З.Кузнецова

Тезисы доклада
«Легенда об олене: фольклорный характер источника»

Легенда о переправе гуннов вслед за чудесно появившимся животным-проводником привлекала внимание многих исследователей, занимавшихся историей переселения народов в III-V вв.н.э. Опираясь на текст предания, историки доказывали, или наоборот, опровергали присутствие гуннов на Боспоре в этот период, сдвигали хронологические рамки, пытались увязать факт переправы с археологическими данными.
Попытаемся еще раз проанализировать содержание легенды, учитывая фольклорный характер источника, и определить рамки возможных исторических реконструкций.
Текст легенды дошел до нас в нескольких редакциях. Наиболее полное содержание находим у Созомена [Hist. Eccl., VI, 37], Приска (у Иордана) [Get., & 123-124], Прокопия Кесарийского [Bell. Goth., IV, 5-10] и Агафия Миренейского [V, 11].
Даже после поверхностного ознакомления с текстами легенды очевидны основные направления расхождений:
1) животное-проводник: олень (лань) – бык (корова);
2) место переправы: огромное озеро, Киммерийский Боспор, устье Меотиды, Меотийское озеро.
Е.Ч.Скржинская считала, что «историческую ценность в легенде об олене представляет указание места, где совершился переход гуннов (вернее, некоторой части их) в Скифию». Видимо, примерно так же рассуждали и древние авторы, высказывая свои сомнения относительно правдивости легенды.
А.В.Сазанов, доказывая мирный характер проникновения гуннов на Боспор, которое он относит к V в.н.э., последовательно анализирует все известные варианты легенды. Он приходит к выводу о том, что «легенда о гуннском проникновении в Крым появляется только в середине V в. и несколько конкретизируется в следующем столетии. Причем конкретизация происходит по мере удаления от первоначальной версии».
А.В.Сазанов вслед за А.А.Васильевым считает, что «вариант легенды о быке и оводе является явно заимствованным античным сюжетом мифа о Зевсе и Ио».
А.В.Гадло, указывая на фольклорный характер легенды, предполагает, «что в основе лежит не античный миф, а широко распространенный сюжет этногенетического предания, и ранняя его версия принадлежит самим гуннам.» Исследователь отмечает, что «даже в поздней литературной обработке… звучит мотив культа предка - тотема». Различие в образе животного-проводника (олень (самка оленя) – бык (корова)), по мнению А.В.Гадло, «свидетельствует о том, что это предание родилось и бытовало у двух различных по образу жизни и хозяйству групп – лесных охотников и скотоводов степи».
Вряд ли стоит говорить о заимствовании гуннами античного мифа об Ио. Скорее, античные историки, узнав гуннскую легенду об олене, литературно обработали ее, связав со знакомым и понятным им сюжетом. Возможно, они-то и заменили «оленя» на «быка». С другой стороны, нет оснований полностью отвергать возможность существования легенды о быке. В этом случае задача еще более упрощалась: наследникам античной культуры осталось лишь оформить текст в соответствии с традицией, не изменяя сюжет и сохранив образ чудесного животного.
Что же касается определения места перехода, то А.В.Сазанов уверен, что у Созомена речь идет о р.Танаис. Такое определение места переправы хорошо укладывается в рамки системы доказательств Сазанова о позднем проникновении гуннов на Боспор, особенно на его европейскую часть.
Большинство историков, так или иначе занимавшихся исследованием европейских гуннов, наиболее пристальное внимание уделяли указаниям конкретных географических объектов. Между тем как раз сам факт переправы на материале данной легенды не может считаться историческим свидетельством.
Исследуя легенду, прежде всего необходимо учитывать фольклорный характер нашего источника. Таким образом, прежде чем пытаться реконструировать историческую действительность, возможно отображенную в легенде, необходимо определиться с тем, что же можно считать таким «отображением», а что является фольклорными элементами – данью жанру.
И.И.Земцовский отмечает: «Каждый жанр потенциально стремится охватить все сферы художественного осмысления мира. В этом особая форма фольклорного синкретизма.
Трактовка легенд, преданий никак не должна ограничиваться анализом вербального текста: их нужно реконструировать с учетом всего полифункционального контекста». Под «полифункциональным контекстом» исследователь подразумевает три уровня понимания: обыденное, ритуализированное и своеобразно-научное – историческое.
Здесь мы выходим на еще одну значительную проблему – связь легенды с ритуалом.
Переправа – центральный композиционный элемент легенды. В фольклоре переправа имеет очень важное значение. Это очень информативноемкое понятие.
В.Я.Пропп, опираясь на материал русской волшебной сказки, отмечал, что «все виды переправы указывают на единую область происхождения: они идут от представлений о пути умершего в иной мир, а некоторые довольно точно отражают и погребальные обряды».
К сожалению, у нас практически нет надежды реконструировать сам ритуал, однако вряд ли стоит связывать переправу только с погребальным обрядом. Мы можем предполагать также связь с каким-то видом обрядов посвящения: обряд инициации, обряд перехода в другое возрастное, социальное или какое-то другое состояние.
Еще раз подчеркнем, что с точки зрения анализа фольклорного текста, переправа – центральный композиционный элемент. Он, скорее, подсказывает нам ритуальную сторону, чем свидетельствует о действительном переходе через какое-то конкретное водное пространство. Таким образом, исторический факт переправы на материале легенды достоверно не реконструируется. Однако не стоит отрицать возможность не прямой, но опосредованной связи содержания легенды с действительными событиями.
Почти не оставляет сомнений тот факт, что легенда об олене была хорошо известна в V в.н.э. Возможно, что античные историки, стремясь обосновать содержание легенды понятными и убедительными для них аргументами, связали чуждую им древнюю легенду со знакомыми образами и недавними историческими событиями. Таким образом, весь культурный пласт, включающий, вероятно, фольклорную, ритуальную, художественную традицию, оказался всего лишь литературно оформленным фактом. Этим, возможно, объясняются расхождения авторов в указании точного места переправы: каждый историк соотносил легенду с известной ему информацией о движении гуннов. Еще раз оговоримся, что такая опосредованная связь легенды с действительными историческими событиями является гипотетической.
Если считать наше предположение верным, то, укладывая сюжет, возможно этногенетического предания, в рамки конкретных исторических событий, античные авторы явились создателями новой легенды. В этом случае мы имеем дело уже с понятием «исторического предания», которое, однако, не соответствует первичной форме и содержанию.