Для исследования любого древнего города в эпоху перехода от античности к средневековью изучение тенденций развития муниципальной организации имеет особое значение. Античный город (лат. «municipium», греч. « πολις ») представлял собой особый тип поселения, с присущим ему своеобразным социально-административным устройством (в римское время— деление граждан на «plebs» и куриалов, во все эпохи — выборность магистратов и т. д.)1, специфическими отношениями собственности прежде всего, наличием «двуединой» собственности, когда частная собственность опосредована коллективной собственностью гражданской общины)2, особенностями, территориально-административной структуры (единство «urbs» и «suburbium» — города и пригорода — в пределах т. н. «mille passus», составлявших вместе территорию общины — «civitas», наличие обширной внегородской зоны — «territorium», подчиненной городским властям)3. Ниже предпринимается попытка проследить судьбу муниципального устройства в византийской Северо-Восточной Италии по трем указанным параметрам4.
Большая часть равеннских папирусов5 состоит из актов официального делопроизводства курии (протоколы заседаний и отрывки из «gesta municiipalia»). Среди этих папирусов — документы равеннского происхождения и очень немногочисленные памятники из других городов: Римини (Marini 107), Фаэнцы (Marini 116, Tjäder 32); за пределами изучаемой зоны—Риети (Tjäder 7); Сиракуз (Tjäder 10—11). Хронологически они от-
носятся к периоду с конца V до начала VII вв. и свидетельствуют, что в это время в курии фиксировались акты дарений (Tjäder 10—28), завещаний (Tjäder 4—5,6), купли-продажи (Marini 118 seqq.), арендные сделки (Marini 132 seqq.), совершался раздел имущества (Tjäder 8), устанавливалась опека (Tjäder 7). К услугам курии обращались ремесленники (Tjäder 4—5, В III—IV; 14—15), купцы (Tjäder 4—5, В V— VII), военные (Tjäder 16), земельные собственники (Tjäder 10— 11), лица духовного звания (Tjäder 4—5, В II—III, В IV—V), церковные корпорации (напр., равеннская архиепископия — Tjäder 6,14—15). Среди участников сделок встречались лица латинского (Tjäder 4—5, Α II—III; 10—11 etc.), германского (Tjäder 6,9 etc.), греческого (Tjäder 16), восточного (Tjader 4—5, В V—VII) происхождения. Можно считать, что в V—начале VIII вв. все слои населения Северо-Восточной Италии фиксировали сделки в курии. Григорий Великий в одном из писем сообщает о существовании «gesta municipalia» в Римини6. (Параллельный материал содержат его письма в другие города — Мессину7, Фермо8, Луну9). Эти данные позволяют заключить, что в сфере делопроизводства активность курий в северо-итальянских городах в V — нач. VII вв. была весьма высокой. Напротив, говоря о деятельности курии в иных сферах общественной жизни, прийти к подобному выводу нельзя. Как известно, императорское законодательство наложило на куриалов тягостную фискальную повинность. От византийской Италии дошло лишь два весьма смутных упоминания о ее реальном выполнении декурионами. Оба они заключены в Т. н. «Summa Perusina»10. В первом случае речь идет о конспекте статьи IV, 46, 2 Кодекса Юстиниана. В статье говорится о продаже имущества в счет уплаты налогов. «Summa...» же уточняет: «Если ты продал имущество куриалу (курсив мой — О. Б.) в счет уплаты налога, то не имеешь права требовать его возвращения»11. В другой статье «Summa Perusina» говорится о разборе жалоб на злоупотребления при сборе налогов, причем, если по Кодексу Юстиниана жалобу следует разбирать в курии, то «Summa...» отмечает, что разбор должен производить «magistratus»12. Осмысленная замена термина показывает, что эта статья реально применялась на практике. Следовательно, можно считать, что во второй половине VII в. (время составления «Summa Perusina») куриалы принимали некоторое участие в сборе налогов, а связанные с фискальной деятельностью судебные разбирательства проводились в курии. Вместе с тем североитальянские источники не доносят до нас сведений об участии курии в городском благоустройстве, водоснабжении, надзоре за общественным порядком, ремонте городских стен, разборе уголовных дел, т. е. о деятельности курии, подробно регламентированной в законодательстве, тогда
как такие первоклассные источники, как равеннские папирусы и «Книга понтификов» Агнелла из Равенны, должны были бы рассказать о ней, если бы она была сколько-нибудь активной. Аргументы ab silentio, таким образом, свидетельствуют о сужении сферы активности курии. Об ее ослаблении в Равенне можно судить непосредственно на основе документов. Формально устройство курии в Равенне традиционно для любого итальянского муниципия. Источники пестрят характерной терминологией, применяющейся для обозначения различных муниципальных должностей: «magistratus» (Tjäder 4—5, 6; ΙΟΙ 1; 14—15; Marini 113), «Quinguennalis» (Tjäder 4—5, В V—VII; В IV—V, В II—III; 12), «principales» (Tjäder 4—5, В I, В II — III, В IV—V, В V—VII; 14—15); «defensor civitatis» (Tjäder 4—5, В V—VII; «curator civitatis»)13. Однако в изучаемый период ни одно из этих должностных лиц, видимо, не обладало всеми полномочиями, характерными для предшествующей эпохи. Так, если прежде термин «magistratus» был техническим обозначением одного из duoviri jure dicundo в момент его председательствования в собрании курии, то теперь он употребляется как исключительное наименование этого должностного лица. Более общее понятие «duoviri» заменяется в «Summa Perusina» на «municipes»14, «curiales»15, даже просто «duo testes»16. По-видимому, председательствование в курии стало для прежних «duoviri» главной и почти единственной обязанностью. Должность «quinquennalis» раз в пять лет занимал очередной «magistratus». Если иметь в виду, что обычные для него функции контроля за сбором налогов и надзора за общественной нравственностью перешли к этому времени соответственно к «defensor civitatis»17 и к епископу18, то в его руках должна была остаться единственная прерогатива — составление списков куриалов.
