Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
436

ГЛАВА X
КОНЕЦ БОРЬБЫ АФИН СО СПАРТОЙ

1. АЛКИВИАД И ВОЗОБНОВЛЕНИЕ ВОЙНЫ

Пелопоннесский союз после Никиева мира

Заключая мирный договор, Спарта несомненно желала прочного мира с Афинами. Архидамову войну она вела главным образом в интересах своих союзников, причем для самой Спарты было только важно ослабить демократические элементы в Греции и тем самым ослабить брожение среди илотов. К чему же привела Архидамова война? Часть спартанского гражданства оказалась в афинском плену, а в Афинах у власти стала крайняя демократия; афиняне захватили пункт в Мессении, откуда они могли постоянно руководить волнениями среди илотов. Поэтому, когда у власти в Афинах стала умеренная группа, возглавляемая Никием, Спарта решила жить в мире с афинянами. Однако ей не удалось выполнить взятых на себя условий мира. Аристократия, захватившая в свои руки власть в Амфиполе, не желала подчиняться афинянам, а спартанцы, разумеется, не были склонны устраивать в Амфиполе демократический переворот. Точно так же ряд членов Пелопоннесского союза не считал для себя приемлемыми условия Никиева мира, так как в результате десятилетней войны союзники Спарты ничего не получили. Особенно недоволен был Коринф, потерявший влияние на Керкире и не получивший обратно от акарнанов перешедших к ним колоний Соллия и Анактория. Точно так же и Беотия должна была вернуть афинянам пограничное укрепление Панакт. Тем не менее в Спарте стремление к миру было так велико, что спартанцы решились, не считаясь со своими союзниками, заключить с афинянами сепаратно оборонительный союз на 50 лет, после чего пленные спартанцы, в том числе и захваченные на Сфактерии, были возвращены Спарте.
Пелопоннесские союзники Спарты увидели в этом поступке измену союзу и, по предложению Коринфа, образовали новый союз без участия Спарты. В этот союз вошел и демократический Аргос, который, вследствие постоянного соперничества со Спартой, готов был присоединиться к любому ее противнику. С другой стороны, и условия мира между Афинами и Спартой не могли быть осуществлены, так как спартанцы и теперь не в состоянии были вернуть Амфиполь афинянам, а последние не возвращали Пилос Спарте. В 420 г. в Спарте на очередных вы-

437

борах эфоров взяла верх (или, по крайней мере, значительно усилилась) враждебная Афинам партия. Вожди этой партии, не разрывая открыто договора с афинянами, стали тайно вести между союзниками Спарты агитацию против присоединения их к союзу с Афинами; в то же время спартанцы, вопреки договору с афинянами, заключили сепаратный договор с злейшими их врагами, беотийцами. В результате соперничество между Спартой, с одной стороны, и остальными членами Пелопоннесского союза — с другой, значительно ослабло; аристократический Коринф сблизился со Спартой, а демократический Аргос, вместе с Элидой и Мантинеей в Аркадии, начал сближаться с Афинами.

Борьба с Гераклеей Трахинской

В северной Греции случилось событие, благоприятное для афинян. Основанная спартанцами в 426 г. в ахейской Фессалии колония Гераклея Трахинская была бельмом на глазу и у афинян и у фессалийских ахейцев; афинянам эта колония мешала получать хлеб из Евбеи, а, в случае затруднений на море, также получать хлеб и лес каботажным путем вдоль берега Фессалии. Противодействие местных племен спартанским колонистам и спартанским военным отрядам росло с каждым годом. Уже зимой 421 г. фессалийцы не позволили спартанцу Рамфию, преемнику Брасида, пройти через их территорию (Фукидид, V, 13). Зимой 419/8 г. энианы, долопы, малияне и другие окрестные племена сразились с жителями Гераклеи и убили в бою их начальника лакедемонянина Ксенара (Фукидид, V, 51). Очевидно, в этом бою с гераклейцами на стороне их противников сражались и соседи ахейцев локрийцы, что вызвало негодование дельфийского оракула, всегда сочувствовавшего спартанцам (Евсевий, Введение в Евангелие, VI, 7, 260 А и 206 В).

Афины в 421—418 гг.

