Глава седьмая
Выделение II в., до н. э. в истории Делоса в качестве особого объекта исследования на первый взгляд может показаться несколько странным. Хорошо известно, что с точки зрения общепризнанной делосской хронологии, это столетие состоит из двух различных по своему социально-политическому содержанию этапов: первая половина века заканчивает период независимости острова (314— 166/165 гг. до н. э.), а вторая — открывает новый этап его истории — время «свободного порта». Самовольно предпринятое нами некоторое хронологическое смещение преследует вполне определенную цель — проследить и осмыслить те изменения, которые произошли на острове в ходе развития эллинизма в Восточном Средиземноморье, выяснить характер и причины эволюции внутренней структуры делосского полиса 1.
На протяжении периода независимости вплоть до 166/165 г. до н. э. Делос был греческим полисом (пусть не во всем типичным, но все же обладающим многими присущими обычному греческому полису характеристиками). Возможно, как и большинство ионийских народов, жители Делоса были разделены на четыре филы: до нас дошло название одной из них — Άργάδις2. Каждая из фил делилась на триттии, во главе которых стояли триктиархи, часто упоминаемые в храмовых инвентарях 3. Нам известны названия пяти из двенадцати триттий — Θυεστάδαι, Ωκυνείδαι, ΙΙυρρακίδαι, Μαψιχίδαι, θεανδρίδαι 2. Вряд ли на Делосе практиковалось перераспределение между трибами политических обязанностей, малое количество способных занимать различные полисные магистратуры граждан (не надо забывать, что в конце периода независимости число полноправных граждан составляло около 1200—1500
человек) 5 не делало этот вопрос насущным. Наверное, на Делосе, как и в Афинах, существовали фратрии, два упоминания о них есть в делосской эпиграфике (IG. XI. 4. 547. 7—13; ID. 298. А. 197—198). Особенностью делосского полиса было то, что традиционные подразделения его граждан (филы, триттии, фратрии) не играли какой бы то ни было роли в политическом управлении. Сосредоточенность полисной жизни вокруг святилища и его важность в сознании делосцев привели к тому, что основной формой активности фил, триттий и фратрий в эллинистический период было участие в различных формах культовой деятельности6.
Высшими органами делосского полиса в это время были буле и народное собрание. Буле готовила материалы для дебатов в народном собрании, возглавляла его заседания, а также часто являлась исполнительной властью при проведении его решений. Она осуществляла надзор и контроль за деятельностью полисных магистратов и играла важную роль во всех финансовых вопросах. Особенностью делосского буле был контроль над храмовым комплексом: ее члены присутствовали при передаче даров в святилище, при установлении платежеспособности поручителей подрядчиков при строительных работах, специальные комиссии совета свидетельствовали при заключении контрактов на строительные и ремонтные работы. Совет мог наложить штраф на тех, кто нарушал установленные в святилище порядки. Без присутствия членов буле не происходило ни одной выдачи денег из храмовой казны и ни одного вклада в нее. Буле контролировала и передачи денег от одной коллегии магистратов к другой. Количество членов Делосского совета, вероятно, было небольшим, но, по какому принципу формировался его состав, неизвестно 7.
Экклесия являлась верховной властью в государственном управлении: в ее компетенции находились внешние сношения Делоса с другими государствами, финансовая политика города и святилища, ведение общественных (главным образом строительных) работ и выбор магистратов. Часть своей власти по управлению храмовым комплексом народное собрание передавало храмовым магистратам (гиеропеям, эпитиметам, логистам), однако такие важные вопросы сакрального характера, как введение в пантеон новых богов и установление именных праздников, оставались под его контролем (не следует забывать, что, несмотря на внешне зависимое положение, делосский храмовый комплекс был частью, хотя и главной, политической и экономической структур делосского полиса) й.
Высшая судебная власть осуществлялась тремя инстанциями: коллегией тридцати одного, гелиэей и судом эпитиметов 9. Немногочисленные свидетельства показывают, что первая имела дело с тяжбами торгового характера, вторая — с наиболее важными вопросами существования полиса и святилища, а третья — с взыскиванием денег с нерадивых арендаторов храмовых теменов. Сохранившиеся в отчетах гиеропеев выплаты людям, принимавшим участие в судебных разбирательствах, показывают, что суд эпитиметов в период между 274 и 269 г. до н. э. состоял из 70 человек, а позднее (вплоть до 246 г. до н. э.) из 101 члена. Количественный состав гелиэи за то же время вырос с 500 до 600 членов и включал в себя каждый раз половину гражданского населения острова 10.
Делосские полисные магистратуры хорошо прослеживаются по эпиграфике, хотя ее сведения часто ограничиваются титулами должностных лиц без объяснений их непосредственных функций. Главным магистратом острова был архонт, который принимал участие в культе Гестии в пританее, в великих делосских празднествах — Аполлониях и Дионисиях, а также заведовал хорегиконом. Как представитель города, архонт присутствовал при заключении контрактов, при внесении и выдаче денег из храмовой казны, при передаче денег от одной коллегии гиеропеев к другой и т. п. 11
Вторыми (по значимости и влиянию) магистратами в III—первой половине II в. до н. э. были гиеропеи. Через их отчетность проходило все хозяйственно-административное управление храмовым комплексом. Магистратура была коллегиальной и насчитывала то двух, то четырех членов 12. К концу III в. до н. э. коллегиальной становится и деятельность казначеев, ведущих различные операции с государственными фондами, и бывших посредниками в финансовых расчетах между государством и святилищем 13. На острове существовали агораномы, пентекостологи. астиномы, ситоны, логисты, гимнасиарх. В храмовых отчетах сохранились упоминания о временных магистратурах по устройству и обеспечению делосских праздников: агонофетах, эпистатах «вазовых праздников» и др.14
К числу особенностей политической организации периода независимости следует отнести большой процентный состав (относительно общего числа магистратур) должностей, связанных с делосским храмовым комплексом и его управлением, а также дробное разделение хозяйственных функций между многочисленными полисными магистратами. Практически все магистратуры относились к культовой или к хозяйственной стороне жизни делосской общины, не будучи связанными с политикой в привычном смысле слова.
