Наиболее ярким представителем александрийской поэзии «малых форм» был Каллимах, уроженец Кирены, старой греческой колонии в Северной Африке (около 300 — около 240 гг.). Каллимах происходил из древнего рода Баттидов, основателей Кирены. Дед его был полководцем, а сам он школьным учителем в одном из предместий Александрии. Ученость ли его, или первые поэтические опыты привлекли к нему внимание придворных кругов? Во всяком случае, он был приглашен в александрийскую библиотеку, где ему поручили составить полный ее каталог. В результате этого труда возникли знаменитые «Таблицы» в 120 книгах, состоявшие из перечня всех существующих произведений, распределенных по отдельным жанрам, и их авторов с краткой биографической справкой о каждом. Эти «Таблицы», первая научная библиография, явились основой для всех дальнейших исследований. Интересы и работоспособность Каллимаха были поразительными.
Еще в Византии знали 800 различных его книг. Но для нас наибольший интерес представляет поэтическая деятельность Каллимаха, сведения о которой в XX столетии чрезвычайно обогатились вследствие многочисленных папирусных находок, позволивших недавно опубликовать двухтомное издание его стихотворений и их фрагментов.
Поэт не отказывается от классического литературного наследия, но обращается к нему в поисках новых поэтических путей, избегая проторенных и общедоступных дорог:
...Скучно дорогой
Той мне идти, где снует в разные стороны люд;
Ласк, расточаемых всем, избегаю я, брезгую воду
Пить из колодца, претит общедоступное мне.
Эра больших произведений уже в прошлом:
Не ждите, чтоб создал я громкошумящую песню,
Зевсово дело — греметь, не мое...
«Большая книга — большое зло»,— говорил Каллимах, сравнивая крупные произведения с «многоводной рекой, собирающей в своем течении всю тину и грязь».
Из стихотворений Каллимаха полностью сохранились лишь гимны и эпиграммы; элегии, ямбические произведения и другие дошли фрагментарно.
Обычно гимническая поэзия предназначалась для публичного исполнения в дни общенародных торжеств. Гимны связаны со всем ритуалом праздника и многовековой традицией. Однако Каллимах превратил гимны в изящные жанровые миниатюры, лишив их былой торжественности и религиозного славословия. Для них характерны скрытая ирония и тот своеобразный юмор, который древние называли «терпким медом» Каллимаха. Гимн к Зевсу переносит слушателей не в храм и не к культовому празднеству, а в дом, где собрались пирующие друзья. И хотя гимн далее строится вполне традиционно, спор о предполагаемом месте рождения бога представляет собой шутливое обыгрывание мифологической традиции, а вскользь упомянутая история о том, как старшие братья Зевса добровольно признали его превосходство над собой, напоминала о Птолемее Филадельфе, земном боге своих подданных, который занял престол не по праву первородства и встретил оппозицию со стороны старшего сводного брата. В гимне к Артемиде грозная богиня-охотница изображена ребенком. Она сидит на коленях у Зевса, теребит его пышную бороду и просит подарить ей лук и стрелы. Отец Зевс умиляется ее лепету, любуется ею и высказывает пожелание, чтобы все богини рожали ему подобных детей. Могучий древний Олимп, заоблачная обитель богов, живет повседневной жизнью любого земного городка. Здесь, как на земле, дети не слушаются матерей, и непослушных малышей пугают киклопами, когда же они слишком расшалятся, на
помощь приходит Гермес, надевает шкуру мехом наружу, мажет себе лицо сажей и тогда все маленькие боги и богини с криком ищут спасения в материнских объятиях. Далее тут же оказывается Геракл, который даже на Олимпе не утратил своего чудовищного аппетита. Он поджидает Артемиду, возвращающуюся с охоты, чтобы посмотреть, что она несет, и уговаривает ее застрелить коров из-за их отменно вкусного мяса. Ведь ей, богине, ничего не стоит провозгласить их опасными животными, подобными диким кабанам. Во второй части гимна, где перечисляются острова, горы, гавани, города, нимфы и героини особенно любимые богиней, поэт демонстрирует свои уникальные познания. К позднему периоду творчества Каллимаха относится гимн к Аполлону, в котором действие перенесено в храм бога, где собравшиеся ожидают появление божества. Появляются первые предвестники его приближения и начинается праздник. В заключении, следуя древней манере певцов, Каллимах обращается к личной теме, подобно безымянному хиосскому певцу из гомеровского гимна объявляя о своем преимуществе перед другими соперниками: Аполлон, покровитель поэта, пинком ноги отшвыривает Зависть, когда та пробует ему на ухо превозносить достоинства большой поэмы.
