Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
5

Другу единственному в жизни и творчестве
жене моей Елене Колпинской посвящается

Введение

Культура, созданная в эпоху античного рабовладельческого общества, занимает совершенно особое место в том наследии, на которое опирается в своем последующем историческом развитии человеческая цивилизация в целом, в особенности культура народов Европы, а во многих отношениях и народов Ближнего и Среднего Востока.

Ее роль значительна и в тех традициях, к которым обращается и по-новому перерабатывает формирующаяся мировая культура социализма. Не случайно, по замечанию Фридриха Энгельса, мы вынуждены будем в философии, как во многих других областях, постоянно возвращаться к подвигам того маленького народа, универсальная одаренность и деятельность которого обеспечили ему такое место в истории развития человечества1. Действительно, в эпоху античности в Древней Элладе в период зарождения и расцвета города-государства — полиса, этого особого варианта государства ранней ступени рабовладельческой общественной формации, родилась и философия в собственном смысле этого слова. В VII—IV вв. до н. э. впервые с классической ясностью определились в ее истории материалистическая и идеалистическая системы мировосприятия. Имена Гераклита, Анаксагора, Демокрита, Сократа, Платона, Аристотеля не только обрели авторитет символов начала истории философии как науки. Сами их рассуждения продолжали долго и после гибели античного общества влиять на эволюцию основных направлений философской мысли, участвовать в борьбе философских идей.

В эпоху расцвета классического полиса возникла и история как рациональная, а не сказочно-мифологизированная или летописно-описательная форма познания общества. В этом и состояло основополагающее значение трудов «отца истории» Геродота, Фукидида, а в римскую эпоху — Саллюстия, Тацита. Социологическая мысль, разрабатывая само понятие и теорию государства как «политического сообщества» людей, породила «политию» Аристотеля. Оценивая вклад греков в философию и науку, можно было вспомнить и то, что почти до середины XX века мы учили геометрию по Эвклиду, что Архимед заложил основы механики, что астрономы-географы эпохи эллинизма впервые исчислили размеры земного шара, предвосхитили гелиоцентрическую систему Коперника (Аристарх Самосский).

В социальной жизни формировался критерий подлинной ценности человека. В Древней Элладе сложились понятия таких духовных ценностей, как гражданская свобода и гражданский долг, как человечность, гармоничность развития личности, как проблема соотношения личного и общественного.

Этическое сознание эллинов разрабатывало в трактатах, поэмах, драмах многие коренные социальные и нравственные вопросы жизни: проблему соотношения между законопослушанием и велениями внутреннего этического императива, проблему соотношения между всевластием безличного рока-судьбы и волей человека, его способностью к действию, утверждению себя в доблестной борьбе с враждебными силами. Одновременно с проблемой этической ценности человека как героя трагедии формировался идеал прекрасного, гармонически развитого человека.

Но в одной области наследие греков является не только основой или истоком современного знания. Оно продолжает сохранять свое значение не столько как историко-культурная ценность, сколько как живая, полновесная в своем неповторимом обаянии духовная сила. Это сфера эстетическая, сфера художественного творчества. Художественное" наследие античной Эллады вызывает к себе почтение не только тем, что впервые поставило те этико-эстетические проблемы, которые на протяжении веков привлекают к себе внимание величайших мастеров искусства. Важное значение для нас имеют эстетическое совершенство решения задачи, художественная сила и могучая жизненная емкость образов. Поэтому искусство Эллады и сегодня — предмет художественных споров, столкновений, эстетических приятий и противостояний. Оно - живое искусство, исполненное для нас непосредственного эстетического обаяния. Действительно, если достижения естественных и общественных наук прошлого продолжают ныне существовать или в «снятом» виде или как сфера, объясняющая более узкий круг явлений, чем универсально охватывающая данную область бытия последующая теория (например, небесная механика Ньютона и теория относительности Эйнштейна), то в искусстве дело обстоит иначе. Поэмы Гомера не являются ранней, подготовительной стадией развития

