Т.В.Блаватская. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени : ЗОДЧИЕ

214

Глава пятая

ЗОДЧИЕ

В эллинистической Греции архитекторы принадлежали к той части образованного населения полисов, труд которой имел первостепенное значение как для отдельных лиц, так и для успешного функционирования всего государства. При частых и изнурительных войнах интенсивный творческий труд зодчих неоднократно помогал греческим республикам избежать разрухи, выдерживать осады и отражать неприятеля. В мирные дни деятельность архитекторов была тесно связана со многими сторонами жизни полиса.
Знания, художественный вкус и трудолюбие ставили зодчих в ряд тех интеллигентов, которые создавали материальные и духовные ценности, столь необходимые полисам в их напряженной борьбе за сохранение независимости. И если раньше архитекторы должны были творить во имя возвеличения полиса и утверждения гражданских идеалов и добродетелей среди его населения, то теперь полис нуждался больше всего в мощных оборонительных сооружениях и добротных гражданских постройках, необходимых для нормальной экономической жизни государства.
Античная традиция весьма скудно освещает условия работы архитекторов в III—II вв. 1, на что указал еще В. П. Зубов 2. Поэтому неудивительно, что в новой историографии деятельность рядовых архитекторов исследована еще очень слабо 3. К тому же очень многие из

1 Античные авторы приводят имена лишь двух-трех десятков архитекторов эллинистической Греции. Ряд сведений дают эпиграфические документы, о которых речь пойдет ниже.
2 Письменные источники и их значение для истории античной архитектуры.— В кн.: Архитектура античного мира/Сост. В. П. Зубов, Ф. А. Петровский. М., 1940, с. IV — V.
3 Впервые вопрос о греческом рядовом архитекторе был поставлен в работе Г. Брунна | ограничившего свою задачу подбором и критическим рассмотрением материала. См.: Brunn Η. Geschichte der griechischen Künstler. Stuttgart, 1889, Bd. II, S. 213—265. В позднейших исследованиях по греческой архитектуре обычно рассматривается деятельность лишь крупнейших зодчих. См., например: Robertson D. S. A handbook of Greek and Roman architecture. Cambridge, 1945. В работе А. Бэрфорд {Burford Α. The Greek temple builders at Epidauros. A social and economic study of building in the Asclepian sanctuary during the fourth and early third centuries В. C. Liverpool, 1969, p. 138—145) справедливо указано, как мало еще известно о разных сторонах деятельности греческих зодчих, особенно об их общественном положении. Фундаментальный труд А. К. Орландоса, посвященный анализу строительной техники (^Ορλάνδος Α. К. Τά υλικά δομής τών αρχαίων. Ελλήνων. >Α&ήναι, 1955—1960, I—II), осветил ряд сторон технологии античной архитектуры, что позволило исследователям более углубленно охарактеризовать ряд особенностей профессии зодчего в древней Греции. См.: Martin R. Manuel d'architecture grecque. I. Materiaux et techniques. P., 1965; Coulton J. J. Ancient яггеек: Architects at Work. Ithaka, New York, 1977.

215

имеющихся Данных относятся к работе греческих архитекторов за пределами своей страны 4.
Между тем археологические источники могли бы значительно дополнить сведения письменной традиции. Особенно много фактов из истории греческого зодчества стало известно благодаря раскопкам за последние сто лет. Однако до сих пор материальные источники используются недостаточно. Причина кроется в неправильном взгляде на строительную деятельность эллинистической Эллады. По мнению некоторых исследователей, III — II вв. были временем «скромного строительства и общего архитектурного упадка» в Греции5. Данная оценка 6 во многом вызвана тем, что зодчество Эллады сравнивают с зодчеством эллинистических монархий. Там в крупных культурных центрах были созданы монументальные соо-

4 M. И. Ростовцев уделил большое внимание архитекторам эллинистической эпохи (SEHHW, р. 1230—1238). Однако он остановился главным образом на выдающихся памятниках, более обыденному строительству в материковой Греции он придал небольшое значение. Это же характерно для труда Г. Ллойда (Lloyd G. Ε. R. Gree^ science after Aristotle. L., 1973, p. 96).
5 Lawrence A. W. Greek Architecture. Harmonds worth, 1957, p. 223. Эту же точку зрения недавно высказал В. П. Полевой, утверждавший, что «жизнь шла мимо» материковой Греции, где многие постройки возводились на средства иноземных меценатов. См.: Полевой В. М. Искусство Греции. Древний мир. М., 1970, с. 243—244.
6 Эту оценку высказал В.1 Б. Динсмуур: Dinsmoor W. В. The Architecture of ancient Greece. London; New York, 1950, p. 265.

216

ружения нового типа. Достаточно назвать ансамбль дворца, библиотеку и Фаросский маяк в Александрии, ансамбль Пергамского акрополя, обширный парк Дафны, величественный храм Аполлона в Дидимах. Великолепные архитектурные комплексы, появившиеся в эллинистических царствах, резко контрастировали с более скромным зодчеством материковой Греции 7. Конечно, архитектор, работавший на Птолемеев, Селевкидов или Атталидов, имел большой простор для своей художественной деятельности. Задачи зодчих в полисах эллинистической Греции заключались не в создании пышных ансамблей, но чаще всего в постройке сугубо утилитарных зданий. Однако эта направленность творчества эллинских зодчих не является бесспорным доказательством общей ограниченности строительной деятельности греческих государств в III—II вв.
Более справедливо будет говорить об особенностях тогдашнего зодчества, порожденных сложными социально-политическими условиями, в которых оказывались независимые полисы Греции эпохи эллинизма. Изменение положения большинства греческих республик направило их зодчество по новым направлениям. Процесс этот был весьма многозначен.
Так, в изучаемое время активность в области храмового строительства заметно сократилась. К середине IV в. до н. э. самые значительные полисы уже воздвигли монументальные святилища своим богам 8. Поэтому в эллинистическое время редкие государства строили крупные храмы 9. Известны случаи, когда начатая грандиозная постройка оставалась незавершенной — например, около 320 г. акарнанский полис Страт приступил к возведению храма Зевса, но не смог довести строительство до конца.

7 Вопрос об «общем архитектурном упадке» включает и оценку художественного уровня эллинистического зодчества. Не имея возможности подробно остановиться на этой стороне проблемы, заметим все же, что архитекторы III—II вв. стремились следовать канонам, выработанным архитектурой классической эпохи.
8 Из крупных сакральных построек второй половины IV в. следует назвать храм Матери богов в Олимпии, завершенный около 320 г. Павсаний (V, 20, 9) отмечает, что этот храм в дорическом стиле выделяется своей величиной.
9 Так, на Лесбосе в городе Месса около 280 г. было возведено святилище ионического ордера лишь в два раза меньшее, чем колоссальный храм Аполлона в Дидимах. См.: Robertson D. S. A handbook of Greek and Roman Architecture, p. 145, 333.

217

Все же и в эллинистическое время в ряде полисов возводили новые храмы. Если государство не располагало достаточными средствами, оно иногда обращалось к сбору добровольных взносов самих граждан. Так, во второй половине III в. в Танагре было решено переместить загородное святилище Деметры и Коры в пределы города. Речь шла о полной перестройке сакральных сооружений, да еще на новом месте. Намечаемая сумма строительных расходов была восполнена пожертвованиями самих граждан, в особенности гражданок 10. В иных случаях государство находило выход в том, что строили здание сравнительно небольших размеров. В качестве примера можно назвать храм в антах коринфского ордера, посвященный Артемиде, Лафрии, который в III в. построили в Мессене.
Весьма поучительны выводы Г. Ру, который недавно детально исследовал зодчество Арголиды в IV и III вв. Ученый решительно утверждает, что III век в этой области страны был временем большой архитектурной активности 11. Отмечая, что в Эпидавре период между 300 и 200 гг. был столь же богат постройками, что и предыдущее столетие, Г. Ру называет ряд сакральных сооружений, построенных тогда же в Аргосе и Коринфе 12. Перечень названных французским исследователем памятников архитектуры Арголиды является весьма убедительным аргументом против тезиса В. Б. Динсмуура об упадке архитектурной деятельности во всей Греции в IV—III вв. Можно надеяться, что столь4 же полный обзор остатков эллинистического зодчества в других областях страны еще ярче осветит действительное положе-ние зодчества Греции в IV—II вв.13.

10 Schwyzer, N 462.
11 Rout G. L'architecture de l'Argolide aux IVе et III siecles avant J.-C. P., 1961, I—II, p. 10.
12 Ibid., p. 404, 408—409. Выводы Г. Ру относительно Эпидавра получили детальное подтверждение в упоминавшейся монографии А. Бэрфорд, Английская исследовательница смогла привлечь ряд еще не опубликованных строительных надписей из святилища Асклепия, что значительно дополнило картину архитектурных работ в IV и III вв.
13 Нельзя ограничиваться лишь заново строившимися сакральными сооружениями — следует учитывать и различного рода пристройки к старым храмам. Эти здания бывали иногда внушительных размеров. Так, в первой половине II в. на острове Теносе к святилищу Посейдона и Амфитриты был пристроен монументальный портик площадью 170 X 15 м. См.: Etienne R. Zagdoue M.-A. Le Sanctuaire de Poseidon et Amphitrite.— BCH, 1975, 99, p. 724—725. Примером расширения храмового комплекса именно в эллинистическое время может служить перестройка святилища Амфиарая возле ничем не примечательного городка Оропа. См.: Paus., Τ, 34, 2.

218

Следует упомянуть также замечательный храм Афины в Тегее, который, по словам Павсания, «своей архитектурой и величиною превосходит все храмы, сколько их есть в Пелопоннесе» (VIII, 45, 4—5). Сооружение это было возведено в середине IV в. архитектором Скопасом, уроженцем Пароса, взамен сгоревшего в 393 г. древнего храма тегеян.
Конечно, наиболее активная строительная деятельность разворачивалась в самых богатых полисах. Например, Делос в 172 г. завершил сооружение храма Артемиды (храм Д), но и более мелкие республики иногда предпринимали капитальное строительство. Так обстояло дело в полисе на острове Пепарефе, который вместе с полисом Скиафом в 200 г. был разрушен Филиппом V. После 196 г. римляне установили контроль над Пепарефом, дав ему номинальную автономию 14. Вскоре полис начал восстанавливать храм Афины, о чем сообщает почетный декрет, восхваляющий подрядчика Филоксена 15.
Приведенные данные позволяют заключить, что в IV— II вв. в Элладе не прекратилось возведение сооружений чисто сакрального назначения. Надо отметить, что возведенные в изучаемое время храмы весьма точно следовали общим направлениям эллинистической архитектурной мысли. Их зодчие активно перерабатывали новые тенденции, свойственные общему духу эллинизма.
Еще более динамичная картина наблюдается в области гражданского строительства. В IV—II вв. появилась необходимость возводить много разнообразных построек, отвечавших потребностям усложнявшейся государственной жизни. Возросла строительная активность различных объединений граждан, возник спрос на труд архитектора и со стороны самых богатых граждан.
Отмечая эти тенденции, надлежит подчеркнуть то особое значение, которое приобрела теперь фортификационная архитектура. Частые военные конфликты требовали большой затраты сил полисов на оборонное строительство. Повсюду в Элладе шли работы по созданию новых укреп-

14 Liv.,XXXI, 28, 6.
15 Syll.3, Ν 587.

219

лений, по капитальной перестройке или ремонту старых стен. Ведь широкое применение осадных механизмов 16 заставляло государства возводить особые стены — с почти полукруглыми выступами рустов, что обеспечивало рикошетирование метательных снарядов. Оборонное строительство полисов еще недостаточно изучено, так как его внушительные масштабы стали известны лишь в последние 50 лет 11. Назовем для примера небогатую Локриду, многие государства которой именно в эллинистическое время возвели мощные каменные стены 18. Сооружение укреплений часто превышало финансовые возможности полисов, и государства обращались к помощи богатых граждан. Например, полис Юлида на Кеосе в III в. объявил сбор добровольных взносов на постройку стен. Лишь 15 граждан, внесших от 5 до 50 драхм (или статеров? — монетный номинал не обозначен в надписи), перечислены на поставленной полисом стеле, хотя место на камне было рассчитано на более длинный список 19.
Значение крепостных стен в эллинистическое время в полной мере подтверждает и то обстоятельство, что именно в конце III — начале II в. стенами была укреплена Спарта (правда, неполным кольцом)20. Построили их в короткое время, что было возможно лишь при использовании труда квалифицированных зодчих — фортификаторов.
Длина оборонительных линий вокруг городов не обязательно зависела от общего экономического потенциала полиса. Например, некоторые полисы Акарнании обносили стенами столь значительное пространство 21, что длина

16 Военные машины того времени были весьма эффективны, как отмечал уже Филон Византийский в конце III в.
17 В. В. Тарн остроумно заметил, что в изучаемое время происходило нечто вроде соревнования между осадной машиной и стеной и даже трудно определить, кто же из них одержал верх (Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments. N. Y., 1966, p. 106).
18 Lerat L. Les Locriens de l'Ouest. P., 1952, p. 169—178.
19 Dunant Chr., Thomopoulos I. Inscriptions de Geos.— BCH, 1954, LXXVIII, p. 322-327, N 2.
20 Liv., XXXIV, 38.
21 Исследовавший укрепления Акарнании и Этолии Φ. Ноак (АА, 1916, S. 215—239) подробно описал оборонительные системы ряда полисов, отметив, что внутри укреплений находились не только городские кварталы, но и свободное пространство, на котором временами укрывались от неприятеля жители хоры со своими стадами.

220

их стен почти равнялась окружности укреплений Эфеса 22, достигавших 12 км. Умелое использование гористого рельефа делало такие мощные крепости неприступными даже для очень сильного неприятеля. Можно напомнить, как Филипп V не смог взять небольшой фессалийский полис Мелитею, так как заготовленные его военными специалистами лестницы оказались слишком короткими 23.
Необходимость защиты деревенского населения и его имущества потребовала сооружения укреплений и в хоре. Многим полисам постоянно грозили набеги пиратов, деятельность которых в III—II вв. достигла огромных масштабов 24. Особенно страдали жители островов Эгейского моря, и на многих из них в изучаемое время были сооружены небольшие крепости. Характерным элементом этих сооружений были башни, имевшие до трех этажей.
Мояшо описать башни, открытые на острове Теносе 25. Одна из них, стоявшая между современными селами Кардиани и Авдо, была в плане квадратом со стороною в 6,25 м. Стены, сохранившиеся в высоту до трех метров, сооружены из известняковых и мраморных плит, причем швы между рядами почти горизонтальны, а между смежными блоками вертикальны или наклонны. Прямоугольный вход в башню невысок. Сооружение имело не меньше двух этажей, как показывают остатки свода высотою в три метра.
Более монументальна круглая башня у нынешнего села Свомолоне, имеющая 10 м в диаметре. Она сооружена из ровных рядов мраморных блоков, швы между последними вертикальные или слегка наклонные. Сохранились два этажа башни, причем в верхнем этаже было устроено одно прямоугольное окно высотою в 1 м. Возведение этой вместительной башни (площадь двух ее этажей около 150 кв. м), видимо, считалось немаловажным делом. Недаром на одном из блоков сохранилась надпись, сообщающая, что соорудил ее Лисифей, сын Аристолоха. Можно

22 Это отмечено В. В. Тарном (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation 3. L., 1941, p. 309—310).
23 Polyb., V, 97,5—98, 10. Ошибка македонян была тем более заметна, что в то время были хорошо известны надлежащие размеры лестниц, предназначаемых для броска на стены города. См.: Polyb., IX, 19, 5—9.
24 Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 195—198.
25 Demoulin H. Les Rhodiens ä Tenos.— BCH, 1904, XXVII, p. 233— 259, fig. 2, 3.

221

предположит, что такие скромные фортификаторы работали преимущественно в пределах своего полиса 26.
Аналогичные небольшие укрепления с башнями были открыты на Фасосе 27 и других островах 28. И в западных частях материковой Греции известны крепости, обеспечивавшие защиту деревням, и длинные стены, ограждавшие иногда довольно большую территорию 29.
Наряду с фортификационными линиями полисы должны были строить и другие сооружения, укреплявшие их обороноспособность. Лучше всего это строительство известно в Афинах: с 338 по 324 г. там, помимо укрепления стен, построили новые водопроводы, ремонтировали и возвели новые корабельные верфи, соорудили новые арсеналы для хранения корабельного снаряжения — снастей, парусов, весел 30.
Тогда же в Пирее знаменитым зодчим Филоном из Элевсина между 347 и 329 гг. был возведен арсенал — σΛευοθήκη. До нашего времени дошла надпись, в которой детально изложен проект здания 31. В этом официальном документе самым точным образом указаны размеры всего здания и его частей, материал для изготовления деталей, способы их сочленения. Писали о нем и древние авторы 32, в современной же литературе творению Филона посвящены специальные исследования 33.

26 Лисифея большинство историков считает не архитектором, а владельцем-строителем башни. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften. Heidelberg, 1959, I, N 39. Это мнение основывается на том, что обычно греческий архитектор не водружал надпись на созданной им постройке.
27 Bon Μ. Л. Les ruines antiques dans Hie de Thasos et en particulier les tours helleniques.— BCH, 1930, LIV, p. 147—194. Фасосские башни были круглыми или квадратными, площадь их колебалась от 49 кв. м. (Палайохорион) до почти 155 кв. м. (у залива Фимония). Все эти укрепления сложены из крупных мраморных блоков, поскольку повсюду на острове добывался именно этот строительный материал.
28 М. Бон перечисляет башни еще на 21 острове, а также в Аттике и Мегариде. Сооружения на островах исследователь датирует IV — III вв. до н. э. См.: Bon Μ. Les ruines..., p. 184.
29 Noack F.— АА, 1916, S. 239.
30 Колобова К. Μ. Древний город Афины и его памятники. Л., 1961, с. 319—320. Исследовательница совершенно справедливо подчеркнула роль оратора Ликурга, в то время развившего энергичную строительную деятельность в Афинах.
31 Syll.3, N 969.
32 Strabo, IX, 1, 15. Vitruv., VII, Prooem., 12.
33 Choisy Л. L'Arsenal du Piree. P., 1883.