Характерной особенностью полисной жизни являлась повторяемость
в документах одних и тех же лиц или членов их семей. Первой причиной этого была, естественно, малочисленность населения — όλιγανυροπία (Arist. Polit. 1299b). Вторая причина заключалась в том, что, несмотря на демократический характер полиса, в карьере магистратов Кл. Виаль подметила ряд закономерностей. Большинство из них происходили из узкого социального круга, члены которого выбирали общественную деятельность в качестве своего основного занятия и на протяжении своей жизни проходили своего рода cursus honorum, правда отнюдь не обязательный. Иногда государственная деятельность становилась почти профессиональным занятием целых семей: Виаль, в частности, приводит 29 примеров, когда члены одной семьи (чаще всего — 72 % — отец и сыновья) были полисными магистратами 15, что, однако, не позволяет говорить о династических правилах наследования должностей — известен всего один случай, когда магистратами были дед и правнуки (Евтидем, сын Амна, — гиеропей 298 г. до н. э., Аполлодор, сын Амна, — архонт и гиеропей в 196 и 197 гг. до н. э., Гиеромброт, сын Амна, — секретарь города в 217 г. до н. э.) 16. Известны случаи, когда члены одной семьи совместно исполняли какую-либо коллегиальную магистратуру (казначеи, гиеропеи, гимнасиарх и гипогимнасиарх), когда близкие родственники были гарантами при займах и аренде (11 случаев у Виаль), семейнородственные отношения проникали и в культ (ярким примером является возведение статуи в честь некоего Тимократа семью членами одного семейного клана в начале II в. до н. э. — IG. XI. 4, 1181).
Исследуя делосскую гражданскую общину, Кл. Виаль пришла к выводу, что в эпоху независимости именно семейная ячейка была наиболее значимой в глазах граждан полиса17. В своей работе она привела стеммы 37 делосских семей, по которым видно, что большинство из них были тесно связаны либо родственными, либо брачными узами 18. По мнению Кл. Виаль, в эпоху независимости делосцы образовывали достаточно традиционную гражданскую общину, сосуществующую с общегреческим святилищем. Мировосприятие делосских граждан она сравнивает с ментальностью демократий классической эпохи (быть хорошим гражданином — значит не выделять себя из общины, в случае чрезмерного увеличения доходов следует добровольно выказать щедрость в отношении богов и сограждан, выполнять литургии и занимать важные административные посты и т. п.) 19.
Высказанная Кл. Виаль мысль о традиционности делосской гражданской общины и приведенное ею сравнение менталитета делосцев эпохи независимости с мировосприятием греков классической эпохи заставляют задуматься над довольно интересным вопросом. Почему в то время, когда вся остальная Греция (во всяком случае, ее наиболее развитые полисы) уже пережила эпоху «кризиса полиса»20 и постепенно
переходила в мировоззренческом обосновании своего существования к философии индивидуализма (даже если эта тенденция и не стала еще господствующей, то несомненно наложила отпечаток на бытие и сознание греков III в. до н. э.), гражданские институты делосцев не высказывают столь явных черт упадка, а их гражданское сознание выглядит как бы законсервированным?
Нам представляется, что предлагаемое ниже объяснение данного феномена поможет понять не только «аномальность» делосской гражданской общины эпохи независимости, но и объяснит особенности развития острова во второй половине II в. до н. э., его своеобразную эволюцию в эллинистическую эпоху.
Дело в том, что, хотя политическое оформление делосской гражданской общины произошло в архаическую эпоху (данные археологии показывают, что она возникла при уже существовавшем культе, место отправления которого явилось, таким образом, не только религиозным, но и организационным центром21), по гипотезе Ж. Ру 22, Делос на протяжении всей архаической и классической эпох находится под протекторатом государств, претендующих на господство в Кикладском архипелаге. Вероятно, поскольку Делос являлся географическим и религиозным центром Киклад, важной стратегической зоны Восточного Средиземноморья, контроль над ним в глазах обитателей региона означал признание власти той или иной морской державы над Эгеидой в целом.
Так, в VII—VI вв. до н. э. на Делосе последовательно прослеживаются следы наксосского, афинского и самосского влияния 23, а после грекоперсидских войн, когда остров стал казнохранилищем и центром Делосской симмахии, здесь надолго закрепились Афины. После переноса союзной казны на акрополь в 454 г. до н. э. они оставили за собой контроль над делосскими святилищами, как бы подтверждая тем самым свои претензии на роль религиозных предводителей ионян (об их действиях см.: Thuc. I. 8. 1; III. 104; Diod. XII. 58). Судя по делосским эпиграфическим документам V—IV вв. до н. э., афиняне не вмешивались во внутреннее управление полиса: его-буле и народное собрание издают собственные, хотя и малочисленные декреты и постановления 24. Офи-τοΰ. Η’διεθνοΰς συνεδρίου έλληνικής και λατινικής επιγραφικής. Αθήνα, 1984. Ρ. 82—107. Он придерживается мнения о «смерти» полиса после Херонеи, когда полисы еще сохраняли какое-то значение в социальной и культурной жизни, но в политике их роль резко падала. Большинство греческих государств либо находились под властью эллинистических царей, либо сотрудничали с ними, либо были оккупированы их гарнизонами.
циально остров находился под контролем аттическо-делосской амфиктионии 25, но, несмотря на номинально коллегиальный характер амфиктионии, следует, вероятно, признать явно афинский характер этого образования.
В руках афинских магистратов находился контроль за хозяйственноадминистративным управлением делосскими святилищами: они сдавали в аренду храмовые земельные угодья и дома, вели учет денежных поступлений в храмовую казну и давали из нее ссуды, а также следили за сохранностью сокровищ Аполлона2б. Лишь со второй четверти IV в. до н. э. определенное участие в храмовых делах начали принимать и делосские храмовые магистраты 27. В середине IV в. до н. э., когда авторитет Афин в Восточном Средиземноморье стал резко падать, делосцы попытались вернуть себе контроль над святилищами, для чего в 345 г. до н. э. обратились с соответствующей просьбой к Филиппу Македонскому, которую он, однако, отклонил: Делос получил независимость28 лишь в 314 г. до н. э. после сокрушительного поражения афинского флота у Аморгоса и воззвания Антигона о том, что все греческие города должны быть свободными 29. Дата подтверждается и тем, что именно в этот год в делосское святилище поступила последняя из тридцати фиал, которые в предшествующие тридцать лет ежегодно привозились из Афин в дар Аполлону 30.