«Principales» — некогда верхушка муниципального сената — ныне играет в слушании дел чисто техническую роль, свидетельствуя правомочность заключающейся сделки (Tjäder 4-5, В I, В II-III, В IV-V, В V—VII, 14-15). Из числа членов курии только principales участвуют в заседаниях. Более широкий термин — «curiales» — встречается в равеннских папирусах единственный раз (одна из грамот оглашена «in praesenti curialibus huiusce urbis — Tjäder 13). По аналогии с другими документами можно полагать, что речь здесь идет о «principales». Таким образом, для равеннской курии характерно широкое распространение абсентизма, на что уже указывалось в научной литературе19. Это явление можно объяснить тем, что главным содержанием работы курии в это время стало выполнение ею чисто нотариальных функций, и присутствие на заседаниях всего состава декурионов перестало быть необходимым. Доводом в пользу этой точки зрения слу-
жит информация о выполнении обязанностей «magistratus» и «principales» отдельными членами курии на протяжении всей жизни. Так, некто Melminius Cassianus занимает эти должности в течение более полувека (Tjäder 4—5, В IV—V, В V—VII; 6), Flavius Florianus также неоднократно фигурирует в документах (Tjäder 4—5, В II—III, В III—IV). В Равенне была распространена своеобразная система заместительства, когда отец замещал в заседании курии сына, занимающего определенную муниципальную должность (напр. в папирусе Tjäder 4—5 — многократно). Это явление можно объяснить стремлением родителей заблаговременно подготовить детей к будущей работе в курии, для чего было необходимо формальное избрание последних на соответствующие должности. В этих условиях кажется естественным, что на протяжении почти двух столетий большая часть куриальных магистратур в Равенне была сосредоточена в руках представителей двух родов — Мельминиев и Флавиев (Melminii — Tjäder 4—5, В I, III, IV—V; 10—11; 14—15; Flavii — Tjäder 4—5, В II, В III, IV). Таким образом, мы вправе отметить тенденцию превращения курии в узкую замкнутую профессиональную корпорацию, занятую, главным образом, нотариально-регистрационной работой.
Это явление, естественно, снижало интерес к курии у представителей государственной власти. Показательно положение в административной системе городов таких должностных лиц, как «curator civitatis» и «defensor civitatis». Природа той и другой должности была двойственна, так как, с одной стороны, «curator» и «defensor» должны были способствовать успешной деятельности курии, контролировать ее и принадлежали к числу курильных магистратов (в эпоху Юстиниана I они избирались при участии декурионов20), с другой стороны, они утверждались в должности императором и обладали рядом важных прерогатив некуриального характера21.
К куратору Равенны обращены четыре письма Григория Великого. В первом из них папа благодарит куратора Феодора за участие в заключении мира с лангобардами и выплату им положенной контрибуции22. В двух других Григорий I просит оказать поддержку двум своим протеже, прибывающим в Равенну 23. Наконец, в четвертом письме папа просит предоставить охрану супруге римского префекта Иоанна по пути ее следования к мужу в Рим24. Григорий постоянно обращается к куратору «gloria vestra», что свидетельствует о принадлежности последнего к чиновникам I ранга25. Содержание писем свидетельствует, что влияние в городе куратора было весьма велико, а, судя по тексту первого письма, куратор Равенны занимал заметное место и в административной системе всей Италии. В то же время ни в одном из писем ни слова не говорится о курии. Документы же куриального происхождения о кураторе ни
разу не упоминают. Падение интереса куратора к курии связано, несомненно, со снижением ее роли в жизни города. Развитие его собственной должности шло, таким образом, к расширению сферы ее «некуриальных» прерогатив: муниципальный магистрат превращался в государственного чиновника.
Дефензор Равенны упомянут в источниках единственный раз (Täjder 4—5, В V—VII). Названный документ относится к 552 г., т. е. составлен вскоре после византийского завоевания Италии. Дефензор выступает в качестве председательствующего на одном из куриальных заседаний. Указанная эпоха характеризуется интенсивными попытками правительства реставрировать в Италии позднеантичные социальные формы, в частности — муниципальное устройство26. Не случайно одно из заседаний курии проводится в присутствии префекта Италии (Täjder 4—5, В VII—VIII) — главы византийской администрации в стране. Появление в курии дефензора в таких условиях можно рассматривать как одно из звеньев политики «реанимации» курии, в конечном счете, потерпевшей поражение. Так же следует расценивать появление дефензора на одном из заседаний курии в Фаэнце в 550 г. (Marini 116). Иных упоминаний о деятельности дефензора в изучаемый период не сохранилось. В самом круге обязанностей этого магистрата содержался зародыш будущего исчезновения его должности, так как его функции во многом дублировали полномочия куратора, а ранг последнего был выше27. В «Summa Perusina» в эксцерптах из статей Кодекса Юстиниана, в которых речь идет о дефензоре города, вместо слова «defensor» употребляется термин «curia» или «eurialis»28. Что можно расценить как свидетельство исчезновения должности «defensor civitatis» в городах итало-византийской зоны к концу VII в. С. Мокки-Онори на широком общеитальянском материале показал, что в VII— VIII вв. функции defensor'a и curator'a в городе постепенно переходят к епископу. Весьма вероятно, что и Равенна не являлась в этом смысле исключением29.
