После несостоявшегося сражения Дарий понял, что это — конец. Покорить скифов не удалось. Боеспособность войска и боевой дух упали окончательно. Пока не поздно, нужно бежать из этой проклятой Скифии.
Как же разворачивались события после беседы с Гобрием? Геродот так рассказывает об этом: «Ночью Дарий приступил к исполнению своего замысла. Самых изнуренных и менее нужных людей, а также привязанных ослов он оставил в лагере под предлогом, что сам „с отборной частью войска намеревается напасть на скифов, они же в это время будут охранять лагерь"» (IV, 135). Под покровом ночи персы поспешили к Истру. А в лагере горели костры, ревели животные. И скифы полагали, что все персидское войско находится на месте.
Хитрость удалась. Коварно предав часть своего войска, Дарий под покровом ночи незаметно для скифов начал отступление. Так персы сумели оторваться от преследователей.
Далее Геродот сообщает: «С наступлением дня оставленные, поняв, что они преданы Дарием, простирая к скифам руки, рассказали о случившемся. Когда же скифы это услышали, то, поспешно собравшись вместе,— это были и две части войска скифов и та часть, которая действовала вместе с савроматами, а также будины и гелоны — устремились за персами прямо к Истру. Так как персидское войско было в большинстве своем пешим, и путь ему не был известен, потому что не было проложенных дорог, скифское же войско было конным, и ему были известны кратчайшие пути, то они разминулись друг с другом, и скифы, прибыв к месту, намного опередили персов. Узнав, что персы еще не прибыли, они сказали ионийцам, находившимся на кораблях: „Мужи ионийцы, назначенное вам число дней истекло, и, оставаясь дольше, вы поступаете неправильно. Но поскольку раньше вы оставались из страха, то теперь, разрушив переправу, немедленно уходите, радуясь тому, что вы —
свободны, и испытывая благодарность к богам и скифам. А того, кто прежде был вашим повелителем, мы приведем в такое состояние, что он ни на кого уже не пойдет войной"» (IV, 136).
Над персидским войском нависла угроза полного уничтожения. Лишившись переправы, оно было бы обречено на неминуемую гибель. Судьба персов была в руках ионийских моряков. Как же они повели себя? Геродот описывает этот важнейший момент так:
«По этому поводу ионийцы стали держать совет. Афинянин Мильтиад, полководец и тиран херсонесцев, тех, что на Геллеспонте, предложил послушаться скифов и попытаться освободить Ионию. Предложение милетяни-на Гистиэя было противоположным этому. Он говорил, что теперь благодаря Дарию каждый из них является тираном города; если же власть Дария будет низвергнута, пи сам он не сможет управлять милетянами и никто другой не сможет управлять кем бы то ни было; ведь каждый город демократическое правление пожелает иметь гораздо охотнее, чем тираническое. Когда Гистиэй высказал такое мнение, все немедленно одобрили это мнение, хотя прежде соглашались с Мильтиадом» (IV, 137).
Эти события описаны опять-таки весьма схематично. Совет греческих тиранов проходил, конечно, более бурно. Афинянин Мильтиад, наверное, был неплохим оратором и произнес яркую, зажигательную речь с призывом освободить Ионию от персидского господства. И все присутствующие эллины в едином общепатриотическом порыве дружно поддержали его. Но это был первый порыв. Когда страстные призывы утихли, слово взял Гистиэй. Спокойно, трезво и рассудительно он заговорил о том, чем все это обернется лично для них, тиранов. И ударил в самое больное место властолюбивых правителей, сыграл на их боязни потерять власть. Расчет был правильным, и удар достиг цели. Личные интересы тиранов одержали верх над их патриотическим желанием видеть Ионию свободной. Тогда они резко изменили свое мнение и проголосовали за предложение Гистиэя сохранить мост.
Но принять решение — это только полдела. Как сохранить переправу, когда на берегу стоит сильное скифское войско и требует разрушить ее? И эллины, как рассказывает далее Геродот, пошли на коварный обман: «После того как они одобрили предложение Гистиэя, ими, кроме того, было принято решение на деле и на словах поступить следующим образом: разрушить ту часть моста, ко
161
торая прилегала к скифской стороне, разрушить же на расстоянии полета стрелы, чтобы казалось, что они что-то делают, не делая в действительности ничего, и чтобы скифы не пытались силой перейти по мосту; при разрушении той части моста, которая прилегала к Скифии, было решено сказать, что они сделают все, что угодно скифам.
