 |
| 228
|
§ 4. Погребальные обряды и культ мертвых
Погребение умершего считалось священнейшей обязанностью,
неисполнением которой люди совершали прегрешение не только
перед
|
|
|
| 229
|
умершим, но и перед богами, как вышнего, так и подземного
мира.
Непогребенный труп осквернял место, на котором он лежал;
душа
умершего в таком случае не могла проникнуть в царство мертвых,
и боги подземного мира гневались, не получая того, что им
принадлежало; душа умершего, не находя себе покоя, носилась
по
земле и мучила живых. Поэтому всякий, кто находил где-нибудь
непогребенный труп, обязан был похоронить его или, при невозможности
сделать это, по крайней мере, прикрыть тремя горстями
земли. В Аттике погребение мертвого тела, найденного на
земле
какого-нибудь дема, лежало на обязанности демарха. Оставление
без погребения павших на поле битвы ставилось в тяжкую вину
полководцам, как это мы видим в известном деле победителей
при
Аргинусах; побежденным врагам не смели отказывать в перемирии
для погребения убитых, или сами победители принимали на
себя
заботу о погребении павших врагов; просьба о перемирии для
погребения убитых была, как известно, равносильна признанию
себя
побежденными.
Учреждение погребального обряда в Аттике приписывали Кекропу:
родственники должны были опустить тело умершего в землю
и, засыпав его, посеять на могиле хлебные семена, чтобы
таким образом вверить покойника лону матери земли и затем
очистить ее посредством плодов (Циц. О зак. II, 25, 63).
В исторические времена погребальные обряды в Аттике, да
вероятно и в других государствах, были вообще следующие.
Прежде всего перед дверьми дома, где кто-нибудь умер, ставили
глиняный сосуд (ardanion) с принесенною
из другого дома водой для того, чтобы посетители могли очищать
себя при выходе (Поллукс VIII, 65). Умершему закрывали глаза
и рот, тело омывали и умащали благовониями; обыкновенно
это делали собственноручно ближайшие его родственницы. Обычай
класть в рот покойнику монету для уплаты Харону за перевоз
в подземное царство, по-видимому, возник не ранее VI и V
вв. до Р. X.; в древнейшие времена об этом обычае не упоминается.
Иногда умершему давали еще лепешку (melitoutta)
для укрощения адского пса Кербера. Омытое и умащенное тело
одевали в чистые, обыкновенно белые одежды, украшали цветочным
(иногда золотым) венком, закрывали лицо и выставляли (proqesiV)
на одре (klinh) в передней части
дома, ногами к выходу. По сторонам одра ставили глиняные
сосуды (lhkuqoi) с благовонными
жидкостями. Одр окружали родственники и друзья с плачем
и причитаниями. На другой день происходил вынос (ekfora)
и погребение. Тело выносили на том же ложе рано утром, до
восхода солнца (для того, чтобы не осквернить солнце видом
трупа), родственники или друзья, но чаще
|
|
|
| 230
|
вольноотпущенники или наемные носильщики (nekroforoi).
Останки заслуженных деятелей иногда относили к месту погребения
молодые сограждане, что считалось особою почестью (Плут.
Тимол. 39). В поздние времена в некоторых местах (например,
на о. Аморге и в Ольвии) существовал обычай увенчивать заслуженных
государственных деятелей при выносе их тела золотым венком
от имени государства по постановлению народного собрания,
при этом глашатай во всеуслышание объявлял об этой почести.
Перед одром умершего насильственною смертью ближайший родственник
в знак мести убийце нес копье, которое потом вонзал в могилу.
Печальный одр сопровождали в траурных одеждах (черных или
темных) и с остриженными в знак печали волосами родственники,
друзья и родственницы, по афинскому закону только ближайшие,
до двоюродных племянниц (mecri aneyiadwn).
