Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
318

Глава XV

Последние испытания?

Пушечные ядра обрушивались на Парфенон не только в XVII в. В двадцатые годы XIX в., когда Греция поднялась на борьбу за национальное освобождение, Парфенону вновь суждено было стать мишенью для пушек. Напомним самым кратким образом основные события. В 1821 г. началось общегреческое восстание против турецкого ига, в следующем году повстанцы провозгласили независимость Греции. За этим последовала длительная борьба с турками, осложненная внутренними распрями среди восставших греков, происходившими несмотря даже на то, что от турок была освобождена только часть Греции. К тому же часть руководителей Греции этого времени была явно не на высоте положения538.

Руководствуясь собственными соображениями, в греко-турецкий конфликт вмешались великие державы: Россия, Англия, Франция. В 1827 г. они подписывают Лондонскую конвенцию, предусматривающую автономию Греции в составе Оттоманской империи. В том же году объединенная русско-англо-французская эскадра уничтожает турецкий флот в Наваринской бухте. В 1828 г. начинается русско-турецкая война. В результате успешных действий русской армии Турция находится на краю гибели. По заключенному в 1829 г. Адрианопольскому мирному договору Греция (правда, в урезанных размерах) получает независимость при условии выплаты турецкому султану дани. Наконец, на Лондонской конференции в 1830 г. была признана полная независимость Греции.

Такова общеисторическая канва событий. В рамках этой истории важное место занимали Афины, и афинскому Акрополю пришлось еще раз сыграть заметную роль в истории Эллады.

538 Характерно отношение А. С. Пушкина к некоторым из руководителей освободительной борьбы в Греции: «Я не варвар и не поклонник Корана, дело Греции вызывает во мне горячее сочувствие, именно поэтому-то я и негодую, видя, что на этих ничтожных людей возложена священная обязанность защищать свободу». См.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч. Т. XIII. С. 106, 529.
319

Вскоре после начала восстания, в конце апреля 1821 г. отряды греческих повстанцев захватили Афины, но старая твердыня—Акрополь— остался в руках турецкого гарнизона, силы которого увеличились за счет того турецкого населения, которое обитало в городе и его окрестностях. Осада Акрополя длилась несколько месяцев. У греков имелось только легкое оружие (да и то не у всех). Турки для борьбы с осаждающими активно использовали развалины зданий, находившихся на Акрополе, сбрасывали на осаждающих камни из этих руин. Видимо, в ход пошли и обломки из руин Парфенона, иначе трудно объяснить находки в более позднее время фрагментов рельефов Парфенона в нижней части города и притом довольно далеко от Акрополя.

В июне с севера подошли войска Али-паши из Янины, и греки оказались вынуждены снять осаду. Однако Али-паша был слишком занят своими собственными делами, чтобы долго держать отряды вдали от Янины. Уже осенью они покинули Аттику, и греческие повстанцы вновь осадили Акрополь, но на этот раз осадные работы велись более профессионально и, соответственно, более успешно. С Ионических островов прибыли пушки и отряды саперов, и греки начали обстрел Акрополя из пушек. Для нас сегодня этот факт кажется чудовищным: греки, борющиеся за свободу родины, ведут огонь по своей собственной национальной святыне. Негодовать задним числом, не вдумываясь в причины происшедшего,—занятие малопродуктивное. Постараемся понять, почему это произошло.

Прошло уже более двух тысяч лет со времени постройки Парфенона, полторы тысячи лет—с момента превращения в церковь, почти четыреста—с того дня, когда он был переделан в мечеть, наконец, более двух столетий с момента взрыва, после которого Парфенон стоял на Акрополе, как обезображенная руина. В народом сознании давно прервалась связь между сегодняшней жизнью народа и блистательными памятниками прошлого. Уже в византийскую эпоху соединенность прошлого с настоящим сознавала только очень узкая группка интеллектуалов, что же говорить о времени турецкого ига, которое буквально иссушало душу народа. «Распалась связь времен», и народ утратил сознание ценности памятников своей древнейшей истории. Это заметил еще Байрон во второй песне «Паломничества Чайльд Гарольда»:

320

Никто развалин вздохом не почтит.
И здешних мест нелюбопытный житель,
На камень мусульманин не глядит,
А проходящий грек поет или свистит539.

