Ганнибал утверждал, что опытом и талантом
Пирр превосходит вообще всех полководцев,
второе место отводил Сципиону, а третье — себе...
Лучше знамения нет, чем за Пиррово дело сражаться.
Плутарх
Сравнительные жизнеописания. Пирр
Царь Пирр — ключевая фигура для целой эпохи, начавшейся с создания империи Александра Великого и завершившейся высадкой римлян на побережье Балкан перед началом II Пунической войны. Это было время, когда история могла пойти по иному геостратегическому пути: западные греки имели реальный шанс встать на пути римской и карфагенской экспансии, распространив цепь эллинистических государств до Геракловых Столпов. Конечно, молодой Рим был более энергичным противником, чем дряхлая персидская держава, — с этой точки зрения Пирру было сложнее, чем Александру, — но и греческое влияние в Италии, Сицилии и Западном Средиземноморье было значительно большим, чем на бескрайних просторах Азии. Достаточно было объединить усилия Тарента и Сиракуз, Локр и Агригента, Массалии и Капуи... Неудача Пирра еще не доказывает, что это было невозможно. Не хватило совсем чуть-чуть —то ли последовательности в действиях, то ли везения.
Тем не менее даже провал миссии Пирра на Западе сыграл в истории античного мира определяющую роль: походы эпирской армии способствовали вовлечению Рима во всемирную историю. Отныне политическое пространство, связанное едиными причинно-следственными цепями, простиралось от Альп до Инда. Благополучный для Рима исход войны привел к резкому росту самосознания римлян и вывел их государство в число сильнейших держав мира.
Однако история Пирра не ограничивается его войнами на западе тогдашнего греческого мира. Эпирский царь стал свидетелем распада мировой державы Александра Македонского, сопровождавшегося беспощадной борьбой между его бывшими сподвижниками. Он принимал участие в битве при Ипсе, крупнейшей битве той эпохи (301). Ему довелось видеть закат прекрасной, завоевавшей полмира македонской армии. Он дважды захватывал Македонию и возлагал на себя диадему Александра.
Пирру довелось столкнуться практически со всеми военными системами той эпохи: от македонских педзетеров и спартанских гоплитов до римских легионеров и ополчений южноиталийских горцев. Описание военных кампаний Пирра требует создания энциклопедии военного дела государств Средиземноморья IV—III вв. до н. э.
Из большинства сражений Пирр выходил победителем: как полководца его оценивали очень высоко и современники, и потомки. По общему мнению, в нем единственном возродились дух и воля Александра Великого; многие из его военных находок определили развитие военного искусства.
Судьба Пирра выглядит как классическая трагедия. Недаром в античности зачитывались жизнеописаниями Пирра, из которых до нашего времени дошло только одно— принадлежащее перу Плутарха. Интересно, что в паре с жизнеописанием Пирра в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх приводит жизнеописание римского полководца и политического деятеля Гая Мария, также оказавшего огромное влияние на формирование римской (в скором будущем имперской) армии, семь раз избиравшегося консулом, но в конце жизни пережившего крах всех своих надежд.
Пирр и Марий принадлежали к тому типу людей, который постоянно неудовлетворен своим сегодняшним положением. Каждый успех казался им всего лишь прологом к будущей великой славе. Плутарх говорит о них еще более строго: «У людей же неразумных и беспамятных все
случившееся с ними уплывает вместе с течением времени, и, ничего не удержав, ничего не накопив, вечно лишенные благ, но полные надежд, они, смотря в будущее, не замечают настоящего».
С легкой руки Плутарха за Пирром установилась сомнительная слава царственного авантюриста. Но устремленность в будущее еще не означает превалирования в его характере авантюрной жилки. Пирр искал славы — и царства, которое счел бы достойным себя. Эпир, несмотря на воинственность своих обитателей, был политическими и экономическими задворками греческого мира, и правитель, ограничившийся властью над этой страной, принадлежал к второстепенным монархам своей эпохи.
