Каждому, кому приходилось заниматься историей городов Северного Причерноморья, хорошо известна скудость литературных источников. Правда, для некоторых городов недостаток привычных для историка материалов несколько восполняется относительным богатством археологических, эпиграфических и нумизматических памятников (Ольвия, Херсонес). Тира отнюдь не является одним из таких «счастливых» городов. В условиях крайней бедности письменными источниками и почти полного отсутствия материала раскопок, для Тиры естественно возрастает значение нумизматических документов, которые часто являются единственными памятниками, свидетельствующими о жизни города с IV в. дон. э. и до III в. н.э.
Очевидно, город существовал уже в конце VI—начале V в. до н. э., хотя Геродот не упоминает его названия, говоря только о тиритах, живших в устье реки Тираса. Однако точно установленный А. Н. Зографом факт выпуска первых монет в Тире уже в IV в. до н. э. свидетельствует об этом.
Город, расположенный на правом берегу Днестровского лимана, изобиловал рыбой, а прилегавшие к нему степные районы являлись удобными пастбищами для крупного и мелкого скота, а также использовались для земледельческих культур, садоводства и виноградарства. Очевидное богатство Тиры рыбой, скотом и виноградом отразилось на монетах, часто носящих изображения тунца, быка, головы лошади или имеющих надчеканки в виде виноградной кисти или колоса.
Тира устанавливала торговые связи с различными городами и государствами, о чем свидетельствуют находки на ее территории остатков керамики, амфорные ручки с клеймами Родоса, Фасоса и Синопы. Но не следует преувеличивать торгового и экономического значения Тиры, роль которой в истории городов Западного и Северного Причерноморья на всем протяжении ее существования оставалась очень скромной.
Сельскохозяйственный город Тира никогда не мог соперничать со своими более могущественными соседями — Истрией на Западе и Ольвией на Востоке, а был только промежуточным пунктом при следовании кораблей с запада на восток и обратно.
Транзитному значению торговли Тиры соответствовал и очень скромный масштаб «денежного хозяйства» города—довольно ма-
лочисленный выпуск монет, обслуживавший, очевидно, только потребности внутреннего обмена и рассчитанный на условия местного рынка.
Известное место занимает в Тире обращение иностранной валюты, кизикинов, золотых статеров лисимаховского типа, при помощи которых могли осуществляться более крупные денежные операции.
Единственная надпись, относящаяся к автономному периоду истории Тиры,— томитанский декрет в честь жителя Тиры Нила 1 — свидетельствует о том, что город являлся транзитным пунктом на пути в Ольвию и обратно.
Более конкретных данных относительно Тиры вплоть до первой половины I в. до н. э. мы не имеем. Характер монет, чеканенных Тирой в I в. до н. э. (входящих в митридатовскую серию, выпущенную рядом городов Северного Причерноморья), указывает на то, что город, очевидно, находился под влиянием Митридата Евпатора и, как предполагает А. Н. Зограф, был вовлечен «вместе с другими городами в круг военных предприятий этого царя»2, связанных с его борьбой с Римом.
Мимо Тиры не могли пройти те значительные события, которые происходили в степях современной Бессарабии, Буковины, а также Румынии и Венгрии. Постепенное усиление гетских племен, образование племенных союзов, возникновение государства Бурвисты, его войны с римлянами, образование в 106 г. н. э. при Траяне провинции Дакии — все эти события, безусловно, оказали непосредственное влияние на внутреннее и внешнеполитическое положение города. Зависимость состояния городов Причерноморья и даже их существования от внешнеполитической ситуации особенно ярко видна на примере Тиры и причиной этому была именно ее незначительная экономическая роль.
Тира, как и ряд других городов северного Понта, была разрушена в середине I в. до н. э. гетскими племенами. Результатом их нашествия явился более чем столетний перерыв в монетном чекане города. Тира, очевидно, сильно пострадала от разгрома: во всяком случае первые сведения о возникновении жизни и о восстановлении города появляются лишь в середине I в. н. э., хотя жизнь соседней Ольвии, например, восстанавливается после гетского разгрома значительно раньше (конец I в. до н. э.).
Два факта указывают на восстановление нормальной жизни в Тире к середине I в. н. э. (или точнее во второй половине I в. н. э.).
Первый факт—принятие Тирой в 57 г. н. э. нового летосчисления по собственной эре, что засвидетельствовано в надписях римского времени. Возможно, этим было ознаменовано восстановление
города из развалин, но может быть, это событие связано и с моментом установления политической зависимости Тиры от Рима.
