Гай Фабриций - наиболее известная личность среди римлян в пору войны с Пирром. Римляне в своих рассказах противоставляли его, как представителя всех римских добродетелей той эпохи, первому чужеземному царю, с которым они мерялись силами, даровитейшему представителю тогдашнего греческого мира, и, по их словам, его простая, неподкрашенная чистота души высоко ценилась тонкообразованным греком. Фабриций был по происхождению гер-ник, вероятно, из города Алатриума, который в 306 г., при восстании герников, остался верен римлянам вместе с другими двумя городами и поэтому сохранил все гражданские права, между тем как остальным герникам было оставлено только пассивное право гражданства. Надо полагать, что вскоре после этого он переселился в Рим, где, благодаря своим дарованиям, честности характера и пламенным заботам о благе и величии государства, сделался одним из наиболее выдающихся граждан и достиг высших государственных должностей. Но это не помешало ему остаться бедным и сохранить простоту и строгость нравов своей родины.
Уже до появления Пирра в Италии Фабриций играл в Риме важную роль. Когда в 284 г. луканы, тарентинцы и другие города и народы в Южной Италии затеяли восстание, чтобы вместе с этрусками, умбрами и галлами уничтожить
ненавистный Рим, этот последний, встревоженный таким движением, отправил Фабриция в качеств посланника к союзным городам для предостережения их от нововведений, которые могли оказаться для них пагубными; но союзники удержали Фабриция в плену, без сомнения с той целью, чтобы этим способом добиться возвращения своих заложников, и продолжали свои происки. Вскоре война шла полным ходом. Каким образом Фабриций получил свободу, нам неизвестно; мы знаем только, что в 282 г. он уже сражался в звании консула с самнитянами, луканами и бреттийцами. Многочисленное войско союзных народов осадило город Турии, примкнувший к Риму для спасения себя от нападений соседей. Фабриций двинулся туда. Когда римские солдаты увидели перед собой неприятельскую армию, значительно превосходившую их численностью, им стало страшно, и они не посмели вступить в битву. Тут один юноша необыкновенного роста возвысил голос для возбуждения храбрости в войске, схватил лестницу, пробился сквозь ряды неприятелей к укреплениям неприятельского лагеря и взобрался на стену. Отсюда он стал энергично звать к себе римлян. С дикой яростью бросились они на оробевшего врага и положили на месте 20 тысяч человек; 5 тысяч, в том числе предводитель армии, Статилий, были взяты в плен. На следующий день, при раздаче наград, мужественный великан-юноша, которому римляне были обязаны победой, не явился для получения своего венка из рук консула; из этого обстоятельства заключили, что то был бог Марс, явившийся на помощь своему народу; такое предположение подтверждалось еще тем, что его шлем был украшен двумя султанами, как обыкновенно изображался этот бог в статуях. Вследствие этого Фабриций приказал совершить благодарственное празднество в честь Марса. Город Турий увидел себя освобожденным, и благодарные жители почтили консула статуей, которую они воздвигли в Риме. После этого главного подвига Фабриций одержал еще много других побед над самнитянами, бреттийцами и луканцами, завоевал и разрушил многие города, разорил большое количество деревень и собрал такую богатую добычу, что оказалось возможным не только одарить войско самым щедрым образом и заплатить за граж-
дан военную подать того года, но и внести в государственную кассу 400 талантов. Заслуги полководца были награждены блестящим триумфом.
В этом походе Фабриций прошел весь Бруциум до самого Региума и для защиты этого последнего оставил там кампанский легион под начальством Деция Юбеллия. Этот легион, как мы уже говорили, скоро отпал от Рима, умертвил жителей Региума и в продолжение целых десяти лет занимался грабежами и разбоями. Город Турии в следующем году перешел в руки тарентинцев.
В битве при Гераклее Фабриций сражался в качестве легата. Нанесенное римлянам поражение не привело их в уныние, и как смотрел на него Фабриций, видно из его слов, что Пирр победил не римлян, а только полководца Левина. Зимой, последовавшей за походами 280 г., после того, как римляне отвергли предложение Кинеаса о мире, они отправили к Пирру посольство, добиваясь выдачи пленных. Для достойного представительства римского имени пред греческим царем были избраны три почетнейших гражданина: Фабриций, спаситель Турий, П. Корнелий Долабелла, победитель сенонов, и Кв. Эмилий Пап, покоритель бойев. Пирр принял посланников с самыми высокими почестями; чтобы защитить их от неприятностей и оскорблений, он выслал к ним на границу Тарентинской области стражу телохранителей, а у ворот своей столицы встретил их сам со своими полководцами. Надежда на мир еще не была потеряна эпирским царем, и потому он старался радушным приемом расположить посланников в свою пользу и вызвать в них готовность содействовать заключению мирного договора. Во внимание к их заслугам и чтобы доказать свое высокое уважение ко всему римскому народу, он освободил всех пленных, не взяв за то никакого выкупа; по другим известиям, он дозволил этим пленным отправиться в Рим на праздник Сатурналий и затем остаться там в том случае, если сенат согласится заключить с ним мир; в противном случае они должны были вернуться обратно. Он мог предполагать, что отпущенные на таком условии пленники и их родственники употребят все старания в пользу мира; но усилия их остались бесплодны. В назначенный день
все они были отправлены обратно в плен; сенат пригрозил смертной казнью всякому, кто подумал бы остаться в Риме.