До второй половины VII в. существование куриалов как сословия городского населения в византийской Италии представляется несомненным, о чем свидетельствует, например, приведенный выше отрывок из «Summa Perusina» об их фискальных обязанностях. Недвусмысленно указывают на это и два письма Григория Великого епископам Южной Италии, в которых заключено требование не допускать к церковной службе лиц «curiae aut cuilibet conditioni obnoxium»30. «Summa Perusina» уточняет одну из статей Кодекса Юстиниана, где говорится о льготах по налогу с торговли. Согласно «Summa...», эти льготы предоставляются куриалам31. В то же время несомненно резкое сокращение численности декурионов в итальянских городах. В качестве примера можно привести протокол заседания
курии б небольшом городке Риети (Tjäder 8). В документе неоднократно говорится о «cunctus ordo» («всем сословии»), присутствующем на заседании. В конце же папируса стоят подписи шести куриалов, из которых, таким образом, и состоит это «сословие». Среди участников заседания нет никаких должностных градаций. Показательно, что в «Summa Perusina» вместо присутствующего в Кодексе Юстиниана термина «magistratus», часто значится «curia» или «curiales»32. По-видимому, сокращение численности декурионов в ряде городов Северной Италии к VII в. достигло того предела, за которым выборы куриальных должностных лиц уже не проводились. Эти наблюдения подтверждают вывод Ш. Диля о том, что обычное в переписке Григория Великого обращение к жителям города: «Clero, ordini et plebi» 33, являлось не более чем данью традиции34. Куриалы постепенно растворялись в других социальных прослойках. Об этом свидетельствует, в частности, одно из писем Григория I, в котором он дает подробную характеристику населения Равенны и ни словом не упоминает о куриалах35. Отсутствие упоминаний о декурионах с конца VII в. в сочетании со сведениями о тенденции развития этого сословия в предшествующий период позволяет заключить, что к этому времени они окончательно, исчезают36.
Среди многочисленных функций курии в классический период существовала, по крайней мере, одна, активно исполняемая ею и в более позднее время — функция делопроизводства. Естественно, и в VII, и в VIII вв. город не мог обойтись без организации, юридически фиксирующей различные публично-правовые акты. От эпохи VII—VIII вв. и более поздней до нас дошел ряд ревеннских документов такого рода (Tjäder 22, Marini 99 etc.). Их формуляр полностью совпадает с формуляром документов предшествующего периода37. Вслед за основным текстом следуют подписи свидетелей, за ними — подпись писца. Формула свидетельствования непременно состоит из сообщения об имени и роде занятий свидетеля, краткого изложения сути дела и заявления о том, что свидетелю был прочитан текст и в его присутствии грамота была передана заинтересованным лицам, в чем он и расписывается ниже. Многочисленны текстуальные совпадения в соответствующих разделах ранних и более новых документов. Процедура свидетельствования, порядок оформления остаются неизменными на протяжении четырех веков. Документы такого типа прежде оформлялись в курии. Правда, о курии в них ничего не говорится. Однако и раньше данные о жизни курии встречались только в протоколах ее заседаний и в «gesta municipalia»38. В связи с этим допустимо предположить, что исчезновение куриалов как сословия было не равноценно исчезновению курии как таковой. Отмеченные процессы в ее развитии (резкое
сокращение числа декурионов, ограничение деятельности курии сферой фиксации сделок, превращение муниципальных должностей в пожизненные и наследственные) логически вели не к гибели курии, а к ее преобразованию в своеобразную чиновничью корпорацию. Тот факт, что многочисленные документы курии, часто не имеющие никакого отношения к церкви, хранились в архиепископском архиве, позволяет предполагать, что архиепископия включила курию в свою структуру. В одном из памятников X в. (Marini 134) свидетель заявляет, что текст документа был прочитан ему в присутствии архипресвитера и двух пресвитеров, т. е. архипресвитер выступает в роли прежнего «magistratus». Симптомы подчинения курии церковной власти можно видеть уже в VI в., когда Григорий Великий рекомендует тому или иному епископу при совершении земельной сделки внести соответствующую запись в gesta municipalia39. Уже в это время «gesta» находились, по существу, в распоряжении епископа. Специально изучавший этот вопрос немецкий историк Б. Хирщфелд (активно использовавший равеннские папирусы) объясняет исчезновение «gesta municipalia» в VII в. тем, что епископы окончательно поставили делопроизводство под свой контроль40. Эта мысль подтверждается изысканиями итальянского историка Г. Буцци, исследовавшего новую, архиепископскую курию41. Отмеченная выше непрерывная нотариальная традиция позволяет считать, что церковная власть унаследовала курию в готовом виде, вместе с ее аппаратом, ее архивом и ее деловым опытом. Однако последняя не была уже курией в античном смысле слова. Древняя муниципальная организация и возглавлявшее ее сословие куриалов в течение византийского периода истории Северной Италии окончательно отошли в прошлое.
* * *
В эпоху поздней античности муниципальная собственность, являвшаяся экономической основой существования муниципиев, находилась в глубоком упадке. Как отмечал итальянский исследователь Г. Менгоцци, в это время она почти не отличалась от фискальной42. В то же время определенная ее часть традиционно оставалась в распоряжении городской курии (общественные здания, улицы, площади, городские стены и т. п.)43. Изменилось ли это положение в византийский период?
