Положение Суллы становилось все более шатким. Ситуация на Востоке, где Митридат развивал наступление на владения Рима, настоятельно требовала его присутствия. Но прежде было необходимо гарантировать стабильность в Италии после отбытия Суллы. Желая предоставить своему коллеге и родственнику Помпею Руфу военную силу для поддержания порядка и обеспечить его личную безопасность, он провел решение о передаче ему командования армией проконсула Помпея Страбона, стоявшей в Пицене. Но когда Руф прибыл туда, он был убит воинами Страбона при явном попустительстве, если не по наущению полководца. Последний ограничился словесным порицанием убийц. Ни сенат, ни Сулла никак не прореагировали на происшедшее (если не считать того, что Сулла обзавелся телохранителями), ибо это могло привести к нежелательным осложнениям. В результате Страбон сохранил командование, а Сулла не смог обеспечить свой тыл за счет его армии и к тому же лишился в лице Помпея Руфа надежного соратника (App. ВС, I, 63-64; Liv., ер. 77; Val. Мах., IX, 7,2; Vell. Pat., II, 20, 1).
Неспокойно было и в Риме. Один из избранных на 87 г. консулов, Луций Корнелий Цинна, принадлежал к врагам Суллы. Правда, тот будто бы взял с него торжественную
клятву не выступать против его законов. Но это не помешало Цинне выдвинуть через плебейского трибуна М. Вергиния (Вергилия) обвинение против Суллы. Последний пожелал долго здравствовать обвинителю и судьям и отбыл со своей армией в Грецию (Plut. Sulla, 10, 3-4). Оставаться в Италии в условиях политической изоляции для него не имело смысла. К тому же ситуация на Востоке требовала срочных мер, а заодно давала ему возможность укрепить свою репутацию за счет побед над Митридатом61.
Отбытие из Италии армии Суллы — главной опоры установленного им порядка — сразу же накалило обстановку. Сторонники Мария и Сульпиция, которых в Риме было немало, начали кампанию за возвращение изгнанников. Италийцы, обретшие гражданство в ходе Союзнической войны, стали добиваться восстановления закона Сульпиция, который распределял их по всем 35 трибам. Они возлагали свои надежды на Цинну и будто бы даже дали ему взятку в 300 талантов (App. ВС, I, 64). Неизвестно, насколько достоверны эти слухи62, но коль скоро италийцам пришлось склонять консула на свою сторону, ясно, что у него поначалу не было твердого намерения отстаивать их права. В противном случае Цинна вряд ли добился бы избрания63. Но теперь он мог изменить свою позицию и опереться в борьбе за власть на новых граждан.
61 См.: Keaveney Α. Sulla: The Last Republican. L.; Canberra 1982. P. 61,75-76.
62 Bulst Ch. M. «Cinnanum Tempus»: Α Reassessment of the «Dominatio Cinnae» // Historia. Bd 13. 1964. P. 309-310.
63 Bennett H. Cinna and his Times. Α Critical and Interpretative Study of Roman History during the Period 87-84 В С Diss Chicago, 1923. P. 6.
Судя по Плутарху, именно в это время и произошло сближение Цинны и Сертория (Plut. Sert., 4,4). Неизвестно, кто стал его инициатором, но очевидно, что оба могли быть полезны друг для друга. Последний, примкнув к Цинне, «присоединился к врагу своего врага и человеку, дававшему ему надежды на будущее». В свою очередь, сам «Серторий был опытным воином, а Цинна имел все основания ожидать яростного сопротивления своим проиталийским планам. Весьма возможно, что Цинна... пригласил Сертория, эффектного, хотя и не до конца отшлифовавшего свое искусство оратора, чтобы он обратился к народу и поддержал его проект». Не исключено, что эти выступления и слышал Цицерон, позднее довольно иронически оценивавший ораторскую манеру нурсийца 64.
В конце концов Цинна внес предложение распределить италийцев по всем 35 трибам и вернуть из изгнания Мария и его сторонников. Несколько плебейских трибунов наложили вето на этот проект. Новые граждане, во множестве прибывшие в Рим по столь важному случаю, угрожая оружием, потребовали снятия вето. На форуме начались столкновения между приверженцами и противниками Цинны, которые переросли в кровавое побоище. Видя, что он терпит фиаско, консул стал призывать к оружию рабов65, но безуспешно. В итоге ему пришлось бежать из Города с группой сторонников, в числе которых оказался и Серторий. Сенат отрешил Цинну от должности за то, что он покинул Город в момент опасности и обещал свободу
64 Spann Ph. О. Quintus Sertorius... Р. 29-30.
65 Возможно, это обращение приписано Цинне его врагами (Bulst Ch. Μ. «Cinnanum Tempus». Р. 311. N. 21).