В Афинах с 421 г. преобладающее влияние имела «партия города», ибо самый мир 421 г. был делом рук ее вождя Никия. Трехлетний промежуток (421—418 гг.) эта группа, чуждая каких бы то ни было агрессивных намерений, использовала для восстановления государственного хозяйства. Несмотря на то что ежегодный расход Афин все еще достигал 1000 талантов, так как содержание флота и многочисленных гарнизонов, особенно во Фракии, требовало постоянного финансового напряжения, мирные условия жизни дали возможность афинскому правительству вновь начать разработку Лаврийских рудников, восстановить правильный ход сельскохозяйственных работ (к чему, конечно, стремилось и само население Аттики) и оживить дезорганизованную торговлю.

438

Начало политической карьеры Алкивиада. Новая политическая группировка

«Пирейская» партия, руководимая теперь торговцем лампами Гиперболом, потеряла в эти годы ведущую роль. Однако уже в 418 г. ей суждено было снова выплыть на поверхность благодаря тому, что она нашла влиятельного союзника — новую политическую группу, руководимую Алкивиадом.
Алкивиад, сын Клиния, родился незадолго до 450 г. По отцу он происходит из очень знатного рода (его считали потомком гомеровского Эанта); мать же его принадлежала к роду Алкмеонидов. Он был воспитан под руководством своего ближайшего родственника Перикла и был очень близок к философу Сократу. Плутарх в своей биографии Алкивиада сообщает ряд фактов — исторических или анекдотических — о его честолюбии, непостоянстве, самодурстве и т. д. Сначала Алкивиад был ярым афинским патриотом, сторонником самой широкой экспансии Афин, — главным образом на запад; он и лично участвовал в боях, храбро сражаясь с врагами Афин под Потидеей и в битве при Делии (вместе с Сократом). Позже Алкивиад переходил то на сторону Спарты, то на сторону персов; то действовал в союзе с крайними демократами, то требовал введения в Афинах олигархического строя.
Последующая история Афин часто рассматривается с точки зрения «честолюбия», «беспринципности», «гениальности» Алкивиада. Такой подход несостоятелен. В кажущейся переменчивости Алкивиада была своя глубокая логика. Все его поведение — только маска, которою пользуется хитрый политик, чтобы скрыть свои истинные планы. Нет сомнения, что за спиной Алкивиада стояла целая большая группа: иначе трудно было бы понять, почему после ухода Алкивиада, когда его политическая карьера, казалось, была кончена, в Афинах (как мы видим из Аристофана) еще очень многие умеренные граждане мечтали о его возвращении. Если мы попытаемся охарактеризовать устремления той группы, которую возглавлял Алкивиад, и будем исходить из его поступков, столь противоречивых на первый взгляд, то придем к выводу, что это та же группа, которая впоследствии в продолжение IV в. все громче и громче заявляет о своем существовании.
По словам Платона,1 Алкивиада уже в юности нисколько не соблазняла мысль стать, подобно Периклу, первым человеком в Афинах. Он мечтал не более и не менее, как о соперничестве с персидским царем. Алкивиаду совершенно чужды мораль или патриотизм полиса. Ему все равно, где действовать — в Афинах, в Спарте или при дворе персидского сатрапа в Малой Азии. Ему важно создать огромное государство, в котором