222

Конечно, верфи, арсеналы и склады в таком крупном полисе, как Афины, насчитывались в большом количестве, в мелких полисах число и масштаб аналогичных сооружений были много скромнее.
Особое место в оборонном строительстве занимало сооружение осадных машин. Достигавшие иногда внушительных размеров, эти механизмы требовали больших затрат, причем сооружали их и следили за их исправной работой именно архитекторы 34.
Даже беглый перечень объектов военного значения, возведенных республиками эллинистической Греции, показывает, сколь велика была активность государств в этой области зодчества. Иногда расходы полисов на эти сооружения вызывали огромное напряжение государственных финансов 35. Современной науке еще трудно определить более или менее точно объем оборонного строительства в эллинистической Элладе, так как в труднодоступных горных районах страны многие античные памятники этого рода остаются неизученными или даже вовсе неизвестными 36.
Прибрежные полисы Эллады, имевшие свой флот, нуждались в архитекторах-кораблестроителях. Создатели военных кораблей пользовались, несомненно, особым вниманием, что явствует из сообщения Аристотеля37 о том, как в Афинах решали вопрос постройки триеры: «народ голосованием выбрал архитектора для постройки корабля». Это голосование в народном собрании позволяет предполагать, что кандидатура архитектора всенародно тщательно обсуждалась, поскольку сооружение военного судна являлось весьма дорогостоящим предприятием 38.

34 Страбон (XII, 8, 14) указывает, что в Кизике три городских архитектора ведали общественными зданиями и военными машинами. Для осадных механизмов там был отведен специальный склад. См.: Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 588.
35 В. В. Тарн справедливо подчеркнул, что осадные кампании изучаемого времени и огромное количество материалов, употреблявшихся во время войн, наводят на мысль, сколь непропорциональное количество сил должен был тратить каждый полис на сооружение военных машин и подготовку снаряжения (Tarn W. W. Hellenistic Military and Naval Developments, p. 118).
36 В 1959 г. автору этих строк удалось посетить северную часть Эпира и найти там развалины многих небольших крепостей у современных Теолого, Зимница и в других местах.
37 Arist. Ath. Pol., 46, 1.
38 Недаром за постройкой триеры наблюдали специально избранные из членов булэ 10 триеростроителей, как указывает там же Аристотель.

223

Талантливые судостроители получали широкую известность. Так, уроженец Коринфа архитектор Архий был приглашен Гиероном Сиракузским (269—215) соорудить его роскошный корабль-гигант 39.
Сооружение обычных торговых судов велось, вероятно, архитекторами средней квалификации.
Если обратиться к сведениям о чисто гражданском строительстве греческих республик в III—II вв., то и здесь источники не позволяют говорить об очень скромных размерах архитектурной деятельности. Конечно, крупное строительство могли позволить себе лишь богатые полисы, причем по качеству и размаху тогдашнее греческое зодчество уступало монументальным сооружениям, которые возводили цари соседних эллинистических монархий 40. Однако даже сколько-нибудь преуспевающий полис выделял значительные средства для постройки необходимых ему общественных сооружений.
Можно привести факты из истории Фасоса, полиса, сумевшего сохранить свою самостоятельность, несмотря на попытки македонских и других эллинистических монархов подчинить его 41. В конце IV — начале III в. в главном городе острова был сооружен пространный гипостильный зал 42, в III в. на границе агоры был возведен

39 Athen., V, 4, 203с — 204d.
40 Сказанное относится и к зданиям, которые эти монархи сооружали в некоторых полисах Греции, стремясь укрепить установившиеся тесные связи. Яркими примерами являются: 1) здание стой Аттала II Пергамского в Афинах, имеющее площадь 116,5Х X 19,4 м. (Thallon Hill J. The ancient city of Athens. L., 1953, p. 62—68); 2) храм Зевса Олимпийского в Афинах, который около 174 г. начал возводить царь Антиох Эиифан. Напомним также круглый храм Великих богов, который около 280 г возвела на острове Самофракия Арсиноя, дочь Птолемея I. Эта политика была продолжена Птолемеем II Филадельфом, построившим там же здание пропилеи с роскошно украшенными ионийскими капителями. Однако на Делосе этот же царь построил небольшой храм Благой Судьбы. См.: Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 208.
41 Не так давно Ж. Пуйю убедительно опроверг встречающееся в историографии мнение о том, что в III в. Фасос находился под властью Македонии. Анализируя данные Полибия (XV, 24, 1—5) о переговорах фасоссцев с Филиппом V в 202 г., исследователь приходит к выводу, что до этого года остров пользовался независимостью (Pouilloux J. Recherches sur l'histoire et les cultesde Thasos. P., 1954, p. 435—437).
42 Ibid., p. 224-225.

224

монументальный северо-западный портик 43. Тогда же фасосцы построили квадратный в плане булевтерион44. При этом они не оставили вниманием и оборонительные сооружения. Стены города Фасоса были дополнительно усилены 45.
Перечень монументальных строек на Фасосе служит убедительным доказательством огромной работы, которую проделали там архитекторы за какие-нибудь 150 лет. Конечно, полисы с меньшими материальными возможностями вели более умеренное строительство. Но количество возводимых по всей стране сооружений было все же достаточно велико. Рост числа городов и их размеров вызывал необходимость строить такие специальные здания, как булевтерии, экклесиастерии, рынки 46, гимнасии, театры, портики 47. Не столь монументальные, как аналогичные сооружения в столицах эллинистических монархий, эти здания встречались довольно часто 48. Например, в первой трети III в. в близко расположенных Эпидавре и Аргосе были сооружены сцены театров, в Коринфе возведено здание над источником Пейрене 49. Архитектурное обрамление источников и колодцев также получило очень широкое распространение в эллинистическое время 50. Иногда это были довольно крупные сооружения с шестью колоннами

43 Martin R. Etudes thasiennes, Г Agora I. Le portique Nord-Ouest. P., 1954.
44 Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 274.
48 Один из граждан уже уничтоженного Олинфа, Гераклеодор, сын Аристоника, в благодарность за оказанную ему фасосцами помощь возвел на свои средства башню и возле нее экседру со статуей. См.: Pouilloux J. Inscriptions de Thasos.— BCH, 1947— 1948, LXXI-LXXII, p. 262-272.
46 В это время возникает практика постройки специализированных рыночных зданий, предназначенных для отдельной продажи мяса, рыбы или других товаров.
47 О большом количестве общественных зданий в крупных городах эллинистической Греции позволяет судить описание Халкиды, оставленное Псевдо-Дикеархом, жившим во второй половине III в. Указав, что город халкидян имеет 70 стадий в окружности и вполне достаточный источник хорошей воды, он пишет: «В городе много общественных сооружений — гимнасиев, портиков, святилищ, театров, а также картин и статуй» ([Die] Descript. Hell., 28).
48 Весьма впечатляющим является сравнение агоры в Афинах в классическое и эллинистическое время. Однако нам представляются более важными сведения из других полисов.
49 Roux G. Varchitecture..., p. 404.
50 Lawrence A. W. Greek Architecture, p. 236.

225

или пилястрами по фасаду 51. Вообще в полисах эллинистической Греции кварталы, где располагались общественные здания, получили более яркое архитектурное оформление, чем в предшествующие века 52.
Гражданское строительство полисов не ограничивалось пределами каждой республики.
В тех случаях, когда полис являлся членом союза нескольких государств, он должен был принимать участие в стройках, которые предпринимала вся федерация. Иногда, как это бывало и раньше, греческие государства возводили собственные строения в дружественном полисе, где находилось особо почитаемое крупное святилище. Интересные факты подобного рода сообщала одна из недавно найденных надписей 53. Этот документ, датируемый временем вскоре после 217 г., представляет собою текст соглашения союза акарнанов с одним из входивших в него полисов, Анакторием. Обе стороны договорились о том, что принадлежащий Анакторию храм Аполлона Актийского станет общесоюзным святилищем акарнанов. При этом был оговорен ряд обязательств, которые взял на себя Акарнанский союз. В частности, он должен был содержать в порядке и ремонтировать храмовые строения (стк. 26— 27). Далее указано, что остается в силе старинное право полиса Анактория на здание Эленейона и на строения в священной роще Актия, а также права других полисов и племен на сооруженные ими там же строения (стк. 38— 41). Нет сомнений, что упомянутые в договоре сооружения 54 были достаточно вместительны, представляя тем самым материально ценные архитектурные объекты. Использование этих построек во время ежегодных ярмарок,

51 Ibid.
52 В средних полисах в V—IV вв. общественные здания сосредоточивались даже в сравнительно небольших кварталах. Примером может служить комплекс полисных сооружений в Олинфе. См.: Robinson D. Μ. Excavation at Olynthus, II. Architecture and Sculpture: Houses and other Buildings. Baltimore, 1930, p. 16—34.
53 В 1954 и 1955 гг. в Олимпии был найден текст этого договора. См.: Habicht Chr. Eine Urkunde des akarnanisehen Bundes.— Hermes, 1957, 85, S. 86—122; Klaffenbach G.— IG, IX, l2, 2, N 583; Robert J. et L.— Bull. 6p., 1958, N 270.
54 В надписи употреблен термин παρεμβολή, который, исходя из контекста документа, лучше всего перевести как «подворье», поскольку, очевидно, каждый полис и соседние независимые племена имели в Актии определенные и неизменные с давних пор места для постоя. Хр. Хабихт справедливо видит в этих паремболах жилые постройки, где останавливались делегации й паломники из союзных полисов.

226

видимо, представляло определенный интерес для соорудивших их акарнанских полисов и соседних автономных племен.
Приведенные факты показывают, что в III—II вв. полисы Эллады вели достаточно обширную строительную деятельность 55, которая могла осуществляться лишь при использовании немалого числа квалифицированных архитекторов. О качестве работы этих зодчих говорит то обстоятельство, что многие из созданных ими сооружений, сохранившиеся до наших дней, в полной мере служат эстетическим потребностям современного человека 56.
Следует отметить, что уровень требований, которые греки предъявляли своим архитекторам, был весьма высоким. Тонкий артистический вкус великих мастеров прошлого, создателей прославленных сооружений, в течение многих столетий формировал представления эллинов о прекрасном в архитектуре.
Направленность греческой теоретической мысли на утверждение полиса как наилучшей формы государства определила особую черту в культурной жизни древней Греции: полисы издавна придавали большое значение художественному облику своих монументальных зданий. То же характерно и для эллинистического времени, когда обширные общественные ансамбли занимали даже большее место в общей площади полиса, чем раньше. К тому же такое капитальное строительство предпринимали теперь многие, ранее незаметные полисы. Сказанное относится в равной мере к светским и сакральным сооружениям не только крупных полисов, но и небольших государств 57-58. Благодаря этому рядовые граждане постоянно общались с произведениями архитектурного искусства, открытыми для обозрения всему населению 59. Таким об-

55 Даже в небольшом Оропе был сооружен во II в. собственный театр весьма скромных размеров — глубина всей сцены этого театрика была менее 10 м.
56 Назовем хотя бы театр в эпирском полисе Буфроте, привлекающий строгостью и изяществом своих очертаний. Он был построен в конце IV в. и ремонтировался в римское время. См.: Ugolini L. Μ. Butrinto il mitod'Enea, gli scavi. Roma, 1937, p. 130— 148.
57-58 Примером расширения храмового комплекса именно в эллинистическое время может служить перестройка святилища Амфиарая возле ничем не примечательного городка Оропа (Paus., It 34, 2).
59 Ведь в эллинистическую эпоху в Греции оставались в хорошей сохранности очень многие сооружения VII—IV вв. Именно они определяли архитектурный облик городов и больших ансамблей важнейших святилищ в Дельфах, Олимпии, Эпидавре и других местах.

227

разом, архитекторы имели самые широкие возможности для формирования художественного вкуса населения. Сила этого воздействия была особенно значительной потому, что такое эстетическое воспитание граждан полиса начиналось с детских лет.
«Потребителями» творчества зодчих в изучаемое время выступали не только государства Эллады. Обладатели крупных состояний стремились теперь возводить роскошные жилища с большим количеством искусно отделанных помещений. Эта тенденция ярче всего проявлялась в городах, тогда как сельское население предпочитало дома сравнительно скромные, но зато хорошо приспособленные к требованиям земледельческого быта 60.
Многие богатые горожане в эту эпоху роста индифферентности, аполитизма и индивидуализма 61 предпочитали тратить свои средства на великолепные жилища. Известно, что еще в начале IV в. в Афинах появились частные дома, украшенные лепниной и росписью — практичный Ксенофонт сурово осудил такие ухищрения 62. В III— II вв. наблюдается дальнейшее развитие дорогостоящего жилищного строительства. В качестве примера можно назвать двухэтажные дома богачей на острове Делосе, характеризующиеся наличием внутреннего перистильного двора и богатой отделкой парадных помещений63. Примечательно, что в некоторых из этих домов верхние этажи отличались даже более роскошной отделкой, чем нижние парадные комнаты.

60 Примером такого жилища является открытый в 1966 г. в Аттике сельский дом, который прекратил свое существование в начале
III в. См.: Jones J. Ε., Graham A. J., Sackett L. Η. An Attic country house below the Cave of Pan at Vari.— BS A, 1973, v. 68, p. 356—452.
61 Недаром вульгарный эпикуреизм, проповедовавший необходимость усладить скоротечную жизнь, получил столь широкое распространение среди зажиточных кругов греческих полисов. Богатые слои охотно воспринимали эту идеологию, ставившую интересы частного лица много выше ею гражданского долга.
62 Xen. Memorab., III, Я, 10; Öecon.,9, 2. Однако, судя но негодованию Псевдо-Демосфена ([Demosth.], XIII, 30), уже в середине
IV в. некоторые афиняне построили себе дома более великолепные, чем общественные здания.
63 Подробное описание приведено в кн.: Всеобщая история архитектуры, т. II, 1. Архитектура древней Греции. М., 1949, с. 322—328; ср.: Rumpf Α. Zum hellenistischen Haus.— JDAI, 1935, Bd. 50, S. 1—8; Rostovtzeff M. SEHHW, p. 1625.

228

Дорогостоящее частное строительство известно и в некоторых других полисах 64. Но оно разворачивалось преимущественно в тех государствах, где заметен быстрый рост благосостояния верхушки зажиточного гражданства. Даже в Афинах, не говоря о небольших республиках, общий вид жилых кварталов в III в. производил весьма безотрадное впечатление 65.
Частные заказчики обращались к архитекторам в связи с сооружением алтарей, посвятительных колонн, а чаще всего — погребальных памятников. Обычно эту работу выполняли простые домостроители, но иногда к ней привлекали и высокоодаренных зодчих.
Даже беглый перечень разнохарактерных сооружений, которые возводили греческие республики, позволяет думать, что в целом их архитектурная деятельность в эллинистическую эпоху была не столь уж скромной 66. А если вспомнить, что отдельные полисы вели весьма значительное строительство, то становится совершенно очевидно, что греческие зодчие в III—II вв. имели достаточно широкое поле деятельности.
Следует отметить, что в эллинистическое время их труд стал гораздо более разносторонним, чем в предшествующие столетия. И связано это прежде всего с развитием техники, со все более широким использованием всякого рода механизмов. Речь идет не только об осадных машинах. Сложные конструкции применялись в строительном деле 67 и в театрах 68, в морском деле и в организации

64 На Самосе (урочище Кастро, Тигани) в 1965—1968 гг. были закончены раскопки великолепного жилого здания с двумя перистильными дворами, возведенного в эллинистическое время. См.: Tolle R. Die antike Stadt Samos. Mainz am Rhein, 1969, S. 58—63. Примечательно, что Витрувий (VI, 7, 1—5) описывает роскошный греческий жилой дом, также обычно имеющий два двора.
65 Dic. Geogr., p. 97.
66 В эллинистическое время известно также частое строительство фонтанов и водопроводов, осуществлявшееся группами лиц. См., например: Le Roi Chr. Inscriptions dö Laconic Melanges Helleniques. P., 1974, p. 229—238.
67 Можно назвать механизмы для транспортировки тяжелых каменных блоков, конструкция которых детально исследована А. К. Орландосом (Τά υλικά..., II, а. 88—116). Машины использовались и при ремонте зданий — в 279 г. на Делосе для починки столба ворот привезли специальный механизм. Судя по тому, что доставка его обошлась лишь в две драхмы и четыре обола (IG, XI, 2, N 161 А), можно полагать, что это было не очень большое сооружение.

229

городского благоустройства 69. Все это проектировали архитекторы, так как в Элладе с давних пор зодчий соединял в себе архитектора и инженера. Сколь значительное место в архитектурной науке занимала тогда инженерная деятельность, видно из труда Витрувия, в котором нашли отражение теоретические положения греческих зодчих классического и эллинистического времени.
Правда, уже в. конце эллинистической эпохи появилась тенденция к обособлению чистых механиков от зодчих. Интересным свидетельством этого является проксения от 128/7 г., которую получил Сосидам, сын Сосидама, амбра-киот, механик, в Дельфах 70. В римское время античная традиция четко разграничивала ученых механиков и зодчих 71.
Развитие инженерных знаний архитекторов было необходимым условием для выполнения ставившихся перед ними задач. Можно указать на сложнейший комплекс портовых сооружений Делоса, создание которых могло быть под силу только очень опытным в инженерии специалистам 72.
Поскольку в эллинистическое время значительно увеличились флоты и их оснащенность в крупных государствах, то возросла и роль архитекторов. Можно полагать, что,

68 Вероятно, в каждом театре имелись различные машины, обеспечивавшие тот или иной сценический эффект. Сооружение некоторых из этих механизмов стоило дорого — в 279 г. казначеи делосского храма уплатили 70 драхм Антигону, сыну Каика, за постройку театральной машины (IG, XI, 2, N 161 А).
69 Например, сооружение солнечных часов в городах входило в обязанности архитектора с давних пор — ведь изобретение таких часов античная традиция приписывала еще философу Анаксимандру, родившемуся около 610 г. в Милете (Favorinus ар. Diog. Laert., 2, 1).
70 Daux G. Delphes au IIе et au Ier siecle, p. 420. Судя по словарю Лидделла — Скотта, интересующий нас термин μαχανικός встречается в греческой литературе впервые у Плутарха.
71 Так, в списках знаменитых художников, скульпторов, архитекторов и механиков, дошедших в одном александрийском папирусе (Laterculi Alexandrini/Ed. G. Biels.— Abhandlungen der Berlin. Akademie der Wissenschaten, 1904) в особом (восьмом) столбце текста перечислены пять механиков, причем четыре имени принадлежат строителям военных машин.
72 Подробное описание этого комплекса можно найти в кн.: Cloche P. Les classes, les metiers, le trafic. P., 1931, p. 100—103.

