Гней Помпей родился 27 сентября 106 г. до н. э. Плебейский род Помпеев не был особенно знаменит и знатен. Первый консул из этого рода, некий Квинт Помпей, появился только в 141 г. до н. э., да и то ничем особенным на этом поприще не прославился. Правда, это не помешало ему позже достичь поста цензора. Род Помпеев делился на несколько ветвей, и гораздо больше, чем та ветвь, к которой принадлежал Гней, была известна семья Руфов. Но отец Гнея, тоже Гней, достиг довольно значительной известности. Его прозвали Страбоном; это прозвище было заимствовано из греческого языка и означало «Косоглазый», и оно не передавалось по наследству. Помпей Страбон был одним из видных политических и военных деятелей начала I в. до н. э. В 104 г. до н. э. он был квестором при пропреторе Люциий Альбуции, которого он позже пытался обвинить в произволе. Позже он стал претором и пропретором Македонии, наместником которой пятнадцать лет назад был его отец. Звездный час Помпея Страбона настал во время Союзнической войны и событий, за нею последовавших.
Когда в 90 г. до н. э. началась Союзническая война, Страбон стал легатом консула этого года Публия Рутилия Лупа. Луп отправился в северные области Италии. Его действия, однако, были неудачны. Около реки Лирис его войска были разбиты и сам консул погиб. После этого легаты убитого Лупа, в том числе Помпей Страбон, стали действовать самостоятельно.
Главной ареной действий Страбона был Пицен в центре Италии, где находились богатые поместья Помпеев и где имелось довольно много их клиентов. Сначала Страбон тоже потерпел поражение: он был разбит объединенными силами италиков и заперт в городе Фирме. Но, получив подкрепление, Страбон вскоре сам перешел в атаку и разбил врагов. Италики бежали в город Аскул, с восстания в котором и началась эта война. Страбон подошел к Аскулу и осадил его. Одному из италийских вождей Видацилию, который сам происходил из этого города, показалось, что силы столь неравны, что сопротивляться невозможно, и
он покончил с собой. Но взять Аскул Страбон так и не смог. Теме не менее успехи Страбона снискали ему славу, и он был избран консулом на 89 г. до н. э. вместе с Люцием Порцием Катоном. Еще до того, как оба консула 1 января 89 г. вступили в должность, консул 90 г. до н. э. Люций Юлий Цезарь провел закон, по которому все италики, до сих пор не выступившие против Рима, получали римское гражданство. То, что не могли сделать ни красноречие Гая Гракха, ни отчаяние Друза, сделала угроза отпадения всей Италии. Принятие этого закона сразу же успокоило и Этрурию, и Умбрию, и Лаций.
Помпей Страбон, как и его коллега Катон, сосредоточил свое внимание на северном театре военных действий, но действовали они отдельно друг от друга. И уже в самом начале своего консульского года Страбон одержал блестящую победу. Большое войско италиков, еще ничего не зная о перемене настроения этрусков, двинулось в Этрурию для соединения с готовыми, по их мнению, восстать этрусками. Страбон сумел перехватить эту армию и полностью ее разгромить. Треть италиков была истреблена в бою, половина оставшихся погибла от лишений и голода. Такой победы в этой войне римляне еще не знали. К зиме значительная часть племен Центральной Италии была подчинена. Помпей Страбон отпраздновал триумф за свои победы в Пицене. Но Катон оказался менее удачливым и потерпел поражение в бою, в котором и сам погиб. Это поражение и огромные трудности, с которыми столкнулись римляне на южном театре военных действий (хотя они и побеждали, но не так решительно, как надеялись), заставили римлян пойти на дальнейшие уступки. В 89 г. до н. э. народные трибуны Марк Плавций Силан и Гай Папирий Карбон провели закон, по которому все италики, желавшие получить римское гражданство, могли это сделать, в течение 60 дней подав соответствующее заявление римскому претору. Это означало фактическое принятие основного требования италиков. В свою очередь, Страбон, чтобы удержать от присоединения к восстанию галлов, провел закон, согласно которому все жители Транспаданской Галлии, т. е. той части Цизальпинской Галлии, которая располагалась между рекой Пад и Альпами, получили латинское гражданство; оно открывало местной знати путь и к римскому гражданству.
После принятия этих законов многие италики стали покидать ряды восставших. И в этом была большая заслуга Помпея Страбона. Но военные действия еще не везде закончились, и Страбону было продлено командование на следующий год уже в ранге проконсула. В этом году он овладел, наконец, Аскулом. Позже и его, и его сына обвиняли в незаконном присвоении значительной части имущества, захваченного в
этом городе, т. е. просто-напросто в мародерстве. Но были ли эти обвинения обоснованны, сказать трудно. Страбон еще продолжал боевые действия против не желавших сдаваться италиков, когда в бурном 88 г. до н. э. сенат, не доверяя Страбону, решил передать его армию консулу этого года Квинту Помпею Руфу, коллеге Суллы. Но Страбон не собирался расставаться с командованием. Когда Руф прибыл в его лагерь для принятия войска, он, следуя недавнему примеру Суллы, сумел возбудить против него солдат, которые и убили консула. Так Страбон сохранил в своих руках грозную военную силу, которая вскоре ему и понадобилась. Его опорой по-прежнему был Пицен, где находились богатые владения Помпеев. Здесь Страбон действовал не только чисто военными методами, он активно распространял среди местных жителей римское гражданство и делал их своими клиентами. Существование мощной пиценской клиентелы очень помогло в будущем его сыну.
В 87 г. до н. э. разгорелась борьба между консулами этого года сулланцем Гнеем Октавием и популяром Люцием Корнелием Цинной. Страбон попытался было найти общий язык с Цинной, но тот не доверял Страбону и даже пытался возбудить воинов Страбона против их командующего. Большинство воинов не очень-то любили Страбона и были готовы откликнуться на подстрекательство Цинны, но вспыхнувший было бунт был усмирен смелыми действиями юного Гнея, находившегося в лагере отца. Вскоре Цинна был вынужден бежать из Рима, а затем четыре антисулланские армии двинулись на Рим. У оставшихся в Риме сулланцев сил было слишком мало, и они обратились за помощью к Страбону. После неудачной попытки договориться с Цинной Страбон держал в этой борьбе нейтралитет. Теперь же под предлогом выполнения поручения правительства он двинул свои войска к Риму и расположил их под стенами города. Он помог сулланцам отбить первое нападение марианцев, но от дальнейшего активного участия в гражданской войне фактически уклонился. Страбон явно стремился использовать сложившуюся ситуацию в собственных целях, рассчитывая, видимо, самому встать во главе государства или по крайней мере добиться своего избрания в консулы на 86 г. до н. э. Но именно тогда во время грозы в лагерь Страбона ударила молния и Гней Помпей Страбон так нелепо погиб в тот момент, когда казалось, что он был уже в одном шаге от верховной власти. В Риме едва ли сомневались в подлинных мотивах действий Страбона. Римляне боялись появления в городе нового полководца, а когда его смерть освободила их от этого страха, они дали волю своим чувствам: во время похорон толпа набросилась на процессию, сбросила тело бывшего консула с погребального ложа и надругалась над ним. В армии отца находился в это время и девятнадцатилетний Гней.
Военную службу юный Гней Помпей начал, вероятно, во время Союзнической войны в войсках отца. На последнем этапе войны он участвовал во взятии Аскула, несмотря на молодость, его пригласили на военный совет, созванный Страбоном под Аскулом. Был он с отцом и во время похода Страбона на Рим. Когда отец так нелепо погиб, Помпею было всего 19 лет и он оказался в довольно трудном положении. Вскоре марианцы овладели Римом, и воины Цинны захватили и разграбили дом Помпеев. Самого Помпея привлекли к суду по обвинению в мародерстве при взятии Аскула, хотя всем была ясна политическая подоплека этого обвинения. Во время процесса юноша держался довольно твердо, умело защищаясь и опровергая обвинения. Еще важнее стало то, что он сумел завоевать расположение претора этого года Антистия, который и вел дело Помпея. Судья и обвиняемый заключили соглашение, согласно которому Помпей будет оправдан, но за это женится на дочери Антистия. О соглашении стало известно, и когда претор объявил о давно ожидаемом оправдательном приговоре, это объявление было встречено насмешками и издевками.
Помпей в скором времени действительно женился на Антистии. О его жизни после женитьбы ничего не известно. Но когда в 84 г. до н. э. Цинна готовился переправиться на Балканский полуостров для борьбы с Суллой, в его армии оказался и Помпей. Возможно, что, как и отец, он пытался сблизиться с всесильным тогда Цинной. Однако, не добившись этого, он еще до убийства Цинны покинул его армию и отправился, по-видимому, в Пицен, где располагались, как уже говорилось, его имения и жили наследственные клиенты Помпеев. Противостояние с Цинной и активное неприятие Гнея Папирия Карбона, ставшего одним из лидеров антисулланской коалиции (хотя тот некоторое время и оказывал ему покровительство), определили поведение Помпея в начавшейся гражданской войне. Когда в 83 г. до н. э. он узнал, что Сулла со своей армией высадился в Италии, он решил примкнуть к нему. В этой войне большинство италиков выступало против Суллы. Помпей решил использовать все свое влияние, чтобы не только не допустить присоединения пиценцев к врагам Суллы, но и набрать среди них дополнительные войска для него. В возрасте 23 лет он провозгласил себя полководцем, захватил город Ауксим и сделал его своим центром. По его приказу из города были изгнаны сторонники Карбона, а затем он стал набирать из окрестных жителей войска и снаряжение. Благодаря наследственному влиянию и богатству ему удалось в довольно короткий срок набрать за свой счет сначала один, а затем еще два легиона, т. е. 12—15 тысяч воинов, с которыми он и выступил навстречу Сулле. Значительную часть его воинов, видимо, составляли ветераны армии Страбона.
Антисулланские полководцы пытались помешать соединению отряда Помпея с основными силами Суллы. Они стремились окружить отряд Помпея и уничтожить его до соединения с Суллой. Но на счастье Помпея их действия не были скоординированы, что позволило Помпею напасть на них поодиночке. Первый удар он нанес по войскам бывшего претора Люция Юния Брута. В этом бою сам Помпей сумел поразить командира вражеской конницы, что вызвало беспорядочное бегство сначала всадников, а затем и пехоты противника. Неудачи, как это часто водится, вызвали раздоры среди противников Помпея, которые стали обвинять друг друга в этих неудачах, и это окончательно парализовало все попытки их противодействия молодому полководцу. В дело пришлось вмешаться консулу этого года Люцию Корнелию Сципиону, но Помпей сумел переманить на свою сторону часть его воинов, и тому пришлось бежать. Все это вынудило двинуться против Помпея наиболее авторитетного антисулланского командующего, бывшего консула Карбона. На этот раз переманить вражеских солдат Помпею не удалось, и на реке Эзии произошла битва, в которой войска Помпея одержали победу. После этой победы уже не существовало препятствий для соединения Помпея с Суллой. Еще до победы Помпея над Карбоном Сулла сам направился навстречу Помпею. Вскоре оба полководца соединились, и Помпей поставил своих воинов под командование Суллы. Блестящий и победоносный рейд Помпея доставил ему славу умелого полководца. И это признал даже Сулла, стоя встретивший двадцатитрехлетнего Помпея. Позже Сулла направил Помпея на помощь Квинту Цецилию Метеллу Пию, который сражался в Цизальпинской Галлии с его противниками. Метелл, находившийся в этой провинции и не желавший признать власть марианцев, сразу же, как только Сулла высадился в Италии, выступил в его поддержку и действовал довольно успешно. Однако позже он, по-видимому, несколько завяз и не смог одержать решительной победы, на которую Сулла надеялся. Говорят даже, что Сулла, раздраженный отсутствием у Метелла быстрых успехов, вообще хотел заменить его Помпеем, но сам Помпей отказался, ссылаясь на нежелание оскорбить уже далеко не молодого и весьма уважаемого человека. В 82 г. до н. э. Метелл одержал победу над объединенными войсками консула Карбона и проконсула Норбана около Фавенции. Возможно, что в этом сражении принял участие и Помпей. В том же 82 г. до н. э. Карбон, потерпевший поражение у Фавенции, а затем и несколько других поражений, решил отправиться в Африку, надеясь сделать из нее оплот борьбы с сулланцами. При этом, однако, он бросил значительную часть своей армии на произвол судьбы. Но оставшиеся без командующего воины, тем не менее, не собирались сдавать-
ся. Около Клузия Помпей встретился с этой армией и разбил ее, после чего сопротивление марианцев в этой части Италии было сломлено. Все эти победы молодого полководца доставили ему громкую славу. Сулла решил даже породниться с ним. Он заставил Помпея развестись со своей женой Антистией и жениться на его падчерице Эмилии. Правда, брак этот был недолгим, ибо Эмилия довольно скоро умерла при родах, и в 82 г. до н. э. Помпей женился на Муции, дочери знаменитого юриста и оратора Квинта Муция Сцеволы, которая родила ему дочь Помпею и сыновей Гнея и Секста. Этот брак имел для Помпея огромное значение. Муция была единоутробной сестрой Квинтов Цецилиев Метеллов Целера и Непота, и женитьба сблизила Помпея с семьей Метеллов, которая в то время обладала огромным влиянием в Риме. Его покойная жена Эмилия была не только падчерицей Суллы, но и дочерью одного из Метеллов. В результате получилось так, что, утратив родство с Метеллами после смерти жены, Помпей сразу же восстановил его новым браком.
После победы Суллы в Италии и «избрания» его пожизненным диктатором его уцелевшие и еще надеявшиеся на победу противники попытались укрепиться в провинциях. Серторий господствовал в Испании, а Карбон — на Сицилии, Сардинии и в Африке. Против Сертория Сулла направил Гая Анния Луска, а против Карбона — Помпея. Хотя официально Помпей не занимал никакой должности, сенат предоставил ему всю полноту власти. Помпей высадился на Сицилии. Претор этой провинции Марк Перперна, ранее признавший власть Карбона, сдался, но некоторые сицилийские города еще сопротивлялись. Помпею, однако, удалось завладеть Гимерой, особенно упорно не желавшей ему подчиниться, а затем и другими городами. Карбон, оставив в Африке Гнея Домиция Агенобарба, зятя Цинны, с флотом, сам переправился на остров Коссуру. Там он был разбит отрядом, посланным Помпеем. Сам Карбон был захвачен в плен и казнен по приказу Помпея. Оставшийся в Африке Агенобарб собрал новое войско и заключил союз с нумидийским царем Гиарбом. Чтобы ликвидировать новую угрозу, Помпей высадился в Африке. Часть армии Агенобарба перешла на его сторону, но у вражеского полководца еще оставалось довольно сильное войско, поддержанное нумидийцами. Вскоре две армии встретились лицом к лицу. В условиях начавшейся бури Агенобарб решил отступить, и тогда Помпей, воспользовавшись тем, что при отходе войско его противника смешало боевой порядок, напал на него. В жестокой битве погибла почти вся армия Агенобарба, включая самого полководца. Нумидийский царь попал в плен. Помпей лишил его царского ранга и передал нумидийский трон Гиемпсалу, которого незадолго до
этого с помощью римлян изгнал из своей страны Гиарб. После этого Помпей захватил ряд городов, которые еще не желали ему подчиниться, а затем вторгся в Нумидию, чтобы реально посадить Гиемпсала на трон. Попытки нумидийцев сопротивляться войскам Помпея были сломлены.
Такие успехи двадцатичетырехлетнего Помпея встревожили Суллу, который побоялся, как бы на волне своих побед тот не попытался захватить власть. Поэтому он приказал ему вернуться в Рим с одним легионом, распустив остальное войско. Это вызвало недовольство солдат Помпея, которые даже попытались побудить своего командующего идти на Рим и свергнуть Суллу. Но Помпей на это не решился. Он остался верным Сулле и сумел убедить солдат подчиниться приказу диктатора. Известия о победах Помпея вызвали восторг в Риме. Противники Суллы к этому времени были полностью деморализованы сулланским террором, а его сторонники были готовы радостно приветствовать молодого полководца. Сулле пришлось смириться и сделать вид, что он тоже в восторге от Помпея и его побед. Он встретил Помпея за городом и объявил о присвоении ему прозвища «Великий» (Магн, Magnus), причем оно закреплялось по наследству. Но когда Помпей пожелал триумфа за свои победы в Нумидии (за победы над согражданами триумф отмечать было, естественно, нельзя), Сулла ему решительно отказал, ссылаясь на то, что он слишком молод и не занимал еще постов ни претора, ни консула. Лишь много позже, в 79 г. до н. э., под давлением солдат, любивших своего командира, которых поддержал и консул этого года Публий Сервилии Исаврик, который ранее Помпею противился, Сулла все же согласился, и Помпей справил пышный триумф, хотя еще даже не был сенатором.
Само согласие Суллы на триумф Помпея уже было в некоторой степени знаком начавшегося упадка его диктатуры. Недаром Помпей нашел смелость заявить, что больше людей поклоняется восходящему солнцу, чем заходящему, а затем против воли диктатора поддержал кандидатуру в консулы на 78 г. до н. э. Марка Эмилия Лепида. И если в 82 г. до н. э. Сулла убил своего верного сторонника Лукреция, поскольку тот решил стать консулом против его, Суллы, воли, то теперь помешать избранию Лепида он не смог. Сулле не было дано создать новый политический порядок; его диктатура выполняла скорее негативную роль разрушения старой республики. Да и сам Сулла, пожалуй, не подходил к роли создателя нового строя. Субъективно он был консерватором и стремился в первую очередь к восстановлению строя предков с всевластием сената и мизерной ролью демократических структур. Это противоречие субъективных стремлений и объективных результатов деятель-
ности отразилось и наличной судьбе Суллы, который в том же 79 г. отказался от власти и официально превратился в частного человека, который в соответствии с законом готов ответить за все деяния во время диктатуры. Разумеется, никто не решился потребовать такого ответа. Сулла уехал в свое поместье и в следующем году умер.
Когда Сулла умер, Лепид решительно выступил против особых торжественных процессий и похорон за государственный счет. Против него выступил второй консул Квинт Лутаций Катул, которого активно поддержал Помпей. Положение в Риме накалялось. Лепид попытался объединить вокруг себя всех недовольных Суллой, в том числе бывших землевладельцев, потерявших земли в пользу сулланских ветеранов. В Этрурии вспыхнули волнения, и оба консула направились на их подавление. Но Лепид отвел свои войска к горам и не вмешивался в события, а Катул вернулся в Рим. После окончания своего консульства Лепид получил для управления Цизальпинскую Галлию, но не направился туда сам, а отправил в качестве своего легата Марка Юния Брута. Сам же, оставаясь в Этрурии, вскоре открыто выступил против римского правительства. В Риме началась паника. Катул далеко не был способным полководцем. И взоры римлян обратились к Помпею. Хотя официально во главе армии был поставлен как бывший консул Катул, фактически ее возглавил Помпей. Стремясь не допустить мятежника в Рим, Помпей занял Мульвийский мост через Тибр и холм Яникул. Здесь и произошла битва, в которой Помпей одержал победу. Лепид отступил в Этрурию, готовясь к продолжению борьбы, а Помпей, стремясь прежде всего изолировать его, направился в Цизальпинскую Галлию против Брута. Около города Мутины он разбил Брута. Сам Брут попал в плен, но вскоре был убит по приказу Помпея. Узнав о его поражении и не встретив активной поддержки в Риме, Лепид отступил и переправился на Сардинию, где и умер, а его преемник Марк Перперна отплыл еще дальше, в Испанию, где соединился с Серторием. Помпей с торжеством вернулся в Рим, и все прославляли его как спасителя государства.
Вернувшись в Рим, Помпей не стал распускать свою армию, а продолжал держать ее в лагере недалеко от города. А затем он потребовал, чтобы его направили в Испанию, где Серторий активно и успешно воевал против сулланских полководцев, в том числе против Метелла. Многие в Риме считали, что никто не сможет справиться с Серторием, кроме Помпея. Помпея активно поддержал Люций Марций Филипп. Именно он настоял в сенате, чтобы молодого человека, еще по возрасту не получившего доступа в сенат, не исполнявшего никакой общественной должности, отправили в Испанию в ранге проконсула. При этом Филипп не преминул, играя словами, насмешливо заметить, что Пом-
пей посылается туда не только pro consule (вместо консула), но и pro consulibus (вместо консулов), намекая на полную неспособность обоих консулов 77 г. до н. э. возглавить подавление движения Сертория. Согласившись послать Помпея в Испанию, сенат, однако, ничего не сделал для реальной помощи ему в формировании армии. Правда, в его распоряжении было войско, с которым он разбил Брута, но этого войска было явно недостаточно для борьбы с Серторием. И Помпею снова, как шесть лет назад, пришлось набирать солдат за собственный счет. В течение сорока дней он собрал армию из 30 тысяч пехотинцев и 1000 всадников, с которой и выступил в поход.
Сначала Помпею пришлось иметь дело с альпийскими племенами, преграждавшими путь его армии. Хотя южная часть Галлии была уже довольно давно подчинена Риму и образовывала римскую провинцию Трансальпийскую Галлию (Галлию поту сторону Альп), альпийские горные племена оставались еще независимыми и постоянно угрожали связям Италии с этой провинцией. Помпей сумел не только их разбить и освободить себе путь, но и отбросить их в Галлию и даже в Испанию. При этом его воины проложили новую и более удобную дорогу из Италии в Галлию. После этой победы армия Помпея оказалась в Трансальпийской Галлии. Но и там поход помпеевских воинов не был легкой прогулкой. Часть местных племен отказалась подчиняться и Риму, и греческому городу Массалии, союзному с Римом. Помпею пришлось с оружием в руках снова подчинять эти племена. И только после этих побед он сумел пройти к Пиренеям, через которые он стал с боем прорываться в Испанию. В честь своих побед в этих горах он воздвиг там свой триумфальный памятник, который и позже был известен как Трофей Помпея.