1 См.: Ф. Энгельс. Диалектика природы. М., 1969, с. 29.
6

последующего эпоса или тем более позднейших писаных эпопей, подобных поэме Вольтера «Генриада». В истории культуры каждое великое явление в искусстве есть необходимое звено, ступень в диалектически противоречивом, но едином всемирно-историческом процессе эволюции художественного сознания. Оно одновременно — самоценное художественно неповторимое явление, невоспроизводимый в других исторических условиях художественный феномен. Этот феномен сохраняет способность удовлетворять тем эстетическим потребностям человечества, которые, исторически возникнув, продолжают свое существование и в последующие эпохи. Поэтому мы непосредственно наслаждаемся великими творениями далеко ушедших от нас эпох, а не воспринимаем их в качестве поучительных историко-культурных ценностей, художественных документов эпохи. Поэтому они для нас и нечто большее, чем несовершенные провозвестники современных эстетических решений (такими провозвестниками, только совершенными и не только современных, но и будущих решений, они также являются). Великие произведения искусства неповторимы, несводимы и нерастворимы в иных эстетически необходимых нам ценностях. Позже мы остановимся на причинах этого особого значения художественного наследия наряду с его ролью то развиваемой и утверждаемой, то отрицаемой традиции в ходе дальнейшего историко-культурного процесса. Сейчас напомним, что неповторимые ценности античного искусства позволили Карлу Марксу заметить, что в некотором отношении античное искусство сохраняет значение нормы и недосягаемого образца1.

При исследовании древнегреческого искусства мы оказываемся перед необходимостью рассмотреть следующие, тесно связанные друг с другом стороны античного наследия:

1. Исторические условия возникновения тех эстетических ценностей, которые были созданы в художественной культуре Древней Греции, особенность их участия в духовной жизни и социальной практике античного общества.

2. Специфические особенности тех неповторимых эстетических ценностей, которые сохраняют свое художественное обаяние и являются непреходящим вкладом античной Греции в мировую художественную культуру.

3. Воздействие искусства Древней Эллады на дальнейшую историю художественной культуры общества. С этим связан и вопрос о роли античности как одной из тех традиций, перерабатывая которые формируется и развивается художественная культура социализма. Поскольку в реальном художественном процессе эти аспекты оказываются тесно переплетенными, при непосредственном изложении истории античного искусства они также не будут последовательно выделяться в специальные разделы.

При определении характера путей развития древнегреческого искусства важно отметить, что по своему общественному устройству античная Греция представляла собой одну из ранних классовых цивилизаций, которые постепенно выкристаллизовывались в разных районах мира из безбрежного океана племен, находящихся на первобытнообщинной стадии развития. В великих цивилизациях человечества, возникших в классовом рабовладельческом обществе (будь то страны Древнего Востока, огромный культурный мир Дальнего Востока, великая культура индийского субконтинента или во многом еще загадочные художественные культуры древнеамериканских цивилизаций), впервые раскрываются с огромной силой возможности такой области человеческого сознания, такой духовно-практической сферы деятельности человеческого коллектива, как искусство. Тесно сплетенное с миром мифических представлений, с религиозным культом, не порвавшее связь (по крайней мере на ранней стадии) с художественным ремеслом, творческая деятельность человека впервые создает художественную культуру как сложную совокупность видов искусства. В частности, возникает зодчество — основа больших синтетических стилевых систем пространственных искусств, в пределах которых расцветают монументальная скульптура и живопись.

В эту же эпоху впервые из фольклорной стихии словесного народного творчества выделяются поэтические эпические циклы. Им на смену приходит богатый мир раздумий и чувствований поэзии лирической, затем возникают первые зачаточные формы художественной прозы. Из культовых празднеств, магических колдовских действ в VI—V вв. до н. э. в Греции создается великий мир зрелищных искусств, зарождаются и достигают своего первого расцвета античные драма, трагедия и комедия.

Художественные ремесла утрачивают то почти монопольное место, которое они занимали в области пластической в конце доклассового общества. Вместе с тем они поднимаются на эстетически более зрелую ступень своей эволюции, приобретают новые качества, вступают в богатое и сложное взаимодействие с другими развившимися видами пространственных искусств, занимая важное место в синтезе искусств, в грандиозной стилистической целостности культур тех эпох.

