Итак, добившись соглашения с лузитанами, Серторий оставил гарнизон в Тингисе и отбыл в Испанию. Как считал еще Моммзен, именно тогда он разбил в сражении близ Мелларии (совр. Тарифа) эскадру Котты (Plut. Sert., 12,3) 1. Если учесть, что мятежный полководец десантировался у Белона (совр. Болония, в 15 км от Тарифы) (см. ниже), то такая датировка вполне логична. Да и вообще гораздо вероятнее, что морская битва произошла до высадки Сертория в Испании, чем после нее2. Правда, И. Г. Гурин считает, что сражение состоялось уже после того, как повстанцы закрепились на юге Иберии — прежде у них не было боевых кораблей, да и Меллария лежит к востоку от трассы Тингис — Белон3. Однако тут же признаются случайности войны на море, а что до кораблей, то здесь допусти-
мы самые различные гипотезы — мы не знаем, какие суда мог нанять Серторий и из чего состояла эскадра Котты. Плутарх сообщает только о факте битвы и победе марианского проконсула, остальное же может быть лишь предметом догадок.
Серторий высадился близ уже занятой лузитанами горы Беллеи, т. е. близ Белона (см.: Sall. Hist., I, 105)4. Именно к этому моменту обычно относят сообщение Саллюстия о панике среди местных жителей5; утверждали, будто «волнами океана принесено пятьдесят или более тысяч врагов и что это невиданные чудовища, питающиеся телами людей» (I, 107. — Здесь и далее «История» Саллюстия дается в пер. В. С. Соколова). Возможно, причиной столь нелепой молвы стало присутствие в войсках Сертория мавров, тревоживших южную Испанию своими набегами. Не исключено, что мятежный полководец сам пустил слух о многочисленности своих сил, чтобы дезинформировать сулланские власти и беспрепятственно добраться до Лузитании. А ужас перед вторжением якобы несметных полчищ неизвестного врага превратил серторианцев в воображении провинциалов в людоедов.
Не вполне понятно, каковы были положение и цели тех лузитанских общин, которые пригласили Сертория в качестве военного вождя. Моммзен считал, что лузитаны лишь номинально признавали власть римлян, а на деле постоян-
но воевали с ними, и пригласили Сертория командовать ими в этих столкновениях6. Другие ученые считают, что лузитаны восстали против римлян с целью свержения римского владычества как такового7 или добиваясь прекращения произвола и вымогательств со стороны римлян8. Весьма своеобразную позицию занимает Ф. О. Спанн. Он полагает, что лузитаны не восставали против римлян — освободительную войну против соотечественников Серторий возглавить не пожелал бы, а лишь не хотели принимать нового наместника, предпочитая в качестве такового видеть Сертория, известного мягкостью по отношению к провинциалам9. К. Ф. Конрад допускает, что лузитаны опасались карательной экспедиции нового наместника Дальней Испании Л. Фуфидия, но отмечает при этом отсутствие сколь-либо определенной информации10. Действительно, Плутарх излагает события очень туманно, говоря лишь о страхе лузитан перед римлянами (προς τον άπό "Ρωμαίων φόβον) и ничего более (Plut. Sert., 10,1). Неизвестна даже степень зависимости местных общин от завоевателей. Учитывая, однако, что покорение Лузитании продолжалось еще не один год, можно согласиться с версией Конрада.
Плутарх пишет, будто Сертории действовал среди лузитан как стратег-автократор (Sert., 11, 1). Однако из дальнейшего изложения не видно, чтобы он обладали какими-либо полномочиями в отношении лузитан, кроме военных. Очевидно, Плутарх приписал ему власть, которую мятежный проконсул обрел впоследствии, когда захватил значительную часть Пиренейского п-ва11.
Для укрепления своего авторитета Серторий стал выдавать себя за человека, общающегося с богами. Некий туземец, Спан, подарил ему (как следует из Плутарха, в надежде на вознаграждение) лань белой масти. Приручив животное, римлянин стал выдавать его за дар Дианы и уверял, что через нее боги сообщают ему об опасности или, напротив, об успехах его военачальников (Plut. Sert., 11; App. ВС, I, 110; Front.,I,11, 13; Gell., XV, 22,3-9; Plin. NH, VIII, 117; Val. Max., I, 2, 4). Иногда в этом видят проявление романтизма Сертория12, но правильнее было бы, очевидно, объяснить использование в качестве священного животного именно лани тем, что ее культ был широко распространен на Пиренейском п-ве13. По мнению Л. Парети, римлянин почитался туземцами наравне с богами и входил в состав местного пантеона14. Однако такая точка зрения
представляется ошибочной15. Скорее речь может идти о почитании Сертория как героя-пришельца, чем как бога, что имело место уже в конце III в. со Сципионом Африканским16. Но в любом случае благодаря описанному трюку Серторию удалось повысить свой авторитет в глазах лузитан и увеличить число своих союзников17.