Таким образом, в то время как гражданские институты большинства греческих полисов переживают период упадка, Делос вступает в период «национального возрождения», запоздало реализуя те возможности, которые были заложены в его полисной структуре. Для этого времени характерна явная политизация общества и существование развитой
структуры полисных магистратур. Именно от этого времени до нас дошло более пятисот почетных и проксенических декретов 31 и непрерывная серия хозяйственных храмовых отчетов, являющихся не только уникальным источником для изучения делосских храмового комплекса и полиса в целом 32, но и одной из важнейших составляющих золотого фонда греческой эпиграфики.
Показательно, что на протяжении всего III и в первой половине II в. до н. э. основной формой богатства продолжает являться земля. Самым крупным земельным собственником было святилище Аполлона, которому принадлежало 9 земельных участков на Делосе и 10 угодий на соседней Ренее 33. Арендаторы этих земель, наряду с немногочисленными на Делосе земельными собственниками (из документов известно о пяти владельцах садов и 11 собственниках земельных участков34), были в числе наиболее богатых и влиятельных граждан острова 35.
Лишь к концу периода независимости, по мере эволюции делосского полиса, возрастает политическое влияние граждан, сделавших основным источником своего благосостояния ремесло и торговлю 36, что типично для большинства греческих полисов раннеэллинистического времени.
Несколько запоздало по сравнению с другими государствами, но достаточно естественным, эволюционным ходом этот процесс идет и на Делосе.
Однако именно в это время происходят события, если и не в корне меняющие ситуацию на Делосе, то, во всяком случае, создающие «перерыв постепенности» и искусственно стимулирующие на острове важнейшие свойственные эпохе эллинизма процессы. Благодаря им Делос, как бы перепрыгивая через несколько фаз своей внутренней эволюции, из отстающего в своем развитии от других греческих государств полиса совершает скачок, который вводит его в качестве полноправного (и в какой-то мере даже характерного для данного периода) структурного элемента в сложившуюся к этому времени общесредиземноморскую систему эллинистического мира. Другими словами, начинающий постепенно превращаться из «греческого полиса классической эпохи» в «греческий полис эллинистического времени» Делос под влиянием внешних обстоятельств из полиса превращается сразу в город.
В середине II в. до н. э. после подчинения Македонии одним из ведущих государств Средиземноморья стал Рим, поэтому именно к нему была обращена просьба Афин о возвращении им острова Аполлона, которую они мотивировали своими давними правами на Делос. В решении римского сената немаловажную роль сыграло желание наградить Афины за поддержку римской политики в третьей Македонской войне, поэтому в 166/165 г. до н. э. остров был передан этому полису37. Одновременно решением Рима Делос был превращен в свободный порт (т. е. всем прибывающим сюда судам было дано право беспошлинной торговли38) и постепенно заселился италийцами и жителями восточных государств, использующих новый статус острова в целях личного обогащения. Римские политики явно преследовали две взаимосвязанные цели: 1) уменьшение торговых доходов, а следовательно, и морской мощи своего прежнего союзника Родоса, в процветании и укреплении которого Рим более не был заинтересован, и 2) обеспечение постоянного притока рабов для развития крупных рабовладельческих латифундий в Италии и Сицилии.
В результате этих событий Делос превратился в крупнейший из известных когда-либо в античности центров работорговли, который, по словам Страбона (XIV. 5. 2), мог принять и продать ежедневно десятки тысяч рабов. Наибольший взлет торговой активности Делоса приходится на последнюю четверть II в. до н. э., чему в немалой степени содействовало разрушение Карфагена и Коринфа (146 г. до н. э.), аннексирование Пергама (133 г. до н. э.) и образование римской провинции Азия (129 г. до н. э.). Прежним жителям острова вместе со всем их движимым имуществом было позволено переселиться в Ахайю, где они сразу же вошли в число граждан 39, а их земля была поделена на клеры и распределена между вновь прибывшими на остров афинскими гражданами, о чем говорит появление на Делосе надписей, в которых упоминается: ό δήμος ό Αθεναίων τών κατοικουντων εν Δήλω 40.
Что стал представлять собой Делос после выведения на остров клерухов? На первый взгляд аппарат управления немногим отличался от афинского. «Совет и народ афинян, живущих на острове», обсуждали внутренние вопросы его жизни (ID. 1497. 19—20 etc.), буле формулировала определенные положения, впоследствии обсуждавшиеся на заседаниях экклесии, заключения делались по результатам голосования (ID. 1498. 6. 26). Однако все дошедшие до нас декреты клерухов — почетные. Народное собрание не играло роли в обсуждении столь важных для Делоса вопросов, как признание новых богов или постройка новых храмов 41. Более того, оно даже не могло самостоятельно провести почетный декрет в честь делосских должностных лиц: обязательно требовалась ратификация делосского постановления афинским народным собранием 42, которому делосские мигистраты отчитывались о своей деятельности на острове 43. Таким образом, высшей законодательной властью была метрополия, обладавшая верховным правом на землю: Делос был зависимым государством.
После 130 г. до н. э. говорить о политической организации острова довольно сложно. С одной стороны, Делос формально остался в руках
Афин, но магистраты, присылаемые из метрополии, должны были теперь управлять не только афинянами, но и живущими на острове римлянами, греками из других городов и восточными купцами.