рабам. На его место был назначен фламин Юпитера Луций Корнелий Мерула, подобной чести отнюдь не добивавшийся (App. ВС, I, 64-65; Plut. Sert., 4,5; Mar., 41,1; Liv., ер. 79; Vell. Pat., II, 20, 2-3).
Действия сената представляли собой явное нарушение закона, т. к. он не имел права низлагать консула (App. ВС, I, 65)66. Нелегитимным выглядело и назначение Мерулы67. В результате Цинна, сам недавно терроризировавший комиции, оказался в роли защитника законности68. Он немедленно отправился в соседние с Римом города, а затем в Кампанию, призывая оказать ему содействие как италийцев, так и римлян. Цинне была оказана весомая поддержка. Важнейшим его успехом стало то, что ему удалось склонить на свою сторону армию Аппия Клавдия Пульхра, стоявшую под Нолой. Сенат же и консулы, прежде всего Гней Октавий, не проявили должной энергии и тем позволили Цинне сформировать значительные силы. Вызванная ими армия Помпея Страбона не проявляла особой активности, поскольку ее командующий прежде хотел получить гарантии своего избрания в консулы на 86 г. (App. ВС I 65-66' Liv., ер. 79)69.
Очевидно, Серторий сыграл в этих событиях значительную роль, поскольку вошел в число четырех командующих антисенатскими армиями наряду с самим Цинной, а так-
66 Münzer F. Cornelius (106) // RE. Bd. IV. 1901. Sp. 1284.
67 Bulst Ch. M. «Cinnanum Tempus». P. 312.
68Gabba E. Mario e Silla / / ANRW. Bd. I, 1 B'NY 1972
p. 796.
69 Моммзен Т. История Рима. Т. II. С. 225; Schur W Das Zeitalter... S. 137. Anm. 4.
же Марием и Карбоном (App. ВС, I, 69; Liv., ер. 79; Flor., III, 21, 13). Более того, весьма возможно, что он являлся главным военным экспертом Цинны, коль скоро опасался конкуренции со стороны Мария и, стало быть, считал себя сопоставимой с ним по положению величиной. На этом эпизоде следует остановиться подробнее.
Пока происходили описанные события, в Этрурии высадился Марий. Здесь он набрал войско численностью до 6 тыс. чел. и прибыл к Риму (App. ВС, I, 67). Цинна с одобрения своих соратников пригласил его присоединиться к нему. И «только Сертории выступил против этого, то ли полагая, что присутствие столь опытного полководца, как Марий, неблагоприятно скажется на отношении Цинны к самому Серторию, то ли боясь тяжелого характера Мария и опасаясь, что тот, не зная меры в своем гневе, вызовет ужасные беспорядки и в час победы преступит пределы права и законности. Серторий говорил, что уже почти все сделано, что они и так уже добились победы, но если они примут Мария, их успех послужит его славе и могуществу, а он человек недоверчивый и неспособный делить власть с другими». Цинна будто бы согласился с доводами Сертория, но добавил, что не может взять назад свои слова. Нурсиец, посетовав на оплошность консула, признал, однако, что Мария придется принять, «ибо верность обязательствам не подлежит обсуждению» (Plut. Sert., 5, 1-3).
Весь этот пассаж чрезвычайно примечателен. Серторий выступает как единственный разумный человек в окружении Цинны, предвидя, чем грозит появление Мария. Причем его беспокоит не только необходимость делиться с ним властью, но и жестокости, которые может сотворить после победы старый полководец. Пусть это лишь предпо-
ложение Плутарха, но оно органично вписывается в концепцию биографии и эффективно «работает» на образ милосердного и благородного человека; недаром его обаянию поддались апологеты Сертория70. В конце диалога он величественно заявляет, что верность обязательствам не подлежит обсуждению — даже в ущерб собственным интересам, как бы подсказывает Плутарх.
Но, блестящий с литературной точки зрения, этот пассаж вызывает недоумение с позиций здравого смысла. Серторий не мог не знать, что Марий уже приглашен, а потому дискуссия на сей счет изначально лишена смысла. Очевидно также, что Марий, вообще говоря, не нуждался в приглашении71, авторитет же его был необходим Цинне (Vell. Pat., II, 20,5). Странно звучит и заявление о том, будто «уже почти все сделано»: сил для штурма Рима у противников сената явно не хватало, а мероприятия по его блокаде — захват Остии, Ариции, Ланувия, Антия — начались как раз по прибытии Мария (Plut. Mar., 42, 1 )72.
Неудивительно, что К. Ланцани весьма скептически прокомментировала данный эпизод: «Едва ли необходимо указывать на неправдоподобие и нелогичность этого рассказа»73. В его достоверности усомнился и Б. Р. Кац74. Од-
70Моммзен Т. История Рима. Т. II. С. 224-225; Schulten А. Sertorius. S. 36.