230

как раньше в Афинах 73, корабли, доки и арсеналы возводились в полисах по проектам архитекторов и при их личном наблюдении за ведением строительных работ 74. Особенный размах эти работы получили в государствах островной Эллады, благосостояние которых зависело от состояния их морского транспорта 75. Эксплуатация этих сооружений частично также находилась в ведении архитекторов 76.
Рост городов и численности их населения ставил особенно остро проблему водоснабжения.
Постройка водопроводов, колодцев и фонтанов 77 входила в круг обязанностей архитекторов. Особенное внимание уделялось тогда художественному виду архитектурных сооружений над источниками.
О гидротехнических сооружениях эллинистического времени известно очень мало. Возможно, что в тех или иных местах велись крупные работы по возведению плотин, мостов и каналов, но данных об участии архитекторов в этих стройках пока нет 78. Несомненно, и при сооружении доков полисы обращались к архитекторам гидротехнического профиля. Следует заметить, что еще в классическую эпоху греки создавали очень сложные гидротехнические системы. На эту мысль наводит сообщение Диодора о том, что в 410 г. беотяне по требованию Афин возвели плотину через морской пролив с сильным течением. Плотина, соединившая Беотию с Эвбеей, была возведена быстро. На обоих концах сооружения были построены высокие башни, а над оставленными протоками для воды перебросили деревянные мосты; через единственный проход могло пройти одно судно 79. То, что столь смелый

73 Arist. Ath. Pol., 46, 1.
74 Syll.3, № 969.
75 Недаром Птолемей I для постройки маяка на острове Фаросе у входа в Александрию пригласил зодчего с Книда, Сострата, сына Дексифана (Strabo, XVII, 1, 6; Plin. NH, XXXVI, 12, 18).
76 Рассказывая о Кйзике, Страбон отмечает (XII, 8, 11), что городские архитекторы ведали государственными зданиями и военными машинами. Среди этих зданий были арсенал и склад военных машин.
77 Недавно стало известно о сооружении фонтана в Спарте во II в. См.: Le Roi Chr. Inscriptions de Laconie, p. 229—238.
78 Возможно, что Херефан, заключивший договор об осушении Птехейского болота с эвбейским полисом Эретрией, был не простым подрядчиком, но инженером-архитектором. См.: DaresteHaussoullier — Reinach. Recueil, N IX=IG, XII, 9, Ν 191.
79 Diod., XIII, 47, 3-6.

231

замысел был удачно претворен в жизнь, несмотря на сильное течение в проливе, говорит о совершенстве расчетов гидроархитекторов и высоком качестве работы строителей.
Надо сказать, что греки давно умело использовали разрушительную силу воды, примером чего является маневр лакедемонского царя Агесиполида. Осаждая Мантинею в 385 г., он перегородил плотиной реку Офис, протекавшую через город. Вода размыла основание сырцовой стены города, что вынудило жителей его прекратить сопротивление 80.
Следует упомянуть и другие виды архитектурных работ.
Сложные задачи стояли перед зодчими, проектировавшими гимнасии, палестры, ипподромы и стадионы. В эллинистическое время гимнасии были местом не только спортивного обучения, но и школами, где велось серьезное преподавание многих наук. Оставивший описание греческого гимнасия Витрувий пишет о многочисленных помещениях различного назначения, в том числе и о банях, входивших в гимнасии. Даже стадион при гимнасии должен был быть рассчитан на большое число зрителей 81. Интенсивная культурная жизнь, протекавшая в гимнасиях, накладывала отпечаток на внешний и внутренний 82 вид этих комплексов. Это требовало от зодчих тонкого понимания особенностей духовных традиций того гражданского коллектива, для которого они строили гимнасии. Раскопанные археологами XX в. остатки городских гимнасиев свидетельствуют, что эти сооружения действительно представляли собою сложные комплексы 83.
По-видимому проектировщики спортивных сооружений в изучаемое время уже несколько выделялись из общей массы архитекторов. На это предположение наводит специальное упоминание о строителе ипподрома, которое встречается в одной из дельфийских надписей 84.

80 Xen. Hell., V, 2, 4—5; Diod., XV, 1-2; Paus., VIII, 8, 7-9.
81 Vitruv., V, 11, 1—4.
82 Например, гимнасии Делоса во II в. был заставлен множеством статуй и всякого рода посвящений, которые могли получить рациональное размещение лишь в большом помещении. Описание этого имущества см.: Audiat J. Le gymnase de Delos et l'inventaire de Kallistratos.- BCH, 1930, LIV, p. 95-130.
83 Богатые афиняне уже в IV в. устраивали в своих домах гимнасии с банями и даже с подобием палестры (Xen. Resp. Ath., 2, 10). Но сколь монументальны были эти сооружения, пока неизвестно.
84 Syll.'3, № 251. II. 63. Документ относится к 335 г.

232

Данные о разносторонности труда эллинистических зодчих относятся, конечно, прежде всего к наиболее известным архитекторам, работавшим по крупным заказам. Строители обычных частных жилищ выполняли более однообразные проекты. Эти зодчие, составляющие довольно многочисленную группу специалистов средней квалификации, должны были хорошо знать основы своего дела и уметь успешно их претворять. Ведь в столь сейсмичной стране, какой является Греция, недобросовестность зодчего в любой момент могла привести к гибели людей в случае разрушения здания во время землетрясения.
Именно эти рядовые работники выполняли повседневную архитектурную работу, в которой постоянно нуждались крупные города Греции, разросшиеся теперь в обширные урбанистические комплексы. Чтобы поддерживать городское благоустройство и обеспечивать нормальную эксплуатацию больших общественных комплексов, зодчие должны были затратить много труда и изобретательности. Некоторые полисы нанимали на один год или на иной срок штатных архитекторов.
С давних пор городские архитекторы заботились о внешнем виде города не только при планировке его 85, но и в дальнейшем. Особое внимание уделялось центральным кварталам, где располагались святилища и государственные здания. В одной из афинских надписей, датируемой 420/19 г., указано, что архитектору нужно иметь попечение о наилучшем украшении Акрополя 86. Немногие документы IV—II вв. позволяют заключить, что аналогичные задачи стояли перед зодчими и в многонаселенных эллинистических полисах.
На территории ряда городов и крупных святилищ издавна стояли многочисленные статуи, рельефы, обелиски, стелы с различными декретами, договорами и списками, солнечные часы и прочие сооружения. Старинные памятники ветшали от времени и требовали ремонта.

85 Уже в V в. была сформулирована идея правильной планировки города, в котором улицы пересекаются под прямыми углами. Высказал ее, согласно Аристотелю (Pol., VII, 10,4), Гипподам. С IV в. правильная, Гипподамова, планировка стала основным принципом греческих зодчих. Интересно, что сам Аристотель считал более безопасной и целесообразной правильную планировку не всего города целиком, а его отдельных частей и кварталов (Pol., VII, 10,5).
86 Syll.3, № 91. 39—42. К сожалению, текст в этом месте сильно попорчен.

233

Иногда они получали большие повреждения во время войн и междоусобиц. Известно, например, что около 333 г. в полисе Эрифрах на острове Хиосе после восстановления демократии совет и народ вынесли постановление о починке статуи Филита, убившего тирана. Памятник был попорчен во время захвата власти олигархами, и теперь его должны были ремонтировать магистраты вместе с архитектором, имя которого не обозначено 87.
В некоторых случаях памятники требовалось переставить или восстановить на прежнем месте, и в этих работах принимали участие городские архитекторы.
Напомним, что после 196 г. полис Пепареф заново отстроил разрушенный македонянами храм Афины. По окончании постройки в святилище была передвинута статуя богини и ее база. Вся эта операция была проведена под наблюдением полисного зодчего 88.
Архитектору вменялось в обязанность назначать место для вновь устанавливаемых стел, статуй, колонн и других подобных сооружений в общественных местах. Поскольку на городских площадях, а особенно на территориях святилищ, в эту эпоху оставалось уже не так много места для новых памятников, то речь шла не только о сохранении эстетического облика того или иного архитектурного ансамбля — необходимо было ставить новые сооружения так, чтобы они не препятствовали проходу и проезду в данной части города или храмового подворья. Проблема эта была тем более остра, что в старых городах улицы часто были узкими89. Естественно, что решение данного вопроса принадлежало именно архитектору 90.

87 Syll.3, № 284.
88 Syll.3, № 587.
89 Например в Платеях (Thuc, II, 3,3).
90 На Родосе в III в. было принято постановление о правилах установки посвящений в храме бога Асклепия, и текст этот решено было поставить в святилище Асклепия «в том месте, которое укажет архитектор» [Robert J. et L.— Bull., ер., 1948, № 172). Л. Робер справедливо подчеркивает обилие посвящений в святилищах богов-целителей и приводит ряд текстов, в которых есть указания на место установки благодарственных посвящений и стел с надписями. Судя по тому, что и в Милете зафиксирована аналогичная функция полисного архитектора (Syll.3, № 577), данное право было присуще официальным зодчим и в греческих городах Малой Азии. Сохранялось оно за городским архитектором и в период подчинения эллинистическим монархам. Например, две надписи из Приены около 130—128 гг. содержат поручение архитектору поставить эти почетные декреты в городе (Inschr. von Priene, № 107, 108).

234

Можно полагать, что содержащийся в упомянутом декрете родосцев запрет ставить в святилище посвящения в тех местах, где они «воспрепятствуют круговому обходу», был внесен по требованию архитектора, наблюдавшего за святилищем. В Аргосе незадолго до 251 г. архитектору вместе со стратегами было поручено заказать исполнение текста постановления полиса на стеле, которую затем они должны были поставить в храме Аполлона Ликийского 91.
Полисные зодчие часто подготавливали проект и организовывали изготовление каменных досок для публикации важных государственных документов 92. Такие поручения, данные архитекторам, включали в текст публикуемого акта, как показывают специальные указания в надписи критского полиса Гиерапитны 93 и в дельфийской надписи от 235/4 г., в которой восхвалялись гиеромнемоны 94.
По роду своей должности городским архитекторам приходилось выполнять отдельные указания высших государственных органов 95 и магистратов или вместе с магистратами проводить в жизнь распоряжение демо:а 96.
Не следует думать, что зодчий всегда находился в полной зависимости от полисных и городских властей. Судя по отрывочным свидетельствам источников, мнение архитектора по таким вопросам, как возведение стен и устрой-

91 Vollgraff G. Novae inscriptiones argivae.— Mnemosyne, N. S., 1916, v. 44, p. 64-71.
92 Изысканность очертаний ряда важных эпиграфических памятников показывает, что форма этих стел была создана высокоодаренными мастерами.
93 Syll.3, № 581 — договор Родоса и Гиерапитны, заключенный около 200—197 гг.: архитектор составляет проект стелы, а полеты заказывают ее исполнение, причем стоимость всей работы не должна превышать 100 драхм.
94 Syll.3, № 483. В стк. 29—31 предписано архитектору и секретарю гиеромнемонов приобрести и приготовить мраморную стелу, написать на ней имена чествуемых и поставить стелу возле храма Аполлона Пифийского.
95 Например, в Афинах в 302/1 г. архитектору было поручено назначать места в театре чествуемым таксиархам «всегда там же, где отводятся места стратегам» (Syll.3, № 345).
96 Иногда эти распоряжения касались самых обыденных предметов. Например, в 423/2 г. афиняне постановили соорудить в Элевсине три зерновых хранилища для посвящений богине, и устроить их надо было так, как сочтет необходимым архитектор (Syll.3, № 83).

235

ство гаваней и верфей, было достаточно весомым при обсуждении этих вопросов в полисе 97.
Особенно заметную роль играл ведущий зодчий в тех государствах, политическая роль которых зиждилась не столько на военной силе, сколько на авторитете их святилищ.
Это особенно ясно прослеживается в Дельфах, для которых вопрос об архитектурном облике храма Аполлона и других общественных зданий был исключительно важен. Не только сам полис Дельфы, но даже получивший в III в. преобладание в амфиктионии Этолийский союз ревностно заботились о сохранности дельфийских монументальных построек. Весьма красноречиво постановление этолийских синедров, принятое около 241 г. в честь Афаниона, сына Патрона, дельфийца. Последний, будучи одним из высших магистратов дельфийского полиса, старательно заботился о размещении паноплии амфиктионов, о большом портике, о гимнасии, об эргастериях и об отделке храма. Попечение о постановке стелы с этим текстом было поручено синедрам и архитектору 98. Постановление этолян говорит о силе давней дельфийской традиции оберегать и сохранять архитектурные богатства своего полиса. Этолийский союз не мог с этим не считаться.
Естественно, что крупнейший архитектор святилища занимал выдающееся положение. Об этом можно судить по постановлению амфиктионов, принятому около 230 г., во времена, когда права Дельф в амфиктионии были сильно ущемлены. Тем не менее на осеннем собрании амфиктионии было решено, чтобы Дамону, сыну Агасикрата, были предоставлены права продикии и асфалии, распространявшиеся и на его имущество. Чрезвычайно поучительны мотивы этого решения. Сначала амфиктионы указывают, что дед Дамона, Агафон, будучи архитектором храма, заботился о всех тех делах, которые предписывали божество и амфиктионы, что после него преемником был его сын Агасикрат, а ныне архитектором является Агафокл, так как Агасикрат умер. И вот теперь амфиктионы даруют Дамону те же права, которые были даны его брату Агафоклу 99.

97 Plato. Gorg., 455 b—е.
98 Syll.3, № 479.
99 Syll.3, № 494. Комментировавший эту надпись Помтов приводит указания дельфийских строительных отчетов, в которых имя архитектора Агафона появляется с 342 г. (Syll.3, № 241. 36;

236

Текст амфиктионовского решения демонстрирует то благожелательное внимание, с которым относились в Дельфах к храмовым архитекторам на протяжении более чем ста лет.
Вопрос о том, почему Дамон получил упомянутые привилегии, еще не нашел окончательного разрешения: В. Диттенбергер считал, что этим решением амфиктионы стремились вознаградить заслуги его брата архитектора Агафокла 100. Помтов же полагает, что Дамон лишь унаследовал привилегии брата 101. Более правдоподобным нам кажется иное объяснение. Дамон в какой-то момент вошел в состав архитектурного штата Дельф и в силу этого получил те же привилегии, какие имел его брат Агафокл, постоянный архитектор. Недаром в амфиктионовском решении такое большое место занимает указание на архитектурную деятельность старших членов семьи Дамона. Если бы стоял вопрос о подтверждении наследственных прав, то мотивировка могла быть изложена много короче и проще, как показывают декреты самих Дельф 102.
Говоря о работе полисных архитекторов, укажем еще одну важную сферу их деятельности — реставрацию. Восстановление обветшавших сооружений было отнюдь не легкой задачей 103, особенно в изучаемое время, когда финансы полисов подчас находились в очень плачевном состоянии. Кроме того, сложность и разнохарактерность некоторых реставрируемых объектов требовали очень высокой квалификации восстанавливавших их зодчих. Архитекторы должны были принимать во внимание не только основные идеи создателя сооружения, но и учи-
№ 247. 18). Этот же Агафон, сын Неотела, вместе с братьями поставил стелу с текстом решения Дельф о возвращении Фуриям права иромантейи (Syll.3, № 295, от 329 г., комментарии Помтова). Совершенно очевидно, что родоначальник этой архитектурной семьи пользовался в Дельфах большим авторитетом, хотя и был там иногражданином.

100 Syll.2, № 248.
101 Комментарий к Syll.3, № 494.
102 Хотя мы говорим об амфиктионовском решении, небесполезно вспомнить замечания А. В. Никитского о фразеологии дельфийских документов того же времени, в которых прямо говорится о наследственности прав проксении. См.: Никитский А. Исследования в области греческих надписей. Юрьев, 1901, с. 37—40.
103 Несомненно, что в Дельфах отсутствовал парк военных машин, о которых обычно заботились архитекторы (как, например, в Кизике — Strabo, XII, 8,11), но в этом крупнейшем храмовом центре перед зодчими стояли особенные, чисто локальные, задачи.

237

тывать изменившиеся задачи, которые вставали перед обществом, использовавшим данное здание. Многие монументальные постройки, возведенные в VI—V вв., сильно пострадали от войн, землетрясений, пожаров и т. п., так что в эллинистическое время возникла настоятельная необходимость в их капитальном ремонте 104. Особо важны были реставрационные работы в крупнейших религиозных центрах Эллады, куда ежегодно устремлялись толпы паломников, приток которых в эллинистическую эпоху резко возрос. Усиленная эксплуатация храмовых помещений вела к быстрому их износу — отсюда необходимость постоянной деятельности архитектора-реставратора. Еще Аристотель писал, что в Афинах избиралось десять магистратов, которые, получая 30 мин от аподектов, ремонтировали наиболее нуждающиеся в этом храмы 105. Конечно, афиняне избирали столь многочисленную коллегию потому, что в их обширном городе было много сакральных зданий. В небольших городах о сохранности и ремонте священных зданий заботились сами жрецы, тогда как в средних полисах эти обязанности возлагали на специально избираемых магистратов — гиеропоеев, наофилаков или хреофилаков 10(i.
Светские постройки также требовали ремонта и всякого рода восстановительных работ. Греческие полисы издавна возложили контроль за состоянием городских зданий, общественных и частных, на астиномов. Именно астиномы следили за тем, «чтобы эти здания были в надлежащем порядке, чтобы дома не грозили обвалом», как сообщает Аристотель 107.
Таким образом, текущие ремонтные и реставрационные работы в полисах были повседневной заботой государственной администрации. Недаром Аристотель указывает на опасность обвала домов — греки с давних пор хорошо учитывали сейсмическую слабость своей страны, что побуждало полисные власти принимать различные меры предосторожности. Разрабатывать их, вероятно, должны были именно штатные государственные архитекторы.

104 Иногда государства отказывались от восстановительных работ и разбирали старое сооружение, используя его материал. Так, в Элевсине в 421/20 г. было решено строить мост из остатков старого храма, разрушенного еще персами (Syll.3, N 86).
105 Arist. Ath. Pol., 50,1.
106 Arist. Pol., VI, 5,11.
107 Ibid., VI, 5,3.

238

Иногда крупные сейсмические катастрофы наносили такой ущерб зданиям, что приходилось почти заново возводить все сооружение. Весьма интересные данные о таких восстановительных работах дошли из Дельф. Сохранившиеся надписи, относящиеся к IV в., дают представление о сложности задач, стоявших перед архитекторами-реставраторами. Вкратце остановимся на этих документах 108.
В 373 г. дельфийский храм Аполлона настолько пострадал от землетрясения 109, что возникла необходимость полностью восстанавливать его наземную часть 110. Сохранившийся фундамент старого храма был укреплен, причем архитекторы передвинули проходивший издавна под самим зданием водопровод, питавший источник Муз 111.
После составления проекта и полной сметы оказалось, что требуемая для восстановления храма сумма столь велика, что всем членам дельфийской амфиктионии пришлось растянуть уплату своих взносов на много лет. Финансовая сторона дела была разработана и утверждена на панэллинском собрании в 371 г., в котором приняли участие многие полисы, даже не являвшиеся амфиктионами.
Перестройка велась в течение почти полувека — в 371—357 и 353—328 гг., причем, по мнению Г. Ру 112, только около 320 г. были закончены основные строительные работы.
Тщательная и детальная отчетная документация о расходах на восстановление храма 113 позволила современным исследователям проследить основные этапы этой стройки 114.