Следует отметить, что между различными областями духовной деятельности еще существовала известная нерасчлененность, искусство не было выделено из других областей общественного сознания. Отсутствовало четкое членение еще только формирующейся идеологии на строгую систему обособленных идеологических форм деятельности (религия, этика, право, художественные и другие формы). По сравнению с теми формами, которые приняло разделение духовного труда на зрелом, завершающем этапе классового эксплуататорского общества — капитализма, нерасчлененность и относительная целостность общественного сознания Древнего мира имели для искусства и свои весьма положительные стороны. По словам Маркса, «обаяние, которым обладает для нас их [античное] искусство, не находится в противоречии с той неразвитой общественной ступенью, на которой оно выросло. Наоборот, оно является ее результатом ... »2.

Нельзя забывать, что в ту эпоху искусство было нерасторжимо и органично слито с духовной и материальной практикой коллектива. Тогда художественная

1 См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 12, с. 737.
2 Там же, с. 737, 738.
7

практика в целом, а также жизнь отдельных произведений искусства воспринимались не только как необходимая область общественной жизни. Произведение архитектуры, статуя, ваза, хоровая праздничная песня, драма, связанная с культом плодородия, долго мыслились как некая часть, сторона культовой, шире— социальной реальности. Так, достигаемое органическим путем единство философского и художественного, эстетического и этического начал, личного и коллективного переживания обусловлено универсальной целостностью античного сознания.

На заре ранних классовых цивилизаций искусство — это образы, то есть отражение жизни, но вместе с тем и оформленная, материализованная часть жизни коллектива, космоса — бытия. Характерно, что до Сократа античная эстетика нечетко различала прекрасное в искусстве и в жизни. С точки зрения эстетики как науки это было минусом, само же искусство от этого отнюдь не страдало. С подобным явлением связана и особая способность искусства древности к воплощению универсальных свойств человека — к внесению меры, строя, порядка в сознание человека. Данные качества, по-разному проявляющиеся в пластических искусствах Греции и в искусстве Египта или Индии, были частично утрачены изобразительным искусством эпохи капитализма, при всех его, бесспорно, великих завоеваниях. Искусство эпохи зрелого классового, эксплуататорского общества было более развитым, его реализм носил в ряде отношений не только более социально конкретный характер. Он обладал своими неповторимыми эстетическими достоинствами, основанными главным образом на критике античеловеческой и антихудожественной основы капитализма, на попытках ее эстетического или социального преодоления. Поэтому демократическое искусство XIX—XX веков всегда скрыто или открыто антибуржуазно. Однако эти достоинства были обретены ценой утраты и ряда драгоценных особенностей искусства древних. Капиталистическое разделение труда, уродливая односторонность буржуазного профессионализма, наконец, последовательное отчуждение человека от создаваемых им продуктов труда принесли свои плоды.

В пластических искусствах была утрачена, в частности, нерасторжимая слитность философского и эстетического начал. В значительной мере утеряна эстетическая органичность идеально типического образа человека, осознанного, воспринятого в его родовых свойствах. Было, как правило, невозможно антропоморфное эстетическое утверждение господствующего способа жизни. Стремление к гармоническому образу, находящемуся в согласии с жизнью, конечно, сохранилось и в XVII, и в XVIII, и даже в XIX веках, но, как, впрочем, еще в период разложения классики, наделе он был недостижим. В таких образах искусства достигался не идеал, а идеализация; универсальное же обобщение жизненной природы человека, превращаясь в отвлечение от реальной правды жизни, порождало разные академизмы, классицизмы, позже символизмы и так далее. Культура коммунизма, преодолевая уродливые плоды буржуазного разделения труда и в области духовной деятельности человека (в частности, враждебность капитализма искусству и поэзии), придает новое социальное значение искусству в жизни общества.

