136
§ 2. Заговор Килона и законодательство Драконта При таких ненормальных отношениях между народом и эвпатридами и постоянных смутах, сменявших одна другую, Афины едва не подпали тирании честолюбивого аристократа Килона (между 636 и 624 годами) *. Жестокость, которую после неудачного исхода попытки Килона допустили эвпатриды, под предводительством архонта Мегакла из рода Алкмеонидов, по отношению к несчастным приверженцам Килона, и совершенное при этом оскорбление святыни (некоторые из килонов-
__________ * Прежде предполагали, что попытка Килона приходится после издания законов Драконта. Первый указал на неправильность этого предположения Бузольт (Griech. Gesch. I, стр. 505). Олимпийская победа Килона, которой он так гордился, приходится на Ол. 35 = 640 г. до Р. X. Совет дельфийского оракула воспользоваться «величайшим праздником Зевса» для своей попытки Килон понял в смысле олимпийского праздника. Этот праздник должен был быть одним из ближайших к победе Килона, так как в момент своей попытки он был человеком еще молодым, что явствует из тона рассказа Геродота о событии (V, 71: hn Kulwn twn Aqhnaiwn anhr olumpionikhV. OutoV epi turannidi ekomhse, prospoihsamenoV de etairhihn twn hlikiwtewn katalabein thn akropolin epeirhqh и т. д.). Фукидид (I, 126) говорит, что он получил помощь от тестя своего Феагена, тирана мегарского.

137
цев были перебиты при алтарях богов, к которым они прибегли, умоляя о защите) возбудили негодование народа, который, однако, остался верен существующему устройству и собрался отовсюду на помощь правительству. С одной стороны, едва не удавшаяся попытка тирании, с другой — жестокий произвол сделали необходимость писаных, известных всем законов теперь более очевидной, чем когда-либо, и аристократическое правительство не могло уже далее оставлять без удовлетворения общее и естественное желание иметь такие законы. Написание их поручено было фесмофету Драконту (вероятно, вместе с прочими членами коллегии) в архонтство Аристэхма (621 или 620 г. до Р. X.). О законодательстве Драконта нам известно очень мало *, без сомнения потому, что сами древние в те времена, от которых до нас
__________ * Сведения о законодательстве Драконта в 4-й главе Aqhnaiwn politeia , на основании которых следовало бы считать Драконта энергичным реформатором внутреннего строя афинского государства, находятся в противоречии с мнением о нем самого же Аристотеля в «Политике» (II, 9, (12), 9 р. 1274 a: DrakontoV de nomoi men eisi, politeia d uparcoush touV nomouV eqhken и р. 1274 b: idion d en toiV nomoiV ouden estin o ti kai mneiaV axion, plhn h calepothV dia to thV zhmiaV megeqoV) и во многих отношениях подозрительны. Наиболее авторитетные современные историки, как Бузолът (Gr. Gesch. II стр. 36 слл., 224 и слл.), Белох, Э. Мейер, либо вовсе отвергают их, либо рассматривают вне связи с эпохой, полагая, что Аристотель заимствовал их из какого-либо памфлета эпохи конца Пелопоннесской войны, написанного с целью доказать, что проекты олигархов этой эпохи (например, 411 года) действительно стремились восстановить «thn patrion politeian». Вот сущность сообщений Аристотеля (перевод А. М. Ловягина): «Гражданские права были отданы тем, кто мог представить вооружение. Они избирали девять архонтов и казначеев из лиц, имевших не менее десяти мин свободного от долгов имущества, на другие должности, менее важные, из числа тех, кто имел собственное вооружение. Что же касается стратигов и иппархов, они должны были представить незадолжалое имущество не менее, чем в сто мин, и иметь от жены законных сыновей старше десяти лет; за них, до отдачи отчета, должны ручаться пританы, стратиги и иппархи предыдущей смены, взяв четырех поручителей того же податного класса, к которому принадлежат стратиги и иппархи. В совете же заседать должны четыреста один человек, на кого падет жеребий из гражданской общины. В жеребьевке и на эту должность, и на другие принимают участие те, кто старше тридцати лет, и два раза один и тот же человек не должен занимать должности, пока все не пройдут ее; тогда опять сызнова производилась жеребьевка. Если же кто из советников в случае заседания совета либо народного собрания не явится на него, то, если имел он достояние в 5000 медимнов, он платил 3 драхмы, если был всадником — две, а зевгитом — одну. Совет же Ареопагитов был стражем законов и наблюдал за чиновниками, управляют ли они по законам. Всякий обиженный мог вносить жалобу в совет Ареопагитов, указав, против какого закона ему нанесена обида. Долги же, по-прежнему, влекли за собою кабалу, и земля была в руках немногих».