108 Дельфийской архитектуре посвящено много работ, из которых наиболее детальны исследования археологов французской школы: Courby F. La terrasse du temple. P., 1927; FD, II; Pouilloux J. La region nord du sanctuaire. P., I960.
109 Вопрос об изыскании средств на восстановление храма освещен детально в статье: Pouilloux J. fO έπικέααλοζ άβολος. — BCH, 1949, LXXIII, 177-200.
110 Roux G. Les comptes du IVе siecle et la reconstruction du temple d'Apollon ä Delphes.— RA, 1966, p. 245—296.
111 Ibid., p. 246.
112 Ibid., 247, 260.
113 FD, III, 5, № 22, 23; Burguet Ε. L'administration financiere du sanctuaire pythique. P., 1905.
114 Г. Ру в своей работе очень убедительно сопоставил сведения, доставляемые] дельфийскими счетами за произведенные строительные работы, с обычным для эллинских зодчих порядком возведения храмового здания, и вывод его, несомненно, заслуживает внимания.

239

Ввиду особенного значения дельфийского святилища реставрация его происходила в условиях, весьма затруднявших деятельность зодчих-реставраторов. Дело в том, что дельфийские власти не могли допустить молчания Пифии, так как это привело бы к резкому сокращению обильных доходов всего полиса. Поэтому в первую очередь была восстановлена внутренняя часть святилища, сравнительно небольшое помещение, где происходил обряд прорицания. Монументальные звенья стройки (два ряда колонн, перекрытия, фронтоны и крыши) выполнялись тогда, когда оракул уже действовал 115. Можно даже предполагать, что реставраторам приходилось планировать очередность строительных операций с учетом расписания притока паломников.
История здания дельфийского святилища показывает, что проводившие восстановительные работы зодчие не копировали механически первоначальный проект, но вносили свои изменения.
Так, Г. Ру считает, что именно реставраторы IV в. сдвинули внутреннюю колоннаду ближе к стенам святилища 116, следуя канонам своего времени. Еще более показательно произведенное реставраторами изменение размеров угловых блоков фронтона, которые, как убедительно показал Г. Ру, были сделаны более массивными за счет примыкавших к ним плит. Этот прием позволил зодчим добиться более прочной связи угловых элементов антаблемента, сохраняя его общие размеры 117.
Столь удачный маневр позволяет заключить, что в то время в Дельфах работали мастера самой высокой квалификации, умевшие сохранить первоначальный замысел автора проекта и вместе с тем улучшить некоторые детали здания. Имена некоторых из этих зодчих сохранились в финансовых документах. Например, в 345 и 343/2 гг. стройкой ведал архитектор Ксенодор 118, позднее эту должность занимал Агафон. В подчинении главного зодчего был ύπαρχιτέκτων. Известно и имя такого помощника 119.
Особой функцией эллинистических архитекторов была починка городских стен. Стены и башни страдали не

115 Roux G. Les comptes..., p. 260—266, 286.
116 Ibid., p. 281.
117 Ibid., p. 287—294.
118 FD, III, 5, № 23 passim.
119 Это был Каллин — FD, III, 5, N 25, II А. 13—16; № 33, 3-7; № 38. 9—12.

240

только во время военных действий. Сильные землетрясения неоднократно вели к разрушениям фортификаций 120. Для того чтобы привести в порядок оборонительные стены, полисам нужны были значительные суммы, которыми они не всегда располагали. В таких случаях некоторые республики объявляли сбор добровольных пожертвований 121, иногда обращались за финансовой помощью к своим союзникам, Например, между 249 и 244 гг. Аргос взялся за восстановление своих оборонительных сооружений. По-видимому предварительная смета дала в итоге очень крупную сумму, которой не было в государственной казне. Аргивяне послали посольство в дружественный Родос, и родосский народ постановил одолжить им 100 талантов без процентов для восстановления стен и увеличения конницы 122. К сожалению, остается неизвестным, сколько денег было потрачено на ремонт стен. Но если даже только 50 талантов, то и эта сумма свидетельствует о крупных строительных работах.
Приведенные факты не исчерпывают всего многообразия строительных работ, выполнение которых входило в круг обязанностей архитекторов эллинистической Греции.
Особенно сложны были задачи полисных зодчих, работавших в крупных греческих республиках. Они не только ведали практическими и теоретическими вопросами строительства и благоустройства, но и должны были наблюдать за аккуратным исполнением установленных полисами законов, касающихся возведения домов, стен, храмов и других сооружений.
Судя по основательности известных эллинских юридических норм 123, правила строительства фундаменталь-

120 Около 225 г. или около 180 г. полис Камир пострадал от землетрясения так сильно, что обвалились стены. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften, № 49. О таком же бедствии рассказывает и надпись с острова Тел ос, где после 200 г. произошло землетрясение, обрушившее стены и башни города (IG, XII, 3, № 30).
121 Надписей о сборе денег на восстановление стен известно несколько. Можно сослаться лишь на записи крупных взносов, сделанных гражданами Хиоса около 201 г. См.: Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften, N 52, 53.
122 Vollgraff G. Inscriptiones argivae.— Mnemosyne, N. S., 1916, v. 44, p. 219—238.
123 Можно напомнить, сколь скрупулезно изложены обязанности астиномов в знаменитой пергамской надписи (OGIS, № 483). Эти инструкции свидетельствуют о глубоком и всестороннем подходе к проблеме городского благоустройства. Достаточно привести параграф о точном учете всех колодцев и водосборных цистерн,

241

ных сооружений должны были быть также весьма точными. К сожалению, тексты строительных установлений не дошли до нашего времени. Однако они существовали — за соблюдением этих правил следили астиномы, обладавшие широкими полномочиями, в том числе и в отношении контроля за жилищным строительством. Само название должности астиномов (άίτυνό'ΐοτ) указывает на то, что они осуществляли контроль за исполнением законов городской жизни. Действительно, уже с ранних времен полисные власти принимали меры к тому, чтобы строительная деятельность одних граждан не наносила ущерба другим. Даже такая мелочь, как то, что открывающаяся наружу дверь может ударить проходящего по улице человека, заслуживала осуждения. Недаром афинский тиран Гиппий в VI в. до н. э. обложил налогом двери, открывающиеся наружу 124.
В IV в. в Афинах существовал ряд юридических установлений, касавшихся городских домов. Астиномы следили за тем, чтобы граждане не застраивали улиц, чтобы не перекидывали через улицы балконы, чтобы не строили открывающиеся на улицу окна и водосточные желобы, выходящие на улицу 125.
Все эти правила обеспечивали безопасность находящихся на улицах людей. Несомненно, что существовали законы, регулировавшие размежевание владений в городах и сохранение твердо установленных границ того или иного земельного участка. Дошедшие до нашего времени документы о сдаче в аренду или о продаже домовладений свидетельствуют о детальных юридических гарантиях домовладения 126.
Естественно, что Платон исходил из обычной правовой практики афинян и других полисов, когда устанавливал обязанность астиномов и агораномов заботиться о постройках, чтобы все они возводились согласно законам 127. Архитекторы должны были знать эти законы и соблюдать
которые имелись в Пергаме. Текст надписи датируется первой четвертью II в. н. э., но, по мнению большинства исследователей, в основе его лежат инструкции астиномам еще эллинистического времени.

124 Arist. Oec, И, 2, 4.
125 Arist. Ath. Pol., II, 50.
126 Тексты о сдаче в аренду земельного участка отличаются большой точностью.
127 Plato. Leg., VI, 10, 763 с-е.

242

их при проектировании, возведении или ремонте зданий 128.
Однако возможно, что при постройке крупных общественных объектов зодчие несли юридическую ответственность лишь частичную. Ведь важнейшие вопросы решало народное собрание или высшие власти полиса, предпринимавшего стройку. Кроме того, избиравшаяся обычно специальная строительная комиссия, возглавлявшая те или иные монументальные строительные работы, также обладала значительными полномочиями.
Приведем некоторые примеры.
В Афинах в IV в. для постройки триеры избирали специальную комиссию из 10 членов совета 129. В Танагре в III в. для постройки храма Деметры и Коры были избраны три гражданина старше 30 лет, которым надлежало строить святилище, «советуясь с полемархами и с архитектором» 130.
В таких особо ответственных работах, как постройка или приведение оборонительных стен в боевую готовность, попечение о работах часто имели и высшие военачальники полисов. Они лично следили за работами, о чем сообщает афинский декрет в честь стратега Аристофана, сына Аристомена 131. Во время войны афинян с Деметрием II Македонским (239—229) Аристофан был избран вторично стратегом Элевсина и заботился тогда о ремонте стен.
Правда, для возведения стен заново в полисах избирали коллегию стеностроителей, которые известны в Афинах и в других городах. Несомненно, что такие магистраты в своей деятельности руководствовались общими законами своего государства и специальными предписаниями, составленными опытными зодчими. Самым известным трактатом было сочинение Филона из Византия «О фор-

128 Например, весьма важным был закон о том, что у стен внутри города должно было оставаться свободное пространство. Размер этой полосы был различен. В IV в. на острове Нисиросе ширина ее равнялась 5 футам (IG, XII, 3, № 86), но уже во второй половине III в. Филон Византийский устанавливает: стена должна находиться на расстоянии 60 локтей (40 футов) от жилищ, чтобы без препятствий доставлять камни, проходить военным силам или даже выкопать ров (Philo. De fort., II, 1).
129 Arist. Ath. Pol., 46.
130 Syll.3, № 1185. Вероятно, здание было не очень крупным, поскольку его постройку предполагали завершить в три года.
131 Syll.3, № 485. 64-66.

243

тификации», в котором весьма детально изложена теория фортификационного строительства. Написанный во второй половине III в., этот труд отражает многообразие фортификационной практики греческих полисов 132 и позволяет судить о высоком уровне научной мысли эллинистических архитекторов-фортификаторов 133. Но использование теоретических положений в каждом конкретном случае требовало от зодчего умения учесть все касающиеся стройки вопросы, в том числе и правовые.
Участие греческого зодчего в различных процессах, связанных с осуществлением его архитектурного замысла, сопровождалось весьма скрупулезным контролем за всеми частностями. Эта особенность его труда не привлекла к себе еще достаточного внимания исследователей. Между тем имеющиеся источники позволяют заключить, что высокая эффективность творчества греческих зодчих была результатом их напряженной работы в период всего строительства. Конечно, это справедливо лишь в тех случаях, когда стройка завершалась еще при жизни автора проекта. Однако наличие подробной строительной программы и модели здания, созданных архитектором-проектировщиком, позволяло в случае его смерти вести работы почти с той же тщательностью и, главное, без ущерба для основной идеи достраиваемого памятника.
Подчеркивая огромный вклад зодчих в дело реализации своих проектов 134, следует отметить одну особенность

132 Например, Филон очень тщательно описывает различные виды укреплений, характер которых определялся особенностями территории (Philo. De fort., II).
133 Весьма интересен рассказ Диодора о том, как в 402 г. сиракузский тиран Дионисий организовал постройку стены, защитившей одну из сторон города: «... созвав архитекторов, Дионисий в соответствии с их мнением счел за лучшее укреплять» Сиракузы около Гексапил. Каждому архитектору был отдан для наблюдения участок длиною в 1 стадий (= 187 м.). Вся же стена имела в длину 30 стадиев (5610 м.) и была возведена за 20 дней. Дионисий лично руководил самыми тяжелыми работами и поощрял особо отличившихся работников — архитекторов, строителей и рабочих (Diod., XIV, 18, 2—8). Из этого видно, сколь высок был авторитет зодчих даже в глазах всесильного тирана.
134 Надо еще раз обратить внимание иа исключительно глубокое проникновение греческого зодчего в общие задачи проектируемых объектов. Самой яркой фигурой зодчего-мыслителя был, несомненно, Гипподам, сын Еврифонта, уроженец Милета, который во второй половине V в. создал регулярную систему планировки городов с сетью улиц, пересекающихся иод прямыми углами. Разрабатывая принципы градоустройства, Гипподами в то же время, по свидетельству Аристотеля, был первым из частных

244

реальных условий деятельности изучаемой группы интеллигенции. Эллинский архитектор являлся одной из важных фигур в большом коллективе лиц, ответственных за возводимое здание. Эта ответственность, требовавшая исключительно точной и всеобъемлющей публичной отчетности в затраченных средствах, заставляла администрацию стройки самым аккуратным образом выполнять все требования архитектурного искусства.
Для пояснения сказанного полезно осветить некоторые стороны организации крупных архитектурных работ в полисах в III — II вв. Не все звенья этого процесса хорошо известны, к тому же многие внутренние и внешние факторы временами могли оказывать решающее воздействие на отдельные этапы строительства.
В большинстве демократических полисов вопрос о возведении крупного общественного здания решался в народном собрании. В олигархических государствах, по-видимому, дело обсуждалось лишь высшими властями полиса. Судя по одному указанию Платона, народное собрание иногда обращалось за советами к зодчим 135. После того как принималось принципиальное решение возводить то или иное здание, для управления строительством избирали специальную комиссию. Состав строительных коллегий в разных полисах был различен, но в большинстве случаев в комиссию входили полисные магистраты, ведавшие тем или иным строительством (военным, гражданским, храмовым). Естественно, что когда речь шла о ремонте или продолжении уже начатой стройки, в строительную комиссию включали и архитектора 136. В небольших полисах состав комиссий был обычно невелик.
людей, изложившим некоторые соображения о наилучшем государственном устройстве (Pol., II, 5, 1). Творчество многих мастеров греческого зодчества также отмечено высокой художественностью и гуманностью. В этом, как нам кажется, основная причина того, что многие сохранившиеся памятники античной архитектуры производят столь глубокое впечатление на современного человека.

135 Plato. Gorg., 455 b.
136 Например, в Афинах в 409 г. была создана комиссия из пяти человек для обследования состояния, в котором находилось незаконченное здание храма Эрехфейона. В нее входили: Брисонид из Кефисия, Хариад из Агрила, Дионид из Кефисия, архитектор Филокл из Ахарн и секретарь Этеарх из Кидафенейона (IG, I2, N 372).

245

Если речь шла о совершенно новой постройке, то городские власти объявляли свое постановление, с тем чтобы заинтересованные архитекторы могли выступить соискателями заказа. По свидетельству Плутарха, отражающему, несомненно, практику очень большой давности, в такой полис собирались архитекторы и представляли свои проекты, λόγοι, и модели зданий, παράδειγμα.а. На основании представленных работ народные собрания полисов выбирали того зодчего, который обещал им построить дешевле, лучше и скорее 137.
Вероятно, подготовка предварительных проектов занимала какое-то время. Возможно, что тогда же власти собирали сведения о малоизвестных претендентах на архитектурный заказ — ведь речь шла о капитальных затратах средств из государственной казны 138. Более молодые конкуренты называли также имена своих учителей и приводили в пример удачные постройки, возведенные ими или вместе с выучившими их мастерами, или самостоятельно 139. Все же в иных случаях красноречие зодчего, добивавшегося заказа или штатного места полисного архитектора, могло играть некоторую роль в окончательном решении народного собрания 140.
Избранный полисом архитектор вместе с проектом представлял и смету всего сооружения, которая также утверждалась в народном собрании 141. Есть основания полагать, что зодчий нес какую-то материальную ответственность за правильность произведенных им расчетов. Возможно, что сумма допущенного им перерасхода учитывалась при определении размера вознаграждения архитектора при окончательных расчетах полиса с зодчим.

137 Plut. De lib. et aegrit., 3.
138 Диодор, рассказывая о строительстве оборонительной линии в Сиракузах в 402 г., сообщает (ΧIV, 18, 2—8), что для*возведе-ния стены длиною в 30 стадиев было собрано 60 тыс. человек (из жителей деревень), на транспортировке строительных материалов были заняты 6 тыс. нар волов.
139 Plato. Gorg., 514, a—d.
140 Около 304 г. зодчий Каллий из Арада ввел в заблуждение родосцев, показывая им модель механизма, стоящего на стене города и захватывающего неприятельскую гелеполу. Однако изготовить такой механизм в натуральную величину Каллий не смог (Vitruv., X, 16, 5-17).
141 Возможно, что обсуждалась сначала округленная стоимость постройки, а детально расходы на каждый узел здания определялись лишь после окончательного принятия проекта.

246

Витрувий рассказывает о строгом законе, издавна установленном в Эфесе: архитектор, который взялся за выполнение государственной работы, должен объявить, во что она обойдется. По утверждении сметы магистраты берут в залог имущество зодчего до тех пор, пока он не закончит постройку. Если окапается, что фактически расходы соответствуют сумме, указанной в смете, то такого архитектора чествуют почетным декретом и дают ему различные привилегии. Если перерасход не превышает одной четверти сметной суммы, полис выплачивает эту разницу и зодчий не несет никакого наказания. Если же нужно истратить больше четвертой части всей сметы, то средства на окончание постройки берут из имущества архитектора 142. То обстоятельство, что Витрувий называет эфесский закон строгим, хотя и справедливым, показывает, что установления в других полисах были менее жестки. Но в чем они заключались, сказать трудно. Оставляя открытым решение вопроса об ответственности зодчего за соответствие реальных и запланированных расходов на стройку, все же заметим следующее. В греческих республиках денежная отчетность велась очень тщательно, что отражает, по-видимому, строгое соблюдение финансовой дисциплины полисными властями. Даже в таком богатейшем полисе, как Делос, храмовые казначеи аккуратно записывали в расходных отчетах мелкие выплаты, например: куплено от Дексия гвоздей 5 мин по цене 1,5 обола за одну мину 143, так что весь расход составлял 7,5 оболов.
При частых нехватках средств в государственной казне всякий перерасход мог нанести большой ущерб полису, и, конечно, должен был быть как-то возмещен виновным. Как известно, в греческих полисах существовала широкоразвитая система денежных штрафов за нарушение тех или иных правил. Применение пени в расчетах со строителями заставляет думать, что строительная комиссия и власти полиса жестко требовали и от архитектора соблюдения объявленной стоимости постройки, наказывая его штрафом в случае невыполнения договоренности.
По-видимому, по окончании стройки архитекторы представляли отчет о проделанной работе, и тогда-то решались окончательно все финансовые расчеты полиса и зодчего.

