Глава 2
Судя по всему, первым институтом, созданным домашней религией, был брак.
Следует отметить, что культ священного огня и предков, передававшийся от мужчины к мужчине, тем не менее не принадлежал исключительно мужчинам: женщины тоже принимали участие в отправлении культа. Незамужняя дочь принимала участие в религиозных ритуалах, совершаемых отцом, а выйдя замуж — в ритуалах, совершаемых мужем.
Одного этого вполне достаточно, чтобы сделать вывод о характерной особенности супружеского союза древних народов. Жившие по соседству две семьи имели разных богов. В одной семье девушка с детства принимала участие в религиозных обрядах отца, возносила молитвы его священному огню, ежедневно совершала возлияния огню, в праздничные дни украшала алтарь цветочными гирляндами. Она молила огонь о покровительстве и благодарила его за благодеяния. Ее богом был отеческий очаг. Когда юноша из жившей рядом семьи просил ее в жены, то для девушки это был не просто переход из одного дома в другой, поскольку речь шла об изменении образа жизни. Выйдя замуж, она покидала отеческий очаг и начинала молиться семейному очагу мужа. Ей приходилось забыть о религии, известной с детства, принимать участие в других религиозных обрядах и произносить другие молитвы. Она должна была забыть о боге, знакомом с детства, и обращаться за покровительством к другому, неизвестному ей богу. Она не могла сохранять преданность одному, а почитать другого, поскольку в этой религии существовал непреложный закон: человек не мог молиться двум священным огням и двум группам предков. Выйдя замуж, женщина больше не имеет ничего общего с домашней религией отцов и приносит жертвы очагу своего мужа1.
Однако заключение брака было серьезным шагом не только для девушки, но и для юноши, поскольку только человек, рожденный у семейного очага, мог поклоняться священному огню этого очага, а будущая жена родилась у другого очага. Женившись, мужчина приводил к своему очагу чужую женщину, вместе с ней он совершал таинственный культ, объяснял ей значение ритуалов и слова молитв. Одним словом, делился тайнами родового наследия своей семьи. У него не было ничего драгоценнее этого наследия; эти боги, обряды, гимны, полученные от предков, охраняли его, обеспечивали богатством и приносили счастье. Но вместо того, чтобы пользоваться самому этой охраняющей силой, как дикарь своим идолом или амулетом, он делился этой силой с женщиной, ставшей его женой.
Постигая представления древних, мы начинаем понимать, какое большое значение они придавали супружескому союзу и почему столь необходимым было вмешательство религии. Действительно ли было столь необходимо проводить девушку через некий священный обряд для того, чтобы приобщить ее к новой религии? Не было ли это своего рода посвящением, необходимым для того, чтобы она стала жрицей нового священного огня, с которым не была связана с рождения?
Брак был тем священным ритуалом, который давал девушке возможность приобщиться к новой религии. Греческие и римские писатели, говоря о браке, по привычке использовали слово, обозначавшее религиозное действо. Поллукс1, живший во времена Марка Аврелия Антонина, пишет, что в древние времена вместо того, чтобы называть брак его собственным именем, гамос, его обычно обозначали словом телос, что означает «священная цере-
мония», поскольку брак был преимущественно священным обрядом.
Но религия, освящавшая брак, не была религией Юпитера, Юноны или других богов Олимпа. Брачная церемония происходила не в храме; она совершалась дома и под покровительством домашних богов. Когда господствующее положение стала занимать религия небесных богов, с мольбой также обращались и к богам неба, и впоследствии даже вошло в обычай отправляться предварительно в храмы и приносить этим богам жертвы; это называлось приготовлением к браку. Но основная часть церемонии брака обязательно происходила перед домашним очагом.
У греков обряд бракосочетания состоял, если можно так выразиться, из трех действий. Первое совершалось перед очагом отца, третье у очага мужа, второе было переходом от одного очага к другому.
1. В родительском доме, в присутствии жениха, отец невесты, обычно в окружении всей семьи, приносил жертву. По окончании жертвоприношения он объявлял, произнося священную клятву, что отдает свою дочь в жены присутствующему здесь молодому человеку. Это было необходимо по той причине, что девушка не могла сразу перейти в другой дом, чтобы поклоняться очагу мужа, пока отец не отрешит ее от очага предков. Для того чтобы она могла принять новую религию, ее следовало освободить от всех обязательств перед семьей и религией ее предков.
2. Девушку переводят в дом мужа. Иногда муж сам сопровождает ее. В некоторых городах обязанность привести невесту в дом мужа лежала на одном из тех священнослужителей, которые назывались «вестниками». Обычно невесту сажали на колесницу; ее лицо закрывали покрывалом, на голову надевали венок. У нас еще будет случай убедиться, что венки использовались во всех религиозных церемониях. Невеста была в белом платье. Обязательным цветом одеяний всех участников религиозных обрядов был белый цвет. Процессию возглавлял человек с факелом, который назывался брачным. На всем протяжении пути участники свадебной церемонии пели священный гимн, в котором повторялось имя Гименей. Значение этого гимна было столь велико, что его название получила брачная церемония.
