Глава десятая
Историография Помпея Трога по многим аспектам может рассматриваться как антиливиевская. Между Трогом и Ливием лежит делая пропасть, хотя они жили примерно в одно время.
История Ливия была романоцентристской, т. е. имела установку древней анналистической историографии, в которой история мира обозревалась с точки зрения римского патриота, пренебрегающего культурными ценностями побежденных народов как незаслуживающими внимания. Конечно, не все историки разделяли такую установку. К их числу относится, например, Тимаген Александрийский. В 55 г. до н. э. он в качестве пленника прибыл в Рим, где приобрел славу ритора. Одно время он был дружен с Августом, но испортил с ним отношения и принцепс отказал ему от дома. Последние годы своей жизни Тимаген провел под кровом Азиния Поллиона.
От его сочинений ничего не дошло. Среди них была всеобщая история под заглавием «Цари», в центре которой находились личности монархов от Александра Македонского до Цезаря. Направленность этого произведения была антиримской, чем, видимо, объясняется его утрата.
Интерес к личностям царей восходит к ученику Исократа греческому историку Феопомпу, написавшему в IV в. до н. э. сочинение под названием «Philippika» («История Филиппа»), в котором содержался обстоятельный рассказ о жизни македонского царя Филиппа II, отца Александра Великого. Название, использованное Феопомпом, взял для своей истории Помпей Трог, так как центральным героем в ней был также Филипп Македонский.
Помпей Трог родился в Нарбонской Галлии. Его дед вместе с Гнеем Помпеем сражался против Сертория (80—72 гг. до н. э.) и получил от него римское гражданство (и, вероятно, имя). Отец же служил в войске Юлия Цезаря.
Кроме истории, Трог интересовался естественными науками. Он написал трактат «О животных». Возможно, занимался также ботаникой. Но главный его труд — «Historiae Philippicae» («Филиппова история») в 44 книгах, представлявшая собой очерк всеобщей истории. До нас это сочинение дошло в кратком изложении-компендии, сделанном во II в. н.э. неким Юстином. Кроме того, в нашем распоряжении имеются «прологи» (prologi), подробно перечисляющие события, содержащиеся в каждой книге. Компендий Юстина и «прологи» позволяют сде-
лать довольно надежную реконструкцию общего содержания «Филипповой истории».
Повествование начиналось с рассказа о древнейших восточных государствах — Ассирии, Мидии, Персии. Затем излагалась история Сицилии и Греции (книги 1—6). Самая большая и значительная часть сочинения (книги 7—40) была посвящена истории стран восточного Средиземноморья и, естественно, Македонии. Особое внимание было уделено Парфянскому царству (книги 41—42). О древней истории Рима до царствования Тарквиния Приска речь шла в 43-й книге. В последней, 44-й книге, рассказывалось о столкновении римлян с галлами, здесь же давалось описание западного мира и завершалось все повествование историей Испании и Африки. Изложение, таким образом, было доведено до современных автору событий — до 30 г. до н. э. — согласно одной традиции, до 9 г. н. э. — согласно другой.
Структура «Филипповой истории» свидетельствует о том, что автор разделял концепцию историографии геродотовского типа. Так же, как в «Истории» Геродота, у Помпея Трога исторические аспекты неразрывно связаны с аспектами географическими. Взгляд обоих историков направлен с востока на запад. И это не просто композиционный прием, определяющий последовательность изложения исторического материала, а следствие понимания того, что движение мировой цивилизации идет именно с востока на запад. Естественно, что в этом всеобъемлющем процессе римская история оказывается лишь одним из эпизодов, значительным и важным, но все же эпизодом всемирной истории. По мысли Трога, Римская империя — последняя в ряду следовавших одна за другой империй, но не единственная в то время на земле, потому что одновременно продолжало существовать Парфянское царство.
Контраст между концепциями Помпея Трога и Тита Ливия совершенно очевиден: если для Ливия главным героем мировой истории был Рим, который занимает в ней центральное место, то для Трога победы Рима и его господство над другими народами — лишь составная часть всеобщей истории. Этим, однако, различия не ограничиваются. Несмотря на то, что Трог помещает Рим в один ряд с величайшими державами прошлого, все же предпочтение он отдает македонскому государству, считая более значительным господство Македонии, чем Рима.
В отличие от Ливия Трог весьма далек от возвеличения Рима, он скорее -преуменьшает его значение в мировой истории, причем делает это намеренно демонстративно, и это в то время, когда Рим находился на вершине своего величия и могущества («caput totius orbis» — «глава всего мира», по слова самого Трога) и когда, кажется, не осталось писателей, которые не прославляли бы на все лады империю Августа.
Героем произведения Помпея Трога является Филипп II Македонский, но восхваляются также его сын Александр, эпирский царь Пирр, карфагенянин Ганнибал, и царь Понта Мигридат. Когда же речь заходит о заслугах и достоинствах римских полководцев, историк становится крайне сдержан, более того, он находит удовольствие вспоминать широкоизвестные сокрушительные поражения римлян и охотно останавливается на истории давних врагов Рима — парфян.
Такой подход в трактовке истории трудно определить иначе как антиримский, но не в смысле предвзятой враждебности Трога, а в том смысле, что позиция автора, возможно, в силу его стремления к объективности, представляет собой сопротивление и даже противодействие общепринятому пониманию римской истории, характерному для писателей той эпохи.
Следы антиливиевской полемики в произведении Трога видны, например, в том, как он, римлянин галльского происхождения, излагает историю галльского нашествия в 390 г. до н. э. В его рассказе об этом событии особо выделен захват галлами Рима; эпизод с Камиллом, как и в «Истории» Полибия, отсутствует, зато дается информация о том, что выкуп для освобождения города был получен от жителей Массилии. Как уже отмечалось, вряд ли Помпей Трог был человеком антиримской ориентации в прямом смысле слова, более правдоподобно, что его история является реакцией уроженца западных римских провинций, гордящегося культурой своей «малой родины», на чрезмерно централизованную политику Рима, выразителем которой была сенатская аристократия и которая нашла наиболее яркое отражение в анналистике Ливия. По сути дела, Трогом движет желание, чтобы провинции и центр были объединены на основе равенства, и это, надо сказать, более отвечало требованию времени, чем национализм Ливия.
В сочинении Помпея Трога обнаружилось, по всей видимости, первое в римской историографии проявление тенденции, которая вскоре решительно заявит о себе. Это — универсализм, который в противовес римскому централизму будет неуклонно завоевывать популярность и укреплять свои позиции в римских провинциях.
Не исключено, что в отказе Трога от восхваления традиционных римских доблестей и героико-религиозного воспевания великого Рима нашел выражение нарастающий пессимизм в отношении к римской империи и ее политике.
Что касается моралистической установки Помпея Трога, то она сближается с установкой Саллюстия-моралиста, стилистическая манера которого была, видимо, также близка автору «Филипповой истории». Антиливиевский стилистический выбор Трога подтверждается, в частности, его отказом от использования прямых речей.
На повествовательное искусство Трога большое влияние
оказала эллинистическая историография, что выразилось в склонности историка к необычному и пристрастии к приключенческому элементу, а также в его особой тяге к романтическому и патетическому.