16

I

КАРАВАННАЯ ТОРГОВЛЯ. ИСТОРИЧЕСКИЙ ОЧЕРК

Что я имею в виду, говоря о «караванных городах»? Прежде чем ответить на этот вопрос, я должен напомнить несколько общеизвестных фактов, и начать, рискуя говорить об общеизвестном, с конфигурации Сирии и Финикии, Палестины, Месопотамии и Аравии (см. карту 1). Огромный четырехугольник Аравийского полуострова с юга омывается океаном, с востока и запада двумя бухтами океана — Персидским заливом и Красным морем. За исключением небольшой плодородной полосы на юго-западном побережье Аравии, так называемой Arabia Felix, и нескольких оазисов, Аравия — страна сплошной пустыни. На севере возвышенности и горы Палестины, Финикии, Сирии, Малой Азии и Иранского плато образуют границы пустыни и полумесяцем окаймляют ее. Снега и обильные дожди, которые выпадают в горах Ливана, Тавра и на Иранском плато, питают ряд крупных и мелких рек, как Иордан, Оронт, Евфрат, Хабур, Тигр, а они, в свою очередь, создают богатые плодородные равнины. Плодородие, обусловленное реками и частыми дождями, освежающие морские бризы превращают прибрежную полосу Средиземного моря — приморские Палестину, Финикию и Сирию в почти непрерывный пояс естественных садов и богатых полей. За областями побережья эти же реки и дожди отняли у пустыни широкий полумесяц орошенной или полуорошенной земли, превратив ее в богатейшие пастбища для кочевого населения пустыни и потенциальную ниву для оседлого населения. Более того, бурные потоки Тигра, Евфрата и Хабура и их притоков могут быть обузданы и использованы местным населением для орошения и завоевания у пустыни значительных полос земли вдоль крутых берегов этих рек. Наконец, вместе Тигр и Евфрат создали богатейшую аллювиальную Дельту, известную как Южная Месопотамия. Если за этой дельтой как следует следить, дренировать и орошать, она может из пустыни и болота превратиться в богатейшие сады, плодородное поле и восхитительное пастбище.

Такова была конфигурация Ближнего Востока в древности, такой же в общих чертах она осталась и теперь. Историческое изучение климатологии, предпринятое главным образом моим коллегой по Йелю

17

Карта 1. Ближневосточные торговые пути

18

(Yale University) профессором Элсфортом Хантингтоном (Elsworth Huntington), установило факт, что в древности полоса обработанной земли на границе пустыни имела различные размеры. Этот так называемый плодородный полумесяц изменялся в зависимости от увеличения и уменьшения влажности в этой местности; так что в периоды влажности земледелие и скотоводство были возможны на огромных пространствах, а в период сухости они превращались в бесплодную пустыню. В периоды влажности кочевое население пустыни не только численно возрастало, но становилось также оседлым. Но наступал новый период сухости, и население пустыни от голода нападало на процветающие общины оседлого населения, жгло и громило труд людей и самих людей, а когда эта разрушительная работа завершалась, он сменялся новым периодом влажности. Затем процесс завоевания и окультуривания пустыни начинался вновь.

С точки зрения местных и частных процессов историческая климатология, несомненно, права во многом; те изменения, которые я описал, целиком были следствием климатических условий. Однако не столько климат, сколько люди виноваты в полном запустении, которое царит в когда-то цветущей Месопотамии. То же самое верно относительно многочисленных, некогда цветущих городов по берегам Тигра и Евфрата и их притоков, которые лежат теперь в руинах. На этой земле люди потеряли навыки к организованной, целесообразной работе, когда-то приобретенной в вековой практике, и поэтому там, где когда-то цвели сады, плодоносили поля и находились богатые пастбища, мы видим теперь только запустение. Человек, а не природа создал каналы, дамбы, оросительные системы, без которых никакая цивилизация в долинах великих рек Ближнего Востока не выжила бы.

Такова характеристика, которая в мировой истории вряд ли сулит славу той стране, о которой я говорю. Правда, некоторые ее области не только производили достаточно продуктов для населения, но были в состоянии вывозить прибавочный продукт. Однако для этого населению нужны были как организованные земледелие и скотоводство, так и более или менее организованная система торговли. Трудно сказать, что в стране, которая производит, старше — производство или обмен, так как нам неизвестны периоды в истории человечества, которые не знали бы обмена. Обмен так же стар, как и производство, а стадия замкнутого домашнего хозяйства — плод воображения теоретиков-экономистов.

Ближний Восток был идеальной страной для развития обмена. Его восточные области пересечены с севера на юг двумя великими реками — Тигром и Евфратом, и хотя они никогда не были особенно судоходными, а движение по ним никогда не было оживленным, на их берегах так удачно сочетались растительность и вода, что они являлись

19

естественными торговыми путями. На западе, в Египте, более спокойный и более судоходный Нил, который течет с юга на север, тоже был хорошим средством для перевозки товаров.

Наконец, Аравийская пустыня, которую не следует рассматривать ни как мертвое пятно на карте Земли, ни как границу культурной жизни. Пустыня, как и море, не только разъединяет, но и соединяет, так как она — широкая открытая дорога для торговли. Она даже сама создала носителя этой торговли, «корабль пустыни» — верблюда. За пределами Аравийской пустыни, на востоке, ширится благословенное плато Ирана, а за ним и за Персидским заливом лежит Индия с ее сказочными богатствами. На западе Красное море столько же разделяет, сколько соединяет Аравию с другой сказочной страной — Центральной Африкой, с ее дорогими и экзотическими товарами; наконец, на севере пустыню связывает с богатейшим Египтом Суэцкий перешеек, а со Средиземноморьем — Грецией, Италией, Испанией — ряд превосходных гаваней прибрежных Палестины, Финикии и Сирии.

Как только в дельтах Тигра и Евфрата и в дельте Нила зародились древнейшие в мире цивилизации, как только они стали расти и развиваться, со всех сторон потянулись караваны в Вавилонию и Египет. Сначала — ближайшие соседи: арабы пустыни и обитатели Иранских гор. Шли вереницы верблюдов, северных сородичей одногорбых изящных дромадеров Аравии, везли товары из-за гор Ирана. С севера, из северной Сирии и Малой Азии караваны тяжело нагруженных ослов двигались вниз по долинам Евфрата и Тигра. В это же время первые корабли с товарами стали бороздить моря, везя товары из Египта и с берегов Персидского залива, из Южной Аравии и с побережья Индии.