138
сохранились письменные памятники, знали из него только то, что было удержано в законах Солона, т. е. постановления об убийствах и увечьях. Законы Драконта не касались политического устройства государства и представляли собою, вероятно, только письменное изложение установлений существовавшего тогда обычного права, на что указывает и название их qesmoi, т. е. обычаи. Аристотель прямо говорит, что в них не было ничего принадлежащего собственно Драконту, что заслуживало бы внимания, кроме суровости, являющейся следствием величины наказаний. И по свидетельству других авторов *, они отличались чрезмерною строгостью и за все преступления карали смертью. Но на самом деле законы Драконта не были до такой степени жестоки и представляли собою даже известного рода прогресс, по крайней мере сравнительно с законами Залевка. Кроме смертной казни Драконтом были назначены и другие наказания, как например, штраф ценою в 20 быков (eikosaboion, Поллукс IX, 61), лишение прав (atimia, там же VIII, 42), изгнание и пр.** Вообще строгость древнейших законов нужно приписывать не личной суровости законодателей, а господствующим принципам эпохи, в которой они жили. Если эти законы казались позднейшим грекам чересчур уж суровыми, то это вполне объявляется постепенным смягчением нравов и большей гуманностью к преступникам, бывшею естественным следствием этого смягчения. Имя Драконта, несмотря на строгость его законов, в древности пользовалось высоким уважением и ставилось рядом с именами лучших законодателей. Особенно славились его уголовные законы. Из отрывков их, сохранив-
__________ * Плутарх (Сол. 17) говорит «Солон отменил все законы Драконта, кроме относящихся к убийствам, вследствие их суровости и величины наказаний: в них почти всем преступникам назначено было одно наказание — смерть, так что и обвиненные в праздности подвергались ей и попавшиеся в краже овощей или плодов были наказываемы наравне со святотатцами и убийцами. Поэтому Демад впоследствии говорил, что Драконт написал свои законы кровью, а не чернилами». У Авла Геллия (Атт. ночи. XI, 18) говорится, что законы Драконта вышли из употребления не по чьему-либо постановлению, а по общему молчаливому согласию афинян (как не выдерживавшие, по своей строгости, практического применения). ** За воровство, действительно, назначена была смертная казнь, но это совершенно понятно, так как в обществе, стоявшем еще на низкой ступени интеллектуального развития, право собственности не пользуется еще особенно высоким уважением, воровство составляет обыденное явление и потому часто преследуется в законодательствах весьма суровыми мерами как страшный бич для населения. Припомним, что в Англии еще в прошлом столетии за воровство также полагалась смертная казнь.

