181

С.Ю. Сапрыкин

ЖЕНЩИНЫ-ПРАВИТЕЛЬНИЦЫ ПОНТИЙСКОГО И БОСПОРСКОГО ЦАРСТВ (ДИНАМИЯ, ПИФОДОРИДА, АНТОНИЯ ТРИФЕНА)*

В истории Понтийского и Боспорского царств женщины-правительницы сыграли очень заметную роль. Время их правления пришлось на период распада прежних эллинистических монархий и выдвижения новой мировой державы - Римской империи. Укрепляя владения на Востоке, римские императоры стремились обезопасить границы империи от многочисленных варварских и полуварварских соседей, которые постоянно беспокоили римские восточные провинции своими вторжениями. Создание системы небольших, но многочисленных буферных царств на месте прежних эллинистических государств, потерпевших поражение в противоборстве с Римом, было призвано защитить интересы Империи. С этой целью римляне не форсировали их романизацию, напротив, они способствовали сохранению там эллинистических устоев и нравственных ценностей, в основе которых лежала древняя эллинская культура, переплетенная с местными традициями. Однако, римляне допускали сохранение местных традиций в этих царствах лишь до известного предела. Как только они чувствовали, что создается непосредственная угроза их интересам и влиянию, они тотчас же делали все для превращения царств в провинции.

В этой системе отношений Понт и Боспор занимали далеко не последнее место, сумев, по крайней мере, на рубеже нашей эры и на протяжении I в. н.э. не только противостоять экспансии варваров, но и допустить минимальную романизацию, т.е. активно воспротивиться тем процессам, которые неизбежно возникали с распадом и гибелью эллинистических мировых монархий. Сохранению эллинизма в Причерноморье (Боспор, Фракия, Иберия, Колхида), Малой Азии (Понт, Каппадокия, Коммагена, Киликия), Передней Азии (Иудея, Мидия Атропатена, Кавказская Албания, Армения Великая и Малая) способствовало длительное противоборство Парфии и Рима. Опасаясь, что парфянам

* © С.Ю. Сапрыкин, 1995.

182

удастся привлечь так называемые "малые" государства на свою сторону, римляне активно влияли на династийную политику этих государств, стремясь расставить в этих царствах монархов и династов по своему усмотрению для того, чтобы обеспечить проведение ими проримской политики. Поэтому внутренние процессы развития, социально-экономические отношения, культура, местные традиции как бы остались вне поля зрения римлян, помогая консервации эллинистических порядков и установлений.

В конце I в. до н.э. - первой половине I в. н.э. в "малых" монархиях Переднего Востока и Причерноморья развивались те же процессы, которые в большинстве государств региона происходили в предшествующее время, по общепринятой традиции называемое эллинистическим периодом. Благодаря длительному сохранению полисных структур, обширной "хоры", населенной варварскими племенами, отсутствию римского завоевания, в "малых" государствах наблюдалось сильное влияние эллинизма во всех сферах внутриполитической жизни и государственной власти. Применительно к Боспорскому царству это стало результатом вхождения его в состав державы Митридата VI Евпатора, крупнейшего оплота эллинизма на Востоке. Помноженные на питательную почву сарматского проникновения многие элементы эллинистической цивилизации возникли здесь плоть от плоти греко-иранского симбиоза. В настоящее время теоретически оправданно расширить хронологические рамки понятия "эллинизм", которому стало уже тесно в его традиционно зауженном виде - 323-30 гг. до н.э. Мы имеем полное право отнести к эллинистическим ряд государств, существовавших в первые века н.э. в качестве независимых, в том числе Понтийское и Боспорское царства при Полемонидах и последних Митридатидах.

Осознавая историческую ответственность за судьбу их государств, уловив своим женским чутьем все нюансы политических интриг и коллизий тогдашней эпохи, женщины-царицы Динамия и Гипепирия на Боспоре, Антония Трифена во Фракии и в Понте, ее дочь Пифодорида Младшая во Фракии и особенно ее мать Пифодорида Старшая на Боспоре, в Понте, Колхиде и Каппадокии немало сделали для превращения своих государств во влиятельные эллинистические царства. Они, как никто другой, сумели использовать в своих интересах противоречия между Римом и варварской периферией, между романизацией и эллинизмом и тем сохранить эллинистические традиции как основу своей власти и государственности. Огромной их заслугой можно считать не только отстаивание независимости от Рима, но и закладывание фундамента для дальнейшего развития их государств по эллинистическому образцу. Как истинные представительницы эллинистического мира, женщины-правительницы ради достижения государственных, а значит и своих собственных интересов, не гнушались никакими средствами, поступая в то же время расчетливо и умно.

183

Несмотря на довольно пристальный интерес ученых к истории Понта и Боспора рубежа н.э., не обделивших своим вниманием и означенных цариц1, специального исследования о роли женщин-правительниц на Бослоре и в Понте до сих пор нет. Большая часть исследований по этой эпохе посвящена римской восточной политике2 или непосредственно истории этих царств3, а женщинам-царицам отводится в них лишь второстепенное место. Чуть больше внимания к царственным женщинам уделяется в нумизматических работах (Т. Рейнак, У. Карштед, A.B. Орешников, X. Бальдус, H.A. Фролова), однако они, в основном, касаются времени их правления и монетного дела4. В эпиграфических исследованиях (Т. Моммзен, Э. Курциус, X. Дессау, А.И. Болтунова) разбираются преимущественно династические и родственные связи правительниц, а анализ сущности их власти существенно им уступает5. Что касается личных качеств, характера и поступков цариц, наложивших отпечаток на их правление, то можно упомянуть только работу Г. Макарди о женщинах-властительницах в период ранней Империи6. Однако она уже значительно устарела и имеет справочный характер. Вот почему в данной статье мы попытаемся уделить основное внимание личностным качествам правительниц Понта и Боспора, наложивших отпечаток на их гибкую политику как по отношению к Риму, так и во внутренней жизни их государств. Разумеется, невозможно обойти и некоторые вопросы хронологии, династийной политики, родственных связей и социально-политического положения в означенных царствах.

В хронологическом ряду первой стоит царица Боспора Динамия. Она родилась приблизительно в конце 60-х годов до н.э., поскольку в 47 г. до н.э. ее предлагал в жены Гаю Юлию Цезарю отец, Фарнак II, сын Митридата VI Евпатора, дабы продемонстрировать свою показную

1 Орешников A.B. Пифодорида и ее род в Понтийском царстве // ИТУАК. 1902. № 4. С. 1-16; Ростовцев М.И. Бронзовый бюст боспорской царицы и история Боспора в эпоху Августа // Древности. 1914. T. XXV. С. 12 и след.; Яйленко В.П. Династическая история Боспора от Митридата Евпатора до Котиса I // Эпиграфические памятники и языки древней Анатолии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М., 1990. С. 135 и след.
2 Sherwin-White A. Roman Foreign Policy in the East. Oklahoma, 1984. P. 307 et suiv.; Buchheim H. Die Orientpolitik des Triumvim M. Antonius. Heidelberg, 1960. S. 53 et suiv.
3 Magie D. Roman Rule in Asia Minor. Princeton, 1950. Vol. I—II. P. 433-561; Sullivan R.D. Dynasts in Pontus // ANRW. 1980. Bd. II. 7, 2, S. 913-930.
4 Фролова H.A. О времени правления Динамии // CA. 1978. № 2. C. 53. и цит. там лит.
5 Ср., например: Болтунова А.И. Надпись Пифодориды из раскопок Гермонассы // ВДИ. 1989. № 1. С. 86-91; Mommsen Th. Reges Thraciae inde a Caesare dictatore // Ephemeris Epigraphica. 1875. Vol. II. P. 256; Dessau H. Ephemeris Epigraphica. 1903-1913. Vol. IX. F. 4. P. 691-704.
6 Macurdy G. Vassal-Queens and Some Contemporary Women in the Roman Empire. Baltimore, 1937. P. 30-47.