В своем желании оправдать Пирра мы не будем оригинальны. Еще в XIX столетии о Пирре писали как о настоящем государе, чьи амбициозные планы в силу ряда обстоятельств не удалось воплотить в жизнь. Авторы наиболее серьезных книг, написанных об Эпире и Пирре,— Р. Скала, Г. Герцберг, Р. Шуберт, Г. Кросс — именно так его и оценивали. Схожие мысли высказывает и современный отечественный историк С. С.Казаров в книге «Царь Пирр и эпирское государство в эллинистическом мире» — единственной научной монографии на русском языке, посвященной великому эпирскому царю. Из всех исследователей образу вечно стремящегося за журавлем в небе царя был близок, пожалуй, только портрет, созданный И.Дройзеном в «Истории эллинизма»1.
Однако аура трагического авантюриста сопровождает образ Пирра —по крайней мере в популярных книгах и в учебниках по истории. Возможно, это связано с элементар-
ным недостатком информации. Хотя все признают военное дарование Пирра и влияние его походов на всемирную историю, мало кто пытается раскрыть, в чем конкретно они выражались. Подробный анализ кампаний Пирра—в Македонии, Италии, Сицилии, Пелопоннесе — крайне редок и, к сожалению, порой поверхностен. Разрозненность и противоречивость античных источников превращает работы о Пирре, касающиеся военного дела, в историографические трактаты. Показательно, что даже такой классик военной истории, как Ганс Дельбрюк, утверждал: «Для истории военного искусства из этих рассказов (рассказов о Пирре Плутарха, Дионисия, Павсания и т.д. — Р. С.) ничего нельзя извлечь». О битве при Аускуле он раздраженно замечает, что «сведения о сражении... шатки и противоречивы», а «сообщения о сражении при Беневенте не имеют для нас никакой ценности». В замечательной работе П. Конноли «Греция и Рим: Энциклопедия военной истории» Пирр попросту вынесен за скобки...
Именно поэтому, вероятно, и обращают внимание не на достижения Пирра, в том числе в области военного искусства, а на его трагическую судьбу.
Мы вынуждены признать, что и в нашей книге слова «видимо», «возможно», «судя по всему» будут встречаться часто. К сожалению, история войн Пирра с Римом, сделавшая эпирского царя знаменитым, дошла до современного исследователя в переложении эпохи, когда над миром правил Рим. Писатели того времени всячески восхваляли римское прошлое, затушевывая поражения и многие неприглядные факты. Более того, древние вообще были склонны к морализаторству и к созданию афоризмов по любому поводу. Вот и получается, что история Пирра состоит из красивых поз и фраз, подобных «Еще одна такая победа, и я погиб!» или «Римляне будут воевать с Пирром даже если он обратит в бегство тысячу консулов... ». Вместо документальной хроники писатели того времени показывают нам классическое театральное представление.
В результате в некоторых случаях описание вооружен-
ных сил будет занимать у нас больше места, чем анализ самих операций. Иначе голый пересказ источников заставит читателей утратить нить событий, внутреннюю их логику. В этом —порок многих работ о великих полководцах. Не зная, как воевали солдаты того времени, по каким «уставам» командовали офицеры, какие стандарты войны были приняты тогда, мы не сможем понять не только Пирра, но даже Александра Великого и Ганнибала, чьи подвиги древние историки изображали куда более подробно.
Однако если нам удастся восстановить военный (и политический!) контекст того времени, многое будет прояснено и имя Пирра займет достойное место в череде великих полководцев, рожденных Элладой.
В связи с этим наша работа не будет ограничиваться изображением кампаний, в которых принимал участие Пирр. Мы постараемся дать максимально широкий срез эпохи начала эллинизма: как в военном, так и в политическом плане. В то время Средиземноморье стремительно превращалось в единое целое; события в одном его регионе получали удивительное порой отражение в другом. Греческий мир перестал быть замкнутым — и вместе с тем мгновенно перестала быть замкнутой история Эпира. Уже дед Пирра воюет в Италии с луканами, пролагая путь своему потомку, уже отец его возводит на македонский престол царей...
Впрочем, обо всем по порядку.