Главной задачей Помпея было укрепление на средиземноморском побережье, куда он пробился в конце 77 г. до н. э. Хотя большинство приморских городов, как уже говорилось, к Серторию не примкнуло, утвердиться на побережье Помпей смог далеко не сразу и не без труда. Серторианская армия под командованием Перперны была вынуждена отступить, но в дело вмешался Серторий со своими основными силами. Помпей задумал начать наступление на Сертория с двух сторон. Для этого он направил часть своей армии во главе с Гаем Меммием против Перперны, засевшего в Валенции, а сам с главной частью войска двинулся против Сертория. Но в сражении около Лаврона Помпей потерпел страшное поражение и был вынужден отступить за реку Ибер. После этого Серторий окружил Меммия в Валенции и заставил его оттуда уйти. Поражение серториевского полководца Гиртулея от Метелла, как уже говорилось в биографии Сертория, развязало руки Метеллу, и до-
бить Помпея Серторий не смог. Чтобы удержать в своих руках побережье и лишить врага его баз внутри Испании, Помпей весной двинулся во внутренние районы страны, где захватил ряд городов. Еще одним успехом Помпея стал разгром армии Гиртулея и убийство ее полководца. После этого Помпей вернулся на побережье, где потерпел новое поражение от Сертория и был спасен только подошедшим войском Метелла. Объединение сил Помпея и Метелла создало перевес в силах, но в очередном сражении Помпей вновь был разбит, и лишь победа Метелла над Перперной позволила правительственным полководцам сохранить свободу действий.
Эти поражения несколько отрезвили Помпея. До сих пор он не испытывал таких поражений в течение столь долгого времени. И он отправил в Рим паническое письмо с просьбой о помощи. Напоминая о реальных и мнимых победах, он ссылался на полное отсутствие средств для продолжения войны и угрожал переходом Сертория из Испании в Италию, который он со своим измученным войском не сможет предотвратить. Это письмо, отосланное в конце 75 г. до н. э., пришло в сенат в начале следующего года. При его обсуждении консул этого года Марк Аврелий Котта горячо поддержал требование Помпея, призывая римлян принять все меры для спасения государства. Второй консул Люций Лициний Лукулл давно был врагом Помпея, но и он поддержал своего коллегу, надеясь, что, получив требуемую помощь, Помпей будет активно продолжать военные действия и надолго застрянет в далекой Испании, где война оказалась далеко не столь легкой, как предполагал Помпей, когда потребовал, чтобы его послали воевать с Серторием. На какое-то время Помпей был даже вынужден вовсе покинуть Испанию и перейти в Галлию.
Получив деньги, оружие, провиант и новых воинов, Помпей возобновил наступление, действуя снова в землях кельтиберов и васконов. В качестве базы в предгорьях он основал город Помпелон. Не страдая излишней скромностью, Помпей назвал город своим именем, но характерно, что форма названия была не римской, а местной, иберской. Помпей явно стремился заручиться поддержкой местного населения. В какой-то степени ему помогали в этом семейные связи: во время Союзнической войны под командованием его отца сражались испанские воины из этой части Испании и из долины Ибера, и с ними Помпей Страбон установил довольно хорошие отношения. По его инициативе наиболее отличившимся испанским воинам было даже даровано римское гражданство. Все это сделало имя Помпея известным в северо-восточной и частично центральной Испании. Теперь сын Страбона укреплял эти связи и приобретал свою клиентелу. В Помпелоне Пом-
пей перезимовал и весной 74 г. до н. э. с новыми подкреплениями повел решительное наступление на Сертория. Теперь инициатива в военных действиях находилась уже в руках Помпея, и он ее больше не упускал. Серторий перешел к партизанской войне. В этих условиях в его лагере обострились противоречия, которые завершились предательским убийством Сертория. Вместо него командующим был провозглашен Перперна, но большинство испанцев отказалось ему повиноваться, однако это не смутило Перперну. В свое время он, будучи наместником Сицилии, не решился сопротивляться Помпею и сдался, а теперь жаждал реванша. После нескольких небольших стычек, не давших решающего перевеса какой-либо стороне, в упорном большом сражении, по-видимому ближе к концу 72 г. до н. э., Перперна был наголову разгромлен. Сам он попал в плен и, пытаясь спасти свою жизнь, кричал, что он сможет многое рассказать о связях Сертория в Риме. В ответ Помпей, не желая встречаться с пленником и боясь его разоблачений, которые могли бы привести к обострению политической ситуации, приказал убить Перперну, а переписку Сертория, захваченную вместе с Перперной, сжечь не читая.
Разгром Перперны не означал полного окончания войны в Испании. Еще некоторое время сопротивлялись действовавшие самостоятельно испанцы, и Помпей продолжал воевать с ними. В результате большая часть испанских общин была подчинена. По-видимому, продолжали сопротивляться лузитаны, но добить их Помпей не смог. В 71 г. до н. э. он получил приказ вернуться с армией в Италию, где все еще бушевало восстание Спартака. Действовавший против Спартака Красс никак не мог добиться решающей победы, и римское правительство решило направить против восставших и Помпея. Правда, когда Помпей со своей армией уже прибыл в Италию, Красс все же сумел Наголову разгромить Спартака, но какая-то часть его повстанцев пробилась сквозь римский строй и продвигалась на север, надеясь уйти из Италии. Эту-то часть и встретил Помпей и полностью ее уничтожил. Впоследствии он громко заявлял, что уничтожил самый корень рабской войны, чем глубоко уязвлял Красса.
После подавления восстаний Сертория и Спартака в Риме не было более популярных деятелей, чем Помпей и Красс. И поэтому неудивительно, что они оба выдвинули свои кандидатуры на должность консула на 70 г. до н. э. При этом Помпей нарушил все законы и обычаи, ибо до сих пор он не только не прошел лестницу должностей (а по закону Суллы, это было обязательным условием консульства), но даже не был еще членом сената. Тем не менее его популярность была столь велика, что он, как и Красс, был избран. Еще
раньше ему за победы в Испании был присужден триумф (разумеется, за победы над испанцами, а не над Серторием и Перперной). Но Помпей с триумфальным шествием не торопился. Поскольку триумф был присужден не только ему, но и Метеллу, то он заявил, что ждет приезда Метелла, чтобы вместе пройти в триумфе по Риму. А поскольку армия до триумфа не распускалась, то свое войско Помпей расквартировал недалеко от городской черты. В ответ и Красс заявил, что он не распустит своих воинов, пока этого не сделает Помпей. Так продолжалось и после избрания их обоих в консулы. Такое противостояние консулов вызвало сильное беспокойство римлян, ибо те еще помнили, в какие ужасы вылилось соперничество Октавия и Цинны 17 лет назад. Поэтому народ призвал консулов к примирению. Некий всадник Гай Аврелий заявил, что ему во сне явился Юпитер, который потребовал примирения консулов. После некоторых колебаний, особенно со стороны Помпея, консулы были вынуждены пойти навстречу требованиям народа и бога. Уже став консулом, Помпей отпраздновал свой второй триумф.
Консульство Помпея и Красса было обозначено в истории Рима не столько их соперничеством, сколько их реформами, приведшими к ликвидации самых одиозных черт сулланского режима. Одной из них было восстановление цензуры. Сулла ликвидировал эту должность, взяв на себя не столько надзор за нравами, сколько контроль над составом и пополнением сената. Теперь Помпей и Красс восстановили цензуру, и новыми цензорами были избраны бывшие консулы 72 г. до н. э. Люций Геллий Попликола и Гней Корнелий Лентул. Они сразу же приступили к делу. Был проведен ценз, давший цифру в 910 тысяч граждан, что означало их увеличение за 16 лет почти вдвое. Видимо, римскими гражданами становилось все большее число италиков, да и установившееся после окончания гражданских войн сравнительно мирное время способствовало увеличению рождаемости и уменьшению смертности. При проведении этого ценза Помпей разыграл хорошо задуманную и красивую пьесу. Он, как простой гражданин, в числе других всадников (не сенаторов, ибо в сенат он вошел уже только после окончания своего консульства) подошел к цензорам и в ответ на их традиционный вопрос, совершил ли он положенные гражданину походы и под чьим начальством, громко ответил, что совершил все походы и все под своим начальством. Эта умилительная картина демонстративного законопослушания вызвала восторг собравшихся. Цензоры, однако, проведением ценза не ограничились. Явно не без согласия консулов они исключили из сената 64 человека, в том числе активного сулланца Гая Антония, бывшего
при Сулле префектом Азии. Это одно уже было знаком разрыва с сулланскими традициями.
Одним из главных результатов деятельности Суллы была фактическая ликвидация политического значения должности народного трибуна. Люди, занимавшие должность народного трибуна, были лишены права когда-либо занимать всякие другие должности, что сразу же делало трибунат совершенно неинтересным для любого мало-мальски активного деятеля; к тому же за неуместное вмешательство трибун подвергался штрафу, а это наделе резко ограничивало, если не вовсе лишало смысла, трибунское право вето. После смерти Суллы неоднократно делались попытки восстановить политическую значимость трибуната. В 76 г. до н. э. трибун Люций Сициний осмелился выступить с требованием восстановить права народных трибунов в полном объеме. Но против этого решительно выступил консул Гай Скрибоний Курион, и в результате не только не прошло требование трибуна, но и сам он, по-видимому, нашел насильственный конец. На следующий год уже консул Гай Аврелий Котта попытался дать возможность трибунам занимать и другие должности, но и эта попытка кончилась неудачей. В 74 г. до н. э. очередную попытку ликвидировать сулланский закон сделал трибун Люций Квинкций, но выступление консула Люция Лициния Лукулла заставило его отступить. Наконец, в 73 г. еще один трибун — Люций Лициний Макр — решительно выступил против всевластия нобилитета, но он тоже ничего сделать не смог.
Все это показало Помпею и Крассу, что изменение сулланского режима назрело. И хотя оба консула были в свое время ярыми сторонниками Суллы, теперь они выступили за восстановление власти народных трибунов и снятие всяких ограничений с них. Инициатором, очевидно, был Помпей, который еще накануне выборов обещал это сделать, что, несомненно, увеличило его шансы. Помпей в это время был особенно популярен в народе. Красс имел больше авторитета в сенате, но в этих условиях противодействовать Помпею он не мог. Предложение прошло, и политическое значение трибуната было полностью восстановлено, а ограничения Суллы отменены.
Третьим важным шагом стала судебная реформа. Ее непосредственным инициатором стал претор Марк (или Люций) Аврелий Котта, но за спиной его стоял все тот же Помпей. Законопроект Котты должен был подвести черту под долгой борьбы за суды, которая развернулась со времени Гая Гракха. В результате был достигнут компромисс: суды должны были отныне состоять из равного количества сенаторов и всадников. Но чтобы эти два сословия во взаимной борьбе не сделали суды фактически бездейственными, к ним были прибавлены так называе-
мые эрарные трибуны. В это время эрарными трибунами называли относительно богатых людей, которые на социальной лестнице стояли ниже всадников. И вот отныне суды должны были состоять на треть из сенаторов, на треть из всадников и на треть из эрарных трибунов. С этого времени судебный вопрос исчез из политических программ различных лидеров и группировок, он перестал быть актуальным.
Во время консульства Помпея и Красса народный трибун Плавтий (или Плотий) внес законопроект об объявлении амнистии всем уцелевшим участникам восстаний Лепида и Сертория. Видимо, этот законопроект включал и признание актов Сертория, сделанных им в Испании. Помпей никак не выступил против этого закона; возможно, что, как и с законом Котты, негласным соавтором этого проекта тоже мог быть Помпей. Поддержку предложению Плавтия оказал тогда еще молодой Цезарь. Может быть, с этого времени и устанавливаются дружеские отношения между Помпеем и Цезарем. Предложение Плавтия было принято и стало законом. Он практически подвел черту под гражданской войной. Бывшему верному сулланцу, ставшему теперь весьма популярным в народной массе, каким был Помпей, было выгодно подвести эту черту.
Консульство Помпея и Красса стало своеобразным заключительным этапом, завершившим бурное двадцатилетие 80-70-х гг. I в. до н. э. Самые ненавистные народу законы Суллы были ликвидированы, был сделан важный шаг к восстановлению относительной демократичности римского политического строя, в политическую жизнь вновь включались те граждане, которые во время гражданских войн оказались на стороне побежденных. Все это позволило политической жизни Рима вступить в новый этап, на котором борьба концентрируется исключительно в правящей верхушке римского общества. Ни о каких массовых движениях больше нет и речи. И активным участником политических баталий на новом этапе был Помпей.
После окончания своего консульского года Помпей на какое-то время ушел в частную жизнь. Но очень скоро ему снова пришлось взяться за государственные дела. В 67 г. до н. э. по закону, предложенному народным трибуном Авлом Габинием, Помпею было поручено вести войну против пиратов. Решение пиратского вопроса было чрезвычайно важно для римлян. Пираты не только опустошали берега Средиземного моря и, грабя суда и уничтожая их экипажи, в значительной степени парализовали средиземноморскую торговлю и препятствовали даже политико-административным связям Рима с заморскими провинциями, но и выступали союзниками злейшего врага Рима Митридата. Дерзость пиратов доходила до того, что они даже добирались до устья Тибра у самых ворот Рима. В 79 г. до н. э. сам Сулла был вынужден об-
ратить внимание на пиратские набеги в восточной части Эгейского моря. В следующем году в Восточное Средиземноморье был послан проконсул П. Сервилии Ватия. Он действовал весьма энергично и добился значительных успехов. Уже в первый год он подчинил ряд пиратских гнезд в Киликии, активны и успешны были его действия и в следующие годы в той же Киликии, Ликии и Исаврии. За все эти подвиги он получил триумф и почетное прозвище Исаврийский.
В 74 г. до н. э. войну с пиратами было поручено вести претору Марку Антонию. В этой войне ему было дано неограниченное командование (imperuim infinitum), и в сферу его действия входили прибрежные районы всех провинций. Но Антоний не сумел хорошо распорядиться столь широкими полномочиями. Хотя ему было присвоено почетное прозвище Критский и продлено командование на следующие годы, в действительности критские пираты его разгромили, и сам он вскоре умер на этом острове. После поражения Антония положение с пиратскими набегами стало почти критическим. В 70 г. до н. э. пиратский предводитель Пирганион пытался даже напасть на Сицилию, но был разбит наместником этого острова Люцием Цецилием Метеллом. Победы римлян были блестящи, но бесполезны. Из-за господства пиратов на море в Риме резко выросла цена на хлеб. Римляне настойчиво требовали решительных мер. И тогда они вспомнили о Помпее, на которого теперь и возлагали все свои надежды. В этих условиях Габиний и внес свой законопроект.
По этому проекту, одному из консуляров, т. е. бывших консулов, предоставлялось такое же неограниченное командование, как ранее Антонию, на все море по эту сторону Геркулесовых Столпов и на расстоянии до 50 миль в глубь суши; при этом командующий мог выбрать себе из числа сенаторов 15 легатов, давим преторский ранг, взять неограниченное количество денег из казны и от откупщиков и снарядить флот из 200 кораблей с правом самому набирать воинов и гребцов. Из-под власти такого командующего были исключены только очень немногие территории, где уже активно и довольно успешно действовали римские командиры, в том числе Крит. Хотя трибун не назвал имя предполагаемого командующего, ни у кого не было сомнения, что речь идет о Помпее.
Вокруг законопроекта развернулась ожесточенная борьба. Из всего состава сената Габиния поддержал только Гай Юлий Цезарь. Начиная свою политическую карьеру в качестве популяра, он сделал ставку на расположение народа, а поскольку в это время народ горячо поддерживал Помпея, то и Цезарь выступил на его стороне. Остальные же сенаторы, опасаясь слишком резкого выдвижения и так уже очень популярного Помпея, решительно выступили против законопроекта. Консул
Гай Кальпурний Пизон открыто угрожал Помпею смертью, за что чуть не был растерзан возмущенной толпой. Активный и весьма уважаемый сенатор Квинт Лутаций Катул напрасно взывал к народу с призывом поберечь Помпея и не подвергать его опасностям войны. Но на его риторический вопрос, а кого же можно будет поставить на место Помпея, если с тем что случится, народ единодушно, хотя и с явной издевкой, ответил, что его, Катула. Коллега Габиния Люций Росций Отон предложил дать будущему командующему коллегу, но эта попытка ограничить власть полководца и флотоводца провалилась. Активные действия противников законопроекта привели к роспуску народного собрания, не принявшего никакого решения. Но вскоре собрание было созвано вновь, и оно не только приняло закон, но и расширило полномочия командующего. Теперь он мог иметь уже 24 легата, его военные силы были удвоены до 500 кораблей, 120 тысяч пехотинцев и 5 тысяч конников. После принятия этого закона командующим уже персонально был выбран Помпей.
Одно лишь избрание Помпея сразу же понизило цены на хлеб в Риме: так все римляне были уверены в скором окончании долголетней и тяжелой борьбы с пиратами. И Помпей оправдал их ожидания. Он разделил все Средиземное море на 13 районов, и в каждом из них собрал корабли и воинов под особым командованием одного из своих легатов. Чтобы не дать пиратам уйти в океан, специальная эскадра охраняла пролив у Геркулесовых Столпов. Это позволило сразу же нанести несколько сокрушительных ударов по пиратским эскадрам в нескольких местах одновременно. Разбитые пираты пытались спастись в Киликии, но против них выступил сам Помпей. В результате в течение 40 дней все Западное Средиземноморье было очищено от пиратов. Начав военные действия в конце весны, Помпей закончил эту войну к середине лета того же года.
Это вызвало радость в Риме и одновременно страх врагов Помпея. И они попытались воспрепятствовать его дальнейшим действиям. Все тот же Пизон даже приказал распустить экипажи кораблей, собранных Помпеем. Узнав об этом, Помпей срочно отправил свой флот в Брундизий, откуда обычно отправлялись корабли из Италии в восточную часть Средиземного моря, а сам спешно направился в Рим. Его появление сразу же изменило ситуацию. Габиний даже подготовил законопроект об отрешении Пизона от должности. Но Помпей не решился на такой шаг и ограничился только тем, что восстановил свое положение, а затем сам отбыл в Брундизий.
Из Брундизия огромный флот Помпея двинулся на Восток. Помпей спешил как можно быстрее выполнить поручение римского наро-
да. Решительно сражаясь с сопротивлявшимися пиратами и жестоко расправляясь с ними, он милостиво относился к сдавшимся, сохраняя им не только жизнь и свободу, но даже часть имущества. Такое поведение римского командующего внесло раскол в ряды врагов. Часть пиратов вместе с семьями сдалась, и Помпей даже использовал их в дальнейшей войне, выслеживая с их помощью скрывающиеся пиратские эскадры и отдельные корабли. Продолжавшие сопротивляться пираты переместили свои семьи и имущество в крепости гор Тавра, а сами, соединив силы, встретили Помпея около Коракесия на берегу горной части Киликии. В этом сражении пираты были разбиты и вынуждены сдаться. Уцелевшие пиратские корабли и верфи были сожжены. Помпей, верный своей политике, даровал сдавшимся личную свободу, но не отпустил их на волю вольную, а расселил в равнинной части Киликии, в городах, недавно опустошенных армянским царем Тиграном, и в Греции. Война фактически была закончена, а вся Киликия превращена в римскую провинцию.
Пираты еще сопротивлялись на Крите, где римскими войсками командовал Метелл, не подчинявшийся Помпею. Помпей же направил на Крит своего легата Люция Октавия, чтобы принять и этот остров под свою власть, ибо пираты, наслышавшись о милосердии Помпея, были готовы сдаться только ему, но никак не Метеллу. Однако Метелл отказался подчиниться Помпею, и тогда Октавий сам присоединился к пиратам. Метелл все же сумел разбить пиратов и взять их лагерь. Захваченного Октавия он с позором отослал к Помпею. Этот поступок Помпея и его легата вызвал недовольство в Риме, но не смог заглушить радость по поводу блестящих побед. Помпею было дано командование на три года, а он завершил войну за три месяца.
После своей победы над пиратами Помпей стал объезжать города Восточного Средиземноморья, наслаждаясь почестями и славой. И там его застало известие о новом поручении: командовать армией в войне против Митридата.
Неугомонный царь Понта Митридат не терял надежды установить свою власть на востоке Средиземноморья, а сделать это было невозможно без сокрушения Рима. Уже потерпев тяжелые поражения отрим-лян,он искал союзников. В 75 г. до н. э. Митридат заключил союз с Серторием, воевавшим против римского правительства в Испании, он привлек на свою сторону пиратов. Попытка Митридата вступить в союз с парфянским царем Фраатом закончилась неудачей. Гораздо больше ему повезло с царем Великой Армении Тиграном, за которого он выдал свою дочь Клеопатру. Тигран также стремился увеличить свои владения, но его пути с путями тестя не пересекались. Приняв гордый титул
«царя царей», Тигран захватил часть Малой Азии и на какое-то время установил свою власть в Сирии, создав мощную державу, распространявшуюся от Каспийского до Средиземного моря. От Черного моря ее отделяла Колхида, находившаяся под властью Митридата. Союз с Тиграном чрезвычайно усилил понтийского царя. Предвидя неизбежную войну с Римом, Митридат развернул мощную агитацию среди местного населения римской провинции Азии. Одновременно он подготовил огромную армию в 120 тысяч пехотинцев и 16 тысяч всадников, во многом организованную на римский манер.
Поводом к новой войне стали события в Вифинии. В 74 г. до н. э. умер вифинский царь Никомед, завещавший свое царство римскому народу. Митридат, естественно, с этим не согласился и вторгся в Вифинию. При этом известии восстало население Азии, и армия Митридата вошла и туда, где ее ждала восторженная встреча. Такой оборот дел чрезвычайно встревожил римлян. На Восток были отправлены только что закончившие свой срок консулы 74 г. до н. э. Марк Аврелий Котта и Люций Лициний Лукулл. Лукуллу было поручено командовать в Азии и Киликии, а Когте — в Вифинии и охранять черноморские проливы. Котта не сумел справиться со своей задачей и бежал в город Халкедон, так что вся Вифиния перешла в руки Митридата, а находившиеся там римляне тоже бежали в Халкедон под защиту римского оружия. Но надежда на эту защиту оказалась тщетной, ибо когда Митридат подошел к Халкедону, Котта бежал и оттуда. Митридат осадил Халкедон, а затем и взял его, уничтожив или захватив в плен при этом огромную римскую эскадру в сотню боевых кораблей. После этих поражений армия Котты практически выбыла из войны, и вся тяжесть ее ведения пала на Лукулла.
Лукулл перед отправлением в Азию набрал легион воинов, а на месте принял командование над стоявшим там войском. Оно состояло в основном из бывших воинов Фимбрии, которые в свое время перешли к Сулле, но тот, боясь взять их с собой в Италию, оставил на Востоке. Бывшие фимбрианцы были воинами храбрыми, но за это время распустившимися и недисциплинированными, так что Лукуллу пришлось сначала восстанавливать порядок в армии, а уже потом приступать к активным военным действиям. В это время основные силы Митридата осаждали город Кизик, и Лукулл добился не только снятия осады, но и отступления понтийских войск, а затем в ходе преследования нанес им поражение у реки Граник, где когда-то свой первый бой против персов выиграл Александр Македонский. В то же время союзники римлян га-латы, жившие в центре Малой Азии, заставили Митридата очистить ряд малоазийских областей.