Эти корабли и караваны были нагружены тем, чего не хватало Вавилонии и Египту, — товарами, которые с каждым днем превращались все в большую и большую потребность, а не роскошь для культурного человека. Они были нагружены камнем и деревом для возведения храмов, дворцов и городов, медью для производства оружия, сельскохозяйственных и ремесленных инструментов, золотом и серебром, слоновой костью, драгоценными камнями и ценными породами дерева, самоцветами, жемчугом, благовониями для богов и людей, духами и притираниями, которые всегда ценились людьми Востока, и пряностями для их кухни. В Сирию и Каппадокию, на Иранское плато и в Индию, в Южную и Центральную Африку цивилизация слала в обмен свои новые товары: металлические изделия, главным образом оружие, цветные ткани, стеклянные бусы, вино, финики, растительное масло и хлеб — продукты, которые были особенно необходимы для полуголодных бедуинов пустыни. Вскоре подобные отношения возникли и между цивилизованными странами, так как им невозможно

20

было избежать обмена своими наиболее новыми товарами. Так, Вавилония посылала свои новинки в Египет, а Египет свои — в Вавилонию; Индия экспортировала свои товары в Вавилонию, а Вавилония свои — в Индию.

Недавние раскопки в Вавилонии и Египте дошли до самых низших слоев поселений и выявили предметы из храмов и дворцов, домов и гробниц, которые датируются ранними этапами цивилизации. Среди них имеются также наиболее ранние на сегодняшний день письменные тексты. Как предметы, так и тексты говорят нам о том, что даже в это время древнейшие города-государства Шумера в Месопотамии были связаны с далекими странами караванами: с Египтом — на западе, с Малой Азией — на севере, с Туркестаном, Систаном и Индией — на востоке и юго-востоке. Находка похожих печатей в Индии в Хараппе и в Мохенджо-Даро и в Вавилонии в Уре, древние золотые предметы шумерийского типа в Астрабаде на Каспийском море, сходство типов медного оружия и посуды в Египте, Вавилонии, Сирии и Иране являются подтверждением этого факта. Количество совпадений не только в предметах повседневного обихода, но и в декоративных мотивах Египта и Вавилонии показывает тесные связи между этими двумя странами. Еще более показательный пример древней внешней торговли обнаружен при анализе находок из гробниц додинастического периода в Уре и Кише. Великолепные предметы из золота, серебра, меди и различных видов дерева, инкрустированного драгоценными камнями, были найдены в удивительном изобилии, причем материалы, из которых они изготовлены, не местного происхождения. Они были импортированы издалека, и львиная доля импорта принадлежала караванной торговле.

С течением веков цивилизация охватывала все более и более обширные пространства. Причиной этого были Саргон и Нарамсин, цари Аккада в Вавилонии, которые в III тысячелетии до н. э. создали первую известную человечеству обширную империю. Они сформировали ее, объединив Западную Азию в единое государство, проводя политику, которой затем следовал Ур-Намму из III династии Ура. Это позволило им не только укрепить уже существующие линии соприкосновения различных областей с империей, но также установить новые отношения со своими соседями на севере, юге, востоке и западе. Наиболее важным результатом этой политики было тем не менее появление большого количества торговых городов в долинах и равнинах «плодородного полумесяца», которые превратили в крупные городские центры прибрежные поселения Палестины, Финикии и Сирии. Появились города в Малой Азии, началась торговля с европейским побережьем Средиземного моря, где ощущалась потребность в подобных торговых путях.

21

Потребление товаров Индии, Аравии и Африки становилось все более значительным, и торговые сношения с Аравией и через Аравию с Индией и Африкой, с одной стороны, и с Иранским плато — с другой, постепенно становились все более тесными и приобретали целесообразный характер.

У тех, кто стал профессиональным торговцем, появились деловые навыки, развилась торговая сметка, постепенно развивалось гражданское и торговое право. Сначала оно было основано на обычае, а позже превратилось в писаное право, которое на заре цивилизации мы находим в Вавилонии не только писаным, но даже кодифицированным. Мы знаем теперь, что свод законов Хаммурапи (около 1900 г. до н. э.) был не первой попыткой кодификации уголовного и гражданского права.

III династия Ура, следовавшая империалистическим устремлениям Саргона, создала такой свод законов, который, вероятно, предназначался для применения во всей империи, хотя уже около 3000 г. до н. э. существовали тысячи контрактов и договоров самого разнообразного характера на старейшем из известных нам языков — носителей права — шумерском. Суть законов, использованные формулировки, контракты и договоры, которые являются свидетельством для всех тех, кто изучает подобного рода документы, остались практически неизменными со времен Саргона до времен первых греков и позже, когда римское право проникло на Ближний Восток.

Как видно из недавно обнаруженного фрагмента древнего ассирийского свода законов, восходящего, вероятно, к XV в. до н. э., со временем территории за пределами Шумера и Вавилонии приобщились к праву и к отношениям, основанным на тщательном определении прав. Другой свод законов несколько более позднего времени принадлежит великой Хеттской державе в Малой Азии, превратившейся в культурное и хорошо организованное государство в первые столетия II тысячелетия до н. э.

Обмен является предшественником торгового права, однако закон, в свою очередь, регулирует обмен, делает его более цивилизованным и устанавливает для него широкие рамки. Открытие в Кюль-Тепе в Каппадокии на севере Малой Азии, в районе позднего Мазака, сотен очень ранних документов частноправового характера является отличным подтверждением этого. Документы рассказывают о систематическом использовании серебряных и медных рудников Каппадокии и Киликии совместными усилиями местного населения и некоторых иммигрантов с юга, которые могли быть предприимчивыми колонистами из периферии Шумерской империи, ранней Ассирии. Эти колонисты появились здесь не позднее первой половины III тысячелетия до н. э. и вскоре стали деловыми лидерами этой области. В то же самое время полити

22

чески они зависели одновременно от Ассирии и от Шумеро-Аккадской империи. Металлы, добывавшиеся в этих рудниках Малой Азии, шли вниз по Евфрату в Месопотамию и по караванным дорогам в финикийские порты, особенно в Библ. Оттуда их в форме массивных колец везли в Египет.

Каппадокийские документы выявили много интересных фактов об организации и развитии караванной торговли. Мы не можем здесь подробно говорить об этом, хотя знаем, что большая часть документов является архивами важных торговых и банкирских домов. Эти дома снаряжали и финансировали большие караваны, в основном из ослов, которые отправлялись на юг и юго-запад. Таблички рассказывают нам о сложных деловых предприятиях и о развитой законодательной и гражданской процедуре того времени, так же как и о регулярной и упорядоченной работе, которую проводили специальные правовые органы. Из прочитанного ясно, что за этими документами — тысячелетия организованного обмена и что закон, которым они руководствовались, тоже развивался на протяжении тысячелетий. Вавилония заложила основы этого развития, однако то, что мы находим в Малой Азии относящимся к III тысячелетию до н. э., — ново и оригинально. Фактически система влияла на всю жизнь Малой Азии, так же как Сирии и стран, связанных с ними.