Вот это они добавили к предложению Гистиэя, а затем Гистиэй ответил от имени всех, сказав следующее: „Мужи скифы, вы являетесь к нам с полезным советом и подоспели вовремя. И от вас мы получили полезные указания, и мы оказываем вам подобающую услугу. Ибо, как вы видите, мы разрушаем переправу и проявим всяческое усердие, стремясь быть свободными. В то время как мы ее разрушаем, для вас самое время разыскивать их и, найдя, отомстить им и за нас п за самих себя так, как они того заслуживают"» (IV, 139).
И этот обман удался. Доверчивые скифы вновь поверили эллинам, которые по сути уже обманули их один раз. Ведь после первых переговоров они согласились разрушить переправу по истечении установленных Дарием шестидесяти дней. II не сдержали свое слово. Скифы, как мы видим, застали мост нетронутым. Они поверили эллинам, что те оставались сверх положенного срока из страха, и решительно потребовали тут же разрушить переправу. Убедившись, что моряки начали разводить корабли, скифы, не ожидая подлого обмана, поспешили обратно, навстречу Дарию. Они хотели перехватить персов в открытой степи, подальше от Истра. Там было легче завязать бой, окончательно измотать противника и уничтожить его.
События разворачивались очень стремительно. Что же происходило дальше? Геродот сообщает следующее: «Скифы, снова поверив тому, что ионийцы говорят правду, повернули на поиски персов, но они ошибались относительно всего пути их передвижения. Виноваты в этом были сами скифы, которые уничтожили в этом краю пастбища для лошадей и засыпали водоемы. Если бы они этого не сделали, то у них была бы возможность при желании без труда отыскать персов; а ныне они потерпели неудачу именно из-за того, что, по их мнению, было задумано наилучшим образом. Скифы искали противника, пройдя насквозь ту часть своей страны, в которой были корм для лошадей и вода, полагая, что и персы будут уходить именно через эти края. Но персы шли, держась
162
своих прежних следов, и даже при этом с трудом отыскали переправу. Когда они пришли, была ночь, и, обнаружив, что мост разрушен, они впали в полное отчаяние, испугавшись, не покинули ли их ионийцы.
В свите Дария был муж египтянин, обладавший самым громким среди людей голосом. Этому-то мужу Дарий приказал, став на берегу Истра, звать Гистиэя милетянина. Он это и делал, а Гистиэй, услышав, по первому же зову предоставил все корабли для переправы войска и навел мост.
Персы, следовательно, ускользают вот таким образом, скифы же во время поисков и во второй раз разминулись с персами. Что до ионийцев, то, с одной сторопы, их, как свободных людей, скифы обвиняют в том, что они самые подлые и трусливые из всех людей, с другой стороны, скифы утверждают, что если судить об ионийцах, как о рабах, то это невольники, любящие своего господина и ни в малейшей степени не склонные к бегству от него. Вот такое обвинение брошено скифами ионийцам» (IV, 140-142).
Так Дарий спасся от полного разгрома. Своим спасением персы были обязаны главным образом Гистиэю. Хорошо сказал об этом, как передает Геродот, брат Дария Артабан. Много лет спустя, уже после смерти Дария его сын Ксеркс, заняв престол отца, задумал построить мост через Геллеспонт и идти войной на Элладу. И Артабан, отговаривая царя, приходившегося ему племянником, от этого, произнес такую речь: «О царь! Я не советовал твоему родителю, моему брату, Дарию идти походом на скифов, людей, у которых вовсе нет городов. А он меня не послушал в надежде покорить скифов, которые все-таки были кочевниками, и выступил в поход. Однако ему пришлось возвратиться назад, потеряв много храбрых воинов из своего войска...
...Могу представить себе, какое несчастье нас едва не постигло, когда родитель твой построил мост на Боспоре Фракийском и на реке Истре и переправился в Скифскую землю. Тогда скифы всячески старались убедить ионян, которым была поручена охрана моста на Истре, разрушить переправу. И если бы тогда Гистиэй, тиран Милета, согласился с мнением прочих тиранов и не воспротивился, то войско персов погибло бы. Впрочем, даже и подумать страшно, что тогда вся держава царя была в руках одного человека» (VII,10).