В следующих кампаниях Лукулл развивал свой успех. Римляне вторглись непосредственно в Понт, коренную область царства Митридата. Сам Митридат укрепился в городе Кабире на склонах гор. Но вскоре, не выдержав напряжения, понтийский царь стал отступать и оттуда. Воспользовавшись этим, Лукулл напал на него и полностью его разгромил. Митридат бежал в Армению к своему зятю Тиграну, а его сокровища и даже часть семьи попали в руки римлян. Узнав о бегстве Митридата, Лукулл сначала захватил Малую Армению, подчинил некоторые соседние племена, а затем потребовал от Тиграна выдачи его тестя. С этим требованием к Тиграну он отправил своего родственника Аппия Клавдия Пульхра. В это время армянский царь подчинял себе некоторые непокорные финикийские города, и Клавдий был вынужден дожидаться его в сирийской столице Антиохии. Он использовал вынужденное пребывание в этом городе для различных интриг, сумев настроить против Тиграна ряд эллинистических городов и мелких царств. Миссия Клавдия, как и ожидалось, закончилась безрезультатно, и тогда Лукулл от имени Римской республики объявил Тиграну войну.
Новая война вызвала недовольство солдат. Лукулл не очень-то позволял им грабить города Понта, а теперь еще вел их в дикие горы Армении, где, казалось, нечем поживиться. Решение полководца объявить эту войну вызвало недовольство и в Риме. В это время там рушились сулланские порядки, и действия такого активного оптимата, как Лукулл, вызывали все большее недовольство. Но Лукулл решительно продолжал военные действия. В 69 г. до н. э. он переправился через Евфрат и двинулся к армянской столице Тигранокерте, недавно основанной Тиграном. После поражения своего отряда, направленного против римлян, Тигран решил покинуть Тигранокерту и, отступив в горы Тавра, стал собирать армию для борьбы с римлянами. Но эта армия была разбита легатом Лукулла Люцием Лицинием Муреной, и Тигран бежал. После этого Лукулл осадил Тигранокерту. Собрав новое войско, армянский царь поспешил на выручку своей столице, но под стенами города снова потерпел поражение. Затем Лукулл штурмом взял Тигранокерту и разрушил ее. После таких огромных успехов Лукулл намеревался даже начать войну с парфянами, но подготовка Тиграном и Митридатом новой армии заставила его отказаться от этого намерения. Да и воины Лукулла все активнее выражали свое недовольство новым приказом.
Летом 68 г. до н. э. Лукулл снова выступил против Митридата и Тиграна. Их основные силы были сосредоточены в старой столице Армении Арташате. На берегу Аракса произошла новая битва, в которой римляне опять же одержали победу. Но идти дальше воины решительно отказались, и Лукуллу пришлось отступить. Он ушел на юг, а Митридат, вос-
пользовавшись этим обстоятельством, собрал новую армию и вторгся в Понт. Оставленный охранять Понт Марк Фабий Адриан пытался остановить Митридата на армяно-понтийской границе, но был разбит. Потерпели поражение и римские союзники. В 67 г. до н. э. Митридат полностью восстановил свою власть в Понте.
Управляя провинцией Азией, Лукулл проявил себя довольно умелым администратором. Одной из причин антиримского восстания в этой провинции была жадность римских ростовщиков, и Лукулл сумел ограничить ее предельной нормой ростовщического процента в 12% годовых. Вообще-то это была самая высокая норма, признаваемая римскими законами, но в провинциях ростовщики с законами не считались, доводя процент до 48. Эти меры привлекли к проконсулу сердца многих провинциалов, но вызвали ярость ростовщиков. Еще страшнее для Лукулла оказалось растущее недовольство солдат. Сам Лукулл был одним из самых богатых людей Рима, а после войны его богатство еще более увеличилось. Но своим воинам он особенно обогащаться не давал. И в конце концов они отказались повиноваться полководцу.
В результате не только Митридат вернул себе Понт, но и Тигран, восстановив свою власть в Армении, стал разорять набегами соседнюю Каппадокию. Лукулл же был вынужден бессильно смотреть на усиление казалось бы разгромленного врага. В 66 г. до н. э. проконсулом Азии был направлен Маний Ацилий Глабрион, но он пассивно стоял в своей провинции, а Лукулл с остатками своей армии едва удерживал Киликию.
В этих условиях в том же 66 г. до н. э. народный трибун Гай Манилий внес предложение назначить верховным главнокомандующим для войны с Митридатом и Тиграном Помпея, к которому переходила бы верховная власть в восточных провинциях, включая Азию и недавно присоединенную Вифинию, флот и неограниченная власть на море; к нему должны были перейти также войска Лукулла и Глабриона, и он получал право объявления войны. Это предложение опять же вызвало резкое противодействие сената. Против него решительно выступили лидеры оптиматов Квинт Лутаций Катул, который недавно столь яростно и столь неудачно пытался противодействовать назначению Помпея воевать с пиратами, и знаменитый оратор того времени Квинт Гортензий. Последний заявлял, что, конечно, если нужно избрать одного мужа для войны с Митридатом, то это, разумеется, Помпей, но как раз для блага республики и свободы и нельзя предоставлять всю полноту власти одному человеку. Зато энергичным сторонником Манилия и Помпея стал другой известный оратор — набиравший в то время силу и известность Марк Туллий Цицерон, занимавший в тот год пост претора. Горячая речь
Цицерона, доказывавшего, что только Помпей способен одолеть такого страшного врага, как Митридат, перевесила чашу весов, да и победы Помпея говорили сами за себя. Предложение Манилия было принято и стало законом. По этому закону Помпей получал еще большие полномочия, чем Лукулл и чем он сам совсем недавно в войне с пиратами. По существу он становился совершенно бесконтрольным владыкой всего Восточного Средиземноморья.
Не возвращаясь в Рим, Помпей принял новое поручение. Он прибыл в Киликию и начал переговоры с Лукуллом, который не хотел отдавать Помпею лавры близкой, как ему казалось, победы. Но Помпей сумел переманить на свою сторону бунтующих солдат Лукулла, и это решило дело. Командование Помпея признал и Глабрион. Лукулл вернулся в Рим, еще больше ненавидя Помпея, а Помпей стал готовиться к новой войне. Он сумел склонить на свою сторону парфянского царя Фраата III, пообещав ему часть Армянского царства, и это связало руки Тиграну, который в этих условиях не мог оказать никакой помощи Митридату. Так что Помпею противостоял только один Митридат. Используя опыт, полученный в борьбе с пиратами, Помпей разделил восточную часть Средиземного моря на несколько районов, поставив боевые эскадры охранять их в случае понтийского нападения, а сам с сухопутной армией перешел Тавр, вторгся в Каппадокию и снова занял эту область. Предвидя новую кампанию, Митридат собрал отборную армию из 30 тысяч пехотинцев и 3 тысяч всадников. Но вступить в бой с Помпеем не решился. Он попытался повести с ним переговоры, но римский полководец выставил совершенно неприемлемые для понтийского царя условия, сводившиеся по существу к его полной капитуляции. Митридату пришлось воевать. Но его всадники потерпели поражение, асам он, растерявшись, укрылся в лагере. Помпей окружил лагерь Митридата и 45 дней осаждал его. Наконец, в упорном ночном сражении римляне наголову разгромили войска Митридата. Этому способствовала умелая тактика Помпея, который расположил свои войска так, что луна светила прямо в глаза конникам Митридата, в то время как для римлян они хорошо выделялись, освещенные луной. Сам царь со своей наложницей Гипсикратией и небольшим отрядом сумел прорваться через римские ряды. Он попытался снова направиться в Армению, но на этот раз Тигран, которому угрожали парфяне, не захотел ввязываться в войну с римлянами и отказал тестю не только в помощи, но даже в приеме. Тогда Митридат направился в Колхиду. Зиму 66/65 гг. до н. э. он провел в Диоскурии (совр. Сухуми), а весной перебрался на Боспор. Правивший там от имени Митридата его сын Махар не так давно подчинился Лукуллу и теперь не хотел отдавать власть отцу. Однако Мит-
ридат разбил непокорного сына и принудил его к самоубийству. Утвердившись на Боспоре, Митридат стал замышлять новую грандиозную кампанию против римлян, намереваясь пройти через Европу и напасть на Италию с севера. Вернуть же себе Понт он не решался.
Помпей не стал преследовать Митридата, он считал, что для этого у него слишком небезопасен тыл. К тому же в это время возникла возможность вмешаться в армянские дела. Сын Тиграна и Клеопатры, тоже Тигран, выступил против отца. Потерпев поражение, он бежал к парфянскому царю Фраату. Тот решил использовать этот момент и под предлогом помощи царевичу вторгся в Армению и дошел до Арташаты. Но, понимая, что его укрепление в Армении вызовет столкновение с Римом, он отступил. Не получив от парфянского царя желанной помощи, Тигран младший уехал к Помпею, призвал его вторгнуться в Армению и обещал в обмен на трон подчинение Риму. Помпей принял это предложение. Хотя Тигран старший, как уже было сказано, отказал Митридату в приюте и помощи, ас Лукуллом сравнительно недавно заключил мир, Помпей обвинил его в том, что он в свое время помогал Митридату, и объявил ему войну.
В том же 66 г. до н. э. Помпей во главе своей армии вторгся в Армению. Практически не встречая никакого сопротивления, римляне брали один город за другим. Видя неминуемое поражение, Тигран сдался без боя и впустил Помпея в Арташату. Однако надеждам его сына не суждено было сбыться. Помпей решил, что Риму полезнее сохранить на армянском троне старого царя, уже испытавшего силу римского оружия, чем посадить на этот престол горячего юношу. И Помпей заключил с Тиграном старшим договор, по которому оставлял ему все владения, кроме тех, которые уже были отняты у него Лукуллом, т. е. те владения, которые Тигран в свое время завоевал вне Великой Армении. Его царство теперь было сведено к этой, правда довольно обширной, области. Когда Тигран младший пытался возмутиться таким поворотом дела, Помпей, не долго думая, приказал его арестовать и заключить в оковы, а позже его провели в триумфе Помпея.
Теперь, обеспечив свой тыл от возможного нападения армянского царя, Помпей решил преследовать Митридата. Из Армении он двинулся на север в долину реки Кирн (совр. Кура). Там ему оказали упорное сопротивление албаны, населявшие восточную часть Закавказья. На берегу Аракса Помпей разбил албанов. После этого он выступил против иберов, предков нынешних грузин, и также одержал победу, хотя она далась ему нелегко. Оттуда он проследовал еще дальше на север, вероятно до Дарьяльского ущелья, но перейти через него не смог или не решился, а вернулся на юго-запад в Колхиду, где в устье Фасиса (совр.
Риони) его ожидал флот, охранявший Понт Эвксинский (Черное море). Помпей, видимо, предполагал на этих кораблях переправиться на Боспор. Но против него вновь выступили албаны. Помпей не решился оставить их в своем тылу и двинулся против них. На берегу Абанта (совр. Алазань) он встретил огромное албанское войско и разбил его. Далее Помпей собирался дойти до Каспийского моря, надеясь оттуда добраться до Индии, повторив тем самым подвиги Александра Македонского. Но трудные природные условия Восточного Закавказья заставили его вернуться, хотя не исключено, что до моря он все-таки добрался.
Вновь вернувшись в Понт, Помпей не стал подготавливать экспедицию против Митридата, а занялся административными делами. Надо было сделать политические выводы из завоеваний Лукулла и своих собственных. Он реорганизовал Понтийское царство. Его западная часть была соединена с Вифинией и образовала одну провинцию Вифинию-Понт, а восточной части он оставил призрачную независимость. Вдоль торгового пути из Вифинии в Армению Помпей основал ряд городов — Помпейополь, Магнополь, Диосполь (Город Зевса), Никополь (Город победы). Вне новых римских границ он разделял территорию Малой Азии между местными царьками, ставшими фактически клиентами Рима. Доказавший свою верность Риму каппадокийский царь Ариобарзан увеличил владения, превратившись в главного стража римских интересов во внутренней части полуострова и обеспечивая сообщение между римскими провинциями в западной и северной частях Малой Азии с Киликией, расположенной в ее юго-восточной части. Под власть Ариобарзана была отдана и Софена, область, пограничная с Арменией, которая раньше была обещана Тиграну младшему, но затем у него отнята. В центре Малой Азии жили галаты, разделенные на четыре племени, которыми управляли так называемые тетрархи (четвертовластники). Теперь число этих областей было сокращено до трех, а правитель наиболее значительного племени Дейотар был сделан царем, и его территория тоже была расширена. Были сделаны и некоторые другие территориальные изменения в этой части мира.
Помпей отменил все распоряжения Лукулла и всячески подчеркивал, что никаких следов от управления Лукулла не должно остаться. Это касалось и сирийских дел. Положение в Сирии было довольно сложным. Последние годы существования династии Селевкидов были отмечены постоянной борьбой между различными представителями этого царского дома. Один сменял другого с пугающей быстротой, и часто свергнутый снова приходил к власти. На границы Сирии нападали арабские племена, набатейский царь Арета захватил Дамаск. Приморские города фактически стали независимыми. В этих условиях сирийцы об-
ратились за помощью к Тиграну, приглашая его на трон. Тот, естественно, с удовольствием откликнулся на этот призыв. Но далеко не вся бывшая держава Селевкидов (точнее, то, что от нее осталось) подчинилась армянскому царю. Сопротивлялись ему финикийские города, а в Птолемаиде на палестинском побережье заперлась бывшая царица Клеопатра Селена. По условиям мира, заключенного Тиграном с Лукуллом, первый очищал Сирию и Лукулл восстановил на троне сына Клеопатры Селены Антиоха XIII. Но против него выступил его родственник Филипп II. Два арабских шейха вмешались в эту борьбу, каждый на стороне одного из Селевкидов. Но затем они договорились вообще разделить Сирию между собой. Антиох был захвачен в плен царьком Эмесы Сапсикерамом, а Филиппу удалось ускользнуть и обосноваться в сирийской столице Антиохии. Но не надолго. Вскоре там поднялся мятеж, и этим воспользовался Сапсикерам, который захватил столицу и усадил на трон своего пленника Антиоха. Все это означало агонию Селевкидов, что угрожало римским владениям и римскому влиянию в Малой Азии. И Помпей решил вмешаться.
Еще в 65 г. до н. э. легат Помпея Люций Афраний, который прославился во время войны с Серторием, вторгся в Северную Сирию и усмирил царька Таркомдимота, утвердившегося в горах Аман на северо-западе страны. Затем Помпей направил в Сирию своего квестора Марка Эмилия Скавра. Там уже находились Лоллий и Метелл Непот, которые были легатами Помпея во время войны с пиратами. Теперь они перешли под командование Скавра. Скавр двинулся на Дамаск и отнял его у набатейского царя. Этими действиями были подготовлены условия для прихода в Сирию самого Помпея. И в 64 г. до н. э. Помпей с армией пришел в эту страну. Антиох XIII попытался получить у Помпея подтверждение своего царского достоинства, но Помпей счел его креатурой Лукулла и отказал ему. Не видя никакой возможности сопротивления, Антиох бежал все к тому же Сапсикераму. Однако тому он уже не был нужен, и его убили. С Антиохом XIII сошел со сцены последний представитель династии Селевкидов. Теперь у Помпея были окончательно развязаны руки, и он объявил Сирию римской провинцией.
Но объявить Сирию провинцией еще не означало урегулировать положение в этой стране. В течение 64-63 гг. до н. э. Помпей и занимался ее преобразованием. Большая часть Сирии действительно стала провинцией. Приобретенная при последних Селевкидах независимость приморских городов была ликвидирована, их подчинили римской власти. Некоторые мелкие государства были уничтожены, другие Помпей решил сохранить, но взять под жесткий римский контроль. Так, было сохранено государство Таркондимота в северной части сирийского по-
бережья и прибрежных горах. На юге, в горах Ливана, была сохранена якобы независимая Итурея. Но независимость всех этих царств, как и в Малой Азии, была призрачной.
Помпей не ограничился урегулированием положения в Сирии. В это время к югу от нее в Иудее шла борьба между братьями Аристобулом и Гирканом. Гиркан, которому помогал набатейский царь Арета, осадил Иерусалим, в котором заперся Аристобул. Тогда Аристобул обратился за помощью к Скавру, который в то время действовал в Сирии. Он просто подкупил его, и тот потребовал от Ареты очистить Иудею. Арета, уже потеряв Дамаск, не решился спорить с римским командиром и отступил, а Аристобул нагнал его и разбил. Но в дело вмешался Помпей, к тому времени прибывший в Сирию. Оба брата добивались его благосклонности, но Помпей решил встать на сторону Гиркана. Тот и по характеру был гораздо менее энергичным и способным, чем его брат, да к тому же Аристобул слишком уж возвысился после победы над Аретой. Аристобул попытался лично убедить Помпея изменить позицию, но добился только собственного ареста, после чего римская армия подошла к Иерусалиму. Сторонники Гиркана сумели настоять на открытии ему ворот, но их противники укрепились в храме и не собирались сдаваться. Осада храма продолжалась больше двух месяцев. В конце концов римляне ворвались в храм. Многие его защитники пали в бою, причем их убийцами были не только римляне, но и соотечественники — сторонники Гиркана. Помпей торжественно вошел в захваченный храм и вступил в Святое Святых, особое помещение в храме, где, по преданию, обитал сам Бог и куда входить мог только первосвященник, да и то лишь вдень Пасхи. Помпей передал власть Гиркану. При этом у Иудеи были отняты многие города, особенно приморские, и включены в провинцию Сирию. Отныне правитель Иудеи превратился в римскую марионетку и должен был все свои действия согласовывать с наместником Сирии.
Помпей решил добиться подчинения Набатеи. Но в это время он получил известия о событиях на Боспоре. Там против отца восстал сын Митридата Фарнак, поддержанный армией. Попытки подавить мятеж или договориться с Фарнаком не удались, и вскоре Митридат был окружен в собственном дворце на горе в центре Пантикапея, столицы Боспора. Не желая попасть живым в руки мятежного сына, он решил покончить с собой, приняв яд. Но яд не подействовал на крепкий организм царя, и тогда он попросил некоего Битоита, командира галльских наемников, заколоть его. Тот выполнил просьбу Митридата. Узнав обо всем этом, Помпей тотчас покинул Иудею и направился в Малую Азию. Там в Синопе, бывшей столице Понта, он встретился в послами Фар-
нака, который просил его либо отдать ему все бывшее царство отца, либо по крайней мере Боспорское царство. Помпей согласился на последнее. Самого Митридата Помпей пышно похоронил в царской гробнице.
Со смертью Митридата и подчинением Фарнака миссия, возложенная на Помпея законом Манилия, была выполнена, и он мог спокойно возвращаться в Рим, чем он и занимался торжественно, не торопясь, наслаждаясь отдыхом, почестями и пирами в течение 63-62 гг. до н. э. В Рим он еще в 63 г. до н. э. отправил своего шурина Квинта Цецилия Металла Непота, который был избран народным трибуном на следующий год. Непот по поручению Помпея, который считал Цицерона своим врагом, начал против него пропагандистскую кампанию, обвиняя его в незаконной казни римских граждан. Непот предложил разрешить Помпею заочно баллотироваться в консулы и вызвать его из Азии для войны с Катилиной. Эти предложения из-за решительного противодействия Катона были отвергнуты, да и с Цицероном расправиться не удалось. Правда, сам Цицерон попробовал найти общий язык с Помпеем, предлагая ему дружбу и выражая надежду на возвращение с Помпеем в Рим спокойствия и мира. После неудачи миссии Непота Помпей отправил в Рим письмо с просьбой отложить консульские выборы, чтобы он мог лично поддержать на этих выборах своего легата Марка Пупия Пизона. Против этого опять же решительно выступил Катон, и просьба была отвергнута. Правда, Пизон был все же избран вместе с Марком Валерием Мессалой, но по авторитету Помпея был нанесен сильный удар: ему ясно показали, что сенат не потерпит его возвышения, хотя Помпея и его войска очень боялись. Когда в Рим пришло известие о возвращении Помпея, его соперник Красс предпочел уехать из Италии.
В декабре 62 г. до н. э. Помпей высадился в Брундизии. И тут он совершил поступок, который поразил и современников, и потомков и о котором до сих пор спорят историки. Как только Помпей вступил на италийскую землю, он тотчас распустил свою армию, сложил с себя все полномочия и частным человеком вступил в Рим. Вообще-то это полностью соответствовало римским законам, но дело в том, что эти законы уже никто не выполнял. Не выполнил их и сам Помпей и после разгрома Лепида, и после победы в Испании. Так что никакой надежды на их выполнение Помпеем сейчас, разумеется, не было. Но Помпей это сделал. Своим поступком он продемонстрировал не только свое безусловное подчинение праву, но и отказ от насильственного захвата власти. Это не означает, что Помпей не был честолюбивым и властолюбивым. Многие историки думают, что дело объясняется чрезмерной
чувствительностью Помпея к правовым нормам. Но, как и многие другие деятели этого бурного времени, он в такой особой чувствительности замечен не был. Другие полагают, что Помпей вообще всегда поступал «как должно». Но так ли это? Вероятнее всего, дело объясняется самоуверенностью Помпея, проявлявшейся и в других случаях. Он был уверен, что завоеванный им авторитет столь высок, что он сможет добиться своих целей, не прибегая к насильственным действиям.
Однако Помпей ошибся. Чем больше сенаторы трепетали перед возможностью новой гражданской войны, которая могла быть развязана Помпеем, тем с большим пренебрежением они стали теперь относиться к уже бывшему военачальнику. Помпей требовал двух вещей: утверждения всех своих распоряжений на Востоке и наделения землей его ветеранов. И все это вызывало ожесточенное сопротивление в сенате. Сенаторы искали любые предлоги, чтобы оттянуть рассмотрение требований Помпея. Сначала таким предлогом стало дело Клодия, о котором уже упоминалось. А потом подошли консульские выборы. Авторитет Помпея в народе был, действительно, довольно высок, так что кандидат в консулы его старый соратник Люций Афраний был без труда избран (правда, дело не обошлось без подкупа). Однако вторым консулом стал Квинт Цецилий Метелл Целер, недавний родственник Помпея. Но как раз незадолго до выборов Помпей развелся с Муцией, единоутробной сестрой Метеллов Целера и Непота, обвиненной в супружеской неверности. И хотя многие в Риме одобряли поступок Помпея, Метеллы сочли этот развод оскорблением всего рода Цецилиев Метеллов, так что в новом консуле Помпей получил смертельного врага. Что же касается Афрания, то этот опытный военный командир совершенно не имел опыта политической деятельности и в гражданской жизни больше увлекался танцами, чем государственными делами, и поэтому надежной опорой Помпею быть не мог. Цицерон даже заявлял, что поведение Афрания как консула является пощечиной Помпею.