Однако и после этого мятежного проконсула поддерживали всего 20 лузитанских «полисов» (Plut. Sert., 12, 2), под которыми одни ученые понимают просто туземные общины18, другие — укрепленные пункты (vici, castella)19. Вернее, по-видимому, первое толкование — в той ситуации важны были общины, поставлявшие воинов, а не укрепленные места. Независимо от того, как понимать в данном случае термин «полис», силы Сертория были весьма ограниченными: 2600 человек, «которых он называл римлянами (ους ωνόμαζε "Ρωμαίους)», 700 ливийцев, 4000 пеших и 700 конных лузитан, т. е. всего 8000 человек (loc. cit.). Не вполне понятно, кто подразумевается под теми, кого Сер-
торий «называл римлянами». По мнению Моммзена, значительную часть их составляли перебежчики из отряда Пакциана или африканцы, вооруженные по римскому образцу20. Э. Габба же считает, что речь идет о римлянах и италийцах, названных одним именем, коль скоро они противопоставлены лузитанам и ливийцам21. Ю. Б. Циркин допускает, что часть их была испанцами, получившими от Сертория права римского гражданства22. Вероятно, в войске находились и римляне, и италийцы, и испанцы, получившие гражданство и превращавшиеся таким образом в римлян, что давало основания противопоставить всю эту группу ливийцам и лузитанам. Что же касается африканцев, которые могли быть вооружены по римскому образцу, то данное обстоятельство недостаточно, чтобы идентифицировать их с римско-италийскими и романизованными испанскими воинами.
Итак, в 80 г.23 Серторий начал наступление на провинцию, имея всего лишь 8 тыс. чел. Плутарх пишет, будто в обеих провинциях ему противостояли 120 тыс. пехотинцев, 6 тыс. всадников и 2 тыс. лучников и пращников (Sert., 12,2). Однако здесь греческий автор явно допускает характерное для него смещение в хронологии24, описывая ситу-
ацию 74 г., когда в Испании находилось более 10 легионов25. Под командованием пропретора Hispania Ulterior Луция Фуфидия находилось, судя по данным Саллюстия (Hist., I, 108), не менее 2 легионов (вряд ли, впрочем, и более). Если учесть, что наместник наверняка располагал и вспомогательными отрядами (auxilia), то его силы выглядят весьма внушительно — 15-20 тыс. чел. Однако мы не знаем реальной численности ни легионов, ни auxilia Фуфидия; не исключено, что в распоряжении пропретора на момент битвы с Серторием находилось не более 10-12 тыс. чел. Похоже, наместник не вполне владел ситуацией в провинции, коль скоро позволил лузитанам захватить гору Беллею (т.е. совершить достаточно глубокое вторжение в Бетику), а Серторию — пройти в Лузитанию. Возможно, это ободрило мятежного полководца и он, пренебрегая численным перевесом врага, решился нанести удар.
Первое известное нам сухопутное сражение Серторианской войны произошло на берегах Бетиса (совр. Гвадалквивир), по-видимому, близ Гиспалиса (совр. Севилья)26. Вероятно, именно к нему относится сохранившийся фрагмент «Истории» Саллюстия: «Вскоре прибывший с легионами Фуфидий, увидав столь высокие берега реки и всего одну переправу, очень трудную для сражающихся, признал, что все благоприятствует больше врагу, чем его людям» (I, 108)27. Если Фуфидий, несмотря на невыгодность позиции, все же дал бой, то неудивительно, почему потер-
пел поражение и потерял убитыми 2000 одних только римлян (Plut. Sert., 12,3).
Последующие события вызывают разногласия у историков28. Некоторые из них считают, что после битвы Серторий ушел в Лузитанию — собственно, само сражение, по их мнению, состоялось на пути туда, и Фуфидий преграждал повстанцам путь29. Но ничем не доказывается, что мятежный проконсул сначала побывал в Лузитании и лишь потом нанес удар по провинции. К. Нойман же, напротив, предполагал, что благодаря победе на Бетисе мятежный полководец захватил плацдарм (Raum) на территории Дальней Испании30. Однако доказательств в пользу своей позиции ни тот, ни другой ученый не привели. Наиболее подробно разобрал этот вопрос И. Г. Гурин. По его мнению, Серторий овладел не просто плацдармом, а большей частью Hispania Ulterior31. Наиболее убедительные аргументы исследователя таковы. Прежде всего он отмечает, что Сертории не мог не воспользоваться одержанной победой. Кроме того, вряд ли была бы нужда в отправке в Испанию в 79 г. такого выдающегося военачальника, как Метелл
Пий, если бы Серторий оставался в пределах Лузитании. Любопытно, то в 81 г., когда марианский проконсул владел Ближней Испанией, Сулла отправил против него Анния Луска, не числившегося среди лучших полководцев Рима. Наконец, Бетика была обложена Метеллом Пием контрибуцией (Ps.-Caes. Hisp., 42, 2) — явно с целью наказать ее за первоначальную поддержку Сертория.