Невеста не может по собственному желанию войти в новый дом. Туда ее должен ввести новобрачный, притворившись, что насильно заставляет невесту войти в дом. Девушка должна была вырываться, взывать о помощи, а сопровождающие ее женщины делать вид, что изо всех сил пытаются помочь ей. В чем смысл этого обряда? Символизировал ли он скромность невесты? Маловероятно. Еще не наступил момент, когда следовало демонстрировать скромность, поскольку религиозная церемония начиналась в доме мужа. А может, этот обряд должен был подчеркнуть, что женщина, которая будет приносить жертвы новому очагу, не имеет на это права, что она пришла к чужому очагу не по собственной воле, а была насильно приведена хозяином дома? Как бы то ни было, но после борьбы, разыгранной участниками свадебной процессии, жених вносил невесту в дом на руках, внимательно следя за тем, чтобы ее ноги не коснулись порога.
Но все это лишь приготовление к началу церемонии. Само священнодействие происходит в доме.
Все входят в дом. Новобрачную подводят к домашнему богу. Ее окропляют очистительной водой. Она прикасается к священному огню. Произносятся молитвы. Затем новобрачные съедают вместе хлеб.
Эта совместная трапеза, которая начиналась и заканчивалась возлиянием и молитвой, устанавливала религиозную связь между супругами, служившую символом супружеского общения и общения супругов с домашними богами.
Обряд бракосочетания у римлян очень напоминал греческий обряд и тоже состоял из трех актов: traditio, deductio in domum, confarreatio.
1. Tradition. Девушка покидает очаг предков. Поскольку она связана с домашним очагом не по праву рождения, а исключительно через отца семейства, только отец своей властью может отрешить ее от семейного очага. Таким образом, tradition — это обязательная церемония.
2. Deductio in domum. Девушку ведут в дом жениха. Как в Греции, ее лицо закрыто покрывалом, на голове венок, а во главе шествия несут свадебный факел. Члены процессии поют древний религиозный гимн. Со временем изменения, происходившие с верой и языком, по-
влекли за собой изменение слов гимна, но священный рефрен не подвергся изменениям. Этим рефреном было слово Talassie — Талассий 1, значение которого было не более понятно римлянам времен Горация, чем грекам значение слова Гименей, и которое, по всей видимости, составляло священную и неприкосновенную часть древней молитвы.
Свадебная процессия останавливалась перед домом новобрачного. Невесте подавали огонь и воду. Огонь — символ домашнего бога, вода — очистительная вода, служившая семье во время проведения всех религиозных священнодействий. Прежде чем ввести невесту в дом, разыгрывалось, как ив Греции, ее насильственное похищение. Жених должен был на руках аккуратно, чтобы ее ноги не коснулись порога, внести невесту в дом.
3. Confarreatio. Новобрачную подводят к очагу, туда, где вокруг священного огня расположились пенаты, все домашние боги, и где находятся изображения предков. Новобрачные, как и в Греции, приносят жертву, совершают возлияние, произносят молитвы и вместе съедают хлеб из пшеничной муки (panis farreus).
Этот хлеб, съеденный новобрачными сообща между чтением молитв на глазах семейного бога, и являлся тем обрядом, который соединял в священном союзе мужа и жену. С этого момента они соединялись в одном культе. У жены были те же боги, те же обряды, те же молитвы и те же праздники, что и у мужа. Отсюда происходит то древнее опреде-
ление брака, данное Модестином1, которое сохранили для нас правоведы: conjunctio maris et feminae, consortium omnis vitae, divini et humani juris communicatio (союз мужа и жены, объединение всей жизни, общность божественного и человеческого права).
Это значит, что жена принимает религию мужа, та самая жена, которую, по выражению Платона, сами боги ввели в дом мужа.
Кроме того, женщина, вступившая в брак, поклоняется умершим, но уже не своим предкам она приносит поминальные жертвы. Теперь она лишена этого права. Брак окончательно отрешил ее от семьи, уничтожил все религиозные отношения с прежней семьей. Теперь она приносит жертвы предкам своего мужа, поскольку стала членом его семьи, а значит, его предки являются теперь ее предками. Брак становится для женщины вторым рождением; теперь она дочь своего мужа. Как говорят юристы — filiae loco (на положении дочери). Нельзя принадлежать ни двум семьям, ни двум религиям; жена всецело принадлежит семье мужа и его религии. Позже мы рассмотрим, какое отражение нашел этот закон в праве наследования.
Институт священного брака индоевропейской расы был таким же древним, как домашняя религия, поскольку они не могли существовать друг без друга. Религия учила человека, что супружеский союз — нечто большее чем отношение полов и мимолетная связь и соединял супругов крепкими узами одного и того же культа, одной и той же веры. Кроме того, церемония брака была столь торжественной и порождала столь серьезные последствия, что нет ничего удивительного в том, что в те далекие времена мужчины считали возможным иметь только одну жену. Эта религия не допускала полигамии (многоженства).
Понятно, что подобный брак был нерасторжимым и развод был практически невозможен. Римское право по-
зволяло расторгнуть брак, заключенный в форме coemptio
или usus1.
Но расторжение религиозного брака, confarreatio, допускалось в редчайших случаях2.
Для расторжения этого брака требовалось выполнение священной церемонии, поскольку только религия могла разорвать те узы, которыми она соединила супругов. Церемония расторжения confarreatio называется diffarreatio. Пожелавшие развестись супруги в последний раз представали перед домашним очагом в присутствии жреца и свидетелей. Супругам, как и в день заключения брака, подавали хлеб из пшеничной муки. Но вместо того, чтобы разделить хлеб между собой, супруги отказывались принять его. Затем, вместо молитв, они произносили резкие, злобные, грубые слова, что-то вроде проклятий, с помощью которых жена отрекалась от культа и богов мужа. С этого момента религиозные узы были разорваны. У бывших супругов не было теперь ни общего культа, ни общих интересов. Брак считался расторгнутым.