139

шихся в различных речах Демосфена (против Навсимаха, Мидия, Аристократа, Еверга и Мнесибула), и восстановляемой на основании этих отрывков надписи С. I. А. I, 61 (= Ditt. Syll. 45), заключавшей вновь переписанный в конце V в. текст постановлений Драконта об убийствах, видно, что он узаконил освященное религиозными требованиями и обычаями в Афинах право родовой мести, но при этом провел целый ряд мер, облегчавших участь убийцы: ограждение его от истязаний, возможность спастись добровольным изгнанием или уплатой штрафа и т. д. Эта мягкость отношений к преступникам объясняется тем, что при неразвитости общества в древние времена убийства совершались чаще и не считались таким тяжким преступлением, как ныне. Суд по делам об убийствах находился под верховным ведением архонта царя. Различалось три рода убийств: предумышленное, непредумышленное и дозволенное (см. гл. 23, § 5). Убийства первого рода подлежали суду Ареопага, для суда же по остальным родам убийств Драконт учредил коллегию эфетов (oi efetai; название объясняется различным образом) из 51 члена, которые были избираемы из лучших граждан не моложе 50 лет, испытанной нравственности (Поллукс VIII, 125). Решению эфетов подлежали дела об убийствах непредумышленных и дозволенных или не преследуемых законом, о смертных случаях, причиненных предметами неодушевленными, и пр. Им принадлежали 4 судебные палаты, из которых в каждой разбирались дела только известного содержания, так что эфеты заседали то в одной, то в другой, смотря по роду дела, подлежавшего суду. Царь председательствовал при всех разбирательствах подобных дел как ареопагитами, так и эфетами. Впоследствии, с развитием демократии, деятельность коллегии эфетов была в значительной степени ограничена: ее юридическое значение перешло к гелиастам, а за нею осталось только значение религиозное. Законы Драконта нисколько не изменили к лучшему угнетенное положение бедных классов народа, представляя собой только изложение обычного права, действовавшего уже раньше (хотя их издание все-таки было значительным шагом вперед в развитии гражданственности, так как произвол властей был ограничен определенным судебным уставом). Внутренняя борьба аристократических родов и партий также не прекращалась. Оставшиеся в живых килоновцы получили большое значение в государстве и жестоко враждовали с Алкмеонидами, на которых и в глазах суеверного народа тяготело пятно оскорбления святыни. Вероятно не без давления со стороны врагов Алкмеонидов, народ находился в сильном волнении, считая себя под проклятием богов. В различных бедствиях, посетивших в конце VII в. Афины (моровая язва, неурожай), народ видел кару

140

богов и был одержим каким-то суеверным ужасом; говорили о различных видениях и предзнаменованиях, которые были объясняемы в том смысле, что оскорбленные боги требуют умилостивления. К бедствиям естественным присоединились неудачи политические. В войне с Мегарами, предпринятой из-за Саламина, афиняне потерпели неудачу. Участие афинского отряда под предводительством Алкмеона в Священной войне, ведшейся в первое десятилетие VI века против Крисы дельфийско-фермопильской амфиктионией (см. разд. IV, гл. 27, § 1), быть может, представляло со стороны Алкмеонидов попытку к успокоению религиозной совести афинян и вместе к увеличению собственной популярности. Но это не подействовало. Наконец Алкмеониды, по совету Солона, решились добровольно подчиниться суду 300 лучших граждан, которые признали их виновными в оскорблении святыни и присудили к изгнанию, которое было распространено даже на умерших членов виновного рода (после Килоновского дела прошло уже целое поколение — лет 40): их кости были вырыты и вынесены за пределы Аттики. Предание говорит, что по совету оракула был приглашен с острова Крита жрец-прорицатель Эпименид, который примирительными жертвами и различными религиозными обрядами очистил город от тяготевшего над ним гнева оскорбленных богов (Плут. Сол. 11, 12 и начало 'Aq. pol .). Но этим не были улажены политические смуты и борьба между тремя враждебными партиями, на которые распадались жители Аттики; одна из них, состоявшая из бедных жителей гористой части страны (diakrioi или uperakrioi), требовала демократического образа правления, богатые жители равнины (pedieiV) стояли на стороне олигархии, а жители побережья (paralioi) со средним экономическим положением желали смешанной формы правления. Необходимо было коренное преобразование государственного и экономического строя Афин, чтобы положить конец неурядицам. Для этого в 594 г. был избран в архонты Солон, сын Ексекестида из рода Кодридов, с полномочием быть водворителем мира между знатью и народом и составить законодательство. О делениях народа в Аттике: С. Wachsmuth, De tribuum quattuor atticarum triplici partitione, Kiliae 1825; Schomann, De phratriis atticis в Opusc. acad. I, 170 сл. (напис. в 1825 г.); ср. его же Antiquitates juris publici Graecorum и Verfassungsgeschichte Athens; M. Koutorga, De antiquissimis tribubus atticis, Dorp. 1832; его же, Колена и сословия аттические, СПб. 1838; M. Н. Е. Meier. De gentilitate Attica, Halle 1834; Besse, Eupatridea, Konitz 1858; Л. Philippi, Beitrage zur Geschichte d. attischen Burgerrechts, Berl. 1870; G. Gilbert, Die altattische Komenverfassung, Berl. 1875; H. Sauppe, De phratriis atticis, Gщetting. I. 1887, II. 1890; Joh. Topffer, Attische Genealogie, Berl. 1889; Schoell, Die Kleisthenischen Phratrien в Ber. d. bayer. Akad. 1889, II (Munch. 1890); J. H. Lipsius, Die Phratrie der