Рассказ об этом посольстве изукрашен многими, не совсем правдоподобными, подробностями, которые все вертятся на изумительном величии души Фабриция. Судя по ним, Пирр, очень много слышавший о честности и полководческих талантах этого человека, оказывал ему совершенно исключительный почет и старался всевозможными отличиями приобрести в свою пользу его сильное влияние. Он предложил Фабрицию в подарок большую сумму золота, отнюдь не в вознаграждение, как он выразился, какой-нибудь темной услуги, но только как доказательство его приязни и уважения. Так как эта попытка подкупа не удалась, то Пирр задумал (и уж это, конечно, выдумка) победить упорство стойкого римлянина страхом, с помощью слона: во время одной из конференций с Фабрицием он спрятал за занавесом самого большого из своих слонов; по данному царем знаку занавес отдернули, и чудовищное животное со страшным ревом протянуло свой хобот над головой римского полководца. Но тот остался совершенно спокойным и с улыбкой сказал Пирру: «Как вчера не соблазнили меня твои деньги, так сегодня ничего не поделает со мной твой слон!»
Однажды за обедом Кинеас рассказывал о доктрине философа Эпикура и его приверженцев, эпикурейцев, которые учили, что наслаждение жизнью есть высочайшее благо, и потому воздерживались от всякого занятия государственными делами, могущего помешать приятному препровождению времени. «Я бы желал, - сказал Фабриций, - чтоб Пирр и самнитяне держались этого учения, пока мы ведем с ними войну». Ум и характер Фабриция ценились эпирским царем так высоко, что он просил славного римлянина содействовать ему в заключении мира и затем переехать к нему в Эпир в качестве его первого друга и полководца. Такое предложение показывает, какое неверное понятие имел Пирр об образе мыслей истинного римского патриота. Фабриций отвечал, что ни царю, ни его окружению не придется по сердцу его откровенность, что свою бедность он ценит выше богатств и тревожных забот единодержавного повелителя.
Летом следующего года (279) Фабриций участвовал в качестве легата в битве при Аскулуме и был ранен. В 278 г. его избрали консулом вместе с Эмилием Папом, который и в первое свое консульство имел его своим товарищем. Оба они выступили против Пирра. Как только эпирский царь услыхал, с какими полководцами ему предстоит иметь дело, он прервал свои военные приготовления и стал собираться в Сицилию. В то время как оба консула стояли лагерем недалеко от войска Пирра, Фабрицию принесли однажды от лейб-медика (или одного из приближенных) царя письмо, в котором писавший предлагал за приличное вознаграждение отравить своего государя. Оба консула с омерзением отнеслись к преступному предложению и тотчас же уведомили об этой измене царя. «Мы извещаем тебя об этом, - писали они ему, - не для того, чтобы снискать твою благодарность, но с той целью, чтобы в случае твоей смерти избежать клеветы и не навлечь на нас обвинений, что мы почувствовали себя неспособными решить войну на открытом поле битвы и потому прибегли к низкому вероломству». Прочтя это письмо, Пирр, как рассказывают, воскликнул: «Клянусь, скорее солнце сойдет со своей дороги, чем фабриций - с пути добродетели!» Вслед за тем он подверг лейб-медика заслуженному наказанию, в вознаграждение же благородства Фабриция отпустил всех римских пленных безвозмездно. Но римляне, чтоб не остаться в долгу у неприятеля, освободили такое же число пленных самнитян и тарентинцев и снова отвергли предложенный мир.
После отъезда Пирра в Сицилию римляне воспользовались этим случаем для покорения покинутых им союзников его в Южной Италии. Фабриций успешно воевал с самнитянами, луканами, бреттийцами и тарентинцами и по истечении срока своего консульства отпраздновал победы над ними триумфом. С городом Гераклеей, близ которого Пирр за два года до того разбил римлян, Фабриций заключил союз и этим доставил римлянам важный опорный пункт, благодаря которому союзники Пирра и занятая им в Южной Италии местность разъединились.
В 275 г., ознаменовавшемся победой, одержанной над
Пирром при Беневенте другом и единоплеменником Фабриция, Курием Дентатом, Фабриций занимал должность цензора вместе с Эмилием Папом, его двукратным товарищем по консульству. Оба они выступили энергичными противниками повсюду распространившейся роскоши; П. Корнелий Руфин, бывший два раза консулом и один раз диктатором, был исключен ими из сената за то, что держал дома для своих обедов десять фунтов серебряной посуды. Может быть, это было сделано ими и с целью наказания за корыстолюбие и несправедливость, которыми Руфин ознаменовал свою полководческую деятельность. У обоих цензоров вся серебряная утварь ограничивалась одной чашей и одной солонкой для жертвоприношения.
Вероятно, к последним годам жизни Фабриция относится следующий рассказ, свидетельствующий о его простоте и воздержанности. К нему явились посланники от самнитян с большими денежными подарками. Они напомнили о великих и многих благодеяниях, оказанных им самнитянскому народу после мира, дарованного их стране через его благосклонное посредничество, "и просили принять привезенный подарок, так как у него не было достаточных средств, чтобы жить сообразно его величию и достоинству. Старик провел руками по ушам, глазам, носу, рту, груди и животу и ласково отвечал посланникам: «Пока все это находится в моей власти, я ни в чем не буду ощущать недостатка».
При таком образе мыслей Фабриций действительно оставался бедняком до конца жизни. Когда он умер, государство должно было принять на свой счет снабжение его дочери приданым и во внимание к его заслугам позволило, вопреки закону двенадцати таблиц, похоронить его самого и на будущее время хоронить его потомков внутри города. «Этим постановлением, - говорит Нибур, - было признано, что он вел богоподобную жизнь и что поэтому его кости не могли, как всякая другая жертва смерти, осквернить чистоту земли, на которой построены храмы небесных богов, точно так же как тень его не могла сделаться зловещим привидением, которое явилось бы на землю, чтобы смущать и тревожить живых».