До сего времени шла речь о тех или иных видах активного отношения общества к природе. Однако этим проблема природы и античного общества отнюдь не ограничивается.
Природа в свою очередь наложила большую печать на античное общество. Мы не придерживаемся встречающегося акцептирования широтных или климатических границ, в которых сложилась и получила развитие античная цивилизация, что, кстати сказать, под несколько иным углом зрения привлекало внимание еще Плиния Старшего 320, ставившего этот вопрос шире и обоснованнее. Обходить молчанием вопрос об этих «границах» античного мира тем более нецелесообразно, так как в отличие от древних восточных монархий античная культура далеко перешагнула за пределы каких-либо особых географических рамок, проявив свою жизнеспособность на огромных пространствах — от большей части Британии до южного Египта и от Атлантического океана до Инда. Поэтому мы попытаемся поставить вопрос о воздействии природы на античное общество в иной плоскости. Это воздействие можно наблюдать в двух разрезах.
Еще во времена, задолго предшествовавшие сложению античного общества, обожествление плюралистически воспринимаемых явлений природы определило мировоззрение широких масс греческого и римского общества. Воспринятое идеологией эллинского полиса и римского государства, оно нашло выражение в греческом мифологическом мировоззрении и в несколько иной форме — в римской религии.
Различные явления природы, тесно связанные с жизнью людей, выступают в римской религии 321 не в такой яркой образной форме, как это было свойственно грекам. Эта тесная связь римских божеств с явлениями природы вряд ли может подвергаться сомнению. В качестве примера можно привести употреблявшееся римлянами выражение: «sub Jove» 322, означавшее «под открытым небом».
Природа в преломленной или непосредственной форме нашла яркое выражение и в художественном творчестве: в искусстве, а также в литературе. Так, тема природы в мифологическом антропоморфном преломлении заняла большое место в эллинском искусстве и поэзии, а в непосредственном реальном отражении — в художественном творчестве эллинистическо-римского периода. В названный период нередко и сочетание
мифологического персонажа с реальным изображением природы, когда в волнах реки показывается ее божество.
С какой легкостью и мастерством греческий вазописец мог передать ландшафт, прибегая преимущественно к изображению мифологических персонажей, показывает рисунок на одной из ваз второй половины V в. до н. э. На ней представлен восход солнца 323. Из волн океана поднимается на колеснице, запряженной четверкой, лучезарный бог Гелиос (Солнце), меркнущие звезды в виде небольших фигур мальчиков падают с неба в воду. Пробуждается лес: встает лесное божество Сатир. Гелиосу предшествует крылатая богиня утренней зари — Эос; перед нею ее возлюбленный — охотник Кефал. Представленную сцену замыкает фигура богини луны — Селены, которая верхом на коне скрывается за горами.
Такой прием изображения ландшафта, почти полностью переданного мифологическими образами, сравнительно редко применяется в искусстве. Чаще ту или иную сцену обрамляют мифологические персонажи, характеризующие место действия, например божества рек, ручьев, лесов или гор.
Иногда подобные картины встречаются и у поэтов; так, например, у Мимнерма, поэта VTI в. до н. э., утренняя заря, восход и движение солнца воспеты в следующих стихах:
Гелию труд вековечный судьбою ниспослан на долю.
Ни быстроногим коням отдых неведом, ни сам
Он передышки не знает, едва розоперстая Эос
Из Океана пучин на небо утром взойдет 324.
Однако в художественной прозе наблюдается реальное описание природы. Такова картина аттического ландшафта, описанная Платоном в его диалоге Федр. Платон рассказывает, как два собеседника — Сократ и молодой любитель словесности Федр вышли из Афин за город и выбирают место, где им расположиться для беседы. Федр предлагает выбранное им заранее место, о котором Сократ говорит: «Клянусь Герою, прекрасное место для отдыха. Этот платан развесист и высок. Рост и тень этого агнеца (vitex) превосходны так же, как сила его цветения, распространяющего аромат по всему месту. Да и вытекающий под платаном прекрасный источник со столь холодной водой, что это ощущает нога. Судя по фигуркам и изображениям (вероятно, развешанным на деревьях), это святилище (речного бога) Ахелоя... Всего лучше эта трава; небольшая покатость позволяет удобно склонить голову» 325.