71 Ihne W. Römische Geschichte. Bd. V. S. 353. Anm. 1; Bulst Ch. M. «Cinnanum Tempus». P. 309.
72 Katz B. R. The Siege oi Rome in 87 B.C./ / CPh. V. 71.1976. P. 335. N. 28.
73 Цит. по: Van Ooteghem J. Gaius Marius. Bruxelles, 1964. P. 305. N2.
74 Katz B. R. The Siege of Rome... P. 335-336.
нако сама по себе такая констатация мало что дает. Между тем рассказ Плутарха, на наш взгляд, поддается интерпретации. Конечно, мы уже не узнаем, о чем беседовали наедине Цинна и Серторий. Важно другое. Огласка содержания такого диалога была выгодна прежде всего самому Серторию — деяния Мария вызвали возмущение большинства влиятельных римлян, и вполне понятно желание нурсийца отмежеваться от них. Поэтому позднее он мог распускать слухи о том, будто уговаривал Цинну не принимать в войско Мария. Делал ли он это в действительности — вопрос в данном случае второстепенный.
Вернемся к осаде Рима. Как уже говорилось, к Риму подошла армия Помпея Страбона — одного из лучших полководцев Республики, чьи воины получили закалку в жестоких боях Союзнической войны. Командовать противостоящими ей силами был назначен Серторий (Gran. Lic, 18F; Oros, V, 19, 11)75, что лишний раз говорит о том, насколько высоко ценил его Цинна как военачальника. По мнению Ливия, Помпей Страбон мог разгромить мятежного консула, если бы нанес удар сразу (Liv., ер. 79) — войско последнего было, «видимо, более многочисленно, но не равносильно ветеранам суровых кампаний»76. Однако Помпей не спешил — он хотел получить гарантии своего избрания консулом на 86 г. (Vell. Pat., II, 21, 2). Судя по всему, он вступил в переговоры с Цинной, желая договориться с ним об этом77, но потерпел неудачу (Oros., V, 19, 10) — консульские должности на 86 г., очевидно, были уже заранее
75 Münzer F. Cornelius. Sp. 1284.
76 Bennett Η. Cinna... Р. 11.
77 Katz В. R. The Siege of Rome... P. 332.
поделены между Цинной и Марием. По-видимому, именно после этого произошли события, описанные Плутархом. По его рассказу, Цинна подкупил Луция Теренция — одного из контуберналов сына Страбона, будущего Помпея Магна, чтобы тот убил последнего. Сообщники Теренция собирались поджечь палатку самого полководца. Но Помпея-младшего вовремя предупредили, и покушение на него оказалось безрезультатным (у палатки же Страбона выставили усиленную охрану). «Тотчас вслед за тем в лагере поднялась суматоха, и воины, горя ненавистью к своему полководцу и подстрекая друг друга к мятежу, начали разбирать палатки и браться за оружие. Сам полководец, испугавшись шума, не выходил из палатки. Напротив, Помпей открыто появился среди воинов, с плачем умолял не покидать отца... Воины, устыдившись, возвращались, и таким образом все, кроме восьмисот человек, изменили свое намерение и примирились с полководцем» (Plut. Pomp., 3. — Пер. Г. А. Стратановского).
Перед нами первая крупная тайная операция Сертория, организованная, безусловно, по приказу Цинны. Вероятно, последний надеялся повторить то, что ему уже удалось в Кампании, когда он переманил на свою сторону армию Аппия Клавдия78; правда, здесь для этого требовалось уничтожить полководца. Несомненно, среди его воинов проводилась агитация — это следует из слов Плутарха о том, что солдаты Страбона подстрекали друг друга к мятежу. Думается, однако, что причиной суматохи в лагере стала не агитация, а слух о смерти полководца. Когда же стало известно, что он жив, воины успокоились.
78 Miltner F. Pompeius (45) / / RE. Hbd. 42. 1952. Sp. 2259.
Хотя операция закончилась неудачно, для Сертория она имела одно важное последствие — среди перешедших на сторону Цинны, как полагают, оказались Кв. Гиртулей и Л. Инстей, члены военного совета Страбона в 89 г. (CIL, I2, 709, 9); оба они впоследствии стали соратниками Сертория79. В числе таковых оказались (тогда же или позднее — неизвестно) и их братья — Л. Гиртулей и Г. Инстей; Л. Гиртулей стяжал славу лучшего полководца Сертория.