Аргументы ученого представляются нам убедительными. К ним можно добавить следующие соображения. Если бы введенные Метеллом дополнительные налоги имели целью покрытие военных расходов, как полагал Р. Тувено32, то вряд ли бы она выплачивалась в течение 10 лет по окончании войны, пока ее не отменил Цезарь (loa cit.). Здесь явно напрашивается параллель с контрибуцией, наложенной Суллой на города Азии за поддержку ими Митридата (Plut. Sulla, 25,2; Luc, 4,1). Дополнительным аргументом в пользу захвата повстанцами значительной части Hispania Ulterior служит серторианская чеканка в Урсоне, Белоне, Миртиле (если, правда, верна аттрибуция соответствующих монет)33.
Итак, ряд районов южной Испании на время оказался в руках Сертория. Данных о сопротивлении ему со стороны местного населения нет, однако это не значит, что оно оказывало ему поддержку. Дальнейшие события свидетельствуют скорее об обратном (см. ниже). Просто провинциалы предпочли покориться сильнейшему, за что впоследствии и были наказаны контрибуцией.
Положение на Пиренейском п-ове встревожило Суллу. Только что, казалось бы, закончившаяся гражданская война разгоралась с новой силой. На борьбу с Серторием диктатор направил в качестве проконсула Дальней Испании34 своего коллегу по консулату 80 г., одного из лучших римских полководцев того времени Квинта Цецилия Метелла Пия.
Под его командованием находилось не менее 2 легионов (см.: Sall. Hist., I, 119), однако вполне вероятно, что их было 3 или даже 4, поскольку, как указывает П. А. Брант, выступивший в 78 г. против повстанцев наместник Нарбонской Галлии Луций Манлий располагал 3 легионами (Oros., V, 23, 4), Метелл же вряд ли имел меньше35. Возможно, в оперативном подчинении ему находился наместник Hispania Citerior Марк Домиций Кальвин, поскольку Саллюстий сообщает, что Метелл вызвал его «из Ближней Испании со всеми войсками, которые тот подготовил» (Hist., I, 111). Не исключено, впрочем, что проконсул Hispania Ulterior поступал так на основании своей auctoritas, а не каких-то официальных полномочий. Серторию угрожала опасность быть разгромленным силами наместников обеих провинций, состоявшими, по некоторым оценкам, не менее 40 тыс. одних только легионеров, не считая вспомогательных войск36.
Что же мог им противопоставить Серторий?
По мнению Шультена, после победы над Фуфидием численность армии восставших осталась неизменной, по-прежнему насчитывая 8 тыс. чел.37, что, однако, кажется нам в высшей степени маловероятным. По мнению Ф. О. Спанна, Серторий постепенно увеличил свои силы не менее чем до 20 тыс. чел.38 Ученый указывает, что вскоре Серторий пошел на разделение сил и часть их передал квестору Л. Гиртулею для похода в Ближнюю Испанию, где тот разгромил проконсула Домиция Кальвина (Plut. Sert., 12, 3; Eutr., VI, 1, 2), располагавшего в соответствии со своим рангом не менее чем 2 легионами39. Успех над ним был бы невозможен, если бы Гиртулей, согласно мнению Шультена, имел всего лишь 5000 воинов (3000 — у Сертория)40. Аргументация Спанна представляется нам обоснованной. Можно, конечно, допустить, что Гиртулей пополнил свои войска на месте за счет наиболее враждебных римлянам кельтиберских общин и лишь потом вступил в бой с Домицием, но это было бы слишком рискованно — наместник Hispania Citerior мог вынудить его к битве раньше. Поэтому более вероятно, что под командованием квестора еще в начале похода находилась сравнительно многочисленная армия. Следует отметить, что образоваться она могла, скорее всего, за счет провинциалов41, поскольку являться с большим количеством лузитан в Ближнюю Испанию, где жили враждебные им кельтиберы, было явно рискованно.
Ход боевых действий в 79-77 гг. известен лишь в самых общих чертах. На сей счет мы располагаем лишь разрозненными фрагментами «Истории» Саллюстия (I, 110-121; 123; II, 28), рассказом Плутарха (Sert., 12, 4-13, 6), неясным упоминанием у Флора (III, 22, 7), а также некоторыми археологическими и топонимическими данными. Саллюстий упоминает о взятии безымянным полководцем города Дипоны, о прибытии в Конистургу неизвестного военачальника к своим легионам, о разорении сельской местности одной из воюющих сторон, о городе Укубе (в связи с чем — непонятно), о вызове Домиция Кальвина с его войсками — несомненно, Метеллом — и о зимовке последнего в Кордубе. Плутарх сообщает о поражении и гибели легата Метелла Тория Бальба, подробно описывает партизанскую тактику Сертория и рассказывает о неудаче Метелла при осаде Лангобриги. Флор упоминает о гибели Тория и Домиция на р. Ана (совр. Гвадиана). Сохранились названия некоторых населенных пунктов — Кастра Цецилиа (к северо-западу от Касереса), Вик Цецилий (совр. Баньос), Цецилиа Метеллин (совр. Медельин), Цецилиана (совр. Сетубаль), которые, как обычно предполагается, связаны с нахождением там армии Метелла Пия. В Кастра Цецилиа раскопан зимний лагерь последнего, вмещавший 2 легиона с auxilia. Кроме того, здесь было обнаружено немало монетных кладов, относимых к 79-78 гг. в том же Кастра Цецилиа, под Укубой (близ Кордубы), в Эль Сентенильо42, Toppe де Хуан Абад, Вальдесало-
ре, Бехаре43. Эти клады, по мнению историков, свидетельствуют о страхе местных жителей перед военной опасностью. Какие же выводы делаются учеными на основании столь разрозненных данных?