Кроме того, часто нанимались особые плакальщики и плакальщицы
для причитаний и пения печальных песен (qrhnoi)
под аккомпанемент флейты. Однако в Афинах солоновский закон
запрещал как наем плакальщиц, так и всякие страстные выражения
печали, как, например, царапание щек, биение себя в грудь,
громкие восклицания и вопли и т. п. (Плут. Сол. 21). Вообще
законы, ограничивающие пышность погребения, встречаются
у древних греков очень часто *. Произнесение речей при погребении
отдельных лиц не было в обычае.
По окончании погребения провожавшие, сказав покойнику последнее
«прости», возвращались в дом его на поминальный обед (perideipnon),
в котором принимали участие и присутствовавшие при погребении
женщины. Здесь еще раз с любовью поминали усопшего и его
доблести; дурно отзываться об умерших считалось неблагочестивым,
как и у римлян. Затем следовало очищение дома, где лежал
покойник. В 3-й, 9-й и 30-й день по кончине совершались
на могиле возлияния и жертвоприношения (enagismata),
кроме того, в 9-й день ставились там разные вареные блюда,
как бы в пищу покойнику. Возлияния на могиле, называвшиеся
coai (а не spondai),
состояли из смеси меда с молоком или водой (melikraton),
из вина и масла. Жертвенных животных закалывали на могиле
и кровь их выливали в яму, а тушу разрезывали на куски,
которые сжигали целиком и пепел зарывали на месте. Закон
Солона запрещал принесение быков в жертву умершим, — значит,
до Солона это было в обычае, а вне Аттики этот обычай суще-
|
|
|
__________
* В виде примера укажем сохранившийся на камне Кеосский закон,
изданный Релем в I. Gr ant. 395.
|
|
| 231
|
ствовал и в более поздние времена. Обыкновенно, впрочем,
довольствовались овцами, а иногда вместо настоящих животных
приносили их изображения, сделанные из теста. После жертвоприношения
в 30-й день обыкновенно снимался траур. Впрочем, продолжительность
его не везде была одинакова: в Спарте его снимали
на 12-й день после жертвоприношения Деметре (Плут. Лик.
27),
в некоторых местностях траур был гораздо продолжительнее
*, а
в иных совсем не был в обычае.
В исторические времена употреблялись два вида погребения:
сожжение и зарывание в землю, тогда как в гомеровскую эпоху
был в употреблении только первый способ. Выбор того или
другого способа зависел от предсмертного распоряжения покойника
или от воли его родственников. Зарывание в землю было особенно
употребительно у небогатых людей как требовавшее меньших
расходов; некоторые, впрочем, и из видов благочестия предпочитали
предавать останки любимого родственника целыми и неповрежденными
в лоно матери-земли, а не уничтожать их огнем. При этом
погребении тело клали в деревянный (преимущественно кипарисовый)
или глиняный гроб (larnax, qhkh, soroV
и пр.); каменные саркофаги, иногда богато украшенные рельефами,
встречаются преимущественно в поздние времена. Для сожжения
воздвигали костер (pura), который
у богатых людей иногда бывал очень велик, роскошен и дорог.
Его зажигали, отвернув лицо, ближайшие родственники и в
пламя бросали отрезанные волосы, одежды, утварь и другие
предметы, которые покойник любил при жизни; в гомеровские
времена убивали и животных (иногда даже и людей, как при,
погребении Патрокла) и бросали в огонь. По сожжении тела
собранные кости и пепел клали в глиняную или металлическую
урну и ставили в гробницу (shma, mnhma,
mnhmeion). Зажиточные люди часто строили просторные
гробницы, служившие общим местом упокоения членов всей семьи
или рода. Семейные гробницы устраивались и при погребении
посредством зарывания в землю В гробницы клали сосуды (lhkuqoi),
употреблявшиеся при погребении, и разные вещи, принадлежавшие
покойнику, например, при воинах — оружие, при победителях
— победные призы, при ремесленниках — их инструменты, при
женщинах — зеркала, при детях — игрушки и т. д. Общие гробницы
иногда строились с та-
|
|
|
__________
* Например, в мисийском городе Гамбрии по закону мужчины должны
были снимать траур на 4-м месяце, а женщины — на пятом (С. I. G.
