ГЛАВА VI
В следующий период эллинской истории, за которым утвердилось наименование классического, главными ведущими центрами греческого мира становятся области Балканской Греции — Спарта и Афины. Спарта и Афины представляют два своеобразных типа греческих государств, во многом противоположных друг другу и в то же время отличных и от колониальноостровной Греции. В истории классической Греции оба эти государства играли ведущую роль, что нашло отражение в источниках: в дошедшей до нас традиции этим полисам принадлежит первое место. И в общих курсах истории древней Греции Спарте и Афинам уделяется больше внимания, чем другим государствам эллинского мира.
Первое из этих государств, Спарта, расположено в Лаконике. Лаконикой в древности называлась область в южной части Пелопоннеса. Она представляла собой плодородную, спускающуюся к морскому побережью долину, которую прорезала река Эврот. Побережье Лаконики лишено удобных гаваней и вообще малоблагоприятно для мореплавания по сравнению с другими побережьями Балканского полуострова. С запада от соседней Мессении Лаконика отделена зысоким горным хребтом Тайге-том, достигающим трех тысяч метров высоты, с севера она замыкается высокими нагорьями Центрального Пелопоннеса. Проникнуть отсюда в Аркадию можно только по узкой дороге вдоль берега Эврота. Наконец, с восточной стороны Лаконская долина отделена от плодородной области Кинурии (узкой полосы восточного побережья Пелопоннеса на юг от Арголиды) горным хребтом Парнона, на юге переходящим в низкую каменистую гряду. Таким образом, со стороны суши Лаконика со всех сторон была окружена труднопроходимыми возвышенностями. Из природных богатств Лаконики следует отметить железные руды в районе мыса Малея, которые еще в древности начали разрабатываться.
Во втором тысячелетии до новой эры, в микенскую эпоху, Лаконика, как и смежные ей Арголида, Мессения и вообще большая часть Пелопоннеса, была заселена ахейскими племенами. Памятниками микенской эпохи на лаконской территории являются погребения близ древних Амикл (современный Вафио), где был, в частности, найден стяжавший себе широкую известность кубок с изображением укрощаемых быков. Другой микенский памятник, обнаруженный в Лаконике, — так называемый Менелайон — остатки большого, сложенного из тесаных, массивных камней здания, восходящего к XIV в. до н. э.
В «Илиаде» повествуется о том, что в Лаконике существовало 12 отдельных городов, подчиненных мифическому царю Менелаю. в том числе Амиклы и древняя Спарта. В XII— XI вв. Лаконика подверглась дорийскому вторжению. В позднейших преданиях это событие отражено в легендах о борьбе потомков Геракла — Гераклидов — за обладание Пелопоннесом.
Дорийцы, по всей вероятности, проникли в Лаконику с севера, по дороге вдоль Эврота, и первоначально смогли подчинить себе лишь часть страны. Так, хорошо укрепленные Амиклы, по-видимому, были ими завоеваны не ранее конца IX в. Упоминаемая же в гомеровском эпосе микенская Спарта, вероятно, была разрушена дорийцами. Одноименный город, возникший, видимо, на новом месте первоначально как поселение дорийских завоевателей, появился, судя по раскопкам городища Спарты, только в IX в.
В результате дорийского вторжения прежнее ахейское население Пелопоннеса, как уже упоминалось, или было порабощено победителями, или уничтожено, или бежало: кто в горы, где еще долго сохранялся древний ахейский язык, а кто и в далекие страны. Некоторая часть коренного населения ассимилировалась с дорийцами. То же, очевидно, произошло и в Лаконике.
Геродот, хорошо знакомый с историческими преданиями, рассказывает, что спартанский царь Клеомен I на вопрос: «Кто он родом?» — ответил, что считает себя не дорийцем, а ахейцем. Видимо, прежняя ахейская племенная знать частично вошла в состав вновь образовавшегося господствующего класса дорийских завоевателей. Большинство ахейцев в дальнейшем превратилось в бесправную эксплуатируемую массу.
Завоевание обширной, сравнительно густонаселенной территории поставило дорийскую знать перед необходимостью постоянно держать в повиновении покоренное население. Поэтому в Спарте рано возникает государство. Однако именно этим можно объяснить сохранение в государственном строе Спарты ряда пережитков первобытнообщинных отношений.
Миогие спартанские учреждения и обычаи связываются с именем легендарного спартанского законодателя— мудреца Ликурга, в чьем образе слились черты человека и бога света Ликургач культ его отправлялся в Спарте и в исторические времена. Лишь в V в. Ликург, деятельность которого обычно относят приблизительно к VIII в., стал считаться создателем спартанского государственного строя. Плутарх оставил нам жизнеописание этого законодателя. Согласно ему, Ликург был дядей и воспитателем молодого спартанского царя, фактически управлявшим всем государством. По совету дельфийского оракула Ликург обнародовал ретру, выполняя божественную волю. Ретрами назывались устные изречения, обычно приписывавшиеся
божеству и заключавшие в себе какие-либо важные постановления и законы.