Обычно предполагается, что войско легата Метелла Тория Бальба было выслано на помощь наместнику Дальней Испании, но по дороге разгромлено. Сам же Метелл совершил в 79-77 гг. ряд походов в Лузитанию, взял Дипону, Конистургу, неудачно осаждал Лангобригу (или Лакобригу). Однако справиться с Серторием, умело применявшим методы партизанской борьбы, он не смог и в 77 г. перешел к обороне, проведя зиму 77/76 гг. в Кордубе44.
Эта реконструкция аргументируется следующим образом. Плутарх (Sert., 12,4) сообщает, что Торий был послан Метеллом во главе войска, место же его поражения на основании упоминавшегося сообщения Флора (III, 22, 7) и данных Фронтина (IV, 5, 19) об осаде Гиртулеем Консабуры (совр. Консуэгра) приблизительно локализуется верховьями р. Ана, на границе обеих провинций. Гиртулей же, как известно, разбил наместника Hispania Citerior, а потому можно предположить, что Торий был направлен именно против него на подмогу Домицию45. Что же касается походов Метелла в Лузитанию, то в пользу этого говорят данные Саллюстия о взятии кем-то из полководцев Дипоны и прибытии одного из них в Конистургу к своим легио-
нам (Sall. Hist., I, 113 и 119). В обоих случаях, по общепринятому мнению, имеется в виду Метелл. Дипона находилась в Лузитании (Itin. Ant., 418, 3), которая, как известно, поддерживала Сертория, а потому брать ее мог только Метелл. В случае же с Конистургой упоминаются легионы, которых у Сертория тогда еще, по всей видимости, не было, что также свидетельствует в пользу идентификации неизвестного полководца с сулланским проконсулом Hispania Ulterior46. Кроме того, населенные пункты, в название которых входит имя Метелла, а также то, что через них еще в древности пролегала дорога, дали основания Шультену для вывода о действиях армии последнего по линии Метеллин — Кастра Цецилиа — Вик Цецилий, что свидетельствует о его глубоком проникновении на территорию Лузитании. Найденный же в районе Укубы, т. е. в самом центре Бетики, клад свидетельствует, по мнению немецкого ученого, о том, что ее жители опасались вторжения Сертория, который, впрочем, так далеко в провинцию не проник47.
Иную интерпретацию предложил И. Г. Гурин. Он считает, что Саллюстиева Дипона не может быть идентифицирована с одноименным пунктом в «Итинерарии Антонина», представлявшим собой лишь станцию на дороге между Эмеритой и Эборой, тогда как Саллюстий говорит о Дипоне как о «сильном городе (urbs valida)». Таковой могла быть скорее карпетанская Дипона (Liv., XXXIX, 30, 2), упомянутая вместе с Толетом, несомненно, крупным центром Карпетании. Поскольку никаких других пунктов при
этом не называется, можно думать, что речь идет о городах сопоставимого масштаба. К тому же, учитывая разницу в развитии Лузитании и Карпетании, логичнее отнести характеристику urbs valida к карпетанской, а не лузитанской Дипоне.
Что же касается Метеллина и Вика Цецилия, то они могли быть построены и другими Метеллами, коих немало сражалось на Пиренейском п-ве48. К тому же известно, что после гибели Сертория в 73 г. Метелл вернулся из Ближней Испании, где тогда находился, в «другую Иберию» (App. ВС, I, 115), т. е., очевидно, в Дальнюю Испанию. В Италию он возвратился лишь в 71 г. Причиной столь длительной его задержки стала, по всей вероятности, борьба с лузитанами, над которыми, собственно, Метелл и праздновал триумф. Добиться полной победы над ними ему не удалось, поскольку окончательно они были покорены значительно позднее, а потому логично предположить, что Метеллин, Кастра Цецилиа и Вик Цецилий были построены не в 79-77, а в 73-71 гг.