По-видимому, уже после этого произошли события, описанные Орозием: «Затем Гней Помпей, [...] долгое время пребывавший в нерешительности, ибо жаждал государственного переворота (т. е. второго консульства. — А. К.), отвергнутый Марием и Цинной, присоединился к другому консулу, Октавию, и вскоре вступил в сражение с Серторием. Несчастную битву прервала наступившая ночь; с обеих сторон погибло шестьсот воинов». Тогда же, по его рассказу, произошел знаменитейший эпизод гражданской войны: «На следующий день, когда лежавшие вперемешку тела отделяли друг от друга для погребения, воин Помпея узнал тело своего брата, которого сам убил: ведь в схватке узнаванию мешал шлем, здравому размышлению — неистовство. [...] Победитель оказался несчастнее побежденного, и когда он узнал тело брата и свое преступление (parricidium), то проклял гражданскую войну, пронзил свою грудь мечом и, обливаясь кровью и слезами, рухнул на труп брата» (Oros., V, 19, 10-13)80.
79 Cichorius К. Römische Studien. В.; Leipzig, 1922. S. 167-168. — К числу перешедших тогда на сторону Сертория относят и Г. Тарквиция Приска, но это вызывает сомнения (см. Приложение 1).
80 См. также: Liv., ер. 79; Val. Мах., V, 5, 4; Tac. Hist., III, 51,2.
Поле боя, надо полагать, осталось за Помпеем, коль скоро именно его воины на следующий день погребали как своих, так и вражеских солдат. О не слишком удачном исходе сражения для Сертория сообщает и Граний Лициниан: «Помпей не уклонялся от битвы с Серторием, но открыто сразился с ним. И напрасно взад и вперед отправлялись гонцы, поскольку Цинна считал, что побеждает» (18F). В обоих случаях Страбон действовал более успешно, чем противник, но решающей победы не добился. Нельзя исключить, что речь идет об одной и той же битве. По мнению Ф. Мильтнера, Помпей мог, но не захотел разгромить Сертория, чтобы сохранить шанс на соглашение с Цинной81. Данная гипотеза косвенно подтверждается тем, что нурсийцу еще до битвы было приказано часть конницы передать другому марианскому командиру, Милонию (Gran. Lic, 17F). Это, очевидно, ослабило его. С другой стороны, отсюда еще не следует, что силы Сертория не могли сравнительно эффективно противостоять армии Страбона, да и сам Серторий был отнюдь не бесталанным полководцем. К тому же в случае более решительной победы Страбон мог скорее принудить Цинну к соглашению, а если не удастся — повысить свой авторитет в Риме и добиться своего избрания в консулы на 86 г. Впрочем, скудость источников допускает различные толкования.
В прорыве позиций войск сената на Яникуле — крупнейшем сражении за время осады Рима Цинной и Марием — Серторий, по-видимому, не участвовал. Войска, посланные им, как уже упоминалось, на помощь Милонию, в ходе этого боя были рассеяны, а сам Милоний погиб (Gran. Lic, 19F).
81 Miltner F. Pompeius. Sp. 2260.
Больше об участии Сертория в осаде Рима ничего неизвестно. Он не добился побед, но и не потерпел таких поражений, как его коллеги в битве за Яникул. При изучении этих событий напрашивается вывод, что Сертории находился на второстепенном направлении. Главный удар наносился явно не здесь — недаром Цинна велел Серторию передать часть конницы Милонию, а затем не помог ему, когда тот в ходе боя со Страбоном просил о помощи. Победа от нурсийца, судя по всему, и не требовалась — достаточно было сдерживать Помпея, давая возможность действовать основным силам. Эту неблагодарную, но необходимую задачу Серторий выполнил.
Вскоре среди осажденных вспыхнула чума, в результате которой в войске консула Гнея Октавия умерло, если верить античным авторам, 6 тыс. чел., в войске Помпея Страбона — 11 тыс., в т. ч. и сам полководец (Oros., V, 19, 18; Gran. Lic, 21-22F; Obseq., 56a). Остатки его армии поступили под командование Октавия. Воины Помпея попросили взять их под свое начало куда более популярного полководца, героя Союзнической войны Квинта Цецилия Метелла Пия, но тот отказался, и они перешли на сторону Цинны. Сам же Метелл, будущий противник Сертория, удалился со своими отрядами ввиду бесперспективности дальнейшей борьбы, бросив Октавия на произвол судьбы (Plut. Mar., 42,3). Вокруг Рима все туже стягивалось кольцо блокады, народ страдал от голода. Рабы, которым Цинна в случае их перехода на его сторону обещал свободу, сбегались к нему из Города тысячами, вслед за ними устремились и многие свободные. Сенату пришлось пойти на переговоры с Цинной, признать его консулом, отрешив от должности Мерулу, и согласиться на ввод его войск в Рим. Торжествующие победители вступили в Город (App. ВС, I, 69-71).
Короленков А. В.
Квинт Серторий: Политическая биография. — СПб.: Алетейя, 2003. — 310 с. — (Серия «Античная библиотека. Исследования»). ISBN 5-89329-589-7
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2003
© А. В. Короленков, 2003