197
«ГОСУДАРСТВО» ПЛАТОНА
ВВЕДЕНИЕ
Проблема государства с самого начала интересовала Платона. Неясная первоначально, она со временем все чаще становится предметом его диалектических рассуждений в ранних произведениях. Уже в малых диалогах среди добродетелей, упоминаемых Сократом, встречается также добродетель политическая1. В «Протагоре» и «Горгии» сократовское знание Блага представлено в виде политического искусства, которое спасает нас от всех бед2. С этой точки зрения, не прибегая к свидетельству самого Платона в VII письме, «Государство»* можно признать его центральным произведением, в котором содержатся основные мысли его более ранних работ3.
Применяя к Платону категории более позднего времени, в его произведениях довольно долго искали «систему», пока, наконец, не пришли к выводу, что философ - из эстетических или критических соображений — не стремился создать прочное здание теории, как это делали другие мыслители3». Он хотел показать процесс познания. Но при этом от проницательных интерпретаторов не ускользнуло то обстоятельство, что платоновские диалоги, тем не менее, различаются по своему содержанию. Уже из названия его самого систематического произведения ясно, что для выражения своей концепции он рисует пластически наглядную картину государства вместо абстрактно-логической схемы. Эта картина отражает весь спектр волновавших его социальных и этических проблем. В «Тимее» Платон рассматривает физику также не как логическую систему принципов природы, а как наглядную картину космоса в процессе его возникновения4.
Что означает для Платона его «Государство» («Полития»)? Это не сочинение о государственном праве, искусстве управления, законотворчестве или политике в современном смысле. В своих рассуждениях Платон берет примеры исторически существовавших народов, скажем, афинского или спартанского. И если даже он сознательно ориентируется на жизненные условия греков, он не чувствует себя привязанным к какой-то определенной почве или определенному государству. Он не упоминает о физических основах государства. Они не интересуют Платона ни в геологическом, ни в антропологическом плане. Формирование более высокого типа человека, которое предполагает государство Платона, не имеет ничего общего с народом или расой. Широкие народные массы, их быт, нравы, жизненный уровень остаются за рамками его внимания либо оказываются где-то на периферии. Не исключено, что кто-нибудь будет искать народ в «третьем сословии» Платона, но третье сословие у него — это только пассивный объект, которым управляют5, и Платон даже не удостаивает его детального рассмотрения.
198
Для всех этих аспектов государственной жизни Платон не устанавливает нормы и не описывает их. Напротив, все книги «Государства» пронизаны размышлениями о поэзии и музыке (кн. II-III), о ценности абстрактных наук (кн. V—VII), а в десятой книге он еще раз возвращается к поэзии, но уже с новых позиций. Исключением как будто является исследование государственных форм в VIII и IX книгах. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что государственные структуры для Платона служат выражением различных душевных настроений и форм души. Так же обстоит дело и с проблемой справедливости, которая появляется в самом начале исследования и которая определяет все последующее повествование. Какая неслыханная тема для правоведа, — даже в наше время, тем более во времена Платона, когда сравнительная наука о государствах появляется впервые. Но и здесь не уделяется достаточного внимания реальной правовой жизни. Исследование вопроса «Что есть справедливость?» сводится к учению о «частях души»6. В «Государстве» Платона, в конечном итоге, речь идет именно о душе. То, что он говорит о самом государстве и о его структуре, и то, что можно назвать органической структурой государства (в этом многие усматривают суть платоновской «Политии»), является «увеличенным зеркальным отражением» его рассуждений о душе и ее структуре. Но и проблему души Платон решает не теоретически, а сугубо практически. Он — создатель души. Формирование души — это как раз и есть тот рычаг, при помощи которого Сократ у него воздействует на государство7. Смысл государства, как его понимает Платон в своем главном произведении, точно соответствует тому, каким мы его представляем на основании анализа его предшествующих диалогов «Протагор» и «Горгий». Государство в его наивысшей сути есть результат воспитания граждан. Такое понимание государства не кажется нам странным после всего, что мы уже читали у Платона. В государственной общности он видит в философском плане постоянно действующие предпосылки греческой Пайдейи8. Однако Пайдейя для него как раз и есть та функция власти, ослабление которой, как он считает, является главной причиной продолжающегося вырождения и обесценивания жизни современного ему государства. «Полития» и «Пайдейя», которые уже тогда для многих людей не были объединены общей идеей, занимают таким образом центральное место в этом произведении Платона.
Для того, кто рассматривает книгу Платона с этой точки зрения, нет ничего более неожиданного, чем замечание одного историка, принадлежащего к философской школе позитивистов. Он находит в этом произведении интересные мысли, но шокирован тем, что в нем столько места уделяется вопросу воспитания9. С таким же основанием можно сказать, что Библия мудрая книга, но в ней слишком много места уделено Богу. Замечание этого историка не вызывает у нас улыбки, так как это довольно распространенное мнение. Оно типично для XIX столетия, которое не понимало этого произведения.