Источники позволяют заключить, что еще в VIII—IX вв. часть недвижимости в городах Северо-Восточной Италии трактовалась как «общественное достояние»44. Так, в Баварском кодексе45 неоднократно упоминаются «общественные» площади и форумы («platea publica» — БК 55, 56, 58, 59—63, 66; «forum publicus» — БК 61—62). В Равенне в конце VII в. еще функционировали бани («balnea») общего пользования46, ко-
торые должны были находиться в чьем-то ведении. Источники, однако, не дают информации об отношении курии к названным учреждениям. Думается, что прояснить этот вопрос помогут некоторые сведения из истории церкви.
В классическом римском муниципии в состав городского имущества неизменно входили храмы. Как отмечал немецкий историк-юрист Е. Лёнинг, причина этого в том, что культ в Риме всегда рассматривался как государственная функция47. В христианскую эпоху императоры Аркадий и Гонорий официально поручали куриалам заботу об общественных храмовых зданиях (401 г.)48. Фактически же эта часть общественного достояния находилась в распоряжении церкви, и, в частности, названный закон ставил куриалов в некоторую зависимость от нее. На протяжении позднеримского и византийского периода истории Северной Италии в собственность церкви переходит значительная часть муниципального имущества, как внутри, так и вне городских стен. Так, «praedia urbana vel rustica» — обычное наименование муниципальной недвижимости — уже в начале V в. предоставляется в «libelli» клирикам49. Во второй половине VII в. равеннокая церковь располагает обширными «proastia» в пригородной зоне50. Как известно, переход имущества в руки церкви означал упразднение осуществлявшейся над ним высшей муниципальной юрисдикции51.
Итак, на протяжении нескольких столетий в Равенне (вероятно, и в других городах Северо-Восточной Италии) создавались материальные предпосылки для установления примата архиепископии над городской собственностью. Об юридических предпосылках этого процесса можно сказать следующее. Уже в эпоху поздней античности в итальянских городах устраивались собрания населения, решавшие различные общегородские проблемы52. Чаще всего они созывались для выборов епископа (в равеннской «Книге понтификов» мы встречаем много примеров такого рода53. Вероятно, некогда они возникли как собрания городской христианской общины. В период массовой христианизации эти сходки должны были перерасти в сборища, где участвовало подавляющее большинство жителей города54, а упадок курии заставил их принять на себя некоторые ее функции. Правительство, уловившее эту тенденцию, попыталось более четко определить полномочия собраний. Так, по Кодексу Феодосия «curiali honorati plebsque» проводили выборы «defensor'a civitatis»55. Вместе с тем законодатель стремился придать собраниям более узкий и аристократический характер. Прагматическая санкция56 предписывает избирать «judices provinciae» силами «honestiores» и «possessores loci» с участием епископа57. Видимо, такого рода ассамблею представлял собой «congressus» в г. Поле (Истрия), к концу
византийского периода присвоивший себе право выбора некоторых должностных лиц53.
Источники говорят о городских собраниях как об обычном явлении в жизни городов. Иногда сходки созывались по отдельным районам. Например, жители «Pusterula», одного из районов Равенны, потерпев поражение в кулачном бою с соседями («regio Tiguriensis»), собрались на «consilium», где разработали план отмщения59. В момент восстания в Равенне против императора Юстиниана II в 710 г. был созван «Ravennae coetus», на котором была выработана программа действий инсургентов60. Влияние церкви на проведение подобных собраний постоянно возрастало. Это было связано с ростом экономического и политического могущества равеннской архиепископии, с поддержкой, оказываемой ей светской властью, наконец, с тем, что церкви легче всего было проявить инициативу в созыве собрания, совместив его с каким-либо культовым действом. Этим приемом пользовался, например, архиепископ Иоанн (574—595), когда вел с римским престолом тяжбу по поводу ношения pallium'a (папа Григорий I укоряет его за появление в pallium'e «inter populorum. strepitus»)61, архиепископ Мавр в борьбе за автокефалию равеннской церкви62. Общегородское собрание превращалось постепенно в орган, легализующий политические начинания архиепископа и позволяющий ему активно влиять на все сферы городской жизни, в частности, — на распоряжение муниципальным имуществом.
Итак, в византийский период истории Северной Италии здесь сложились материальные и морально-правовые предпосылки для того, чтобы архиепископия заменила прежнюю муниципальную организацию и в сфере отношений собственности. Этому должно было способствовать и подчинение ей курии, о котором говорилось выше63. Произошла ли эта замена в действительности?
К сожалению, источники не дают непосредственной информации о правовом статусе и эксплуатации общественных сооружений в изучаемой зоне. Однако некоторые заключения на этот счет можно сделать на основе косвенных данных. От второй половины VII в. мы имеем сообщение о том, что на время крестного хода в Равенне закрылись городские бани64. Может быть, это — свидетельство контроля, осуществлявшегося архиепископией, за их эксплуатацией? Несколько позже (в начале IX в.) при архиепископе Мартине проводились реставрационные работы в церкви Св. Аполлинария. Они осуществлялись силами граждан («cives») Равенны, «volventes in angaria». Участвовали в ней и «suburbanae civitates», заготавливавшие строительный материал65. Таким образом, общественное сооружение обновлялось так же, как если бы это происходило в античную эпоху. Сохранился даже термин «angaria», идущий
от римского права66. Отличие заключалось лишь в том, что вся инициатива в строительстве, организации работ, их оплате и т. д. принадлежала архиепископии. Можно предположить, что строительство и реставрация общественных зданий в других городах осуществлялись в это время также под руководством церкви67. Это значит, что на протяжении предшествующих столетий в Северо-Восточной Италии протекал неотраженный в источниках процесс установления примата церкви над прежней городской собственностью.
