Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter

140

 

Глава четвертая
НА ПУТИ К ЗАКАТУ (ОТ КАНН ДО ПАДЕНИЯ КАПУИ)

Блестящая победа при Каннах потрясла современников. Римская армия была полностью уничтожена. Италия, казалось, целиком была во власти Ганнибала. Тем не менее Рим еще не был покорен, и перед Ганнибалом снова встал вопрос: что же дальше?
Ливий рассказывает [22. 51, 1 — 4], что пунийские офицеры, поздравлявшие Ганнибала с победой при Каннах, советовали ему дать отдых себе и усталым воинам. Только начальник конницы Махарбал предлагал, не теряя ни минуты, двинуться на Рим. «На пятый день, — передает Ливий его слова, — ты будешь победителем пировать на Капитолии. Следуй за мной; я пойду со всадниками впереди, чтобы прийти раньше, чем они узнают, что я собираюсь идти». Однако Ганнибалу, по словам Ливия, это предприятие показалось слишком уж грандиозным, для того чтобы он сразу мог принять решение. «На обдумывание совета Махарбала нужно время» — такими словами ограничился пунийский полководец. «Не все, конечно, дают боги одному человеку, — ответил Махарбал. — Ты умеешь побеждать, Ганнибал; пользоваться победой ты не умеешь». Мы не знаем, как реагировал Ганнибал на такую неслыханную дерзость; вероятнее всего, он предпочел промолчать. Однако присутствовавшие при этом пунийцы и греки хорошо запомнили и совет, и решение Ганнибала, и заключительную фразу Махарбала; весь эпизод прочно вошел в античную историческую традицию которую очень интересовало, почему Ганнибал не пошел на Рим [ср. у Плут., Фаб., 17; Зонара, 9, 1; Вал. Макс., 9. 5, З]. Катон, также рассказавший о диалоге Ганнибала и Махарбала [Катон, фрагм., 86; Гелл, 10, 24, 7; ср. также: Цэлий, фрагм., 25; Гелл., 10, 24, 6. Его изложение также восходит к Катону], добавляет: на следующий день Ганнибал призвал к себе начальника конницы и сказал ему: «Я пошлю тебя, если хочешь, со всадниками». — «Поздно, — ответил Махарбал, — они уже знают» [Катон, фрагм., 87; Гелл., 2, 19, 9]. Очевидно, Махарбал рассчитывал на эффект полной внезапности; и действительно, операция, которую он предлагал, могла стать успешной только в одном случае — если не давала врагу опомниться от понесенного страшного поражения.
Интересна позднейшая реакция Ганнибала и окружения на его действия после Канн. По словам Ливия [26, 7], они хорошо

 
141

 

понимали, что открывавшиеся благоприятные возможности упущены; Ливий говорит даже о недовольстве ближайших сподвижников полководца.
Пока, однако, в командовании карфагенской армии, которая явилась под водительством Ганнибала в Италию, противостояли одна другой две точки зрения. И той и другой нельзя отказать в логичности. Совет предоставить войскам отдых имеет смысл, если принять, что основною целью Ганнибала был не прямой удар по Риму и его уничтожение, а разрушение Италийского союза [81] и объединение всех италиков для борьбы с Римом [82], если думать, что Ганнибал не имел (или считал, что не имеет) даже после Канн сил, достаточных для ведения победоносной борьбы непосредственно на уничтожение Рима [83], если считать, что Ганнибал хотел только принудить Рим заключить выгодный для Карфагена мирный договор [84]. Предполагают даже, что Ганнибал вообще не хотел ликвидировать Рим, дабы не создавать в Италии политического вакуума, который могла бы заполнить Македония [85]. Позиция Махарбала отвечала другой точке зрения, согласно которой целью войны было ниспровержение и уничтожение Рима любыми средствами; Махарбал основывался на том, что после кровавого побоища у берегов Ауфида Рим не располагал организованной вооруженной силой и, следовательно, не мог оказать сколько-нибудь эффективного сопротивления. Теперь главное уже сделано и остается только последним решительным ударом добить врага и на римском пепелище закончить войну [86].
Насколько все эти концепции ведения войны были обоснованны, трудно сказать. Мы не можем провести исторического эксперимента, чтобы представить себе, как бы развернулись события, если бы Ганнибал последовал совету своего начальника конницы. И все же результаты его дальнейших действий на юге Италии говорят сами за себя. Как мы увидим далее, Ганнибал после Канн желал заключения договора. Возможно, что он считал свою армию, понесшую, конечно, значительные потери во время перехода через Альпы и в ходе военных действий в Италии, недостаточно сильной для того, чтобы атаковать Рим и осадить его Однако дело не только в этом. Создается впечатление, что Ганнибал был морально не готов к продолжению войны, полагая, что разгром и уничтожение римской армии под Каннами завершает войну и делает Карфаген хозяином Западного Средиземноморья, принуждает Рим автоматически подчиниться пунийской власти. Однако попытки Ганнибала завязать мирные переговоры с римскими властями были с презрением отвергнуты. После Канн для восстановления сил Рим нуждал-

__________

[81] С. Neumann, Das Zeitalter der punischen Kriege, стр. 374; Lenschau, Hannibal, P.—W. RE, Halbbd. 14, Sp. 2336.

[82] Е. Т. Salmon, Strategy of the Second Punic War, Greece and Rome, vol. VII, 1960, стр. 131—132; J. Vоgt, Romische Geschichte, 1. Halfte, Freiburg, 1932, стр. 91.