3562, Ditt. Syll. 470).
|
|
| 232
|
кою роскошью, что в Афинах еще Солоновым законом запрещено
было строить гробницы дороже таких, которые могут быть построены
в три дня десятью рабочими. Деметрий Фалерский еще более
сократил расходы на постройку памятников (Циц. О зак. II,
26, 66). На гробницах ставились более или менее дорогие
каменные памятники, часто с рельефными изображениями и надписями,
содержащими в себе полное имя покойника и нередко стихотворную
эпитафию, выражавшую его заслуги и доблести, сердечные чувства
его родственников, нравственные сентенции и т. п. Огромное
количество таких надгробных памятников сохранилось до наших
времен в разных местностях эллинского мира *. Таким покойникам,
которые умерли и погребены были на чужбине или вовсе не
могли быть погребены (например, утопленники, тела которых
не были найдены), на родине были воздвигаемы памятники,
называвшиеся kenotafia; но при
этом всегда заботились, по мере возможности, чтобы останки
или пепел умершего на чужбине были перевезены на родину
и погребены в фамильной гробнице. Кладбища, как правило,
находились вне городов вдоль дорог, ведших к городским воротам;
в Афинах одно кладбище было в загородном Керамике по дороге
в Академию, а другое, для простого народа, — по дороге в
Пирей. Окружающая местность засаживалась деревьями (преимущественно
кипарисами и тополями) и цветами Погребение внутри городов
в исторические времена вообще принадлежит к исключениям,
хотя такой обычай существовал в Спарте и некоторых других
дорических городах, а в древнейшие времена и в Афинах (Плат.
Минос. 315 d). В колониях могилы основателей (oikisthV)
находились внутри города, по большей части на рыночной площади;
но эти лица считались не обыкновенными покойниками, а героями-
покровителями города, и их гробницы — святынями. Обыкновенно
же нахождение гробниц внутри городов, особенно в священных
местах, считалось их осквернением. Священный остров Делос,
как известно, неоднократно был очищаем посредством вынесения
с него гробов, и наконец афиняне запретили на нем рождаться
и умирать (ср. ч. I, разд. IV, гл. 27, § 2).
Нельзя здесь не упомянуть о прекрасном обычае афинян устраивать
на государственный счет общее торжественное погребение павших
в бою за отечество. Описание такого погребения оставил нам
|
|
|
__________
* Стихотворные эпитафии на сохранившихся памятниках, найденных
до
1877 г., собраны в книге Кайбеля: Epigrammata Graeca ex lapidibus
conlecta.
Berol. 1878.
|
|
| 233
|
Фукидид (II, 34). Убитых сжигали на поле битвы, затем останки
привозили в Афины, и здесь кости граждан каждой филы клали
в один общий кипарисовый гроб и предавали в загородном Керамике
торжественному погребению, после которого избранный оратор
произносил с возвышенного места надгробное слово. Этот обычай
со времен Солона сохранялся в течение многих столетий и
впоследствии, приблизительно с начала III в. до Р. X., был
распространен еще тем, что ежегодно в память павших за отечество
стали устраивать на государственный счет поминальный праздник
(epitafia), попечение о котором
возложено было на архонта-полемарха.
Указанными выше (гл. 22, §4) жертвоприношениями не оканчивались
обязанности живых по отношению к могилам усопших. Родственники
и потомки обязаны были и впоследствии посещать их в определенное
время, украшать венками (особенно из сельдерея) и повязками
и совершать жертвоприношения. В Афинах такие посещения делались,
по крайней мере, раз в год, в день смерти или, гораздо чаще,
в день рождения покойника (genesia).
Кроме того, в Афинах был общий поминальный праздник Nemesia
или Nekusia (см. выше, разд.