Закат империй Аккада и Ура привел к периоду политической анархии, результатом которой стала автономия мелких государств. За этим, в свою очередь, последовало новое объединение под предводительством западносемитской династии Вавилона, династии, которая известна царем Хаммурапи. В течение этого периода политическая и экономическая жизнь древнего мира стала крайне сложной, хотя Вавилония по-прежнему оставалась ведущей силой.

Одно из величайших достижений шумерско-вавилонской культуры в области торговли относится к этому времени, т. е., точнее говоря, к концу III тысячелетия до н. э. Это было введение металлической единицы обмена, которая появилась отчасти благодаря удивительному развитию стандарта частной жизни и отвечала за постоянное увеличение сложностей в жизни цивилизованного человечества. Эти кусочки металла были прямыми предшественниками чеканной монеты, впервые появившейся в Малой Азии и Греции в VII в. до н. э., двумя тысячелетиями позже. Обмен основывался на серебряной «мине» и ее составляющей — «сикле». Это новшество было отчасти делом частных купцов (первых банкиров-торговцев в истории), а отчасти — государства.

Таким образом, все события того времени вели к большему развитию и более надежной организации караванной торговли. Бедуины пустыни и обитатели предгорий верховьев Евфрата или Тигра, население

23

Иранского плато и Малой Азии — все, кто прежде был только пастухом и разбойником, теперь стали купцами и деловыми людьми. Караван стал организацией, своеобразным и строго регулированным миром в себе, таким же, каким он является и по сей час, так как железные дороги и автомобили не положили пока конец его своеобразному существованию.

Когда Вавилонское царство было живо и сильно, прочно владело устьями Тигра и Евфрата, когда его крупнейший соперник — Египет, находившийся далеко на западе, стал политически сильнее и создал удивительную цивилизацию, товары Индии и Аравии нашли себе великолепный рынок как в Месопотамии и странах, которые от нее зависели, так и в Египте.

Иногда индийские товары доставляли в Вавилонию по морю из индийских портов прямо в устье Тигра и Евфрата. Чаще они прибывали в один из аравийских портов, обычно в Герры на западном побережье Персидского залива; оттуда арабы-кочевники на спинах верблюдов и ослов доставляли их в Вавилонию. Товары, произведенные в Arabia Felix и купленные затем юго-западными арабами за Баб-эль-Мандебским проливом в Африке, или приходили через пустыню в те же самые Герры, а оттуда в Вавилонию, или на кораблях везли вдоль побережья в Герры или прямо в устье Тигра и Евфрата.

Другие важные дороги, проходившие через пустыни, вели в Египет. Юго-западные арабы посылали свои собственные товары, товары из Индии и Африки на север, вдоль восточного берега Красного моря и затем через Синайский полуостров в Египет. Или же герреи (геррейцы) перевозили те же самые товары и, возможно, некоторые товары из Вавилонии сначала в богатый оазис Тема в самом центре Аравийской пустыни, а затем из этого оазиса — на одну из стоянок прибрежной дороги вдоль Красного моря в Египет.

В эти древние времена сухопутные дороги были предпочтительнее морских. Море не любили, и ему не доверяли, пользовались им постольку, поскольку без него нельзя было обойтись. Верблюды и пустыня казались относительно более безопасными и внушающими больше доверия средствами перевозки, чем корабли, поэтому благодаря в основном караванам товары из Индии, Аравии и даже Центральной Африки шли из Аравии в Вавилонию, Сирию и Египет и даже дальше на север и запад.

Не удивительно, что эта регулярная и прибыльная торговля с Вавилонией, Египтом и зависимыми от них государствами (все цивилизованные государства) вела, как это было прежде в Каппадокии, к созданию организованных государств и своей собственной высокоразвитой цивилизации в Аравии. Как и прежде, наши знания о культуре Восточной

24

и Южной Аравии скудны. Однако мы хорошо знакомы с герреями на востоке, с населением Хадрамаута, Катабании или с населением царств сабейцев и минейцев на южном и юго-западном побережье. Последние правили той плодородной частью земли, которая даже в древности носила название Arabia Felix. Недавние путешествия многочисленных европейских ученых по этой сказочной земле выявили тысячи надписей и позволили нам ознакомиться с удивительными постройками, воздвигнутыми этими людьми, которые включают города, фортификации и храмы. Но здесь, как и в большинстве других случаев, когда не было проведено систематических раскопок, мы по-прежнему сталкиваемся со сложными проблемами, главной из которых является хронология. Как бы то ни было, мы можем точно сделать вывод, что в Южной Аравии начало порядка и цивилизации, письменности и строительства уходит в далекое прошлое, вероятно, во II тысячелетие до н. э.

Вполне вероятно, что более раннее культурное развитие Аравии было связанно с герреями и минейцами, т. е. с людьми, которые благодаря географическому положению контролировали одни — восточные, другие — западные караванные пути. Похоже, что катабанцы и население Хадрамаута играли менее значительную роль в истории мировой торговли, в то время как сабейцы, соседи минейцев, пережили такое соперничество еще раньше.

Шли века, Вавилонская империя Хаммурапи пала, на Ближнем Востоке установилось так называемое «равновесие сил». Культура и торговля Вавилонии перешли в руки крупных и мелких городов и государств Ближнего Востока; ее преемниками были индоевропейское государство Митанни, попеременно могущественная и бессильная Ассирия, арийская Хеттская империя, крупные торговые города в Северной Сирии и среди них особенно Алеппо и Дамаск, города финикийского побережья. Египет тоже претерпевал изменения; после временного подчинения так называемым гиксосским правителям из Сирии он создал в середине II тысячелетия до н. э. Египетско-азиатскую империю великой восемнадцатой династии, которая просуществовала достаточно долго для того, чтобы оставить глубокий след на будущем развитии культурной и торговой жизни.

Впервые в истории цивилизованного человека Запад теперь объединился с Востоком в единое царство, и вавилонский образ жизни слился с египетским. Впервые в истории торговля стала набирать обороты между областями, которые находились в границах единой великой империи, власть которой распространялась не только на Ближний Восток, но также на Кипр и Крит. Поэтому не удивительно, что караванная торговля развилась в это время с необычайной энергией и что различные государства, участвовавшие в «равновесии сил» во II тыся

25

челетии до н. э., боролись, стремясь превзойти друг друга великолепием жизни в них, красотой и величественностью построек, совершенством своего военного снаряжения. Свидетельством этого является дипломатическая переписка того времени. Очевидно, например, что Тутмос III, который с таким удовольствием говорит о том, что ассирийцы преподнесли ему персидскую ляпис-лазурь вместо похожей вавилонской в качестве дани, воспринимает культурный мир того времени как целое, единый организм, в котором все тесно связаны друг с другом торговыми связями.