Очень характерным, например, было отношение подавляющего большинства греков к деятельности лорда Элгина на Акрополе. Насколько известно, только один из жителей Афин выражал недовольство снятием скульптур Парфенона. С другой стороны, столь же характерно, что он был одним из крайне немногочисленных греческих интеллигентов того времени. Мы имеем в виду Яниса Венизелоса. Венизелос, школьный учитель в Афинах, был одним из немногих людей, знавшим древнегреческий язык и литературу. Школа, в которой он преподавал, содержалась на венецианские деньги, и когда Наполеон Бонапарт захватил Венецию, средства, естественно, перестали поступать, и школу закрыли. В 1803 г. он писал Ф. Ханту, с которым, кажется, был в дружеских отношениях, что храм Афины сейчас напоминает знатную и богатую женщину, которая внезапно лишилась своих драгоценных камней и украшений540. В своей «Истории Афин под властью турок» он кратко описывает деятельность лорда Элгина на Акрополе и завершает пассаж словами о том, что она «вызвала шок и ужас среди всех путешественников». Современный исследователь справедливо обращает внимание на то обстоятельство, что здесь ни словом не упоминается о греках541. Западные путешественники более определенно говорят о реакции греков-жителей Афин на это событие. Секретарь лорда Элгина В. Р. Гамильтон (один из немногих европейцев, знавший новогреческий язык) писал, что удаление скульптур «не только не вызвало нежелательной сенсации», но встретило положительный отклик, поскольку жителям Афин «казалось, что это—способ привлечения в их страну иностранцев, которые будут здесь тратить свои деньги»542.

В литературе уже отмечалось, что в документах восставших практически полностью отсутствовали всякие античные реминисценции, на

539 Джордж Гордон Байрон. Избранное. Перевод В. Левика. М., 1985. С. 55.
540 St. Clair W. Lord Elgin and the Marble. 2-nd ed. Oxford; New York, 1983. P. 213.
541 St. Clair W. Lord Elgin... P. 214.
542 Report from the Select Committee of the House of Commons on the Earl of Elgin’s Collection of Sculptured Marbles. London, 1816. P. 57.
321

поминания о великом прошлом Эллады, о долге Европы по отношению к ее народу, создавшему европейскую цивилизацию и т. д.543 Вместе с тем европейское общественное мнение, горячо сочувствовавшее делу освобождения Греции, смотрело на страну и ее население сквозь очки классицизма, часто проявляя полнейшее непонимание реальных проблем страны и народа, не считаясь с тысячелетиями, прошумевшими над Европой. От греков требовали, чтобы они были точными копиями Периклов, Фемистоклов и Леонидов, и горестно изумлялись, когда узнавали, что инсургенты — простые крестьяне, ремесленники, торговцы, моряки, не подозревавшие о своей прошедшей славе.

Осада Акрополя успешно продолжалась, и в апреле 1822 г. турецкий гарнизон был вынужден капитулировать. В качестве посредников при переговорах между осаждавшими и осажденными выступали известный нам Фовель, ставший к тому моменту уже консулом Франции, и его австрийский коллега Гроппиус. После ухода турок Акрополь был занят небольшим отрядом греческих повстанцев, во главе которого стоял Одиссей Андруцос—человек достаточно сложный и противоречивый. Именно по его приказу, в частности, была опрокинута статуя льва в Херонее — памятник грекам, павшим в битве с армией Филиппа II, той битве, которая отдала независимую до того Элладу во власть Македонии. Одиссей искал под постаментом статуи золото.

В августе 1826 г. к Афинам подошла турецкая армия под командованием Решид-паши. Акрополь вновь был осажден, но роли теперь переменились: греки обороняли цитадель, а турки—ее осаждали. На холме Мусейон турки поставили батареи, и начался активный обстрел Акрополя, в результате снова пострадал Парфенон. Поскольку этот жесточайший обстрел не мог сломить осажденных, саперы Решид-паши стали готовить грандиозную мину, под стенами Акрополя в скальном грунте пробили тоннель, в который заложили несколько тонн пороха. И осаждающие, и жители города, на глазах которых проводились эти работы, были уверены, что, по крайней мере, половина Акрополя будет уничтожена этим взрывом. Двенадцатого ноября был дан приказ—всем передовым отрядам турецких войск отойти от стен Акрополя. Многие жители бежали из города. Особенно опасным было положение Парфено

543 Подробнее о проблеме в целом см.: Полевой В. М. Искусство Греции. Новое время. М., 1978. С. 120 сл.
322

на, поскольку турецкая мина проходила непосредственно под ним. К счастью для осажденных (и для памятников Акрополя) среди греков было некоторое количество опытных саперов, которые смогли нейтрализовать усилия турок. По направлению к турецкой мине пробили 12 штолен, и при взрыве пороховые газы устремились в разные стороны по этим штольням вместо того, чтобы одним концентрированным ударом сокрушить скалу Акрополя—взрыв оказался совершенно безрезультатным544.

Положение осажденных тем не менее становилось день ото дня все тяжелее. Особенно страдали они от недостатка боеприпасов. Греческое правительство стремилось помочь осажденным и направило к Афинам единственный в греческой армии того времени регулярный полк, состоявший почти полностью из «филэллинов» — европейских добровольцов, пришедших на помощь делу греческой свободы, во главе с французским полковником Фабье. Полк высадился в Фалероне. Благодаря быстрым, смелым и решительным действиям он смог пробиться сквозь турецкие заслоны и выйти к Акрополю. Каждый из воинов полка нес на спине мешок с порохом, и в результате этого дерзкого прорыва осажденные на какое-то время оказались обеспеченными боеприпасами.