184

Рис. 1. Сапфо. Геркуланум. Около 350 г. до н.э.

верность римлянам в отвлечь их от его планов восстановить родовое отцовское царство (Аpp. ВС. II. 91). Как внучка Митридата Великого, Динамия с детства впитала обычаи восточных эллинистических деспотов, у которых корысть и политика, деспотизм и интриги тесно взаимодействовали друг с другом. Уже в молодом возрасте будущая царица знала, что для достижения цели можно не брезговать никакими средствами, даже полностью безнравственными. Оказавшись довольно рано без поддержки отца, который, не сумев возродить единое Понтийское царство, пал жертвой заговора своего приближенного Асандра, Динамия столкнулась с прямой угрозой потерять наследственную власть, а также и жизнь. Недовольные продолжавшейся в традициях Митридата VI политикой ограничения полисных свобод боспорские греки и разочарованные военными неудачами Фарнака II местные племена поддержали притязания на боспорский престол Асандра, по происхождению грека, которого отец молодой царевны оставил вместо себя наместником Боспора (Ps.-Luc. Macr. 17). Когда столица Боспора, Пантикапей, оказалась окончательно в руках сторонников Асандра, тотчас возник вопрос о новом царе и смене Ахеминидо-Митридатовской династии. В этой сложной ситуации Динамия проявила большую тактическую мудрость зрелого политика.

Асандр, не имея никаких прав на власть над Боспором, был вынужден поначалу ограничиться лишь титулом архонта, а не царя. Во-первых, это произошло потому, что его предшественник, Фарнак II, был официально утвержден на царствование Римом, в то время как Асандр, насильно свергнувший Фарнака, выглядел в его глазах простым узурпатором. С официальной точки зрения, у законной наследницы Динамии было больше оснований на власть, нежели у него. Во-вторых, в первые годы правления Асандр во многом зависел от поддержки городов, в то время как варварская периферия Боспора, получившая от Митридата Евпатора и Фарнака немало привилегий, в том числе и земельных, колебалась в безоговорочной его поддержке. За Митридатидами стояли мощные силы сторонников в лице военно-хозяй

185

ственных поселенцев в царских крепостях и усадьбах на хоре, привлеченных преимущественно из местных племен, которым эти цари давали землю для поселения и обработки7. Эта сила представляла собой большую угрозу, и Асандру следовало как-то привлечь ее на свою сторону. Ведь в противном случае любой призыв против него грозил ему немалыми бедами.

Динамия, осознавая те возможности, которые имели сторонники ее династии в случае открытой конфронтации с Асандром, тем не менее ими не воспользовалась, так как опасалась, что в случае выступления против узурпатора греческие города царства откажут ей в поддержке. Ведь за годы правления ее отца и деда они понесли немалый экономический и политический урон, и в решающий момент могли нанести царице удар в спину. Конфронтация с эллинами могла вылиться в кровавую междоусобную войну на Боспоре, а это не отвечало интересам царицы, ибо неизбежно вызвало бы вмешательство римлян и свержение ее династии. Оставался единственный выход - брак с узурпатором и убийцей отца, который, как она рассчитала, должен был быть выгоден обоим партнерам. Ведь он позволял Асандру закрепить легитимные права на престол, заручиться поддержкой местного населения и добиться признания Рима, недовольного свержением и убийством Фарнака даже несмотря на вражду его к Республике. Для Динамии этот брак открывал возможность сохранить за собою трон, а все царство за династией Митридатидов, продолжить политику отца и деда, которая возвысила их на ведущие роли в эллинистическом мире.

Римляне в лице Марка Антония, который после победы над республиканцами при Филиппах в 42 г. до н.э. расставлял в зависимых царствах верных людей, охотно санкционировали этот супружеский, а точнее политический союз, скрепленный интригами и корыстью. В глазах Рима Асандр, проводивший филэллинскую и проримскую политику вследствие своей ориентации на полисы, и Динамия, за которой стояли митридатовские сторонники из числа военных колонистов-клерухов, как бы уравновешивали друг друга, создавали баланс внутриполитической стабильности на Боспоре. А это было выгодно Риму, так как в третьей четверти I в. до н.э. после разгрома легионов Марка Красса Парфянское царство вновь окрепло и создавало угрозу римским владениям на Востоке. Для их безопасности требовалась целая сеть достаточно сильных и стабильных вассальных царств, в число которых попало и Боспорское государство.

Мы, к сожалению, не знаем, в какой мере царица Динамия влияла на характер внешнеполитического курса Асандра, поскольку сведений об

7 Сапрыкин С.Ю. Митридатовские традиции в политике Боспора на рубеже нашей эры (время Фарнака и Асандра) // Античность и варварский мир. Орджоникидзе, 1985. С. 63-86.

186

этом не сохранилось. Известно одно: в конце 40-х-конце 20-х годов до н.э. Боспор значительно усилился, приобрел ряд новых территорий. Основу могущества Асандра, теперь, после брака с Динамией, царя, стали составлять в основном военно-хозяйственные поселенцы на хоре, прежде бывшие опорой его супруги8. В результате промитридатовской политики и возрождения военно-административной системы управления землями государства, введенной еще Митридатом Евпатором, а в Понте и того раньше, Асандр превращался во все более и более независимого от римлян царя. Этим он вызвал подозрение у нового императора Августа, усмотревшего в его могуществе потенциальную угрозу римским интересам на Востоке. В результате по совету своего ближайшего сподвижника Марка Випсания Агриппы Август принял решение изменить соотношение сил на Боспоре в пользу Динамии и добиться отстранения ее мужа от власти. Сказалось, вероятно, и то, что своим возвышением Асандр был во многом обязан Антонию, имя которого, особенно после недавней битвы при Акции, вызывало у Августа приступы ярости.

Признанием со стороны нового императора завершился первый период пребывания Динамии у власти. Он характерен тем, что внучке Митридата Великого удалось закрепиться на престоле, сохранить за династией своих предков власть пусть даже путем возведения в царский сан Асандра и ухода на время на вторые роли законной наследницы. Однако присутствие рядом с мужем во всех его начинаниях, соучастие в его филэллинской и филороманской политике укрепили престиж царицы в глазах римлян. А это изменило к ней отношение и греческих городов Боспора, которые за годы совместного правления Динамии и Асандра получили значительно больше автономии и политических привилегий, нежели при Митридате VI и Фарнаке. Если сопоставить политические дивиденды за эти годы, то становится очевидно, что козыри в негласном соперничестве Асандра и Динамии окажутся на стороне последней.

