Мы забежали несколько вперед в нашем исследовании и теперь должны вернуться к вопросу о возникновении государства. Здесь различаются две фазы развития: первоначальная, простая общественная структура, сложившаяся из самых необходимых профессий, — эту структуру Платон называет здоровым государством. И вторая — разбухшее больное государство, возникшее в условиях все возрастающей роскоши и благосостояния43. В нем живут не только крестьяне, строители, булочники и портные, но и целая армия людей, интересующихся лишь излишествами. Неизбежным следствием такого разбухания государства — ведь самые здоровые государства как раз и процветают в стесненных условиях — было стремление к расширению его территории. Происходило это за счет того, что государство отрезало кусок от земель соседей и присваивало его себе. Этим объясняется возникновение войн, которые всегда были обусловлены экономическими причинами44. Платон здесь воспринимает войну как данность. Вопрос об оценке войны как явления он намерен затронуть в другом месте45. Следующий шаг — это возникновение армии. В противоположность демократическому принципу всеобщей воинской повинности (как это было во всех греческих государствах) Платон, руководствуясь своим постулатом о том, что каждый человек в государстве должен заниматься своим делом, ратует за профессиональную армию— армию стражей46. Этим он предвосхищает идею эллинистического периода о профессиональной армии. В его время в военном деле наметились решающие сдвиги — расширялся уже тогда подвергавшийся критике корпус наемников47. Платон предпочитает наемникам создание особой армии из числа граждан. То обстоятельство, что он называет воинов стражами, указывает на ограниченные функции такой армии — оборона. Изображаемая Платоном картина представляет собой удивительное смешение различных явлений. Отчасти это моральное осуждение имевшего место процесса развития, причем возникновение войн он рассматривает как симптом разрушения изначального порядка. А отчасти — это идеальная схема, цель которой — создать нечто оптимальное из уже формирующегося сословия воинов. Последний из этих двух мотивов вскоре одерживает верх, и мы неожиданно оказываемся в положении скульптора, перед которым стоит задача выбрать наиболее подходящую натуру и искусно вылепить тип мужественного и интеллигентного стража48.
Здесь, как и в других местах, Платон особенно подчеркивает важность строгого отбора для последующего успешного воспитания49. Отбор стражей не представляет особых трудностей. Это в значительной мере вопрос искусства будущего воспитателя. Блистательный пример такого подхода дает сам Платон своей характеристикой истинной природы стража. Физические качества стража основаны на остроте восприятия его органов чувств, умении осмыслить результаты такого восприятия и реализовать их. Для борьбы ему нужна
смелость. Но физической основой смелости будет тот эмоциональный элемент, который присущ благородным коням или собакам. Подобное сравнение мы встретим также при анализе душевных качеств стражей и в вопросе о воспитании женщин50. Как истинный аристократ, он высоко ценит породу, и это проявляется в его любви к породистым лошадям и собакам, его верным спутникам на охоте и в спорте. Душа воина, если он хочет быть подлинным стражем для своих, должна соединять в себе, подобно тому как мы это встречаем у собак, два противоречивых качества — они должны быть кроткими по отношению к своим и грозными к чужим. Платон не без юмора называет это качество философским. И собаки и стражи различия между знакомым и незнакомым делают мерилом того, что можно считать своим и что чужим51.
После такого отбора Платон приступает к вопросу о воспитании стражей52. Рассуждения об этом превращаются у него в обширный трактат, который затем переходит в еще более обширное исследование проблемы образования женщин и воспитания правителей в идеальном государстве. Он так подробно останавливается на этом вопросе, потому что это ему нужно для исследования главной проблемы — места справедливости в государстве. Молодой участник диалога поддерживает его в этом. Мы не отрицаем пользы такого исследования, но чем дальше мы вникаем в детали Пайдейи стражей, тем больше нами овладевает ощущение, что за этими рассуждениями мы совершенно теряем из виду основной вопрос — о характере справедливости. В таком произведении, как «Государство», написанном в форме диалогов с перемежающимися темами, многое из того, что подвергает жестокому испытанию наше чувство порядка, приходится объяснять самой композицией. Троекратное обращение к вопросу о воспитании — воспитание стражей, образование женщин и воспитание властителей — начинает восприниматься как самоцель, сам же вопрос о сущности справедливости и о преимуществах праведной жизни решается бегло, между прочим. И лишь замысел художника целиком может служить основанием для сохранения нарушенного на первый взгляд равновесия перемежающихся между собой частей исследования. Рассуждения о справедливости становятся основной целью исследования, поскольку на них базируется все произведение. Этот вопрос сводится прежде всего к установлению нормы поведения людей. Однако ядром всей книги оказывается проблема Пайдейи, судя по тому повышенному вниманию, которое ей уделяет Платон. Эта проблема неразрывно связана с вопросом о норме поведения. В государстве, стремящемся к соблюдению высшей нормы, проблема Пайдейи становится основной.
Воспитание стражей по установленной законом системе — революционное новшество, приведшее к необозримым историческим последствиям. Именно на нем в конечном итоге базируется стремление современного государства авторитарно управлять воспитанием своих граждан. Особенно с эпохи Просвещения и Абсолютизма именно к этому стремятся государства с различными конституциями. Безусловно, в самой Греции, в Афинах, на воспитание граждан в какой-то
мере влиял демократический дух государственной конституции. Но только в Спарте, по свидетельству Аристотеля, воспитание граждан осуществлялось государством и его властными структурами53. Ссылка Аристотеля на пример Спарты свидетельствует о том, что и он, как Платон, настаивал на государственном воспитании. Вопрос об организации общественного воспитания и о формировании органов управления Платон будет позднее рассматривать в «Законах»54. В «Государстве» этот вопрос остается где-то на периферии. В этом произведении он проявляет исключительный интерес к содержанию образования и пытается наметить его основные направления. В центре рассуждений стоит проблема высшей нормы. Естественным решением задачи двойного воспитания — души и тела — Платону представляется древняя греческая Пайдейя: обучение музыке и гимнастические упражнения. Он и придерживается этих принципов55. Это обстоятельство мы должны рассматривать в свете высказываний Платона о пагубности любого новшества в единожды установленной системе воспитания; не учитывая этого, мы можем не заметить его консервативной приверженности к устоявшимся формам, будучи обмануты его радикальной критикой, направленной на отдельные стороны старой системы воспитания. Естественно, мы в первую очередь обращаем внимание на критику: в ней, несомненно, выражается новый философский принцип Платона. Однако привлекательным и одновременно существенным для развития культуры элементом у Платона было как раз противоречие между абстрактным радикализмом и консервативной приверженностью к сложившейся духовной традиции. Поэтому, прежде чем мы прислушаемся к его критике, нам следует вспомнить, что свою новую философскую систему воспитания он строит на основе древнегреческой (хотя и переработанной) Пайдейи. Этот выбор, который впоследствии стал определяющим для формирования более поздних философских принципов, имеет историческое значение. Во-первых, он обеспечил непрерывность и органическое единство формы и содержания в развитии греческой культуры, и это предотвратило полный разрыв с традицией в момент наибольшей для нее опасности, когда рациональный дух философии от рассмотрения природы обратился к реконструкции культуры, основываясь на принципах рационализма. Во-вторых, обращение Платона к древней Пайдейе, а, следовательно, и к живому наследию греков придает его собственным философским рассуждениям черты историзма, так как эти рассуждения завершаются критикой поэзии и музыки, которые до того владели душой греков. Поэтому его критика, с философской точки зрения, отнюдь не вторична, как это представляется современным исследователям. Для Платона она имеет первостепенное значение.
ПРИМЕЧАНИЯ