В начале I тысячелетия на смену Шумеро-вавилонской империи, Египетской империи и недолговечной Хеттской пришла Ассирийская, а Ассирия, после кратковременного соперничества с Вавилонией, в свою очередь, уступила место могущественной Персидской империи. В течение всего этого периода торговля, и особенно торговля караванная, находились в состоянии постоянного развития и постепенно все более и более организовывались. Именно караванной торговле обязаны своим великолепием Алеппо и Дамаск, наиболее процветающие на Ближнем Востоке города, и именно эта караванная торговля позволила финикийским городам Тир, Библ и Арад встать на путь их беспримерного в истории торгового развития.

История внешних торговых сношений и постепенного сосредоточения караванной торговли в Ассирийской и Персидской империях еще не написана, хотя современные ученые тут и там отмечают разрозненные факты, свидетельствующие об этом. Тем не менее имеются точные свидетельства о том, что Ассирия играла огромную роль в ее развитии. Мы знаем, что в Ассирии существовали специальные ассирийские итинерарии не только для армии, но и для купцов. Эти итинерарии, составленные, видимо, по картам, картам очень древним, как доассирийским, так и ассирийским, дошли до наших дней и, несомненно, являются теми картами, которые заложили основу греческой картографии. Как итинерарии, так и карты этого времени стали следствием существования высокоразвитой системы дорог, и мы знаем, что ассирийские цари создали такую систему в основном для военных нужд. Однако система, которая годилась для армии, была пригодна и для купцов, которые могли выбрать безопасные и охраняемые дороги через пустыню или вдоль горных хребтов. Доходы купцов возросли благодаря тому, что вдоль дорог появились колодцы, а солдаты стали передавать новости из одной части страны в другую (см. рис. I, II).

Развитие и увеличение надежности караванной торговли под покровительством могущественных ассирийских монархов видны потому, что новые, более прямые дороги стали теперь наиболее безопасными для перемещения караванов. Сведения о городе Тадморе, который

26

Рис. I. Современные караваны:

1 — часть каравана господина Уоррена (Warren) после снежной бури в пустыне Гоби (с разрешения господина Уоррена); 2 — часть каравана М. Н. Рериха в Центральной Азии (с разрешения Roerich Museum Press); 3 — караван, идущий из Петры в Египет по южной дороге и пересекающий Вади Тейгера (с разрешения госпожи Конвей

(А. Е. Conway))

27

позже стал известен под названием Пальмира, впервые появились в ассирийских документах этого времени; мы знаем о нем, например, из надписей Тиглатпаласара I и Ашшурбанипала. Это свидетельствует о том, что в то время, а возможно даже раньше, караваны обычно шли из устья Евфрата через пустыню в Дамаск, следуя в основном по той же самой дороге, которая позже использовалась караванами или автомобильными конвоями, и вела из Дамаска в Багдад. Возможно также, что прямая дорога из Ниневии к устью Хабура и оттуда через Пальмиру в Дамаск тоже используется до сих пор.

Организованная караванная торговля не ограничивалась пределами Ассирийской империи. Царские надписи, датируемые временем Тиглатпаласара III и Саргона, надписи и барельефы Ашшурбанипала (из Ниневии) показывают, что серия походов в северные области Аравии позволила ассирийцам заставить минейцев и сабейцев признать их власть над собой. Хотя эти царства никогда не были вассалами Ассирии, они подчинились ее воле, и от времени и до времени они посылали дары — неофициальную дань ассирийскому царю.

Несомненно, что эти дары были менее значительными по сравнению с выгодой, которую арабы юга извлекали из организации безопасной торговли с Ассирией. Этим временем мы, вероятно, можем датировать их расцвет, о котором свидетельствуют руины их городов, особенно сабейской столицы Марибы. Тысячи надписей самого разного содержания, наиболее ранние из которых датируются VII, возможно, даже VIII в. до н. э., указывают на значимость Аравии в этот период, даже при том, что они проливают всего лишь слабый свет на наше невежество в этой области.

Для получения более точных сведений нам надо дождаться того времени, когда раскопки можно будет проводить и на территории Аравии. Только тогда мы получим более или менее точную хронологическую последовательность южноаравийских надписей, архитектуры и скульптуры. Тем не менее в свете того, что нам теперь известно, мы полагаем, что библейские истории о сказочном богатстве сабейцев и их могущественной царицы верны и что события, описанные в них, иногда даже кажутся чем-то прозаическим. Так что библейское описание каравана исмаилитов, груженного благовониями, который шел из Гилеада через пустыню в Египет, не кажется таким уж невероятным или невозможным по сравнению с описанием в Книге Царств роскошного подарка, состоящего из ста двадцати золотых талантов, благовоний и драгоценных камней, посланных Соломону сабейской царицей.

Если бы ассирийцы и их наследники нововавилоняне достигли своей цели — контроля над новыми караванными путями, то очевидно, что они нуждались бы в опорных точках, которые делали бы их хозяе-

28

Рис. II. Ассирийские и персидские верблюды:

1 — дромадеры из Аравийской пустыни. Барельеф времен Ашшурбанипала (Британский музей); 2 — верблюды Центральной Азии. Барельеф из дворца Ксеркса в Персеполе (с разрешения Британского музея)

29

вами ситуации в Аравийской и Сирийской пустынях. Поэтому не удивительно, что, возможно, именно ассирийцы первыми поняли важность Гадмора-Пальмиры для сирийской караванной торговли и что эдомиты, предшественники набатеев, которые правили в области, ставшей позже известной как Petraea, платили дань ассирийским царям. В свете этой политики мы можем лучше понять усилия сначала ассирийских царей, а позже Набонида, известного царя Нововавилонской державы, направленные на то, чтобы контролировать не только Герры, но также и Тема — крупный центр караванной торговли в Центральной Аравии. Набонид даже перенес в Тема свою временную резиденцию и оттуда организовывал походы против аморитов и эдомитов.

Мантия ассирийских и нововавилонских держав досталась персам, и это объединение всех культурных государств Востока в мощное и прекрасно организованное государство было сильнейшим импульсом для развития персидской торговли. В Персии были превосходные дороги, пересекавшие ее с запада на восток и с юга на север, единая твердая и устойчивая монетная система, золотые «дарики», которые проникали во все уголки средиземноморского мира. Письменные свидетельства говорят о постоянных торговых сношениях Персии с Дальним Востоком — с Индией и Китаем и том влиянии, которое оказало персидское искусство на развитие архитектуры и скульптуры в Индии и на развитие монументальной скульптуры в Китае. Более подробно я исследовал это влияние в моей недавней книге, посвященной бронзовому китайскому тазу эпохи Хань из коллекции Лоу (С. Т. Loo).

Несомненно, что Дарий и его преемники не были удовлетворены узкими рамками торговли своего времени и что они стремились расширить поле своей деятельности. Они мечтали о торговле по океану, о прямых сношениях между Индией и Египтом, о прямом морском пути вокруг Аравии и Африки и другом — через Красное море и некоем подобии Суэцкого канала в Средиземное море.