1 Первый Алкивиад, 105 В.
439

у власти стояли бы волевые люди, господствующие по праву сильного, а никак не аристократы и не народные массы; во всяком случае демократию Алкивиад называл «общепризнанной глупостью».
Если мы вспомним, что Архидамова война затруднила сношения между греческими государствами, а частично и уменьшила безопасность сообщений на Эгейском море, и что несомненно уже в эту эпоху начинает все более увеличиваться значение окраин античного мира, прежде всего Сицилии и Египта, то мы поймем, что уже в этот период должна была начать образовываться группа владельцев крупных торговых и ремесленных предприятий, стоявших в силу своих торговых связей выше интересов отдельных полисов. Такая группа была, очевидно, заинтересована в создании единой более централизованной сильной власти, обеспечивающей безопасность путей и устойчивость экономических отношений. С другой стороны, она не могла не быть заинтересована в том, чтобы был положен конец господству крайней демократии с ее залезанием в карманы богатых людей, вносящим неуверенность и расстройство в торговые дела. От какого из греческих полисов будет исходить эта объединительная деятельность, и под каким флагом она будет проводиться — этой группе должно было быть в сущности безразлично. Наиболее типичным выразителем идеологии этой группы был впоследствии Исократ, о котором будет сказано в одной из следующих глав.
В деле свержения власти радикальной демократии естественными союзниками Алкивиада, казалось, должны были бы быть олигархические клубы. Но эти клубы опирались на родовитую аристократию с ее узкими традициями античного полиса, а во внешних отношениях слепо следовали за Спартой; поэтому Алкивиад в своей борьбе с радикальной демократией мог использовать эти клубы только до определенного момента, чтобы затем порвать и вступить в борьбу с ними: он мог терпеть рядом с собой только людей безусловно преданных интересам его группы и не мог считаться с амбицией знатных родов.
Чтобы захватить в дальнейшем ходе событий власть в свои руки, Алкивиаду нужно было снискать популярность народных масс. Об открытом выступлении против демократического строя пока не могло быть и речи, но почву для захвата власти он начал терпеливо и постепенно подготовлять уже в 416 г По старинным греческим представлениям, победа на Олимпийских состязаниях давала право (в классическую эпоху уже только моральное) на власть в государстве: поэтому Тираны уже с VII— VI вв., с одной стороны, всячески стараются одержать победу на Олимпийских состязаниях, с другой — преследуют своих сограждан, одержавших такую победу. При этом Тираны (или будущие Тираны) обставляли свое пребывание в Олимпии большою пышностью, щедро угощали большие массы народа и,

440

наконец, одержав победу, заказывали победный гимн (эпиникий) лучшим поэтам своего времени — Пиндару, Симониду, Вакхилиду. Этот образ действий Тиранов VI в. и начала V в. точно копирует Алкивиад: на Олимпийских состязаниях 416 г. он щедро угощает собравшихся, получает первую, вторую и четвертую награду сразу (что не выпадало до него ни одному эллину), заказывает победный гимн Еврипиду, а лучшим художникам — символическое изображение своих побед: здесь он был изображен в обществе богинь. Угадывая в нем будущего диктатора Афинской морской державы, члены Афинского морского союза — Эфес, Хиос, Лесбос — привозят обильное угощение и убранство для него самого и устраиваемого им пира.
Греческие Тираны V—IV вв. старались привлечь к себе симпатии народных масс улучшением их положения, но они не шли по пути диэт и предоставления народу широких политических прав. Они производили однократные щедрые раздачи земли и денег преданной им и сражавшейся за них части демоса и рабов и составляли себе таким образом надежную гвардию. Средства на эти мероприятия они брали из конфискованного имущества своих политических противников. Так поступали, например, сицилийские Тираны; так, несомненно, собирался поступить и Алкивиад. «Бедняков и чернь Алкивиад очаровал до такой степени, что они страстно желали сделать его Тираном; некоторые даже говорили об этом громко и призывали его к тому, чтобы он... ликвидировал законодательную деятельность народного собрания, удалил болтунов, которые губили государство, и управлял делами по своему усмотрению, не опасаясь доносчиков». Так характеризует Плутарх в биографии Алкивиада положение дел в 411—407 гг. Еще определеннее говорит об этом Диодор (XIII, 66): «Рабы приветствовали Алкивиада с таким же восторгом, как свободные... Зажиточные афиняне думали, что... нашли человека, способного выступить смело и открыто против власти демоса, а бедняки считали, что они в нем будут иметь наилучшего соратника в безрассудной ломке государства и в улучшении положения бедноты». Под «безрассудной ломкой государства» в Греции обычно понимали «передел земли» и «отмену долгов». Разумеется, Алкивиад хотел опираться на класс богатых людей, но это должна была быть не заносчивая и независимая знать, а выдвинутые самим Алкивиадом и преданные ему люди. Народные массы он столь же мало хотел допускать к участию во власти, как и аристократия; но для того, чтобы успокоить и привлечь к себе эти массы, он готов был пойти по пути однократной радикальной ломки существующих имущественных отношений в интересах руководимых им кругов.
Алкивиад и поддерживавшая его группа была готова, в случае неудачи в Афинах, произвести нужный им переворот в любом другом центре Эллады. Но, как афинянину, Алкивиаду

