«Историческая библиотека» Диодора. Диодор Сицилийский 3 — современник Юлия Цезаря и Августа. Он сам
сообщает некоторые биографические данные о себе (I, 4). Родом он был из Сицилии; долгое время жил в Риме; объездил, если верить ему, большую часть Азии и Европы; в 180-ю Олимпиаду, т. е. между 60 и 57 г. до P. X., был в Египте. Свой обширный труд, носящий характерное заглавие «Историческая библиотека», в 40 кн., Диодор составил во второй половине I в. до P. X.: в I кн. упоминается о Юлии Цезаре, как о причисленном к сонму богов; следовательно, она написана не раньше 44—43 гг.; а в XIV кн. упоминается событие, относящееся к 21 г. до P. X. (основание колонии в Тавромении). Но, разумеется, такая «Историческая библиотека» требовала большой подготовительной работы, и Диодор в самом начале с гордостью отмечает, что он употребил на свой труд 30 лет. «Библиотека» эта обнимала историю Востока, Греции и Рима, большею частью в параллельном, синхронистическом обозрении, от мифических времен и до завоевания Галлии Цезарем. Из нее до нас дошли в подлинном, целом виде (если не считать некоторых небольших дефектов) книги I—V и XI—XX, т. е., другими словами,— половина первой декады и вся вторая декада. От остальных книг сохранились лишь извлечения 1 и фрагменты 2. Таким образом, в изложении Диодора мы имеем, во-первых, историю Греции от похода Ксеркса до конца фиванской гегемонии (кн. XI—XV) и, во-вторых, историю Филиппа Македонского (вся XVI кн.), Александра (вся XVII) и диадохов, равно как и сицилийских тиранов.
Взгляд Диодора на историю. Диодор имел в виду составить всемирную историю. Повторяя космополитические воззрения стоиков, он в своем вступлении (I, 1 сл.) говорил, что все люди суть члены одной и той же общины или государства, между
же. М. Мандес. Опыт историко-критического комментария к греческой истории Диодора // ЖМНП. 1902. Ноябрь.
собою близкие по родству, хотя и отделенные пространством и временем, и что всемирные историки, которые стремятся всех людей соединить в один и тот же строй и собрать прошлые события в одном общем обозрении, служат как бы сотрудниками божественного Провидения, которое управляет миром — видимыми звездами и людьми — как одним организованным целым, держа его постоянно в круговращении и уделяя каждому, что определено судьбою. Но, хотя Диодор имел в виду всемирную историю, все же в дошедших до нас книгах, начиная с XI, на первом месте стоит сначала история греческая, затем — история Македонии и эллинистических государств и лишь с XXIII кн. на первый план выступал Рим. Диодор чрезвычайно высокого мнения о призвании историков, о той пользе, которую они приносят. Люди, говорит он, должны быть им благодарны, так как они своими частными трудами служат общему благу. Вслед за Полибием он повторяет, что из рассказов о чужих опытах можно безопасным путем научиться тому, что хорошо. Он утверждает, что нет ничего полезнее истории. История побуждает к подвигам надеждою на славу и бессмертное имя (1,1); она поощряет к добродетели, дурных порицая, хороших восхваляя. Диодор называет историю «блюстительницею доблести достославных», «свидетельницею негодности ничтожных», «благодетельницею всего рода человеческого», «провозвестницею истины», «метрополией всей философии» (I, 2). И вот Диодор «почувствовал призвание» взяться за подобную работу, т. е. за всемирную историю. Он решился собрать известия о событиях всего мира и изложить их, как историю одного государства, в возможной полноте, начиная с древнейших пор и до его времени. По словам Диодора, к задуманному предприятию побуждала его любовь к подобной работе, а всемирное владычество Рима, простершееся до крайних пределов земли, облегчило его осуществление (I, 4).
Характеристика «Исторической библиотеки». Итак, взгляд Диодора на историю и историков возвышенный; но он не проникает органически всего его труда. Его программа и задача — обширны, можно сказать — грандиозны; но им не соответствовали его способности; как следует выполнить их он был не в
силах: ему недоставало ни опытности государственного деятеля или полководца, ни широкого исторического взгляда, ни критического таланта, и его Всемирная история вышла в сущности лишь огромной компиляцией, «агрегатом эксцерптов»; это была действительно «Библиотека», в которой собраны были эксцерпты из исторических сочинений и помещены в хронологические рамки.
Диодор с видимою гордостью говорит о себе, что он объездил большую часть Европы и Азии, побывал в Египте, но источником для египетской истории ему служили не столько собственные исследования и наблюдения, сколько Манефон и в особенности Гекатей из Абдеры или Теоса 1, последователь скептика Пиррона, автор «Египетской истории», живший при дворе Птолемея I. Диодор заявляет, что он, благодаря частым сношениям с римлянами, приобрел хорошее знание латинского языка, но на деле это знание оказывается далеко не удовлетворительным.