К сожалению, невозможно установить точное время появления на Делосе смешаных типов начальных формулировок посвящений 44, которые в свое время П. Руссель разделил на пять основных групп: 1 ) ’Αθηναίων о! κατοικοΰντες έν Δήλρωι καί ο! έμπορι καί oi ναύκληροι καί 'Ρωμαίων καί των άλλων ξένων οι παρεπιδημουντές (афиняне, живущие на Делосе, и эмпоры, и навклеры, и римляне, и другие чужеземцы, пребывающие временно); 2) Αθηναίων καί'Ρωμαίων καί των άλλων ξένων οΐ κατοικοΰ-ντες καί παρεπιδημοΰντες έν Δηλωι (афиняне, и римляне, и другие чужеземцы, живущие и временно пребывающие на Делосе); 3) Άθηναίων οι ναύκληροι (афиняне, живущие на Делосе, и римляне, временно там пребывающие, и эмпоры, и навклеры) ; 4) Αθηναίων καί 'Ρωμαίων καί των άλλων Ελλήνων οΐ κατοικοΰντες καί παρεπιδημοΰντες έν Δήλωι (афиняне, и римляне, и другие эллины, живущие и временно пребывающие на Делосе) ; 5) ’Αθηναίων καί 'Ρωμαίων καί των άλλων 'Ελλήνων οί κατοικοΰντες έν Δήλωι καί οΐ έμποροι καί ναύκληροι οί καταπλεόντες εις τό έμπόριονι (афиняне, и римляне, и другие эллины, живущие на Делосе, и эмпоры и навклеры, заплывающие в эмпорий) 45.
Судя по всему, это произошло после так называемого «растворения» клерухов, датируемого большинством исследователей 130 г. до н. э.46 Явной особенностью всех пяти типов формулировок является выделение афинян и римлян, правда неясно, какой статус (живущие или временно пребывающие) придан в тот или иной временной отрезок конца II—начала I в. до н. э. римлянам, что не позволяет проследить эволюцию их юридического положения на Делосе. Содержание посвящений показывает, что делосская космополитическая община совместно возводила некоторые монументы и посвящала статуи официальным лицам. Однако какой орган стоял во главе политической организации острова?
Исследователями предлагались три возможные варианта; 1) собрание клерухов; 2) отдельные народные собрания клерухов и каждой из групп иноземцев, обсуждавшие вопросы их внутренней жизни; 3) одна общая ассамблея из представителей всех этносов. Наиболее популярна последняя точка зрения с оговоркой на то, что афиняне продолжали играть ведущую роль в управленческом аппарате 47, но немало приверженцев есть и у второй, которая находит поддержку в предполагаемом существовании на Делосе conventus civium Romanorum 48.
Нам представляется наиболее вероятным наличие у каждой из этнических групп, населявших Делос в это время, своих управляющих органов. Однако эти органы должны были быть сильно ограничены в правах и не могли сами проводить какие-либо постановления, кроме почетных посвящений: законодательная власть, решавшая важные и существенные вопросы жизни каждой из общин, находилась на родине иноземных
жителей международного порта (в Афинах, в Риме, в восточных государствах). Это, во всяком случае, как-то объясняет отсутствие на.Делосе официальных декретов после 130 г. до н. э. и позволяет допустить существование conventus civium Romanorum, обсуждавшего вопросы внутренней жизни италийцев острова. Определенной иллюстрацией этого могут быть рассмотренные под соответствующим углом зрения агора делосцев (она была построена во второй половине IV в до н. э., но продолжала активно использоваться во все последующие периоды истории), агора италийцев (строительство начато в 110 г. до н. э.49) и комплекс посейдониастов, где могли обсуждаться внутренние вопросы существования каждой из общин 50.
В. Тарн предлагает, что Делос в это время был государством, состоявшим из политевм, получивших дальнейшее развитие; союзы иноземных купцов стали «поселенцами» и в совокупности образовывали «Делос» без каких-либо форм полиса, но под властью афинского правителя 51. Структурой подобного рода В. Тарн считает и Александрию Египетскую02, также состоявшую, по его мнению, из основанных на национальном принципе политевм, из которых греческая была наиболее важной. К сожалению, ни в Александрии, ни на Делосе нет прямых сведений, говорящих о подобном самоосознании; ни античные авторы, ни эпиграфические документы не сохранили подобного термина, хотя в документах других районов Средиземноморья во II в. до н. э. он фигурирует 53.
Несмотря на наличие разноэтнических общин существовала определенная «координация» внутренней жизни населения. И в период афинских клерухов, и после их «растворения» в массе восточного и италийского люда главным магистратом острова был эпимелет, полным титулом которого было обозначение επιμελητής Δήλου или επιμελητής τής νήσου54. Магистратура была ежегодной и почетной: ею не брезговали бывшие афинские архонты и стратеги 55. В руках эпимелета находились общий надзор за делами клерухов, контроль над управлением святилищем и всяческая защита интересов метрополии. Им же в качестве высшей официальной инстанции контролировалась и ведущаяся на острове торговля деятельность (что не исключало функций специальных мелких магистратов). Вряд ли в его руках, однако, находилась реальная военная власть 56, а также, к сожалению, непонятно, имелись ли у него какие-либо юридические функции: выступал ли он в роли арбитра в случае конфликта между членами разноэтнических общин. Роль эпимелета Делоса (за
исключением военной власти) П. Руссель определяет как нечто подобное деятельности praetor peregrines 57.
В руки новых магистратов после 166 г. до н. э. перешло и управление святилищем, хотя, вероятно, не сразу, поскольку термин гиеропеи еще находится в употреблении в 161 г. до н. э.58 Однако уже в 157/156 г. до н. э. храмовые служители названы οΐ καθεσταμένοι èm τήν φυλακήν τών ιερών χρήματων καί, τάς αλλας προσόδους59. В храмовом отчете следующего года эти магистраты описаны как οί κέχειροτονημένοι έπί τά ιερά καί επί τήν φυλακήν τών ιερών χρημάτων καί τάς αλλας προσόδους60.
С превращением острова в свободный порт пентекостологи исчезли, но появилась новая должность, связанная с торговой активностью остров'а5 что ясно прослеживается в ее названии — έπιμελητής εμπορίου 6|. Первоначально это была коллегия из трех человек, но с 124/123 г. до н. э. в надписях фигурирует уже только один ее член 62. Важность этой должности доказывается знатностью занимающих ее людей. Эпимелеты эмпория контролировали торговцев, навклеров и владельцев складов, являясь для них высшим авторитетом в решении всех спорных вопросов. Более мелкие рыночные вопросы находились в ведении агораномов 63, число которых также уменьшилось во второй половине 11 в. с трех до одного. Возможно, это объясняется тем, что разросшиеся на острове торговые коллегии совершали главным образом оптовые сделки и находились под контролем эпимелета эмпория.