Это обстоятельство и учел Август, когда в 22-20 годах до н.э. вместе с Агриппой отправился на Восток и приступил к реорганизации вассальных и зависимых царств. На Боспоре он отказал в поддержке Асандру, не санкционировав выпуск им золотых момент от 22 и 20 годов до н.э. Динамии же, напротив, разрешил выпустить золотой статер в 20 г. до н.э. по эре, которой пользовались при отсчете годов правления ее дед и отец9. Этим Рим давал понять, что желает отказаться от услуг своего прежнего "друга" Асандра и намерен поддер-

8 Сапрыкин С.Ю. Аспургиане // СА. 1985. № 2. С. 65-78.
9 Карышковский П.О., Фролова Н.А. Правление Асандра на Боспоре по нумизматическим данным // Древнее Причерноморье. Одесса, 1960. С. 91; Сапрыкин С.Ю-Уникальный статер боспорской царицы Динамии // С А. 1990. № 3. С. 204 и след.

187

Рис. 2. Монеты Боспора и Понта (прориси): 1. Статер царицы Динамии. Боспор. Золото. 16 г. до н.э.; 2, 3. Монеты понтийских царей Полемона II и Антонии Трифены; 4. Монета царицы Понта Пифодориды

жать промитридатовские круги во главе с Динамией. Надпись-посвящение Посейдону Сосинею и Афродите Навархиде, поставленная боспорским навархом Панталеоном в царствование царя Асандра и царицы Динамии, показывает, что оба супруга-правителя пользовались на Боспоре равными правами в управлении государством. Поскольку в надписи Динамия выступает на равных с царем Асандром, можно предполагать, что в 30-20-е годы до н.э. влияние царицы существенно повысилось. Не исключено, что надпись появилась уже в то время, когда в результате деятельности Августа и Агриппы в 22-20 годах до н.э. по подрыву власти неугодного им Асандра роль его жены Динамии как правительницы Боспора значительно возросла (КБН. 30). Опираясь на эту надпись, некоторые исследователи, например М.И. Ростовцев и Г. Макарди, склонны были даже допустить возможность раздела царства между обоими супругами или их соправительства10.

До нашего времени дошла серия эпиграфических памятников, поставленных самой Динамией или кем-либо в ее честь в крупнейших городах Боспора Пантикапее, Фанагории, Гермонассе и на периферии, а также почетный декрет в честь ее посла в Херсонесе Таврическом Аминия (КБН. 978; 979; 31; 38; 1046; 1РЕ.12.354). Имеются также два Уникальнейших золотых статера 20 и 16 гг. до н.э., датированных по вифино-понтийской (боспорской) эре и выпущенных одной Динамией без какого-либо намека, как и вышеуказанные надписи, на ее мужа царя

10 Ростовцев М.И. Указ. соч. С. 13; Macurdy G. Op. cit. P. 30-33; Rostovtzeff M.I. Queen garnis of Bosporus // JHS. 1919. Vol. 39. P. 39.

188

Асандра. Статер 16 г. до н.э. (рис. 2.1) совпал по времени с годом выпуска последнего золотого царя Асандра, датированного по эре его собственного правления. Использование Асандром своей эры не согласуется с одинаковыми правами царя и царицы в вышеупомянутой надписи Панталеона, что дает право предположить появление этой надписи в те годы, когда Динамия получила от римлян право на выпуск своего золотого статера и отсчета годов правления по эре отца и деда (см. примеч. 9).

Однако, если ее первый статер еще дает право думать о совместном правлении, но с разделением власти между мужем и женой, то второй золотой от 16 г. до н.э. не оставляет никаких сомнений в том, что в означенном году престарелый Асандр умер, не выдержав борьбы с неким Скрибонием, начавшим против 90-летнего царя вооруженную борьбу (Ps.-Luc. Macr. 17). Из относящегося к этому заключительному этапу царствования Асандра свидетельства Диона Кассия следует, что под давлением римлян Асандр был вынужден передать престол Динамии (Dio Cass. LIV.24). В ознаменование этого события, как полагают, и был выпущен золотой статер царицы Динамии 16 г. до н.э.11 Эти разноречивые и отрывочные свидетельства, лишь отдаленно связанные между собой по смыслу, породили в научной литературе множество взаимоисключающих друг друга гипотез о последних годах правления внучки Митридата Евпатора. В настоящее время, когда отдельные эпизоды из жизни царицы Динамии поставлены в результате новых находок в логическую цепь последовательных событий, картина заключительного этапа ее царствования более или менее ясна и вкратце сводится к следующему.

В начале последней четверти I в. до н.э., когда Рим упорно пытался дискредитировать Асандра, открыто противопоставляя ему свою поддержку Динамии, на Боспоре появился некто Скрибоний, который выдавал себя за внука Митридата Евпатора и утверждал, что лично Август сделал его царем (Ibid. LIV. 24.4). Этот Скрибоний, вероятно, действительно был человеком Августа, поскольку происходил из имераторских вольноотпущенников, будучи, скорее всего, отпущенником первой жены Октавиана Скрибонии12. В настоящее время в нашем распоряжении имеется латинская надпись из Регия, в которой упоминается Луций Скрибоний, отпущенник (libertus) жены Цезаря Скрибонии. Ее датируют 40/39 г. до н.э., когда Скрибония действительно

11 Латышев В.В. ΠΟΝΤΙΚΑ. СПб., 1909. С. 100; Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949. С. 315; Hennig R. Die Regierungszeit des Asander // Berliner Münzblätter. NF. 29 Jahrg. 1908. N 78^79. S. 86; Macurdy G. Op. cit. P. 30.
12 О совпадени имен жены Октавиана и боспорского "самозванца", которого в этой связи считали римским ставленником в предположительном варианте, высказывались уже X. Дессау, В.Д. Блаватский, В.П. Яйленко (см.: Яйленко В.П. Указ. соч. С. 135) и автор этих строк (см.: Сапрыкин С.Ю. Уникальный статер... С. 210).

189

была женой Октавиана. Высказывались предположения, что эта строительная надпись может относиться к Л. Скрибонию Либону, брату Скрибонии, супруги будущего императора. Однако, Шантрен и Я. Лин-дерски выдвинули убедительные доказательства, что речь в надписи должна идти о вольноотпущеннике Скрибонии, носившем имя его бывшей госпожи13. Поэтому не исключено, что после развода Октавиана со Скрибонией, Луций Скрибоний мог сохранить верность своему бывшему патрону, а когда тот стал императором, перейти к нему на службу. Если это так, то он вступил в открытую военную конфронтацию с Асандром по распоряжению самого императора или его сподвижника Агриппы, главного творца восточной политики Августа.

Перед ним была поставлена задача добиться ослабления Боспора путем ликвидации ненавистной Риму военно-административной системы управления царскими землями - основы власти Митридатидов в Понте и на Боспоре. Однако, римляне учли, что широкие слои населения, особенно выходцы из варварской среды и эллинизованная верхушка местной знати, получившая землю за службу династам и искавшая новые источники обогащения за счет военных действий, поддерживала Динамию, видя в ней сторонницу исконно эллинистических традиций и продолжателя дела отца и деда. Поэтому Август не мог открыто ставить вопрос о свержении законной царицы, в то время как низложение Асандра, пришедшего к власти незаконно, представлялось более реальным делом.