Примерно в конце IV — начале III в. до н. э. была основана Дафна — святилище Аполлона с обширным парком, расположенным около Антиохии (в северной Сирии). По свидетельству Страбона 326, в Дафне
была густая роща, орошаемая множеством источников; в середине ее находится пользующийся неприкосновенностью 327 священный участок и храмы Аполлона и Артемиды. Окружность этой рощи составляет 80 стадиев (около 15 км).
Живший в IV в. н. э. оратор Либаний оставил описание Дафны, написанное в духе своего времени, оно отличается заметной искусственностью 328:
«Увидав ее, нельзя удержаться от крика, нельзя не прыгать, не скакать, нельзя не испытывать счастья от этого зрелища, не чувствовать себя как бы окрыленным радостью. Всюду то одно, то другое зачаровывает, изумляет, одно приковывает к себе, другое влечет, и очи заливает блеск, заставляет озираться во все стороны — храм Аполлона, святилище Зевса, Олимпийский стадион, театр, источник всякой утехи, множество толстых и высоких кипарисов, тенистые тропы, хоры певчих птиц, легкое дуновение ветерка, запахи слаще благовоний, величавые приюты... Какую купальню ни выберешь для мытья, восхитительнейшею ты пренебрег».
Реальные изображения ландшафта довольно часты в античной живописи, мозаиках и рельефах III—I вв. до н. э. и первых веков н. э. В этих пейзажах, что бы они ни изображали: берег моря или реки, равнину с горами на горизонте, постоянно встречаются человеческие фигуры — жанровые сцены, мифологические персонажи, изображения скота, алтарей, различных святилищ, статуй, роскошных вилл, беседок, иногда городов, гаваней, кораблей 329. В античном искусстве необычны пейзажи, представляющие картину девственной природы, где не видно ни людей, ни каких-либо следов их деятельности или хотя бы кентавров или иных мифологических существ, которыми эллинская творческая фантазия населила всю землю и воду.
Иногда изображение пейзажа ограничивается одним стволом дерева с немногими ветвями, на которых отсутствуют листья, примером чего может служить грандиозная мозаика александрийской работы, изображающая битву Александра Македонского с персидским царем Дарием 330.
Возможно, копией александрийского образца II в. до н. э. является большая мозаика 331 из Прэнесты (ныне Палестрина). На мозаике представлен египетский пейзаж: Нил во время разлива. Из воды выступают многочисленные островки, на которых видны храмы с жрецами и почитателями, алтари, небольшие города, увеселительная беседка с пирующими, хижина туземцев. На некоторых мелких островках находятся гиппопотамы, крокодилы, носорог и другие животные. По реке плавают военное гребное судно, лодки туземцев, барка охотников на гиппопотамов. Весь задний план мозаики занимает местами прорезанный водой гористый пейзаж с многочисленными зверями, птицами и змеями; видна группа
негров-охотников. Таким образом, нильский пейзаж оказался очень сильно перегруженным многочисленными сценами 332.
Иной характер имеют стенные росписи середины I в. до н. э. одного из домов на Эсквилинском холме в Риме 333. Там стену расчленяли широко расставленные пилястры, в полях между которыми и помещались картины, представлявшие мифические сцены различных приключений Одиссея и его спутников во время их скитаний. На первом плане находятся сравнительно небольшие фигуры людей, далее видны обычно гористый ландшафт с редкими деревьями или море с кораблями. Так же как у предшествующей мозаики, на эсквилинских картинах горизонт высоко поднят.