Значительно возросло значение магистратуры гимнасиарха, во многих надписях этого времени его имя фигурирует сразу же после имен архонта 64 и эпимелета. Гимнасиарх руководил всеми эфебами острова, одновременно возглавлял главные праздники: Аполлонии, Ромайи, Тесейи, Атенайи 65. Помимо гимнасиарха воспитание подрастающего поколения осуществлялось двумя пайдотрибами, стоявшими во главе двух палестр: «палестры у озера» и «палестры из гранита» 66. В отличие от гимнасиарха, присылаемого из Афин, пайдотрибы в конце 11—начале I в. до н. э. были уроженцами стран Востока, как, собственно говоря, и значительная часть эфебов 67. После «растворения» клерухии гимнасий остался единственным исконно греческим центром организации многоязычного населения острова, тяготеющего в своем образе жизни к поведению и мировосприятию населения муниципального города имперской эпохи 68.
Политическая организация Делоса, как мы видим, приспосабливалась к внутренним особенностям жизни острова. Если в первой половине II в. до н. э. основная жизнь еще была сконцентрирована вокруг храма и большая часть делосских магистратов продолжала оставаться связанной с ним и его хозяйственным управлением и с организацией торжественных церемоний, то по мере перемещения центра тяжести в сторону транзитной торговли и с превращением острова в свободный порт все большую роль в жизни острова стали играть магистраты, регулирующие жизнь многоязычной торговой общины и различные вопросы взаимоотношений между ее членами (эпимелет острова, эпимелет эмпория и гимнасиарх). Храмовые магистраты уже не занимают важного места в полисной иерархии: если ранее мы знаем довольно много случаев, когда должность гиеропея была ступенькой к архонтству, то после 166 г. до н. э. не засвидетельствовано ни одного случая, когда эпимелет острова до или после своей магистратуры был делосским храмовым магистратом 69.
Ситуация, сложившаяся на Делосе во второй половине II в. до н. э., определенным образом схожа с внутренним положением в городе Саламин на Кипре. По дошедшим до нас из Саламина пятидесяти эпиграфическим документам 295—230 гг. до н. э. прослеживаются следующие тенденции:
1) отсутствие текстов политического (декреты), экономического и социального характера, а также полное отсутствие внутренних инициатив, помимо изъявления верноподданнических чувств по отношению к царской власти (верховным сувереном в это время являются египетские династы);
2) присутствие на всех важнейших постах иноземцев, главным образом александрийских придворных, и чрезвычайно малое число собственно саламинян, занятых официальной деятельностью; 3) редкость магистратур, обычных для греческих городов эллинистической эпохи. Показательно и присутствие в городе иностранного гарнизона, состоявшего из ахейцев, киликийцев, критян, ионийцев, ликийцев и фракийцев и являвшегося, по мнению П. Рёша 70, как бы государством в государстве. Будучи до перехода под власть Птолемеев греческим полисом (ή πόλις ή Σαλαμινίων), Саламин постепенно теряет свой статус: в эпиграфике нет упоминаний о совете, народном собрании, казначеях, логистах и других типичных греческих магистратах. Наиболее часты в надписях упоминания о хранителе архивов, гимнасиархе и агонофете. Анализ документов заставляет П. Рёша, как и нас, спросить,а был ли Саламин в это время полисом? 71
Превращение делосского полиса в эллинистический город хорошо прослеживается по быстро меняющемуся урбанистическому облику острова. После объявления «свободным портом» и появления здесь колоний иностранных торговцев численность населения растет колоссальными темпами и на грани II—I вв. до н. э. однозначно оценивается историографией в 20—30 тыс. человек72, что позволяет говорить о трех
четырехкратном увеличении количества жителей на протяжении столетия. Археологическое изучение остатков жилых кварталов города показало, что для относящегося к концу III—началу II в. до н. э. наиболее старого района — так называемого квартала Театра 73 — не характерна упорядоченность планировки: не имеющие строгой ориентации дома тесно примыкают друг к другу, новые строения пристраиваются к старым, улочки чрезвычайно извилисты и узки 74. Это явно говорит о том, что в это время шел естественный процесс возрастания численности населения, без каких-либо резких неожиданных скачков.
Для второй половины столетия археология фиксирует резкую и стремительную урбанизацию: площадь застройки увеличивается более чем вдвое. Возникают новые жилые кварталы на севере острова (квартал около Священного озера, квартал Стадиона), также расположенный в центре Делоса квартал Инопа. Для них характерна заранее продуманная планировка в пределах кварталов, более широкие и прямые улицы, классически строго ориентированные по частям света 75. Именно здесь были раскопаны самые знаменитые из делосских частных домов: Дом с фронтоном, Дом тритона, Дом Гермеса, Дом Инопа, Дом с печатями, Дом Филострата из Аскалона, Дом на холме, Дом Диадумена, Дом у озера, Дом Скарданы, Дом Кердона и др. Строительство наиболее красивых строений в квартале Театра: Дома дельфинов, Дома комедиантов, Дома трезубца, Дома Клеопатры, Дома Диониса — также датируется гранью II—I столетий до н. э. Интересно, что, хотя в целом более богатый инвентарь и внутреннее убранство зданий наводит на мысль о том, что новые кварталы более престижны, ряд перестроек, а также продолжающееся строительство зданий в квартале Театра подтверждают явную привлекательность в глазах новых обитателей острова и уже обжитых районов (мнение, свойственное многим жителям исторически сложившихся центров современных городов).
Выше мы старались объяснить, как и почему проходила эволюция делосского полиса в эллинистический город. Причину его замедленного развития мы объяснили тем, что, находясь вплоть до конца IV в. до н. э. под влиянием Афин, Делос не реализовал себя в V—IV вв. в качестве независимой и самоуправляющейся гражданской общины, что привело к определенному рецидиву после получения островом независимости: с 314 г. до н. э. Делос инфантильно запоздало проходит стадии развития классического полиса. Будучи важным культовым центром и, таким образом, местом паломничества со всего средиземноморского мира, он, однако, не мог быть изолирован от внешней ситуации и поэтому довольно быстро исчерпал свой потенциал полисного организма. Окончательным толчком к переходу способствовало вмешательство в его внутреннюю жизнь.