И хотя Август и его окружение втайне рассчитывали в конечном итоге покончить и с Динамией, дабы окончательно похоронить память о Митридате Евпаторе, им все-таки пришлось признать царицу своим другом, как о том свидетельствуют ее надписи. Вот почему Август не посмел тотчас же провозгласить Скрибония царем Боспора, хотя очень этого желал, оставив за ним право добиваться царского титула самому путем демагогического использования популярных еще митридатовских лозунгов и имени понтийского монарха. Вполне вероятно, что римляне опять наметили объединить Понтийское и Боспорское царства в одно целое под своим сюзеренитетом.

К чести Динамии она сразу раскусила хитроумные планы Августа и Агриппы. В своих надписях, которые, как мы старались показать в специальном исследовании, относятся к 22-14 годам до н.э., когда она практически единолично правила на Боспоре14, царица выражает глубокую признательность Августу и Ливии и делает в их честь посвящения. Придерживаясь общеримской политики переименования в честь Августа городов в разных частях Империи и в зависимых царствах,

13 Linderski J. Julia in Regium // ZPE. 1988. Bd. 72. S. 181-200.
14 Сапрыкин С.Ю. Уникальный статер... С. 212; Он же. Понтийское царство. Автореф. дис. ... докт. ист. наук. М., 1992. С. 42.

190

Динамия изменила названия и крупнейших городов Боспора - Пантикапея или Гермонассы в Кесарию в честь Августа, а Фанагории - в Агриппию в честь М. Випсания Агриппы. Она расширила их политические права и свободы, предоставив право чекана собственных монет15. В своем титуле, наряду с указанием, что она дочь Фарнака и внучка Митридата Евпатора, упоминалось, что она "друг римлян". Тем самым Риму внушалось, что царица не замышляет что-либо против своих благодетелей Августа и Агриппы.

Такая политика Динамии, которую, если оперировать современными понятиями, можно охарактеризовать как "политику двойного стандарта", имела свой глубокий подтекст. С одной стороны, она искренне благодарила императора за то, что получила, наконец, единоличную власть, которой была лишена узурпатором Асандром. С другой стороны, она заручилась поддержкой проримски настроенных городов Боспора, не желавших возврата к агрессивной политике Митридата VI и Фарнака, направленной против Рима. Делая реверансы в сторону римлян, царица как бы заверяла подданных, что не желает возрождать объединенную Понтийско-Боспорскую монархию, а готова править лишь на Боспоре, пользуясь правами наследственной власти. Понимая, что Август и Агриппа стремяться создать единое государство на обоих берегах Эвксинского Понта, сделав, по примеру Митридата Евпатора, его ядром Боспорское и Понтийское царства, но уже под римским контролем, Динамия демонстрировала боспорцам, что это Рим, приславший самозванца Скрибония, стремится покончить с независимостью Боспора. Тем самым она укрепляла собственный престиж, а население царства - горожан, племена и поселенцев на хоре (катойков и клерухов) - восстанавливала против Скрибония и стоявшего за его спиной Рима. Как нам представляется, это типичная политика ее деда Митридата Евпатора, который путем двурушничества и видимой покорности римлянам в других исторических условиях пытался отстоять независимость своего государства и возвысить собственную власть.

В сложившейся непростой ситуации царица действовала смело и расчетливо. Видя, что ее поддерживают промитридатовски настроенные круги и особенно жители обширной сельской территории Боспора, она решила выбить инициативу из рук Скрибония и римлян, которые пытались склонить эти слои населения на свою сторону, демагогически заявляя, что Скрибоний сын Митридата Евпатора. В то же время Динамии нельзя было уронить реноме "друга римлян" и утратить поддержку Августа и проримски настроенных кругов. Как отмечалось, Август не мог не учитывать силу Динамии и не отважился открыто требовать ее смещения, когда она рьяно демонстрировала ему свою

15 Фролова H.A. Указ. соч. С. 53, 54; Она же. Монетное дело Боспора первых веков н.э. Автореф. дим. ... докт. ист. наук. М., 1985. С. 9.

191

лояльность. И император пошел на санкционирование брака своего ставленника Скрибония и царицы Динамии, чтобы этим удержать Боспор в орбите римской политики, не допустив его сползания на рельсы вражды к Риму. Видимо, инициатива этого брака исходила от Динамии, которая хотела задобрить Рим и продолжать политику возвышения Боспора путем возрождения "митридатизма". И вот здесь могущественный повелитель Рима просчитался, а Динамия, хранительница эллинистических традиций, сумела его перехитрить.

Опасаясь создания единой державы под римской гегемонией, знаменем чего выступал Скрибоний, городское население Боспора и жители сельской периферии не поддержали притязания нового супруга их царицы на власть, на что, видимо, и рассчитывала Динамия. Вот почему во всех боспорских надписях, поставленных за годы ее правления, после смерти ее первого мужа Асандра, имя Скрибония не фигурирует вообще. Сама же царица выступает в этих надписях в блеске славы и величия. Видя тщетность усилий утвердить Скрибония на Боспоре и оттеснить Динамию от власти, Август отказался в дальнейшем поддерживать Скрибония, чем спровоцировал восстание боспорцев, воспользовавшихся этим для того, чтобы окончательно избавиться от неугодного претендента на царский трон. В результате этого выступления Скрибоний был убит (Dio Cass. LIV.24.4). Перемену в отношении Рима к своему протеже можно объяснить и тем, что Скрибоний переусердствовал в своей промитридатовской демагогии, убедив Августа и Агриппу, что с его помощью им вряд ли удастся уничтожить военно-административную систему и многочисленные укрепления, созданные на Боспоре Митридатом Евпатором, Фарнаком, Асандром и Динамией.

Таким образом и этот раунд в борьбе Рима с эллинистическими устоями в союзных ему государствах остался за Динамией: она сумела сохранить власть и укрепить социальную базу "митридатизма", отстоять свое право быть собственником царских земельных владений и властительницей многочисленного слоя военно-хозяйственных поселенцев, осевших на этих землях. Как и четверть века назад, когда она использовала политику Марка Антония по возрождению некоторых эллинистических традиций на Востоке, добившись сохранения престола за династией Митридатидов, так и теперь при Августе царица отстояла позиции этой династии и усилила государство как всецело эллинистическое образование.

Август и Агриппа не желали мириться с моральным фиаско своей политики в отношении Боспорского царства. Отказавшись от попытки подорвать могущество правящей династии изнутри, они решили прибегнуть к внешней силе, дабы покончить с остатками "митридатизма". Для этого они приняли решение окончательно завершить образование единого Понтийско-Боспорского государства, но во главе его поставить

192

совершенно постороннего для Митридатидов человека - понтийского царя Полемона I (рис. 3,1). Верный союзник Рима, он немало потрудился в Понте для ликвидации остатков восточного деспотизма Митридата VI, полностью отказавшись от политики укрепления царских земель и переориентировавшись на поддержку полисного землевладения, но разумеется, под царским контролем. Та же задача стояла перед ним и на Боспоре. Практически он должен был продолжить дело Скрибония, но не под знаменем сохранения митридатовских традиций, а наоборот, под лозунгом полного их искоренения. Боспорцы, по-прежнему не имевшие никакого желания входить в единое Панпонтийское государство под римским протекторатом, грозившее им потерей привилегий, а местной знати - земельных владений, подняли в 14 г. до н.э. восстание против нового римского ставленника. Они хотели видеть на престоле своего независимого царства столь любезную их сердцу Динамию, законную наследницу власти Великого Митридата. Восстание не на шутку встревожило Рим и лишь угроза прямого римского вторжения заставила боспорцев сложить оружие и покориться Полемону I (Ibid.).