Второй факт — начало обращения в Тире римской монеты с надчеканкой названия города — также свидетельствует о восстановлении экономического значения города. Правда, количество этих монет еще очень невелико (датируются они временем правления императора Клавдия — 41—54 гг. н. э.) и собственной монеты город не чеканит еще долгое время, вплоть до правления Домициана (81—96 гг. н. э.).
С этого времени Тира начинает регулярный выпуск монет с перерывами только в правление Нервы, Марка Аврелия, Макрина и Элагабала. Однако совершенно очевидно, что этот факт объясняется не прекращением или замиранием жизни города в правление этих императоров, а отсутствием потребности в новом притоке монет узкого местного рынка, обслуживавшегося монетными выпусками предшествующих императоров. Экономическая стабилизация римской империи в период правления Антонинов обусловила повышенный интерес к торговле с. городами Северного Причерноморья, в частности и с Тирой. Об этом говорит обильная чеканка городской монеты при Антонине Пии, Коммоде, а позднее и при Септимии Севере, значительно превосходящая количественно выпуск автономного времени. Наибольшее число монетных серий, а также наибольшее количество обращавшихся на местном рынке монет приходится на правление Септимия Севера. При нем гражданам Тиры было вновь даровано право беспошлинной торговли (ателия) — подтверждение ранее принятого декрета об ателии.
Можно предположить, что Септимий Север и Каракалла пытались установить более прочные связи с Тирой — западным форпостом Северного Причерноморья, значение которого в это время возрастает в связи с тем, что Ольвия терпит все большие и большие бедствия со стороны местных племен, а ее связи с Римом постепенно ослабевают.
Интересно, что монеты Тиры этого времени отличаются большим изяществом выполнения и в техническом отношении далеко оставляют позади Ольвию с ее хотя и многочисленным, но крайне небрежным и грубым чеканом. Вряд ли это можно объяснить только малочисленностью монетного чекана Тиры3, скорее всего причину этого явления следует искать в установлении более тесных связей города с центрами Западного Причерноморья.
Последним римским императором, от имени которого Тира продолжает еще чеканить свою монету, был Александр Север, со временем правления которого связаны последние годы благополучного существования города.
Наличие ряда монет Александра Севера с надчеканками, продлевающими время обращения монеты после его смерти, свидетельствует о том, что жизнь города не прекращалась и в правление
Максимина (235—238 г. н. а.), а как предполагает А. Н. Зограф, даже и Гордиана (238—244 гг.). Однако эти годы были последними годами существования Тиры — вскоре город потерял свою независимость, лопав под власть соседних племен.
* * *
Монетные выпуски автономного периода истории Тиры крайне немногочисленны, некоторые монетные серии до сих пор состоят из уникальных экземпляров, а само обращение отдельных серий было кратковременным. Исключение составляет только единственная серия серебряных драхм, являвшаяся несколько более продолжительной по времени и включавшая в свой состав два разновременных выпуска. Это подтверждается последовательным ухудшением стиля их чеканки.
Особенно беден монетным материалом период с середины III в. до н. э. вплоть до разрушения города гетами.
Даже во время наивысшего подъема монетного дела в Тире, совпадающего с императорским периодом (середина I в. н. э. — начало III в. н. э.), городской чекан представляется все же достаточно скромным.
В правление некоторых императоров Тиры монеты вовсе не чеканились, а периоды расцвета монетного дела ознаменованы выпуском одной, двух или четырех различных монетных серий.
Учитывая незначительный объем монетного дела Тиры, А. Н. Зограф ставит вопрос о деятельности в городе монетного двора и приходит к выводу о постоянном его существовании только в раннее время в IV в. до н. э., во время чекана серебра и меди и об эпизодическом характере его действия в дальнейшие периоды истории города. А. Н. Зограф высказывает также предположение, что Тира приглашала резчиков монетных штемпелей из городов Западного Причерноморья (Византия, Каллатии и др.).
Однако оба эти вывода в значительной мере являются лишь предположениями тем более, что монетное дело Тиры в императорский период все же требовало постоянного и довольно интенсивного действия монетного двора, а сам характер монет Тиры, постоянство стиля, сохраняющееся на протяжении веков, говорит в пользу достаточной самостоятельности монетного дела города.
А. Н. Зограф задает вопрос: «как могло бы развиться до сколько-нибудь высокой степени мастерство местных резчиков штемпелей при таком вялом темпе местного монетного двора?»
Но слишком активный темп действия монетного двора и интенсивность выпуска монет приводят именно к обратному — к выпуску грубых, небрежно выполненных монет. Так было, например, в императорское время в Ольвии. Другое дело, что Тира в своем монетном деле явно тяготеет к своим западным соседям, с которыми ее теснее связывает историческая судьба.