Таким образом, ко второй половине II в. до н. э. Делос предстает перед нами эллинистическим городом, причем, по словам М. И. Ростов
цева, из островов Делос был более, чем какой-либо другой, именно эллинистическим городом, но городом sui generis, городом богатых купцов главным образом иноземного происхождения, городом в целом нетипичным (курсив наш. — Авт.) для эллинистической Греции 76.
Что под этим можно подразумевать? Позволим высказать некоторые наши соображения по этому поводу. На наш взгляд, на Делосе мы имеем вариант развития эллинизма, в определенном роде обратный типу складывания эллинистических образований, основанных Александром Македонским и его «преемниками» на Востоке: т. е. если в последнем случае произошло включение греков и греческих основ (в данном случае мы приравниваем к грекам и македонян) в существующие восточные структуры, на восточную почву, то на Делосе перед нами предстает перемещение на греческую почву уроженцев Востока и римлян, которые эволюционируют сами и изменяют окружающую их действительность в соответствии со своими собственными традициями. Судя по всему, этот процесс во II—I вв. до н. э. был характерен не только для него, но и для других греческих государств (в этом числе и для Афин), однако именно здесь его масштабы были реально ощутимы и к тому же наиболее подробно документально зафиксированы.
Интерес к Делосу со стороны уроженцев Востока прослеживается уже в эпоху независимости. Если от III в. до н. э. до нас дошло только два постановления — проксенические декреты жителю Арада (IG. XI. 4. 601) и жителю Антиохии (IG. XI. 4. 600), — то во II в. до н. э. число декретов резко возрастает: три жителя Селевкии (IG. XI. 4. 772; 773-4; 815), житель Тира (IG. XI. 4. 777) и житель Аскалона (IG. XI. 4. 817) получают право приобрести недвижимость на территории острова, и к ним, вероятно, можно добавить еще двух жителей Арада (IG. XI. 4. 776; 816). Первые упоминания о пребывании на Делосе уроженцев Востока относятся также еще к первой половине III в. до н. э.: в 276 и 269 гг. до н. э. остров посещают тирский и финикийский купцы (IG. XI. 2. 163. Аа. 45; 203. А. 71); в середине III в. до н. э. сидонский и библский юноши побеждают в состязаниях во время храмовых праздников (IG. XI. 2. 203. А. 68). Однако, вероятно, главную роль в увеличении внимания к Делосу со стороны жителей Сирии и Финикии сыграли их торговые интересы, рассмотрение Делоса в качестве транзитного рынка сбыта экзотических продуктов восточных стран (благовоний, пряностей, ароматических веществ), которые стали постоянными товарами делосского рынка после 166 г. до н. э., когда он стал как бы клирингом для проходящего через Сирию экспорта из Аравии, Индии, Бактрии и Китая 77. Начало этого процесса можно датировать первой половиной второго столетия, поскольку еще к 178 г. до н. э. относится найденное на Делосе посвящение от имени владельцев складов и судовладельцев из Лаодикеи Финикийской (Верит) — οΐ έν Λα[οδικείαι] τήν έν Φοινίκηι έγδοχείς καί να[ύκληροι] (IG. XI. 4. 1114).
После 166 г. до η. э. Делос, привлекавший и ранее жителей многих средиземноморских государств, становится местом пребывания торговцев
со всех уголков греческого, восточного и италийского мира. Подобному феномену трудно найти прямую аналогию в описываемое время. Уроженцы Италии и Востока постепенно смешиваются с афинскими клерухами, и если вначале еще можно отличить клеруха от прибывшего на остров ксена, то позднее это уже невозможно. Показатель пестроты делосского населения — смешанные браки, неоднократно засвидетельствованные эпиграфическими документами. Надгробные надписи ренейского некрополя показывают, что на две семьи, образованные из соотечественников (Амния из Аретузы — жена Боэта из Аретузы— № 185; Крино, афинянка, — жена афинянина Ленея — № 144), приходится четыре смешанных брака (Румата, уроженка Антиохии, является женой афинянина Сострата, при этом их дети считаются афинянами — № 180 и № 304; Софоклея из Дардана — жена афинянина Александра — № 89; уроженка Антиохии Иконион — жена афинянина Аристоника — № 90; Миста из Лаодикеи — жена Аполлония из Александрии — № 407 78).
Соотношение численности различных этнических групп, живущих на Делосе после 166 г. до н. э., достаточно убедительно показывают подсчеты М. Т. Куйу 79, которая сравнивает сведения дошедших до нас надписей второй половины II—начала I в. до н. э., опубликованных в «Корпусе делосских надписей» (ID. 1400—2879), с данными, полученными ею в результате обработки эпитафий ренейского некрополя 80. По количеству упоминаний (645 имен) все остальные народности превосходят италийцы, причем из итоговой цифры только 59 свидетельств происходят с надгробных стел, а остальные 586 дошли в обычной эпиграфике. Далее следуют афиняне — 444 имени, из которых 421 81 дошло в «Корпусе», а 23 — на надгробных стелах. Об уроженцах Востока (Сирии, Египта, Кипра) нам известно по 333 упоминаниям, 99 из которых (—самая большая цифра по этой категории надписей) дошли в эпитафиях, а 234 — в других надписях. Уроженцы Малой Азии, Эвксинского Понта и их округи фигурируют в эпиграфике Делоса 91 раз: в 22 эпитафиях и в надписях другого содержания (69 раз). Упоминания о жителях островов Эгейского моря, материковой Греции, Македонии, Аравии, Месопотамии, Киренаики в сравнении с уроженцами четырех перечисленных выше регионов довольно редки.