Однако положение вскоре опять осложнилось — стал сказываться недостаток продовольствия, а появление в составе гарнизона нескольких сот новых солдат, конечно, усугубило ситуацию. К ужасам никогда не прекращающихся бомбардировок добавились болезни — неизбежный спутник голода, но осажденные держались стойко, и когда командир находившегося на пирейском рейде французского военного судна «Юнона» выступил в роли посредника между турками и осажденными греками и филэллинами и передал им турецкое требование о безусловной капитуляции, то гарнизон ответил: «Эллины решили или жить свободными, или умереть. Если Кюхин-паша хочет взять наше оружие, то пусть придет и возьмет». Тем не менее положение осажденных вскоре стало совершенно безнадежным, и в июле гарнизон оказался вынужден согласиться на почетную капитуляцию. Отряды греков и филэллинов покинули Акрополь. Свою роль, однако, они сыграли. Длительная героическая защита афинского Акрополя, заставлявшая вспоминать подвиги древних греков и их былую славу, еще более усиливала во всем мире чувство симпатии к повстанцам. Особенно важно,

544 Baelen J. La chronique du Parthénon. Paris, 1956. P. 145.
323

что греки и филэллины защищали именно Акрополь Афин. Общественное мнение невольно видело в этом особый символ545. Как раз в те дни, когда защитники Акрополя напрягали последние силы, завершились переговоры между Россией, Францией и Англией в Лондоне. Три державы вмешались в конфликт сначала дипломатическими средствами, а затем, когда они не помогли, и военными. Грянул Наварин, а затем русская армия подошла почти к самим стенам Стамбула.

Когда Греция приобрела независимость, турки были вынуждены покинуть Афины. В 1833 году турецкий гарнизон навсегда оставил Акрополь. В 1834 году Афины были провозглашены столицей Греческого королевства. Город был почти полностью разрушен, накануне освобождения в нем оставалось всего две тысячи жителей. Велись даже дискуссии — где быть столице нового государства. Решение о том, что столицей должны стать Афины, радостно восприняла вся страна.

В истории Акрополя и Парфенона первые годы независимости были и радостными, и тревожными. Одно из радостных событий — официальное упразднение крепости на Акрополе, что стало первым шагом к превращению его в историко-археологический заповедник. Именно в годы борьбы за независимость греки впервые стали осознавать величие своего прошлого и ценность его памятников. Еще в 1827 г., в Трезене временным правительством Греции по инициативе тогдашнего его руководителя Каподистрии было принято решение о запрещении вывоза из страны памятников древнего искусства546. Но были и дни тревоги. Сложности возникали по многим причинам, но одна из

545 St. Clair W. That Greece Might Still be Free. The Philhellenes in the War of Independence. London, 1972. P. 317.
546 Очень показательной была причина, породившая это решение. В это время в Морее находился французский экспедиционный корпус под командованием генерала Мэзона, задачей которого было изгнание турок с полуострова. При корпусе, в соответствии с наполеоновской традицией, имелась научная экспедиция, включавшая в себя и специалистов по античному искусству. Эта экспедиция исследовала памятники Олимпии. Французы хотели вывезти часть скульптур, но греческое правительство как раз в это время приняло закон, о котором мы только что упомянули. Французы, однако, сумели настоять на своем. Условием предоставления займа, в котором так нуждалась Греция, они поставили разрешение, в порядке исключения, вывезти эти скульптуры. Естественно, сейчас они украшают Лувр. Генерал Мэзон получил, в свою очередь, маршальский жезл. См.: Etienne R. et F. La Grèce antique. Archéologie d’une découverte. Paris, 1990. P. 88—89.
324

основных — почти полное отсутствие подготовленных кадров, особенно людей гуманитарного профиля. В результате происходили ошибки часто просто анекдотического характера. Когда, например, начались французские раскопки в Дельфах, одним из самых первых сенсационных открытий стало здание сокровищницы афинян. Руководитель экспедиции Омоль немедленно отправил ликующую телеграмму в Париж, результат которой оказался совершенно неожиданным для французской миссии. Очень скоро на место раскопок прибыл из ближайшего города Амфиссы полицейский чиновник с твердым намерением конфисковать найденные французами сокровища: раз найдена сокровищница, то должны быть и сокровища. Археологам стоило большого труда убедить его в том, что никаких сокровищ они не утаивают.