441

легче всего было сделать центром своей агрессивной политики Афины и морской союз, во главе которого они стояли. Для дальнейшего объединения тогдашнего мира необходимо было в первую очередь присоединить к сфере афинского влияния Пелопоннес и Сицилию. Можно не сомневаться, что, осуществив это присоединение и получив в свои руки власть и влияние, Алкивиад немедленно же устранил бы демократию с ее раздачами, обложениями богатых, привлечением их к суду и т. д. Но при данных обстоятельствах боролись за власть только две указанные выше большие группы: «партия города», возглавляемая Никием и стремящаяся во что бы то ни стало сохранить существующее положение вещей, и «Пирейская партия», возглавляемая Гиперболом, мечтавшая о демократических переворотах в Пелопоннесе, о присоединении Сицилии и т. д. В это время группе, во главе которой стоял Алкивиад, было по пути с этой радикальной группой, и, как умный политик, он, не задумываясь, сблизился с ее вождем Гиперболом, несмотря на все отвращение, которое он питал к демократии.

Битва при Мантинее 418 г.

Избранный в 420 г. стратегом, Алкивиад в союзе с «Пирейской партией» выступил против политики Никия. Воспользовавшись борьбой, начавшейся в Пелопоннесе, он сблизился с Аргосом и примыкавшими к нему Мантинеей и Элидой, причем ему удалось заключить с этими тремя государствами оборонительный союз на сто лет.2 Союзники обязывались не только общими силами отразить любого врага, напавшего на территорию одного из них, но и перенести войну на территорию напавшего, причем война могла быть прекращена только с общего согласия союзников. Для каждого было ясно, что договор этот направлен против Спарты. Спарта оказалась в чрезвычайно тяжелом положении: ее окружало теперь сплошное кольцо спаянных между собой демократических государств. Одержать верх над враждебной ей коалицией Пелопоннесских государств стало для нее вопросом жизни и смерти.
В 418 г. близ Мантинеи ополчение союзников встретилось со спартанцами, но союзники, очевидно, переоценили свои силы: они потерпели полное поражение. Теперь Аргос был вынужден вступить в Пелопоннесский союз, и в ряде Пелопоннесских городов, в том числе в Аргосе, был введен олигархический строй. Понятно, что и в Афинах поражение в Мантинейской битве должно было привести к краху групп, стремившихся к войне, и к торжеству Никия и его группы. По афинскому обычаю, в таких случаях вождь группы, потерпевшей неудачу, подвергался

2 Текст этого договора сохранился и у Фукидида (V, 47), и в подлиннике на камне (IGI286).
442

остракизму. Изгнание Алкивиада казалось неминуемым — уже народное собрание приняло постановление о необходимости провести остракизм; оставалось только в новом собрании провести самое голосование.

Изгнание Гипербола

Союз группы Алкивиада с «Пирейской партией» был случайным и был вызван только общностью внешней политики. В области внутренней политики Алкивиад стоял значительно ближе к «партии города». После неудачи при Мантинее на очереди стояли вопросы внутренней, а не внешней политики. Алкивиад поэтому заключил с Никием соглашение о совместных действиях; группа Алкивиада договорилась с «партией города» голосовать за изгнание Гипербола, и в 417 г. последний был изгнан из Афин. Это — первый случай, когда человек незнатный и незначительный был подвергнут остракизму. После 417 г. остракизм в Афинах вообще уже не применялся.
Более всего подрывало репутацию «партии города», возглавлявшейся Никием, то, что Спарта, несмотря на договор, не возвращала Афинам Амфиполя. Так как Спарта мотивировала это тем, что она не в силах добиться возвращения Амфиполя, то попытка афинян овладеть городом собственными силами была вполне правомерной с точки зрения отношений со Спартой. Никий отправился в 417 г. на завоевание Амфиполя, но поход этот был неудачен и с военной и с дипломатической стороны: македонский царь Пердикка, бывший до сих пор союзником Афин, снова перешел на сторону Спарты. Это повело к краху «партии города» в Афинах. Алкивиад снова сблизился с «Пирейской партией», — на этот раз на почве похода в Сицилию для завоевания новых, преимущественно хлебных рынков в Сицилии, Италии, Этрурии и Карфагене.

Подготовлено по изданию:

Лурье С. Я.
История Греции/Сост., авт. вступ. статьи Э.Д.Фролов.— СПб.: Издательство С.-Петербургского ун-та. 1993. —680 с.
ISBN 5—288—00645—8
© С. Я. Лурье, 1993
Вступ. статья © Э. Д. Фролов, 1993



Rambler's Top100