Несмотря на некоторые противоречия (преобладание восточных имен в эпитафиях, тогда как в других категориях надписей превалируют италийцы и др.), эти данные согласуются с закономерностями, подмеченными в свое время еще П. Русселем 82, который писал, что именно александрийцы, сирийцы, финикийцы и уроженцы Малой Азии были той категорией населения, чье пребывание на Делосе можно назвать продолжитель-
ным, т. е. именно они образовывали костяк той конгломерации, которую называют иноземной «колонией» Делоса. Тот же П. Руссель, проводя исследование надписей эфебов 83, пришел к выводу, что с середины по конец II в. до н. э. на Делосе наблюдается изменение соотношения численности этнических групп: если в сороковых годах столетия 65 % населения острова составляли афиняне, то к концу века преобладающей частью населения (40—50 %) являются сирийцы. Итоговый вывод М. Т. Куйу 84 также состоит в том, что на грани II и I вв. до н. э. половину жителей составляли уроженцы Востока, а римляне и афиняне были не столь многочисленны и включали в себя соответственно 1/4 и 1/8 населения Делоса.
Число афинян, упомянутое в эпитафиях, разнящееся со значительно большим количеством уроженцев этого города, встречающимся в других эпиграфических документах, вероятно, объясняется следующим: во-первых, практически невозможно отделить афинян, живущих на Делосе, от афинян, живущих в метрополии (во всяком случае, без особого просопографического анализа каждого имени это просто бессмысленно, да и он в большинстве случаев не дает никакой конкретности) ; во-вторых, по мнению П. Русселя 85, после «растворения» клерухов большинство афинян были не постоянными жителями острова, а скорее hôtes de passage, что объясняет и отсутствие афинских профессиональных корпораций (даже будучи делосскими магистратами или занимаясь торговой деятельностью на Делосе, афиняне всегда смотрели на остров Аполлона как на свою колонию, считая истинной родиной Аттику, где и хотели быть преданы земле 86).
В отличие от них уроженцы Востока образовывали особые профессиональные объединения. Существование на Делосе τό κοινόν τών Τυρίων Ήρακλειστών εμπόρων καί ναύκληρων засвидетельствовано почетным декретом 153 г. до н. э. в честь Патрона, сына Доротея, добившегося в Афинах разрешения на постройку храма Геракла-Мелькарта (ID. 1519). Сообщество объединяло жителей Тира, постоянно живущих на острове, и тех, которые заплывали в делосский эмпорий. Помимо религиозных функций (возможности отправлять на чужбине культы своих богов), его целью была материальная поддержка сочленов, подвергавших себя и свое имущество риску во время морских перевозок. Важная особенность коллегии — объединение не только по этническому, но и по профессиональному признаку.
Схожа по типу организация беритских посейдониастов (уроженцев Лаодикеи Финикийской) — то κοινόν Βηρυτίων ΙΙοσειδωνιαστών εμπόρων καί ναύκληρων καί έγδοχέων. Элементы, из которых конституировалось это объединение, существовали на Делосе и в период независимости (см. выше), но его окончательное оформление произошло лишь во второй половине II в. до н. э. (ID. 1520) 87. В северо-западной части квартала у Священного озера был раскопан комплекс строений, принадлежащий
этой ассоциации 88, где, помимо культовых помещений, находилась большая площадка, служившая местом собраний, и много мелких лавок. Комплекс был полифункциональным и служил одновременно святилищем, торговой площадью и постоялым довором для временного проживания на Делосе отдельных членов союза и их соотечественников. Объединение посейдониастов, так же как и союз тирских гераклеистов, имело профессионально-религиозный характер.
К сожалению, у нас нет сведений о существовании на Делосе во второй половине II в. до н. э. организации александрийских торговцев. В конце периода независимости существовал некий κοινόν, имевший греко-египетское происхождение 89, но неизвестно, носило ли это объединение профессиональный характер. В то же время есть следы тесной связи с Делосом ή σύνοδος τών έν Αλεξανδρείαι πρεσβυτέρων έγδοχέων, от имени которого на Делосе поставлены две статуи (ID. 1528.1529).
В числе посвящений есть надпись в честь Мелеагра, сына Змертомара из Никеи, от имени οί καταπλέοντες εις Βιθυνίαν έμποροι καί ναύκληροι (ID. 1705), но, как считает П. Руссель 90, это была не постоянно действующая корпорация, а временное объединение торгующих с Вифинией торговцев и владельцев судов неизвестного (а может быть, и различного?) происхождения, объединившихся для воздания почестей покровительствующему им лицу.
Италийцы, вероятно, первоначально присутствовали на острове только в качестве покупателей. Лишь на грани II и I вв. до н. э. появляются посвящения от имени торговцев маслом (έλαιοπώλαι, olearii — ID. 1712. 1713. 1714) и торговцев вином (οίνοπώλαι — ID. 1711). Возможно также, что в конце II в. до н. э. в Эгеиде появилась особая коллегия италийцев, оставившая свои следы в посвящении от имени Italicei quei Aegei negotiantur (ID. 1820), как полагает Д. ван Берхем, сравнивая делосские свидетельства с более поздним аргосским 91.
Как мы видим, активное включение Делоса в систему международной транзитной торговли изменило этнический состав населения острова. Не могло оно не повлиять и на эволюцию религиозной жизни священного острова Аполлона. Если в III в. до н. э. основной религией обитателей острова была греческая, то уже с начала II в. в нее стали проникать элементы различных восточных культов. Остров Аполлона II—начала I в. до н. э. являет прекрасный пример «мирного сосуществования» разнообразных религий и культов всевозможных θεοί πάτριοι населения многоязычного торгового центра.
Конечно, и после 166 г. до н. э. сохраняется почитание греческих богов, хотя они и несколько модифицируются в глазах новых жителей священного острова. Особенной популярностью продолжают пользоваться Аполлон, Артемида и Лето. В числе ее почитателей появляются уроженцы Востока и римляне 92, а торговая коллегия италийцев, вероятно, считает
Аполлона патроном (ID. 2346; 2347; 2349; 2350; 2354; 2354-bis.; 2355; 2351). Праздник Аполлоний объединяет ежегодно всех жителей острова, возрождается праздник Делии93.