В одной из комнат виллы Ливии, жены императора Августа 334, все (четыре) стены были покрыты росписью, изображавшей сад 335. Художник, расписавший эту комнату, замыслил (как это иногда наблюдалось в римском творчестве) заполнить все стены непрерывной единой композицией. На первом плане написаны две расположенные одна за другой легкие ограды, за ними сплошной массой стоят кустарники и деревья, в том числе фруктовые. На ограде и ветвях сидят птицы, над деревьями — неширокая полоса неба. Преобладание в росписи зеленых и синих тонов создает спокойный колорит, приятный глазам усталого человека.
Роспись комнаты, представлявшей сад, не была единичным явлением в римских домах. Во всяком случае так были украшены стены одной из спален 336 на вилле Плиния Младшего, расположенной у подножия Апеннин.
Приведенные примеры показывают, что античный пейзаж всегда связан с человеком. Обратимся к римской художественной литературе.
Плиний Младший в одном из своих писем 337 описывает истоки и верхнее течение небольшой реки Клитумна, впадающей в приток Тибра. Он отмечает, что прозрачный источник вытекает из невысокого холма, заросшего кипарисами; далее говорится о вливающихся в него ручьях, о его заводях и о превращении Клитумна в судоходную реку с быстрым течением. Плиний кратко сообщает, что берега реки заросли буком и тополем, отражающимися в воде, и значительно подробнее описывает храм Клитумна и другие многочисленные святилища. Границей между священной округой является мост, выше которого могли плавать только суда, а ниже его было разрешено и купание. Там же имеются многочисленные усадьбы, гостиница и баня.
Не менее интересно другое описание природы, принадлежащее тому же Плинию; речь будет идти о ландшафте около его виллы у подножия
Апеннин 338. Плиний сообщает, что климат здесь здоровый, многие жители доживают до преклонных лет. Местность, где стоит вилла, по словам Плиния, была равниной, окруженной лесистыми горами, на которых была хорошая охота. Ниже по склонам гор росли леса, листва их шла на корм скоту. Затем следуют виноградники, наконец, луга и поля. О лугах говорится, какая на них растет трава, о полях,— какая нужна вспашка, сообщается о времени жатвы и урожайности. О Тибре, протекающем по полям, сказано, что по нему зимой и весной ходят суда, доставляющие в Рим различные плоды.
Все это описание свидетельствует о том, что автором его является не человек, посвятивший себя художественному творчеству, а прежде всего опытный землевладелец — хозяин обширных поместий. Остальная, большая часть письма 339, содержит очень подробное описание роскошной виллы Плиния, садов и лужаек около нее и тех пейзажей, которые можно видеть из различных помещений.
Все изложенное наглядно показывает, что природа нередко привлекала внимание античного мастера слова, философа, живописца или скульптора. Однако все перечисленные представители культуры античного мира обычно проявляли интерес к природе только в том случае, если среди нее находился человек или были заметны следы его созидательной деятельности.
Весьма показательно в этом отношении происхождение греческих слов, означающих космос и ойкумену (вселенную). Прежде всего оба эти термина греческого происхождения. Κόσμος — слово, произносившееся так же, как по-русски, в первоначальном значении: «порядок, строй, соответствие». Философы школы Пифагора употребили его в смысле «мир, вселенная», понимая космос как стройное гармоничное целое.
Слово οικουμένη (ойкумена) произносилось по-гречески почти так же, как в настоящее время по-русски, и означало «вся обитаемая земля, вселенная». Эти представления о вселенной, тесно связанные со всем человечеством, убедительно свидетельствуют о глубоком гуманизме, который лег в основу античного мировоззрения.
Завершая главу, приведем характерное для античного мировоззрения мнение философа Платона о человеческой жизни и смерти. Платон в трактате «Законы», описав жизненный путь человека от рождения до кончины, высказывает свое мнение о том, как следует погребать покойных.
«Нельзя устраивать гробниц на возделываемой земле; нельзя там воздвигать никаких — ни больших, ни малых памятников. Где почва по своим природным свойствам только для этого и годится, там и надо хоронить тела покойников, не причиняя никаких неудобств живущим. Земля — паша мать; она охотно доставляет людям пропитание. Поэтому пусть никто — ни живущий, ни покойник — не лишает этого нас, еще живущих» 340.