В целом И. Г. Гурин принимает мнение А. Шультена о том, что клад близ Укубы объясняется страхом населения перед Серторием, но вносит одну важную поправку. Если Серторий, как считает А. Шультен, находился в Лузитании и вел там бои с армией Метелла во главе всего нескольких тысяч человек, то вряд ли он мог создать угрозу городу, расположенному в центре провинции. Но такая угроза вполне могла возникнуть, если бои шли не в глубине Лузитании, а в самой Бетике.
Таким образом, по мнению Гурина, армия Метелла в 79-77 гг. находилась на северо-восточной границе Дальней Испании (Дипона), в южной Лузитании (Лангобрига, Конистурга) и в Бетике (Кордуба, Укуба). Именно там, а не в глубине Испании, в основном и шли бои49. При этом большая часть Бетики до 76 г. оставалась в руках повстанцев50 , что объясняется поддержкой ее населения. Аргументы в пользу последнего утверждения таковы. Еще во время второй высадки Сертория в Испании (Plut. Sert., 8) жители Бетики не донесли на него наместнику и не напали на него сами, как то сделали мавретанцы. Только за счет обитателей южной Испании Серторий мог пополнить свою армию перед битвой с Фуфидием и одержать в ней победу. Наконец, без поддержки населения Бетики он не мог бы вести на ее территории партизанскую войну51.
Подобная интерпретация, однако, представляется нам ошибочной. Обратимся к тексту Плутарха. Он пишет, что Метеллу приходилось «вести войну с человеком отважным, избегавшим открытого сражения и к тому же чрезвычайно быстро передвигавшимся благодаря подвижному легковооруженному испанскому войску. Тактика, к которой привык сам Метелл, [...] оказалась непригодной для горных переходов и для столкновений с быстрыми, как ветер, воинами, когда без конца приходилось преследовать
и убегать. [...] Серторий лишал римлян воды и препятствовал подвозу продовольствия; когда они продвигались вперед, он ускользал с их дороги, но стоило им стать лагерем, как он начинал их тревожить; если они осаждали какой-нибудь город, появлялся Серторий и в свою очередь держал их в осаде, создавая нехватку в самом необходимом» (Plut. Sert., 12,5; 13,3).
Перед нами — описание традиционной для лузитанских племен «герильи». Судя по тексту, речь идет не о густонаселенной и богатой местности, какой была Бетика, а о краях безлюдных и диких, очень похожих на тогдашнюю Лузитанию. Кроме того, для удачного проведения «малой войны» требуется отличное знание местности, а лузитанские воины Сертория, несомненно, лучше знали родные края, чем территорию Бетики. К тому же партизанская тактика имела шансы на успех лишь при поддержке местных жителей, на которую Серторий мог рассчитывать в Лузитании, но никак не в Бетике. Население последней страдало от набегов лузитан и вряд ли могло симпатизировать Серторию — их предводителю. Полностью же избавиться от лузитан для обеспечения поддержки жителей Бетики Серторий вряд ли мог. Да и вообще непонятно, чем он мог прельстить провинциалов. Конечно, они страдали от произвола наместников, но вряд ли настолько, чтобы ради них идти на лишения и смерть, сопутствующие войне. Их вступление в армию Сертория еще до битвы при Бетисе и того менее вероятно — приток добровольцев если и был, то скорее после сражения, в котором мятежный проконсул доказал свою военную состоятельность. Но если кто-то из провинциалов и пополнил ряды инсургентов (что вполне возможно), то это еще не говорит о поддержке боль-
шинства их земляков — речь могла идти всего о нескольких тысячах волонтеров. Поведение же жителей Бетики во время второй высадки Сертория в Иберии говорит лишь об их нейтралитете, не более.
Не вызывает сомнения тот факт, что Метелл вторгся на территорию Бетики, значительную часть которой, как говорилось выше, контролировал Серторий. Сохранил ли последний власть над ней, как считает И. Г. Гурин? Думается, что большинство ее районов, занятых им в 80 г. (если вообще не все), он потерял. Плутарх прямо указывает, что мятежный полководец избегал в этот период сражений с Метеллом (Plat. Sert., 12, 5), эффективно же вести партизанскую войну в Бетике, как мы постарались показать выше, он не мог. Местное население, судя по всему, сулланским войскам сопротивления также не оказывало. Более того, впоследствии жители Кордубы даже воздавали Метеллу триумфаторские почести после его побед (см. ниже). Вряд ли в этом можно усмотреть только лицемерие провинциалов, желавших подольститься к проконсулу, поскольку его приезд вызвал всеобщее и неподдельное воодушевление (Sall. Hist., II, 70, 1). К тому же, когда Метелл после долгих и тяжелых боев перешел в контрнаступление и уничтожил армию Гиртулея под Италикой в 75 г., то он сумел это сделать, несомненно, лишь усилив свою армию. А если учесть, что подкреплений из Рима он не получал, то увеличить ее он мог только за счет местных жителей52. Все это говорит о поддержке последними Метелла и, соответственно, их неблагоприятном отношении к Серторию, который не мог вызывать их симпатий, явля-
ясь в глазах населения Бетики предводителем грабивших провинцию лузитан.