Динамия вновь оказалась в двусмысленной ситуации, когда надо было отстаивать собственные интересы, не нарушая верности Риму. И уже в который раз Динамия прибегла к испытанному средству, согласившись на брак уже с третьим мужем - на этот раз с понтийским царем. Возможно, что этим она оставляла для себя надежду не только сохранить трон, но и при случае стать во главе единой Понтийско-боспорской монархии, чего не мог добиться силой ее отец. Однако на этот раз Август переиграл боспорскую царицу. Он рассчитал верно: если супруг Динамии ставит цель ликвидировать политическую и социальную опору власти его жены, то конфликт между ними возникнет в самое ближайшее время. С этими мыслями он, по сообщению Диона Кассия, и благословил очередной брак царицы. Действительно, получилось все так, как предполагал римский император.

Все, что мы знаем о Полемоне I во время его пребывания на Боспоре, это то, что он вел беспрерывные войны на его периферии, приводя к покорности местное население и особенно военно-хозяйственных колонистов, посаженных на землю Митридатидами16. Динамия, естественно не могла смириться с таким оборотом дела. Мы, к сожалению, не знаем, как сложилась судьба Динамии после того, как в 14 г. до н.э. она стала супругой Полемона I. Многие ученые полагали, что после скорого развода с понтийским царем, наступившем вследствие ее несогласия с его политикой или смертью мужа в 8/7 г. до н.э., царица удалилась на Азиатский Боспор, где имела наиболее мощную поддержку местных

16 Жебелев С.А. Северное Причерноморье. М., Л. 1953. С. 195 и след.; Сокольский Н.И. Таманский толос и резиденция Хрисалиска. М., 1976. С. 89-113.

193

племен, подняв там знамя борьбы с бывшим мужем или, в случае его смерти, против поддерживавших его римлян17. Однако ряд нумизматических и эпиграфических данных говорит о том, что этого скорее всего не было, так как Динамия скончалась около 12 г. до н.э. после примерно двух лет сожительства с Полемоном18. Как это произошло, источники умалчивают. Нельзя исключить и насильственное устранение царицы по приказу самого Полемона I, исполнившего задание римлян.

Это могло стать одной из причин обострения его отношений с боспорским населением, особенно с жителями сельских районов, до конца стоявшими за внучку Митридата Евпатора. Но факт остается фактом - римлянам в конце концов удалось избавиться от умной правительницы, и они приступили к ликвидации социальной базы "митридатизма" — военно-административного управления царскими землями и военно-хозяйственными поселениями, т.е. повторили то, что было сделано в Понте.

Для подрыва основ эллинистической боспорской государственности Август предпринял новый шаг: он соединил узами брака царя Полемона и Пифодориду, полугречанку полуримлянку, внучку Марка Антония и Антонии, его первой жены, дочь Антонии Евергетиды и знатного грека из Тралл Пифодора19. Этот брак состоялся уже после смерти царицы Динамии, очевидно, в 12 г. до н.э. или в следующем. Дата вычисляется по косвенным признакам: поскольку в 8/7 г. до н.э. Полемон погиб на Азиатском Боспоре, а Пифодорида родила ему троих детей - сыновей Полемона и Зенона и дочь Антонию Трифену, то в браке с новой царицей Полемон состоял не более четырех-пяти лет, а в браке с Динамией не более двух лет. И все же цель, которую преследовал император Август, была достигнута: с политической арены была наконец устранена династия Митридатидов, которая принесла столько хлопот Риму на протяжении целого столетия. Теперь у власти в Понте и на Боспоре встали люди, не связанные с Ахеменидо-Митридатовскими традициями, что позволяло им беспрепятственно претворять в жизнь римский план как можно скорее превратить Боспор в протекторат Империи.

Однако уже в который раз в эти далеко идущие проекты вмешались непредвиденные обстоятельства, в значительной мере связанные с судьбой двух женщин - Динамии и Пифодориды. Оказалось, что от почти 25-летнего сожительства Динамии с Асандром у нее остался сын

17 Ростовцев М.И. Эллинство и иранство на юге России. Пг., 1918. С. 146-148.
18 Фролова Н.А.. О времени правления Динамии. С. 51-60; Она же. Медные монеты Боспора конца I в. до. н.э. - начала I в. н.э. // НЭ. 1989. T. XV. С. 3; Болтунова А.И. Указ. соч. С. 86-91.
19 Орешников A.B. Об эре на монетах Пифодориды, царицы Понта. М., 1885. С. 8-11.

194

Аспург (КБН, 40), который обладал законным правом как со стороны матери, так и со стороны отца занять престол в Боспорском царстве. И он не преминул этим воспользоваться. О том, что, произошло с Пи-фодоридой после смерти Полемона, мы хорошо осведомлены благодаря ее современнику Страбону: после совместного царствования вместе с мужем на Боспоре и в Понте, Пифодорида наследовала царскую власть (Strab. XII.3.29). Если учесть, что в момент гибели отца дети Пифодориды были еще совсем маленькими (самому старшему сыну было всего три года от роду), то совершенно естественно, что власть перешла к матери, внучке Марка Антония. Династия Полемонидов, к которой теперь принадлежала и Пифодорида, пользовалась особым покровительством покойного триумвира, что дало право Полемону I присвоить себе его римские личное и родовое имена. Уже одно только родство с триумвиром давало право Пифодориде на единоличную власть, даже не вступая официально в опекунство малолетнего наследника Полемона I. Получив неожиданно власть на Боспоре, Пифодорида решила поначалу засвидетельствовать признательность императорской чете за утверждение ее в качестве наследницы династии Полемонидов. Как в свое время Динамия, она сделала благодарственное посвящение за Ливию в боспорском Кайсарионе, о чем говорит ее надпись из Гермонассы. Это должно быть решающим аргументом против тезиса о вторичном правлении Динамии после смерти Полемона I.

Однако Август не сумел закрепить за Пифодоридой боспорский домен ее мужа, поскольку право на власть там предъявил Аспург, ставший продолжателем традиций матери Динамии, а значит и всей династии Митридатидов. Боспорская нумизматика рубежа нашей эры показывает, что в год гибели Полемона I на Боспоре приступили к чеканке золотых монет с монограммами и датировкой по вифино-понтийской (боспорской) эре, а также медных монет с митридатовскими монограммами и типологией. Это обстоятельство исключает какое-либо отношение к означенным монетам Пифодориды, которая в отличие от Аспурга не имела права ставить годы правления по эре Митридатидов, а тем более их символику. Означенные монетные серии должны относиться к одному лицу - Аспургу, претендовавшему на власть, но не получившему царский титул. Подобно отцу он начал правление как архонт20. Римский император не мог не считаться с притязаниями Аспурга, так как за ним стояли силы, ранее поддерживавшие Динамию и способствовавшие неудаче Полемона I. В этой связи интересно, что на золотых статерах Боспора, чеканенных с 289 г.п.э. = 9/8 г. до н.э. по 310 г.п.э. = 13/14 г.н.э., встречаются различные монограммы, которые никак не могут принадлежать Аспургу-архонту, поскольку его мо-

20 Блаватский В Д. О Рескупориде Первом // СА. 1976. № 4. С. 56-59; Фролова НА. К вопросу о начале правления Аспурга на Боспоре // ВДИ. 1979. № 1. С. 139-144.