Как уже указывалось, для античного муниципия характерно своеобразное единство «urbs» и «suburbium», образовывавших в сумме город—«civitas». За пределами субурбия располагался «territorium», образованный землями, также находившимися в распоряжении городской общины. В византийскую эпоху легко обнаружить рецидивы такого положения. Население пригородов продолжает считаться городским. Так, Григорий Великий обращается к жителям Равенны: «in Ravenna civitate consistentubus vel ex ea foris degentibus»68. Он же просит епископа Фермо разрешить нотарию Валериану построить молельню «oraroium» (на участке вблизи городских стен «juxta muros») и внести в «gesta municipalia» соответствующую запись69. В состав имущества равеннской церкви входят «praedia suburbana», а население субурбия участвует в различных предприятиях жителей города, будь то обновление храма или возмущение против политики императора70. Города (civitates), как правило, рассматриваются вместе с прилегающими территориями. Так, в Баварском кодексе обычно даются указания на принадлежность участка к территории того или иного города (Римини — БК 2, 4, 6—26, 27—31; Чезены — БК 32—33, 45, 155; Озимо — БК 103—113, 115, 117—128; Синигалии — БК 71—79. 81, 82; Губбио БК 157—159; Перуджи — БК 163; Фельтре — БК 169—170, 172—175; Урбино — БК 168). Папа Стефан II настаивает на возвращении ему городов Пентаполя «cum earum territorium — ist»71, а Павел I сообщает, что «лангобарды заняли пределы наших городов» («civitatim nostrarum invasi fines»)72. Верно ли будет на этом основании заключить, что характерное для античности территориальное деление сохранялось в полной мере в VI—VIII вв.?
Для ответа на этот вопрос можно использовать некоторые топографические данные. Большая часть городских поселений Равеннского экзархата, происходивших от римских муниципиев, имела в плане ортогональную конфигурацию (Римини, Чезена, Имола, Форли, Фаэнца и др.). Центр города в этом случае приходился на пересечение главной горизонтали и главной вертикали («cardo maximus» и «decumanus maximus»),
деливших поселение на четыре, примерно, равных «pagi» или «regiones». Такой планировке соответствовала определенная административно-социальная организация. Для позднеантичного периода особенно важно то, что население соответствующего «пата» отвечало за поддержание в порядке городских стен ряда городов. Отстраиваясь заново, эти центры (Имола, Фаэнца, Чезена) меняли конфигурацию стен на многоугольную74. Основной причиной этого были военно-стратегические соображения75. Важно, однако, то, что старая территориальная организация уже не могла оказать решающего влияния на обстоятельства восстановления городских стен в ходе нового строительства явно была нарушена. Приведенные соображения, не применимы к Равенне, но следует иметь в виду, что она уже в античную эпоху обладала своеобразной конфигурацией стен, не свойственной обычным муниципиям75. Однако и здесь древнее территориальное деление уходило в прошлое. Так, во второй половине VII в. целый район, примыкавший к воротам Pusterula, был разрушен в ходе городских распрей, а затем заселен вновь77.
Кризис античной территориальной системы в сельской местности проявлялся в том, что основной территориальной единицей сделался церковный приход («plebs»). Это общее для всей Италии78 явление находит подтверждение в Баварском кодексе, где часто указывается, в пределах какого «plebs» расположен тот или иной земельный участок (БК 7, 8, 10, 38, 42, 52, 68 76, 77, 82, 90, 95, 101, 105, 119, 133, 148, 169, 170).
Кризис и исчезновение муниципальной организации превращали свойственное ей территориальное устройство всего лишь в постоянно нарушаемую традицию. Так, однако, обстояло дело в тех случаях, когда в формальном сохранении этого устройства были заинтересованы новые социально-политические силы. «Territorium», как атрибут «civitas» и «suburbium», сосуществующий с «urbs», характерен и для эпохи раннего средневековья, так как это соответствовало интересам государственной и церковной властей. В византийской Италии «duces» и «tribuni» осуществляли полномочия власти как над городом, так и над его «territorium»79. Границы такого «territorium», как правило, соответствовали границам церковного диоцеза80. Главная (обычно, кафедральная) церковь становилась таковой и для субурбия. Формальное сохранение статуса субурбия за городским предместьем обеспечивало епископии, выступавшей в качестве наследницы курии, возможность эксплуатации «plebs suburbana». То же можно сказать и о бывшей муниципальной недвижимости, располагавшейся за пределами города — «praedia suburbana», упоминания о которой дошли до нас в VII в.81. Однако за античной терминологией здесь скрывалось новое содержание: шел процесс превращения
епископа в феодального сеньора города, одним из проявлений которого было установление церковной власти над субурбием и «территорией» бывшего муниципия82.
* *
Рассмотренный материал, при всей его отрывочности, позволяет сделать следующие заключения:
— начало византийского господства застает муниципальную организацию в Равенне в состоянии упадка, который прогрессирует на протяжении VI—VII вв. и приводит к концу VI в. к ее исчезновению;
— преемницей выступает церковь, которая наследует ряд ее функций и полномочий в публично-правовой и имущественной сфере;
— на протяжении всего византийского периода в городах Северо-Восточной Италии сохраняются некоторые традиции, идущие от античных муниципиев, однако они либо носят формальный характер (терминология), либо наполняются новым средневековым содержанием (появление архиепископской курии, распространение церковной юрисдикции на «civitas и «terrotorium»).
1 См. напр.: Liebenam W. Stadtverwaltung im Romischen Kaiserreiche. — Leipzig, 1900. — S 432 flg.
2 «Предпосылкой для присвоения земель здесь продолжает оставаться членство в общине», — писал К. Маркс (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. — Т. 46. — Ч. 1.— С. 466).