Еще более интенсивный характер имела торговля Персии с Западом, ее связи с миром греческих городов-государств в материковой Греции, на берегах Черного моря, в Италии и Сицилии, с финикийскими колониями в Северной Африке и через них с племенами Юго-Западной и Северной Европы. Главным образом в эти страны вывозились товары караванной торговли, в особенности — предметы роскоши, как, например, благовония, притирания, поделки из слоновой кости и ценных пород дерева, окрашенные в пурпур и шитые золотом ткани и т. д. Финикийские города средиземноморского побережья и греческие города Малой Азии, особенно Милет, находившиеся под персидским контролем, процветали и богатели за счет этой торговли; на протяже

30

нии раннего периода Персидской империи богаты были Фригия, а позже — Лидия, что было следствием той роли, которую эти государства играли в качестве посредников между Востоком и Западом; и наконец, но и это не все, мы должны упомянуть, какую огромную торговлю вел греческий Навкратис — предшественник Александрии. Город был основан греческими торговцами на северном побережье Египта в качестве перевалочного пункта между Египтом и Западом. Кроме того, пышный расцвет греческих городов северного побережья Черного моря в VI и V вв. до н. э. начался благодаря не только их торговле с греческими городами Средиземноморья, но и оживленному обмену с Персидской державой, как через Кавказ и Черное море, так и по старым караванным путям, ведшим из Туркестана через степи юго-восточной России к Дону и Пантикапею. В ученых трудах русских археологов влияние персидского искусства в VI и V вв. до н. э. на греко-восточное искусство юга России еще по достоинству не оценено. На Ближнем Востоке, т. е. в Аравии, Месопотамии и Сирии, караванная торговля Персидской империи несколько отличалась от караванной торговли ее предшественниц — Шумерийско-вавилонской и затем Ассирийской держав. Использовались как восточные, так и западные торговые пути. Мы можем предполагать, что среди этих двух путей восточный имел большее значение, в то время как западный, который в основном проходил по Египту, превратившемуся теперь в провинцию Персии, стал постепенно приходить в упадок. Это привело к продолжительному росту некоторых из древних семитских городов Сирийской пустыни: Алеппо, Дамаска, Хамаса (ныне Хамы), Эмесы (ныне Хомеса) и многих других. Каждый из этих городов являлся центром отличающихся по размеру плодородных областей с развитой земледельческой, садоводческой и скотоводческой жизнью. Ни один из них не был «караванным городом» в буквальном смысле этого слова, т. е. городом, возникновение которого было связано с караванной торговлей. Хотя именно караванная торговля сделала их значительными и богатыми.

Мы очень мало знаем об отношениях между Персией и арабами. Некоторые отрывочные сведения показывают, что они развивались в том же направлении, что и в ассирийское время. Так, мы знаем, например, о дани, которую платили Дарию южные арабы, и располагаем текстом, который говорит о минейских купцах, проживавших в Египте. Присутствие таких купцов в одной из стран, импортировавших южноаравийские товары, вероятно, не было большой редкостью, хотя, несомненно, было следствием развития мирных контактов между Аравией и Персией и авторитета персидских властей, которые разрешали арабским купцам на длительное время селиться на территории Персидской империи, возможно, считая такие визиты обычным явлением. Переписка

31

еврейского торгового дома из Ниппура, который вел активные дела с халдеями, мидийцами, арамеями, эдомитами и сабейцами, дает дополнительные сведения об оживленном характере караванной торговли этого времени.

Вполне вероятно, что другой важный текст, в котором содержатся сведения о караванной торговле между различными странами Ближнего Востока и Южной Аравии, тоже относится к персидскому периоду. Я имею в виду минейскую надпись из Берагиша, современного Ятила, второй столицы Минейского царства, которая является едва ли не самым важным из обнаруженных на сегодняшний день текстов. В нем говорится о некоторых постройках и жертвоприношениях Athtar-Dhu-Gabdim, которые были совершены за счет неких купцов, торговавших с Египтом, Сирией и Ассирией. Все это они посвятили богу в знак благодарности за покровительство, которое он оказывал их караванам, идущим от сабейцев, во время большой войны. Возможно, что это была одна из войн между Персией и Египтом, или когда последний в 535 г. до н. э. был завоеван, или когда в 343 г. до н. э. одержал победу над Артаксерксом Охом. Другой подобный текст, на сей раз из Маина, столицы минейцев, к сожалению, не содержит даты. Вполне вероятно, что минейцы вели свою торговлю с Персидской державой через собственные военные и торговые колонии (среди которых наиболее значительной являлась современная Эль-Эла) и что они посылали свои товары в Египет или по суше через Газу, или по Красному морю из минейского порта в один из портов Египта. Последний путь мог быть быстро проложен для того, чтобы избежать уплаты налогов набатеям.

Минейские надписи, упомянутые выше, так же, как и некоторые другие факты, указывают на появление новых и независимых центров караванной торговли или в последние годы существования Нововавилонского царства, или в ранние периоды Персидской империи. Я обойду стороной Петру, о которой подробнее будет сказано ниже. Возможно, что в это время набатейские арабы впервые потеснили эдомитов в Петре и стали орудием Персии в ослаблении силы сабейцев, которые очень быстро возвысились и стали слишком богатыми для того, чтобы не вызывать беспокойство со стороны правителей тогдашнего мира.

Однако Персидская держава пала под ударами Александра Великого, а при его преемниках центр тяжести истории переместился с Востока на Запад. Изменились и условия караванной торговли, особенно в Аравии и Сирии. В организации своей Греко-восточной державы Александр следовал, в общем, традициям и обычаям Персии, однако как новатор и как преемник Дария он стремился пойти значительно дальше персов. О его намерениях накануне безвременной кончины мы знаем лишь то, что он хотел укрепить свое положение в Аравии и превратить в вас

32

сальные те дружественные отношения, которые существовали между арабами и мировой Персидской империей. Это было причиной двух его экспедиций вокруг Аравии, которые искали пути для его армии и флота. Одна, направлявшаяся строго на запад, обогнула Аравию со стороны Персидского залива, в то время как другая, направлявшаяся прямо на восток, доплыла из Красного моря до устья Евфрата. К сожалению, смерть положила конец этой смелой, но вполне рациональной схеме.