Появление на острове афинян было отмечено такими праздниками, как Тегеи и Атенайи 94, а также возросшим авторитетом Зевса и Афины Кинфийских, причем характерно, что Зевс часто отождествляется с Ваалом и египетскими богами 95. В свою очередь, италийская коллегия компеталиастов ассоциирует Зевса Элевтерия с Jupiter Liber, Посейдон становится патроном посейдониастов, а также почитается тирянами, аскалонцами и италийцами 96. Популярны в среде уроженцев Востока и римлян также Кабиры-Диоскуры 97. Продолжает почитаться и Дионис, причем афиняне добавляют еще один праздник в честь этого бога — Ленайи 98.
К концу II в. до н. э. сходит на нет культ Геры, процветавший в период независимости острова99. Что касается Афродиты, то ее почитают, но в различных восточных ипостасях 100.
Состав почитателей египетских богов (Сераписа, Исиды и Анубиса) столь же широк, как и населения Делоса, — александрийцы, афиняне, римляне, купцы из Малой Азии, Финикии и др. (ID. 2037—2219). Возможно, одной из причин столь широкого почитания египетской триады было то, что Исида Пелагия была патронессой делосской навигации — профессионального занятия большинства жителей острова 101. Кстати, с защитой мореплавателей были связаны функции и других греческих божеств, культы которых существовали на Делосе: Агатё Тюхё, Артемиды-Гекаты, Кабиров-Диоскуров, Геракла, Посейдона, Сераписа, Зевса Урия, Зевса Сотера, а также божественный культ Арсинои Филадельфии 102, — что естественно на острове, отрезанном от остального мира морскими просторами.
Коллегии беритских посейдониастов, тирских гераклеистов и другие почитают своих отеческих богов (ID. 2220—2304) наряду с оказанием всевозможных почестей богам греческого пантеона.
Из римских богов популярностью пользуется только Рома, которая впервые упоминается в период господства афинских клерухов, с этого же времени на острове празднуется праздник Ромайи (ID. 1950. 3; 2596. 3). Помимо италийцев, Рому почитают египтяне (может быть, потому что именно решением римского сената им была дана возможность отправлять на Делосе отеческие культы) и посейдониасты Берита (ID. 1510. 2484). После падения режима клерухов на острове появляются римские религиозные коллегии — Гермаисты, Посейдониасты, Аполлониасты (magistreis Mircuri, Apollini(s), Neptuni/Neptunales — ID. 1778. 1779), членами которых были как свободные, так и вольноотпущенники. К сожалению, по документам невозможно определить характер этих коллегий, их связь с conventus civium Romanorum (если она вообще существовала), основу членства в этих ассоциациях. В начале I в. до н. э. на острове появляется коллегия Компеталиастов, связанная с культом Lares Compitales (ID. 1730—1759), члены которой были явно рабского происхождения. Эти италийские коллегии носили чисто религиозный характер и мало были похожи на религиозно-профессиональные объединения восточных эмпоров и навклеров.
Как и в других городах этого времени, среди иноземных культов Делоса были и получившие официальное признание, и частные, причем первые часто естественным путем «вырастали» из последних 103. Уже в первой половине II в. до н. э. государственный статус обретает Серапис, что было подтверждено после 166 г. до н. э. и римским сенатом (ID. 1510), вместе с ним стали официальными Исида и Анубис. Из сирийских богов были официально признаны Адад и Атаргатис, которая также часто почиталась в ипостаси Матери богов, или Αγνή Αφροδίτη (жрец этой богини часто фигурирует в официальных документах этого времени) 104. К частным культам относились культы многочисленных существовавших на Делосе богов-покровителей различных частных ассоциаций и многие домашние культы 105. В целом религиозная жизнь Делоса именно во II в. до н. э. начала развиваться в самом тесном взаимодействии греческих и восточных начал, являя собой яркий образчик религиозного синкретизма, свойственного эллинистической эпохе.
Сочетание греческих и восточных черт прослеживается в это время и во внутреннем убранстве некоторых делосских жилых домов. В то время, как с внешней стороны большинство из раскопанных археологами жилых строений сохраняют чисто греческий облик (наиболее распространенным типом домов в этот период были перистильные дома так называемого «родосского» типа), некоторые из сохранившихся в них мозаик явно указывают на принадлежность строения уроженцу Востока (см., например, мозаичное изображение известного в Финикии и Карфагене апотропаического знака Танит в Доме Дельфина 106 или сохранившийся в том же
доме мозаичный пол, изготовителем которого был некий Асклепиад из Арада 107, а также консоли с изображениями символов Адада и Атаргатис — львов и баранов — в Доме Трезубца, обитателя которого исследователи считают сирийским торговцем 108).
Таким образом, Делос II в. до н. э. показывает нам интересный пример довольно быстрой эволюции греческого полиса в эллинистический город. Ее ускоренный характер был связан с тем, что сохранивший в силу особенностей своего внутреннего развития к началу II в. до н. э. многие черты, присущие греческим полисным организмам, такой известный и столь часто посещаемый чужеземцами культовый центр, как Делос, не мог в это время не быть затронутым теми процессами, которые происходили в окружавшем его средиземноморском мире. Быстроте изменений способствовали связанное с переселением на остров афинских клерухов разрушение ряда основ внутренней структуры делосского полиса, а также (в наибольшей степени!) превращение острова в свободный порт. Массовый приток афинян, италийцев и уроженцев Востока повлиял на идущие естественным путем урбанизационные процессы, придав им чрезвычайно быстрые темпы. К концу столетия в политическом отношении Делос, по всей вероятности, являет собой довольно странное образование, состоящее из ряда самоуправляющихся общин, которые В. Тарн определяет как политевмы. Важная роль делосского порта в торговле с Востоком привела к тому, что к концу II в. до н. э. уроженцы Востока составляли более половины его жителей. Их переселение на остров привело к перенесению на греческую почву свойственных им обычаев, образа жизни и религиозных верований, произошло включение восточных начал в остатки еще сохраняющихся на Делосе греческих структур. Именно этим определялось, на наш взгляд, своеобразие Делоса в эллинистическую эпоху, бывшего в это время многонаселенным эллинистическим городом, торговым портом, городом богатых купцов из многих регионов средиземноморского мира.