Недостаток собственных кадров вынуждал привлекать в большом числе иностранцев. Это происходило тем легче, что по решению великих держав королем Греции стал один из принцев Баварского королевского дома — Оттон. Вокруг нового короля сгруппировались вывезенные из Германии чиновники и специалисты, готовые «цивилизовать» Грецию по собственному не очень великому разумению. «Они знали о Греции только то, что извлекли из древних писателей; вообще глядели на нее как на одну из тех восточных стран, о которых читали в арабских сказках... Еще в Мюнхене начертали они основанные на теориях уставы и привезли готовыми в своих портфелях для приложения к Греции»,—так характеризовал один из греческих историков окружение баварского двора547. Деятельность этой «полуученой толпы»548 чуть было не привела к гибели Парфенона. В числе «специалистов», вывезенных из Германии, был и архитектор К. Шинкль, рекомендованный Оттону наследным принцем Пруссии, будущим королем Фридрихом-Вильгельмом IV. В голове Шинкля родилась идея, радостно подхваченная королем Оттоном: построить на Акрополе королевский дворец. Одним из важных элементов плана было включение в дворцовый комплекс и Парфенона549. Не говоря о том, что в результа-

547 Подробнее см.: Полевой В. М. Искусство Греции... С. 200.
548 Выражение русского адмирала П. И. Рикорда (Полевой В. М. Искусство Греции... С. 153).
549 Tournikiotis P. The Place of the Parthenon in the History and Theory of Modern Architecture // The Parthenon and its Impact in Modern Times. Ed. by P. Tournikiotis. Athens, 1994. P. 221—223.
325

те осуществления этого плана были бы утрачены многие важнейшие детали Парфенона, само соединение Парфенона с дворцом, задуманным в духе прусского «административного» классицизма, создало бы совершенно чудовищного архитектурного монстра. Об уровне дарования архитекторов, работавших тогда в Афинах, свидетельствуют, например, слова постороннего незаинтересованного наблюдателя, русского путешественника А. Давыдова, который побывал в Афинах несколько позднее, когда королевский дворец, вопреки желанию Оттона и Шинкля, построили не на Акрополе, а в центре нижнего города: «Дворец есть самое безвкусное здание в архитектурном отношении, несмотря на то, что архитектор его имел известность в Германии; какие причины побудили выстроить это здание на подобие казармы— неизвестно, но только в Афинах неприятно поражает взор безобразием этого здания, которое видно с большей части пунктов и будто поставлено на показ в доказательство, что наша эпоха утратила чувство изящного в зодчестве»550.

Проект Шинкля относительно строительства королевского дворца на Акрополе вызвал бурю негодования не только в Греции, но и во всей Европе. Особенно активно сопротивлялся ему другой немецкий архитектор, также работавший тогда в Греции—Л. фон Кленце. В конечном счете, остановило этот проект не общественное негодование, а обстоятельство более прозаическое—полное и хроническое отсутствие средств в казне нового королевства.

Почти сразу же после ухода турецкого гарнизона начались работы на Акрополе, под руководством архитектора Л. Росса уничтожались все постройки турецкого и средневекового времени. Уже упомянутый А. Давыдов застал на Акрополе в 1835 г. следующую картину: «Множество работников ломали топорами и железными ломами все укрепления и другие постройки турецкие, которые заслоняли греческие храмы»551. Эта деятельность позднее вызывала резкую критику специалистов по средневековой эпохе, поскольку никакой документации не велось и характер средневековых сооружений Акрополя остался, в общем, почти неизвестным ученым. Производители работ нашли очень удачный способ финансирования своих работ. Афины в это время переживали, что и естественно, строительный бум, строительных мате-

550 (Давыдов А.) Из Афин // Современник. Том LXXX. 1860. № 3—4. С. 25. 551 (Давыдов А.) Из Афин... С. 218.
326

риалов постоянно не хватало, и они стоили дорого, поэтому камень из разобранных турецких построек продавался новым застройщикам, что и обеспечивало продолжение расчистки Акрополя.

В 1835 г. началось государственное регулирование археологических работ в Греции552. Первые законы об охране памятников были приняты благодаря энергии и настойчивости первого греческого археолога Кириака Питгакиса, которого тогда же назначили на впервые учрежденный пост Генерального эфора древностей. К. Питтакис родился в Афинах, на склоне Акрополя, был активным участником борьбы за освобождение Греции, но даже в эти годы он сколько мог занимался сохранением памятников прошлого553. В следующем году он добился принятия закона о запрещении вывоза из страны памятников древности554. Практическое осуществление этого закона наталкивалось на многие трудности, самой большой из которых было постоянное стремление туристов (число которых увеличивалось год от году) увезти какой-нибудь сувенир из страны, причем наиболее желательными были сувениры с Акрополя. А. Давыдов рассказывает об эпизоде, который произошел во время его пребывания в Афинах и который наделал много шума. Какой-то американский турист попытался отбить кусок статуи, хранившейся в первом, тогда еще только создаваемом Музее Акрополя, который располагался в Пропилеях. Турист был схвачен на месте преступления, и разразился грандиозный скандал. К. Питтакис в назидание последующим нарушителям требовал жесточайшего наказания, он хотел, чтобы виновному отрезали нос. Эту меру, однако, сочли чрезмерной и ограничились штрафом.