[83] G. Воssi, La guerra d'Annibale in Italia da Canne a Metauro, Roma, 1891 (далее—G. Bossi, La guerra...), стр. 15—18; St. Gsell. HAAN, IV, стр. 158; Е. Рais, Storia di Roma durante Ie guerre Puniche, vol. I, стр. 260; В. Н. Warmington, Carthage, London, 1960, стр. 177; Lenschau, Hannibal, Sp. 2337; С. И. Ковалев, История Рима, Л., 1948, стр. 238; С. Стоило в, Аннибал, София, 1966. Ср.: В. Соmbet Fагnоux, Les guerres puniques, стр. 86.

[84] G. Walter, La destruction de Carthage, стр. 356.

[85] A. D. Fitton Brown, After Cannae,— «Historia», 1959, Bd. 8, № 3, стр. 365—371.

[86] К. Нейман [С. Neumann, Das Zeitalter.., стр. 374] считает, что план Махарбала был с военной точки зрения нереален: нумидийская конница могла в лучшем случае только опустошить окрестности Рима; пехота подошла бы к городу только через две недели, когда эффект внезапности был бы уже утрачен. Однако и в этом случае сохранялась возможность начать осаду и через какое-то время овладеть Римом.

 

142

 

ся прежде всего во времени, и он его получил. Не случайно римская традиция довольно настойчиво утверждает, что именно медлительность Ганнибала в тот день спасла и город и государство [Ливий, 22, 51, 4; Орозий, 4, 16, 4; Зонара, 9, I]. Ганнибал оставался на юге, и вся Центральная Италия сохранила союз с Римом. Ганнибал тратил время и силы на бесполезные осады то одного, то другого города. А Рим тем временем готовил и обучал новую армию [87], сам перешел в наступление и добился успеха [88]. Римская система ведения войны вообще претерпела после Канн весьма существенные изменения [89]. Во главе армии ставились опытные военачальники, чьи полномочия в случае необходимости продлевались на большой срок, римские полководцы уже не ограничивались только наблюдениями за действиями противника, но и не бросались безрассудно на врага, они занимали укрепленные позиции, стремились упрочить положение Рима в районе, ставшем театром военных действий, вступали в бой, когда победа обещала серьезные результаты, а поражение не грозило гибелью. В то же время Ганнибал в ходе многолетней войны терял своих ветеранов — основное ядро армии — и должен был их заменять новобранцами — италиками и галлами [90].
Результаты войны показывают, что, какими бы расчетами ни руководствовался Ганнибал, они оказались ошибочными, привели его к поражению и гибели. Весь последующий ход событий свидетельствует: если у Ганнибала и была когда-нибудь реальная возможность добиться окончательной победы, то только сразу же после Канн и только прямым ударом на Рим. После Канн, которые стали действительно переломным пунктом в ходе войны, Ганнибал, вероятно не желавший рисковать плодами столь блестящей победы и, судя по всему, не имевший определенного плана военных действий, не сумел захватить главного — стратегической инициативы — и потерял все.

__________

[87] Правда, как показал У. Карштедт [см.: О. Меltzеr, GK, III, стр. 439—442], цифры и данные о действовавших и только еще формировавшихся легионах, приводимые Ливием, основаны на анналистической традиции и, по-видимому, несколько преувеличены. См. также: С. Neumann, Das Zeitalter..., стр. 380—381; М. Gеlzеr. Die Glaubwurdigkeit der bei Livius uberlieferten Senatsbeschlusse uber romische Truppenaufgebote, Kleine Schriften, Bd I, Wiesbaden, 1964, стр. 220—255. Противоположную точку зрения см.: А. К1оtz, Das romische Wehmiacht im Zweiten punischen Kriege, Philologus, Bd 88, 1933, стр. 42—89; A. J. Toynbee, Hannibal's Legacy, vol. П, London, 1965, стр. 36—45.

[88] Мы не можем согласиться с У. Карштедтом [см.: О. Meltzer, GK, III, стр. 443], когда он утверждает, что все сообщения о поражениях Ганнибала сами собой отпадают, поскольку, согласно утверждениям Полибия и Корнелия Непота, до Замы Ганнибал не проиграл ни одного сражения. У. Карштедт говорит лишь о частичных успехах римского оружия. С нашей точки зрения, утверждения Полибия не могут без дополнительных доказательств (а они пока не обнаружены) опорочить конкретный материал, приводимый другими источниками. До открытия новых данных мы вправе считать слова Полибия лишенными оснований. Вероятно, историк, будучи близок к семейству Сципионов, хотел, перечеркивая победы римлян, представить победу при Заме, одержанную одним из Сципионов, как совершенно исключительное явление. По мысли У. Карштедта, все, что противоречит Полибию и выводам, которые из его повествования могут быть сделаны, должно быть отклонено. Нам представляется, однако, что, несмотря на всю авторитетность Полибия-историка, его сведения нуждаются в проверке, как и любая другая традиция. Мы не можем считать его абсолютно беспристрастным в римской внутрипартийной борьбе. Показательны в этой связи указания Фронтина [2, 3, 9] и Валерия Максима [4, 1, 7] о поражениях, которые Ганнибал потерпел от Марцелла.

[89] См. об этом: Т. Моммзен, История Рима, т. I, стр. 579.

[90] G. de Вееr, Hannibal, стр. 221—222.

 

 



Rambler's Top100