В сентябре 61 г. до н. э. Помпей отпраздновал пышный двухдневный триумф. В голове шествия несли таблички с перечислением огромного количества завоеванных стран, племен и городов, уничтоженных пиратских шаек. Упоминалось о взятии большого числа кораблей и крепостей, об огромных доходах, принесенных Помпеем государству. Среди пленников вели жену, дочь и сына армянского царя Тиграна, иудейского царя Аристобула, сестру Митридата, кавказских и малоазийских заложников. Это был третий триумф Помпея, и в Риме говорили, что количество триумфов соответствует числу частей света: первый триумф он отпраздновал за победу в Африке, второй — в Европе, третий — в Азии. Казалось, что Помпей покорил весь обитаемый мир.
От пышности триумфа и восторга римлян рассмотрение дел Помпея, однако, не продвинулось ни на шаг. Только в начале 60 г. до н. э. сенат начал разбор требований Помпея. И тогда против него решительно выступил Лукулл, который не мог простить отрешения от должности в тот момент, когда казалось, что удача и окончательная победа над Митридатом и Тиграном уже в его руках. Лукулл говорил, что Помпей всегда присваивает чужую славу: славу победы над Спартаком он украл у Красса, над Серторием — у Метелла, а над Митридатом — у него, Лукулла. Лукулл предложил не суммарно утверждать распоряжения Помпея, а каждое в отдельности. Лукулла немедленно поддержали Катон, Метеллы, особенно Метелл Критский, в свое время обиженный Помпеем при операциях против пиратов, Красс, готовый в любой момент подставить ножку своему давнему сопернику. Так и было решено. А распоряжений Помпея было столь много, что их отдельное рассмотрение могло тянуться бесконечно долго. Помпей пытался сблизиться с сенатом. Он публично изъяснялся в дружбе с Цицероном и громко заявлял, что одобряет все постановления сената. Помпей даже просил у Катона руку его племянниц (или, по другим сведениям, дочерей) для себя и своего старшего сына, но эта попытка провалилась.
Потерпев неудачу в сенате, Помпей решил действовать через народное собрание. Народный трибун 60 г. до н. э. Люций Флавий внес аграрный законопроект. По нему на доходы от провинций, завоеванных Помпеем, в течение пяти лет должна была покупаться земля, в том числе и та, что была распределена по законам Гракхов и Суллы, которую надо было затем распределить между ветеранами Помпея. Цицерон, который три года назад резко выступил против похожего закона трибуна Публия Сервилия Рулла, теперь поддержал это предложение. Но против него выступили консул Целер и, разумеется, Катон. Борьба приняла столь ожесточенный характер, что Флавий даже приказал арестовать консула. Под предлогом грозящей войны с кельтами рассмотрение законопроекта отложили. Арест консула вызвал мощное возмущение. Никто не поддержал Помпея и помогавшего ему Цицерона. В этих условиях Помпей не решился на открытое столкновение и сам отказался от проведения закона. Война с галлами действительно могла начаться, и сенат этим был обеспокоен. Но замечательно, что при обсуждении посылки кого-либо из бывших консулов на эту войну сенаторы решительно воспротивились возможной посылке самого популярного и успешного в то время полководца — Помпея. Они явно боялись, что, встав снова во главе армии, тот уже не допустит такого промаха, какой он сделал в декабре 62 г. до н. э. И в это время в Италию возвратился Цезарь.
Противодействие сената и лично Катона не дало Цезарю возможности ни отпраздновать свой триумф, ни выдвинуть свою кандидатуру в консулы на следующий год. Тогда он отказался от триумфа и стал кандидатом в консулы. Но одних его сил было мало для избрания, и тогда он проявил огромные дипломатические способности, чтобы примирить Помпея и Красса. Помпею он давно оказывал политическую поддержку, как, например, при обсуждении законопроекта Габиния о предоставлении Помпею чрезвычайных полномочий для войны с пиратами. Красс же вообще был его другом и в какой-то степени покровителем. Но сами Помпей и Красс были почти смертельными врагами. И все же Цезарь сумел сыграть на том, что они, все трое, были недовольны сенатом. За прошедшие почти два года Помпей ясно увидел, что сенатское большинство сделает все возможное, чтобы отказать ему в требованиях утвердить его распоряжения на Востоке и дать землю его ветеранам. Это заставило Помпея смирить свою гордость и пойти на примирение с Крассом. У того тоже были свои резоны пойти на союз с Помпеем. Три деятеля решили отложить свои разногласия и заключили тайный союз. Они договорились поддержать кандидатуру Цезаря на консульство, а тот пообещал после своего избрания провести в жизнь решения, угодные Помпею и Крассу. Они вообще решили использовать свои силы для взаимной выгоды. Так возник первый триумвират, т. е. союз трех мужей. По сути это было объединение не только трех видных политических деятелей, но и их политических клиентел. Теперь они могли во время выборов получить перевес над сторонниками сената. Цезарь был избран, но одновременно был избран и Марк Кальпурний Бибул, активный оптимат и зять Катона, который должен был стать противовесом Цезарю.
Став консулом, Цезарь внес в сенат свой аграрный законопроект, а после активного сопротивления сенатского большинства во главе с Катоном обратился к народному собранию. Обсуждение предложенного закона было бурным. Бибул пытался его сорвать, но Цезарь открыто спросил Помпея и Красса, одобряют ли они законопроект, а когда те ответили утвердительно, возобновил обсуждение. Пришедшие на собрание ветераны Помпея имели при себе спрятанные кинжалы. Сам Помпей заявил, что он будет защищать новый закон и мечом, и щитом. И он доказал это, когда его ветераны напали на консула Бибула, ранили сопровождавших его двух народных трибунов и вывалили на голову консула корзину с навозом. В результате проект был принят и стал законом. По этому закону, который в значительной степени совпадал с предложениями Рулла и Флавия, разделялись оставшиеся государственные земли, а за счет военной добычи Помпея и податей с новых про-
винций еще покупалась земля, и все это распределялось между ветеранами Помпея и бедняками, жаждущими земли. Для проведения закона в жизнь была создана комиссия из 20 человек, в которую вошел и Помпей.
Для полного удовлетворения Помпея Цезарь провел, опять же через народное собрание, а не через сенат, закон об утверждении всех его распоряжений на Востоке. Более того, по просьбе Помпея он добился провозглашения в собрании египетского царя Птолемея XII «союзником и другом римского народа». Царю, который в свое время оказал услуги Помпею, это было важно для укрепления своего положения и гарантии от возможной римской аннексии. За это он уплатил 6 тысяч талантов, которые были поделены между Помпеем и Крассом. Цезарь провел и ряд других законов, и Помпей все их активно поддержал. В Риме открыто говорили, что власть в республике фактически передана триумвирам. Ради укрепления союза Помпей женился на дочери Цезаря Юлии.
Хотя главой государства был в 59 г. до н. э. Цезарь, но казалось, что ведущее положение в триумвирате занимал все же Помпей. «Династический» брак еще больше укреплял его положение. Сам Помпей тоже уверовал в свое первенство и, не стесняясь, заявлял, что он будет держать Рим в повиновении при помощи цезаревских, видимо и своих тоже, ветеранов. Однако во второй половине года авторитет триумвиров начал падать. Бибул, запершись в своем доме, издавал эдикты, порочащие не только его коллегу Цезаря, но и других триумвиров. И эти эдикты, и постоянная пропаганда многих сенаторов, утверждавших, в частности, что Помпей готовит тиранию, сделали свое дело. Помпей растерялся и упал духом, а вскоре, по-видимому на нервной почве, даже заболел. Он снова пошел на сближение с Цицероном, обещая ему защиту от его постоянного и неустанного врага Клодия. И все же силы триумвиров были еще довольно значительны. Помпей поддержал предложение народного трибуна Публия Ватиния, согласно которому Цезарю после консульства предоставлялось наместничество в Цизальпинской Галлии и Иллирике с правом ведения войны, и сенат, чтобы спасти свое лицо, а может быть и для того, чтобы удержать Цезаря подальше от Рима, добавил к ним еще и Трансальпийскую Галлию. Чтобы обеспечить триумвирам сохранение влияния и после окончания консульского года Цезаря, они провели в консулы своих людей — тестя Цезаря Люция Кальпурния Пизона и верного соратника Помпея Авла Габиния.
В это время все большую роль в политической жизни Рима стал играть Гай Клодий, бывший в 58 г. до н. э. народным трибуном. Красноречивый демагог, яростный оратор, не останавливавшийся ни перед какими препятствиями, склонный решать вопросы в первую очередь
прямым насилием, он стал любимцем толпы. Для достижения своих целей Клодий организовал не только группу политической поддержки, но и вооруженную шайку, которая все более терроризировала Рим. И он занял позицию, резко враждебную Помпею, возбуждая толпу против него, понося его, обвиняя в стремлении к тирании. Вопреки позиции Помпея, который стремился сохранить дружеские или по крайней мере доброжелательно-нейтральный отношения с Цицероном, Клодий добился изгнания Цицерона. Его сторонники открыто угрожали убить Помпея. Наглость Клодия дошла до того, что его подручные в мае 58 г. до н. э. похитили армянского царевича Тиграна и заключили его в доме трибуна, с тем чтобы затем переправить на Восток. Появление Тиграна младшего в Армении грозило разрушить весь тот порядок, который Помпей в результате своих побед создал в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, и этого Помпей не мог не понимать. Более того, во время этого похищения был убит друг Помпея Папирий. И это переполнило чашу терпения Помпея.
До этого времени Помпей, искренне и глубоко влюбленный в свою молодую жену Юлию (ей было в это время, вероятно, 28 лет, и она была на 30 лет младше мужа), практически отошел от государственных дел и уединился с ней в своих загородных имениях. Но нападки Клодия заставили его вернуться к политической деятельности. Клодия считали «человеком Цезаря», и все видели за его бесчинствами руку галльского наместника. И это, конечно же, сказалось на отношении Помпея к своему союзнику по триумвирату. Чтобы противостоять Клодию и, как все считали, Цезарю, он сделал ставку на соперника Клодия Тита Анния Милона, которого стал всячески поддерживать. Но помимо этого Помпей счел необходимым пойти на сближение с сенатом, большинство которого только радовалось, видя то положение, в какое теперь попал Помпей, надеясь на его окончательную размолвку с Цезарем и, следовательно, на развал триумвирата. Некоторые из его друзей тоже советовали Помпею разорвать с Цезарем и даже развестись с Юлией, чтобы добиться союза с сенатом. Но Помпей не пошел на это. Сначала он вообще заперся в своем доме, а затем создал, по-видимому из своих ветеранов, вооруженный отряд, с которым отныне и появлялся на форуме и в других местах. В значительной степени с помощью этого отряда ему удалось одержать первую победу над Клодием: добиться возвращения Цицерона.
Несмотря на все нападки Клодия и недоброжелательство сенатского большинства, авторитет Помпея был довольно высок. И это показала история с хлебными беспорядками в сентябре 57 г. до н. э. Рим всегда зависел от провинций в доставке хлеба, а поставщики намеренно
задерживали его отправку, чтобы поднять цены. И цены, действительно, резко возросли, а вскоре хлеба и вовсе стало не хватать, так что над городом нависла угроза голода. Этим воспользовался Клодий, который обвинил в нехватке хлеба Помпея и, как ни странно, Цицерона (впрочем, он всегда был готов всегда и во всем обвинять Цицерона), и по его призыву толпа устремилась на Капитолий с требованием хлеба. В ход были пущены камни. Консул Квинт Цецилий Метелл Непот, бывший легат Помпея и народный трибун, а теперь, как и все Метеллы, враг Помпея, был вынужден собрать сенат для обсуждения хлебного вопроса. Три дня беспрерывно проходило это обсуждение, а толпа все настойчивее требовала, чтобы дело было поручено Помпею. Все вспомнили, что десять лет назад при одном только его назначении вести войну с пиратами цена на хлеб сразу же понизилась. И Цицерон предложил начать по этому поводу переговоры с Помпеем. Несмотря на явное нежелание и консула, и сенатского большинства, с этим предложением пришлось согласиться. На следующий день Помпей явился в сенат и заявил о своем согласии при условии предоставления ему 15 легатов и чрезвычайных полномочий. Консулы согласились с этим и опять же по предложению Цицерона, который, будучи частным лицом, не имел права вносить закон от своего имени, сформулировали закон, который и был принят. По этому закону Помпею на пять лет вручалась верховная власть проконсульского ранга над всеми кораблями, перевозящими зерно, гаванями, торговыми центрами на всей территории Римской республики — одним словом, чрезвычайные полномочия по снабжению Рима хлебом, и в его подчинение назначались 15 легатов. Клодий выступил против этого закона, заявив, что сама нехватка хлеба была организована Помпеем для приобретения новой власти, но на этот раз он потерпел поражение, ибо слишком велика была надежда римлян на способность Помпея решить хлебную проблему. Трибун Гай Мессий предложил расширить его полномочия, предоставив ему также imperium maius, т. е. положение, при котором его власть в провинциях была выше власти наместников. Это предложение, по-видимому, не прошло. Но и так власть Помпея была огромна.
Помпей сразу же приступил к организации новой экспедиции. Он назначил легатов и, как когда-то при организации борьбы с пиратами, поручил им действовать одновременно в разных провинциях. Среди легатов были братья Цицероны. Квинта он направил на Сардинию, а знаменитый оратор Марк был оставлен в Риме в качестве связующего звена между Помпеем и столицей. Несмотря на наступление поздней осени, когда обычно всякое мореплавание прекращалось, Помпей отправился на Сицилию, а затем на Сардинию и в Африку. И он очень
быстро добился своей цели: еще до нового года в Рим было доставлено столь большое количество хлеба, что цены на него сразу упали. Угроза голода была устранена. В январе 56 г. до н. э. Помпей еще находился вне Рима, продолжая выполнять поручение правительства, но уже довольно скоро возвратился в город и снова принял участие в политической жизни республики. Успешное решение хлебной проблемы снова сделало Помпея самым популярным человеком в Риме.
В конце 60-х и в первой половине 50-х гг. I в. до н. э. окончательно формируется «партия» Помпея. В начале своей карьеры Помпей сам примыкал к группировке Метеллов, но, как говорилось выше, его развод с Муцией привел и к разрыву с Метеллами. Но теперь вокруг него объединяются самые разные люди. Многие из них были земляками Помпея из Пицена и среди них был Люций Афраний. Будучи довольно низкого происхождения, он выбился наверх с помощью Помпея. В качестве легата Помпея он участвовал в войне с Серторием, а затем в том же качестве и в восточной кампании. Благодаря поддержке Помпея он даже стал в 60 г. до н. э. консулом. И в дальнейшем он не покидал своего патрона. Другим верным помпеянцем и тоже, вероятно, пиценцем был Авл Габиний. В 67 г. до н. э. он был народным трибуном и предложил закон о передаче Помпею верховного командования в войне с Митридатом. Позже он сам участвовал в этой войне как легат Помпея и многим помог своему командующему. При поддержке Помпея он был избран претором, а затем и консулом 58 г. до н. э., после чего был послан проконсулом Сирии.
К знатной и старинной римской фамилии принадлежал Марк Эмилий Скавр, который был квестором Помпея во время войны с Митридатом, а позже был оставлен Помпеем управлять только что образованной провинцией Сирией; в 58 г. до н. э. он был эдилом, в 56 г. претором, а затем управлял Сардинией. Соратником Помпея был Фауст Корнелий Сулла, сын диктатора. В армии Помпея он служил в должности военного трибуна, и именно он во время штурма Иерусалима первым ворвался в храм. Позже он занимал ряд должностей в Риме и был женат на дочери Помпея. После некоторых колебаний к Помпею примкнул известный ученый того времени Марк Теренций Варрон. Позже помпеянцем стал Люций Скрибоний Либон, на дочери которого Помпей женил своего младшего сына Секста. Во время консульства Цезаря против его аграрного закона, столь желанного Помпею, выступил Марк Петрей, но затем он изменил ориентацию и примкнул к Помпею, став его верным сподвижником. Петрей был старым солдатом и прославился в январе 62 г. до н. э., когда во время болезни (вероятнее всего, мнимой) консула Люция Антония возглавил армию, разгромившую мятеж-
ного Катилину. Столь же верным сподвижником Помпея был Марк Пупий Пизон, который рано выделился как оратор, а политическую карьеру начал еще в 83 г. до н. э., когда был квестором. Позже он был претором, успешно воевал в Испании, за что получил триумф, и все время, пока Помпей воевал сначала против пиратов, а затем на Востоке, служил его легатом, принимая участие во всех важнейших боевых действиях. Вернувшись в Рим, он стал в 61 г. до н. э. консулом и позже занимал видное место в группировке Помпея, выполняя в том числе его деликатные дипломатические поручения, как, например, переговоры с Клодием. Видное место среди соратников Помпея занимал Люций Лукцей, бывший одновременно и другом Цицерона. Ранее он был городским претором, наместником Сардинии, обвинял Катилину. В 60 г. до н. э. триумвиры выдвинули его кандидатуру на выборах консула на 59 г. в качестве коллеги Цезаря, но он потерпел поражение от Бибула. Лукцей попытался выступить и на научном поприще, желая написать исторические сочинения, в том числе и о борьбе с Каталиной, но, по-видимому, так и не исполнил свое намерение.
В близком окружении Помпея находились не только природные римляне, но и греки, и представители эллинистического Востока. Историческое сочинение о деяниях Помпея написал Феофан, бывший, как и Лукцей, среди наиболее близких советников Помпея. Феофан был греком из Митилены и еще до встречи с Помпеем активно участвовал в политической жизни своего родного города, в частности выступая против присоединения к Митридату. Помпей, встретившись с ним в Митилене, быстро с ним сблизился, и Феофан участвовал в его восточном походе. Перед строем войска Помпей торжественно даровал Феофану римское гражданство, что позже было подтверждено и римским правительством. Выходцем с эллинистического Востока был вольноотпущенник Помпея Деметрий, позже занимавшийся финансовыми делами Помпея и благодаря его поддержке ставший одним из самых богатых людей Рима. Другим вольноотпущенником Помпея был известный грамматик Леней, который сопровождал Помпея во всех его походах, начиная с кампании против Сертория. Он постоянно жил в его доме и был учителем его детей, по поручению Помпея он обработал оставшиеся после Митридата записки о различных лекарствах и ядах. Леней оставался верным памяти своего патрона и много лет после его смерти, резко выступая против всех, кто порочил его память. Разумеется, только этими людьми «партия» Помпея не ограничивалась. Помпей был бы рад привлечь в свою «партию» и Цицерона, но тот, поддерживая дружеские и политические отношениях Помпеем, предпочитал сохранять полную самостоятельность.
Рост популярности Помпея, возникновение вокруг него довольно сильной политической группировки, а также нарастающее отчуждение Помпея и в меньшей степени Красса встревожили Цезаря, и он предложил триумвирам встретиться в Луке. Этот город находился на границе Италии, но все же в провинции Цизальпинской Галлии, так что Цезарь, как и требовал закон, своей провинции при этом не покидал. Помпей и Красс согласились, и в январе 56 г. до н. э. в Луке состоялась эта встреча. Официально это была просто встреча трех друзей, которые давно не виделись и хотели бы обновить свою дружбу. Но все понимали, что на ней во многом решается судьба государства. И в Луку, где встречались провинциальный наместник, попечитель хлебного снабжения, выполнивший поручение, но еще не сдавший дела, и вообще частный человек, каким был Красс, съехалось множество народа, включая некоторых должностных лиц и довольно большое число сенаторов. К этому времени по настоянию Катона его родственник Люций Домиций Агенобарб выставил свою кандидатуру в консулы и открыто заявил, что в случае избрания лишит Цезаря командования армией, а это нанесло бы удар не только по Цезарю, но и по другим триумвирам. Поэтому главным результатом встречи в Луке стало решение добиться избрания консулами Помпея и Красса, которым затем будут даны в управление выбранные ими провинции, а Цезарю будет продлено наместничество еще на пять лет, после чего ему помогут снова стать консулом уже в 48 г. до н. э.
Принимая это решение, триумвиры явно рассчитывали как на военную славу Цезаря, так и на авторитет Помпея, резко выросший после успешного снабжения Рима хлебом. Но авторитет этот был все же далеко не безграничным. И это показала история с возвращением на трон египетского царя Птолемея XII, который был изгнан собственными подданными и теперь просил помощи у Рима. Поскольку он был признан «другом и союзником римского народа», то римское правительство ответило на его просьбу положительно. Однако возник вопрос, кому и с какими силами поручить это восстановление. Естественно, что сразу же возникла кандидатура Помпея. Но другая группировка решила противопоставить ему наместника Каликии и бывшего консула Публия Корнелия Лентула Спинтера, который и сам жаждал получить это поручение. Лентул был человеком, относительно близким к Помпею, и, выдвигая его кандидатуру, противники Помпея стремились отдалить их друг от друга. Но главное было в другом: возможность под предлогом восстановления Птолемея снова получить в свое распоряжение внушительную армию, и этого-то сенатское большинство боялось больше всего. Началась долгая полоса различных интриг, переговоров, взаимо-
исключающих предложений. Ссылались на старинное пророчество, согласно которому вмешательство в египетские дела вооруженной рукой будет гибельно для Рима. Наконец народный трибун Гай Каниний Галл предложил послать в Египет все-таки Помпея, но без всякой армии, чтобы он восстановил власть Птолемея только силой своего авторитета. Однако пока шла эта политическая возня, верный сторонник Помпея Габиний, управлявший в то время Сирией, вторгся со своей армией в Египет и вернул Птолемея на трон. Позже он был обвинен в нанесении ущерба величию римского народа, так как совершил свою экспедицию без всякого разрешения Рима и в соответствии с пророчеством поставил под удар само существование республики.