В западной литературе К. Питтакис обычно получает очень нелестную характеристику, его называют узким, обвиняют в нелояльности

552 Отметим, что первая организация, которая поставила своей задачей сохранение памятников прошлого—Общество друзей муз—было создано еще в 1813 г. Но оно было крайне немногочисленным, никакого влияния на ситуацию в этой области не оказало, а в период войны за независимость прекратило свою деятельность.
553 См.: Бузескул В. Открытия XIX и начала XX века в области истории древнего мира. Часть II. Птг., 1924. С. 27; Baelen J. La chronique... P. 154.
554 Принятие этого закона было необходимо потому, что закон 1827 г., принятый временным правительством, утратил силу после создания Греческого королевства.
527

по отношению к иностранным специалистам, но обычно забывается, какое наследие досталось ему. Годы от работ лорда Элгина на Акрополе и вплоть до изгнания отсюда турецкого гарнизона были в его истории одними из самых печальных. В это время создался настоящий рынок древностей в Афинах, и цены на этом рынке благодаря резко возросшему числу путешественников постоянно росли. В таких условиях турки все более охотно и активно включались в торговлю древностями, особенно высоко ценимыми фрагментами скульптур Парфенона (в первую очередь головами скульптур панафинейского фриза, предпочитаемыми за их небольшие размеры и вес и высокую стоимость)555. Сами же западные путешественники, осознав, что за свои деньги они могут получить все, что пожелают, вели себя на Акрополе все более разнузданно. В 1813 г. английский путешественник Т. Хьюз таким образом описывал то, что происходило на Акрополе. Однажды он заметил, что Лузиери был буквально разбит. Это не было результатом нездоровья, «...но, как он сказал нам, он всегда себя так чувствовал, когда французский или английский фрегат бросает якорь в Пирее. Молодые офицеры из корабельной команды ведут себя весьма распущенно по отношению к почитаемым памятникам Афин, и только святость места удерживает их от полнейшего разрушения статуй, карнизов и капителей, от которых они отбивают куски, чтобы взять их как сувениры их афинского путешествия»556.

Путешественник несколько более позднего времени П. Лорент дал живое описание такого времяпровождения английских морских офицеров: «Я последний раз посетил цитадель... Я был очень раздражен, видя английского путешественника, офицера флота (об этом мне сказала его форма), стоящего на базе одной из кариатид, обхватив своей левой рукой колонну, в то время как его правая рука, снабженная твердым и тяжелым камнем, была занята отбиванием остатков носа одной из этих великолепных статуй. Я только напрасно потратил свое красноречие в надежде сохранить это произведение искусства»557. Чтобы переломить такое, уже устоявшееся отношение к памятникам Акрополя, необходимы были, конечно, достаточно сильные меры.

555 St. Clair W. Lord Elgin... P. 215.
556 Hughes Rev. T. S. Travels in Sicily, Greece and Albania. Vol. I. London, 1820. P. 266.
557 Lauurent P. E. Recollections of a Classical Tour. London, 1821. P. 110.
528

Еще год спустя — в 1837 г.—создается Греческое Археологическое общество, сыгравшее в дальнейшем выдающуюся роль в деле сохранения памятников древности. Первые заседания общества, как по причине отсутствия у него собственного помещения, так и по иным, более возвышенным соображениям, проходили под открытым небом, у подножья Парфенона. Тогда же был основан первый греческий археологический журнал «Ефемерис археологики», существующий до сего дня. Работы на Акрополе теперь проводились под эгидой общества, и ими руководил К. Питтакис. После удаления турецких построек началась расчистка территории, первоначально только вокруг Парфенона. Накопившийся за многие столетия грунт убирался, при этом везде стремились дойти до материковой скалы. В ходе этих работ нашли несколько фрагментов фриза и ряд метоп. Затем работы были перенесены внутрь здания. В 1848 г. дошла очередь до маленькой турецкой мечети, стоявшей внутри Парфенона, которая была полностью удалена.

Первые раскопки сопровождались и первыми попытками реставрационных работ. Самым большим успехом было практически полное восстановление храма Бескрылой Победы (Афины-Ники), который был разобран турками перед началом осады венецианцев. В это время в самом Парфеноне, в частности, были восстановлены некоторые из колонн, барабаны которых лежали здесь же, некогда сброшенные на землю взрывом. Укреплены были также некоторые части антаблемента. Работы эти, однако, были сделаны не очень умело, Поэтому после землетрясения 1894 г. понадобилась новая, много более серьезная реставрация, продолжавшаяся с 1898 по 1903 гг. Программу реставрационных работ утверждал международный комитет, а непосредственно руководил работами архитектор Н. Баланос. Незадолго до этого с Акрополя удалили последний памятник средневековой эпохи, еще сохранившийся здесь—так называемую франкскую башню, фланкировавшую вход на Акрополь и стоявшую на склоне напротив храма Ники Аптерос. В 1886—1890 гг. на Акрополе проводились широкомасштабные раскопки (под руководством П. Каввадиаса и немецкого археолога Д. Каверау), которые дали огромное количество вещественных находок и твердо установленных исторических фактов558. В част-