142 Vitruv., X, Prooem., 1—2.
143 IG, XI, 2, Ν 161 Α.

247

Данное предположение мы решаемся высказать на основании свидетельства Цицерона о том, что архитектор Филон, передавая народу афинскому отчет о постройке арсенала, произнес очень хорошую речь. Постройка арсенала была закончена в 328 г., так что отчет зодчего в народном собрании Афин происходил буквально накануне эллинистической эпохи. Можно думать, что эта практика сохранялась и в III—II вв.
Имеющиеся источники свидетельствуют, что греческий зодчий должен был постоянно иметь в виду финансовую сторону строительства, осуществлявшегося по его проекту. Мнение зодчего принимали во внимание, прямо или косвенно, при решении вопроса о материальных затратах полиса на сооружаемый объект.
Начиналось это с того, что архитектор составлял подробную письменную программу строительных работ. В таком документе излагалась последовательность строительных операций, указывались материалы для сооружения и методы их обработки, размеры строительных деталей, способы их сочленения и приводились многие другие исчерпывающие инструкции, включая предписания о работах по окончательной отделке здания. Строительные программы крупных сооружений были обычно сложнейшими документами. Несколько экземпляров копий этого документа хранилось, вероятно, у членов строительных комиссий, в особо важных случаях тексты высекали на камне и ставили на всеобщее обозрение.
Дошедшие до нас тексты убеждают в том, что составляющие архитектурную программу специалисты были великолепными знатоками своего дела. Они досконально знали строительные материалы, их цены, способы обработки и назначение каждой строительной детали, физические и химические свойства применяемого сырья. Авторы этих программ обнаруживают высокое мастерство и интеллектуальный уровень, которые априори должно предполагать у создателей многих поистине художественных и вместе с тем безупречно рациональных произведений античной архитектуры.
Правильность такой оценки подтверждает текст строительной программы Арсенала в Пирее 144. Эти συγγραφαί составлены столь обстоятельно, что можно безоговорочно

144 Foukart Р. L`Arsenal de Philon.— BCH, 1882, VI, p. 540—555; Syll.3, № 969.

248

согласиться с П. Фукаром, который называет авторами текста архитектора Филона и эпистата Евфидома 145.
Конечно, у Филона, сына Эксекеста, могли быть отдельные помощники 146, но автором идеи и всего текста документа был, несомненно, сам Филон 147.

Надпись «О постройке арсенала в Πиρее»

Боги.
Программа каменного арсенала для развески в нем корабельных снастей — Евтидома, сына Деметрия из Мелиты, и Филона, сына Эксекеста из Элевсина.
Построить арсенал для развески снастей в Зее.
Начать [постройку] от пропилеи, ведущих с площади, и далее, позади них,— ряды доков, у которых общая крыша. [План имеет] в длину четыре плетра, в ширинуt вместе со стенами, пятьдесят пять футов.
Углубив участок на три фута, считая от высшего уровня, и расчистив все остальное пространство, на этой плотно убитой площадке выложить и вывести [фундамент] равномерно до одной высоты и все по уровню. Выложить кладку и под столбами, отступя от каждой из двух [продольных] стен на пятнадцать футов, считая толщину столба.
Число столбов каждого из двух рядов — тридцать пять, с проходом между ними посредине арсенала для посетителей.
Ширина промежутка между столбами должна быть двадцать футов, [его] фундамент выкладывается толщиной в четыре фута, камни класть в перевязку и продольно.
Сложить стены арсенала и столбы из актейского камня, а под стенами цоколь — из камней шириной в три фута, толщиной в полтора фута, длиной в четыре фута, а на углах — в четыре фута и три пяди.
И на этом цоколе, посредине его, поставить ортостаты длиной в четыре фута, толщиной в два с половиной фута с одним дюймом, вышиной в три фута, а на углах — определяя длину сообразно с размером триглифов, с промежутками для дверных отверстий, двух с каждой стороны по торцам арсенала, шириной по девять футов.

145 Foukart Р. L'Arsenal de Philon, p. 551.
146 Вероятно, это были ученики прославленного мастера.
147 См.: Архитектура античного мира. М., 1940, с. 361—364 (пер. В. П. Зубова).

249

И с каждой стороны в дверных пролетах выложить стойку шириной в два фута, а в глубину в десять футов. И, повернув стену под углом, [довести ее] до первых столбов, где и будут открываться обе двери. А на ортостате сложить стены из кирпичей (камней?) длиной в четыре фута, шириной в два с половиной, на углах же — длиной в соответствии с размером триглифов, толщиной в полтора фута.
Сделать стены вышиной от цоколя, включая триглиф под карнизом, в двадцать семь футов, а двери вышиной в пятнадцать с половиной футов. И сверху положить перемычки из пентелийского мрамора длиной в двенадцать футов, в толщину стен, вышиной, равной двум рядам кладки, поставив косяки из пентелийского или гиметтского мрамора и положив в испод пороги из гиметтского мрамора. И сверху на перемычки положить карниз, с выносом в полтора фута.
И во всех стенах вокруг сделать окна, по одному в каждом промежутке между столбами, а на торцах — по три с каждой стороны, вышиной в три фута, шириной в два фута. И в каждое окно вделать плотно прилаженные (сборные?) медные рамы.
И поверх стен кругом наложить карнизы и выложить фронтоны и поверх них фронтонные карнизы.
И поставить столбы, утвердив их на стилобате, одной высоты с цоколем [из камней] толщиной в полтора фута, шириной в три фута одну пядь и длиной в четыре фута.
Толщина столбов у основания — два фута три пяди, длина (высота) вместе с капителью — тридцать футов; каждый столб составлен из семи сочленений (стержней), имеющих в длину (высоту) четыре фута, кроме первого — в пять футов. На столбы положить капители из пентелийского мрамора. И положить на столбы деревянные архитравы, точно пригнав их, шириной в два с половиной фута, вышиной в девять пядей, с более высокой стороны, всего по восемнадцати в каждом из двух рядов.
И на столбы над проходом между ними положить поперечины, в ширину и вышину равные архитравам.
И сверху положить коньковые брусья шириной в семь пядей, вышиной в пять пядей и два дюйма, не считая ската, положив [под конек] на поперечину бобышку длиной в три фута, шириной в полтора фута. И скрепить скобами коньковые брусья на поперечинах.
И положить стропила толщиной в десять дюймов, ши-

250

риной в три пяди и три пальца, на расстоянии от другого на пять пядей.
И, положив на них прогоны шириной в полфута, толщиной в два дюйма, на расстоянии друг от друга в четыре дюйма, положить на них обрешетины толщиной в дюйм, шириной в шесть дюймов и, прибив их железными гвоздями и обмазав, прокрыть коринфской черепицей, пригнав одну черепицу к другой.
И поверх дверей положить на стойки внутри каменный плафон из гиметтского мрамора.
И сделать в арсенале двери, приладив их к дверным пролетам и снаружи оковав их медью.
И, выложив сплошь весь пол внутри каменными плитами плотно одна к другой, отделать его прямым и ровным. И разделить каждое междустолпие двумя каменными опорными стенками из камней вышиной в три фута и между ними поставить запирающуюся решетку.
Устроить также настилы в тех промежутках [основания], где будут лежать снасти, связав с каждой стороны здания внутреннюю грань столба со стенами посредством поперечного бруса, шириной в пять пядей, вышиной в один фут, и забрав ее в стену на три пяди, а к столбу поставить каменные столбики. И на поперечные брусья положить прогоны шириной в три пяди и толщиной в полфута каждый, по семи с каждой стороны, заполнив ими весь промежуток до столбов.
И выложить всю поверхность досками шириной в три фута, толщиной в два дюйма, пригоняя и сплачивая их.
И сделать также полки, на которых будут лежать канаты корабельного пояса, и другие снасти, вдоль каждой из двух стен в два ряда один над другим, и, сделав эти полки вокруг всего здания, вдоль боковых стен и против междустолпий, провести их за углы с обеих [торцевых] сторон. Сделать нижнюю полку на высоте четырех футов от настила, а верхнюю на расстоянии пяти футов от первой.
Утвердив от нижнего настила до верхнего стойку [шириной] в полтора фута, толщиной в шесть дюймов и укрепив к стойкам распорки такой же толщины, положить на них на всем протяжении рейки, по одной с каждой стороны, толщиной в шесть пальцев в квадрате, и на них положить сплоченные доски длиной в четыре фута, шириной в три фута, толщиной в два дюйма, и, выровнив их заподлицо с рейками, пришить к ним гвоздями.

251

И сделать деревянные лестницы для всхода на полки.
Сделать также лари для парусов и белых покрышек числом сто тридцать четыре по представленному образцу и поместить их у каждого столба и по одному ларю против промежутков между ними. И сделать их открывающимися — те лари, которые будут стоять у стен, открывающимися с передней своей стороны, а стоящие у столбов — открывающимися с боков,— чтобы, проходя, можно было видеть все снасти и как они содержатся в арсенале.
А чтобы в арсенале было прохладно, при кладке стен арсенала оставлять между швами кирпичей (камней?) промежутки, как то укажет архитектор.
Подрядившиеся должны все это исполнять согласно программе, размерам и модели (проекту?), которую утвердит архитектор, и сдать каждую из работ в сроки, установленные при подряде.

Инструкция о порядке постройки Арсенала позволяет судить о степени рафинированности архитектурной мысли Греции в годы, непосредственно предшествовавшие эллинистической эпохе,— Арсенал датируется ок. 330 г.
Строительные проспекты последующих столетий из других полисов весьма сходны с арсенальским — естественное следствие того, что эллинистические зодчие сохраняли и развивали научные традиции своих великих предшественников. Поэтому и Витрувий, пользуясь их трудами, смог так обстоятельно составить общее руководство по архитектуре.
Написанная архитектором строительная программа была главным документом, определявшим последующую работу всех, кто занят на стройке.
Строительные работы велись по системе подрядов, широко распространенной в древней Греции. Организация подрядов находилась в руках строительных комиссий. Но архитектор, если он и входил официально в состав комиссии, затрачивал много труда на подготовку подрядной документации. Именно архитектор расчленял весь процесс строительства на отдельные операции, которые можно было поручать различным, работавшим независимо друг от друга подрядчикам. Для этого зодчий выписывал из строительной программы соответствующий раздел, дополняя его необходимыми цифрами, сведениями о способах кладки, об инструментах, о материалах и сырье.

252

РИС. 7. Колонны Парфенона.

РИС. 7. Колонны Парфенона.
Архитекторы Иктин и Калликрат. 447—432 гг. до н. э.

В иных случаях зодчий также изготавливал модель, по которой выполняли детали сооружения. Вероятно, он представлял и необходимые чертежи.
После того как архитектор завершал подготовку рабочей документации, администрация стройки сдавала на торгах подряды на все части строительства. Между строительной комиссией и взявшим подряд лицом заключался договор — ή συγγραφή, в котором фиксировались условия сдаваемого строительного заказа, сроки его выполнения и — часто — — санкции, применяемые к той из сторон договора, которая нарушит соглашение. Следует заметить, что выполнение работы κατά τά; συγγραφάς было четким условием, так как именно это обеспечивало успешное возведение всего сооружения.
Тексты строительных договоров, заключенных на выполнение крупных работ на важных объектах, также высекали на каменных плитах и выставляли на публичное обозрение. Так, в постановлении афинского народа о постройке стен города, Пирея и Длинных стен в 307/6 г. содержится указание секретарю притании написать на стеле само постановление и те

253

договоры о подрядных работах, которые принесут архитекторы148. Видимо в эти годы в Афинах архитекторы решали вопрос о том, какие договоры публиковать на камне, а какие оставлять лишь в рукописях: ведь стоимость иного мелкого подряда могла равняться стоимости работы резчика надписи. Оплата вырезки текста договора на Делосе в III в. иногда шла не за счет полиса — там в одном договоре записано, что подрядчик сам пишет текст соглашения на стеле и ставит ее по указанию архитектора. Каменные копии строительных договоров эллинистического времени дошли из многих полисов. Особенно ценны пространные тексты из Оропа (договор о ремонте бассейна и источника в святилище Амфиарая около 333—322 гг.), из Лебадеи в Беотии (174—164 гг.), а также делосские документы. Тексты обнаруживают большое формальное сходство 349, что указывает на тщательно разработанные нормы права, касающегося сделок о строительстве 150. Во всех этих документах подробно изложена работа, которую должен выполнить подрядчик, правила ее выполнения и оговариваются материальные условия: приводится имя взявшего подряд, имя одного или нескольких поручителей 151, сумма всего подряда и сумма задатка, полученного подрядчиком 152.
Но независимо от того, велось ли новое строительство или заключался договор о ремонтных работах, архитектор

148 IG, II2, N 463.
149 Возможно, что более ранние документы этого рода составлялись более кратко. Например, в Кизике в IV—III вв. договор о подряде на одну башню был составлен лаконично, даже без указания срока выполнения работы (Meier F. G. Griechische Mauerbauinschriften, I, N 59).
150 А. Бэрфорд заметила, что на протяжении 250 лет с середины IV в. строительные контракты обнаруживают заметное сходство (Burford A. The Greek temple..., p. 89). Эти естественно — эллинистическая Греция получила в наследство от VII—V вв. высокоразвитое право.
151 Поручатель (гарант) в заключаемом соглашении был обязан своими деньгами или своим трудом обеспечить выполнение взятых подрядчиком обязательств. На Делосе, в 279 г. был записан факт выполнения поручителями работы взамен того, за кого они ручались (IG, XI, 2, N 161 А).
152 Например, в тексте из Оропа (IG, VII, № 4255) сказано, что вся работа должна быть закончена в течение 60 дней, считая с того дня, как подрядчик получит всю сумму задатка — 325 драхм. А весь подряд стоил 900 драхм.

254

принимал непосредственное участие в проводимых строительных операциях.
Некоторое представление о совместном труде архитектора с подрядчиками дает строительный договор из Лебадеи 153, где в 174—164 гг. беотархи и храмостроители возводили храм Зевсу на средства, подаренные Антиохом IV Эпифаном. В этом тексте, касающемся обработки и кладки плит наружной террасы вокруг храма Зевса, особо подчеркнут контроль храмостроителей и архитектора за качеством работы. Например, архитектор лично наблюдает за тем, как подрядчик, натянув нить, намечает резцом линии швов на поверхности уложенных в ряд плит. Гораздо более мелкие операции доверяли помощнику.. Ему подрядчик показывал швы всех плит и постели их, а также укладку каждой плиты, отсутствие пустот и многие другие детали стеностроительного дела.
Для лебадейской надписи характерно то, что здесь магистраты-храмостроители, ναοποιοί, принимали очень большое участие в непосредственном контроле за качеством работы. По-видимому, часть работ принимал архитектор, а часть — магистраты. Например, подрядчик обязан заранее заявить храмостроителям о том, что он будет заделывать штыри и некоторые другие детали и производить заливку оловом. Все эти операции подрядчик должен исполнять сам в присутствии храмостроителей. А если он что-либо заделает один, то, все подняв, сделает все заново с самого начала при храмостроителях и будет оштрафован на ту сумму, которая затрачена по его вине. Есть здесь и параграф об отстранении от работы плохого мастера; если же подрядчик не удалит такого работника, то будет оштрафован вместе с ним.
Ясно видно, что во II в. беотийские храмостроители и их архитектор стремились заранее оградить себя от недобросовестности подрядчика, от которого они ожидали разных злонамеренных ухищрений 154. Видимо, случаи обмана со стороны строительных подрядчиков были не в диковинку, что и повлияло на формулировки соглашения администрации стройки и лица, взявшего подряд.

153 IG, VII, № 3073.
154 Например, подрядчик должен показать храмостроителям, что он применял очищенное масло и синопский сурик для плоских досок, которыми выверялась точность обработки поверхности плит, укладываемых в террасу.

255

Детально составленные сюнграфэ позволяют обратить внимание еще на одну сторону деятельности эллинистического зодчего: помимо разрешения обычных теоретических и практических вопросов, касающихся крупного проекта, архитектор в то же время должен был вести напряженную работу с большим контингентом работавших по договорам людей. Это была сложная задача, требовавшая юридических знаний и выдающихся организаторских способностей. Ведь множество работников, упоминаемых в известных ныне строительных надписях 155, составляло весьма разнохарактерный массив, который нужно было умело направить на достижение главной задачи.
Конечно, на небольших стройках психологическое напряжение архитекторов было не столь велико. Здесь сам зодчий мог выбрать одного или немногих наиболее надежных подрядчиков. Упомянутый выше декрет из Пепарефа (Syll.3, N 587) рисует такого основательного компаньона архитектора — подрядчика афинянина Филоксена, сына Филоксена, показавшего себя честным человеком, выполнившим работу качественно ката τήν συγγραφήν. Сверх договора и за свой счет Филоксен вместе с архитектором установил в выстроенном им храме статую богини. Но следует заметить, что почетный декрет Филоксену был вынесен, вероятно, именно потому, что он работал на редкость добросовестно 156.
Особо следует сказать о взаимоотношениях зодчих с подрядчиками при ремонте зданий. Здесь не составляли обширных строительных проспектов, но архитектор вместе с соответствующими магистратами, а иногда и самолично сдавал с подряда отдельные виды работы. Так, в 279 г. по постановлению делосского народного собрания

155 в частных сюнграфэ упоминается много имен работников. Например, в Эпидавре около 370 г. при строительстве одной только подсобной мастерской на стройке храма было заключено семь соглашений с шестью подрядчиками — (IG, IV2, 1, № 102, стк. 25—43). Видимо, полисная администрация хорошо понимала эти затруднения архитекторов, и в текстах строительных надписей можно найти указания на стремление облегчить эти задачи. Например, в Тегее (Аркадия) где-то около 370—360 гг. знаменитый скульптор Скопас строил храм Афины, и там было установлено, что в договоре на выполнение одной работы могут участвовать не более, чем два подрядчика (IG, V, 2, № 6).
156 В Лебадее в договоре указаны даже типы долот, которыми подрядчик должен обрабатывать плиты. Там же указано, что плохого работника подрядчик обязан отстранить от работы.