Триумвиры не афишировали то решение, которое они приняли в Луке. Но слухи о нем уже пошли по Риму и вызвали недовольство в рядах нобилитета. Упорный враг триумвиров консул Гней Корнелий Лентул Марцеллин на народном собрании прямо спросил Помпея и Красса, собираются ли они баллотироваться в консулы; Помпей в ответ на это предпочел уклончиво заявить, что, может быть, будет, а может быть, и нет, а Красс — что поступит так, как полезно для республики. Эти ответы только подогрели страсти. Марцеллин заявил, что в руках Помпея сосредоточивается не просто огромная, а чрезвычайная власть. С другой стороны, Клодий, внезапно изменив свою позицию (явно под влиянием лукского соглашения), предложил помощь Помпею народной толпы. И действительно, он вскоре вывел на улицы города мощную демонстрацию в поддержку Помпея, причем многие несли факелы, грозя поджечь дома сенаторов. Помпею пришлось самому явиться в сенат успокаивать сенаторов и отказываться от чересчур ретивых сторонников. Но напряжение все возрастало. Трибун Гай Порций Катон (его не надо путать с республиканцем Марком) на какое-то время вовсе запретил выборное собрание. В этих условиях почти все претенденты на консульство сняли свои кандидатуры. Только Агенобарб, постоянно подстрекаемый Катоном, отказался это сделать. Когда собрание было все же назначено, Агенобарб, боясь каких-либо провокаций, решил ночью занять со своими людьми Марсово поле, где такое собрание проводилось. Но Помпей еще раньше направил на Марсово поле свой вооруженный отряд, который напал на людей Агенобарба. Его факелоносец был убит, а остальные обратились в бегство. Присутствовавший при этом Катон был ранен. Агенобарбу пришлось покинуть Марсово поле. И после этого уже без всякого сопротивления Помпей и Красс были избраны консулами.
Но оставалась еще одна опасность. Одним из кандидатов в преторы был Марк Порций Катон, и шансы его на избрание были весьма велики, ибо его честность и неподкупность были известны всем. Во время
выборов, действительно, возможная победа Катона стала вырисовываться довольно ясно. Тогда Помпей, будучи избранным консулом, хотя еще и не вступившим в должность, вдруг обратил внимание на неблагоприятные предзнаменования и на этом основании потребовал отложить голосование. Римляне были людьми весьма суеверными и согласились на это. На следующий день голосование возобновилось, и неожиданно выяснилось, что претором избран не Катон, а его соперник— сторонник триумвиров Публий Ватиний. Недобросовестность этих выборов была ясна, но требование отменить их и изменить результаты означало еще более усилить насильственные методы борьбы, и Катон не пошел на это. Помпей и Красс могли торжествовать. Более того, они поддержали предложение, явно ими же и инспирированное, чтобы вновь избранные преторы, в том числе Ватиний, сразу же вступили в должность, не дожидаясь 1 января, ликвидируя тем самым срок, в течение которого правильность избрания можно было оспорить в суде. Став консулами, они решили закрепить свою победу, добившись избрания нужных людей и в эдилы. Но насилие уже настолько вошло в жизнь тогдашнего Рима, что и эти выборы не стали исключением. Во время голосования произошла настоящая рукопашная схватка, в ходе которой и с той, и с другой стороны были убитые. Даже одежду самого Помпея запачкала кровь из ран одного из его сторонников. Слуги принесли окровавленную одежду в дом Помпея, где ее увидела его беременная жена и, потрясенная, упала в обморок, после чего у нее случился выкидыш. Но своей цели триумвиры добились.
Помпей и Красс стали полновластными правителями Рима. Они этого не только не скрывали, но и всячески подчеркивали. Казалось, между недавно еще смертельными врагами царит полное согласие. Они встретились в поместье Помпея и наметили план своих действий на консульский год. Помпей провел закон об отцеубийстве, который, с одной стороны, расширил это понятие, распространив его и на убийство близких родственников, а с другой — заменил старинную ужасную казнь утопления в зашитом мешке с приносящими несчастье животными на лишение гражданских прав и имущества и на вечное изгнание под угрозой убийства. Другим законом, проведенным Помпеем, был юридический: он ограничил свободу должностных лиц при выборе судей из тех трех сословий, из которых они выбирались, т. е. сенаторов, всадников и эрарных трибунов. Проводя этот закон, Помпей хотел, быть может, в какой-то степени загладить воспоминания о собственном произволе во время недавних выборов и в то же время ограничить возможный произвол своих сенатских противников. Наконец, он активно помог менее авторитетному Крассу провести закон «об
обществах», который карал подкуп избирателей, производимый различными объединениями и группами. Такие «общества» были в основном аристократическими, и главный удар наносился, таким образом, знатным противникам триумвиров. Но не исключено, что в перспективе он имел в виду и Цезаря, который все активнее обзаводился сторонниками в Риме и через них организовывал подкуп все большего числа граждан.
Другим делом, которому Помпей посвятил свое время, было окончание строительства каменного театра. В Риме до сих пор стационарного театра по существу не было, хотя даже в небольших италийских городах такие уже имелись. Во время своего пребывания на Востоке Помпей близко познакомился с греческими театрами и решил подобный построить и в Риме, в котором греческая культура уже пустила глубокие корни. Театр Помпея был, однако, иным, чем греческие. Он полностью возвышался над землей и был по существу целым ансамблем строений, в котором соединились собственно театр с огромной сценой в 90 м длины, храм Венеры и портики, примыкающие к сцене. Театр вмещал 17 тысяч зрителей и был облицован туфом и травертином. Находясь почти в самом центре города, этот ансамбль стал средоточием общественной жизни Рима, здесь часто собирались молодежь и деловые люди, а в портиках устраивались даже заседания сената. В честь окончания строительства этого театра в октябре 55 г. до н. э. Помпей устроил пышные игры, поразившие зрителей своей роскошью.
Однако еще важнее и Помпею, и Крассу было легализовать соглашение, заключенное в Луке. С этой целью народный трибун Гай Требоний внес законопроекты о продлении цезаревских полномочий еще на пять лет и о предоставлении Помпею и Крассу провинций с правом ведения войны; Помпею должны были дать обе испанские провинции, где у него уже имелась довольно обширная клиентела и которые он мог в случае чего считать своей опорой и базой. Несмотря на сопротивление Катона, законы были приняты. Характерно, что сам Помпей на всякий случай отказался поддержать закон о цезаревских полномочиях, пока не пройдет закон о его собственных провинциях. Видимо, уже тогда он стал подозревать Цезаря в возможных интригах против него. Это, вероятно, и стало основой для начавшегося поворота Помпея к сенату и республиканцам. На этот раз он не возражал против избрания на следующий год консулом Агенобарба, а претором Катона. Он добился избрания вторым консулом Аппия Клавдия Пульхра, «провалив» цезаревского кандидата.
После того как Красс, не дождавшись окончания своего консульства, в ноябре уехал в Сирию, которую он по закону Требония получил в управление, Помпей остался единственным консулом и фактическим
господином города. Он не собирался его покидать и после окончания своего консульского года. Став проконсулом Ближней и Дальней Испании, он отказался туда ехать и послал в качестве своих легатов Афрания, Петрея и Варрона. Это был, пожалуй, первый случай в римской истории, чтобы наместник провинции не уезжал на место своей новой службы, а, оставаясь в Риме, управлял ею через своих легатов. Правда, из города Помпей уехал, но остался в своем Альбанском поместье недалеко от Рима. Там вскоре и умерла его жена Юлия. По-видимому, шок от вида окровавленной одежды Помпея и в связи с этим мысль о гибели мужа был столь силен, что молодая женщина так и не смогла оправиться. Ее здоровье было сильно подорвано, и при родах она умерла; через несколько дней умерла и новорожденная девочка. Помпей хотел похоронить жену, к которой был сильно привязан, в своем поместье, но народ, узнав о его несчастье, потребовал торжественных похорон. Консул Агенобарб, какими бы ни были его отношения с Помпеем в этот момент, уступил давлению толпы, и прах Юлии был торжественно сожжен на Марсовом поле. Это была очень редкая честь: последний раз это произошло в 88 г. до н. э., когда здесь был сожжен труп Суллы, а Юлия, вероятно, вообще была первой женщиной, удостоенной такой чести. Кому больше воздавали почести — жене Помпея или дочери Цезаря — сказать трудно. Видимо, в общем порыве объединились сторонники и того, и другого.
Смерть Юлии не только оставила Помпея вдовцом, но имела и политические последствия. Юлия, любившая и отца, и мужа, умела сглаживать разногласия, время от времени возникавшие между ними. Теперь родственный союз распался, а политические отношения между этими двумя деятелями становились все напряженнее. К тому же в 53 г. до н. э. погиб Красс, так что теперь триумвират распался и формально. Приобретший огромные богатства в Галлии, Цезарь щедро тратил их на подкуп римлян, как видных деятелей, так и рядовых граждан. С помощью денег и показного радушия он сумел даже на какое-то время привлечь к себе Цицерона. Все это весьма тревожило Помпея. Правда, он при этом старался не показывать вида и даже делал шаги, демонстрирующие сохранение старой дружбы. Так, когда Цезарь, оказавшийся в Галлии в трудном положении, попросил Помпея ради их дружбы прислать к нему часть войск, набранных Помпеем для посылки в Испанию, Помпей тотчас согласился. Но подозрения остались и постепенно росли по мере успехов Цезаря. Военные лавры Помпея уже подувяли, но он находился недалеко от Рима и его влияние в городе еще ощущалось, пожалуй, больше, чем отсутствующего Цезаря. Но зато и всякое зло, в это время происходившее в Риме, тоже «списывали» на Помпея.
А положение в Риме становилось все напряженнее. Уже в июле 54 г. до н. э. стало ясно, что выборы консулов в надлежащее время провести не удастся. Собрание отложили на осень, но угроза безвластия становилась все яснее. Вовремя консулов избрать так и не удалось, и, как это и было положено, стали назначать временных «междуцарей». В Риме пошли разговоры о диктатуре, которая одна только сможет навести порядок в городе и республике. И никакого другого кандидата на этот пост не видели, кроме Помпея. Правда, сам Помпей уклонялся от публичного заявления о согласии стать диктатором, но подобным уклонениям никто не верил. Трибуны Гай Луцилий Гирр и Марк Целий Винициан официально внесли предложение избрать Помпея диктатором. Против этого, естественно, решительно выступил Катон, потребовавший даже за такое предложение лишить трибунов должности. И Помпей не решился на этот шаг. Более того, он употребил все свое влияние, чтобы несколько смягчить обстановку и провести все же консульские выборы. Консулами 53 г. до н. э. (фактически только второй его половины) стали Гней Домиций Кальвин и Марк Валерий Мессала Руф. Этот результат едва ли обрадовал Помпея, ибо оба они к его сторонникам не относились.
Во второй половине 53 г. до н. э. обстановка стала еще более тревожной. К ставшему уже обычным подкупу избирателей присоединилось и прямое насилие кандидатов. Кандидатами были Квинт Цецилий Метелл Сципион, Публий Плавий Гипсей и Тит Анний Милон. Все они были помпеянцами, но в то же время яростно соперничали друг с другом. В свое время Милон с согласия Помпея, стремившегося хоть как-то умерить бешеную активность Клодия, организовал свой вооруженный отряд, который и противопоставил такому же отряду Клодия. Оба отряда, не скрываясь, вели друг с другом вооруженную борьбу. Их кровавые схватки буквально терроризировали Рим. И ни о каких выборах не могло быть и речи. Снова, как и в прошлом году, пришлось назначать «междуцарей». В январе 52 г. до н. э. в очередной схватке двух банд был убит Клодий, и его похороны превратились в мощную демонстрацию, за которой последовали поджоги и погромы. Сгорела курия, в которой заседал сенат и где сторонники Клодия хотели устроить его торжественные похороны, нападению подвергся дом «междуцаря» Марка Эмилия Лепида и другие дома. Распоясавшиеся клодианцы, в числе которых были и рабы, убивали всех подряд, особенно тех, кто выделялся богатой одеждой и драгоценностями. Милон был обвинен в убийстве и арестован, а позже был предан суду и изгнан из Рима. Беспорядки чрезвычайно испугали многих, в том числе сенаторов. Люди были готовы подчиниться любой власти, которая наведет хотя бы элементарный порядок. И в этих условиях неожидан-
но для всех Бибул предложил сделать Помпея единоличным консулом (consul sine collega), и Катон, к всеобщему удивлению, поддержал это предложение. Видимо, к этому времени сговор между помпеянца-ми и республиканцами, считавшими Помпея меньшим злом по сравнению с Цезарем, уже состоялся. По поручению сената очередной «междуцарь» Сервий Сульпиций Руф назначил Помпея единоличным консулом с правом ему самому назначить себе коллегу, если захочет, но не раньше, чем через три месяца.
Помпей тотчас прибыл в Рим и вскоре женился на дочери Сципиона Корнелии. Она была вдовой сына Красса, погибшего вместе со своим отцом, и намного моложе Помпея. Этот брак вызвал большое недовольство в Риме, но для Помпея это было прежде всего политическое решение. Отец Корнелии Сципион был в свое время усыновлен Квинтом Цецилием Метеллом Пием и стал Квинтом Цецилием Метеллом Сципионом. Женившись на его дочери, Помпей восстанавливал старые связи с Метеллами, разорванные после его развода с Муцией, и заключал союз со Сципионами. Это увеличивало его поддержку и укрепляло положение во главе Римской республики. Став единоличным консулом, Помпей фактически занял положение диктатора, но поскольку само слово «диктатор» произнесено не было, то с его положением согласились не только его старые сторонники, но и республиканцы во главе с Катоном.
Многие римляне обвиняли Помпея в том, что он не вовремя занялся свадебными торжествами вместо государственных дел, и Помпей, стремясь пресечь эти разговоры, с тем большим усердием обратился к решению насущных вопросов. Первым делом было необходимо восстановить порядок в Риме. Помпей понимал порядок шире, чем просто восстановление мира на улицах города. Нужно было еще навести порядок и на выборах различных должностных лиц, ибо именно перед выборами и во время самих выборов насилие вновь поднимало голову, а все расширяющийся подкуп избирателей превращал выборы в неприкрытое соперничество денег, а не кандидатов. Поэтому Помпей почти сразу же после вступления в должность предложил и провел через народное собрание два очень важных закона — о насилии и о подкупе. В обоих законах устанавливался чрезвычайный суд и предусматривались упрощенная процедура судопроизводства и сокращение самого срока судебных заседаний и числа судей. Такой суд должен был возглавлять специальный квестор, избранный народным собранием из числа бывших консулов. Первым таким квестором был избран Агенобарб, что стало еще одним признаком союза Помпея с республиканцами. Второй закон предусматривал и обратную силу вплоть до первого
консульства Помпея, т. е. до 70 г. до н. э. Это вызвало определенные толки в Риме, ибо все сочли, что главной мишенью является Цезарь. Сам Помпей с негодованием отверг такое предположение, публично заявив, что Цезарь вне всяких подозрений, что, правда, толки не уменьшило, да и едва ли это заявление было искренним. Помпей обновил список судей; и хотя они по-прежнему избирались из трех сословий, но фактически теперь состояли только из сторонников Помпея. При этом было установлено, что судьи голосуют посословно и решение принимается только втом случае, если в каждом из сословий оно получило большинство или по крайней мере было паритетным. Для того чтобы не был слишком явным разрыв с Цезарем, Помпей не препятствовал принятию предложения некоторых трибунов допустить Цезаря к выборам в консулы на 48 г. до н. э. заочно. Но, с другой стороны, он провел закон, который полностью запрещал всякие заочные выборы. Наконец, еще одним законом было легализовано уже состоявшееся раньше постановление сената о том, что консул или претор, окончивший свою службу, назначался правителем той или иной провинции не сразу, как это было обычным до сих пор, а только по прошествии пяти лет; считалось, что за это время его влияние уже настолько уменьшится, что он со своими войсками уже не будет опасен для республики. Принятие всех этих законов не помешало Помпею добиться постановления о продлении ему лично управления обеими испанскими провинциями еще на пять лет, до 45 г. до н. э.
Дело, разумеется, не ограничивалось одними законами. Помпей стал проводить их в жизнь с безусловной строгостью. Когда во время одного из процессов толпа пыталась повлиять на судей в пользу обвиняемого, солдаты Помпея просто разогнали ее, не останавливаясь при этом перед ранением некоторых слишком активных граждан. Помпей добился от сената объявления беспорядков, произошедших после убийства Клодия, покушением на безопасность государства, что позволило ему предать виновников этих беспорядков чрезвычайному суду. Ближайшие помощники покойного, в том числе Секст Клодий (по-видимому, вольноотпущенник или сын вольноотпущенника рода Клодиев-Клавдиев), который принес труп вожака в курию и вызвал ее пожар, были сурово наказаны и изгнаны из Италии. Правда, Помпею пришлось согласиться и на суд над Милоном и его сторонниками. Хотя Милона защищали и сам Помпей, и Катон, а из Киликии письменно в его защиту выступил и Цицерон, возмущение римского народа было столь велико и сами факты так явственны, что Милон был все же обвинен, но зато его ближайшего помощника Сауфея удалось оправдать. Был проведен и ряд других процессов. К суду пытались привлечь и нового тестя Помпея
Сципиона, но на этот раз Помпей выступил в его защиту столь энергично (и даже лично просил судей оправдать своего родственника), что обвинитель предпочел снять свое обвинение.
В результате принятых мер Помпей смог восстановить порядок в Риме. С убийством Клодия и изгнанием Милона прекратились уличные беспорядки. Был открыт путь к общему оздоровлению римской политической жизни. Казалось, все постепенно входит в норму. Так полагал и сам Помпей. На оставшиеся пять месяцев 52 г. до н. э. он назначил вторым консулом своего тестя Сципиона. Затем под его руководством состоялись выборы консулов на следующий год. Впервые за последние три года выборы прошли в срок и более или менее спокойно. Свою кандидатуру решил выставить Катон, но надеяться, что тот не станет его противником, Помпей не мог, но в то же время он не хотел и полностью рвать с республиканцами, с которыми у него наладился контакт. Поэтому он поддержал друга Катона Марка Клавдия Марцелла, который к тому же был известен как ярый противник Цезаря. Вторым консулом стал Сервий Сульпиций Руф, который в качестве «междуцаря» недавно провел избрание Помпея единоличным консулом.
После окончания своего консульства Помпей снова уехал из города. Он сохранял должность проконсула Ближней и Дальней Испании, а по закону наместники провинций не имели права находиться внутри городской черты. Пока Помпей был консулом, на него это ограничение не распространялось, но, перестав им быть, он должен был ему подчиниться. Более того, Помпей, вероятно, был инициатором слухов, распространившихся в Риме, что он вот-вот уедет наконец в Испанию. Эти слухи встревожили многих сенаторов и вообще его сторонников: они видели в Помпее щит против все растущего влияния Цезаря. Даже Цицерон, считавший, что только Помпей сможет предотвратить возможную диктатуру Цезаря, прислал из Киликии встревоженное письмо. Но в действительности Помпей не собирался покидать Италию, ему было важно находиться недалеко от Рима, чтобы постоянно держать свою руку на пульсе времени и иметь возможность не только следить за событиями, но и вмешаться в них.
Главным политическим вопросом становился вопрос о судьбе Цезаря и его действиях. Уже в мае 51 г. до н. э. консул Марцелл поставил вопрос о смене Цезаря и отправлении преемника ему на смену, хотя установленный еще четыре года назад срок его полномочий далеко не истек. Против этого решительно выступил второй консул Руф, а народные трибуны наложили на само обсуждение этого вопроса свое вето. Поэтому дело ограничилось только так называемым «обсуждением сената» (senatus auctoritas), когда не принимается никакого решения, име-
ющего силу закона, но высказанное мнение, если его все же поддерживает большинство, записывается в сенатские протоколы. В конце концов под давлением своего коллеги и видя полную невозможность провести в жизнь свое предложение Марцелл согласился отложить обсуждение, а пока демонстративно приказал наказать розгами члена городского совета городка Новый Ком. Этот городок был основан Цезарем в Цизальпинской Галлии в ее Транспаданской части, которая со времени Помпея Страбона обладала латинским гражданством. Лица, занимавшие должности в латинских общинах, автоматически приобретали и римское гражданство, среди привилегий которого было и полное освобождение от любых телесных наказаний. Наказывая такого человека розгами, Марцелл демонстрировал непризнание акта Цезаря, но невольно ставил под вопрос и закон Помпея Страбона. Поэтому поступок консула вызвал резкое недовольство и Цезаря, и Помпея.
На разрыв с Помпеем сенат, естественно, решиться не мог. Более того, он постоянно показывал свою нужду в этом человеке. Для того чтобы Помпей мог присутствовать на заседаниях, сенат собирался в храме Аполлона, официально расположенном за городской чертой. Поддержка Помпея была особенно нужна сенатскому большинству в его противостоянии с Цезарем. Сам Помпей, не решаясь на открытый разрыв, но в то же время и не желавший никак ссориться с сенатом, пытался уклониться от ясного выражения своей позиции. Он даже уехал подальше от Рима в город Аримин, где находились его отряды, готовившиеся перебраться в Испанию. Но сенат заявил, что вопрос будет решаться только в присутствии Помпея, и приказал тому не удаляться далеко от города. Тогда Помпей добился, чтобы обсуждение вопроса было отложено до 1 марта следующего года.
Консулами 50 г. до н. э. были избраны двоюродный брат Марка Марцелла Гай Клавдий Марцелл, столь же яростный противник Цезаря, как и его кузен, и Люций Эмилий Павел, сначала тоже бывший противником Цезаря, но позже все же подкупленный Цезарем за довольно большие деньги и поэтому занявший нейтральную позицию. Когда 1 марта, действительно, вернулись к обсуждению вопроса о преемнике Цезаря, выступил народный трибун Гай Скрибоний Курион. Еще недавно Курион, кстати, как и его отец, тоже был решительным врагом Цезаря, но тот купил его огромные долги, и Курион стал его тайным сторонником. И Курион предложил, чтобы ради блага республики свои полномочия сняли одновременно и Цезарь, и Помпей. Это предложение понравилось многим, ибо казалось, что оно дает выход из тупика. В действительности же оно шло на пользу именно Цезарю, который, обладая огромными богатствами, награбленными в Галлии, и имея вы-
сочайший авторитет среди римской толпы, получал явные преимущества. И в сенате, и особенно на улицах города Куриона рассматривали чуть ли не как спасителя отечества, а толпа даже осыпала его цветами.