Так называемая ликургова ретра известна нам из плутарховой биографии Ликурга. Эта ретра, написанная архаическим языком, легла в основу спартанского государственного устройства. Независимо от решения вопроса об историчности Ликурга большинство современных исследователей считает ретру подлинным древним документом. Если Ликург — не историческое лицо, вполне вероятно, что связываемые с его именем мероприятия (установление коллективного владения рабами и землей, наделение граждан равными наделами земли — клерами, реорганизация совета старейшин, установление эфората) были проведены каким-то одним крупным государственным деятелем, который был обожествлен. Впоследствии имя Ликурга стало для спартанцев символом идеального вождя, поборника справедливости, любящего народ и родину.
На протяжении всей своей истории Спарта оставалась земледельческой страной. Захват соседних земель являлся движущей силой спартанской политики. Во второй половине VIII в. это привело к длительной войне с Мессенией (Первая мессенская война), окончившейся покорением Мессении и порабощением ее населения. К VII в. относится Вторая мессенская война, вызванная тяжелым положением покоренного населения. Своей победой в этой войне спартанцы были обязаны новому государственному строю, сложившемуся в период мессенских войн.
К этому времени окончательно оформился социально-экономический и политический строй древней Спарты. Почти вся завоеванная земля считалась принадлежащей господствующей спартанской общине — так называемой общине равных. Индивидуальной собственности на землю в Спарте не было. Каждая семья полноправного члена спартанской общины — спартиата — получала равные участки земли — клеры, поэтому сами спартиаты и называли свою общину «общиной равных». Число полноправных спартиатов в разное время было различным: в V в. их оставалось не более шести тысяч. Полученные спартанскими семьями участки нельзя было ни отчуждать, ни дробить; ими можно было только пользоваться.
Сами спартиаты, всецело занятые военным делом, хозяйственной деятельностью не занимались и жили в самом городе Спарте. На спартанских клерах работало прикрепленное к ним сельское население — илоты.
К эксплуатируемым господствующей общиной илотам в основном, очевидно, относились потомки завоеванных ахейцев и жители Мессении. По данным, сохранившимся у античных писателей, илоты появились не сразу после вторжения дорийцев в Лаконику, а лишь через некоторое время, исчисляемое продолжительностью жизни трех-пяти поколений. Имеются некоторые
основания думать, что известную роль в этом сыграли общие процессы социально-имущественного расслоения, связанные с долговой кабалой и порабощением богатыми землевладельцами своих бедных соседей. По-видимому, эти процессы начали развиваться в Лаконике еще до вторжения на ее территорию дорийцев и, очевидно, подготовили почву для последующего порабощения победителями — дорийцами населения завоеванной ими территории. Решающим этапом на этом пути явилась утрата Мессенией независимости и превращение почти всего ее населения в илотов. С этого времени эксплуатация илотов безусловно становится основой экономической жизни Спарты.
Происхождение термина «илот» неясно. По мнению одних ученых, илот означает «покоренный», «захваченный в плен», а по мнению других, этот термин происходит от названия города Гелос, жители которого находились со Спартой в неравных, но союзных отношениях, обязывающих их к уплате дани. Но каково бы ни было происхождение термина «илот» и к какой бы формально категории их ни относить, источники не оставляют сомнения, что фактическое положение илотов было близко к положению рабов.
Прикрепленные к клерам спартиатов, илоты со своими семьями жили отдельно от них, по деревням. Они были обязаны выплачивать владельцам клеров строго определенный государством оброк (апофора), составлявший, как предполагают, до половины урожая. Оброк выплачивался натурой. В него входило известное количество зерна, масла, мяса, вина и других сельскохозяйственных продуктов. Спартиат не мог требовать от илота больше того, что было предусмотрено нормой.
Сдав требуемые продукты, илоты могли свободно распоряжаться оставшимися излишками. Эта известная самостоятельность в хозяйственной деятельности приводила к тому, что среди илотов встречались иногда зажиточные люди.
Так же как и земля, илоты считались собственностью государства. Спартиат не мог продавать прикрепленного к его участку илота. Так же как и земля, илот был дан ему только в пользование, но никак не в собственность. Однако, несмотря на некоторую хозяйственную самостоятельность, положение илотов было крайне тяжелым, в известной степени даже хуже, чем положение рабов в других греческих государствах, например в Афинах. Илот был обязан под угрозой тяжкого избиения беспрекословно повиноваться не только хозяину клера, к которому он был прикреплен, но и любому спартиату. Илотов заставляли выполнять самые грязные и позорные работы, носить особую одежду. Они одевались в шкуры зверей и покрывали головы шапками из собачьего меха. «Все,— замечает Плутарх,— кто считает, что в Спарте свободный пользуется высшей свободой,
а рабы суть рабы в полном смысле этого слова, совершенно правильно определяют положение»1.