558 Основным методом обеспечения финансирования раскопок Греческого археологического общества в период с 1887 по 1904 гг. была «Лотерея в пользу древностей», организуемая Обществом. Лотерея пользовалась исключительной
529

ности, был полностью подтвержден рассказ Геродота о персидском погроме на Акрополе. Были найдены фундаменты ряда зданий, известных до этого только по надписям или текстам древних писателей. Замечательной находкой стали фрагменты статуй архаической эпохи, сейчас — одно из главных сокровищ Музея Акрополя. Некоторые из этих статуй привлекли особое внимания в связи с необычными обстоятельствами, связанными с ними. В частности, примером такого рода служит история двух частей одной и той же статуи. Верхняя часть ее уже в 1719 г. принадлежала некоему марсельскому коллекционеру, в 1810 г. ее приобрел Музей изящных искусств в Лионе. Ее считали изображением богини Исиды, выполненным в галло-римском стиле, Минервы с совой, Афродиты с голубем, но когда в ходе этих раскопок была найдена нижняя часть скульптуры, идеально соединяющаяся с верхней, стало ясно, что скульптура представляет изображение Коры и должна датироваться серединой VI в. до P. X.559. Каким образом верхняя часть статуи оказалась так далеко от другой ее части, видимо, уже никогда не удастся узнать. Похожая история произошла и со статуей всадника VI в. до P. X.: голова статуи уже давно находилась в Лувре, а тело было найдено при этих раскопках.

Наконец, в 1921—1929 г. еще раз проводились реставрационные работы (снова под руководством Н. Баланоса). Их объектом была не только северная сторона Парфенона, как это предполагалось первоначально, но и часть южной; им же проводится реставрация восточного фронтона, где были восстановлены на месте многие относительно мелкие фрагменты. Кроме того, в ряде мест он удаляет следы первых реставраций. Эти работы, казалось, на многие годы обеспечили сохранность руин Парфенона, тем более что бури Второй Мировой войны его не задели.

Однако сейчас проблема сохранения Парфенона стоит так остро, как никогда ранее. Афины — маленький городок, почти деревня в последние дни турецкого господства — стали теперь крупнейшим городским центром, население которого превысило два миллиона человек, что означает рост ровно в тысячу раз. Кроме того, сотни тысяч автомо-

популярностью и давала значительные средства, использовавшиеся для раскопок, реставрации памятников и финансирования местных музеев, значительное число которых было создано после обретения независимости.
559 См.: Etienne R. et F. La Grèce antique... P. 121.
530

билей, множество заводов и фабрик — все это резко изменило общую ситуацию. Прежде всего, изменился воздух, насытился частицами кислоты, которые медленно, но постоянно разъедают мрамор. Вторая проблема сохранения Парфенона порождена реставрациями прошлого века и работами Н. Баланоса. Он широко использовал вставки в поврежденные места из нового мрамора, им также применялся железобетон, в ряде мест были положены железные балки. Наиболее пострадали места соединений старых частей здания и новых дополнений, под угрозой оказались сами конструкции колонн. Как известно, отдельные части каменных конструкций храма, в частности, барабаны колонн, должны соединяться друг с другом. Древние греки применяли оригинальную технику: в блоках делались отверстия, и в эти отверстия вставлялись деревянные штыри, затем они заливались свинцом. Как выяснилось в результате исследований специалистов, там, где эти соединительные элементы сохранились, они прекрасно несут свою службу и сегодня, спустя 25 столетий после постройки. Однако во время реставраций в прошлом и 20-ых годах нынешнего века для соединений отдельных блоков стали использовать железные штыри. Вполне возможно, что в других условиях они также смогли бы выполнять свою задачу, но в современной атмосфере Афин железо очень быстро корродирует и при этом увеличивается в объеме, что разрушает мрамор в местах соединения отдельных блоков. Те реставрационные элементы, которые должны сохранять памятник, сами сейчас его разрушают.

Проекты радикального решения проблемы сохранения Парфенона обсуждаются уже давно560. Одним из таких проектов, например, предусматривается закрыть весь Акрополь огромным стеклянным колпаком и поддерживать под ним строго определенный состав воздуха, не содержащий тех примесей, которые особенно вредны для памятника. Но подобный проект, если он даже и осуществим технически, совершенно невозможен по финансовым соображениям. В силу этого сейчас осуществляется другой проект—менее экстравагантный. Этот проект был разработан под эгидой специального комитета, созданного в

560 См.: Афинский Акрополь 1975—1983. Научные исследования, поиски, реставрации. Афины, 1985; Bouras Ch. Restoration Work on the Parthenon and Changing Attitudes toward the Conservation of Monuments. A Theoretical Contribution to the Restoration Work Today // The Parthenon and its Impact in Modern Times. Ed. by P. Tournikiotis. Athens, 1994. P. 311—339.
531

1975 г. правительством Греции, и обсужден на специальной международной конференции. Первая часть его—заменить наиболее опасные для Парфенона железные штыри, вторая часть—укрепить наиболее пострадавшие в результате последних землетрясений места. Как известно, в результате землетрясения 1981 г. храм сместился на 3 см, то есть вроде бы не очень намного, но вспомним, что общая масса Парфенона— 30000 тонн, поэтому смещение даже на небольшие величины в такого рода конструкции чрезвычайно опасно.