Обычным размером гимнической поэзии является гекзаметр. Но Каллимах часто отходит от этого правила. Гимн к Афине составлен не только в элегических дистихах, но и на дорийском диалекте, а в качестве мифа используется предание о том, как потерял зрение будущий провидец Тиресий, наказанный за то, что подглядывал за купающейся Афиной. Несмотря на присутствие рассказчика, с которым иногда отождествляет себя сам поэт, некоторые гимны по своей драматической окраске напоминают даже мимические сценки. Так, в гимне к Деметре читатель вместе с рассказчиком, проникаясь его нетерпением и непосредственностью, где-то на улице ожидает культовую процессию в честь богини. Поэт описывает, как с ее появлением священный трепет и волнение охватывает всех присутствующих.
Мастерство поэтического искусства и почти ювелирной художественной техники наглядно представлено в эпиграммах, которые подобно гимнам Каллимах сочинял всю жизнь. Их, вероятно, было значительно больше, чем дошло до нас. Каллимах сохраняет традиционную форму античной эпиграммы — посвятительной надписи, или эпитафия. Темы эпиграмм — любовь, дружба, литературная полемика. В большей или меньшей степени присутствует в них сам поэт, а лучшие его эпиграммы проникнуты глубоким и искренним личным чувством. Так, например, эпитафия одному из старших современников превращается в глубоко личное, лирическое стихотворение:
Кто-то сказал мне о смерти твоей, Гераклит, и заставил
Тем меня слезы пролить. Вспомнилось мне, как с тобой
Часто в беседе мы солнца закат провожали. Теперь же
Прахом ты стал уж давно, галикарнасский мой друг!
Но еще живы твои соловьиные песни; жестокий,
Все уносящий Аид рук не наложит на них.
(Пер. Л. Блуменау)
Основным произведением Каллимаха был сборник «Причины» в 4 книгах. Заглавие сборника, в котором были собраны многочисленные коротенькие элегии, было связано с тем, что в нем давалось объяснение происхождению различных праздников, обрядов, обычаев, культов, географических названий и т. д. и т. п. Наши сведения об этом произведении основаны на папирусных фрагментах (их сохранилось около 40) и на так называемых диагезах, т. е. отрывках из античного пересказа большинства сочинений Каллимаха. «Причины» открывались прологом, в котором поэт гневно распекал своих литературных противников за то, что они сравнивают его стихи с лепетом младенцев и обвиняют в неумении сочинять большие и единые поэмы о богах и героях. Каллимах говорит, что он сознательно предпочитает маленькие и тонкие книжки с четким и изящным изложением. Даже хорошие поэты, когда хотели подражать Гомеру и сочиняли длинные произведения, не создавали великих творений. Он же, следуя своему покровителю Аполлону, предпочитает сладостное стрекотание кузнечиков громоподобному реву осла и хочет измерять достоинство своих стихов искусством, а не длинной веревкой землемера. За прологом шло традиционное по форме обращение к Музам; перекликаясь с Гесиодом, Каллимах излагал содержание своего сна, в котором он юношей перенесся на Геликон и беседовал с Музами. Но в отличие от традиционного обращения к Музам не они обращаются к поэту, а он задает им вопросы, вынуждая богинь отвечать.