Этим объясняется вошедшая в поговорку консервативность спартанских порядков и жестокое отношение господствующего класса к бесправному населению. Между прочим, илотов заставляли напиваться допьяна и демонстрировали их спартанской молодежи, чтобы показать, до какого омерзения может довести пьянство. Вполне понятно, что угнетение вызывало ненависть илотов к спартиатам. Ни в одном греческом полисе антагонизм между зависимым населением и господствующим классом не проявлялся так резко, как в Спарте. Илоты пользовались относительной свободой и хозяйственной самостоятельностью, жили целыми поселениями, и им было легче, чем разобщенным и разноплеменным рабам других греческих государств, оказывать сопротивление угнетателям. Поэтому вся история Спарты насыщена восстаниями илотов. Не будет преувеличением сказать, что внутренняя жизнь спартанского государства, а в значительной мере и его внешняя политика определялись постоянным страхом спартиатов перед восстаниями илотов.
Афинский политический деятель V в. до н. э. Критий рассказывает, что «большая часть всей деятельности лакедемонян направлена к тому, чтобы обезопасить себя от илотов»2. Илотам было запрещено носить оружие, когда они находились в пределах Пелопоннеса. Страх перед илотами заставлял спартиатов особенно заботиться о безопасности своих жилищ; древние авторы рассказывают, что нигде в Греции не запирали так крепко на ночь домов, как в Спарте, несмотря на то что жизнь там была столь скудной и суровой, что украсть было нечего.
Чтобы предупредить илотские восстания, спартанцы время от времени предпринимали криптии, т. е. карательные экспедиции против илотов. Сущность криптий состояла в следующем. Официально объявлялась «священная война» против илотов, во время которой отряды спартанской молодежи, вооруженные короткими мечами, отправлялись за город. Днем эти отряды скрывались в глухих местах, ночью же выходили из засады, внезапно нападали на поселения илотов и убивали наиболее сильных и опасных. Криптии проводились не только для того, чтобы уменьшить численность илотов, но и для того чтобы приучить спартанских юношей к войне. С илотами расправлялись и по-другому. Фукидид рассказывает, что во время Пелопоннесской войны спартиаты собрали илотов, которым была обещана свобода за их военные заслуги, надели им на головы венки в знак скорого освобождения, привели к храму и затем эти илоты
неизвестно куда исчезли. Таким образом спартиаты сразу избавились от двух тысяч илотов.
Только ценой постоянного военного напряжения и военной готовности всех полноправных граждан Спарты и приспособления всего ее государственного аппарата к быстрому и энергичному подавлению и предупреждению восстаний илотов община спартиатов могла осуществлять классовое господство над подавляющим большинством населения Лаконики.
Под властью спартанского государства, кроме илотов, находились и периэки. Так в Спарте называли жителей особых, расположенных у границ, районов Лаконики. Одни периэки, по-видимому, жили на этих территориях в то время, когда они были завоеваны спартанцами, другие были специально туда переселены. Периэки считались свободными, владели имуществом, в частности землей, которая принадлежала им на началах индивидуальной собственности и, таким образом, в отличие от земельных участков спартиатов могла отчуждаться. Многие из них занимались ремеслами. Периэки пользовались также известным самоуправлением, контролируемым спартанским правительством. Однако политическими правами они не обладали и поэтому должны быть отнесены к неполноправному населению Лаконики.
Полноправными гражданами Спарты считались только спартиаты— члены общины разных. В общине продолжало существовать старое деление на три родовые дорийские филы: «Памфилов», «гиллеев» и «диманов». Одновременно в источниках встречаются названия фил, относившиеся, вероятно, к различным местностям, «питоны», «мессой», «киносуры», «лимны» и «амиклы». По-видимому, эти названия были тесно связаны, а может быть, и совпадали с территориальным делением Лаконики на обы, о характере и организации которых мы плохо осведомлены. Древнейшее политическое устройство Спарты нашло отражение, как уже указывалось, в ликурговой ретре, содержание которой передает Плутарх. Ретра эта гласила: «Соорудив святилище Зевса Силлания и Афины Силлании, сохранив филы и разделив на обы, учредив совет старейшин из 30 человек, включая архагетов, собираться на народное собрание между Бабиком и Кнакионом. Так вносить предложения и так отклонять их. Власть же пусть принадлежит народу» 1.
В исторически известное нам время упоминаемые в ретре культы Зевса и Афины Силланийских давно уже исчезли; также никто не мог сказать, где находились Бабик и Кнакион.