Во всяком случае в Белгороде-Днестровском и его окрестностях находят монеты как Ольвии, так и Истрии, Том, Каллатии, а также царей Илиоса, Сарии, Канита. Об этом же свидетельствует и выпуск статеров лисимаховского типа столь незначительным в экономическом и политическом отношениях городом, как Тира. Здесь Тира явно примыкает к центрам Западного Причерноморья, чеканившим подобную монету, в отличие от городов северного побережья Черного моря, в частности Ольвии. Определенные связи у Тиры были только с Ольвией, на что указывают находки там тирасских монет. Более определенные выводы о торговле Тиры позволят сделать будущие раскопки города. Однако монеты Тиры проникли и далее на Восток. Известны единичные находки их в Херсонесе Таврическом, в Еникале близ Керчи, в Фанагории. При раскопках И. Б. Зеест в 1956 г. тирасская монета времени Антонина Пия была найдена в Гермонассе4.
Вопрос о типологии монет Тиры очень подробно разработан А. Н. Зографом, который указывает на связь монетных изображений, во-первых, с хозяйственной жизнью города, во-вторых — с распространением культа того или иного бога. К первой группе относятся монеты с изображением Деметры и ее атрибутов (колоса, венка из колосьев, калафа, факела), Диониса и виноградной грозди, а также различных животных и растений (лошади, бодающего быка, рыбы, колоса, винограда). К этой же группе следует отнести надчеканки в виде колоса и виноградной грозди.
Ко второй труппе относятся монеты с изображением Аполлона или лиры, Афины, Асклепия, Геракла, культы которых, очевидно, были популярны в Тире. Исключение составляет один монетный тип, имеющий «местный сюжет» — изображение рогатого речного божества реки Тираса, символизирующего богатства этой реки.
Немногочисленное количество монетных сюжетов автономного периода еще более сокращается в императорское время, когда лицевая сторона монет, как правило, имеет портреты императоров или членов императорского дома.
Все монеты Тиры как автономного, так и императорского периодов, снабжены надписью на оборотной стороне, содержащей полное или сокращенное название города или его жителей.
Система номиналов для монет автономного периода почти не поддается восстановлению, однако А. Н. Зограф делает несколько успешных попыток проследить связь некоторых монетных единиц между собой.
В работах А. Н. Зографа дается четкое разграничение всего монетного чекана Тиры на 5 основных групп, основанное на тонком стилистическом анализе монет:
I. Выпуск серебра во второй половине IV в. до н. э.
II. Выпуск медных монет со второй половины IV в. до н. э. до конца III в. до н. э.
III. Самостоятельный, но эпизодический выпуск золотых статеров лисимаховского типа—конец III в. до н.э. — начало II в. до н.э.
IV. Выпуск медных монет с начала II в. до н. э. до середины
1 в. до н. э.
V. Монеты императорского времени от правления Домициана до правления Александра Севера.
Выпуск серебряных драхм, которым ознаменовано начало монетного чекана Тиры, делится на две разновременных серии. Первой принадлежит наиболее изящно выполненная группа монет, лицевая сторона которых с изображением головы Деметры 3/4 вправо, еще очень близка к своему прототипу — электровым статерам Кизика, датирующимся 410—330 гг. до н. э.5 (табл. XXXVI, № 1).
Ко второй группе относятся драхмы более грубого стиля с легким поворотом головы Деметры вправо. А, Н. Зограф полагает, что обе эти серии были кратковременными, а выпуск серебра в Тире эпизодическим. Он относит их ко второй половине IV в. до н. э., ограничивая весь чекан двумя—тремя десятилетиями и объясняя быструю деградацию стиля неопытностью местного резчика, неудачно подражавшего оригиналу6. А. Н. Зограф указывает на то, что существенного различия в весе обеих групп нет, все монеты биты по облегченной эгинской системе: их средний вес 5,38 г.
Однако существуют значительные колебания в весе серебряных драхм от 5,88 г до 3,92 г, причем заметна тенденция понижения веса параллельно ухудшению их стиля. Во всяком случае наиболее тяжелыми являются образцы наилучшего стиля.
Возможно, что тщательное сопоставление весовых данных и стиля монет, а также качественный анализ серебра в различных экземплярах драхм дадут дополнительный материал к датировке этих серий, позволяющий несколько продлить время обращения серебра в Тире. На основании тонкого стилистического анализа медных монет Тиры А. Н. Зограф устанавливает, что начало их выпуска совпадает с выпуском серебра, а следовательно, относится ко второй половине IV в. до н. э. Наибольшие трудности для датировки представляет материал II—I вв. до н. э., на что указывает и А. Н. Зограф, считавший, что для этого времени «вряд ли возможно установить взаимоотношение между различными номиналами и распределить монеты по сериям»7.