После смерти Александра его держава распалась, а Восток раскололся на ряд государств — частью греческих, частью полугреческих, частью местных. Иранское плоскогорье ушло из-под греческого влияния и превратилось во владения парфянских царей, которые были преемниками персидских традиций; полугреческая Бактрия (Афганистан) жила и развивалась самостоятельно; Индия, которая одно время была персидской сатрапией, а затем провинцией империи Александра, вернула себе самостоятельность. Там возникла могущественная, хотя и временная империя, которая позже распалась на отдельные независимые государства. Западные государства, которые возникли на месте мощной империи Александра, в Греции и на Ближнем Востоке, Сирии, Египте и Македонии находились в состоянии постоянных раздоров или войн друг с другом, а в более позднее время в острую борьбу с ними включились некоторые малоазийские монархии — Пергам, Вифиния, Понт, Каппадокия, Армения. Чуждыми эллинистической культуре были некоторые из старых государств, управляемые более или менее эллинизированными монархами, которые со временем стали удивительно похожими на своих собратьев — царей Ближнего Востока. Такими были цари Боспора Киммерийского, Фракии и Нубии. Из Египта эллинистическое влияние в различной степени проникало как в северные, так и в южные царства Аравии.

Несмотря на это расчленение, рост и развитие цивилизации не остановились, индийские, аравийские и африканские товары продолжали пользоваться большим спросом. Однако вопрос о том, по каким путям пойдет восточная торговля, стал одним из больных вопросов политики эллинистического мира. Монархи Сирии желали монополизировать ее для себя, цари Египта делали все от них зависящее, чтобы направить ее через свои владения и превратить Александрию в крупный перевалочный пункт. Аравийская пустыня приобрела первостепенное значение. Сначала Антигон Одноглазый и его сын Деметрий, завладев Петрой, пытались заполучить прочный плацдарм в Северной Аравии. Затем Селевкиды, цари Сирии, и Птолемеи, цари Египта, мечтали приобрести полный контроль над аравийскими караванными путями (см. рис. III).

33

Однако ни Александр, ни его преемники не в силах были завоевать Аравию; да и теперь ни англичане, ни французы даже при помощи аэропланов и бронированных автомобилей не в силах сделать это. Однако сегодня там, где бессильно оружие, работает дипломатия. Так было и в эллинистическую эпоху. Пока Селевкиды Сирии твердо контролировали Месопотамию, а Птолемеи Египта — Финикию, Палестину и Заиорданье, создалось нечто вроде entente cordiale. В результате Восточная Аравия и караванный путь через Иранское плато отошли к Селевкидам, а западный путь и африканская торговля — Птолемеям. В Месопотамии Селевкиды основали Селевкию на Тигре, которая под влиянием караванной торговли превратилась в один из крупнейших городов мира; на западе — Антиохия на Оронте и два ее морских порта — Лаодикея и Селевкия в Пиерии стали не менее крупными портовыми городами. Та же караванная торговля привела к тому, что Селевком I и Антиохом I было основано большое количество городов на пути из Селевкии в земли герреев, а также из Селевкии на Тигре на Восток. И наконец, торговые соображения вынудили Антиоха III предпринять свой неудачный поход для покорения герреев. С другой стороны, Александрия обязана своим развитием западной дороге и ее ответвлениям в сторону Индии и Африки. Тому же самому влиянию обязано появление нескольких портов на аравийском и большое количество портов на египетском побережьях Красного моря. К этому следует также добавить попытку Птолемея II Филадельфа подчинить или, по крайней мере, изолировать Петру.

С конца III в. до н. э., и особенно во II и I вв. до н. э., обстоятельства вновь изменились. Затем, после затяжной и кровопролитной борьбы, Селевкиды вынуждены были окончательно уйти из иранских стран и даже уступить Месопотамию парфянам. Тем не менее взамен от безнадежно ослабевших Птолемеев они получили их восточные провинции — Палестину и Финикию. Затяжная борьба Сирии с Парфией подорвала наладившуюся караванную торговлю через Иранское плато и Персидский залив, а захват Парфией Месопотамии нанес ей еще более сильный удар. Владычицей этих путей стала Парфия, которая так никогда и не превратилась в сильное или централизованное государство. Она никогда не переставала мечтать о захвате всей Сирии, и поэтому борьба за Евфрат приобрела постоянный характер.

Не удивительно, что поздние Селевкиды утратили интерес к восточным караванным путям через Парфянскую державу и всячески старались освободиться от парфян. Они пытались, насколько это было возможно, направить торговлю Индии и Аравии по другим путям. Пути были не новы; с незапамятных времен по ним велась индо-египетская торговля, направляемая через западную Аравию как в Египет, так и

34

Рис. III. Люди и верблюды в Южной Аравии:

1 — погребальная стела (Лувр, Париж) (Corpus Inscriptionum Semiticarum, IV. 2, N 445); 2 — погребальная стела (Бомбейский музей) (Corpus Inscriptionum Semiticarum, IV. 2, N 698); 3 — бронзовый верблюд (Британский музей, не опубл.); 4 — бронзовая лошадь (Оттоманский музей, Константинополь) (Corpus Inscriptionum Semiticarum,IV. 2. N 507, P. 15)

Комментарий к рис. III.

1. Погребальная стела некоего Игли, сына Саадлати Курана. На верхней части — эпитафия на сабейском языке. Первая полоса занята фигурой покойного, изображенного пьющим вино и слушающим музыку в загробном мире. Вторая полоса изображает его деяния: он запечатлен верхом на коне в роскошной одежде — длинном «бурнусе» и типичном головном уборе (современная кефия). Его лошадь богато убрана. В правой руке у него копье, а перед ним — верблюд. Игли изображен возвращающимся из похода.

2. Погребальная стела некоего Ауасили, сына Заббаявита. Сабейская надпись. Изображен сабейский дромадерий во время похода верхом на своем верблюде.

3. Маленький бронзовый верблюд с сабейской надписью. Вотивный дар богу Вадду.

4. Маленькая бронзовая лошадь с сабейской надписью, посвященная неким Лахиатети солнечному божеству Дхаат Бакдани.

35

в Палестину и Финикию. Тем не менее Селевкиды пытались создать новое направление в этой торговле — исключительно в Финикию и Сирию, вместо того, чтобы везти товары в Египет.

Возможно, что в этом они были вполне успешны, по крайней мере, хотя бы в течение определенного времени, как это видно из того факта, что Антиох IV Эпифан мог показать своим подданным во время одного из праздников в Антиохии столько золота, притираний, слоновой кости и благовоний из Индии и Аравии, сколько могли иметь только его наиболее могущественные предки. Этот показ можно сравнить с показом великого Птолемея II Филадельфа или его собственных современников в Египте.

Для того чтобы получить как можно больше от своей торговли с Индией, Аравией и Африкой, у Птолемеев было только одно средство — установление как можно более строгого контроля над Петрой, чтобы не позволить ей полностью попасть под влияние Селевкидов и, что было не менее важно, направлять товары из Индии, Аравии и Африки морским путем в Александрию и в египетские порты Красного моря.