256

о починках в храме архитектор и попечители работ сдали с подряда довольно много ремонтных операций. Сохранилась запись казначеев об оплате работ, выполненных по указаниям или архитектора, или архитектора вместе с эпистатами. Судя по этому документу и другим аналогичным финансовым отчетам, на Делосе был принят следующий порядок расчетов с подрядчиками: перед началом работы подрядчик получал половину полагающейся ему платы; когда он выполнял половину объема своей работы, ему выплачивали еще 40%. И только после того, как архитектор и попечители принимали всю работу, выполненную в соответствии со всеми условиями, подрядчику выплачивали остающуюся десятую часть суммы.
Примечательно, что храмовый архитектор на Делосе, видимо, не имел права сдавать сам сколько-нибудь крупные работы. В записях 279 г. казначеи упоминают лишь один раз оплату работы, сданной самим архитектором: за очистку орхестры и мест для зрителей в театре и за уборку мусора было уплачено наемным рабочим 7 драхм.
Приведенные выше документы показывают, сколь напряженно трудились зодчие эллинистической Греции. Они не только создавали проекты оригинальных сооружений, но и непосредственно участвовали в постоянной кропотливой работе на стройке. Эта работа начиналась еще в мастерских каменотесов: для изготовления фигурных частей здания зодчий должен, был дать мастерам деревянные образцы, согласно которым каменщики делали нужные архитектурные и скульптурные детали157. Сложность и многообразие архитектурной работы на больших стройках заставляли полисы придавать главному зодчему помощников. Таких специалистов упоминают надписи IV в. из Дельф и II в. из Лебадеи.
Но сколь бы ни был полезен δ ύπαρχιτέκτων, он выполнял лишь некоторые 158 второстепенные задания, тогда как сам архитектор контролировал все важнейшие процессы. Это включало не только осмотр представленных деталей, но и проверку того, как практически выполнена

157 Филон Византийский упоминает о таких моделях, когда говорит об отеске камней для пол у цилиндрических башен (IX, 3).
158 Наличие помощника у архитектора засвидетельствовано все же сравнительно редко. Зодчие средней квалификации обычно не имели помощников. Поэтому архитектору приходилось даже сдавать на подряд очистку здания от строительного мусора, как это было на Делосе (IG, XI, 2, N 161 А).

257

каждая часть здания. Поэтому зодчий должен был и опускаться в котлован для фундамента, и по мере роста здания подниматься на стены и на крышу сооружения, что требовало немалой физической выносливости.
Многообразие задач архитектурной службы хорошо раскрывают делосские тексты. Например, в 209 г. запись об оплате выполненных работ начинается с указания: «по постановлению народного собрания и по распоряжению архитектора Горга, принявшего работы согласно договорам и поручительским документам, копии которых находятся в храме» 159. Следовательно, зодчий должен был проверять качество выполненных работ строго но имеющейся документации. В том же тексте в стк. 48—50 упоминается, что архитектор вымерял сданную постройку.
В 207 г. архитектор Горг помимо обычной проверки выполняемых подрядов был занят покупкой и приемом лесоматериалов для стой — в надписи сначала говорится, что Делос постановил и архитектор распорядился купить у поименованных в отчете лиц разные виды древесины, а затем, что гиеропеи вместе с архитектором и избранными лицами приняли такое-то количество леса 160. Поскольку названы определенные сорта древесины, то, вероятно, архитектор сам тщательно выбирал нужный для постройки материал.
Приведенные сведения показывают, как тесно штатный архитектор был связан с администрацией полиса и в то же время с многочисленными исполнителями разнообразных архитектурных и подготовительных строительных операций.
Эта особенность труда эллинистических зодчих позволяет понять, почему Витрувий столь безоговорочно подчеркивает единство теории и практики в архитектурном искусстве. Ученый римлянин исходил из многовекового опыта греческих зодчих, к которым он относился с большим уважением 161.

159 Inscr. de Delos, Ν 365. 23—25, 48—50.
160 Ibid., Ν 366Α, 1—44.
161 Приведенные данные об архитектурной документации и мнение Витрувия являются вескими аргументами, опровергающими предположение, будто в Греции архитектор-проектировщик и архитектор-строитель были отдельными самостоятельными фигурами. Следует отметить, что А. Бэрфорд уже решительно высказалась против этой мысли (Burford A. The Greek temple... p. 138—139).

258

Коснемся, однако, других сторон деятельности архитектора в Греции в IV—II вв.
По окончании стройки, если качество сооружения удовлетворяло полис, наступало время для выплаты архитектору полагавшегося ему гонорара. Это было в том случае, когда зодчий выполнял аккордный заказ и не состоял на постоянной государственной службе. К сожалению, никаких определенных сведений об аккордных гонорарах зодчих привести нельзя. Краткое указание Платона на то, что нисколько не постыдно за деньги давать советы по делам строительства 162, может относиться и к жалованью штатного зодчего, и к деятельности простого домостроителя. Последний, работавший обычно по частным заказам, мог рассчитывать на высокое вознаграждение лишь в случае особо дорогих построек.
Здесь уместно напомнить о том, что общество древней Греции проводило большую разницу между профессиональными строителями двух категорий — домостроителями и архитекторами.
Домостроитель (οικοδόμος) сооружал простые здания и, видимо, никогда не достигал новых ступеней на общественной лестнице. Недаром Платон ставит этого специалиста рядом с земледельцем, говоря о желании кого-либо избрать одно из этих двух занятий 163.
Иным было отношение к архитектору, специалисту по сооружению стен, кораблей или храмов, как определяет его Платон 164. Ведь архитектор владел строительным искусством (τεκτονική), которое Платон, ставил выше многих других знаний 165. Как уже отмечалось, в эллинистическое время немалые успехи были достигнуты в механике. Благодаря этому возросло значение тех архитекторов, которые имели дело с созданием различных видов гражданской и, что было особенно важно, военной техники. Такой зодчий, соединявший в себе

162 Plato. Gorg., 520d.
163 Plato. Leg., I, 12.643 c—d. Платон советует: чтобы хорошо заниматься земледелием или постройкой домов, нужно обучаться этому с детства, в играх.
164 Plato. Gorg., 514, a—d.
165 Plato. Phil., 56b. Вероятно, некоторое влияние оказали давние успехи строительного мастерства у греков — сам Платон и его современники видели множество великолепных памятников архитектуры, возведенных эллинами в период между XVI и V вв.

259

талантливого художника, ученого теоретика и опытного практика, несомненно, был видной фигурой в обществе.
Еще в IV или в начале III в. настоящих мастеров архитектуры было сравнительно немного. В приписываемом Платону сочинении «Соперники» говорится, что отличного плотника можно напять за 5—6 мин (500— 600 драхм), а архитектора не наймешь и за 10 тыс. драхм, так как этих специалистов немного во всей Элладе 166. Поскольку в тексте нет указаний на конкретную работу упомянутых специалистов, приходится ограничиться выводом, что тогда труд квалифицированного зодчего ценился почти в 20 раз выше труда хорошего плотника. Можно думать, что Псевдо-Платон имел в виду ведущего мастера-архитектора, создателя монументального сооружения. Вероятно, таких зодчих называли уже в V в. «первыми архитекторами», как назвал Геродот Ройка, сын Фила, построившего храм Геры на Самосе 167.
Как оплачивался труд греческого зодчего, сказать трудно, ибо источники не сообщают о гонораре архитектора за подготовленный им и принятый полисом проект. Ведь работа над проектом велась тогда, когда зодчий и полис еще не были связаны взаимными обязательствами. Лишь учитывая ту скрупулезность, с какой полисы обычно рассчитывались с работавшими на них специалистами любого профиля, можно высказать предположение, что за подготовку принятого государством проекта автор получал какое-то вознаграждение.
После принятия проекта нового здания полис нанимал архитектора-проектировщика на постоянную работу на все время строительства. Так, в Эпидавре в IV в. работали на строительстве своих объектов автор храма Асклепия Феодот 168 и проектировщик театра и фолоса архитектор Поликлет 169. В финансовых отчетах сохранились записи о выдаче Феодоту три раза годового и один раз полугодового жалования. Конечно, сооружение Асклепиейона длилось гораздо дольше, чем 3,5 года

166 [Plato]. Amatores, 135b. Так как это сочинение лишь приписано Платону, то, скорее всего, его надо датировать ближайшим полувеком после смерти философа в 322 г. Следовательно, текст отражает положение дел в самом начале эллинистического периода.
167 Her., III, 60.
168 IG, IV2, 1, № 102, 7—9, 51, 102, 109 — надпись около 370 г. 169 Paus., II, 27, 5.

260

и отсутствие сведений о последующих выплатах нужно объяснить тем, что соответствующие тексты, относящиеся к другим годам, не сохранились.
Как показывает упомянутая надпись, жалованье архитектора Феодота колебалось — дважды он получал за год 353 драхмы (стк. 9 и 29), а затем ему выплачивали по 350 драхм (стк. 51, 102, 109). Таким образом, Эпидавр платил ему регулярную плату по 1 драхме за все отработанные в каждом году дни. 170 Столь скромный размер оклада ведущего зодчего храма Асклепия вызывает недоумение 171. Возможно, однако, следующее объяснение: дошедшие до нас финансовые отчеты относятся к тому времени, когда основные архитектурные работы были уже почти закопчены и в храме велись чисто отделочные работы 172. Возможно, что архитектор теперь не присутствовал постоянно на стройке 173.
Колебание размеров вознаграждения штатных архитекторов засвидетельствовано весьма авторитетным источником — Витрувием в его рассказе об отношении Родоса к своим архитекторам. Данные о Родосе тем более важны, что этот полис уделял особое внимание изготовлению орудий и заботился о запасах оружия и прочих необходимых предметов 174. Естественно, что иметь большое число военных машин и всякого военного снаряжения можно было лишь при наличии квалифицированных архитекторов-строителей арсеналов, складов и орудий. Названные специалисты, вероятно, получали достаточное жалование, особо же крупному зодчему иногда устанавливали экстра-

170 Burford A. The Greek temple..., p. 106.
171 Следует напомнить, что ведущий архитектор достраивавшегося афинянами в 409—404 гг. Эрехфейона также получал одну драхму в день, как и его коллега (IG, I2, N 372). Но то строительство происходило в чрезвычайно тяжелые для Афин годы, и возможности государства были крайне ограничены. 172 Например, Доркон из Коринфа взял тогда подряд на то, чтобы покрыть энкаустикой храм за 540 драхм; поручитель - Клеанор (IG, IV2, 1, N 102. 28-29).
173 А. Бэрфорд особо отмечает, что плата архитектору в Эпидавре упомянута в IG, IV2, 1, № 102 впервые (Burford A. Notes он the Epidaurian building inscriptions.— BSA, 1966, v. 61, p. 254—334). Детальный анализ этой надписи см.: Roux G. L`architecture dans l'Argolide..., p. 84, 424—437. 174 Strabo, XIV, 2,5. Интересно мнение Страбона, что с Родосом могли сравниться лишь Массилия и Кизик, также особо заботившиеся о зодчих, о государственных военных сооружениях и о запасах того же назначения.

261

ординарное вознаграждение. В конце IV в. таким выдающимся мастером был родосский гражданин Диогнет, которому республика установила почетное — следовательно, повышенное — жалование за его превосходное искусство 175. К сожалению, рассказывая подробно о Диогнете, Витрувий точной цифры ие привел. Между тем зодчий класса Диогнета должен был быть материально обеспечен много лучше обычного хорошего архитектора, поскольку сложнейшее военно-строительное хозяйство Родоса требовало особо рационального попечения 176. Стоит привести документы, содержащие сведения об оплате архитекторов, занятых только на ремонтных работах. Поскольку имеющиеся финансовые отчеты о таких видах строительства относятся к сложным объектам, можно полагать, что в этих текстах упомянуты оклады лишь заслуженных мастеров-архитекторов. В самом деле, афиняне в 307/6 г. избирали голосованием в народном собрании того архитектора, который должен был разделить подлежащие ремонту участки стен Афин, Пирея и Длинных стен 177. Очевидно, вопрос о главном руководителе таких работ был весьма важен.
Но все же работа такого зодчего сильно отличалась от труда автора оригинального архитектурного сооружения. Эта разница не получила должного акцента в большинстве работ, в которых затронут вопрос об оплате труда архитектора 178. В исследованиях недостаточно подчеркнуто то обстоятельство, что имеющиеся ныне источники свидетельствуют о доходах штатных архитекторов, занятых ремонтом и приведением в порядок общественных сооружений, преимущественно храмов.

175 Vitruv., X, 16,3.
176 Как рассказывает Страбон (XIV, 2,5), некоторые сооружения в родосских гаванях были секретными и доступ в них посторонним был запрещен под страхом смертной казни.
177 IG, II2, N 463,
178 Вопрос о материальных условиях зодчих интересовал сравнительно немногих исследователей. Часто историки обращают внимание только на памятники архитектуры, как, например, В. Тарн (Tarn W. W. Hellenistic Civilisation3, Ch. TX). Но интерес к общей проблеме наемного труда в Грепии и его оплаты определил содержание ряда работ: Glotz G. Le travail dans la Grpce'ancienne. P., 1920,>. 425—432; Rortoptzeff M. SEHHWf p. 190—101, 207—208, 1600—1601. Особо пенны исследования: Homolle Th. Comptes et inveiitaires destemplcs deliens en I'annee 279.—BCH, 1890, IV, p. 389—511; Martin R. Manuel d'architectnre grecque. P., 1968, Τ—II; Roux^G. Les comptes du IVе siecle..., p. 245—296: Kurford A. The Greek temple..., p. 138— 145.

262

Для начала приведем данные, которые содержатся в документах о восстановлении дельфийского храма. Хотя эти сведения относятся еще ко времени около середины IV в., все же их целесообразно привести, так как они отличаются большой точностью. Недавнее исследование Г. Ру, установившего соотношение расходов на стройку, произведенных из разных денежных фондов, существовавших в Дельфах 179, вносит убедительную ясность в этот вопрос.
Судя по отчетам наопойеев и дельфийского совета 180, архитекторы Ксенодор, а после него Агафон 181 получали по 1 статеру в день. Следовательно, годовое жалованье каждого равнялось 720 драхмам.
Помощник архитектора Каллиоп получал одну треть жалованья зодчего — в 343/2, 342/1 и в 341/0 гг. ему платили по 4 обола в день, что составляло 240 драхм в год 182. Однако в то же время в Дельфах работал на другом объекте зодчий Евфорб, которому платили по 2 статера в день 183.
Г. Ру указывает, что Евфорб работал вне Дельф, и это обстоятельство, равно как и его более высокая квалификация и большая сложность выполняемой работы, обусловили такую разницу в вознаграждении 184.
В III—II вв. заработки храмовых архитекторов также были различными. Наиболее полную картину рисуют финансовые отчеты казначеев делосского святилища. Плохая сохранность документов из других государств 185 заставляет ограничиться данными из делосского архива. Эти сведения были подробно изучены Т. Омоллем 186,

179 Мысль Г. Ру о том, что в финансовых ведомостях выплаты из сумм, вносимых самими Дельфами, записывались отдельно от расходов комиссии наопойэев, доказана им весьма убедительно. К тому же она полностью отвечает практике полисных казначейств, которые записывали суммы различного происхождения отдельно.
180 FD, III, 5, № 23-46; № 19.
181 Имя Ксенодора появилось в дельфийских счетах лишь в 353 г., около 342 г. в отчетах начали упоминать архитектора Агафона. См.: Roux G. Les comptes..., p. 294, Ν 1.
182 SvllA № 245, IL 34; № 248, III. 58; № 247, II. 15.
183 FD, III, 5, № 22. 52-55 (343-340 гг.)
184 Roux G. Les comptes..., p. 268—209.
185 Например, в надписи из Эпидавра от 290—270-х годов среди записей о выплате упомянут архитектор, но цифры его заработка не могли быть прочтены (IG, TV2, 1, Ν 103 С. 45—46).
186 Homolle Th. Comptes et inventaires..., p. 477—480. Последующие эпиграфические находки подтвердили правильность выводов Т. Омолля. Поэтому Ф. Дюррбах в комментарии к Inscr. de Delos, № 290 (отчет гиеропеев за 246 г., где в стк. 107 записана выплата 585 драхм архитектору Динократу из расчета 1 драхма и 3 обола в день) повторил основные положения Т. Омолля. К сожалению, в монографии В. Лэдлова вопрос о заработках делосских архитекторов затронут очень бегло. См.: Laidlaw W. Л. A history of Delos. Oxford, 1933, p. 152.

263

который составил следующую таблицу годового жалования делосских архитекторов:

Годы

Сумма (драхмы)

Годы

Сумма (драхмы)

283 ...........

282 ...........

279 ...........
278 ...........

506 (за 8 месяцев и 13 дней)

1266 (плата двум архитекторам)

720
1170

269 ...........
250 ...........
246 ...........
201 ... ........
около 190 .......
180 ...........

720
540
585
540
780
720

Как отметил Т. Омолль, в 283 г. архитектор работал не весь год, и за 253 дня было уплачено 50G драхм, следовательно, заработок составлял 2 драхмы в день. В обычные годы, длившиеся 360 дней, архитектору платили 720 драхм, как показывают записи за 279, 269 и 180 годы 187. В те годы, когда вставляли дополнительный месяц (μήν εμβόλιμος) к годовому заработку добавляли 60 драхм. Так, в 190 г. архитектору уплатили 780 драхм.
Однако временами из-за финансовых затруднений храмовая казна выплачивала более низкое жалование. Так, в нормальный 250 г. и в год со вставным месяцем — 246 г.— архитектор Динократ получал 540 и 585 драхм, что составляет в день 1 драхму и 3 обола 188.
Очень редко в делосских документах встречаются записи о выдаче более высокого жалования архитекторам. Так, зодчему, имя которого не названо, платили из расчета 4 драхмы в день 189.
Видимо, сумма заработка архитектора стояла в прямой зависимости от его квалификации и сложности работы. Это очень ясно демонстрируют записи делосских гиеропеев в 282 г.: они выдали архитектору Симу в месяце Ленэе за 17 дней 34 драхмы, затем архитектору Ca-

187 Возможно, что работавший в 180 г. архитектор Аполлоний (Ноmolle Th. Comptes des hieropes du temple d Apollo» delien.— BCH, 1892, VI, p. 6—54. 197 = Inscr. de Delos, Ν 442A. 197) был более знающим специалистом, что и вызвало повышение оклада.
188 IG, XI, 2, Ν 287А. 87; Inscr. de Delos, Ν 290. 107.
189 IG, XI, 2, Ν 144А, 27.