Все медные монеты автономного периода можно разделить на
2 группы.
1-я группа охватывает время с середины IV в. до н. э. до конца III в. до н. э., 2-я — II в. до н. э. — первую половину I в. до н. э. Ко второй половине IV в. до н. э. относятся крупные монеты (средний вес 11,14 г) с изображением головы речного бога реки Тираса на левой стороне и головой взнузданного коня на оборот-
ной стороне. Очевидно, одновременны им более мелкие монеты близкого типа (средний вес 4,58 г), выпуск которых продолжался ив III в. до н. э.
К этой же группе А. Н. Зограф относит мелкие монеты с изображением головы Деметры на лицевой стороне и венком на оборотной; с головой речного (?) божества на лицевой стороне и палицей, а также с головой Деметры на лицевой стороне; с головой Афины на лицевой стороне и с венком на оборотной.
II в. до н. э. представлен тремя выпусками медных монет, которые А. Н. Зограф считает тремя различными номиналами.
Старший номинал имеет пять различных типов.
1) Голова Деметры и стебель мака.
2) Голова Аполлона и шестиструнная кифара.
3) Голова Диониса и тирс.
4) Голова Диониса и виноградная кисть.
5) Голова Гермеса и кадуцей (табл. XXXVI, № 12). Средний номинал представлен также пятью типами:
1) Голова Аполлона и трехструнная лира.
2) Голова Афины и сова.
3) Голова бородатого божества и рыба (табл. XXXV, № 13).
4) Голова бородатого божества и рог изобилия.
5) Голова бородатого бога и факел. Младший номинал содержит три типа:
1) Голова Коры (?) и рог изобилия.
2) Голова Асклепия и змея над алтарем.
3) Голова Асклепия и змея вокруг алтаря (табл. XXXIV, №15, 16).
Особый выпуск доимператорского времени представляет бесспорно относимая А. Н. Зографом к Митридатовскому времени группа монет с головой Аполлона на лицевой стороне орлом на молнии и надписью ΤYΡΑΝΩΝ на оборотной стороне. Монеты эти аналогичны митридатовской серии, чеканенной Пантикапеем и точнее датируются 30—60 гг. I в. до н. э.
Наконец, со второй половины I в. до н. э. город прекращает выпуск монет, что вызвано тяжелыми внешними событиями, о которых уже говорилось. После почти столетнего перерыва в чеканке монеты город все же восстанавливает свое монетное дело, начиная собственный чекан с правления Домициана (табл. XXXVII, №4,5).
В отношении начала самостоятельного чекана в Тире после перерыва в работах А. Н. Зографа существует некоторая неопределенность, обусловленная наличием интересных, но сомнительных монет времени императора Августа, с его портретом на лицевой стороне и надписью и орлом с надписью ΤYΡΑΝΩΝ на оборотной.
А. Н. Зограф по поводу этих монет высказывает два совершенно противоположных мнения.
В «Монетах Тиры»8 он пишет: «...мне кажется несомненным, что известные в 4-х или 5-ти экземплярах монеты с портретом
императора и надписью ΚΑΙΣΑΡ ΣΕΒΑΣΤΟΣ (Бур. XII, 79) принадлежат к числу подделок».
В капитальном труде «Античные монеты» А. Н. Зограф высказывает иное суждение: «Для Тиры засвидетельствованы медные монеты с головой Августа на лицевой стороне и орлом с надписью ΤΤΡΑΝΩΝ на оборотной. Эти монеты немногочисленны, принадлежат по-видимому все одному выпуску, очень грубы и примитивны по исполнению, но находки их при раскопках в Белгороде-Днестровском не позволяют сомневаться в их подлинности»9.
Единственным свидетельством в пользу подлинности этих монет является указание на нахождение их при раскопках в Белгороде-Днестровском. К сожалению, А. Н. Зограф не дает ссылку на источник этих сведений и не указывает обстоятельств находки. Вея эта фраза производит впечатление позднейшей вставки в текст. Очевидно, автор уже после обработки рукописи получил дополнительные сведения о находках этих монет и изменил первоначальный текст, не включив, однако, этих монет в иллюстрации. Рукопись «Монеты Тиры», последняя редакция которой относится к 1939 г., осталась без изменений 10.