Искусство эпохи коммунизма естественно развивает демократические идейные традиции реализма своих непосредственных предшественников. Создавая новое понимание народности, придавая новое содержание и социально-эстетическую функцию искусству, оно вместе с тем не возвращается к наивности эпохи «детства человечества», а обретает способность к всестороннему и всенародному эстетическому наслаждению, к универсальному развитию своих эстетических способностей и потребностей. Поэтому искусство коммунизма возрождает и переосмысляет по-новому те великие ценности искусства древности, которые были утрачены в процессе противоречивого прогресса искусства в классовом эксплуататорском обществе. Своеобразная трагедия художественной культуры прошлого и состоит в том, что переход к более высокой ступени материального и духовного производства проходил в рамках эксплуататорского, стихийно неравномерно развивающегося общества. Отсюда относительность и двойственность прогресса, одновременное нарастание подлинно ценных и ложных тенденций в искусстве. И как отражение общей неравномерности художественного прогресса - его односторонность, неполная единовременность расцвета разных видов и форм искусства. Она в мистифицированной форме была уловлена Гегелем, а затем с позиций исторического материализма научно обоснована Марксом. Отсюда возможность использования некоторых ценных для нас эстетических качеств искусства именно ранней стадии развития классового общества. Можно сказать, что реализация заложенной в коммунизме принципиальной возможности осуществления всестороннего развития эстетических потребностей и способностей человека делает реальным преодоление той односторонности и неравномерности художественного прогресса, которые характерны для истории общества на классовой стадии его развития.

В процессе осуществления этой возможности все большее значение приобретает универсализм охвата культурного наследия. Этот универсализм в отношении к наследию (с естественным акцентом внимания на те эпохи, когда гуманистическое, народное, реалистическое начала в искусстве получили наибольшее развитие) — характерный момент в строительстве культуры коммунизма. Он определяет собой широкий охват наследия, органичность овладения и переработки всех ценностей в художественном опыте прошлого. Обращаясь к основному содержанию искусства древних цивилизаций, мы вправе утверждать, что величие этих первых художественных культур состояло в раскрытии ценности человека как преобразователя окружающего мира, как носителя идеи разума и гармонии. В человеческих образах чаще всего воплощались боги и мифические герои. Однако пластический критерий их божественности, их способности воплощать универсальные свойства бытия природы и общества определились мерой совершенства силы, красоты их человеческого облика, их человечностью. Действительно, там, где мера сил мифических героев раскрывается в мере совершенства тела и духа человеческого, где в своих отношениях с космосом, божеством, роком (этими мифологизированными воплощениями отчужденных от человека сил природы и общества) человек

8

перестает быть пассивным объектом, а становится центром и творцом событий, мерой мира, там зарождается гуманизм, там возникает большое искусство. Именно то, что великие синтетические художественные системы первых цивилизаций постепенно пронизывались антропоморфным началом, и определяет в конечном счете их эстетическую ценность и сегодня для освобожденного человечества нового мира.

Это основное содержание искусства лишь косвенно нащупывалось в художественной области социальной практики человека доклассового общества. Его завоевание на стадии охоты — образ зверя — поражает не только пластической конкретностью, но и своей как бы выхваченностью из контекста среды и событий. Действительно, пейзажная среда, взаимосвязь нескольких явлений, само представление о некоем событии, связанном действии эстетически не осознавались достаточно четко в эпоху первобытной охоты и собирательства. На стадии перехода к организованной социальной деятельности (земледелие, скотоводство) с ее цикличностью, ритмической организованностью возникает новое, более сложное понимание искусства как некоей художественно расчлененной целостности. Обретение в формах труда и в жизни природы чувства красоты, порядка, повтора, ритма приводит к созданию орнамента — отвлеченной обобщенности ритмических порядков, купленного дорогой ценой утери пластической реальности образов, изображающих цель — предмет деятельности человека. Конечно, орнаменты были насыщены сюжетно-предметным содержанием, а не представлялись для древних только красивой узорчатостью. Однако человек был означаемым, а не чувственно-конкретно изображаемым. Произведение, в целом украшавшее некий предмет, воплощало скорее целесообразную красоту плодов упорядоченной деятельности человека (как бы вводящего магический порядок в хаос мира), чем красоту самого человека. Таким образом, пластическая и этическая ценности человека были соподчинены орнаменту, точнее, не выделены из него, то есть из узко очерченной сферы красоты ритмического узора. На промежуточных стадиях перехода от доклассовых культур к классовым цивилизациям создавались сложные мифические системы представления о мире, о его движущих силах, порождались образы, где звериное и человеческое начала тесно переплетались. Более того, звериный или фантастический элементы становились атрибутом божественного, занимая господствующее или важное положение в иерархии ценностей, воплощенных в искусстве. Вспомним бога-быка Аписа, Исиду с головой коровы в Египте, человеко-быков Двуречья, священных коров Индии. Конечно, по мере развития этих великих восточных культур зверино-фантастический атрибут божественности, восходящий, возможно, к первобытным анимистическим воззрениям, к тотему, постепенно упорядочивался. Человеческий элемент, как определяющий ценность и значимость образа, начинал занимать господствующее положение.