Но перечисленные в ретре основные органы спартанского управления продолжали существовать, конечно с видоизме-
ненными функциями, и в ту пору, когда в Спарте окончательно сформировалось государство. И в дальнейшем во главе спартанского государства стояли два царя — архагета, принадлежавшие к двум правящим спартанским династиям — Эврипон-тидов и Агиадов. Считалось, что власть царей — божественного происхождения: цари воплощали на земле богов-близнецов, Кастора и Полидевка, и в отправлении культа им принадлежала ведущая роль. Главная функция царей, однако, была военная: они возглавляли гражданское ополчение и предводительствовали им на войне, причем в поход отправлялся всегда один из царей. В обязанность царей входило также наблюдение за распределением и использованием земельных наделов и выполнение некоторых других, второстепенных функций. Если между архагетами царило единодушие, то власть их считалась неограниченной, однако это было далеко не часто. Правящая спартанская аристократия делала все, чтобы разъединить царей.
Кроме того, власть спартанских царей была фактически ограничена тем, что оба они являлись членами совета старейшин— спартанской герусии. В состав герусии, помимо царей, входило еще 28 членов, обычно избираемых пожизненно из достигших 60-летнего возраста представителей самых влиятельных спартанских родов. При этом выборы в герусию косили чрезвычайно примитивный характер: народное собрание криками выражало свое одобрение выдвигаемым на выборах кандидатам; запертые в особом помещении эксперты решали, чья кандидатура вызвала наиболее шумное одобрение; этот кандидат и считался избранным. Разумеется, при таком способе избрания были возможны самые разнообразные злоупотребления.
По характеру своих функций герусия была и верховным судом и военным советом и вообще ведала вместе с царями внутренними и военными делами спартанской общины. Впрочем, в делах военных она была лишь совещательным органом.
Народное собрание — апелла — состояло из всех полноправных, достигших совершеннолетия спартиатов. Формально апелла считалась верховным органом спартанского государства. На самом же деле народное собрание в государственной жизни Спарты играло незначительную роль, ибо оно было лишено всякой инициативы. Созывалось народное собрание царями и геронтами — членами герусии. Рядовые участники собрания не имели права выступать на нем с какими-либо предложениями или речами. Лишь криками они могли одобрить или отклонить предложения и речи должностных лиц и царей. Только в особо ответственных случаях, когда отношение граждан к тому или иному предложению было неясно, в апелле проводили голосование: граждане, выступавшие за и против решения, расступались в разные стороны, и на глазок определялось большин-
ство. В тех случаях, когда герусия считала решение народного собрания вредным для государства, она могла его отменить.
Кроме перечисленных, в Спарте существовал еще один не упоминаемый в ретре орган — эфорат, состоявший из пяти избираемых народным собранием эфоров. Эфор буквально означает «смотрящий вверх», «наблюдатель за звездами». Раз в восемь лет эфоры собирались ночью и следили за падающими звездами. Считалось, что если эфоры увидят звезду, падающую на определенном участке неба и в определенном направлении, то одного из царей необходимо сменить. Таким образом, эфоры могли всегда добиться отстранения неугодного им царя. Эфорат был контрольным органом, располагавшим большим влиянием и властью. Эфоры имели право требовать объяснения от царей и в известных случаях могли отменять их решения. Эфоры созывали герусию и народное собрание и председательствовали на них, ведали внешнеполитическими делами спартанского государства и его финансами; кроме того, они осуществляли судебные и полицейские функции — наблюдение за поведением спартанских граждан. Столкновения эфоров с царями и борьба между ними красной нитью проходят через всю историю Спарты.
Наиболее существенной особенностью государства спартиатов был его ярко выраженный военный характер. Полноправные спартиаты составляли ничтожное меньшинство населения Лаконики. Чтобы это меньшинство мотло господствовать над неполноправными периэками и бесправными илотами, спартанская община должна была напрягать все свои силы и находиться в состоянии постоянной военной готовности. Это наложило отпечаток на все стороны жизни спартиатов и способствовало тому, что древние, восходящие к первобытнообщинному строю установления продолжали существовать в Спарте и были приспособлены к целям классового господства.
Большое внимание уделяли спартанцы воспитанию детей. Обучение их было подчинено одной задаче — подготовить крепкого и выносливого воина, в любую минуту готового выступить против илотов. Согласно законам Ликурга, новорожденные подвергались специальному осмотру. Если у ребенка были какие-либо физические недостатки и он впоследствии не мог стать полноценным воином, его убивали, бросая в Апофеты — расщелину в горах Тайгета.