Наука, поднявшаяся от школьной премудрости гуманизма до гордых высот, в своем считавшимся благородным презрении ко всему
199
«педагогическому» не была больше в состоянии осмыслить собственное происхождение10. Эта наука была не в силах понять проблему воспитания человека как высший идеал духовного бытия и как источник глубокого смысла человеческого существования в ее античных масштабах, и особенно в масштабе Платона, хотя еще эпоха Лессинга и Гете науку осознавала именно так. Насколько ближе был к истинному пониманию государства Платона Жан-Жак Руссо, заявивший, что произведение Платона — это вовсе не учение о государстве, как думали те, кто судил о книге по названию. Оно представляет собою самый прекрасный трактат о воспитании, какой когда-либо был написан («Эмиль», кн. 1. Введение). ПРИМЕЧАНИЯ
«"ГОСУДАРСТВО" ПЛАТОНА»
1 См. выше, с. 115.
2 См. выше главы об этих диалогах.
3 См. выше, с. 104 слл.
За Из всей необозримой литературы о Платоне, посвященной «Государству», для историка Пайдейи наиболее интересны: Barker Ε. Greek Political Theory. L., 1925; NettleshipR. L. Lectures он the Republic of Plato. L., 1901; Nettleship R. L. The Theoiy of Education in the Republic of Plato. Chicago, 1906; Friedländer Ρ. Piaton. Bd II: Die platonischen Schriften. В., 1930, S. 345 ff. (это литературный анализ произведения) и Stemel J. Plato der Erzieher. Lpz., 1928. Эта книга дает глубокое истолкование некоторых важных мест «Государства» и содержащихся там философских понятий.
4 Слово «система» (σύστημα) не использовалось для описания какого-либо собрания научных или философских доктрин вплоть до эллинистического времени, для которого оно стало характерно. Даже Аристотель, которого мы считаем величайшим систематизатором, не употребляет слово «система» в этом смысле.
5 Это вполне соотвествует последовательно проведенной параллели между государством и душой: «третье сословие» интересует Платона только как аналогия вожделеющей части человеческой души.
6 Для простоты допустимо оставить здесь это не вполне точное выражение, укоренившееся в традиции со времен Аристотеля; Платон размышляет о различных моральных функциях души, о тех формах (εϊδη), в которых проявляется ее моральная активность.
7 Порфирий, один из неоплатоников, замечает, что платоновская теория о частях души не может быть названа психологией в обычном смысле, но является психологией морали. Аристотель не принимает теории души в своей книге по психологии, но пользуется ею в своих книгах по этике. Ее значение, главным образом, педагогическое. См. мою работу: Nemesios von Emesa. В., 1913.
8 Мы уже несколько раз указывали, что греческий город-государство был мощной образовательной силой. См.: Paideia I. S. 113, 148, 405. Как бы то ни было, Платон не занимается рассмотрением взаимоотношений между Пайдейей и какими-либо исторически существовавшими государствами, которые использовали бы ее в политических целях. Его интересует только такая Пайдейя, которая преследует божественную цель, идею Блага, к которому должно стремиться «наилучшее государство».
9 См.: Gomperz Th. Griechische Denker II5. S. 372. Гомперц придерживается мнения, что картина воспитания властителей в «Государстве» (книги VI—VII) являлась только предлогом для изложения собственной платоновской эпистемологии и онтологии. Таким же образом Гомперц видит в «воспитании» стражей (книги II—III) предлог, дающий Платону возможность всесторонне обсудить проблемы мифологии, религии, музыки, поэтики и гимнастики. Такая интерпретация на самом деле извращает истинное соотношение вещей. Как будет показано в нашем анализе «Государства», суть платоновской Пайдейи включает все перечисленные Гомперцем элементы, и было бы невозможно изложить их, не рассматривая в философском плане. Пайдейя не является только внешней связью, использованной для объединения книг «Государства»: именно она придает всей работе внутреннее единство.
10 Этот идеал знания был разработан в мире естественных наук и был перенят филологией, которая тем самым совершенно изменила своей собственной природе.
В основу перевода Μ. Н. Ботвинника положено издание: Jäger W. Paideia. Die Formung des griechischen Menschen. Bd 2. В., 19542. В ряде случаев сохранен текст первого немецкого издания (В., 1944). При переводе примечаний В. Иегера учитывался английский вариант «Пайдейи»: Jäger W. Paideia. The Ideals of Greek Culture. V. II. Oxf., 1947.
* * *
Стр. 197
* Наиболее дискуссионными проблемами в интерпретации данного диалога являются следующие: датировка, существование ранней версии сочинения (т. н. «Протогосударства»), место 1-й книги в композиции «Государства». По мнению большинства исследователей (этот взгляд представлен и Иегером), «Государство» было написано и опубликовано в середине — конце 70-х гг. IV в. С другой стороны, на основании как содержательного, так и стилистического критерия предлагалось датировать некоторые части произведения 360—350 гг. (см. Thesleff. Ор. cit. 1982. Р. 184—186). На относительную самостоятельность 1 кн. «Государства» многократно обращали внимание (историю вопроса см. Friedländer. Ор. cit. Bd 2. В., 19643. S. 286 ff), и возможность ранней (390/380) ее публикации в виде отдельного диалога не может быть исключено (AimasJ. An Introduction to Plato's Republic. Oxf, 1981. P. 44 ff.; Reeve C. D. C. Socrates Meets Thrasimachus. //AGPh. 1985. 67. P. 246-265; ср., однако: Guthrie. Op. cit. V. 4. P. 437). О ранней версии «Государства» в связи с возможными аллюзиями на нее у Аристофана (Eccl. 571 sqq.) и Исократа (11. 15—23; 38—40) см.: Thesleff. Ор. cit. 1989. Р. 11-12; Eucken. Ор. cit. 172 ff.