141

Demotionidai в Leipz. Stud. XVI, p. 159-171 (Leipz. 1894); В. А. Шеффер, Афинское гражданство и народное собрание. Ч. 1-я: Основы государства и деления граждан в Аттике. М. 1891. Об образовании Афинского государства. Кроме указанных в предыдущих примечаниях сочинений Ваксмута, Филиппи, Гильберта: Е. Kuhn, Die Entstehung der Stadte der Alten, Leipz. 1878; Th. Klausel, De Thesei synoecismo, Dillenburg 1882; G. Hagemann, De Graecorum prytaneis capita tria, Bresl. 1881. Древнейшая история Афинского государства: К. Я. Люгебилъ, Историко-филологические исследования, СПб. 1868 (I: Афинский царь Кодр и отмена царской власти в Афинах. Нем. пер. в Jahrbucher f. kl. Philol., Supplbd. V 1871); Sw. Hammarstrand, Attikas Verfassung zur Zeit des Konigthums, deutsch von Schomann, Jahrb. f. kl. Phil. Supplbd. VI (1873); Philippi, Der Areopag und die Epheten, Berl. 1874; L. Lange, Die Epheten und der Areopag vor Solon, Abhandl. d. Sachs. Gesellsch. d. Wissensch. 1874; Schomann, Die Epheten und der Areopag, Jahrb. d. kl. Philol. 1875; С. Lecoutere, L'archontat Athenien d'apres la Politeia Aq. Paris 1894; J. Topffer, Die Liste der athenischen Konige. Hermes 1896; В. А. Шеффер, статья Archontes у Pauly — Wissowa. 'Aqhnaiwn politeia Аристотеля. Издания Kenyon'a. (3-е), Sandys'a, Kaibel'я, Blass'a (2-е) и др. Русские переводы Н. Я. Шубина в Ж. М. Н. Пр. 1891 (и отдельно) и А. М. Ловягина (с гр. текстом) СПб. 1895. Специальная литература подробно рассмотрена у В. П. Бузескула, "Афинская полития" Аристотеля, как источник для истории государственного строя Афин до конца V в. (Харьков, 1895) и в Jahresbericht ub. die Fortschritte der class. Alterthumswissenschaft (отчеты В. А. Шеффера) за 1893 и 1895 годы. См. также: В. Bursy, De Aristotelis PoliteiaV 'Aqhnaiwn partis alterius fonte et auctoritate. Юрьев 1897. Попытка Килона и Драконтовское законодательство: J. Н. Wright, The Date of Cylon, Boston 1892; А. Н. Щукарев, Kulwneion agoV и 'Aqhnaiwn Politeia, в сборнике StefanoV в честь Ф. Ф. Соколова (СПб. 1895); К. F. Hermann, De Dracone legumlatore Attico, Gott. 1849/50; Fr. Cauer, Ueber Drakons Gesetzgebung. Verhandl. d. 40 Philologenversamml. zu Gorlitz (1890); Blass, Die sogenannte Drakontische Verfassung. Jahrbucher f. Philol. 1895. Об Эпимениде: Car. Schullthess, De Epimenide Crete. Bonn 1877 (diss.); Diels, Ueber Epimenides von Kreta. Sitzungsber. Berl. Akad. 1891.