Спартанские дети воспитывались в родительском доме только до семи лет. После этого начиналось их общественное воспитание— агоге. Система общественного воспитания восходит к глубокой древности, к первобытнообщинному строю. В Спарте она сохранилась потому, что как нельзя более отвечала целям подготовки боеспособных пополнений для спартанского войска. Воспитывали и обучали детей педономы — государственные воспитатели. Воспитание отличалось крайней суровостью: дети
жили в казармах, где были объединены в особые группы — агелы, или отряды; спали на жестком ложе из тростника, ходили босиком и в одной и той же легкой одежде во всякое время года. Чтобы воспитать в них выносливость, их подвергали лишениям и жестоко наказывали за нарушение дисциплины. При переходе из одного возрастного класса в другой подросткам устраивали испытания на выносливость — подвергали порке на алтаре богини Артемиды Ортии. Обучение сводилось прежде всего к военно-гимнастической тренировке.
Даже речь спартанцев должна была напоминать своей краткостью слова военной команды. Отсюда и происходит выражение «лаконизм». Голос мальчиков в Спарте услышишь реже, чем голос каменных статуй. Можно подумать, что они скромнее даже девушек,— так характеризует спартанское юношество афинский историк Ксенофонт, большой почитатель спартанских порядков.
На юношей смотрели как на главную опору спартанского строя в настоящем и в будущем. Следить за поведением юношей вменялось в обязанность не только властям, но и частным лииам под угрозой штрафа и бесчестия за нерадивость. Прохождение суровой школы спартанского воспитания было необходимым условием получения гражданских прав.
Принятый в число граждан 20-летний юноша должен был сразу же вступить в сисситию (фидитию) — обеденное товарищество, являвшееся одновременно и боевым подразделением. Новый член мог быть принят в подобное товарищество только при единодушном согласии всех его членов, называвшихся также сюскенами — «сопалаточниками». Сиссития включала обычно около 15 мужчин разного возраста, которые ежедневно собирались на совместные трапезы, также носившие название сисситий, или фидитий. Каждый участник трапезы обязан был еже
месячно вносить свою долю продуктами, получаемыми с закрепленного за ним клера. Этот взнос состоял из определенного количества муки, вина, мяса, сыра и фруктов. Участие в фидитиях было неразрывно связано с политическими правами. Спартиат, который не мог вносить свою долю продуктов, переставал быть полноправным гражданином Спарты. Государство строго следило за тем, чтобы все мужчины участвовали в этих объединениях.
Всю жизнь до старости полноправные граждане обязаны были быть в состоянии полной боевой готовности, и взрослый спартиат не мог, например, покинуть город без особого разрешения своего военного начальства. Законами Ликурга спартиатам запрещалось заниматься каким-либо иным делом, кроме военного, так что торговля и ремесла находились в руках периэков.
Важнейшей государственной задачей считалось воспитание спартанок, так как спартанская община была заинтересована в том, чтобы дети рождались здоровыми и сильными и могли стать полноценными воинами. Молодые спартанки до замужества выполняли те же физические упражнения, что и юноши. Как сообщает Плутарх, «девушки-спартанки должны были для укрепления тела бегать, бороться, бросать диск, кидать копья, чтобы их будущие дети были крепки телом в самом чреве их здоровой матери, чтобы их развитие было правильно и чтобы сами матери могли разрешаться от бремени удачно и легко, благодаря крепости своего тела»1.
Выйдя замуж, спартанка всецело отдавалась семейным обязанностям— рождению и воспитанию детей. Формой брака в Спарте была моногамная семья. Но в то же время, как отмечал Энгельс, в Спарте сохранялось немало пережитков группового брака: «В Спарте существует парный брак, видоизмененный в соответствии с принятыми там воззрениями на государство и во многих отношениях еще напоминающий групповой брак. Бездетные браки расторгаются: царь Анаксандрид (за 560 лет до н. э.), имевший бездетную жену, взял вторую и вел два хозяйства; около того же времени царь Аристон, у которого были две бесплодные жены, взял третью, но зато отпустил одну из первых. С другой стороны, несколько братьев могли иметь общую жену; человек, которому нравилась жена его друга, мог делить ее с ним... Действительное нарушение супружеской верности — измена жены за спиной мужа — было поэтому неслыханным делом. С другой стороны, Спарта, по крайней мере в лучшую свою эпоху, не знала домашнего рабства, крепостные илоты жили обособленно в имениях, поэтому у спартиатов было меньше соблазна пользоваться их женами. Естественно, что в силу всех
этих условий женщины в Спарте занимали гораздо более почетное положение, чем у остальных греков»1.
Военная организация спартанцев считалась в Греции образцовой. Спарта имела самое сильное сухопутное войско среди греческих государств. Основное его ядро составляла тяжеловооруженная пехота — гоплиты. Спартанский пехотинец имел наступательное и оборонительное оружие. Наступательным оружием служили копье и короткий меч, оборонительным — круглый щит, шлем, панцирь, покрывавший грудь и спину, и поножи. Первоначально спартанское войско делилось на пять лохов. Каждый лох включал до тысячи воинов. Геродот упоминает и о более мелких подразделениях спартанской армии — эномотиях и триакадах. Однако численный состав этих подразделений в VI в. до н. э. и их отношения друг с другом остаются невыясненными.