Легкая ирония, шутка, чуть-чуть насмешливое отношение поэта к излагаемым преданиям придают особый колорит разнообразным отдельным эпизодам сборника. В IV книгу «Причин» включил впоследствии Каллимах некогда самостоятельную элегию «Локон Береники», в которой поэтический вкус и мастерство с успехом преодолели ограниченность придворной поэзии. В основу стихотворения положено следующее реальное событие. Юный царь Птолемей III вскоре после свадьбы отправился в далекий военный поход. Его супруга Береника, бывшая киренская принцесса, в день прощания обрезала косу и возложила ее в храм Арея в залог благополучного возвращения мужа. Но наутро коса неожиданно исчезла из храма. Придворный астроном заявил перепуганной царице, что ночью на небе появилось новое созвездие: боги приняли жертву и перенесли косу на небо. В стихотворении Каллимаха, которое через 200 лет перевел на латинский язык Катулл, повествование ведется от имени нового созвездия, названного «Локоном Береники». В элегии об Аконтии и Кидиппе рассказывается о том, как на празднике в честь Аполлона и Артемиды на острове Делосе при огромном стечении народа юноша Акон-
тий увидел красавицу Кидиппу и влюбился в нее. Он вырезал надпись на яблоке и бросил его Кидиппе. Девушка подняла яблоко и прочла вслух: «Клянусь Артемидой, я стану женой Аконтия». Так, сама того не подозревая, она связала себя клятвой. Праздник окончился, все разъехались по домам. Отец решил выдать Кидиппу замуж, но трижды он находил для нее жениха, трижды объявлялся день свадьбы и трижды Кидиппу постигала тяжкая болезнь. Обеспокоенный отец отправился к оракулу Аполлона в Дельфы, и оракул открыл, что Кидиппа волей Артемиды обещана Аконтию. Богобоязненный отец исполнил волю богов, и Кидиппа стала женой Аконтия, родоначальника знатного семейства с острова Кеоса.
Отказываясь от героической эпической поэзии, Каллимах противопоставляет эпосу эпиллий 1. Таким эпиллием оказывается «Гекала», сюжет которой заимствован из аттических мифов о подвигах Тесея. Но не богатырь Тесей и его подвиги оказываются в центре повествования, а одинокая и нищая старушка Гекала. Поэт прекрасно знает аттические героические предания, подбирает среди них самые редкие, но его интересы принадлежат той области, которая никогда не могла интересовать древних эпических певцов. Юный Тесей направляется на борьбу с чудовищным марафонским быком. Застигнутый непогодой, он находит приют в хижине старой Гекалы. Старушка отдает ему свой скудный ужин, рассказывает историю своей жизни, а затем, уложив гостя на свое жесткое ложе, сама бодрствует всю ночь. Утром Тесей уходит. Одолев чудовище, он возвращается, чтобы поблагодарить Гекалу, но находит ее мертвой. В ее честь Тесей учреждает праздник и дает ее имя селению, в котором она жила. Этот эпиллий объясняет происхождение названия аттического села и праздника Зевса Гекалийского.
Сохранились отдельные фрагменты из сборника «Ямбы», куда входили 13 стихотворений, разнообразных по содержанию, языку и метрике. Темы их очень пестры. Подобного рода поэзия во многом предвосхищает римскую сатиру. В одном из стихотворений перед современниками Каллимаха появляется древний ямбограф Гиппонакт и рассказывает поучительную историю о скромности семерых мудрецов. В басне об оливе и лавре деревья спорят о том, кто из них полезнее людям. Тут же имеется послание к другу в честь праздника, связанного с рождением у него дочери.
В поэзии Каллимаха наглядным становится тот процесс, который происходит в ранней эллинистической литературе, объединяющей древнюю традицию с новыми стремлениями и запросами своей эпохи. Ученые раздумья и поиски сочетаются у Каллимаха с подлинной поэзией. Его творчество оказало большое влияние на римских поэтов-неотериков, в частности на Катулла.