3 «... в городе, территория которого включает в себя окружающую сельскую местность». Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. — Т. 46. — Ч. 1. — С. 466. В советской историографии этот вопрос рассматривался Л. А. Котельниковои (См.: Котельникова Л. А. Итальянский город раннего средневековья и его роль в процессе генезиса феодализма // Средние века. — Вып. 38. 1975. — С. 100—104). См. также: Vercauteren F. Die spatantike civitas im frühen Mittelalter // Die Stadt des Mittelalters. — Darmstadt, 1972. — Bd. 1. — S. 172 flg.
4 Слова «муниципий», «муниципальный» применяются здесь в социологическом, а не в узко-юридическом смысле. С точки зрения римского права города Северо-Восточной Италии в римское время делились на municipia, coloniae /и civitates (о различиях см.: Marquardt J. Romische Stadtverwaltung. — Darmstadt, 1957. — Bd. 1.— S. 21—69). Однако в социально-экономическом отношении эти поселения отличались друг от друга весьма незначительно, а к эпохе поздней античности ^различия и вовсе стерлись. В данной работе термин «municipium» употребляется для обозначения всех этих категорий поселений. Специально о муниципальном устройстве древней Равенны см.: Duranti F. Lo statuto municipale di Ravenna in eta romana // Felix. — Ravenna, 1964. См. также: Бородин О. Р. Городская курия в Равенне в эпоху раннего средневековья // Проблемы истории античности и средних веков / Под ред. Ю. М. Сапрыкина. — М., 1980. — С. 45—64.
5 «Равеннские папирусы» —» комплекс записанных на папирусе подлинных деловых актов итальянского происхождения V—VIII вв. из архива Равеннской архиепископии. Публикации: Marini G. Papyri diplomatic! raccolti ed illustrati dall'abate Gaetano Marini. — Roma, 1805; Tjäder J. — O. Die
Nichtliteraturischen lateinischen Papyri Italiens aus der Zeit 445—700 — Lund, 1955. — Bd. I; Bd. II. - Stockholm, 1982. В дальнейшем ссылки даются непосредственно в тексте на фамилию издателя и порядковый номер документа по его публикации, напр.: Marini 116; Tjäder 4—5 etc 8 Greg. Magn Ep. И 15 (Gregorii Magni Registrum Epistolarum / Ed. P. Ewald. — Berlin, 1891—1899 — Τ I—II)
7 Ibid. II. 9.
8 Ibid. IX, 58.
9 Ibid. VIII, 5.
10 «Summa Perusina» («Перуджанская сумма») — конспект Кодекса Юстиниана, составленный во второй половине VII в. в Италии анонимным юристом и сохранившийся в библиотеке соборного капитула в Перудже. Опубл.: Adnotationes Codicum DominiJustiniani (Summa Perusina) / Ed F. Patetta // Bulletino dell'Instituto din Diritto Romano, a. XII. — Roma, 1900. Нумерация статей Кодекса Юстиниана и Summa Perusina совпадает] поэтому при их сопоставлении ссылка дается одновременно на оба памятника. Напр., в данном случае: CJ — Summa Perusina IV. 46.2.
11 В кодексе Юстиниана здесь говорится о продаже имущества любому лицу.
12 CJ — Summa Perusina 1, 54.
13 Greg. Magn. Ep. IX. 44; 92; 133; 166.
14 CJ — Summa Perusina, IV. 1. 15.
15 ibid. — VII. 9. 3.
16 Ibid. — IV. 9. 8.
17 CJ 1.55.40; XII. 21.8.
18 CJ 1.8.10; 26.
19 Удальцова 3. В. Италия и Византия в VI в. — М, 1959. — С. 492. Этот абсентизм был, впрочем, официально узаконен (Cth. XII. 2.15). Цит. по кн.: Theodosianilibri XVI constitutionibus... Т. 1—2. Berlin, 1805.
20 Noc. Just. CVIII. 116; LXXV; XV. 2.
21 См. подробнее: Lecrivain Ch. Remarques sur le formules du curator et de defensor //Melanges d'archeologie et-d'histoire. — Rome, 1884 — Т. IV.
22 Greg. Magn. Ep. IX. 44.
23 Ibid. IV. 92; 133.
24 Ibid. IX. 166.
25 Coch P. Die byzantinischen Beamtentitel von 400 bis 700 /Inaug. — Diss. — Jena, 1903. — S. 58—73; 114—115.
26 Удальцова 3. В. Италия и Византия... — С. 495—496.
27 Lecrivain Ch. Op. cit. — P. 59.
28 CJ — Summa Perusina 1.3.16; VII. 40.2.
29 Mochi — Onory S. Vescovi e citta (sec. IV—VI) — Bologna, 1933. — P. 325 sqq.; Orselli A. M. Il santo patrono cittadino: genesi e sviluppo del patrocinio gel vescovo nei secoli VI e VIII // Agiografia altmedfevale / Ed. S. Beesen Gajano. — Bologra, 1976. — P. 85—104.
30 Greg. Magn. Ep. II. 37; IV. 26.
31 CJ — Summa Perusina. IV. 61.10.
32 Ibid. V. 32.1; 34.5—6; 46.1; 75.2; 3; 5; VII. 1. 4. 16. 28.
33 Greg. Magn. Ep. V. 22 (в Равенну), 1,56; IX. 210 (в Римини), IX, 100 (в Озимо), 1, 58 (в Перуджу).
* Diehl Ch. Etudes sur l'administration byzantin dans l'exarchat de Ravenn (568—751) — Paris, 1888. — P. 106. 35 Greg. Magm. Ep. VII. 42.