Очень верно подметил Артабан, что «тогда вся деря?а-
7* 163
ва царя была в руках одпого человека» — Гистиэя. Точнее не скажешь. И Дарий не забыл этой огромной услуги. Сразу же после похода он вызвал к себе Гистиэя вместе с Коем и, как уже говорилось, щедро наградил обоих согласно их желаниям. Гистиэй получил во владение местность Миркин, где собирался основать город, а Кой стал тираном Митилены.
Правление Коя закончилось, как мы уже знаем, весьма плачевно: во время ионийского восстания митиленцы прогнали его из города, побив камнями.
А Гистиэй окончил свои дни еще хуже. Жизнь и деяния этого человека, который спас Дария от справедливого возмездия скифов, весьма показательны и стоят того, чтобы немного рассказать о них.
Получив в награду от Дария местность Миркин на р. Стримон (совр. р. Струма) во Фракии, Гистиэй развернул там бурную деятельность и начал строительство нового города. Его энергичность и вызвала опасения у Мегабаза, особо приближенного военачальника Дария. Прибыв в Сарды, Мегабаз, как сообщает Геродот, обратился к своему повелителю с вопросом, зачем он разрешил «этому дошлому и хитрому эллину построить город во Фракии». Своей речью Мегабаз внушил царю опасения, что Гистиэй укрепит свое положение, станет вождем местного населения и начнет войну против Дария. И дальновидный царедворец советовал призвать к себе чересчур энергичного эллина, заставить его прекратить работы, захватить в свои руки и больше никогда не отпускать от себя.
Дарий быстро понял, какие тут могут быть последствия и сразу же послал к Гистиэю вестника с приглашением явиться ко двору и стать царским советником. Гистиэй поверил этому и с радостью прибыл в Сарды, где царь встретил его с такой речью: «Гистиэй! Послал я за тобою вот почему. Как только я возвратился из Скифии и ты пропал с моих глаз, я вскоре почувствовал, что больше всего жалею о твоем отсутствии и о том, что не могу беседовать с тобой. Я убежден, что высшее благо на земле — это мудрый и верный друг. То и другое я обрел в тебе, и моя судьба подтверждает это. Итак, хорошо ты поступил, придя ко мне, и я предлагаю тебе вот что: оставь Милет и вновь основанный город во Фракии, иди со мною в Сузы и там разделяй со мною как мой сотрапезник и советник все, что у меня есть» (V, 24).
164
Быть сотрапезником царя — это величайшая честь, огромные привилегии. Но для Гистиэя сотрапезничество оказалось золотой клеткой. Он быстро понял это и стал искать выход из положения. Его хитрый, изворотливый ум подсказал такой путь: поднять в Милете восстание против персов, рассчитывая на то, что Дарий отпустит его навести там порядок.
И Гистиэй послал верного слугу к Аристагору, своему зятю и двоюродному брату, который стал после него правителем Милета, с призывом к восстанию.
Восстание вспыхнуло в Милете и быстро распространилось по всей Ионии. Так началось известное ионийское восстание против персидского господства. Вот — поистине непредсказуемые повороты судьбы. На переправе через Истр Гистиэй из-за своих личных интересов, можно сказать, собственными руками задушил возможность освободить Ионию от господства персов. И теперь он же, и опять-таки из-за своих сугубо личных интересов, задумал восстание против Дария!
Гистиэй рассчитал все очень точно. Дарий отпустил его в Ионию восстановить там спокойствие. Стараясь усыпить бдительность царя, хитрец обещал подчинить Дарию огромный остров Сардон.
Высвободившись из почетного плена, Гистиэй поспешил из Суз в Сарды. А там Артафрен, сатрап Сард, спросил его, отчего восстали ионийцы. Гистиэй, конечно же, поспешил ответить, что ничего не знает и даже удивлен. Артафрен, поняв его притворство, как сообщает нам Геродот, весьма красноречиво сказал: «С мятежом дело обстоит, Гистиэй, вот так: сшил эту обувь ты, а надел ее Аристагор» (VI, 1).
Боясь, что его обман раскрыт, Гистиэй в ту же ночь бежал из Сард. И прежние планы его изменились. Вместо того, чтобы наводить порядок в Ионии и завоевывать Дарию остров Сардон, он решил стать во главе ионийского восстания. Аристагор к тому времени погиб в одном из боев.
С этими планами Гистиэй прибыл на остров Хиос. Хиосцы заподозрили, что он прибыл сюда по поручению Дария, чтобы совершить переворот в городе. Но потом они освободили его.