Таким образом, можно считать, что мятежный полководец без особого сопротивления оставил Бетику — всю или почти всю. Поэтому вряд ли справедливо утверждение, что во время кампании 79 г. Метелл лишь «бесполезно растратил свое войско»53 — о его потерях, кстати сказать, ничего конкретного неизвестно. Другое дело, что ему не удалось разгромить при этом основные силы повстанцев. В «малой войне» он имел мало шансов на успех, поскольку лузитаны были враждебны римлянам. По-видимому, именно тогда произошел знаменитый эпизод с могучим и хилым конями: варвары требовали от Сертория напасть на врага, а он считал момент для атаки неподходящим, но вынужден был смириться с их своеволием — очевидно, иного выхода не было. Когда испанцы атаковали врага, они потерпели поражение и спаслись от полного разгрома только благодаря помощи Сертория. Вскоре после боя он велел вывести перед варварами двух коней — большого, сильного, и тощего, слабого. Первого вел хилый, тщедушный человек, второго — высокий и сильный. Здоровяку приказали выдернуть хвост тощему коню разом, а слабому человеку выщипать хвост его лошади по волоску. Естественно, первый ничего не смог сделать, а второй легко справился со своей задачей. После этого Серторий выступил с речью, где объяснил смысл своего нехитрого трюка: римлян трудно разбить в большом сражении, но можно одолеть по частям (Plut. Sert., 16; Front., I, 10, 1-2; IV, 7, 6; Val. Max., VII, 3, 6). И. Г. Гурин видит в этом эпизоде
стремление туземцев к независимости от Сертория, коль скоро они вступили в бой вопреки его воле54. Однако источники единодушно говорят об элементарной недисциплинированности лузитан. Любопытно резюме Плутарха: «Всякий раз придумывая такие убедительные примеры, Серторий учил варваров выжидать благоприятных обстоятельств» (Sert., 16,5). Иначе говоря, римлянин так и не сумел добиться от лузитан должного повиновения, если ему приходилось сдерживать их не приказом, а разъяснениями55.
Ученые посвятили немало сил, чтобы выяснить, как конкретно протекали боевые операции в Лузитании, пытались определить направление и последовательность походов повстанцев и войск сената, ссылаясь на данные нарративных источников, археологии, топографии, топонимики. Подобных гипотез великое множество, их пересказ и анализ заняли бы слишком много времени, но не привели бы к прояснению картины, поскольку все они основаны на массе допущений.
Единственная операция Сертория в Лузитании, о которой сохранились подробные сведения, — оборона им от войск Метелла Лангобриги (или, как считал А. Шультен,
Лакобриги56). Локализация этого города спорна. Даже если бы удалось установить местонахождение города, все равно связанные с ним события не удалось бы вписать в картину кампаний 79-77 гг. в Лузитании, ибо сама эта картина крайне туманна. Для нас оборона Лангобриги интересна как образец партизанской войны.
Плутарх рассказывает, что Метелл осадил Лангобригу, которая, по его данным, не выдержала бы более двух дней осады из-за нехватки воды. Взяв провианта на пять дней, он осадил город. Серторий немедленно пришел ее защитникам на помощь. Он щедро заплатил тем, кто доставит осажденным мехи с водой и выведет из Лангобриги наименее боеспособную часть населения. Осада явно затянулась, у Метелла стало кончаться продовольствие, и он отправил за ним своего легата Аквина с 6-тысячным отрядом. Однако этот отряд попал в засаду, подвергся ударам в лоб и тыл и потерпел полное поражение. Сам Аквин спасся, но потерял коня и оружие. Метеллу пришлось снять осаду Лангобриги (Plut. Sert., 13, 4-6).
В итоге проконсулу Дальней Испании так и не удалось разгромить Сертория, хотя он и выбил его из Бетики или большей ее части. Армия Метелла была серьезно ослаблена, о чем говорит ее бездействие перед лицом успешного наступления повстанцев, развернувшегося в Ближней Испании57.
Что же происходило к северо-востоку от Лузитании? Саллюстий, как уже говорилось выше, сообщает, что некий полководец «вызвал (arcessivit) из Ближней Испа-
нии проконсула Домиция со всеми войсками, которые тот подготовил» (Hist., I, 111). Очевидно, что речь идет о Метелле, поскольку вряд ли на Пиренейском п-ве были какие-либо иные военачальники, которые могли осуществить подобный вызов58. По всей видимости, последний собирался взять Сертория в клещи силами двух армий59, как в 139 г. Сервилий Цепион и Попилий Ленат действовали в отношении Вириата60. Вероятно, именно тогда, понимая всю опасность такой перспективы, Серторий направил навстречу наместнику Дальней Испании Домицию Кальвину своего квестора Луция Гиртулея, который разгромил Домиция, причем последний погиб в бою (Liv., ер. 90; Plut. Sert., 12, 3; Flor., III, 22, 7; Eutr., VI, 1, 2; Oros., V, 23, 3).