Спартанские граждане были обязаны нести военную службу с 20 до 60 лет. В случае объявления войны эфоры определяли, какие группы населения должны были принять участие в походе. Со времени мессенских и греко-персидских войн в спартанское войско включались и периэки. Они служили гоплитами, но строились отдельно от спартанцев. Илоты сопровождали спартанцев и периэков в качестве слуг. Согласно Геродоту, в битве при Платеях лри каждом спартанце находилось семь, а при каждом периэке — один илот. Их обязанностью было уносить с поля боя павших и добивать раненых врагов.
После греко-персидских войн, а особенно после большого восстания илотов в середине V в. (Третьей мессенской войны) спартанская военная организация претерпела значительные
изменения. Войско стало делиться на шесть мор, причем каждая мора состояла из четырех лохов. Предполагают, что лох включал теперь 500 человек, благодаря тому что в состав войска были введены и периэки.
В бою спартанцы строились фалангой. Фаланга представляла собой линейное построение, состоявшее из нескольких плотно сомкнутых шеренг. При нападении фаланга двигались на врага мерным шагом, не разрывая строя. При этом воины обычно запевали под аккомпанемент флейт военную песню пеан. Нарушение строя, даже если воин бросался вперед на неприятеля, каралось смертью. Такой порядок был необходим, чтобы фаланга не утратила своего преимущества — неразрывности.
Известная нам история древней Спарты, как уже указывалось, протекала под знаком постоянных волнений и восстаний илотов. Иногда эти восстания вспыхивали с такой силой, что положение господствующей общины спартиатов оказывалось близким к катастрофическому. Община равных жила на вулка^ не, кратер которого постоянно грозил разверзнуться и поглотить всех на нем живущих. Одно из крупных восстаний илотов произошло во второй половине VII в. в Мессении; оно вошло а историю под названием Второй мессенской войны.
Вторая мессенская война оказалась особенно опасной для Спарты еще и потому, что одновременно с мессенскими илотами против нее выступили Аргос и аркадяне. Только после упорной, многолетней борьбы, в ходе которой спартиаты не раз терпели поражения, Спарте в конце концов удалось восстановить власть над Мессенией и подчинить себе всю ее территорию. После этого мессенская земля вновь была поделена на клеры, а уцелевшее население обращено в илотов.
По преданию, во Второй мессенской войне воинов-спартиатов воодушевляли песни участника войны хромого поэта Тиртея, переселившегося в Спарту из Аттики. Образцом творчества Тиртея может служить следующее его стихотворение, которое исполнялось, вероятно, под аккомпанемент флейт.
Вражеских полчищ огромных не бойтесь, не ведайте страха.
Каждый пусть держит свой щит прямо меж первых бойцов,
Жизнь ненавистной считая, а мрачных предвестников смерти
Столько же милыми, сколь милы нам солнца лучи...
Сладко ведь жизнь потерять, среди воинов доблестных павши»
Храброму мужу в бою ради отчизны своей...
Юноши, бейтесь же, стоя рядами, не будьте примером
Бегства постыдного иль трусости жалкой другим...
Не покидайте старейших, у коих уж слабы колена,
И не бегите, предав старцев на жертву врагам:
Страшный позор вам, когда среди воинов первый упавший
Старец лежит впереди юных летами бойцов...
Пусть же, широко шагнуз и ногами упершися в землю.
Каждый на месте стоит, губы зубами прижав.
Бедра и голени снизу и грудь свою вместе с плечами
Выпуклым кругом щита, крепкого медью, прикрыв;
Правой рукой пусть он потрясает могучую пику...
Ногу с ногою поставив и щит свой о щит опирая,
Грозный султан — о султан, шлем — о товарища шлем,
Плотно сомкнувшись грудь с грудью, пусть каждый дерется с
врагами,
Стиснув рукою копье или меча рукоять
Внешняя политика спартанского государства также была подчинена основной задаче общины спартиатов—подчинению илотов и господству над ними. Если с одними из своих пелопоннесских соседей, как, например, с Аргосом, Спарта вела упорную борьбу, с рядом других она сравнительно рано заключает союз. Так, известно, что после длительной и безрезультатной борьбы Спарты с аркадским городом Тегеей спартанцы заключили с тегейцами мир и вступили в союз. По условиям этого союза тегейцы обещали оказывать спартанцам помощь в случае восстания илотов или нападения на Спарту каких-либо других государств. К концу VI в. Спарта вступила в союз на приемлемых для нее условиях еще с рядом пелопоннесских государств. Это положило начало существованию Пелопоннесского союза, в дальнейшем сыгравшего существенную роль в истории Греции.