Петра, старый центр северо-арабской караванной торговли, отказалась подчиняться и Селевкидам, и Птолемеям. Пользуясь слабостью обоих, она сохраняла независимые полудружественные отношения с теми и другими для того, чтобы прибрать к рукам контроль над важными караванными путями, ведущими на юг, в Arabia Felix, которая прежде, возможно, находилась под властью Птолемеев. Она также пыталась получить выход к морю и так преуспела в этом, что на некоторое время, во II и I вв. до н. э., Айла, современная Акаба на берегу

36

Акабского залива, и Белая Деревня (Leuce Come) на аравийском побережье Красного моря стали ее портами. Примерно в это же время или, может быть, несколько раньше Петра вступила в прямой контакт с Парфией, через Герры и полунезависимого вассала Парфии, царство Харакс в горах Тигра.

Последние Птолемеи были слишком слабы, чтобы возобновить агрессивную политику Птолемея II по отношению к Петре, однако что-то делать они по-прежнему могли; они построили множество кораблей для того, чтобы сделать свою торговлю независимой от благорасположения Петры по отношению к ним. Они стали искать пути в Индию, которые пролегали бы мимо аравийских портов. Несколько отважных купцов один за другим пытались сделать это. Мы знаем, например, о двух удачных путешествиях Евдокса Книдского в конце II в. до н. э.; и это были не единичные попытки. Возможно, результатом было то, что во II в. до н. э. один из таких купцов, Гиппарх, открыл муссоны и таким образом сделал возможной прямую торговлю между Индией и Египтом.

Мы знаем, но очень мало, о позднеэллинистическом времени на Ближнем Востоке и о постепенном усилении римского влияния в Сирии, Финикии и Палестине. Главными событиями этого времени были, с одной стороны, усиление Парфии, а с другой — постепенное распространение арабов на север и их растущее стремление к независимости, которое четко проявилось в некоторых областях Сирийской империи и особенно в Иудее. Независимые государства, которыми управляли местные арабские династии севера, появились в Халкисе, Эмесе, Эдессе и, возможно, даже в Пальмире. Точно так же набатеи стали постепенно расселяться в северных областях, а тексты и надписи позволяют предположить, что в начале III в. до н. э. они контролировали все караванные пути между Петрой и Дамаском, а вместе с ними и города, которые находились вдоль этих путей. Интересно заметить, что на юге подобная экспансия не наблюдалась, там набатеи никогда не продвигались дальше Нейда (Nejd). Процесс распада Селевкидской державы стал особенно заметным после того, как некоторые из наиболее важных городов, особенно финикийского побережья, добились своей независимости.

Все эти события не могли не повлиять на караванную торговлю, которая теперь стала зависеть также от некоторых новых факторов. Наиболее важным из них является тот факт, что старые пути, которые через северную Сирию вели к Евфрату, теперь были небезопасны, так как попали в руки жадных и недисциплинированных местных династий. Петра, которая теперь в основном контролировала аравийскую караванную торговлю, была вынуждена искать замену прежним центрам караванной торговли в Сирии, а рост Пальмиры как караванного

37

города был отчасти связан с желанием Петры открыть новый путь из среднего течения Евфрата в Пальмиру, оттуда через Босру в Петру или напрямую, через пустыню — в Дамаск, который полностью находился под ее контролем.

Мы знаем, что после периода анархии, царившей на Ближнем Востоке в конце II — начале I в. до н. э., Помпей взял в руки римлян управление Сирией, Палестиной и Финикией. Для караванной торговли это было началом новой эры, так как рынком ее теперь стал orbis Romanus. Теперь для нее были открыты все Средиземноморье и сопредельные страны. В течение долгого внешнего и внутреннего мира (который, однако, ненадолго был прерван гражданской войной, в ходе которой Антоний разделил Сирию и восстановил власть Птолемеев на большей территории юга), начиная со времени Августа, благополучие империи все больше возрастало, а с ним и спрос на привозные товары.

Римляне, как и их эллинистические предшественники, продолжали считать торговлю с Индией и Аравией вопросом первостепенного значения. Этот вопрос достался им в наследство от македонян в необычайно сложном состоянии. Соперничество между цивилизованными державами Запада и их постоянная борьба за контроль над караванными путями подошли к концу, но и арабы, и парфяне остались. Арабы сохранили все свои анархические повадки, существовавшие у них с незапамятных времен, а парфяне оставались не только непобедимыми, но и непобежденными Западом.

Организацию восточной караванной торговли Рим унаследовал от Селевкидов и Птолемеев. Что касается египетской торговли, то Август напугал арабов сначала своей экспедицией в Arabia Felix, хотя и неудачной, но внушившей благоговейный ужас, а затем своими не менее впечатляющими приготовлениями ко второму походу, так и не состоявшемуся; поэтому с тех пор египетским купцам легче было наладить регулярные посещения Индии по морю с заходом, в случае необходимости, в порты Аравии.

В северной Сирии римляне провозгласили себя наследниками позднеселевкидских, а не птолемеевских традиций. Помпей положил конец Набатейскому государству в Петре и таким образом поставил северный торговый караванный путь через Заиорданье под политический и военный контроль Рима. От имени Рима он даровал автономию греческим городам, расположенным вдоль этого пути. Все караванные пути, контролировавшиеся Петрой, которая обеспечивала их безопасность в интересах купцов, остались неизменными, и, кажется, даже сохранилось торговое влияние Петры. Изменения носили исключительно политический характер. В результате нескольких походов, предпринятых против нее, Петра в конце второй половины I в. до н. э. стала вассалом

38

Рима и на этом все кончилось. Города, которые располагались на караванных путях севернее Петры, вступили теперь в период большего процветания, так как римляне, опираясь на всю свою военную мощь и опыт управления, впервые в истории Сирии сделали движение по этим путям абсолютно безопасным. Так обстояло дело в Босре, Канате, Филадельфии (Амман), Герасе (Джераш). Тот факт, что вышеназванные города вступили в этот период в полосу процветания, подтверждается тем, что караванные пути, ведущие из Филадельфии в Дамаск и из Филадельфии в Палестину через крупный город Скифополь, проходили через Джераш; очевидно, что римляне обеспечивали безопасность этого пути. Египту остались морской транспорт и та часть караванной торговли, которая предпочитала египетский путь, проходящий через Петру, заиорданскому.

Решение восточной проблемы было еще более сложным и трудным. Несмотря на все дорогостоящие усилия, Риму не удалось сломить Парфию. Так что ради караванной торговли он обратился к дипломатии и добился молчаливого, а может быть и письменного, согласия Парфии по этому поводу. Результатом стала Пальмира. Первоначально непримечательная деревня в одном из пустынных оазисов, библейский Тадмор, Пальмира в позднеэллинистическое время превратилась в быстро растущий центр караванной торговли, находящийся под защитой Петры; теперь она стала не только сильным нейтральным государством, но также наиболее значительным торговым центром между римской Сирией и Парфией. Ни Рим, ни парфяне не считали контроль или обеспечение безопасности на более северном сирийском пути легким делом, поэтому они пришли к согласию выбрать пустынную дорогу через Пальмиру как более короткую и дешевую альтернативу. Караваны шли с низовьев Евфрата и Иранского плато через Дуру, сильную парфянскую крепость. Отсюда вместо того, чтобы направляться дальше на север вдоль Евфрата, они направлялись по пустынной дороге к Пальмире, затем через Дамаск, или Хамас, или Эмесу в Алеппо или города Финикии и Сирии. О сказочном росте Пальмиры и Дуры в I в. до н. э. мы скажем позже.