Во второй половине мая 50 г. до н. э. Помпей, находившийся тогда в Неаполе, тяжело заболел, а без него сенат не хотел принимать никакого решения. Едва выздоровев, он направил сенату послание, в котором восхвалял и себя, и Цезаря, но особенно подчеркивал свою готовность отказаться от своих полномочий, даже не дожидаясь установленного срока, что явно намекало на Цезаря, который слагать свои полномочия не собирался. Болезнь и выздоровление сыграли с Помпеем злую шутку. Ибо жители Неаполя, лебезя перед ним, устроили многодневные праздники в честь его излечения, а за ними последовали и жители других городов Италии, всячески выражая свою радость по этому поводу. Это произвело на Помпея огромное впечатление, и он искренне уверился в огромной к нему любви всей Италии. Поэтому он отбросил внешнее доброжелательство к Цезарю и открыто встал на сторону его врагов. Но, с другой стороны, он не стал готовиться к возможному вооруженному противодействию своему бывшему тестю, будучи уверенным, что Италия и ее жители в случае начала гражданской войны и так сразу же встанут на его сторону. А Цезарь тем временем вел активную и чисто военную, и дипломатическую подготовку к новой гражданской войне. Он засыпал Рим и сенат письмами с различными мирными предложениями, которые, будучи в принципе для сената неприемлемыми, создавали в обществе впечатление, что именно он изо всех сил старается сохранить мир, а его противники ведут дело к войне.
Главным агентом Цезаря в Риме в это время был Курион. Его активность была тем действенней, что он утаивал свою связь с Цезарем и внешне выступал как совершенно нейтральный арбитр, озабоченный только одним — не допустить гражданской войны. При этом он распускал различные слухи о Помпее, упрекая его в стремлении установить тиранию и убеждая сенаторов в необходимости иметь под рукой Цезаря, если Помпей попытается осуществить свое желание. Наконец Куриону удалось провести в сенате свое предложение об одновременном снятии полномочий с обоих соперников. За это проголосовали 370 сенаторов, против 21. Консул Марцелл в гневе распустил сенат, заявив: «Побеждайте, чтобы иметь Цезаря господином». Конечно, никакого практического результата это решение не имело, но пропагандистский эффект был огромным. Было ясно, что дело идетквойне. Марцелл перешел городскую черту и явился в Помпею, приказав ему готовиться к войне. Впрочем, подготовка, по-видимому, уже началась. Помпей собирал деньги. Один Цицерон из Киликии доставил ему более 2 милли-
онов сестерциев. Но только деньгами воевать невозможно, и Помпей начал потихоньку готовить и вооруженные силы. Однако здесь он натолкнулся на непредвиденные препятствия. Как уже говорилось, Помпей в свое время отослал к Цезарю два своих легиона. Теперь под предлогом необходимости защиты Сирии от парфянского вторжения он потребовал их обратно. Поскольку это требование было подкреплено сенатским постановлением, Цезарь не решился его игнорировать. Но он наградил отправляемых солдат, так что те в душе остались ему верны. Попытка же Помпея набрать новую армию натолкнулась на явное нежелание италийцев вступать в его войско. И вот тогда он убедился, насколько искренней была проявленная недавно любовь к нему Италии.
Наступил 49 г. до н. э. Консулами этого года были Гай Клавдий Марцелл, сын консула 51 г., и Люций Корнелий Лентул Крус, оба враги Цезаря, так что никакой надежды на примирение не было. В сенате и на народных сходках еще обсуждали сложившееся положение, еще искали какой-либо более или менее приемлемый выход, но и Помпей, и его наиболее горячие сторонники, включая республиканцев, возглавляемых Катоном, решительно вели дело к войне. Не отставал от них и Цезарь, который ждал только подходящего предлога, чтобы начать открытые военные действия. И такой предлог скоро нашелся. 7 января 49 г. до н. э. на заседании сената было принято постановление об объявлении чрезвычайного положения, во время которого народные трибуны лишаются своего права вето, а консулы и другие должностные лица получают полную власть не только за пределами Рима, но и в самом городе. Одновременно пронесся слух, что Помпей уже окружил здание, где заседает сенат, своими воинами. Народный трибун Марк Антоний, верный цезарианец, напрасно пытавшийся помешать принятию этого решения, выбежал из здания, громко призывая проклятия на голову виновников новой войны. Вслед за ним устремились другой трибун Квинт Кассий и недавно бывший трибуном Курион. Ночью, переодевшись рабами, они в наемной повозке покинули Рим и направились к Цезарю, который уже стоял с одним своим легионом недалеко от речки Рубикон, отделяющей Цизальпинскую Галлию от Италии. Цезарь немедленно использовал это событие. Он вывел переодетых в рабскую одежду трибунов и заявил солдатам о нарушении сенатом и Помпеем неприкосновенности народных трибунов, об опасности, которая отныне угрожает ему самому, о фактическом начале войны. Солдаты единодушно заявили о своей готовности защитить своего полководца и народных трибунов. И вот 12 (по другим данным, 13) января 49 г. до н. э. Цезарь с небольшим авангардом переходит Рубикон и занимает первый италийский город Аримин. Война началась.
Известие о переходе Цезаря через Рубикон и занятии им Аримина вызвало в Риме панику. Сенаторы и консулы тотчас явились к Помпею и спросили его о готовности к войне. Помпей сам был ошарашен быстротой действий Цезаря. В его распоряжении фактически были только те два легиона, которые вернул ему Цезарь, но он сам понимал, что на их верность очень уж рассчитывать нельзя. Поэтому он отвечал неуверенно, что эти легионы готовы, а в дальнейшем он намерен свести воедино еще разбросанные по Италии 30 тысяч воинов. Старый сенатор Люций Волкаций Тулл, бывший консулом еще в 66 г. до н. э., в гневе закричал, что Помпей их всех обманул. Еще совсем недавно тот самоуверенно заявлял, что стоит ему только топнуть ногой — и у него будет сколько угодно легионов. Теперь ему было предложено топнуть. Скоро, однако, сенаторы успокоились и начали обсуждать создавшееся положение. По предложению Катона Помпей был назначен главнокомандующим с неограниченными полномочиями, ему было поручено набрать армию в 130 тысяч воинов, для чего выдавались деньги из казны. Территория Италии была разделена на отдельные районы, защита которых поручалась бывшим консулам; так, Цицерону была поручена оборона Кампании. Назначались новые наместники в те провинции, правители которых считались ненадежными. Катон, в частности, отправился на Сицилию. Цезаря официально лишили командования и избрали ему преемников.
Став официально главнокомандующим, Помпей начал ревностно выполнять свои обязанности. Но он не предусмотрел стремительности Цезаря и его армии. Он полагал, что тот будет ждать свои основные силы, которые еще находились за Альпами, но Цезарь действовал с одним авангардом и не давал своим противникам опомниться. В некоторых местах его еще пытались задержать, но ненадолго. А Италия не горела желанием дать Помпею новых воинов. Нависла реальная угроза захвата Цезарем Рима. И Помпей решил покинуть город. Он понимал, что Цезарю важно захватить не столько сам Рим, сколько сенат и консулов, чтобы легализовать свои действия. И он настоял на оставлении Рима и консулами, и другими должностными лицами, и большинством сенаторов. «Не поместья и не жилища являются силой и славой мужей, но мужи, где бы они ни были, имеют их вместе с собой. Сражаясь, они снова приобретут себе и жилища», — заявил он и пригрозил нежелающим покидать Рим объявить их врагами отечества. Консулы отправились в Капую, где имелись хоть какие-то войска, а Помпей, надень раньше, к тем немногим когортам, которые он мог бы противопоставить наступающей армии Цезаря. В кампанском городе Теане, где Помпей некоторое время находился, к нему явился Тит Атий Лабиен, один из
лучших цезаревских командиров, бывший его правой рукой во время войн в Галлии. Теперь он отказался следовать за своим командующим и перешел на сторону Помпея. Может быть, на это его решение повлияло их общее происхождение из Пицена, а может быть, он, являясь в душе республиканцем, не желал воевать против законного правительства. Как бы то ни было, этот поступок Лабиена вызвал бурю восторга среди противников Цезаря, которые рассматривали его как начало разложения цезаревской армии. Но этого не произошло, и переход на сторону Помпея Лабиена остался единственным.
Между тем положение Помпея и его союзников резко ухудшалось. Легионы, вернувшиеся от Цезаря, как и подозревал Помпей, оказались ненадежными. Набрать в Италии новые силы и притом в спешном порядке никак не удавалось. Некоторую надежду дало упорное сопротивление Агенобарба в Корфинии, где он в окружении сражался целую неделю. Но оно кончилось тем, что солдаты при поддержке горожан взбунтовались против своего командира и выдали его Цезарю. Цезарь, уже тогда пытавшийся проводить политику «милосердия», стараясь не допустить слишком уже резкого раскола общества, как это было при Сулле, не только помиловал Агенобарба, но и отпустил его к Помпею. Одновременно он еще раз решил предложить условия мирного урегулирования. Насколько Цезарь был при этом искренен, сказать трудно; не исключено, что это был еще один акт его дипломатии. Но рассчитан он был точно. Цезарь предложил, чтобы Помпей немедленно отправился в свои испанские провинции и распустил все находившиеся в Италии войска и гарнизоны городов; взамен он, Цезарь, отказывается от управления галльскими провинциями и передает их новым наместникам — Агенобарбу и Консидию Нониану. Помпей в ответ заявил, что предложения вполне приемлемы, но с весьма существенным дополнением: Цезарь должен очистить Италию и отвести назад в Галлию все свои войска и там уже дожидаться своих преемников, а сенат и консулы должны свободно собраться в Риме, не опасаясь армии Цезаря. Это по существу был ультиматум, принятие которого ликвидировало бы все достижения Цезаря. И тот, естественно, его не принял. Война продолжалась.
Помпей по существу ничего не мог противопоставить Цезарю. Он отступал, а Цезарь его преследовал. И Помпей, видя, что италийская кампания уже фактически проиграна, решил уйти на Балканский полуостров, чтобы оттуда начать отвоевание Италии, как это в свое время сделал Сулла. Портом для всех путешествий на Восток был Брундизий, туда Помпей и прибыл со своими двадцатью когортами. Еще до этого значительная часть его войска во главе с консулами переправилась в
город Диррахий. Но когда и сам Помпей решил последовать за ними, Цезарь, подойдя к городу, попытался ему помешать, преградив особыми плотами выход из гавани. Помпей, со своей стороны, укрепил Брундизий и дороги, ведущие к порту, чтобы не дать Цезарю со всеми его войсками ворваться в город и гавань прежде, чем сам он с главными силами не покинет Италию. Помпей сумел прорваться через препятствия Цезаря и все же покинул Италию, а оставленные им для обмана нападавших лучники тоже сумели выйти из города и на легких судах переправиться на Балканский полуостров.
Как только что говорилось, целью Помпея было подготовиться к новому захвату Италии и Рима. И шансы у него были. Конечно, нельзя упускать из виду психологический фактор: хозяин города Рима является естественным главой и всей республики. Однако Сулла уже создал прецедент, свергнув римское правительство со своей армией, пришедшей с Востока. Гораздо важнее было реальное соотношение сил, особенно вооруженных. И здесь преимущества были на стороне Помпея. Под его контролем оставалась практически вся восточная часть Средиземноморья с римскими провинциями и вассальными царствами. В Испании находились семь легионов под командованием помпеянцев Афрания, Петрея и Варрона, которые могли перейти Пиренеи и Альпы и ударить в тыл войскам Цезаря в случае продолжения им преследования Помпея. Помпеянцы господствовали на Сицилии и Сардинии. Африку захватил Публий Аттий Вар, который ранее был претором, а в самом начале гражданской войны сражался с армией Цезаря в Пицене. Он сумел заключить союз с нумидийским царем Юбой, что еще более увеличивало его силы. Помпеянцы рассчитывали также и на то, что Галлия еще не окончательно покорена и может восстать против Цезаря. В таком случае власть Цезаря ограничивалось бы только одной Италией, что делало его положение чрезвычайно уязвимым. Все эти расчеты были вполне разумны и обоснованны. Но Помпей не учел экстраординарности и быстроты действий Цезаря.
Цезарь не стал преследовать Помпея. Быстро уладив дела в Риме и получив там необходимые ему средства для продолжения войны, он направил своих легатов на Сардинию и Сицилию с поручением далее отправиться в Африку, а сам с основным войском как можно быстрее двинулся в Испанию. По пути его отказался впустить греческий город Массалия на галльском побережье, но Цезарь оставил для осады Массалии Гая Требония и флот под командованием Децима Брута, сам же продолжил путь в Испанию, куда заранее направил свой авангард с целью выбить Афрания из пиренейских проходов. В битве у города Илерды в Ближней Испании соединенные армии Афрания и Петрея были разбиты, а Варрон, узнав об этом, сам со своими двумя легионами сдал-
ся. Испанская армия Помпея перестала существовать. Управлявший Сицилией Катон без боя покинул остров, а помпеянского наместника Сардинии изгнали сами жители. Правда, в Африке произошла осечка. Переправившиеся туда с Сицилии войска под командованием Куриона, того самого, кто был трибуном 50 г. до н. э., а в начале следующего года бежал к Цезарю вместе с Антонием и Квинтом Кассием, были полностью разгромлены, и сам Курион погиб. Но все же сил у Вара в Африке было слишком мало, чтобы они могли существенно повлиять на исход войны. Расчеты на галльский мятеж также не оправдались. После подавления великого восстания под руководством Верцингеторикса Галлия была замирена достаточно прочно. Массалия к этому времени была взята Требонием и Брутом. В результате всех этих действий под властью Цезаря оказались уже не только Рим и Италия, но и вся западная часть государства, кроме Африки. А это резко изменило и военную, и политическую ситуацию.
Впрочем, Помпей тоже не терял времени даром. Он стал укреплять свой тыл. Наложив большую дань не только на провинции, но и на вассальные государства, Помпей сумел получить довольно значительные финансовые средства, которые он использовал для создания мощной армии. Свои отряды в нее направили некоторые вассальные правители, как, например, владыки Коммагены и Галатии. Набор был произведен и среди жителей провинций. Всего под командованием Помпея собрался 21 легион и большое количество вспомогательных частей, в том числе 7 тысяч всадников. Помпей тщательно готовил эту армию для войны, постоянно занимаясь военными упражнениями, причем он сам подавал пример воинам. Большое значение Помпей придавал флоту. В свое время Габиний, восстановив на египетском троне Птолемея XII, оставил в Египте не только гарнизон, но и корабли, которые теперь привел к отцу старший сын Помпея Гней. Были собраны суда и из других мест. В результате был создан довольно мощный флот, командовать которым Помпей поручил Бибулу. Этот флот фактически господствовал в Адриатическом море, ограждая сухопутные силы Помпея от переправы цезаревских войск. Для снабжения всей этой громадной армии было собрано большое количество провианта. Часть армии во главе со Сципионом располагалась в глубине полуострова в Македонии. Свои же основные силы Помпей расположил сравнительно недалеко от Диррахия, с тем чтобы при благоприятных обстоятельствах либо самому переправиться в Италию, либо предотвратить переправу Цезаря. Однако он не особенно торопился. Наступала зима, а зимой навигация обычно прекращалась, так что перебраться через море с довольно большим войском считалось невозможным. Но он опять недооценил Цезаря.
Несмотря на зимнее время и господство на море помпеянского флота, Цезарь со сравнительно небольшим авангардом 5 января 48 г. до н. э. переправился в Грецию. Узнав об этой неожиданной переправе, Помпей как можно быстрее двинулся к Диррахию, чтобы захватить его раньше Цезаря. Ему это удалось. Цезарь, оказавшись в трудном положении, пытался затянуть время и снова предложил начать мирные переговоры, но Помпей их отверг. Началась серия стычек между войсками соперников, не приносившая решительного успеха ни той, ни другой стороне. Но позже к Цезарю пришли подкрепления из Италии. А Помпей усилил свой натиск. Одна из стычек перешла в ожесточенное сражение, в котором Цезарь был разгромлен. Все его попытки остановить бегство своих солдат ни к чему не привели. Помпей еще раз одержал победу. Казалось, нужно еще одно сравнительно небольшое усилие, чтобы окончательно добить Цезаря. И этого требовали некоторые командиры помпеянской армии. Но Помпей рассудил иначе. Он счел, что его воины слишком устали, чтобы эффективно преследовать врага. А главное, он полагал, что после такого поражения и в условиях неминуемо надвигающегося голода, ибо у Цезаря не было ни провианта, ни денег, армия Цезаря распадется сама собой.
Цезарь и сам, по-видимому, боялся такого исхода. Поэтому он, ограничившись разжалованием некоторых знаменосцев, наиболее, по его мнению, виновных в бегстве солдат, не только отказался от принятия всяких других дисциплинарных мер, но, наоборот, постарался ободрить и рядовых воинов, и командиров и даже признал свою ошибку в расположении лагеря у Диррахия, где все преимущества были на стороне Помпея. А затем он вообще радикально изменил весь план кампании. Вместо того чтобы отсиживаться в своем лагере или попытаться снова перебраться в Италию, Цезарь двинулся в глубь Балканского полуострова. Он решил либо нанести удар по армии Сципиона, стоявшей в Македонии, либо, если Помпей успеет с ним соединиться, дать сражение в более подходящих обстоятельствах. Этого Помпей никак не ожидал. И когда Цезарь начал свое движение, ему ничего не оставалось, как двинуться вслед за ним. Помпей действительно сумел соединиться со Сципионом. И объединенная армия под командованием Помпея спустилась на равнину Фессалии и подошла к городу Фарсалу, куда к тому времени подошли и войска Цезаря. Немногим восточнее этого города и разыгралась битва, решившая исход этой гражданской войны.
Помпеянцы были полностью уверены в успехе. Они уже заранее делили и должности, и дома в Риме. В этом их поддерживало не только воспоминание о победе у Диррахия, но и почти двойное превосходство в пехоте и более чем двойное — в коннице. Помпей избрал своим паро-
лем «Геркулес непобедимый». Утром 9 августа 48 г. до н. э. началось сражение. Несмотря на численный перевес помпеянских войск, боевая закалка цезаревских воинов и талантливое руководство самого Цезаря дали себя знать. Попытка помпеянской конницы обойти правый фланг цезарианской армии не удалась. Конница Помпея была почти уничтожена цезаревским резервом, и это во многом решило дело. Цезарианцы перешли в решительное наступление. Их натиск был столь силен, что солдаты Помпея начали постепенно отступать. Сначала этому натиску поддалось левое крыло армии Помпея, которым командовал Люций Домиций Агенобарб, но вскоре солдаты вспомогательных частей впали в панику и бросились в бегство, расстроив сплоченный строй отступающих легионеров. Правое крыло отступало медленно, но затем и это отступление превратилось в бегство. А на центр, которым командовал Сципион, Цезарь бросил свои лучшие части. Армия Помпея была отброшена в свой лагерь. Несмотря на невероятную усталость своих воинов, Цезарь решился на штурм лагеря, не желая повторять ошибку Помпея под Диррахием. И лагерь тоже был взят. При виде своих бегущих солдат и падения лагеря Помпей впал в полную прострацию. Опомнившись, он сел на лошадь и в сопровождении четырех спутников поспешил в соседний город Лариссу. В битве при Фарсале погибло около 6 тысяч рядовых воинов Помпея из числа римлян (вспомогательных воинов никто не считал), а также 40 знатных всадников и 10 сенаторов, среди которых был и Агенобарб.
Разгром был полный. Никаких войск в Греции и Македонии у Помпея больше не было. Правда, его корабли с воинами еще стояли у Коркиры в Ионийском море, а в Африке тоже еще имелись силы, которые в прошлом году победили Куриона. И оставшиеся в живых помпеянцы, не желавшие сдаваться Цезарю, стали собираться в Африку. Среди них был и сын Помпея Гней. Но сам Помпей так растерялся, что ни о каком сопротивлении больше не думал. Он направился к побережью, где сел на какое-то речное судно, а затем сумел перебраться на торговый корабль, на котором приплыл в Митилену, где находились его жена Корнелия и младший сын Секст. Захватив жену и сына, он продолжил плавание, больше похожее на бегство.
Некоторое время Помпей колебался, не зная, куда же ему плыть, где он может найти спасение. Появилась было мысль о бегстве в Парфию, где он мог бы не только обрести убежище, но и набрать новую армию, с которой и вернулся бы для отвоевания Рима. Но скоро сам Помпей отбросил эту мысль: в условиях, когда еще живы были воспоминания о разгроме римской армии при Каррах, когда в парфянском плену томились римские пленные, превращенные в рабов, и остава-
лись знамена римских легионов, отдаться под власть парфянского царя, а тем более использовать парфян для вторжения на территорию Римской республики, означало полную дискредитацию и неминуемую политическую смерть. Можно было бы все же добраться до Африки, но это показалось слишком далеко и опасно. И Помпей по совету Феофана, не оставившего своего друга и покровителя в беде, решил направиться в Египет, рассчитывая, что юный царь Птолемей XIII примет его в память о своем отце, восстановленном на троне помпеянцем Габинием. И после недолгого пребывания на Кипре Помпей отплыл в Египет. Там он надеялся отсидеться некоторое время, собрать новые силы и продолжать борьбу.
Когда в Египте узнали о подходе корабля Помпея, то регент Потин, правивший вместо слишком юного Птолемея, созвал совет для решения вопроса о дальнейших действиях. Было совершенно ясно, что вслед за Помпеем явится Цезарь, а это никак не входило в планы египетского правительства. Поэтому было решено Помпея убить. Когда корабль Помпея прибыл в гавань Александрии, ему не было разрешено пристать к берегу, а Помпею было предложено переправиться на берег в простой лодке, где находились командующий египетской армией Ахилл со слугами и двое римлян, ранее служивших у Помпея. Помпей был вынужден согласиться. Но уже у самого берега бывшие воины Помпея и сам Ахилл пронзили Помпея мечами. Это произошло 28 сентября 48 г. до н. э., когда Гнею Помпею Великому только что исполнилось 58 лет.
Цезарь, узнав о бегстве Помпея в Египет, действительно незамедлительно прибыл туда. Ему была поднесена отрубленная голова Помпея. Но правители Египта обманулись в своих ожиданиях: они не только не получили награду за убийство Помпея, но и увидели, как Цезарь вмешался во внутреннюю борьбу в Египте и не на их стороне. А обезглавленное тело Помпея скромно сожгли его вольноотпущенник Филипп, находившийся вместе с ним в роковой лодке, и случайно оказавшийся в Египте бывший воин Помпея. Позже останки Помпея Корнелия похоронила в его Альбанском поместье.