264

тиру за 10 месяцев и 13 дней было уплачено 1239 драхм. Таким образом, среднеоплачиваемый Сим был заменен архитектором Сатиром, который получал по о драхмы и 5 оболов в день. Очевидно, возникла срочная необходимость в труде мастера более высокой квалификации 190. Также и в 278 г. делосский храм платил архитектору за год из 13 месяцев, следовательно за 390 дней, 1170 драхм (стк. 46, без упоминания имени зодчего), что составляет 3 драхмы в день. Между тем в предшествующий, 279 г. архитектор получал по 2 драхмы в день.
Данные делосских надписей тем более ценны, что позволяют иногда составить достаточно ясное представление о сложности работы, выполнявшейся архитектором. Например, записи за 279 г. показывают, что делосские магистраты сдавали тогда на подряды многие частные строительные работы, качество исполнения которых контролировал архитектор 191. Но это была проверка выполнения деталей чужих проектов, а не собственная творческая работа зодчего. Характерно, что в текстах отчетов гиеропеев обычно имя архитектора-контролера не упомянуто.
Естественно, что такому работнику платили не больше 2 драхм в день 192. Этот заработок нельзя равнять с оплатой дельфийских архитекторов в IV в.— за истекшие 75—100 лет курс денег сильно упал, так что реальное содержание номинально одинакового заработка в IV и в III, а особенно во II в. разнилось очень сильно.
Как всякая средняя цифра, сумма среднего заработка, равная 60 драхмам в месяц, не отражает многочисленных отклонений, вызванных конкретными обстоятель-

190 T. Омолль, подсчитав общие цифры строительных расходов Делоса в 279, 250 и 180 гг.— соответственно 7410, 12 600 и 9703 драхмы,— полагает, что разница в оплате архитекторов определялась только их квалификацией, а не общим объемом работы строителей. Нам кажется, что критерий объема строительных работ должен быть полностью отброшен, к чему склоняется и сам Т. Омолль. Но решающим фактором был, конечно, характер архитектурной работы — крупный мастер с меньшим числом рабочих мог выполнить чрезвычайно тонкую задачу, недоступную рядовому архитектору, даже если он имел несколько сотен рабочих.
191 IG, XI, 2, Ν 161А.
192 Т. Омолль, исходя из этой средней цифры жалованья храмовому архитектору, полагает, что термин «архитектор» означал скорее ремесленника, чем художника, т. е. простого руководителя работ. (Homolle Τh. Comptes et inventaires..., p. 480). Но с этим согласиться нельзя.

265

ствами. Однако такой размер жалованья среднего архитектора был, видимо, достаточно распространен в III — II вв. В пользу этого вывода можно привести один, правда, весьма гипотетический расчет.
В 225 г. на Родосе произошло катастрофическое землетрясение 193. Многие полисы материковой Греции и все соседние монархи и династы (Гиерон I и Гиерон II, Птолемей IV Филопатор, Антигон Досон, Селевк II, Прусий I, Митридат IV и некоторые другие правители) оказали большую материальную помощь родосцам. В частности, Птолемей IV, как сообщает Полибий, присылал 100 архитекторов и 350 рабочих, на ежегодное содержание которых царь отпускал 14 талантов. Поскольку Полибий употребил выражение «отпускал», то, следовательно, названная сумма выплачивалась несколько лет и обеспечивала постоянное содержание 100 зодчих и 350 рабочих. Можно полагать, что на аварийные работы по восстановлению сложных сооружений на Родосе из Египта были присланы высококвалифицированные каменщики, плотники, маляры и другие специалисты. Их можно сопоставить с «хорошим плотником», о котором известно, что в начале III в. ему платили в среднем в 20 раз меньше, чем архитектору ([Plato]. Amatores, 135b). Таким образом содержание 350 работников могло равняться оплате 17—18 архитекторов. Отсюда можно вывести, что 117,5 зодчих получали 14 талантов годового содержания, иначе говоря, 84 тыс. драхм. Если произвести расчет — 84000 : 117,5, то получим цифру около 700 драхм в год. Такая сумма соответствует годовому жалованью рядовых храмовых архитекторов на Делосе в III и II вв.
Известные ныне размеры заработной платы средних архитекторов в полисах эллинистической Греции большинство исследователей склонно считать не столь большим 194. Заметим, однако, что сумма в 2 или 4 драхмы

193 Многие авторы сообщили об этом событии, особенно детален рассказ Полибия (Polyb., V, 89).
194 Нам представляется, что А. Бэрфорд допускает ошибку, когда, исходя из такой оплаты, говорит, что архитектор отличался от квалифицированного рабочего только тем, что он был более искусен (more skilled) и поэтому имел право командовать рабочими (BurfordA. The Greek temple..., p. 139). Впервые эта мысль была высказана еще Т. Омоллем — Homolle Th. Comptes..., p. 480). Однако нельзя исходить из одних лишь цифр оплаты зодчего и первоклассного мастера-работника. В полисном строе издавна утвердилась мысль о необходимости самоотверженной работы должностного лица на благо государства, что не предполагало полного денежного вознаграждения. Кроме того, А.Бэрфорд не учла огромной моральной компенсации, которую получал архитектор от полиса, принявшего его проект того или иного сооружения. К тому же это могло оказывать прямое влияние на его дальнейшие гонорары. Весьма интересны соображения Дж. Коултона (Ancient greek Architects..., p. 40) о том, что архитекторы, часто принадлежавшие к обеспеченным слоям общества, могли быть заинтересованы прежде всего в осуществлении своих творческих замыслов и, может быть, в признании полисом их авторитета как авторов проектов первоклассных сооружений.

266

РИС. 8. Башня ветров. Афины. Архитектор Андроник из Кирры (Македония). Начало I в. до н. э.

в день была не так уж мала — нужно помнить, что полисы платили своим служащим всегда не очень много и что оскудевшую государственную казну сплошь и рядом пополняли за счет добровольных пожертвований граждан. Греческие республики были, как правило, небогаты, и их административный аппарат должен был вести скромный образ жизни 195. К тому же, если архитектор жил в родном полисе или в дружественном государстве, то длительная работа на твердом

195 Ведь в самом конце V в., когда бедствовавшие афиняне взялись достраивать Эрехфейон, они платили архитекторам этого великолепного и трудного здания, расположенного на весьма неровной площадке (Robertson D. S. A Handbook of Greek and Roman architecture, p. 127—135), по одной драхме в день. Такое вознаграждение следовало и главному архитектору-строителю Филоклу, и его коллеге Архилоху. Оба зодчих довольствовались этим заработком (36 или 37 драхм в пританию), размер которого был одинаков с жалованием младшего писца Пиргиона (IG, I2, N 372—374).

267

окладе доставляла определенные материальные преимущества.
Следует добавить и справедливое наблюдение Р. Рэнделла: архитектор, получавший небольшое постоянное жалованье за все без исключения дни в году, находился в гораздо более благоприятном финансовом положении, чем работники, оплачивавшиеся поденно. Ведь любые внешние факторы (например, бури и ливни) лишали таких тружеников возможности работать и, следовательно, получать плату 196.
Разумеется, правители соседних монархий могли предложить известным эллинским зодчим более высокое вознаграждение. Поэтому, естественно, что некоторые архитекторы покидали Элладу. Процесс этот начался еще при Александре, в войске которого находился крупнейший военный архитектор Диад. Имя его упомянуто в Laterculi Alexandrini среди семи знаменитых механиков, следовательно, во II в. слава его была общепризнана. Несколько позднее о нем подробно писал Витрувий, перечисливший многие военные машины, изобретенные Диадом 197. И Афиней Механик уделил большое внимание Диаду 198, значение которого в военно-инженерном искусстве античного мира получило заслуженное признание и в новой историографии 199.
Широкая программа разнообразных архитектурных работ привлекла к македонскому царю большое число зодчих из Греции. Не все из них были достаточно квалифицированными специалистами и, как рассказывает Витрувий, некоторые из них старались особенно заискивать перед царем и его приближенными.
В бурное время войн диадохов, а затем и эпигонов спрос на труд эллинских зодчих, особенно военных архи-

196 Randall R. II. The Erechteum workmen.— AJA, 1953, v. 57, p. 209.
197 Vitruv. X, 13, 3.
198 Athen. Mech. De mechan., p. 10.
199 Дильс Г. Античная техника. Μ.; Л., 1934, с. 34—35; Tarn W. W. Hellenistic Civilisation3, p. 309.

268

текторов, резко возрос. Среди многих имен строителей, завербованных на службу к монархам, особенно прославился Эпимах из Афин, строивший гелеполу для Деметрия Полиоркета 200. Следует упомянуть и уроженца Коринфа архитектора Архия. Гиерон II пригласил его в Сиракузы для постройки роскошного корабля-гиганта, в котором имелись бассейн, библиотека, залы для пиров и многие другие помещения 201.
Каждая династия в эллинистических государствах стремилась не только расширить, но и консолидировать свое царство. В этой политике известную роль играла строительная деятельность царей, активно использовавших достижения архитектурной мысли Эллады. Роскошные архитектурные ансамбли в столицах этих монархий, возведенные греческими архитекторами или их учениками из местного населения, также свидетельствуют о том, как много одаренных архитекторов уехало тогда из Эллады. Как уже говорилось, их заработки были намного выше доходов архитекторов не только скромных полисов, но даже таких богатых центров, как Дельфы или Делос 202.
Правда, некоторая часть архитекторов, работавших по заказам монархов, трудилась в пределах самой Эллады. Ведь северные области страны были захвачены Македонией, и там в отдельных местах шло большое строительство. Например, Деметрий Полиоркет около 290 г. основал в Фессалии город Деметриаду, славившийся великолепными стенами 203.
Крупные и интересные заказы на постройки в независимых полисах получали греческие архитекторы от тех эллинистических монархов, которые желали проявить себя как щедрые филэллины. Немалую роль также играло их стремление увековечить себя и своих близких в известном культурном центре. Показательна политика Антигона Гоната в отношении Делоса: демонстрируя делосцам свою мощь и благочестие, он организовал им

200 Vitruv., X, 16, 4.
201 Athen., V, 203с—204d.
202 Уже Μ. И. Ростовцев указал на блестящие материальные условия греческих зодчих в эллинистических монархиях (Rostovtzeff Μ. SEHHW, p. 1233).
203 Strabo, IX, 5, 15. Эти мощные стены, сложенные из правильных блоков, были хорошо видны еще в начале текущего столетия (Kent R. G. The city gates of Demetrias.— AJA, 1905, v. IX, p. 166-169).

269

роскошные праздники и в святилище Аполлона около 254—252 гг. построил Северный портик 204.
Однако известны случаи, когда цари передавали работу иностранным специалистам. Так, около 175 г. Антиох IV Эпифан решил продолжить постройку храма Зевса Олимпийского, начатую в Афинах еще Писистратом. Но тогда, в VI в., архитекторы успели заложить лишь фундамент. Для возведения всего монументального храма теперь был приглашен римский гражданин Коссутий, которому Витрувий воздал заслуженные хвалы 205.
Появление иноземных специалистов неизбежно наносило определенный ущерб интересам греческих зодчих. Примером может служить конфликт, имевший место на Родосе, о котором рассказывал Витрувий: в конце IV в. приехавший из Арада (Сирия) архитектор Каллий выступил в народном собрании с речью-лекцией, в которой расхваливал перед родосцами модель своего механизма, способного со стены захватить и вытащить наверх неприятельскую гелеполу. Поверившие приезжему зодчему родосцы постановили принять его на государственную службу и передать ему высокооплачиваемое место их знаменитого архитектора Диогнета. Однако, когда в 304 г. Деметрий Полиоркет начал осаду города Родоса и родосцы потребовали у Каллия, чтобы он построил обещанную машину, новый государственный архитектор не смог этого сделать. Пришлось властям и народу Родоса обратиться вновь к Диогнету и упрашивать его о помощи 206.
Все же такие случаи были, по-видимому, не столь часты. И хотя римлянин Коссутий пользовался большой известностью уже в первой четверти II в., однако и позднее сами римляне приглашали на работу эллинских архитекторов. Так, около 140 г. уроженец Саламина Гермодор возвел в Риме портик Метелла в храме Юпитера и храм Марса 207.
Вопрос о выезде греческих зодчих в страны Средиземноморья в III—II вв. слишком обширен и многосторонен, чтобы его можно было раскрыть детально в данной главе. Мы обращаем внимание на последствия этого явления для самой Эллады: определенная часть подго-

204 Courby F. Note sur la date du portique d'Antigone a Delos.— BCH, 1914, XXXVIII, p. 296-299.
205 Vitruv., VII, Prooem., 15.
206 Ibid., X, 16, 5-17.
207 Ibid., III, 2, 5.

270

товленных специалистов покидала родину и работала в чужих государствах. Но показательно, что для срочных восстановительных работ на Родосе в 225 г. сотня архитекторов была прислана из Египта. Видимо, независимые полисы не имели средств, чтобы откомандировать на Родос столько квалифицированных зодчих, тогда как в распоряжении Птолемея IV Филопатора таких работников и денег было вполне достаточно.
Отметим, что не каждый полис мог позволить себе расходы на оплату постоянного архитектора 208. Обычно обращают внимание на сообщение Страбона о том, что в Кизике было три городских архитектора 209. Но это сообщение нужно корректировать другим известием того же автора: рассказывая о Родосе, Страбон особо подчеркивает заботы Родоса, Массилии и Кизика о государственной архитектурной службе 210. Следовательно три штатных архитектора в Кизике представляют собою редкое и исключительное для греческих полисов явление.
Весьма интересны данные из Дельф, где на протяжении около 100 лет архитектурную службу несли последовательно три поколения одной семьи 2П. Этот факт свидетельствует, что в обычных условиях даже такой богатый полис материковой Греции, как Дельфы, содержал одного постоянного архитектора.
Конечно, когда необходимо было срочное строительство, полисы нанимали несколько архитекторов. Например, при возведении афинских, пирейских и Длинных стен в 307/6 г. помимо главного архитектора, избранного на-

208 А. Бэрфорд особо подчеркивает временный характер работы архитектора, поскольку архитектурных работ было немного (Burford A. The Greek temple..., p. 139). В этом согласиться с ней нельзя. Для специалиста-зодчего занятие архитектурной деятельностью было отнюдь не временным, а постоянным делом. Правда, постоянная штатная должность архитектора имелась лишь в крупнейших полисах, где потребность в архитекторе-профессионале возникала очень часто. В средних и мелких полисах архитектурная служба действительно носила временный характер, но зато таких государств было очень много, и, переезжая из одного полиса в другой, архитектор-профессионал всегда находил работу.
209 Strabo, XII, 8, 11.
210 Ibid., XIV, 2, 5.
211 Syll.3, № 494. Даже во время восстановления храма в IV в. дельфийский полис имел только двух зодчих. Правда, у храмового архитектора был помощник Каллин (FD, III, 5, № 25, II А. 13—16, № 33. 3—7, № 38. 9—12).

271

родным голосованием, за работой наблюдало несколько архитекторов, точное число которых осталось неизвестным.
Мелкие полисы по мере надобности приглашали архитекторов из дружественных крупных государств 212. О такой практике свидетельствует текст с острова Самофракия 213. В надписи говорится о том, что гражданин Кизика архитектор Микис, сын Мнесистрата, был послан демосом Кизика по просьбе демоса города Самофраки, приславшего по этому поводу посольство. Следует заметить, что все это происходило в конце II в. до н. э., когда Рим установил свое владычество над Грецией и полисы были лишены необходимости самостоятельно заботиться о своих средствах обороны. Возможно, что такая ситуация позволила властям Кизика сравнительно безболезненно откомандировать на Самофракию своего архитектора 214. Существовала ли подобная практика в полисах материковой Греции, из-за отсутствия источников сказать пока нельзя.
Весьма неопределенным остается вопрос о сроках службы архитектора в одном полисе. По-видимому, это зависело в первую очередь от объема и характера предстоящих архитектурных работ. Вероятно, когда зодчего приглашали для возведения одного крупного объекта, то в избиравшем архитектора народном собрании уже назывались предварительные сроки окончания всей стройки. Известно, что в подрядных договорах соблюдение сроков сдачи было важным условием.

212 Можно думать, что в окраинных греческих полисах, часто ведших войны с соседним населением, потребность в архитекторах была особенно острой. Так, один из независимых полисов Западного Понта во второй половине II в. пригласил из Византия архитектора Эпикрата, сына Никобула. Этот зодчий проработал там два года столь успешно, что заслужил самые горячие похвалы и достаточно высокие материальные награды, как свидетельствует принятый в его честь почетный декрет (Syll.3, N 707).
213 Samothrace 2: Fräser P. Μ. The Inscriptions on stone. L., 1960, p. 112-116 IG, XII, 8, N. 188).
214 Возможно, что данный факт иллюстрирует существовавшую в III — II вв. систему взаимопомощи дружественных полисов, выражавшуюся не только в материальной поддержке, но и в присылке работников умственного труда. Выше рассматривая деятельность врачебной интеллигенции, мы привели несколько случаев подобного рода.

272

Иное дело, когда архитектора нанимали для проведения текущих ремонтно-строительных работ. Как показывают делосские тексты, в подобных случаях время занятости архитектора исчислялось иногда целым годом, иногда только месяцами и днями. Например, в счетах 281 г. записана выдача жалованья архитектору Симу за 17 дней в месяце Ленэе 215, архитектору Сатиру за 10 месяцев и 13 дней. Видимо, в сравнительно редких случаях архитектор работал всю жизнь в одном полисе. Пока что имеются данные только о дельфийских зодчих Агафоне и его сыне Агасикрате 216.
Можно полагать, что специфические условия архитектурной деятельности в большом святилище весьма способствовали длительному сроку службы храмовых архитекторов. Зодчий Аполлоний, например, работал на Делосе около десяти лет, в 190—180 гг. Вероятно, храмовые магистраты стремились нанимать архитекторов на длительный срок. За долгое время такой зодчий мог досконально изучить все сакральные сооружения, степень их ежегодного износа, последовательность необходимого ремонта, а также тщательно и со знанием дела поддерживать архитектурный декор всего религиозного центра 217.
Однако присущая строительным кадрам мобильность обусловливала сравнительно частые перемещения архитекторов. Видимо, аккордный характер работы зодчих отразился на их взаимоотношениях с эллинистическими республиками Греции. Среди множества принятых тогда полисами почетных декретов, прославлявших магистратов, дипломатов, правоведов, врачей и других работников умственного труда, нигде не говорится о заслугах архитекторов. Исключение составляет упомянутый декрет амфиктионов около 230 г., восхваляющих заслуги дельфийского храмового зодчего Агафона, уже давно умершего. Что касается его внука Дамона, то ему давалось право продикии и асфалии на том лишь основании, что

215 Видимо, это было завершение найма Сима, который служил на Делосе весь 282 г.
216 Syll.3, N 494.
217 Можно думать, что Дельфы и во II в. имели постоянных храмовых зодчих. Во всяком случае, когда дельфийцы просили пергамского царя помочь им средствами для покупки хлеба и для благоустройства святилища, то Евмен II в 160 г. прислал им деньги и работников-рабов. (FD, ИТ, 3, № 239). Следователь* но, архитектурные кадры у дельфийцер были тогда свои,

273

эти права были даны его брату, архитектору Агафоклу 218. Но ни Агафоклу, ни Дамону не воздается при этом никаких похвал.
Прямых свидетельств, которые могли бы объяснить отмеченное явление, пока что нет, поэтому приходится ограничиться лишь предположениями. Возможно, что сложные материальные расчеты в процессе строительных или ремонтных работ иногда сказывались на отношении полисных властей к архитектору. Просчет зодчего-проектировщика мог быть частым явлением, причем не из-за неумения автора проекта. Прежде всего стоимость проекта могла сильно меняться ввиду изменения цен на сырье и на рабочую силу. Это вело к конфликтной ситуации: зодчий, заботясь о качестве сооружения, требовал выдачи средств сверх утвержденной первоначально сметы, финансовое же ведомство полиса не могло изыскать деньги на дополнительное финансирование стройки 219. Между тем при сдаче архитекторам построенного объекта всякие недоделки или отклонения от принятого полисом проекта могли быть поводом к очень серьезным санкциям государственных властей по отношению к зодчему. Даже если дело не доходило до суда, как это было предусмотрено в Афинах 220, разногласия между заказчиками и зодчим могли отразиться на авторитете и славе архитектора, что влекло за собой не только моральный, но и материальный ущерб в его дальнейшей работе 221.
Контакты зодчих с многочисленными подрядчиками, исполнявшими отдельные работы или строительные детали, также должны были сопровождаться неизбежными трениями. Вспомним программы сооружения террасы

218 Для архитектора, постоянно имевшего дело с договорными работами, эти привилегии были особенно важны.
219 Вспомним, какие бедствия переживали тогда греческие государства. Картина, нарисованная Полибием, может быть, и несколько преувеличена, но в основном она отражала условия, в которых часто оказывались многие полисы.
220 Так, в IV в. совет контролировал постройку судов, арсеналов и доков. Совет также подвергал осмотру все общественные сооружения и предавал суду виновных. См.: Arist. Ath. pol., 46.
221 Недаром Витрувий (1,3,2) специально указывал на щедрое расходование тщательно отобранного материала как один из факторов, обеспечивающих прочность здания. Одно это могло вызвать конфликт между архитектурными и финансовыми работниками в небогатом полисе.