Пелопоннесский союз первое время был выгоден всем его участникам. Спартанцы могли рассчитывать на помощь своих союзников при подавлении крупных восстаний илотов, союзники видели в Спарте самое сильное в военном отношении государство Греции, способное оказать им военную поддержку в борьбе с другими греческими городами. Причем в первый период существования этого объединения Спарта, довольствуясь ролью официального главы Пелопоннесского союзз, почти не вмешивалась во внутреннюю жизнь своих союзников. В дальнейшем это положение меняется, и отсталая Спарта становится оплотом всех консервативных, олигархических течений Греции.
Для наиболее реакционно настроенных представителей современной буржуазной историографии характерна тенденция идеализировать Спарту. Зверские расправы с илотами и казарменный строй жизни членов господствующей общины вызывают их восхищение. Не останавливаясь перед фальсификацией источников, эти «историки» пытаются доказать преимущества Спарты перед другими греческими полисами и в первую очередь перед Афинами, вступившими на путь демократических преобразований.
Оценивая общественное устройство Спарты, следует подчеркнуть, что своеобразие его заключалось прежде всего в том, что здесь дольше, чем в других эллинских полисах, продолжали со
храниться установления, восходящие еще к первобытнообщинному строю. И община спартиатов-завоевателей приспособила их к целям своего классового господства над большинством подвластного ей, неполноправного и бесправного населения Лаконики. Это оказалось возможным потому, что плодородная, способная прокормить себя собственным хлебом Лаконика долгое время жила замкнутой жизнью, находясь в стороне от главных центров экономической жизни древней Греции и торгового оборота. Спартанское государство искусственно поддерживало эту замкнутость. Так, по законам, приписываемым Ликургу, спартиатам не только было запрещено заниматься каким-либо иным делом, кроме военного, но и выезжать за пределы своей области и тем более приобретать за границей имущество; приезжавшие же в Лаконику жители других греческих городов периодически из нее изгонялись. По законам Ликурга граждане Спарты даже по внешнему своему виду должны были резко отличаться от остальных греков; они, например, продолжали носить давно вышедшие из моды старинные простые одежды, жить в домах, построенных при помощи самых примитивных инструментов (пилы и топора), пользоваться железными деньгами и т. д.
Таким путем правящая община спартиатов надеялась обеспечить сплоченность своих граждан внутри общины и прочность господства над остальным населением Лаконики и Мессении.
Черты известного сходства с социальным строем древней Спарты наблюдаются и в некоторых других, преимущественно земледельческих областях Греции, в частности на острове Крите. Этот остров также был завоеван дорийцами. Потомки дорийцев-завоевателей в дальнейшем составили на Крите господствующий класс, эксплуатировавший покоренное население: ахейцев и так называемых этеокритян — потомков исконных обитателей Крита.
Хотя в исторически известное нам время Крит не представлял собой единого политического целого и на его территории находилось 46 отдельных полисов, их социально-политическое устройство имело много общего. Повсюду население делилось на привилегированных граждан — полноправное меньшинство и неполноправное или почти совершенно бесправное, угнетаемое большинство. Неполноправные — их называли на Крите «подданными» — подобно спартанским периэкам, пользовались личной свободой, правом личной собственности, но политическими правами они не обладали.
Эксплуатируемая масса сельского населения подразделялась на мноитов, которые обрабатывали государственные земли и были обременены рядом тяжелых повинностей, и кларотов. Положение последних во многом напоминало положение спартанских илотов: они также были прикреплены к земельным участкам— клерам своих господ и должны были отдавать им зна
чительную часть урожая. Клароты пользовались известной хозяйственной самостоятельностью, могли иметь свой скот и домашний инвентарь, жили со своими семьями в поселениях и иногда даже вступали в брак со свободными. В критских городах существовало также и рабство обычного в Греции типа; рабы являлись полной и безраздельной собственностью своих хозяев-рабовладельцев.
Полноправные граждане критских городов, подобно всем дорийцам, подразделялись на три филы: «гиллеев», «памфилов» и «диманов». Кроме того, граждане Крита объединялись в гетерии— «товарищества», которые лежали в основе политической структуры критских общин. Гетерии возглавлялись выборными архонтами. Быт этих общин не носил столь ярко выраженного военного характера, как быт спартанских общин. Тем не менее в критских городах также существовала организация общественных обедов и система общественного воспитания юношества; с 17 лет юноши проходили усиленную военную подготовку.
Известным сходством с социальным строем Спарты и Крита обладал и социальный строй плодородной земледельческой Фессалии. Дорийцы-завоеватели также захватили здесь лучшие земли. В дальнейшем в Фессалии утверждается господство земледельческой аристократии. От нее фактически зависели средние и мелкие свободные земледельцы, получавшие от крупных землевладельцев участки земли для обработки. Они служили в войске и участвовали в народном собрании. Под угрозой лишения гражданских прав им было запрещено заниматься ремеслами и торговлей.