Для осуществления поставленных задач необходимо преодолеть множество трудностей. Одна из них — чисто психологическая: если вести реставрацию таким образом, как она проводится во всем мире, понадобится опутать храм лесами и водрузить рядом с ним огромные краны, но этого никогда не допустят туристы, которые хотят видеть Парфенон без этого антуража и фотографировать без кранов на переднем плане. В Греции, где большая часть национального дохода создается «индустрией туризма», к такого рода проблемам относятся со всей серьезностью. Для производства реставрационных работ был создан специальный «складной» многотонный кран, который работает только тогда, когда Акрополь закрыт для туристов, а в остальное время, «сложившись», дремлет как уставший мастодонт у подножья Парфенона.

Не была безоблачной жизнь и тех фрагментов скульптуры Парфенона, которые оказались в Лондоне и известны как «мраморы лорда Элгина». Первоначально коллекция вместе с находками из храма Аполлона в Бассах (возле Фигалии, в Аркадии), приобретенными в 1811 г., находились во временной пристройке к основному зданию Британского музея561. В 1835 г. для мраморов построили специальную галерею, которая носила название «Салон Элгина» и в которой основная часть скульптур Парфенона находилась до 1961 г. Правда, на некоторое время скульптуры с фронтонов были отделены от остальных, но в 1869 г. произошло их воссоединение. Основная задача экспозиции в это время — представить скульптуру сколь возможно полно. Тогда иногда удавалось приобретать отдельные фрагменты и соединять их с теми, которые уже были выставлены. Так, в состав коллекции уже в 1817 г. вошел фрагмент, относящийся к северной части фриза, который первоначально принадлежал «Обществу дилетантов», а затем был

561 Cook В. F. The Elgin Marbles. London, 1997. P. 89.
532

им подарен Королевской академии. Само Общество подарило другой фрагмент, который, видимо, привез в Англию В. Чандлер в 1765 г. Этот фрагмент идеально соединился с одной из плит фриза, на которой представлены афинские всадники. Таких дополнительных частей, соединявшихся с хранившимися в музее, оказалось довольно много.

Кроме того, в это же время в Британском музее делали еще одну работу. В различных музеях (Афинах, Париже, Копенгагене и других местах) с хранящихся там фрагментов скульптур Парфенона делались гипсовые слепки, и их монтировали с имеющимися здесь подлинниками. Позднее от этой практики отказались, хотя она очень нравилась тем исследователям, которые занимались профессионально Парфеноном, но она очень не нравилась обычным посетителям.

В 30-ые гг. XX в. на средства лорда Дювина была построена специальная галерея (сейчас известная как «галерея Дювина») для экспозиции скульптур и архитектурных фрагментов Парфенона. Она была закончена в 1938 г., и на следующий год намечался переезд мраморов в новое помещение. Разразившаяся в этом году Вторая мировая война сорвала переселение и, как выяснилось, к счастью. Мраморы лорда Элгина, как одно из главных сокровищ Британского музея, надежно спрятали в одной из старых, уже неиспользовавшихся линий Лондонского метро, а в ночь первого же массированного налета гитлеровской авиации на Лондон одна из мощных бомб попала прямиком в пустое помещение «галереи Дювина». Повреждения галереи были столь велики, что ее ремонт закончился только к 1962 году. Именно тогда мраморы заняли то место, которое им предназначалось четверть века назад (в первые послевоенные годы они экспонировались в старых помещениях)562.

Еще одна сегодняшняя проблема Парфенона—юридическая. Последние годы идет нескончаемая дипломатическая война между Грецией и Великобританией относительно «мраморов лорда Элгина». В общему эта война имеет очень длительную историю, но в последние десятилетия особенно обострилась.

Уже в момент приобретения для Британского музея «мраморов лорда Элгина» при обсуждении этого вопроса в Парламенте один из

562 Higgins R. A. Greek and Roman Antiquites // Treasures of the British Museum. Ed. by F. Francis. London, 1975. P. 129—132.
533
Греческий взгляд на «Мраморы Элгина» в 1961 г.: «Умелый торговец: Какое дело до этого грекам? В крайнем случае, мы должны вернуть их туркам, у которых их купили» (из газеты «Тахидромос»)

Рис. 66

Греческий взгляд на «Мраморы Элгина» в 1961 г.: «Умелый торговец: Какое дело до этого грекам? В крайнем случае, мы должны вернуть их туркам, у которых их купили» (из газеты «Тахидромос»)

его членов X. Хаммерсли предложил, чтобы в решение записали, что «Великобритания только хранит эти мраморы до того момента, когда настоящие или будущие хозяева города Афин потребуют их возвращения. Когда же это требование поступит, она [то есть Великобритания] без всяких вопросов или переговоров обязуется вернуть их и установить, насколько это возможно, на тех же самых местах, откуда они были взяты, а до этого они будут храниться самым тщательным образом в Британском музее»563. Однако никто из членов Парламента не принял это предложение всерьез.