Таков был конец Помпея. Его звезда ярко взошла в молодости, и он до конца в нее верил. В этой вере в свое счастье Помпей был не одинок. Хрестоматийным стал рассказ о Цезаре, заявившем испуганному лодочнику, перевозившему его во время бури, что тот везет Цезаря и его счастье. Но у Помпея эта вера переросла в самоуверенность. Будучи тридцати лет с небольшим, он одержал не одну блестящую победу. Он получил первый триумф в возрасте, в каком в Риме еще никогда не было триумфатора. Ему дали почетное прозвище Великий, и он сам уверовал в свое величие. Помпей считал, что вполне может достичь своих целей
без особых усилий только благодаря своей славе и любви к нему римского общества. С этим связано, сколь бы парадоксальным это ни казалось, его неумение сделать последний и решительный шаг для достижения окончательного успеха.
Помпей не стал преследовать Митридата, когда тот бежал на Боспор, и предпочел заняться более легкими сирийскими делами. Это могло бы окончиться драматически: ведь тот планировал грандиозный поход на Италию, решив повторить знаменитый поход Ганнибала, только уже не с северо-запада, а с северо-востока, и у этого похода были шансы на успех. Только мятеж Фарнака спас Рим от исполнения этого замысла. Вернувшись в Италию, Помпей распустил свою армию, будучи уверенным в своем влиянии, но оказался перед сплоченным фронтом убежденных противников и яростных завистников, делавших все, чтобы ему помешать. Уже фактически разорвав с Цезарем и прекрасно понимая неизбежность вооруженной борьбы с ним, он почти ничего не сделал для реальной подготовки к этой борьбе, также уверенный в полной поддержке римлян и всех италиков, которые пойдут на войну по его первому призыву. После победы при Диррахии Помпей остановился перед последним шагом, и это стоило ему окончательного поражения при Фарсале. Наконец, не произведя никакой разведки и не оценив изменения политической ситуации, он направился в Египет, уверенный в благодарном приеме со стороны того, чьего отца он облагодетельствовал, а это стоило ему уже не только положения и власти, но и жизни.
Дважды Помпей мог захватить единоличную власть: когда вернулся с Востока и когда в ситуации политической анархии и вооруженных схваток на римских улицах многие мечтали о его диктатуре. Помпей не сделал этого не потому, что он не был честолюбив и властолюбив, а потому, что предпочитал обладать властью в рамках обычного, а не чрезвычайного закона, опираясь на свой авторитет, который он считал высочайшим. Идеологически Помпею был, вероятно, близок взгляд Цицерона, считавшего, что в тяжелых условиях, в каких оказалось Римское государство, необходим идеальный муж, воплощающий все традиционные римские добродетели, и прежде всего любовь к отечеству, который станет «ректором республики» и будет вести ее ко всеобщему благу, опираясь не на насилие, а на свой высокий авторитет. И не важно, что сам Цицерон порой считал лучшим кандидатом на место такого ректора самого себя. Помпей, видимо, тоже примерял к себе лавры не грубого и жестокого диктатора, каким остался в памяти современников и потомков Сулла, а цивилизованного и авторитетного руководителя государства. Недаром Помпей не раз именно с Цицероном советовался о государственных делах. И у него имелись шансы в том или ином
виде осуществить свою мечту. Другое дело, что даже в случае победы он едва ли удержался бы на такой моральной высоте, но стать победителем в гражданской войне он вполне мог. Однако его личные качества, и особенно его самоуверенность, обрекли его на сокрушительное поражение и бесславную гибель.
У Помпея было два сына, которых родила ему Муция. Старший, по традиции получивший личное имя отца, родился, по-видимому, около 80 г. до н. э. В начавшейся гражданской войне он, естественно, решительно встал на сторону отца. Когда Помпей перебрался из Италии на Балканский полуостров, он отправил Гнея в Александрию, чтобы там он взял под свое командование римские отряды и корабли, оставленные в Египте Габинием. После выполнения этого поручения Гней Помпей младший стал командиром эскадры египетских кораблей в помпеевском флоте. Поэтому в битве при Фарсале он не участвовал. После этого сражения в распоряжении младшего Помпея оставалась довольно значительная сила, собравшаяся на острове Коркире, куда прибыли и некоторые выжившие после Фарсала, среди которых был и Цицерон. Когда Цицерон и некоторые другие помпеянцы сочли за благо сдаться Цезарю и вернуться в Рим, Помпей младший не только решительно этому воспротивился, но и пытался этих людей физически уничтожить. Лишь вмешательство Катона, который тоже оказался в этом лагере, спасло Цицерона и, по-видимому, других ренегатов, каковыми их стал считать сын Помпея. Недаром позже Цицерон писал о жестокости и нетерпимости младшего Гнея. Но сражаться с Цезарем на Коркире не было никакой возможности, и Гней вскоре перебрался в Африку, где собирались оставшиеся помпеянцы. Правда, если он надеялся на занятие там высшего положения, основываясь на своем родстве с погибшим полководцем, то это ему не удалось. Во главе помпеянской армии встал Сципион, который в качестве бывшего консула оказался самым старшим по рангу в этой армии. Через некоторое время туда же прибыл и Секст.
Секст Помпей, унаследовавший, как и его брат, имя Великий (Магн), родился, как предполагают некоторые ученые, между 68 и 66 гг. до н. э. Во всяком случае, ко времени начала гражданской войны он еще в военную службу не вступал, а находился со своей мачехой Корнелией в Митилене на острове Лесбос. Там их навестил отец, и они сопровождали его в последнем плавании в Египет. Там Секст и Корнелия стали свидетелями предательского убийства отца и мужа. Египтяне пытались захватить и их корабль, но, пользуясь благоприятным ветром, они сумели уйти от преследования и направиться в провинцию Африку. В Африке, где помпеянцы отбились от цезаревских войск еще в 49 г.
до н. э., собралась довольно значительная сила. Там находились и все авторитетные противники Цезаря, которые еще не сдались на милость победителя. Тогда же на помощь им пришел нумидийский царь Юба. Новая надежда у помпеянцев появилась в связи с событиями в Испании.
После сдачи Варрона в 49 г. до н. э. Цезарь назначил правителем Дальней Испании Квинта Кассия Лонгина, который за несколько лет до этого был в этой же провинции квестором. Еще раньше квестором, а затем и наместником (пропретором) Дальней Испании был сам Цезарь, который успешно воевал с лузитанами и приобрел в провинции обширную клиентелу. Именно наличие этой клиентелы, по-видимому, и заставило помпеянского правителя южной части Дальней Испании Варрона без боя сдаться Цезарю. Так что основная часть провинции, в которой романизация уже достигла значительных успехов, была вполне лояльна Цезарю. Но бездарное и жестокое управление Кассия изменило положение. Пользуясь случаем, попытались восстать лузитаны. Кассий их разбил, а затем по приказу Цезаря стал набирать новые войска для похода в Мавританию, чтобы с запада ударить на Нумидию. Но прежде чем он переправился через пролив, пришла весть о победе Цезаря при Фарсале. Кассий, хотя надобность в немедленной экспедиции отпала (Цезарь, по-видимому, после фарсальской победы не предполагал, что помпеянцы укрепятся в Африке), не собирался распускать ни старые, в значительной степени унаследованные от Варрона, войска, ни новые, им набранные. Этот набор и жестокие поборы, переходившие чуть ли не в подлинные грабежи, вызвали огромное возмущение в провинции. Результатом стал заговор на жизнь Кассия, и тот, раненый, едва сумел избежать смерти. Неудачное покушение стало предлогом для новых казней и поборов. Тогда в Кордубе, в то время самом значительном городе Дальней Испании, вспыхнуло восстание. К восставшим присоединились и часть легионов и вспомогательных единиц. При этом одни восставшие объявили себя сторонниками Помпея (даже после его смерти), другие утверждали, что они — цезарианцы, но выступают против Кассия. Дело дошло до настоящей гражданской войны. С помощью мавританского царя Богуда Кассий сумел удержать некоторые позиции, но положение было тяжелым. В дело вмешался проконсул Ближней Испании Марк Эмилий Лепид. Он выступил посредником между Кассием и восставшими и на некоторое время успокоил провинцию. Цезарь же счел за благо вообще Кассия отозвать и прислать ему на смену Гая Требония. Кассий отплыл из Испании, но его корабль попал в зимнюю бурю и погиб вместе с неудачливым наместником.
Однако спокойствие в Дальней Испании продолжалось недолго. По-видимому, Требонию удалось успокоить провинцию только на очень короткое время. Теперь все недовольные, а также ранее взбунтовавшиеся солдаты, боявшиеся наказания, открыто заявили о своем присоединению к помпеянцам. В Новом Карфагене, который, правда, находился в Ближней Испании, но у самых границ с Дальней и поэтому во многом разделял симпатии и антипатии этой провинции, в 47 г. до н. э. даже стали чеканить монету с именем Гнея Магна, т. е. покойного Помпея. Правда, уже в том же 47 г. цезарианцы в этом городе, вероятнее всего, все же взяли верх. Но Кордуба и некоторые другие города долины реки Бетис остались непримиримыми врагами Цезаря. Во главе восстания встали богатый житель Кордубы Тит Квинций Скапула и римский всадник Квинт Апоний. Не надеясь на собственные силы, они обратились к Сципиону, командовавшему войсками в Африке, с просьбой прислать им помощь. Присоединение к помпеянскому делу южной части Испании резко расширяло фронт антицезарианской борьбы, и Сципион, разумеется, откликнулся на эту просьбу. Он направил в Испанию часть армии во главе с Гнеем Помпеем младшим. Этим он достигал нескольких целей. С одной стороны, он оказывал военную поддержку своим сторонникам в Испании и усиливал этот новый фронт борьбы с Цезарем, а с другой — отсылал туда старшего сына Помпея, который мог бы стать его опасным соперником.
Приморские районы Испании были в отличие от долины Бетиса настроены процезариански, и поэтому Гней Помпей не высадился сразу на южном побережье Пиренейского полуострова, а направился на Балеарские острова. Ими он овладел практически без труда; только город Эбес оказал ему сопротивление, но и оно было довольно быстро сломлено. И только укрепившись на островах, Гней, еще на некоторое время задержавшийся там из-за болезни, решил переправиться на полуостров, а для начала овладеть Новым Карфагеном, еще совсем недавно так выразительно проявившим свои пропомпеянские настроения. Но к этому времени сторонники Цезаря там победили, и город оказал сыну Помпея упорное сопротивление. Туда к нему явились восставшие во главе со Скапулой, который, оттеснив Апония, стал главой помпеянцев в Испании, и признали Помпея своим верховным главнокомандующим.
Тем временем в битве при Тапсе помпеянцы были разгромлены, и Цезарь овладел Африкой. Нумидия была превращена в римскую провинцию, а остатки помпеянцев перебрались на юг Испании и влились в армию Гнея Помпея. Среди них был и Секст Помпей. Сципион и Юба погибли, так что теперь у старшего сына Помпея соперников не было.
Вначале Цезарь не придал особого значения испанским событиям. Но скоро положение приняло нежелательный для него оборот. Справиться с помпеянцами своими силами его наместники в Испании Квинт Фабий Максим и Квинт Педий не могли и стали просить Цезаря как можно скорее явиться в Испанию самому и с большими силами. И в самом конце 46 г. до н. э., несмотря на трудности зимнего времени, Цезарю пришлось отправиться в Испанию. В январе 45 г. до н. э., передвигаясь со своей обычной быстротой, он уже был на театре военных действий. Еще до этого Помпей, предвидя появление Цезаря и, видимо, не чувствуя особой поддержки на побережье, отступил в долину реки Бетис, где у него имелась сильная опора, особенно в Кордубе. После некоторых стычек и осад отдельных городов Цезарь приступил к осаде Кордубы. Помпей же, полагая, что Цезарь зимой никаких активных действий не предпримет, практически ничего не сделал для организации обороны. В Кордубе со своим отрядом находился Секст, а Гней с основной армией почти беспорядочно двигался по долине Бетиса, дабы не дать отпасть от него как можно большему числу городов. 17 марта 45 г. до н. э. произошла последняя битва этой гражданской войны. Она разворачивалась около небольшого города Мунды недалеко от Кордубы. Долгое время ни то, ни другое войско не могло одержать победу, и лишь смелый рейд мавританской конницы во фланг помпеянской армии решил дело. Армия Помпея младшего была полностью разгромлена.
Вар и Лабиен погибли в этой битве. Гней был ранен и бежал в приморский город Картею. Однако в этом городе после долгих споров победили сторонники Цезаря, так что укрепиться там Помпей не смог. Тогда с отрядом еще верных ему воинов Помпей захватил несколько кораблей, чтобы уйти из Картеи, но картейцы помешали ему выйти из гавани. Высадившись снова на берег, Гней с отрядом стал пробираться внутрь материка. Цезарь направил отряд во главе с Цезеннием Ленто-ном на его поиски. Лентон сумел обнаружить убежище, где прятался Помпей. В завязавшейся схватке Гней Помпей младший был убит.
Секст Помпей, находившийся в Кордубе, в битве при Мунде не участвовал. Узнав об ее исходе, он понял, что долго продержаться в городе не сможет. И он посоветовал кордубцам самим договариваться с Цезарем об условиях сдачи, а сам, раздав своим всадникам имевшиеся у него деньги, с небольшим отрядом верных людей ушел в горы. Секст предпочел покинуть Дальнюю Испанию и перебраться в Ближнюю, где у его отца со времен войны с Серторием имелась обширная клиентела. Его базой стала территория племени лацетанов, откуда он стал совершать набеги на соседние районы. В скором времени к нему присоединилось довольно большое количество самого разного народа, недоволь-
ного Цезарем или, скорее, его чиновниками в Испании. Некоторые прибыли к нему даже из Африки, как местный царек Арабион, лишенный своего трона сторонниками Цезаря. Из всех этих людей Секст набрал не менее пяти легионов, с которыми и вел войну с цезарианцами. Помпей даже стал чеканить собственные монеты, на которых помешал свое имя в форме Секст Магн (Великий), подчеркивая свое происхождение от великого отца; он присвоил себя также прозвище Пий (Благочестивый), что должно было указывать на то, что он воюет ради памяти Помпея. Изображенному на монетах богу Янусу были приданы портретные черты Гнея Помпея. Обеспокоенный Цезарь направил против него войска во главе со своим легатом Гаем Карриной. Но Помпей помнил уроки своего брата. Он избегал открытого сражения и прибегнул к тактике партизанской войны, внезапно нападая на войска Каррины и постоянно истощая их этими нападениями. Цезарю пришлось сменить командующего своими войсками. В 44 г. до н. э., незадолго до своей смерти, он назначил в ранге проконсула наместником Дальней Испании Гая Азиния Поллиона, а Ближней — Лепида. В основном военные действия против Помпея вел Поллион, но тоже не очень удачно. Помпею удалось захватить ряд городов и укрепить свое положение.
Когда в Испанию дошла весть об убийстве Цезаря, Секст Помпей стал действовать более решительно. Что же касается военачальников Цезаря, то Лепид больше был занят делами в Италии и Риме, а Поллион, не зная, как повернутся дела, более или менее выжидал. Воспользовавшись этим, Помпей выступил открыто. Он захватил Новый Карфаген и Барию и вторгся в Дальнюю Испанию, где тоже захватил ряд городов, в некоторых из них он даже стал чеканить свои монеты. Все довольно нерешительные попытки Поллиона остановить его не удались. Но и сам Помпей, по-видимому, долго не мог решить, что ему делать, ибо обстановка в республике была очень нестабильна. Наконец, он счел за благо не столько добиваться власти вооруженным путем, сколько вернуть себе положение в обществе, а затем уже легальным путем начать путь к той же власти. Поэтому уже в июне 44 г. до н. э. Помпей направил письмо консулам этого года Марку Антонию и Публию Корнелию Долабелле с предложением распустить свою армию в обмен не только на легальное возвращение в Рим, но и на возвращение ему всего отцовского имущества, ранее конфискованного Цезарем. Антоний поручил вести переговоры Лепиду. И вскоре было достигнуто соглашение. По его условиям Помпею выделялось из казны то ли 50, то ли даже 700 (по разным источникам) миллионов сестерциев в возмещение за конфискованное имущество. А через некоторое время он был назначен командующим морскими силами республики и ему было официально
поручена охрана морского побережья. На этих условиях Помпей покинул Испанию и в начале 43 г. до н. э. перебрался в Массалию на юге Галлии. Там его застали посланцы сената, которые просили его помощи в войне с Антонием. Но Помпей не захотел вмешиваться в эту войну. Он оставался в Массалии во главе довольно сильного флота, насчитывавшего больше сотни кораблей.
Но скоро положение радикально изменилось. Был создан второй триумвират, и триумвиры (Антоний, Октавиан и Лепид), овладев Римом, по примеру Суллы ввели проскрипции, и одним из первых в проскрипционном списке стоял Секст Помпей. Разумеется, в этих условиях никакие переговоры с владыками Рима были невозможны. Сам Секст некоторое время еще питал надежды договориться если не со всеми триумвирами, то по крайней мере с Октавианом, упирая на то, что проскрипции были направлены против убийц Цезаря, а он, Секст, в этом деле не участвовал, так как в то время находился в Испании. Но эта надежда исчезла очень быстро, ибо ни один из триумвиров договариваться с Секстом не хотел. Тогда, не питая никаких надежд удержаться на юге Галлии, Помпей со своим флотом двинулся на Сицилию. Вместе с ним туда отправился и ряд его испанских сторонников, среди которых видное место занимал Люций Аппулей Дециан.
Он высадился на северо-восточном побережье острова и, не встретив сопротивления, овладел этим побережьем. По иронии судьбы наместником Сицилии был в это время человек, носящий то же родовое имя — Авл Помпей Вифинский. Он заперся со своими войсками в Мессине и отказался впустить туда Секста. В ответ на это тот стал опустошать окрестности и препятствовать подвозу в Мессину продовольствия. Под угрозой голода Помпей Вифинский согласился на переговоры. Было заключено соглашение, по которому оба Помпея должны были на равных разделить командование и вместе управлять Сицилией. Но, разумеется, если это соглашение и выполнялось, то недолго. Вскоре под предлогом заговора, который якобы составил Помпей Вифиниский, тот был убит, и теперь уже официально вся власть над островом сосредоточилась в руках Секста Помпея.
Еще до этого убийства Помпею пришлось столкнуться с войсками Октавиана. Октавиан, который к этому времени приобрел власть в Италии, не мог, конечно, терпеть соседства территории под властью Помпея. Сицилия в это время становится убежищем всех тех, кто имел основания опасаться триумвиров. В первую очередь это были проскри-бированные, сумевшие избежать гибели. Из Африки к Помпею прибыли войска, потерпевшие поражение от местных цезарианцев. После поражения республиканцев при Филиппах их остатки также устреми-
лись на Сицилию. Среди видных республиканских деятелей, присоединившихся к Помпею, был Люций Стай Мурк, который ранее воевал под знаменами Цезаря, но после его убийства присоединился к республиканцам, затем сражался в Сирии, успешно командовал республиканским флотом, а в 41 г. до н. э. прибыл на Сицилию, признав верховное командование Секста Помпея. Все это, конечно, увеличивало силы Помпея. Но главными своими союзниками сам он считал пиратов. Те поставили ему большое количество кораблей и опытные экипажи. Секст призвал к оружию рабов, которым обещал свободу, а также вольноотпущенников, которые получали шанс под его властью войти в высшие слои общества, куда в обычное время они попасть не могли. Среди вольноотпущенников выделялся Менодор. Он раньше был пиратом, в 67 г. до н. э. захвачен в плен Помпеем, который сначала сделал его своим личным рабом, а затем освободил. Менодор, обладая значительным опытом и недюжинными способностями, стал фактически командиром всего флота Секста Помпея. Рабов и вольноотпущенников в своих целях часто использовали различные политические деятели того времени, кроме, пожалуй, Цезаря. Не останавливался перед этим и Октавиан. Но Секст, как кажется, сделал это в особенно большом масштабе, что и было использовано его противниками. Пропаганда Октавиана утверждала, что война против Помпея является «рабской войной», а самого Секста представляла чуть ли не как нового Спартака.
Готовясь к решительной схватке с республиканцами в Македонии, Октавиан не решался оставить в своем тылу Помпея, удара которого он вполне мог опасаться. К тому же Секст, используя свое положение на море, стал препятствовать подвозу хлеба в Рим, что грозило голодом и ставило под удар положение триумвиров. Поэтому в 42 г. до н. э. Октавиан приказал своему другу Квинту Сальвидиену Руфу подготовить армию и флот для войны с Секстом. Сальвидиен выполнил это поручение. Он сумел выбить Помпея из некоторых пунктов Италии, которые тот успел захватить, но чтобы переправиться на Сицилию, нужно было разбить флот Секста. И флот Сальвидиена вошел в Мессинский пролив, отделяющий Италию от Сицилии. В это же время в город Регий, находившийся на крайнем юге Италии почти напротив Мессины, прибыл с сухопутными частями сам Октавиан. Но ему пришлось лишь быть свидетелем морского сражения. В распоряжении Помпея был хороший флот с кораблями, лучше приспособленными к действиям в проливе, с опытными экипажами, не только пиратами, но и искусными моряками из Испании и Африки, более привычными к действиям в условиях бурного моря. И хотя в этом сражении потери судов были более или
менее равными, в условиях усилившейся качки Сальвидиену пришлось дать сигнал к отступлению. Октавиану осталось лишь увидеть крах своих планов. Хотя Помпей потерял опорные пункты на Апеннинском полуострове, он мог все же считать эти события своей победой, ибо предотвратил переправу вражеских войск на Сицилию. А затем он завершил и полное подчинение острова.
Захват Секстом Сицилии создал новую политическую и военную ситуацию. Вскоре после утверждения Секста на Сицилии в Италии развернулась так называемая Перузинская война, резко испортившая отношения между Октавианом и Антонием. Хотя Марк Антоний не вмешался открыто в эту войну, в которой врагами Октавиана выступали его брат Люций и жена Фульвия, их поражение и соответственно усиление Октавиана его очень встревожило, и Секст решил это использовать. Он принял тех сторонников и воинов Люция Антония, которые бежали к нему на Сицилию. Но еще важнее для него было то, что на остров прибыла и мать Антония Юлия, которой Помпей устроил весьма дружеский прием. С ее помощью он сделал ряд шагов, направленных на установление более или менее дружеских отношений с Антонием. Октавиан, понимая, чем это может ему грозить, также сделал ряд шагов навстречу Сексту. Он отослал к нему его мать Муцию, жившую в то время в Риме, а затем даже женился на Скрибонии, сестре его тестя Люция Скрибония Либона. Секст в свое время женился на дочери Либона по желанию отца, желавшего этим браком еще больше привлечь к себе этого влиятельного деятеля. Произошло это, по-видимому, незадолго до начала гражданской войны, и Скрибония родила своему мужу дочь, которая в тот момент была еще малолетней. Либон, оказавшийся родственником и Октавиана, и Секста Помпея, пытался использовать свое положение для их примирения.