Хронология Диодора. Хронологии Диодор придавал большое значение: он распределяет события по Олимпиадам, архонтствам и консульствам, что очень важно, так как это — точные хронологические даты, но в его хронологии много путаницы. Объясняется это, во-первых, тем, что Диодор, придерживаясь своего, так сказать, анналистического изложения, события, длившиеся многие годы, приурочивает к одному какому-нибудь году, а во-вторых,— тем, что начала годов Олимпиад, архонтств и консульств не совпадали между собою. Таким образом, Диодор иногда соединяет события многих лет под одним годом; или же, наоборот,— мы встречаем у него нередко «дублеты»: об одном и том же событии говорится два раза под разными годами или в разных местах. Для примера можно указать на рассказ об анархии или правлении Тридцати: об этом говорится частью под 404/403 г., частью под 401/400. Иногда путаница в хронологии Диодора объясняется еще тем, что он различные версии об
одном и том же факте принимал за различные отдельные события. Были попытки разобраться в этой хронологической путанице, старались уяснить себе тот, так сказать, общий принцип, который будто бы полагал Диодор в основу своей хронологической системы, в особенности в отделе, посвященном истории «Пятидесятилетия» 1; но эти попытки оказались в большинстве тщетными и ни к чему не приводили.
Но свойства Диодора как историка особенно обнаруживаются в его отношении к своим источникам 2.
Источники Диодора и его отношение к ним. Долго господствовало убеждение, что едва ли не единственным источником греческой истории у Диодора в XI—XV кн. был Эфор. По этому воззрению, у Диодора мы имеем здесь пред собою изложение в сущности Эфора, хотя бы и несколько сокращенное: Диодор является простым переписчиком. Такой взгляд высказан был главным образом К. Р. Фольквардсеном в конце 60-х годов прошлого века, и это мнение было принято как своего рода аксиома. В ту пору вообще господствовала т. наз. «Einquellentheorie», теория единого источника, по которой древние авторы, подобные Плутарху и Диодору, клали в основу своего изложения известного отдела лишь один какой-нибудь источник, слепо следуя ему, дословно, механически списывая его, а не сличая и не комбинируя других данных. На распространение такого взгляда оказало огромное влияние исследование Г Hиссена об источниках Тита Ливия (1863).
Ошибочность этой теории вообще в настоящее время ясна, о чем еще придется говорить по поводу Плутарха. Что же касается в частности Диодора, то новые исследования показывают, что состав Диодорова труда несколько сложнее, чем думал, например, Фольквардсен. Но защитники Диодора (И. Брёкер, А. Гольм, М. И. Мандес) в свою очередь заходят слишком далеко, стараясь выставить обширное образование, начитанность и самостоятельность автора «Исторической библиотеки». Если Эфор не был единственным, то, несомненно, он был главным источником Диодора при изложении греческой истории до 361 г. Для хронологии Диодора как бы рамкой послужила хроника Аполлодора (с. 234). Диодор пользовался Геродотом и Фукидидом, по мнению одних — посредственно 1, по мнению других — непосредственно 2. Есть следы пользования или влияния Феопомпа 3. В истории Сицилии Диодор много пользовался Тимеем, для позднейшего периода — Полибием и Посидонием. Его зависимость от них велика. Особенно сказывается подражание Полибию — в заимствовании известий и выражений, в делении сочинения на 40 книг, в словах о трудностях исследования, о личном ознакомлении с театром действий, о пользе истории... Подобно Полибию, Диодор находится под некоторым влиянием стоиков; в этом направлении на него влиял, по-видимому, Посидоний.
Выбор источников в общем был удачен. Но относился к ним Диодор почти без всякой критики и чрезвычайно небрежно, что признают даже его защитники. Когда он пользуется стоиками, он верит предзнаменованиям и предсказаниям; когда перед ним автор-рационалист, тогда он относится к ним скептически и смотрит на них, как на хитрые выдумки. Нередко Диодор дважды и
различным образом рассказывает об одном и том же: из различных версий об одном событии он делает два отдельных события. Иногда Диодор дословно воспроизводит свой источник, не пропуская даже ссылок и выражений, которые в устах его источника понятны и уместны, а в его устах оказываются бессмысленными. Например, воспроизводя одно из свидетельств своего источника, он повторяет и его ссылку на предыдущее (προειρήκαμεν, III, 41); там такая ссылка вполне уместна, так как раньше действительно было соответствующее упоминание; у Диодора же подобного упоминания нигде не было, и тем не менее он удерживает фразу. Он повторяет слова Посидония о продолжающихся «до наших времен» дружественных отношениях между эдуями и Римом, что для времени Диодора является нелепым. О Люцерии он говорит, что она «до сих пор» служит римлянам операционным базисом в войне с соседними народами,— замечание, вполне уместное в устах древнего анналиста, Фабия Пиктора или его современника; но в устах Диодора, писателя I в. до P. X.,— явный анахронизм.
И все-таки, при всех ее недостатках, «Историческая библиотека» Диодора очень важна. Это — обширный источник, богатый содержанием. Без Диодора при изучении древней истории почти нигде нельзя обойтись. Его источники большею частью хороши, и Диодор, хотя до некоторой степени, является заменой утраченных больших исторических сочинений, подобных труду Эфора. О некоторых источниках мы знаем только благодаря Диодору. Особенно он важен для истории Сицилии и для истории Эллады с конца V в.: тут он служит необходимым дополнением к «Hellenica» Ксенофонта и во многом исправляет известия последнего: Диодор достовернее и точнее Ксенофонта во многих случаях. Далее, мы находим у него связный рассказ об эпохе Филиппа, об Александре и о войнах преемников последнего. Благодаря Диодору, мы имеем перед собою список афинских архонтов за большой промежуток времени, и его хронология, несмотря на всю ее путаницу, представляет для нас немалый интерес.