Когда ионийцы спросили Гистиэя, почему он так настойчиво призывал Аристагора восстать против Дария и «этим навлек страшную беду на ионян», тот скрыл истинную причину и ответил, что Дарий задумал пере-
165
селить финикийцев в Ионию, а ионийцев — в Финикию. Этим вымыслом он рассчитывал напугать ионийцев.
Затем Гистиэй отправил тайные послания в Сарды, надеясь поднять там восстание. Но заговор был раскрыт Артафреном, многие его участники казнены.
Тогда Гистиэй отправился в Милет. Но милетяне, избавившиеся от Аристагора и вкусившие радость свободы, не впустили в город новоявленного тирана. Ночью он попытался силой войти в свой родной город, по был ранен. И пришлось ему вновь возвращаться на Хиос. Однако хиосцы отказались дать ему корабли.
Отсюда он отправился в Митилену и там уговорил лесбосцев выделить ему восемь триер. Снарядив их, Гистиэй с митиленцами отплыли к Боспору Фракийскому, заняли у Византия удобную позицию и стали захватывать идущие из Понта грузовые корабли.
А в то время персы двинули на Милет огромное войско и большой флот. После ожесточенных сражений на море и на суше, длительной осады Милет пал. Произошло это, как отмечает «отец истории», на шестой год после начала восстания (VI, 18). Ионийцы поднялись против персов в 499 г. до н. э. Следовательно, Милет был захвачен где-то в 494 г. Город был разрушен и разграблен, жители угнаны в рабство. Бывшая жемчужина Ионии превратилась в руины.
Весть о событиях в Милете застала Гистиэя у Византия. Он снарядил лесбосские корабли и поплыл к Хиосу. Но его не пустили в город. Тогда он напал на хиоссцев, перебил многих из них, затем одолел остатки хиосского флота, уцелевшие после битвы с персами у Милета.
Из Хиоса Гистиэй направился к Фасосу и осадил его. Известие о том, что персы после взятия Милета направили мощный финикийский флот против остальных ионийских городов, заставило тирана снять осаду Фасоса я спешить к Лесбосу. Оттуда из-за нехватки продовольствия пришлось переправиться на материк, чтобы добыть там хлеб. Гистиэй высадился на берег у города Малена в Атарнейской области. На этот раз фортуна изменила тирану. В том месте как раз находилось большое персидское войско во главе с Гарпагом. Персы обнаружили высадившихся эллинов и двинулись на них. Эллины держались стойко. Но персидская конница стремительным броском опрокинула их и решила исход битвы. Эллины обратились в бегство, а Гистиэй, как рассказывает Геродот, «в надежде, что царь не покарает его смертью за
теперешнее преступление, и малодушно пытаясь спасти свою жизнь, поступил так: во время бегства какой-то персидский воин настиг его и хотел было уже заколоть. Тогда тиран объявил ему по-персидски, что он — Гистиэй из Милета» (VI, 29).
Далее Геродот продолжает: «Если бы пленника привели к царю Дарию, то, как я думаю, Гистиэй не понес бы никакой кары и царь бы простил его. По этой-то причине, а также из-за боязни, как бы тиран, избежав наказания, вновь не приобрел большого влияния у царя Дария, Артафрен, правитель Сард, и Гарпаг, захвативший его в плен, велели привезти его в Сарды и казнить. Там тело Гистиэя распяли на кресте, а голову, набальзамировав, отослали в Сузы к царю Дарию. Узнав об этом, Дарий выразил свое неудовольствие поступком этих людей именно за то, что они не доставили тирана живым пред его царские очи. Голову Гистиэя царь повелел обмыть, обрядить и предать достойному погребению: Гистиэй ведь оказал ему и персам великие услуги. Таков был конец Гистиэя» (VI, 30).
Так бесславно закончил свой путь этот коварный тиран, по вине которого в Ионии пролилось столько крови. А отношение к нему Дария наглядно доказывает, что Гистиэй, сохранив переправу через Истр, действительно спас огромное персидское войско от верной гибели.
Таким образом, скифо-персидская война закончилась позорным бегством Дария. Победа над столь сильным врагом способствовала дальнейшей консолидации всей Скифии, укреплению ее мощи и авторитета. Воодушевленные победой, кочевые скифы, как полагают исследователи, подчинили себе лесостепные племена, затем установили протекторат над Ольвией и Никонием. А через некоторое время скифы, как мы увидим в следующей главе, совершили поход через Фракию и дошли до Херсонеса Фракийского. В результате победы над персами в античной традиции родилась слава о скифской доблести и непобедимости этого народа.