Мы мало знаем об истории караванных путей после того, как Августом и Тиберием были заложены основы римской политики на Сирийском Востоке. Тем не менее мы знаем, что преемники Тиберия — Калигула, Клавдий, Нерон вернулись к политике Помпея, политике, которую Август, а еще больше Тиберий, хотели прекратить. Эта политика состояла в том, что Ближним Востоком управляли от имени вассальных царей. В свете такой политики мы легко можем понять заявление св. Павла и надпись, относящуюся к 93-94 гг. о власти, которую распространили на Дамаск набатейские цари. Возможно, что они рас-

39

Рис. IV. Верблюды китайских караванов:

1 — верблюд, груженный двумя торбами. Китай. Эпоха Тань (с разрешения музея Пенсильванского университета, Филадельфия); 2,3 — центральноазиатские двугорбые верблюды. Две бронзовые поясные накладки. Династия Хань (время ранней Римской империи (коллекция Лоу) (Париж, не опубл.)

пространили эту свою власть на все северные караванные пути из Петры, проходящие через Дамаск, прямо к портам сирийского и финикийского побережья.

С Флавиев и Траяна в жизни Аравии и в восточной торговле начинается новый период. После урока, данного Флавиями Палестине, — взятие и разрушение Иерусалима, когда почти все римские вассальные государства были превращены в римские провинции, престиж Рима был высок. Риму казалось, что не стоит далее идти по пути компромисса, дипломатии и полумер. Вассальные Петра и Пальмира казались анахронизмом. Траян аннексировал Петру и натянул вожжи в Пальмире. Бурная строительная деятельность опутала Сирию и Северную Аравию сетью превосходных мощеных дорог. Широкие дороги с великолепным покрытием связывали Эланитский залив с Петрой, а Петру — с крупными торговыми центрами Сирии и Палестины на путях к Амману, Джерашу, Босре. Даже через дикую Леджу к воротам Пальмиры шла прямая и ровная дорога, которую можно видеть и сегодня (рис. IV).

40

Аравийская военная граница Рима была установлена Траяном, укреплена военными лагерями, крепостями, большими и малыми башнями, защищавшими новые провинции от врагов, вдоль нее располагались колодцы (hydreumata), которые охранялись солдатами. Вероятно, такие военные посты защищали и караванный путь к югу от Петры, на протяжении веков находившийся под военным покровительством этого города, так как только таким образом я могу объяснить вотивные надписи римских всадников, особенно людей из корпуса дромадериев, которые были обнаружены в окрестностях Эль-Эла.

Босра — еще одна колония, принадлежавшая набетеям Петры, теперь тоже вступила в тот великолепный период своего процветания, в течение которого превратилась в столицу провинции Аравия, где располагалась резиденция губернатора провинции, и большой растущий центр караванной торговли. К сожалению, я не ездил в Босру изучать ее великолепные руины и поэтому не могу описать их из первых рук. Они представляют собой любопытное сочетание римского военного лагеря и настоящих черт караванного города. Несомненно, что во II в. н. э. здания Босры были прекраснее, чем здания Петры, а в последующие века своим богатством и значением она превзошла Петру. После смерти Траяна этот город вступил в период относительного упадка, так как караванное движение предпочло дороге, проходящей через Петру, другую, более короткую, шедшую мимо нее. Постепенно ее купцы вынуждены были прекратить торговлю или эмигрировать в Босру.

Казалось, что Траяну и его преемникам надолго удалось стабилизировать политику в области караванной торговли и караванных городов. После Петры настал черед Пальмиры, и она сделалась, по крайней мере номинально, городом Римской империи. На процветании караванных городов эта новая политика отразилась благоприятно, а II и III вв. н. э. — время высшего их расцвета.

Затем последовала анархия III в., когда внутри самой Империи царили война и разрушения. В Сирии все изменилось. Вместо парфян появилась новая Персия, которая была возрождена под властью Сасанидов, на Евфрате начался новый период войн. В Сирии царила анархия; на троне один за другим менялись императоры, местные шейхи осмелели и вновь взялись за привычный им грабеж. Торговля замерла, и некому было ее оживить и защитить. Римские легионы уничтожали друг друга и были бессильны в борьбе с персами, сирийскими восстаниями или арабами. Караванные города сами пришли себе на помощь. Самый богатый и сильный, самый независимый из них, Пальмира, пытался объединить в одном государстве все караванные пути, всех участников караванной торговли. Пальмира, караванный город, пыталась создать на базе караванных городов единое караванное государство, и на корот

41

кое время это удалось сделать. Эта политика и ее крах связаны с именами Одената и Зенобии — знаменитой царицы Пальмиры.

Тем не менее мощь Рима была восстановлена Аврелианом и Диоклетианом, и он не хотел и не мог отказаться от контроля над Востоком. Пальмира и ее недолговечная империя пали, а в истории Древнего мира начался новый период. Это было начало византийской эпохи.

Караванная торговля пережила этот кризис и эту перемену, однако характер ее изменился. Пережили его и некоторые караванные города, главным образом Босра, в меньшей степени Амман, но Петра и Пальмира с зависимыми от них городами исчезли. Здесь не место следить за перипетиями восточной торговли и караванных городов в позднеримский и византийско-арабский периоды. Эти периоды лежат за пределами моей книги, и я не располагаю достаточным материалом. Пусть читатель возьмет в руки книгу о. Ламмена (Lammens) о Мекке и доисламской Аравии вообще. Я знаю также, что общую работу о торговле этого периода готовит профессор Блейк (R. P. Blake), директор Библиотеки Гарвардского университета. В этих книгах читатель найдет все необходимые ему сведения. Для моей цели — истории караванных городов в эпоху расцвета античного мира — достаточно сказанного; памятники, о которых я буду говорить в следующих главах, превратились в руины уже в ранневизантийское время.

Подготовлено по изданию:

Ростовцев, М. И.
Караванные города / М. И. Ростовцев / пер., науч. ред., предисл. К. А. Аветисян. — СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ; Нестор-История, 2010. — 216 с., ил. — (Историческая библиотека).
ISBN 978-5-8465-1001-2 (Факультет филологии и искусств СП6ГУ)
ISBN 978-5-98187-530-4 (Нестор-История)
© К. А. Аветисян, перевод, науч. ред., предисл., 2010
© Нестор-История, 2010
© С. В. Лебединский, оформление, 2010