274

храма Зевса в Лебадеё — там оговорен детальнейший контроль архитектора и его помощника за качеством работы и заранее предусмотрены возможные разногласия между зодчими и подрядчиком 222. По самой сути дела архитектор был обязан придирчиво принимать каждое изделие строителей, что вызывало массу нареканий по его адресу. А так как подрядчики были преимущественно гражданами того полиса, где велась стройка 223, то естественно, что в народном собраний и среди властей государства часто не возникало желания особо чествовать автора законченного сооружения.
Сказанное в полной мере относится и к зодчим, выполнявшим строительно-ремонтные работы. Весьма интересные сведения можно найти в отчетах делосских гиеропеев. Так, в 207 г. архитектор Горг обнаружил, что подрядчик Филоксен, завершая свою работу, не выполнил ее κα:ά την συγγραφήν, поэтому последняя часть стоимости подряда, 200 драхм, не была уплачена нарушившему соглашение. Точно так же Горг наложил штраф на подрядчиков Ктесифонта и Сотерида 224. О последнем также сказано, что он не выполнил работу согласно договору. Правда, подобных случаев не так уж много среди общего числа выплат делосским подрядчикам, но все же формулировка του άρχίτέ/.τονος επιτιμήσαντος встречается и в другие годы. Строгость контроля архитекторов за качеством сдаваемой ему работы была непременным условием успеха его деятельности. Это делает понятной ту аккуратность, с какой гиеропеи в каждой записи об оплате договорной работы или о неуплате ее отмечали: «по распоряжению архитектора» или «наказан по указанию архитектора».
Можно думать, что сдержанность полисов в отношении похвал и чествований архитекторов могла вызывать и некоторую обиду у высокоодаренных, прославленных зод-

222 Syll.3, № 972.
223 Поцрядчики-инограждане встречаются в большом числе в IV в. в Эпидавре (Burford A. The Greek temple..., р. 1ί3—158) и особенно часто в делосских документах. В одном только тексте IG, XI, 2, № 161А упомянуты граждане Пароса, Спроса, Серифа и других полисов. Но это был пришлый контингент, не игравший никакой роли во внутренних делах островного полиса, где велось строительство.
224 Inscr. de Delos, № 366А. 14—16, 19-21 и 25—27. Филоксен взялся построить архитравы для гиполампады одной из стой— изготовление этих деталей должно было быть безусловно безупречным.

275

РИС. 9.Афинские суда. Вазовый рисунок. Около 500 г. до н. э. Афинские суда. Вазовый рисунок. Около 500 г. до н. э.

чих. Ведь крупные мастера по праву гордились своими выдающимися сооружениями. Недаром творец маяка на острове Фаросе, зодчий Сострат, сын Дексифана, гражданин Книда, добился у Птолемея I разрешения написать свое имя на этом творении 225. Как каждый гражданин полиса, эллин-зодчий не мог быть нечувствительным к публичному одобрению его деятельности согражданами. К тому же, как указывалось выше, в III—II вв. получила особенное значение оборонная и инженерная стороны архитектурной специальности, что имело прямое отношение к обеспечению жизнеспособности всего государства. Архитекторы, несомненно, хорошо сознавали свою необходимость для полиса, может быть, много лучше, чем рядовые граждане 226.

225 Strabo, XVII, 1, 6. Plin. NH, XXXVI, 12, 18. В рассказе Лукиана об этом факте (De hist, scr., 62) слишком явно проступают новеллистические черты.
226 Вопрос об общественном положении художников в греческом обществе еще весьма мало исследован. Можно встретить довольно часто мнение о том, что близость художника и ремесленника говорит о достаточно низком положении обеих групп работников. В эллинистическое время, как полагает Я. Д. Силади, когда уважение к труду в обществе падало, возникло представление о великих художниках-творцах и массе художников-ремеслеиников. См.: Szilagui J. Gy. Zur Frage der gesellschaftlichen Stellung des griechischen Künstlers.— В кн.: Античное общество. Μ., 1967, с. 123—124. Это мнение ни в коей мере не может считаться справедливым по отношению к архитектурным кадрам. Специфика архитектурного творчества не допускала отрыва зодчего-проектировщика от практического строительства. А роль рядового архитектора в государственной жизни делала его лицом, весьма важным для благосостояния полиса. Поэтому нет оснований считать, что положение рядового архитектора в III—II вв. в какой-то мере ухудшилось.

276

Отсутствие почетных декретов, прославляющих мастеров архитектуры, отчасти объясняется и тем, что монументальные сооружения нередко завершались спустя многие десятилетия после кончины их творцов.
Здесь уместно коснуться вопроса о социальной принадлежности зодческих кадров в эллинистической Греции. Существующие источники красноречиво говорят об весомом общественном положении архитектора. Находившийся на государственной службе зодчий являлся иногда юридически, а иногда лишь практически одним из членов аппарата управления полиса. Ему часто доверялось попечение об обороноспособности республики 227. Его авторитетное мнение было решающим во многих серьезных финансовых вопросах, связанных с новыми постройками или ремонтом уже существующих сооружений. Зодчему поручали попечение об архитектурном облике важнейших общественных сооружений. Естественно, что такой специалист имел высокий авторитет в полисе независимо от того, был ли он его гражданином или инополитом. Выдающееся положение зодчего, нанятого на службу полисом, было столь прочно обосновано общегосударственными интересами, что вопрос о его гражданском или иногражданском статусе имел лишь второстепенное значение 228.
Несомненно, однако, что архитектор должен был быть свободным человеком, членом господствующего класса рабовладельцев 229. Сложная система социальных отно-

227 Напомним рассказ Полибия о Гераклиде, архитекторе Тарента (XIII, 4,6): как главный архитектор он во время ремонта городских стен имел ключи от одних из ворот города. Такие же случаи могли быть и в самой Греции.
228 Мнение о том, что штатный архитектор должен был быть обязательно гражданином нанимавшего его полиса, было давно высказано М. Лакруа (Lacroix Μ. Les architecteurs et entrepreneurs ä Delos de 314 ä 240.— Rev. Phil., 1914, XXXVIII, p. 303—329).
229 Следует заметить, что и в более ранние времена архитекторы, по-видимому, выходили из среды свободного населения. Сообщение Витрувия о том, что древнейший храм Артемиды в Эфесе строили Пеоний Эфесский и храмовый раб Деметрий (Vitruv., VII, Prooem., 16), остается единичным. См.: Westermann W. L. The Slave Systems of Greek and Roman Antiquity. Philadelphia, 1955, p. 11.

277

шений в эллинистическом полисе не допускала того, чтобы жизненно важные посты государственной администрации находились в руках раба, представителя антагонистического класса. Полное отсутствие источников о существовании штатных рабов-зодчих в Греции III—II вв. в этом смысле весьма показательно. Заметим лишь, что в зависимости от конкретных условий жизни рабовладельческого общества каждый квалифицированный зодчий мог стать рабом, попав в плен на войне или будучи захвачен пиратами 230.
Подчеркивая свободный статус архитекторов в республиках эллинистической Греции 231, нужно все же сделать одну оговорку — крупный мастер архитектуры, имевший средства, мог пользоваться рисовальщиками, изготовителями моделей и чертежниками, находящимися в рабском состоянии. Но эти труженики составляли личный подсобный штат самого зодчего (вероятно, он покупал себе рабов, уже имевших какое-то образование,— ведь в Афинах покупка умелых помощников была известна

230 Примечательно, что среди многих сотен актов IV—I вв. о выкупе рабов на волю нет ни одного, свидетельствующего о том, что отпускаемый был архитектором. См.: Börner F. Untersuchungen über die Religion der Sklaven in Griechienland und Rom. II. Die sogenannte sakrale Freilassung in Griechenland und die (δούλοι) ιεροί. Wiesbaden, 1960, S. 18—97, 153—159.
231 Афинские источники называют обычно гражданскую принадлежность зодчих: Архилох из Агрилы (IG, I2, N 372), Филокл из Ахарн (IG, I2, N 372), Филон, сын Эксекестида, из Элевсина (Syll.3, N 969). В надписях из Эпидавра и с Делоса архитекторы упомянуты только по одному имени. Однако такая форма не является убедительным аргументом в пользу их иногражданства, как думает А. Бэрфорд, считающая зодчих Феодора и Поликлета гражданами не Эпидавра, но других полисов (Burford A. The Greek temple..., p. 142—143). Ее мысль очень спорна — ведь в записях о сданных на подряд работах в Эпидавре писали происхождение подрядчика, если он был гражданином другого полиса, например: Евтернид из Коринфа, Клеандрид из Коринфа. Следовательно, если бы Феодор и Поликлет были инополитами, в тексте стояло бы указание на их родные полисы. Что касается семьи дельфийских архитекторов Агафона и его потомков, то этот род зодчих, возможно, происходивших из Фурий (как полагает Г. Помтов в комментариях к Syll.3, N 295, 494), занимал в Дельфах достаточно солидные позиции.

278

уже давно.— Xen. Mem., II, 3, 3). Такие работники в обществе самостоятельного значения не имели 232.
Заметим еще, что стать настоящим архитектором мог лишь человек, получивший глубокое и многостороннее образование 233. Как правило, такое обучение было доступно лишь сравнительно обеспеченным кругам рабовладельческого общества 234. К тому же крупнейшие мастера, обучавшие архитектурную молодежь, предъявляли ученикам весьма высокие требования. Уже знаменитый архитектор Пифей, работавший в середине IV в., писал, что архитектор должен во всех искусствах и науках достичь большего, чем ученый, занимающийся только одной отраслью знания235. Ко времени эллинизма уже накопился ряд специальных сочинений по архитектуре, в III —II вв. было создано еще немало фундаментальных трудов по раз-

232 К сожалению, известный пример относится к более раннему времени: афинский архитектор Филокл, работавший на завершении строительства Эрехфейона, привел на стройку двух рабов-плотников, Герия и Креза, которым выплачивали поденную плату. См.: IG, I2, N 373; Broneer О. Excavations on the north slope of the Acropolis.— Hesperia, 1933, II, p. 377—390, № 9 — обломок счета от 409/8 г. Несомненно, что дома для своего хозяина эти плотники должны были выполнять достаточно тонкие и сложные работы. А то обстоятельство, что на строительстве храма им выплачивали отдельное вознаграждение, служит веским аргументом в пользу того, что и здесь они исполняли не простые задания. Как отметил Р. Рэнделл, все рабы, занятые на возведении Эрехфейона, были квалифицированными работниками, главным образом каменщиками или плотниками. См.: Randall R. Η. The Erechtheum Workmen.— AJA 1953, 57, p. 203. Заметим попутно, что ценные данные о применении рабов на строительстве Эрехфейона почему-то совершенно выпали из поля зрения автора исследования о численности рабов в Афинах в V—IV вв. См.: Sargent R. L. The Size of slave population at Athens during the Fifth and Fourth centuries before Christ. Trbana, 1924,^ p. 94—109.
233 Витрувий, работавший в начале I в. н. э., в своем трактате сохранил представления об образовании архитектора, которые были издавна выработаны греческими зодчими: «Архитектор должен быть человеком грамотным, умелым рисовальщиком изучить геометрию, всесторонне знать историю, внимательно слушать философов, быть знакомым с музыкой, иметь понятие о медицине, знать решения юристов и обладать сведениями в астрономии и в небесных законах» (I, 1,3).
234 Даже обучение одной грамоте требовало известных средств. Ср. сетования Метропимы о необходимости платить учителю за ее сына каждое тридцатое число (Herod. Mim., III, 8,11).
235 Vitruv., I, 1,12.

279

личным отраслям зодчества 236. К сожалению, многие произведения известны лишь по их названиям. И только обстоятельный компилятивный труд Витрувия может служить главным сводом греческой архитектурной мысли эпохи эллинизма, Известно, что работа Витрувия построена не столько на его личном опыте, сколько на трудах зодчих Греции 237. Достойны внимания те требования, которые Витрувий неоднократно ставит перед архитектором и перед заказчиком,— они детально рисуют уровень позднеэллинистической архитектурной науки. Приводимые Витрувием конкретные и теоретические установления эллинских зодчих позволяют понять, каким путем греческие архитекторы в массе добивались изумительного единства художественной, конструктивной и идейно-утилитарной стороны своих творений.
Витрувий в полной мере воспринял греческий подход к архитектуре как научному единству искусства и техники. Поэтому он уделяет большое внимание инженерному и механическому аспектам зодческого труда. Крупный прогресс в этих областях архитектурной мысли позволил

236 Уже в VI в. до н. э. греческие зодчие создали трактаты о возведенных ими храмах. Составителями их были самосец Феодор, построивший святилище Геры, и уроженец Кносса Херсифрон вместе с сыном Метагеном, создавшие храм Артемиды в Эфесе. И в V, и в IV вв. литература по архитектуре продолжала пополняться. Назовем уже упомянутого Пифея и уроженца Фокеи зодчего Федора, писавшего о круглом мраморном здании в Дельфах (Vitruv., VII, Prooem., 12). Знаменитый Филон, соорудивший в Пирее около 340 г. арсенал (Syll.3, № 969), также оставил его описание, а равно и труд о симметриях священных зданий. В эллинистическую эпоху появились труды Гермогена, грека из Алабанды, во второй половине III в. возводившего на острове Теосе храм Диониса и в Магнесии — храм Артемиды. Это был выдающийся теоретик храмовой архитектуры ионийского ордера, введший принцип симметричных расстояний между колоннами храма. Его работы получили всеобщее признание, и Витрувий даже особо пишет о Гермогене: «и оставил источники, откуда потомки могут черпать научные теории» (Vitruv., III, 3, 9). Кроме того, в распоряжении архитекторов имелось много сочинений по отдельным вопросам зодчества, о которых неоднократно упоминает Витрувий (IV, Prooem., 1; VII, Prooem. 10—18).
237 Во Вступлении к книге VII Витрувий специально останавливается на значении работ ученых предшествующих поколений. Широко используя труды древних архитекторов, Витрувий сохранил имена многих из них.

280

эллинистическим архитекторам создать сложнейшие комплексы 238.
Высокое качество массовой архитектуры эллинистического времени, дошедшей до наших дней, позволяет заключить, что не только выдающиеся мастера, но и рядовые греческие архитекторы были высокообразованными специалистами. Достижению этого уровня в немалой степени помогала система подготовки зодчих — мастер, обучавший молодежь зодческому искусству, брал в сотоварищи достойных учеников и тем самым как бы давал им свою рекомендацию. Молодой зодчий, добиваясь заказа, называл своих учителей и созданные с ними известные сооружения 239. Такая непосредственная передача 240 знаний и мастерства от учителя к ученику была, по-видимому, обязательным условием для того, чтобы молодой специалист мог именоваться архитектором и претендовать на право строить стены, корабли, храмы, театры, портики и другие общественные здания. В эпоху эллинизма такая система помогала полисам находить квалифицированных зодчих.
Выше мы попытались выяснить некоторые особенности положения архитектурной интеллигенции в независимых полисах эллинистической Греции. Роль зодчих, специалистов весьма высокой квалификации, в III —II вв. возросла, особенно как создателей средств обороны и наступления, обеспечивавших безопасность полиса. Их знания способствовали сохранению великолепных произведений архитектуры классического времени, что имело первостепенное значение для устойчивости давних традиций полисного самосознания. Крупномасштабная деятельность зодчих 241 давала импульс производственной жизни полиса. Вместе с тем зодчие принадлежали к тому слою работ-

238 Ярким свидетельством являются сложные портовые сооружения многих полисов. Особенно монументален комплекс делосского порта. См.: Cloche P. Les classes, les metiers, le trafic, p. 100—103.
239 Plato. Gorg., 514a-d.
240 Нередко архитектурная специальность передавалась по наследству в одной семье, как показывает дельфийская надпись об Агафоне, его сыне и его внуке. Об этой практике пишет и Витрувий (VI, Prooem., 6).
241 К сожалению, имеющиеся источники не сообщают ничего об архитекторах, работавших по крупным частным заказам. Лишь в Олимпии известно обширное сооружение, которое сам возвел и посвятил Зевсу наксосский зодчий Леонид (Inschriften von Olympia, № 651; Paus., V, 15).

281

никой интеллектуального труда, который был самым тесным образом связано управленческим аппаратом рабовладельческого государства. Основные задачи архитекторов заключались в укреплении военного, идеологического и культурного потенциала греческих республик в те труднейшие для них времена, когда самые крупные политические силы Средиземноморья вели ожесточенную борьбу за то, чтобы подчинить себе остававшиеся еще независимыми земли Эллады. Имеющиеся исторические источники показывают, что в этих обезлюдевших и оскудевших полисах эллинистической Греции продолжалась довольно оживленная строительная деятельность и что основная масса архитектурной интеллигенции сумела поставить свои знания на службу привлекавших их полисов.

Подготовлено по изданию:

Блаватская Т.В.
Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. — М.: Наука, 1983.