В культуре Греции этот переходный период закончился рано. Он не успел откристаллизоваться и закрепиться в качестве господствующего в пантеоне божеств и героев античности. В развитой мифологии и художественном творчестве древних эллинов сохранились лишь отзвуки этих тенденций: легенда о превращении Зевса в быка при похищении Европы и так далее. В основном полузвериные образы в сознании грека воплощают низшие мифические силы. Часто они стоят ниже человека, и человек одерживает над ними победы (кентавры, циклопы, гарпии и так далее) . Собственно

человеческое становится мерой красоты мира, мерой красоты искусства в эпосе в X—VIII вв. до н. э., в изобразительном искусстве — в VII—VI вв. до н. э. Рождение искусства неразрывно связано с рождением образа человека, с утверждением красоты и значимости его облика. Конечно, творчество уже тогда было связано также и с возникновением исторических условий, ограничивающих, мистифицирующих этот образ. Они искажали правдивую народную основу художественного творчества. Но эти особенности, внутренне присущие новой эре — эре классового общества, особо властно сказались позже. Как бы то ни было, те ранние цивилизации, где гуманистические потенции, способность правдивого художественного познания получили свое относительно наиболее ясное и гармоническое осуществление, особенно близки и дороги нам. Именно к этим культурам и относится древнегреческая. С особой глубиной она первая осознала и с особой пластической силой утвердила красоту и достоинство человека: «Много в природе дивных сил, — говорил Софокл, — но сильней человека — нет».

В художественном совершенстве и глубоком воплощении достоинства и красоты человека, в раскрытии человеческого, разумного, гармонического начала, в понимании человека, человеческого коллектива мы сообразно с природой социалистического гуманизма видим основу эстетических ценностей Греции и других древних цивилизаций.

В этом наше глубокое отличие от позиции тех современных буржуазных эстетиков и художников, которые усматривают ценность ранних художественных цивилизаций в иррациональных, фантасмагорических сторонах религиозного или восходящего к первобытномагическому аспекта их деятельности. Для них все, связанное с реальным освоением, отображением мира и человека, с верой в возможность уразумения бытия, представляется чем-то глубоко враждебным их шкале эстетических ценностей. Для других же течений буржуазного искусствознания характерна абсолютизация ценности формальной структуры — ритмического начала. Отрыв этих качеств, занимающих свое место в искусстве древности, от содержательной сути искусства, от стремления к обобщенному и образно-правдивому отображению жизни, бытия ведет к формалистическому искажению великого наследия, его подгону к современному искусству отживающего свой век эксплуататорского мира.

Для нас великое здание античного эпоса, обаяние лирики VII—V вв. до н. э., трагический гуманизм Эсхила, Софокла, Эврипида, героическая ширь Аристофанова юмора, величавая гармония Парфенона, наделенный нетленной и прекрасной жизнью мир греческой пластики есть не просто одна из первых ступеней в истории культуры. Искусство античной Эллады для нас — одна из абсолютных вершин творческого гения человечества, искусство живое, глубоко связанное с нашим духовным миром.

Подготовлено по изданию:

Колпинский Ю. Д.
Великое наследие античной Эллады и его значение для современности. М., «Изобразительное искусство», 1977.
© Издательство «Изобразительное искусство». 1977



Rambler's Top100