Однако сомнения относительно подлинности этих монет или по крайней мере их принадлежности Тире являются вполне обоснованными. Ко всему высказанному в этом плане А. Н. Зографом можно добавить, что эти монеты по стилю и палеографическим данным абсолютно не соответствуют строгому, тщательному и очень постоянному чекану Тиры. Не менее важным аргументом в пользу неподлинности этих монет является полнейшее несоответствие их весовых данных монетной системе города. Вес этих монет никоим образом нельзя согласовать с весом какой-либо монетной серии Тиры, да и вес отдельных экземпляров не представляет постоянства и сильно колеблется (18,01 г— 10,47 г).
С полной достоверностью к Тире можно отнести римские медные монеты (ассы и сестерции) времени императора Клавдия (41—54 гг. н. э.), снабженные надчеканкой названия города TYP и номинала ΒΔ (очевидно, дупондий) (табл. XXXVII, № 1, 2, 3).
Монеты, как правило, сильно стерты, но подлинность их не вызывает сомнения. К группе этих же «иностранных» монет, обращение которых в Тире было узаконено наложением клейма с именем города, следует отнести римскую медную монету того же времени с надчеканкой названия города в полном виде ТYРА, а не в сокращенном, как на вышеуказанных (табл. XXXVII, № 3).
Особенностью этой монеты является также и то, что надчеканка наложена не на лицевой стороне, как обычно, а на оборотной, что, возможно, объясняется очень сильной стертостью самой монеты. Очевидно, римские монеты с надчеканками TYP обращались в городе во времена правления Нерона, Веспасиана, Тита, так как
самостоятельный выпуск монеты в Тире относится только к правлению Домициана.
Отсутствуют в Тире монеты с именем Нервы и Траяна. Этот пробел, очевидно, восполнялся обращением медных монет Домициана, снабженных надчеканками в виде колоса.
Выпуски Домициана, Адриана и Антонина Пия не были многочисленными, для каждого правления можно констатировать лишь по одной монетной серии. А. Н. Зограф очень убедительно показал, что все монеты, приписываемые ранее Марку Аврелию, на самом деле принадлежат либо правлению Антонина Пия, либо относятся ко времени Каракаллы. Неправильная аттрибуция этих монет давалась в силу совпадения титулатуры Марка Аврелия и Каракаллы (Marcus Aurelius Antoninus).
Правление Ком мода отмечено выпуском двух монетных серий, что свидетельствует о некотором оживлении монетного дела в Тире, особый расцвет которого относится ко времени Септимия Севера. Правление этого императора ознаменовано выпуском 4 или 5 монетных серий, включающих все четыре номинала, высший из которых является торжественным выпуском, «парадной серией» и имеет на лицевой стороне тщательно выполненные портреты императоров и членов императорского дома (Септимия Севера, Юлии Домны, Каракаллы и Геты). Правление Александра Севера имеет одну серию, состоящую из четырех номиналов. Александр Север был последним императором, от имени которого чеканила монеты Тира; однако денежное обращение, очевидно, существовало там и после гибели Александра Севера, при его преемниках, в частности при Максимине (235—238 гг.). На это указывает довольно большое количество монет Александра Севера, имеющих надчеканки в виде виноградной кисти.
Несколько слов следует сказать о монетной системе и соотношении монетных номиналов в императорское время. Выяснение этого вопроса облегчается обычаем буквенного обозначения достоинства монеты, утвердившимся в Тире со времени правления Коммода (так же, как и в городах Западного Причерноморья).
Уже к этому времени в основу денежной системы был положен ассарий, которому соответствовали более крупные единицы — дупондий (В) — в два ассария, трессис (Г) — в три ассария и тетрассарий (Δ) — в четыре ассария. В правление Антонина Пия выпускался еще промежуточный номинал в 1/2 ассария.
А. Н. Зограф установил, что ряд монет Каракаллы чеканен тем же штемпелем, что и монеты Септимия Севера. Это открытие дало автору возможность выделить группу монет, ранее приписываемых времени самостоятельного правления Каракаллы, в монетные серии Септимия Севера (табл. XXXVII, № 11).
Однако в данной связи кажется необходимым учитывать один факт. Известная малочисленность чекана Тиры неизбежно обусловила и малое количество монетных штемпелей, а следовательно, могла быть возможность перенесения монетного штемпеля, сделан-
ного в правление Септимия Севера, в правление его сына и преемника Каракаллы. Может быть, этим можно объяснить нарушение установленного А. Н. Зографом правила строгого соответствия (для императорского времени) типов монетных изображений определенным номиналом монет. Это правило нарушено именно в правление Септимия Севера тем, что появляется крупный номинал (тетрассарий) не с обычным портретом императора, а с портретом его сына и наследника — Каракаллы.