IV, 16, § 1). Особые праздники в память усопших иногда определялись
в завещаниях *. Такое почитание усопших весьма легко переходило
в их обоготворение (apoqewsiV),
когда на них начинали смотреть, как на настоящих героев-покровителей
дома или
|
|
|
__________
* В виде примера укажем на завещание философа Эпикура у Диогена
Лаэртского (X, 18): преемники Эпикура должны приносить жертвы его
родителям, братьям и ему самому в день его рождения 10-го числа
месяца Гамелиона, кроме того, соблюдать и по смерти Эпикура его
обычай собираться с учениками 20-го числа каждого месяца. На исполнение
этого завещания философ оставил особую сумму; нам известно, что
эпикурейцы действительно праздновали и день рождения своего учителя,
и 20-е число каждого месяца. Интересно также сохранившееся на камне
завещание Эпиктеты, дочери Грина, богатой гражданки о. Феры, жившей
в конце III или начале II в. до Р. X. (С. I. G. 2248 = Inscr. ins.
m. Aeg. Ill, 330). По соглашению со своей дочерью и ее мужем, своим
опекуном (kurioV), Эпиктета завещала
проценты с 3000 драхм (по 7% = 210 др.) на празднование памяти по
себе, своем муже и двум сыновьям. Завещанием установлено особое
общество (andreia twn suggenwn), в котором
могли участвовать родственники Эпиктеты обоего пола. Оно должно
было выбирать особых распорядителей праздника (epimhnioi),
а для увеличения назначенной на празднование суммы установить сбор
со своих членов. Еще при жизни Эпиктета начала строить особое здание,
посвященное Музам (mouseion или hrwon),
в котором члены общества должны были почитать Муз, а также завещательницу,
ее мужа и сыновей как героев.
|
|
| 234
|
государства, и устанавливали в их честь геройский культ.
Трудно
определить, где кончалось простое почитание предков и где
начиналось их обоготворение. Во всяком случае примеров последнего
встречается немало в древнем мире.
Трудно также определить, когда получил начало обычай посмертного
чествования усопших. В Гомеровских поэмах нигде нет речи
о неоднократных жертвоприношениях в честь усопших после
их
погребения Поэтому следует думать, что этот последний обычай
развился позднее. Совершая такие жертвоприношения, люди
очевидно веровали, что умершие могут наслаждаться оказываемыми
им
почестями и гневаться в случае пренебрежения; но представления
о том, каким образом умершие получают удовольствие от приносимых
им жертв и даров, были, конечно, так же неопределенны и
разнообразны, как и при жертвоприношениях богам. Людям здравомыслящим
жертвы в честь усопших, наверное, казались только символическим
знаком любви и уважения, которым наслаждались усопшие,
потому что оставить по себе уважаемую и благодарную память
в
потомстве есть естественное общечеловеческое желание.
Е. Faydeau, Histoire des usages funebres et des sepultures
des peuples anciens, Pans 1856. — Becker, Charikles, т.
III. — Kriesche, Darstellung der griech. Grabsitte, Braunau
1878. - W. Sonntag, Die Todtenbestattung, Halle 1878. —
С. H. A. Nathnsius, De more humandi et concremandi mort.
ap. Graecos, Hal. 1864. — E. Rhode, Psyche. Seelenkult u.
Unsterblichkeitsglaube d. Griechen, 2 v., Freib. 1890 — 94.
- J. Chaillet, De orationibus quae Athenis in funeribus
publicis habebantur. Diss- Leid. 1891. — J. Dorsch, Ein
Beitrag zur Kenntniss d. griech. Sepulcralaltertumer, Progr.
Kaaden 1893 - O. Rossbach, Damonen der Unterwelt в Rhein.
Mus. 48 (1893). - G. Iwanowitsch, Opiniones Homeri et tragicorum
Graec. de inferis, Berl. 1895. — P. Stengel, Chthonischer
und Totenkult в Festschr. fur L. Friedlander, Leipz. 1895.
— A. de Ridder, De l'idee de la mort en Grece a l'epoque
classique, Par. 1897 — H. Weil, L'immortalite de l'ame chez
les Grecs в Journ. des savants 1895. — L. Kaufnwnn, Die
Jenseitshoffnungen d. Griechen u. Romer nach den Sepulcralinschriften,
Freib. 1897. — Ю. A. Kyлаковский, Смерть и бессмертие в
представлениях древних греков, Киев 1899.
|
|
|
|
 |