195

Рис. 3. Монеты Понта и Боспора конца I в. до н.э. - первой половины I в. н.э.: 1. Полемон I; 2-4. Царица Пифодорида Филометора; 5-10. Полемон II и Антония Трифена; 11. Золотой статер времени так называемого второго правления Динамии (Аспург?); 12. Медная монета времени правления Аспурга

196

нограмма как архонта ПАР засвидетельствована только с 10/11 г.н.э., а царская монограмма ВАР - с 14 г.н.э., когда он официально получил царский титул в Риме21. Что же тогда представляют собой монограммы на боспорских золотых монетах, выпущенных с 8 г. до н.э. по 13 г.н.э.?

Речь в основном идет о двух монограммах , . В них усматривали имена монетных магистратов либо неизвестных правителей, даже царей22, что, впрочем, следует признать ошибочным. Ведь согласно одновременным выпускам медных монет, на боспорском престоле в эти годы должен был находиться Аспург, не признанный Римом в качестве царя. Для расшифровки значения этих монограмм важны наблюдения М.И. Ростовцева за эволюцией специфически боспорской государственной должности όέπι τής βασιλείας, т.е. наместника царской страны, засвидетельствованной рядом надписей первых веков н.э. По мнению Ростовцева, эта должность была навязана Боспору римской администрацией и ее носитель был непосредственным агентом - куратором, квестором или корректором римского императора при боспорском дворе23. Если эта точка зрения верна, то можно предполагать в носителях монограмм на золоте Боспора рубежа нашей эры, т.е. до объявления Аспурга царем, этих квесторов римского императора, которые осуществляли правление или надзор типа опеки за молодым правителем-архонтом, быть может носившем даже титул династа. Косвенно это подтверждается тем, что именно при Аспурге впервые засвидетельствована система территориальных наместников-правителей из числа придворных или боспорской знати, к которым принадлежал обычно и носитель упомянутой должности (ср. КБН. 40).

Возможно, что после официального утверждения в Риме Аспурга царем Боспора, а также при его преемниках, которые все были царями, должность квестора-наместника римского императора при боспорском дворе была упразднена, а ее носитель превратился в наместника-правителя царских земель,-т.е. во второе лицо в государстве после царя, верховного собственника земли24. Поэтому можно допустить, что тотчас после гибели Полемона I в войне с аспургианами, военно-хозяйственными поселенцами-катойками, поддерживавшими Аспурга в его попытках захватить власть, Август назначил на Боспор своих представителей, которые, как подметил Ростовцев, менялись довольно быстро. Такая политика была обычной для римлян в вассальных или зависимых

21 Бертье-Делагард А.Л.О монетах властителей Боспора Киммерийского, определяемых монограммами // ЗООИД. 1911. Т. 29. С. 156; Анохин В.А. Монетное дело Боспора. Киев, 1986. С. 148-150.
22 Об этом подробнее см.: Бертье-Делагард АЛ. Указ. соч. С. 117 и след.; Фролова Н.А. К вопросу. С. 144; Яйленко В.П. Указ. соч. С. 152-154.
23 Ростовцев М.И. Глава VI. Государство и культура Боспорского царства // ВДИ. 1990. № 1. с. 176-178.
24 Болтунова А.И. Надпись под статуей из Горгиппии // СА. 1958. № XXVIII. С. 116.

197

царствах. Они ее проводили и во Фракии, где после убийства Котиса III в 19 г. н.э. к власти пришли его малолетние дети, которые правили под руководством римского квестора Требеллена Руфа и его помощников-опекунов Гая Юлия Прокла и Луция Антония Зенона25.

Таким образом Август не отважился покончить с Аспургом и его сторонниками, разрушившими план объединить Боспор и Понт в единое государство. Император понимал, что митридатовские традиции и установления, которые так рьяно отстаивала мать молодого царя, уже пустили на Боспоре глубокие корни. Поэтому он решил признать Аспурга архонтом, но дав ему возможность править только под наблюдением римских наместников. В связи с этим для Пифодориды не нашлось места на Боспоре и она была вынуждена ограничиться доменом своего супруга в Северной Анатолии и Колхиде. Мы не исключаем, что Пифодорида могла сама отказаться от власти в Боспорском царстве, увидев полную бесперспективность борьбы со сторонниками Аспурга, сокрушившими даже могущественного Полемона I, отстаивая дело сохранения "митридатизма". Может быть именно потому Август и ввел опекунское правление своих ставленников, узнав, что Пифодорида, которая, по словам Страбона, была "женщиной разумной и умеющей править делами", сконцентрировала внимание на малоазийских владениях (Strab. XI.2.18; XII.3.29).

Пифодориде следует добавить и другую характеристику, не отмеченную Страбоном, которая рисует ее как властную и честолюбивую правительницу, жаждавшую неограниченной власти. В отличие от Динамии, вторая супруга Полемона I стремилась добиться ее не опорой на внутренние силы ради укрепления своего государства, а исключительно на римское благоволение и интересы Империи. Лишившись власти над Боспором, Пифодорида решила компенсировать потерю приобретениями новых владений в Малой Азии, делая это исключительно по воле Рима.

В 3/2 г. до н.э. она согласилась на брак с царем Каппадокии Архелаем, после чего Август утвердил за ней титул царицы Понта. В результате Римская империя получила на своих восточных рубежах новое могучее территориальное образование, во всем от нее зависимое, -Каппадоко-Понтийское царство во главе с верными вассалами Архелаем и Пифодоридой (Strab. XII. 3.29). Из всех троих участников этого действа в выигрыше оказались два - Рим, который укрепил позиции в противоборстве с парфянами, и Архелай, существенно увеличивший свои владения. Что до Пифодориды, то царица особенных преимуществ не получила за исключением, пожалуй, столь вожделенного ею титула

25 Сапрыкин С.Ю. Пифодорида - царица Фракии // ВДИ. 1984. № 2. С. 141-152; Он же. Из истории Понтийского царства Полемонидов (по данным эпиграфики) // ВДИ. 1993. №2.

198

царицы Понта. Во-первых, от Понта отошли плодородные области вокруг Амасии и Себастейи, вошедшие в состав римских провинций; во-вторых, сама царица была вынуждена перебраться в Каппадокию, а в родовых понтийских владениях оставить своего старшего сына, который должен был править от ее имени.