ы В более мелких городах, чем Равенна, этот процесс должен был протекать еще скорее. Сведений о куриалах, проживающих в них позже VI в., не сохранилось. Д. Верготтини сообщает, что «последнее прямое упоминание о курии в Истории относится к 571 г. В одной из надписей упомянут «Laurentius vir illustris» , т. е. носитель важного куриального титула». (См.:
Vergottini G. Lineamenti storici della constituzionei politica dell'Isirja durante il Medio Evo. — Roma, 1924. — Т. 1. — S. 28). Автор в данном случае следует за Б. Бенусси: Benussi В. Nel Medio Evo. Pagine di Storia Istriana. — Parenzo, 1897. P. 28. Это мнение вызывает возражения. Титул «illustris» был широко распространенным позднеримским и византийским титулом и давался не столько куриалам, сколько представителям высшей служилой и сенаторской знати. (См.: Coch Р. Ор. cit. — S. 50). Совершенно не обоснована точка зрения югославского археолога Б. Марушича, что в позднеантичное время в Истрии «сложилась единая куриальная аристократия, т. е. горожане, обладавшие значительной собственностью и жившие за счет труда колонов и клиентов, и в этой аристократии первое место занимал епископ» (Marusic В. istra u ranom srednem vieku. Archeojosko-povijesni prikaz. Pula, 1960. — S. 9). В истрийских источниках византийского времени полностью отсутствует информация о куриалах.
37 См. об этом: Granzin Μ. Die Arengen. Einleitungsformel des frühmittelalterlichen Urkunde, Studien zu ihrer Entstehung. Verwendung und kunstmassigen Behandlung / Ihaug. — Diss. — Torgau, 1930. — S. 47—53.
36 Причем в сохранившихся отрывках из «gesta» куриальная магистратура упомянута только один раз (Tjäder 6).
39 Greg. Magn. Ep. 11. 15; IX, 58.
40 Hirschfeld В. Die Gesta municipalia in romischen und fruhgermani-schen Zeit. Inaug. — Diss. — Marburg, Г904. — S. 69.
41 Buzzi G. La Curia arshivescovile e la Curia cittadina di Ravenna dall 850 al 1118 // Bulletino dell'Instituto Storico Italiano per il Medio Evo e Archivio Muratoriano. — XXXV. — Roma, 1915. — P. 7—187.
42 Mengozzi G. La citta itali'ana neH'alto medio evo. Il periodo Ion-* gobardo — franco. — Roma, 1914. — P. 50.
43 Ibid. — P. 51. См. также специальную работу: Roberti Μ. Dei beni appartenenti alle cittä dell'Italia Seetenrionale dalla invasioni barbaricehe at sorgere dei comuni // Archivio giuridico «Filippo Serafini». — Modena,1903. — N. 1. — Note 1. — T. LXX.
44 Как «общественный» переводится здесь слово «publicus», которое может означать и «государственный». Однако независимо от официального статуса этого имущества оно фактически находилось в собственности курий, что подчеркивается переводом «общественный».-
45 «Баварский кодекс» — капитулярий Равеннской архиепископии, содержащий выдержки из документов VII—X вв. Назван по месту хранения (Баварская библиотека в Мюнхене). Опубл: Fantuzzi Μ. Monument! Raven-nati di secolo di mezzo. — Venetia, 1801. — Т. 1. — P. 1—84. Ссылки даются в тексте на номер документа по изданию М. Фантуцци, напр.: БК (т. е. Баварский кодекс — О. Б.) 42, БК 57 и т. д.
46 Agnelli Liber Pontificalis Ecclesiae Ravennatis // Scriptores rerum langobardicarum et italicarum / Ed. O. Holder. — Egger-Hannoverae, 1878 — P. 362.
47 Loni'ng E. Geschichte des Deutschen Kirchenrechtes. — Strassburg, 1878. — Bd. II. — S. 4—5.
48 C. Th. XV. 1, 46.
49 Agnellus... — P. 321.
50 Ibid. — P. 359.
51 Liebenam W. Op. cit. — S. 327.
52 Подобное же явление в городах лангобардской Италии отмечала Л. А. Котельникова (Котельникова Л. А. Итальянский город раннего средневековья и его роль в процессе генезиса феодализма // Средние века. — Вып. 38. — 1975. — С. 106).
531 Agnellus... _ Р. 285, 311 etc. Но это была не единственная возможная цель подобных собраний во времена поздней античности. Например, после разрушения остготами Модены (472 г.) жители города («inierunt consilio de restauranda civitate»). Цит. по кн.: Borghi Р. La Riconquista Bisantina e vicende posteriori fino alia distruzione di Modena (573—589). — Modena, 1941. — P. 4.
54 На общеитальянском материале эта проблема рассматривается в кн.: Magni С. Ricerche sopra le elezioni episcopali in Italia durante l'Alto Medio Evo. — Roma, 1928. — Vol. 11.
См. также: Tamassia N. Chiesa e popolo. Note per la storia dell'Italia precommunale //Archivio guiridico «Filippo Serafinu». — NS—Vol. XI (LXX) : Fasc. I — Modena, 1903. — P. 304—306; Во V. Il ruolo dei fedeli nelle elezioni vescovili tra il V e il X secolo //Idea. — A. 29. — N 2. — Roma, 1973. _ p. 33—39.