Ремесла и торговля в Фессалии находились в руках особой группы населения, состоявшей, как и в Спарте, из людей, лично свободных, но лишенных политических прав.
Основную массу трудового и эксплуатируемого населения Фессалии составляли пенесты. Они работали на специально выделенных для них участках земли, принадлежавших богатым землевладельцам. Пенесты могли иметь свои дома и владеть движимостью, но покинуть свои участки они не имели права и были обязаны отдавать собственнику земли определенную часть урожая. Сходство положения пенестов с положением спартанских илотов дополнялось еще тем, что фессалийские землевладельцы не могли убивать своих пенестов или продавать их. Тем не менее положение пенестов было крайне тяжелым, и, подобно спартанским илотам, они часто выступали против своих угнетателей.
В политическом отношении Фессалия была расчленена на отдельные области, управляемые царями-аристократами, так называемыми тагами. Постоянная боязнь восстаний пенестов и борьба с соседями заставляли, однако, аристократию объединять свои силы. В случае военной опасности создавалось обще
фессалийское войско, включавшее отряды отдельных тагов, и общефессалийское народное собрание, избиравшее одного из тагов главнокомандующим. В VI в. до н. э. фессалийское войско считалось одним из наиболее боеспособных.
По несколько иному пути пошло историческое развитие Беотии. Беотия также принадлежит к наиболее плодородным областям Балканской Греции. Земледелие, в частности хлебопашество, составляло главную основу ее экономической жизни на всем протяжении классического периода греческой истории. Во II тысячелетии до н. э. она была одной из передовых областей Греции — на ее территории, например в Фивах и Орхомене, были обнаружены интереснейшие памятники микенской культуры.
В VIII—VI вв., в период решительной ломки во всех передовых общинах Греции старых производственных отношений, Беотия не остается в стороне от этого движения. Интенсивное развитие процессов социально-имущественного расслоения приводит к существенным переменам. Со старой родовой, землевладельческой аристократией сосуществует зажиточное крестьянство, часть же крестьянства разоряется и попадает в долговую зависимость. Известное развитие получает рабство. Все это нашло отражение в упоминавшейся поэме беотийского поэта VII в. Гесиода «Труды и дни». Произведение Гесиода и другие источники свидетельствуют о том, что в Беотии в отличие от более передовых общин новые социальные силы оказались не в состоянии ниспровергнуть власть старой родовой аристократии. Она продолжала удерживать за собой ведущую роль в экономической и политической жизни Беотии до греко-персидских войн.
Важным событием в истории беотийских городов было их объединение в союз, возглавлявшийся одним из самых больших беотийских городов — Фивами. Это объединение, вероятно, было связано с постоянными нападениями на беотийскую территорию ее воинственных соседей. Долгое время Беотийский союз вел тяжелую борьбу с другим большим беотийским городом—Орхо-меном, пока тот в начале VI в. до н. э. не был вынужден сложить оружие и присоединиться к союзникам. В VI в. Беотийский союз представлял собой известного рода федерацию, объединенную общими органами управления и военной организацией.
Структура этой древнейшей в Греции федерации полисов стала нам известна из найденного в начале XX в. и опубликованного в V томе «Оксиринхских папирусов» сочинения неизвестного историка. Правда, в этом сочинении речь идет о структуре союза, существовавшего в Беотии с 446 г. до н. э. Однако имеются достаточно веские основания предполагать, что упоминаемые в сочинении органы союзного управления сформировались значительно раньше и функционировали еще до грекоперсидских войн.
По данным «Оксиринхских папирусов», Беотийский союз возглавлялся общим правительством, состоявшим из 11 выборных лиц—беотархов. Беотархи выбирались раз в три года от наиболее значительных городов союза. Параллельно с правительством существовал союзный совет, состоявший из выборных представителей всех союзных городов, и союзный суд, организованный по тому же принципу. Объединенное войско союза включало отряды, формируемые по определенной норме всеми участниками союза. Само собой разумеется, что это объединение не только не исключало, но, напротив, предполагало сохранение во всех участвовавших в нем городах полисной структуры.
Фактически союзные города в большей или меньшей мере находились под контролем Фив. Злоупотребляя своим положением в союзе, фиванская правящая аристократия притесняла другие беотийские полисы, что повлекло за собой отпадение Элевтер и Платей и переход их на сторону Афин. Политика Фив вызывала острое недовольство и в других беотийских городах, угрожавшее союзу распадом. Для того чтобы предотвратить эту опасность и заставить союзников повиноваться, фиванская аристократия пыталась найти поддержку у персов, что сыграло определенную роль в ходе греко-персидских войн.