Поскольку Пифодорида оставалась царицей Понта, то ее сын-наместник был, по выражению Страбона, "частным человеком" в государстве и не оказывал, видимо, никакого влияния на его политику. Такая ситуация отвечала интересам римлян, опасавшихся возврата Понта на антиримские позиции. Однако, ни Пифодорида, ни ее сын не давали им повода для тревоги, как, впрочем, и боспорский правитель Аспург, по-прежнему не имевший царского титула. Подобная политика Пифодориды резко отличается от правления Динамии, которая под прикрытием дружбы к Риму сумела усилить свое государство и не допустить сокращения подвластной ему территории. В отличие от нее Пифодорида хотела добиться лишь царского положения для себя самой, а какой ценой - это ее не заботило, поскольку поддержка римлян была ей обеспечена. Причина различий в политике двух цариц заключается в разных социально-экономических основах власти.

Динамия, следуя отцу и деду - наследникам Ахеменидов и Отанидов, преемникам эллинистических греко-македонских царей - стремилась упрочить эллинистические традиции на Боспоре, видя в этом основу своего могущества. При этом как истинная представительница династии Митридатидов она делала многое для упрочения царского землевладения и позиций обеспечивавшего эту задачу слоя эллинизованных варваров-поселенцев, стремясь в то же время не допустить чрезмерного усиления царской хоры за счет городской26. Пифодорида же, считавшаяся как бы продолжателем дела Полемона I и римлян, делала в Понте ставку на эллинские города, усилившиеся в результате резкого сокращения царского землевладения и разрушения укрепленных поселений, возведенных при Митридатидах. И хотя на Боспоре и в Понте эллинистическая система управления и социально-экономические отношения сохранялись, развитие обоих царств пошло различными путями. В Понтийском царстве уничтожение системы военно-хозяйственных поселений и сокращение царского земельного фонда способствовали более быстрому проникновению в Понт римских институтов и форм организации управления и собственности, что предопределило скорое превращение этого государства в римскую провинцию. На

26 На это указывает надгробие с Таманского п-ва, поставленное царицей Динамией некоему Матиану, сыну Зайдара (Яйленко В.П. Материалы по боспорской эпиграфике // Надписи и языки древней Малой Азии, Кипра и античного Северного Причерноморья. М., 1987. С. 19. № 18; Сапрыкин С.Ю. Уникальный статер... С. 211), выходцу из сарматской среды, который был, очевидно, стратегом наемников или предводителем военных поселенцев.

199

Боспоре эллинистическая система сохранялась дольше, будучи значительно приумножена Аспургом и его преемниками, что оставляло Боспорское царство в ряду типично эллинистических государств еще на несколько столетий. Так что обе царицы невольно стали вершителями судеб своих государств, которые пошли по одинаковому пути развития, но с изначально разной базой социально-экономических отношений.

До самой своей смерти в 22/23 г. н.э. Пифодорида верно следовала филороманской и филэллинской политике, которую от нее ждали в Риме. Об этом говорят многочисленные надписи, поставленные в ее честь во многих греческих городах Восточного Средиземноморья (IG. II/III2. 3483-OGIS.376; Arch. Jahrb. XVIII. S. 193; IGR. IV. 1407). В 17/18 г. н.э. после смерти ее второго мужа Архелая и превращения Каппадокийского царства в римскую провинцию, Пифодорида вернулась в Понт и продолжала править до 22/23 г. н.э. В результате ее старший сын-соправитель или наместник так и не удостоился царского титула, так как сразу после смерти его матери на царский трон в Понте взошла Антония Трифена, его младшая сестра. О дате смерти Пифодориды и начального года правления Трифены мы уже выдвигали аргументы против точки зрения тех, кто считает, что это произошло в 33/34 г.27. Мы по-прежнему придерживаемся традиционной даты, предложенной Т. Рейнаком28 и согласующейся с данными нумизматики.

По всем нормам престолонаследия Антония Трифена не должна была наследовать матери, поскольку законным преемником считался старший сын Пифодориды, помогавший ей в управлении. Однако, интересы римской восточной политики, как и в случае с самой Пифодоридой, сыграли решающую роль и в судьбе Антонии Трифены. В 13 г. н.э., когда ей исполнилось 23 года, она была отдана замуж за фракийского династа Котиса Ш (VIIII), римского союзника, известного своим филэллинством и покровительством искусствам. За шесть лет супружества (а в 19 г. Котис пал жертвой вероломного убийства) у Антонии Трифены родилось четверо детей - сыновья Реметалк, будущий царь Фракии, Полемон (будущий царь Понта и Киликии Полемон П) и Котис, будущий правитель Малой Армении, а также дочь -Пифодорида Младшая, названная в честь бабушки. Браком понтийской княжны с фракийским династом Тиберий хотел создать цепь вассальных государств на границах Империи, правители которых были бы связаны тесными родственными узами. После смерти мужа Трифена отправилась в Рим, где выступила в Сенате обличителем его убийц и добилась, чтобы ее дети Реметалк и Пифодорида Младшая остались править в домене отца под присмотром римских опекунов по причине малолетства. Два других сына пребывали в Понте при матери (Tac. Ann. П. 67;

27 Сапрыкин С.Ю. Понтийское царство. С. 43; Он же. Из истории...;
28 Reinach Т. Quelques ères pontiques // Histoire par les monnaies. P. 1902. P. 149 et suiv.

200

III.38). Такое решение римлян сыграло поворотную роль в ее назначении на царство.

Во-первых, царица показала себя верным другом Рима еще во Фракии, а затем своей пламенной речью в Сенате. Во-вторых, в 13/14 г. н.э. Тиберий утвердил, наконец, Аспурга царем Боспора, укрепив для верности его власть браком с представительницей фракийского правящего дома Гипепирией29. Поэтому, когда после смерти Пифодориды встал вопрос о новом царе Понта, то первым кандидатом мог быть только Полемон, старший из детей Пифодориды и царя Полемона I. Но этот Полемон как сын Полемона I сохранял права на престол Боспорского царства, поскольку его отец был убит там противозаконно и власть после его смерти по праву должна была перейти к его старшему сыну, если бы не вмешался Аспург, сам добивавшийся царского титула. Римляне, которые поначалу вели себя осторожно в отношении сына Динамии и Асандра, в конце концов признали его царем, опасаясь за потерю доверия к себе боспорцев, поддерживавших Аспурга.

Поэтому в создавшейся со смертью Пифодориды ситуации Тиберию было выгоднее не допустить к престолу в Понте сына царя Полемона I из опасения, что он предъявит претензии на боспорский домен своего отца и тем самым нарушит баланс власти в вассальных государствах Фракии, Боспоре и Понте. Вот почему наилучшей из кандидатур на власть в Понте становилась Антония Трифена, не имевшая права претендовать на боспорский трон, но имевшая детей, правивших во Фракии, а также родственницу Гипепирию, царицу Боспора, сохранявшую связи при фракийском дворе. Это предопределило назначение Трифены на царство в Понте. А ее старшему брату в утешение дали управлять храмовым доменом Ольба в Киликии, родовой вотчине династии Полемонидов, где он и правил под именем Марка Антония Полемона вплоть до 36 г. н.э.