55 Nov. Theod. XXIII: De locis reipublicae... restituendis.
56 «Прагматическая санкция» — основной закон, определявший административно-политическое устройство византийской Италии, принятый императором Юстинианом I в 554 г. Опубл.: Constitutio Pragmatica // Corpus juris civilis — Т. III. — Berlin, 1899. — Col. 798—803. См. о ней: Удальцова 3. В. Прагматическая Санкция Юстиниана об vcTpoftcTBe Италии // Советская археология. — XXVIII. — 1957. — С. 317—332.
57 Const. Pragm. § 12.
58 Placitum de Rizano // Manaresi С. I Placiti del «Regnum Italie». (Instituto storico italiano per medio evo. Fonti per la storia d'Italia — — Vol. 1. — A. 776—955). — Roma, 1955. — P, 54.
59 Agnellus... _ P. 361—362.
60 Ibid. — P. 370.
61 Greg. Magn. Ep. III., 54.
62 Agnellus... — P. 352.
63 См.: — С. 8—9.
64 Agnellus... — P. 362.
65 Ibid. — P. 387.
66 С. Th. VI. 39.2; VI. 39.5; VIII. 5.23.
67 Церковь, естественно, заботилась прежде всего о культовом строительстве. Итальянский исследователь П. Каньони отмечал, что, примерно, к началу VIII в. практически прекратились работы по мелиорации прилегающих к Равенне территорий (осушение почв, дренаж, проведение каналов и надзор за ними и τ п.). См.: Cagnoni P. Le bonifiche della provincia do Ravenna Cenno Storico. — Ravenna, 1925. — P. 32—33. К этому времени пересыхает канал Fossa Augusta, связывающий город с руслом По и бывший многие годы наиболее напряженной водной магистралью в регионе. Эти явления следует также поставить в связь с исчезновением муниципальной собственности на соответствующие земли и сооружения. Церковь же не считала нужным беспокоиться об их судьбе.
68 Greg. Magn. Ep. VII. 42.
69 Ibid. IX. 58.
70 Agnellus... — P. 321, 381, 370.
71 PL. 89. Col. 998 'Stephani II (ep. VI, 77).
72 Ibid. Col.1144.
73 См., напр., CJ XI.31; XI.69; VIII.12.7; VIII.12.2. Tamassia N. Le Associazioni in Italia nel periodo precomunale // Archivio giuridico «Filippo Serafini». — N 5. — Vol. II (LXI). — Modena, 1898. — P. 136.
74 См. об этом: Vasina Α. Autonomie cittadine in Romag-na // Vasina A. Romagna medievale. — Ravenna, 1970. — P. 142.
75 Итальянский историк П. Конти, специально исследовавший вопросы городской обороны раннесредневековой Италии, считает, что эту оборону во все большей степени обеспечивали жители субурбиев, что приводило к постоянному росту городских предместий См.: Conti P. Limiti urbani ed organizazione difensiva nell'Italia tardoantica e altomedievale // Storiografia e Storia. Studi in onore di Eugenio Pupre-Theseider. — Roma, 1974. — Т.II.— P. 565. Если это верно, то мысль об изменении форм территориальной организации населения по сравнению с античностью получает новое подтверждение.
76 См.: Giuliani Μ. С. Ravenna: riverche di geografia urbana // Annali di ricerche e studi di Geografia. — A. 14. — N 2. — 1958. — P. 110. Кон-
фигурация стен Равенны, построенных в V веке, также несколько отличалась от прежней (старые стены были возведены при Тиберии I). См. об этом: Savini G. Mura di Ravenna // Ibem. Per. i monumenti e per la storia di Ravenna. Note storiche, critiche e polemiche. — Ravenna, 1914. — P. 244.
77 Agnellus... — P. 363.
78 Boyd С. E. Tithes and Parishes in Medieval Italy. The Historical Roots of a Modern Problem. — Ithaca-New York, 1965. — P. 491 seqq.; Casragnetti A. L'Qrganizazzione del territorio rurale nel mediovo. Circocni-zioni ecclesiastiche e civilli nola «Langobardia» e nella «Romania». — Torino, 1979. — P. 14 sqq.
79 См.: Diehl Ch. Op. cit. — P. 6—23; 81—93 ets.
80 См.: Mengozzi G. Op. cit. — P. 145—215.
81 Passio S Apollenariis // Acta Sanctorum. Jul. V. — Antwerpen, 1727. — P. 349.
82 На основании ретроспективного использования более поздних материалов к сходному выводу пришел итальянский историк А. Вазина, писавший о .том, что «епископии и главные Городские монастыри Романьи добивались важного положения не только в патримониальной сфере, но присваивали себе также политические функции, публичные права и административно-вспомогательные полномочия в городах и на прилегающих территориях ввиду прогрессирующего упадка муниципальных .курий, нестабильности германского господства, и, наконец, чужеземного характера власти экзархов». (См.: Vasina А. Ор. cit. — Р. 142): На это же обстоятельство в масштабе всей Западной Европы указывала советская исследовательница А. Л. Ястребиц-кая (Ястребицкая А. Л. Основные проблемы истории средневекового города в освещении современной буржуазной медиевистики // Средние века. — Вып. 48. — 1980. — С. 264). Интересную параллель с данным заключением позволяют провести материалы по истории небольшого торгового городка Комаккьо в дельте По. Комаккьо не был епископским центром. В 715 г. при заключении торгового договора между византийцами и лангобардами главным представителем местного населения выступал священник («presbyter»). См.: Hartmann L. Μ. Zur Wirtschaftsgeschichte Italiens in frühem Mittelalter —Amalekten. Gotha. — 1904. — S. 123. Таким образом, распространение влияния церкви на различные сферы светской жизни проявлялось в миниатюре в самых мелких городских центрах Северо-Восточной Италии.