Греки очень скоро после освобождения стали задумываться о возможности возвращения на родину скульптур Парфенона. Правда, первоначально это требование выражалось в несколько странной форме. Вскоре после того как на троне Греции оказался первый король Оттон, распространился слух, что один из солдат греческой армии видел на Акрополе призрак Байрона, требовавший, чтобы его соотечествен-

563 St. Clair W. Lord Elgin... P. 260—261.
534

ники вернули на родину скульптуру564. Позднее эти требования зазвучали и на государственном уровне. Так, этот вопрос поднимался в 1924 г., в столетнюю годовщину со дня смерти Байрона, в 1941 г., когда английские войска сражались вместе с греческими против гитлеровской армии, и еще несколько раз. Особо настойчивыми стали требования греческого правительства в последние три десятилетия, при этом если первоначально эту идею защищало только правительство Всегреческого социалистического движения, то теперь любое греческое правительство, вне зависимости от партийной принадлежности, включает требование о реституции скульптур в свою внешнеполитическую программу. Особенно горячо требовала возвращения скульптур Мелина Меркури в свою бытность министром культуры и науки Греции. Она говорила: «Я верю, что придет время, когда эти мраморы вернутся под голубое небо Аттики, в свою естественную среду, туда, там, где они составляют структурную и функциональную часть уникального ансамбля»565.

В самой Великобритании имеются сторонники возвращения «мраморов лорда Элгина» на родину566. Чем бы они ни руководствовались, их намерения и действия часто имеют труднообъяснимый характер, мало связанный с реальностями жизни. Так, в период диктатуры «черных полковников» сторонники возвращения мраморов всерьез предлагали вернуть их взамен добровольного ухода хунты от власти. С 1983 года в Англии действует «Британский комитет за реституцию мраморов Парфенона». С другой стороны, правительство Великобритании решительно отказывается возвращать скульптуры. В этом также едины все правительства: и сформированные консерваторами, и сформированные лейбористами. Правда, перед последними парламентскими выборами лидер лейбористов Тони Блэр намекал на возможность возвращения «мраморов лорда Элгина» Греции, но став премьер-министром, тут же отказался от этой идеи. Эта проблема поднята сейчас на высочайший уровень, поскольку Совет Европы поддерживает Великобританию, а ЮНЕСКО — Грецию.

564 St. Clair W. Lord Elgin... P. 273.
565 Cm.: Etienne R. et F. La Grece antique... P. 139.
566 Подробнее см.: Hitchens Ch. The Elgin Marbles should they be returned to Greece? London; New York, 1997.
535

Мы, естественно, не имеем права вмешиваться в эту дискуссию, поскольку участие в ней требует совсем иных знаний, нежели те, которыми обладают авторы,— в первую очередь знания международного права. Мы только хотели бы сделать две ремарки по поводу этой дискуссии. Первая из них продиктована простым здравым смыслом. Если мраморы лорда Элгина будут возвращены, то это послужит прецедентом, и тогда очень трудно представить, во что могут вылиться для дела сохранения всех памятников искусства, хранящихся в музеях, те требования реституции, которые неизбежно немедленно раздадутся со всех сторон. Кстати, хранители Британского музея указывают на эту огромную опасность, подчеркивая в то же самое время поразительную непоследовательность греческого правительства, которое не выдвигает аналогичных требований к другим странам. В частности, та же самая Мелина Меркури публично заверила Францию, что греки не будут требовать возвращения Венеры Милосской567.

Вторая ремарка касается облика самого лорда и характера его деятельности. Сторонники реституции почему-то думают, что их требования будут выглядеть более убедительно, если они превратят лорда Элгина в некое исчадие ада, намеренно забывая, что, в конечном счете, его деятельность сохранила «мраморы» для человечества и за них он заплатил очень высокую цену: он отдал им все свое состояние, карьеру, здоровье, и, вероятно, счастье семейной жизни. Вряд ли стоит требовать от человека большего.

567 См.: Etienne R. et F. La Grèce antique... P. 143.

Подготовлено по изданию:

Маринович Л. П., Кошеленко Г. А.
Судьба Парфенона. - М.: Языки русской культуры, 2000. - 352 с.: ил. - (Язык. Семиотика. Культура).
ISBN 5-7859-0108-0
© Л. П. Маринович, Г. А. Кошеленко, 2000
© А. Д. Кошелев. Серия «Язык. Семиотика. Культура», 1995
© В. П. Коршунов. Оформление серии, 1995



Rambler's Top100