Таким образом судьба Антонии Трифены во многом напоминает судьбу ее матери - та же жажда власти, то же стремление любой ценой добиться престола для себя и детей, такое же рвение заручиться поддержкой Рима. Поэтому политика новой царицы с самого начала строилась не на желании приумножить могущество государства, как это делала Динамия, а удовлетворить собственные амбиции и честолюбие. Правда, надо отдать должное Антонии Трифене - она с блеском использовала все нюансы римской политики для достижения своей цели. В этом сказалось различие в воспитании цариц: если Динамия по духу и воспитанию была более гречанкой, нежели римлянкой,

29 Блаватская Т.В. Рескрипты царя Аспурга // СА. 1965. № 2. С. 205; о происхождении Гипепирии см.: Sullivan R.D. Thrace in the Eastern Dynastic Network // ANRW. 1979. Bd. II. 7, 1. S. 206.

201

сохранив в себе многое от отца и деда, истинных носителей эллинистического восточного духа, то Пифодорида и Антония Трифена, наоборот, являлись в этом отношении больше римлянкам, нежели гречанками. Верхом мечтания для них было признание Рима и покорное выполнение воли его правителей. Естественно, что правящая императорская династия учитывала это и умело использовала.

По взгляду и характеру Антония Трифена была даже большей римлянкой, чем ее мать. В Кизике, признанном центре эллинской культуры и римского влияния в Малой Азии, часто туда приезжавшая Антония Трифена делала многочисленные посвящения своим римским благодетелям. В 18-29 гг. она посвятила статую матери Тиберия Ливии Августы Афине Полиаде, так как исполняла обязанности жрицы культа этой обожествленной правительницы, участвовала в организации Панафиней как жрица богини Афины Полиады и обожествленной Августы Победоносной. Она из своих средств оплатила все обряды и церемонии, а также пребывание на этих празднествах многочисленных римских и прочих гостей (IGR. IV. 144). В 37/38 г. она учредила там же празднества в честь Афродиты Друзиллы, обожествленной сестры Калигулы, жрицей которой являлась. Эти празднества она справляла вместе с сыновьями, прибывшими туда по пути в царства, куда их назначил царями их благодетель Калигула, придя к власти в 37 г. Трифена вообще благоволила к кизикцам: она оплачивала работы по очистке и восстановлению каналов, соединявших обе гавани города, обеспечивала продовольствием всех, кто трудился на этом строительстве, следила за развитием рыночной торговли в городе, которая находилась исключительно в руках римлян, и вообще регулярно выполняла возложенные на нее священные литургии (Syll., 789-IGR. IV. 145; Syll.3, 799-IGR. IV. 146; 147; 148).

Эти благодеяния царицы объясняются не только тем, что она часто приезжала туда и проживала в городе, сколько ее характером. В отличие от матери, которая подобно Динамии, легко забывала своих умерших мужей и быстро выходила замуж за других, если это диктовалось политическими расчетами, Трифена сохранила до конца верность своему мужу Котису даже после его смерти. Кизикцы, издревле имевшие тесные связи с фракийскими царями (App. ВС. IV. 75), искренне скорбели о вероломно убитом Котисе, о чем не преминули упомянуть в одной из своих надписей (Syll.3, 799-IGR. IV. 146, 1.14). За эту верность и память о муже Антония Трифена и полюбила горожан, способствовала их благополучию и процветанию. Проримская ориентация Трифены проявилась также в направлении ее детей на воспитание ко двору Тиберия.

Как уже говорилось, ее дети Реметалк и Пифодорида с 19 по 26 гг. правили во Фракии под присмотром римлян, а два других сына -Полемон и Котис - оставались с матерью в Понте. Мы не знаем, как

202

Рис. 4. Медная монета царицы Боспора Гипепирии. 37/38 г. н.э.

делила с ними власть их мать, но то, что их не было во Фракии, где над их братом и сестрой довлело опекунство римских чиновников, предполагает, что аналогичная ситуация могла существовать и в Понте. С той лишь разницей, что опекуном или регентом малолетних царевичей выступала их мать Антония Трифена. После того, как в 37 г. Реметалк III, Полемон II и Котис IV получили царские титулы и права на власть из рук Калигулы, Антония Трифена по-прежнему оставалась в Понте царицей. Поэтому ее сын правил поначалу вместе с нею, уступив ей право быть первой в ранге правительницы государства, а сам довольствуясь, быть может, даже более низшим титулом династа (рис. 3,5). В 41 г. император Клавдий сделал его царем в родовой вотчине Киликии, после чего он стал официально титуловаться царем и в Понте, хотя его мать опять сохранила там власть, осуществляя вместе с ним правление государством. И только в 49 г., когда Антония Трифена умерла, Полемон II стал единоличным правителем государства - царем Киликии, Понта и Ольбы. Благодаря этому он получил право прибавить к своему греческому имени также римские имена своих предков "Марк Антоний", что он не мог сделать в бытность его матери полноправной царицей Понта, которая как первая правительница из рода Полемонидов выступала своего рода препятствием для сына в присвоении себе титула и родового имени покровителя династии.

С чем конкретно связано такое парадоксальное положение? В 37 г., когда Полемона II назначили править Боспором и Понтом, умер Аспург. Калигула посчитал, что теперь все препятствия для восстановления на боспорском престоле представителя династии свергнутых более сорока лет назад Полемонидов наконец-то устранены. Однако вдова Аспурга Гипепирия, а затем их сын Митридат III, без санкции Рима и используя недовольство Калигулой среди римской знати, самовольно стали править на Боспоре. Поскольку Полемон II должен был вступить во власть и на Боспоре, и в Понте при том, что в Понте царицей оставалась его мать, то Трифена получала возможность сохра-

203

нить титул царицы Понта. Когда боспорский домен из-за самовольных действий Гипепирии и Митридата III остался вне сферы власти царей Понта, Трифена так и сохранила титул царицы Понта, а ее сын остался царем лишь номинально, будучи провозглашен таковым лишь в Риме, а в своем родовом царстве он официально этот титул не получал и в царствование не вступал. И только после смерти Калигулы, став в 41 г. царем Киликии, он получил и титул царя Понта, так как стал полноправным владыкой домена своих предков (Dio Cass. 8). К этому времени, вероятно, относится самый поздний из кизикских декретов в честь Антонии Трифены - декрет с упоминанием о завершении работ по очистке каналов, в котором Полемон II прямо назван царем Понта (IGR. IV. 147).

Таким образом перед нами прошли судьбы трех женщин-правительниц государств, образовавшихся на развалинах державы Митридата VI. При всем сходстве их поступков и верности Риму их различало многое. Прежде всего подход к методам управления государством. Если Динамия стремилась достичь могущества путем опоры на местные эллинистические традиции, а ориентация на Рим нужна была лишь для достижения независимости Боспора и превращения его в оплот "митридатизма", то Пифодорида и Антония Трифена использовали римскую политику исключительно для достижения собственных выгод. Благодаря римскому воспитанию и взглядам его правительниц и покорному исполнению повелений императоров, Понтийское царство быстро стало отходить от эллинистических принципов государственного развития, превращаясь ускоренными темпами в римскую провинцию, что и произошло в 64 г. Деятельность Пифодориды и Антонии Трифены в Понте немало этому способствовала.

Подготовлено по изданию:

Женщина в античном мире: Сб. статей. - М.: Наука, 1995. - 275 с. Ил.
ISBN 5-02-009791-8
© Коллектив авторов, 1995
© Российская академия наук, 1995