С этими же событиями иногда связывается осада Гиртулеем Консабуры (Front., IV, 5,19)61, но данный эпизод мог иметь место в любой момент между 79 и 75 гг., более точных выводов не позволяет сделать состояние источников62.
Плутарх пишет о том, что Серторий заманил в засаду и разгромил войско Метеллова легата Тория Бальба, который погиб в бою (Sert., 12, 4). Флор сообщает о поражении Тория следующим образом: «На одной стороне сражались Домиций и Торий, на другой — братья Гиртулеи. После гибели одних у Сеговии, других у реки Аны...» (III, 22, 7. — Пер. А. И. Немировского). Отсюда иногда делает-
ся вывод о связи между собой поражений Домиция и Тория. А. Шультен, например, считал, что легат Метелла двинулся навстречу наместнику Ближней Испании, но был разбит подоспевшим Серторием63. К. Нойман же полагал, что оба сенатских полководца соединились, но их наголову разбил квестор Сертория Гиртулей64. Однако данные Флора слишком неопределенны, чтобы на их основании делать подобные реконструкции65. Но даже если Флор в данном случае точен, то на основании его сведений возможен лишь один вывод: Торий был разбит Гиртулеем на р. Ана, но где именно — неизвестно, Ана весьма длинна. Вполне возможно, что он погиб в Лузитании66.
Разгром Домиция еще не означал захвата повстанцами всей Ближней Испании. В 78 г. пропретором этой провинции был назначен Кв. Калидий (Ps.-Asc, 219 St.)67, человек из окружения Метелла68. Никаких сведений о его борьбе с серторианцами нет; по возвращении в Рим он был осужден за вымогательство (loc. cit.; Cic. Verr., I, 38; II, III, 63). Возможно, одной из причин осуждения была и его бездеятельность перед лицом наступающих инсургентов. Шультен полагает, что вымогательства Калидия облегчили повстанцам овладение провинцией69.
В 78 г. в Ближнюю Испанию прибыл с 3 легионами и 1500 всадниками проконсул Нарбоннской Галлии Луций Манлий. Однако Гиртулей уже успел набрать более многочисленную армию, ибо состоявшаяся между ним и Манлием битва под Илердой (совр. Лерида) была, по словам Орозия, «неравной» для проконсула. Наместник Нарбоннской Галлии потерпел поражение и бежал с кучкой воинов в Илерду (Oros., V, 23, 4), а оттуда, по всей видимости, в свою провинцию. Возможно, именно во время этого отступления аквитанские галлы отобрали у него обоз, о чем сообщает Цезарь (BG, III, 20, 1).
Дальнейшие события крайне слабо освещены источниками. Судя по Плутарху, Серторий лично прибыл в Ближнюю Испанию (Sert., 16,1). Остался ли Гиртулей в той же провинции, взаимодействуя с главнокомандующим, или уже тогда отправился командовать войсками на юге70, неизвестно. Плутарх пишет, что «все племена, обитавшие по сю (т. е. северную) сторону реки Ибер, объединились и приняли сторону Сертория» (loc. cit.). Здесь, однако, Плутарх несколько преувеличивает. Достаточно вспомнить племена беронов и автриконов, которые были враждебны Серторию на рубеже 77-76 или 76-75 гг. (см. ниже). То же можно сказать о бурсаонах и каскантинах, живших к югу от Ибера (Liv., XCI). Не приняли его сторону и многие города Ближней Испании — Тарракон, Новый Карфаген, Гракхурис, отчасти Эмпорион. Поэтому ошибаются те ученые, которые считают, будто Серторий «повсюду встречал широкую поддержку населения»71.
Тем не менее значительная или даже большая часть Hispania Citerior оказалась в руках повстанцев. Очевидно, именно здесь он набрал дружину девотов, о чем сообщает Плутарх (Sert., 14, 4-5), поскольку это кельтиберский обычай (Sall. Hist., I, 125). Плутарх пишет о «мириадах», т. е. десятках тысяч девотов Сертория (Sert., 14,4), но это, возможно, не реальная цифра, а своего рода pluralis poeticus. Тем не менее сомневаться в многочисленности его дружины не приходится. Это усиливало не только его военные, но и политические возможности.
Между тем в 78 г. в Италии вспыхнуло восстание Лепида, прикрывавшего свои властолюбивые устремления лозунгом отмены сулланских порядков. Однако войска сенатских полководцев Квинта Лутация Катула и Гнея Помпея разгромили инсургентов. Лепид бежал на Сардинию, где умер от чахотки. Остатки его армии во главе с Марком Перперной Вейентоном переправились в Лигурию (Oros., V, 24,16). Φ. О. Спанн не без оснований предполагает, что оттуда последний угрожал Италии, но был оттеснен в Испанию подоспевшей армией Помпея, а не переправился туда с Сардинии, как считал Эксуперантий (§ б)72. Перперна намеревался самостоятельно воевать против Метелла, но когда его солдаты узнали о приближении Помпея, они потребовали, чтобы их вели на соединение
с Серторием. Перперне пришлось подчиниться (Plut Sert., 15)73.