Однако все эти примирительные жесты должны были скрыть действительную подготовку Октавиана к войне с Секстом. Да и Секст понимал, чего ему следует ожидать. Он не переставал готовиться к войне. Важной стороной его подготовки к решающей фазе схватки была идеологическая. Вскоре после убийства Цезаря республиканцы очень рассчитывали на молодого Помпея. Цицерон противопоставлял его Антонию и видел в нем надежду на восстановление республиканского строя во всех его аспектах и на борьбу с претендентами на единоличную власть, прежде всего с тем же Антонием. Но Помпей не оправдал эти расчеты. Он не сделал ни одного шага, ни даже жеста навстречу республиканцам, если не считать, конечно, приема у себя разгромленных республиканцев после Филипп, что было выгодно прежде всего ему самому. Он свою борьбу вел не как защитник республики, а как наследник Помпея
Великого. Секст Помпей всячески подчеркивал непрерывность борьбы, частями которой были испанская, а теперь и сицилийская кампании. Прибывшие с ним эмигранты из Испании играли значительную роль в его окружении. Недаром некоторые монеты, выпускаемые Секстом на Сицилии, имели надпись HISPANORUM. Но после захвата Сицилии в его пропаганде появился еще один важный аспект. В бурную эпоху почти беспрерывных гражданских войн различные претенденты на власть связывали свои персоны непосредственно с божествами. Самый яркий пример — культ Венеры Прародительницы, введенный Цезарем. Секст Помпей избрал своим божественным покровителем бога морей Нептуна. Этим он, с одной стороны, напоминал римлянам о морских победах своего отца над пиратами, а с другой — о своем официальном положении командующего морским флотом и защитника побережья, которое было установлено сенатом и отмену которого триумвирами он не признал. Особенно Помпей уверовал в покровительство Нептуна после своей победы над Сальвидиеном Руфом. В то же время он противопоставлял различным мифическим героям и событиям, связанным с Римом, какие активно использовали триумвиры, мифологических персонажей, деятельность которых протекала на Сицилии, как, например, изображение на монетах братьев, спасавших своего отца во время извержения вулкана Этны.
Продолжал Секст и активную дипломатическую деятельность. Из триумвиров он все же предпочитал Антония. Они как будто даже заключили союз, направленный против Октавиана, к которому присоединился и оставшийся еще республиканец Агенобарб, в распоряжении которого находился довольно сильный флот и который в конце концов признал командование Антония. Антоний при поддержке Агенобарба попытался взять Брундизий, а Секст, выполняя договоренность, послал часть своего флота во главе с Менодором опустошать тирренские берега Италии и даже южное побережье Галлии. После этого Менодор по приказу Помпея вторгся на Сардинию. Ее октавиановский наместник Марк Лурий целое лето 40 г. до н. э. пытался сопротивляться, но был разбит и в конце сентября покинул остров. Только город Каларис отказывался сдаться и был штурмом взят Менодором. Октавиан направил на Сардинию войско во главе со своим вольноотпущенником Геленом, но Менодор разбил и это войско, а самого Гелена захватил в плен. Правда, скоро он его отпустил без всякого выкупа, что вызвало подозрения Секста. В состав провинции Сардиния входил не только этот остров, но и соседняя Корсика, которая, таким образом, тоже попала под власть Помпея. Теперь, владея Сицилией, Сардинией и Корсикой, Секст мог установить почти полную блокаду Италии, отрезав ее от поставок про-
довольствия из всей южной и западной части Средиземноморья. Если учесть, что в Адриатическом море господствовал флот Агенобарба и Антония, то блокада Италии оказывалась полной.
Резкое обострение отношений между Октавианом и Антонием, дошедшее до настоящей войны между ними, вызвало недовольство солдат обеих армий и вообще всех цезарианцев, включая, что было особенно важно, ветеранов. Под их давлением оба триумвира пошли на соглашение, которое и было заключено осенью 40 г. до н. э. в Брундизии. Помпей, таким образом, лишился важного союзника по борьбе с Октавианом. В этих условиях Секст был вынужден очистить те пункты Италии, которые он успел захватить, и отойти на Сицилию, но с тем большим упорством он продолжал разорять берега Апеннинского полуострова, не давая никакой возможности поставить туда продовольствие. Это вызвало возмущение в Риме. Все требовали примирения с Помпеем. Когда во время игр процессия внесла статуи богов, римляне особенно горячо стали приветствовать Нептуна, явно намекая на Секста Помпея. Дело дошло до нападения на Октавиана, которого толпа считала главным виновником сложившегося положения. Под угрозой сожжения дома римляне потребовали от Муции, вернувшейся к тому времени в Рим, чтобы она склонила своего сына к миру. Антоний предложил Сексту послать в Рим его тестя Либона, гарантируя ему безопасность. Секст согласился, и Либон отправился в Рим, но, не получив таких же гарантий от Октавиана, хотя тот и был его родственником, остановился на небольшом острове у побережья Кампании. Под давлением общественного мнения Октавиан тоже был вынужден согласиться на переговоры как через посредничество Либона, так и непосредственно с Помпеем. Оба триумвира (о Лепиде уже не было и речи) отправились в Кампанию. Одновременно и ряд советников Помпея настаивали на таких переговорах. Менодор, управлявший Сардинией, призывал Секста или еще энергичнее вести военные действия, чтобы покончить с врагами одним ударом, или заключить мир. И Помпей согласился. Он тоже на своем корабле отправился к берегам Кампании.
Шел уже 39 г. до н. э. Поскольку Помпей не доверял триумвирам и не хотел сойти на берег, а триумвиры, со своей стороны, также не доверяли Сексту и не желали взойти на его корабль, то в море около портового города Путеолы были построены две платформы, разделенные небольшим водным пространством, и на ту, что находилась ближе к берегу, взошли Октавиан и Антоний, а на обращенную в море — Помпей и Либон. Переговоры шли трудно. Помпей выдвинул условия, которые триумвиры принять никак не хотели. В частности, видя, что Лепид фактически отстранен от власти, он настаивал, чтобы его, Помпея, вклю-
чили в триумвират вместо Лепида. На какое-то время переговоры были прерваны, и обе стороны вернулись ни с чем. Но положение было трудным в обоих лагерях. Угроза все явственнее надвигающегося голода и связанный с этим рост агрессивности римской толпы толкали триумвиров, особенно Октавиана, который по договору в Брундизии управлял всей западной частью республики, включая Италию, на поиски соглашения. А среди сторонников Помпея явно намечался раскол. Опора Помпея была очень разнородной, и между теми остатками римской знати, которые собрались на Сицилии, и основной массой его сторонников, значительная часть которой состояла из бежавших к нему рабов и вольноотпущенников, обострились противоречия. Сам Секст стал очень подозрительно относиться к Мурку, который среди проскрибированных сохранял высокий авторитет. Дело кончилось убийством Мурка, что еще более накалило атмосферу. Для тех членов римского нобилитета, которые бежали к Помпею, самым важным было безопасное возвращение в Рим и восстановление имущества. Они и стали особенно настаивать на возобновлении переговоров. И обе стороны были вынуждены согласиться.
Новая встреча состоялась на Мизенском мысу. И там было заключено соглашение между триумвирами и Секстом Помпеем. Согласно условиям этого соглашения, Помпей в будущем не мог занимать ни один пункт Италии, но зато признавался правителем Сицилии, Сардинии, Корсики и других островов; к ним прибавлялась еще южная часть Греции — Пелопоннес. Через пять лет он должен быть избран консулом, причем баллотироваться сможет заочно. Все рабы, в настоящее время находящиеся в лагере Помпея, признавались свободными, но новых рабов Секст обещал более не принимать, как и любых дезертиров из армии триумвиров. Проскрибированные могли свободно вернуться в Рим и Италию, и им возвращалось все ранее конфискованное недвижимое имущество и четверть движимого. Свободные воины Помпея после окончания военной службы получали те же награды, что и солдаты Антония и Октавиана. За все это Помпей должен был более не препятствовать свободной торговле и отправлять в Рим тот хлеб, какой обязаны были поставлять его провинции, прежде всего, конечно, Сицилия, бывшая в древности одной из самых богатых житниц Средиземноморья. На этих условиях война прекращалась и восстанавливался мир во всей Римской республике. Стороны дали клятву выполнять это соглашение, текст которого был помещен в храм богини Весты, а для его укрепления малолетняя дочь Помпея была помолвлена с Гаем Клавдием Марцеллом, сыном новой жены Антония Октавии, который был, таким образом, пасынком Антония и племянником Октавиана и
который был лишь немногим старше своей невесты. В честь окончания военных действий обе стороны устроили великолепные пиры, щедро угощая друг друга. Известие о заключении соглашения и наступлении долгожданного мира и ликвидации угрозы голода вызвало в Риме ликование. Но мир продержался недолго.
Возвращение проскрибированных в Рим имело своим следствием неожиданное событие. Среди вернувшихся был Тиберий Клавдий Нерон со своей женой Ливией Друзиллой, внучкой (по усыновлению ее отца) Ливия Друза. Октавиан, и об этом уже говорилось в биографии Друза, влюбился в Ливию и ради брака с ней разошелся со Скрибонией, разорвав тем самым родственные узы, которые связывали его с Помпеем. Это, разумеется, обострило отношения между двумя деятелями. Но главное, Октавиан и не стремился честно выполнять мизенское соглашение. Оно было ему нужно только для выигрыша времени, ибо власть, пока еще только в западной части государства, он не желал делить ни с кем. Это понимали и некоторые сторонники Помпея, особенно Менодор. Он еще во время переговоров тайно предлагал Помпею воспользоваться обстоятельствами и захватить Октавиана и Антония, решив таким образом одним ударом дело в свою пользу. Но Секст отказался, и это вызвало возмущение Менодора. Он разочаровался в своем патроне и командующем и, решив, что в таких условиях гораздо больше сил у Октавиана, вступил с ним в тайные переговоры, а затем и открыто перешел на его сторону, получив за эту измену всаднический ранг. Сардиния вместе с Корсикой была, таким образом, Помпеем потеряна. Мир был разорван. И обе стороны начали снова готовиться к войне. Желая разделить ответственность за возобновление войны со своими коллегами по триумвирату, Октавиан призывал Антония и Лепида помочь ему в борьбе с Помпеем. Антоний понимал, что победа над Секстом сделает Октавиана еще более могущественным и поэтому попытался было его отговорить от нарушения соглашения, но тот отказался последовать его совету, ибо полагал, что обстоятельства ему благоприятствуют. По его приказу был построен новый флот, поставленный под командование Гая Кальвизия Сабина, в состав которого вошла и эскадра, которую передал ему Менодор и которой тот продолжал командовать.
Помпей, узнав об измене Менодора, поставил во главе флота другого вольноотпущенника — Менекрата, который и до этого был врагом Менодора. Под командованием Менекрата помпеянский флот стал, как и раньше, опустошать берега Италии. Навстречу ему вышел флот Сабина, и около города Кумы произошла жестокая морская битва. В этой битве обе стороны понесли тяжелые потери, Менекрат погиб, но ос-
тавшиеся помпеянские корабли под командованием Дикеарха (тоже вольноотпущенника) нанесли тяжелый удар октавиановским судам, так что Сабин был вынужден отступить. В целом перевес был на стороне флота Помпея, но Дикеарх после гибели Менекрата не решился развить свой успех и вернулся на Сицилию. Сабин, неожиданно спасшийся от поражения, стал преследовать корабли Дикеарха. В это время сам Октавиан собирал свои силы в Таренте и оттуда выплыл навстречу Сабину. В Мессинском проливе произошел новый морской бой, в котором Октавиан потерпел поражение и едва спасся сам. Начавшаяся буря довершила разгром флота Октавиана.
Эти события показали Октавиану, что одним ударом справиться с Помпеем не удастся. Он начал еще тщательнее готовиться к войне. Антоний, который не решился окончательно порвать с Октавианом, был вынужден не только согласиться с возобновлением войны, но и оказать помощь Октавиану. А тот начала строить новый флот и разрабатывать более удачный план военных действий. Менодор, после двух поражений октавиановского флота разочаровавшийся в новом покровителе, получив от Помпея гарантии безопасности, снова перешел на его сторону. Октавиан, возложив вину за бегство Менодора на Сабина, отрешил того от командования флотом и поручил его своему лучшему другу Марку Випсанию Агриппе. Агриппа начал строить новый флот, резонно полагая, что война с Помпеем должна решиться на море. Штаб Октавиана, видное положение в котором занимал Агриппа, разработал план одновременного удара по Сицилии с разных сторон. По этому плану основной флот Октавиана под командованием Агриппы должен был пересечь Тирренское море и ударить по северному побережью острова. Другая эскадра, которой командовал Тит Статилий Тавр, выйдя из Тарента, должна была высадиться на восточном побережье Сицилии. Лепиду, управлявшему Африкой, было поручено нанести удар по Сицилии с юга. В ответ на это Секст реорганизовал свои силы. Один легион он направил в Лилибей на западной оконечности Сицилии, чтобы не дать высадиться там Лепиду, ибо это был самый удобный пункт высадки из Африки, сам принял на себя командование войсками на севере острова, а основную часть флота оставил в Мессине в качестве стратегического резерва.
1 июля 36 г. до н. э. флот Агриппы, оба флота Октавиана и флот Лепида одновременно вышли из своих гаваней и направились к Сицилии. Авнагарду Лепида удалось овладеть Лилибеем. Но корабли Октавиана, находившиеся в Кампании, были весьма потрепаны бурей, а сильные ветры заставили вернуться в Тарент Тавра. Октавиан был так удручен таким поворотом дел, что решил было отложить вторжение на
Сицилию на следующий год. Но положение в Риме было очень тревожным. Из-за войны снова возникла угроза голода, к тому же в Риме было еще очень много людей, сочувствовавших Помпею. Волновались и ветераны, поселенные в различным местах Италии. И поспешно успокоив свой тыл, Октавиан стал готовиться к новой экспедиции. Помпей же со своей стороны не использовал сложившуюся в его пользу ситуацию, поскольку был уверен в помощи Нептуна, без всякого человеческого участия разгромившего флот Октавиана, и в дальнейшем полагался на его поддержку. Он лишь снова направил Менодора к берегам Италии. Но Менодор прекрасно понимал, что заминка в военных действиях Октавиана лишь временная, что силы в принципе неравны и что только решительные и смелые удары Помпея могут радикально изменить ситуацию в его пользу. Но Помпей такие удары не предпринимал и, как ясно видел Метродор, даже и не планировал. И тогда он снова перешел на сторону Октавиана, который, нуждаясь в нем, простил ему прежнюю измену.
И действительно, Октавиан скоро восстановил свои силы. Большой флот под командованием Агриппы двинулся к северному побережью Сицилии. Флот Тавра высадился на восточном побережье острова вблизи города Тавромения. Октавиан и Тавр хотели сделать из Тавромения свою базу для действий в этом районе, но его жители отказались сдаться, так что высадившимся пришлось устраивать лагерь недалеко от города. Там временем Агриппа, овладев островом Гиерой, двинулся к городу Милы, где находилась часть помпеянского флота под командованием Демарха. Помпей направил на помощь Демарху другую эскадру, которой командовал Аполлофан. И в первой половине августа 36 г. до н. э. около Мил произошло ожесточенное морское сражение. В целом перевес оказался на стороне Агриппы. Помпеянские корабли отступали в порядке; они были более легкими и верткими, а их матросы хорошо знали окрестное побережье, так что преследовать их корабли Агриппы не смогли. Однако исход этого сражения привел к тому, что силы Помпея не смогли помешать переправиться на остров сухопутным войскам Октавиана, что сделало положение Секста довольно тяжелым.
Считая, что главная опасность грозит ему с восточного побережья, где со своими войсками находился Октавиан, Помпей двинулся к Тавромению. Там произошел бой, который закончился в пользу Помпея, но из-за наступающего вечера Секст отложил штурм лагеря Октавиана, а на следующий день он увидел, что лагерь оказался сильно укрепленным, и отступил. Положение Октавиана все равно оставалось трудным. Он вызвал себе помощь из Италии, а пока часть своей армии во главе с
Корнифицием направил в глубь Сицилии на соединение с Агриппой, который к этому времени овладел территорией на северном берегу острова. С большим трудом Корнифицию удалось соединиться с Агриппой, что весьма усилило находившиеся в этом районе войска Октавиана. Помпей пытался было помешать движению войск врага, заняв проходы в горах между Тавромением и Мессиной, но Октавиан сумел преодолеть это препятствие, и Помпей отступил к Мессине. Октавиан направил Тавра, чтобы тот отрезал лагерь Секста от подвоза продовольствия. И Помпей решил действовать более активно. Возлагая свои основные надежды на флот, он решил вынудить противника вступить в морское сражение.
3 сентября 36 г. до н. э. на широте якорной стоянки Навлоха между Милами и Мессиной произошло решающее сражение. Бой был очень ожесточенным, корабли сталкивались друг с другом, а воины часто переходили на палубы вражеских судов, схватываясь с противником врукопашную. И все же успех был на стороне Агриппы. Помпей потерял большую часть своего флота и в растерянности бежал в Мессину. Сухопутная армия Помпея, оставшаяся без полководца, сдалась Агриппе. Помпей потерял голову. Он вызвал из Лилибея находившиеся там части под командованием Плиния Руфа, но не дождался их. С еще оставшимися у него 17 кораблями Секст покинул Мессину и направился на восток. Занявший Мессину Руф через некоторое время капитулировал.
Помпей прекрасно понимал истинную цену дружбы между Антонием и Октавианом и хорошо знал, что рано или поздно они сойдутся в решительной схватке за верховную власть. И он решил подтолкнуть Антония к этой схватке и стать ему в ней союзником. Для начала Секст прибыл в Митилену, где всегда были сильны пропомпеянские настроения и где он сам вместе со своей мачехой жил в начале гражданской войны. Митиленцы благожелательно встретили сына Помпея Великого. Но в это время Секст узнал о поражении Антония от парфян и решил сыграть свою игру. Он одновременно направил своих послов и к Антонию в Александрию, и к царям Фракии и Понта, и в Парфию. Антония он призывал начать войну с Октавианом и обещал ему всяческую помощь. От фракийцев он ожидал защиты от нападения с Балканского полуострова. Через Понт намеревался добраться до Парфии. А от парфян ждал помощи в подготавливаемой войне, которую он собирался вести с Октавианом, но уже не ради дела Антония, а только в свою собственную пользу. При этом он рассчитывал, что благодарная память об его отце все еще живет в восточных провинциях республики и в местных вассальных царствах, так что он будет иметь в этом регионе солидную опору.
Однако планы Секста провалились. Отправленные им посольства к «варварам» были перехвачены агентами Антония, что дало тому повод начать подготовку к войне с Секстом. Главной причиной этого было, конечно, нежелание Антония иметь на своей территории ни в каком качестве, даже в качестве союзника, потенциально весьма опасного соперника. И Антоний приказал Марку Тицию собрать корабли и войско и двинуться против Помпея. Когда-то Тиций был захвачен моряками Секста, но тот отпустил его к Антонию, и теперь этот же Тиций стал командующим в возможной войне с Секстом Помпеем. А пока Секст сам собирал корабли и войско, антониевский наместник провинции Азии Гай Фурний, еще не зная о намерениях своего вождя, колебался и не решался открыто выступить против Помпея. Но тот скоро сам дал повод для такого выступления. Переправившись на материк, он захватил город Лампсак и из живших там колонистов Цезаря набрал три легиона пехотинцев и 200 всадников. Это стало сигналом к началу военных действий. В первом сражении Секст одержал победу, но к Фурнию скоро подошли подкрепления, и он снова выступил против Помпея. Военные действия развернулись на территории Вифинии. Помпей захватил города Никею и Никомедию, завладев там значительной добычей, но вскоре понял, что шансов успешно воевать с Антонием у него практически нет. Это поняли и некоторые из еще остававшихся с ним друзей, которые вместе с ним покинули Сицилию, а теперь решили все же оставить безнадежное дело. К тому же им явно не нравилась перспектива эмиграции в Парфию, что в тех политических условиях автоматически делало невозможным их возвращение в Рим. Среди покинувших Секста был даже его тесть Либон. В это время в регион прибыл и Тиций с кораблями и значительной сухопутной армией. Оказавшись в таких условиях, Секст решил через Малую Азию пробиваться к парфянам. Фурний, Тиций и галатский царь Аминта, выполнявший приказ Антония, стали его преследовать. Секст попытался было выиграть время, заявляя о посылке специального посольства к Антонию, но антониевские полководцы терять времени не захотели и потребовали безоговорочной капитуляции. Тогда Помпей решился на хитрость. Он сделал вид, что остается в лагере, а сам ночью покинул его и направился к морю, чтобы сжечь корабли Тиция. Но перебежчик сообщил об этом антонианцам. Конница Аминты настигла Помпея, и тот предпочел без всяких условий сдаться Тицию. Но Тиций уже имел к этому времени приказ Антония расправиться с Помпеем. Выполняя этот приказ, Тиций отвез пленника в Милет и там приказал убить его. Произошло это уже в 35 г. до н. э., когда Сексту было, вероятно, немногим более 30 лет.
Если шансы на победу в гражданской войне у Гненя Помпея Великого были приблизительно равны с Цезарем и его поражение было в значительной степени обусловлено его собственным характером, то у его сына таких шансов было очень мало. Ресурсы Сицилии, даже вместе с Сардинией, не шли ни в какое сравнение с теми, какими обладали триумвиры. Положение можно было изменить только каким-либо решительным действием, на которое его время от времени толкал Менодор, но Секст на такие действия решался крайне редко. У него практически не было долговременной стратегии, он ограничивался временными успехами, и это сыграло в его судьбе роковую роль. В дипломатии же он не сумел переиграть не только хитроумного Октавиана, которого вообще переиграть в этом деле было чрезвычайно трудно, если не невозможно, но и гораздо более простодушного Антония. В принципе разгром Секста был предрешен.