О соединении остатков армии Лепида с войсками Сертория в источниках сообщается по-разному. Согласно Плутарху, это произошло лишь тогда, когда воины Перпер-ны узнали о движении Помпея через Пиренеи (loc. cit.). У Аппиана последовательность событий прямо противоположная: сначала Перперна присоединился к Серторию и только после этого сенат, опасаясь похода обоих мятежных полководцев на Рим, отправил в Испанию Помпея (App. ВС, I, 108).
Думается, ближе к истине Плутарх. Как известно, после подавления tumultus Lepidi Помпей добивался от сената своей отправки в Испанию, не распуская армию (Plut. Pomp., 17, 3). Вряд ли Перперна успел побывать на Сардинии, в Лигурии и высадиться в Испании, после чего сенат будто бы только и принял решение, а Помпей все это время держал войском «под ружьем». По всей видимости, перед нами результат характерного для Аппиана сокращения событий74.
Нет полной уверенности, что воины Перперны потребовали идти на соединение с Серторием действительно тогда, когда Помпей пересекал Пиренеи, — возможно, речь шла только о слухе, которому они поверили. Неясно также, вел ли Перперна боевые действия против Метелла, как собирался (Plut. Sert., 15, 1). Если он это делал, то стано-
вится более понятно, почему проконсул Дальней Испании не мог помешать наступлению Сертория на северо-востоке.
Прибытие Перперны, несомненно, серьезно усилило Сертория. С ним пришло 53 когорты (Plut. Sert., 15, 2). Правда, П. Тревес75 и Р. Гриспо76 усомнились в достоверности этой цифры, но их сомнения основываются на принципе «не может быть, потому что не может быть никогда». Л. Парети и П. А. Брант, умножив это количество на число воинов в когорте (500), сочли, что речь идет о 26-26,5 тыс. чел.77 Шультен же взял за основу цифру в 20 тыс. пехотинцев и 1500 всадников — эти силы находились под командованием Перперны в конце 77 или 76 г. (Liv., XCI), в когорты же, по его мнению, входило по 400 чел.78 В любом случае, численность этой армии превышала 20 тыс. чел., причем явно большая ее часть состояла из римлян и италийцев. Правда, еще В. Друман предположил, что многих своих воинов Перперна набрал в Испании — имей он 53 когорты на Сардинии, неужели он не одолел бы наместника острова Л. Валерия Триария?79 Его точку зрения приняли и другие историки80; Дж. Лич предположил, что Перперна
пополнил свою армию в Лигурии81. Против этой точки зрения выступил Ф. О. Спанн. По его мнению, наместнику Сардинии достаточно было применить оборонительную тактику наподобие той, что использовал Фабий Кунктатор, и численный перевес Перперны потерял бы значение82. Но гораздо более важен другой момент: оставаться на Сардинии не имело смысла, ибо она представляет собой стратегический «мешок», где к тому же трудно снабжать армию. Кроме того, преемник Лепида не прославился никакими победами, а это было одно из важнейших условий, обеспечивавших приток добровольцев. Так что число примкнувших к Перперне за пределами Италии вряд ли было велико.
Возможно, именно после прибытия Перперны произошел любопытнейший эпизод, о котором рассказывает Плутарх. «Как раз в тот момент, когда его (Сертория. — А. К.) друзья предложили ему верховное командование, он узнал о кончине матери и от горя едва не лишился жизни. Семь дней лежал он, не отдавая приказов и не допуская к себе друзей, и огромного труда стоило товарищам-полководцам (συστράτηγοι) и знатным лицам (ομότιμοι), окружавшим палатку, принудить Сертория выйти к воинам и принять участие в делах, которые как раз развертывались благополучно» (Plut. Sert., 22, 6).
Обычно этот эпизод относят ко времени приглашения мятежного полководца лузитанами83. И. Г. Гурин высказал иное мнение. Он полагает, что Серторий попросту шанта-
жировал соратников-римлян, намереваясь воздействовать отказом от командования прежде всего на рядовых воинов. Сделано это было для того, чтобы не делить власть с ομότιμοι (не только сенаторы, но и «равнопочтенные»!). Таковые в серторианском лагере появились лишь с прибытием Перперны. Тогда, видимо, и произошел описанный эпизод84.
Если изложенные соображения верны (а они представляются резонными), то Серторию пришлось выдержать в этот момент острую схватку за власть, из которой он вышел победителем. Но зерна раздора, посеянные появлением лепиданцев, еще дадут свои горькие всходы.
Короленков А. В.
Квинт Серторий: Политическая биография. — СПб.: Алетейя, 2003. — 310 с. — (Серия «Античная библиотека. Исследования»). ISBN 5-89329-589-7
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2003
© А. В. Короленков, 2003