1. Проблема. Для историка «Илиада» прежде всего — исторический источник, несравненный по содержанию и глубочайший по древности. Относить ли его информацию к микенской эпохе, к Темным векам, или к ранней архаике, или ко всем этим периодам вместе, ее невозможно правильно использовать, не установив сначала ее путь и контекст, не выяснив, что у нее за носитель — монолитный это источник или составной, и каков его состав, каков генезис. То есть источниковедческий анализ «Илиады» — необходимая база для всякого ее исследования, в том числе и художественного. Это истина, которая у нас часто забывается.
Кем создана «Илиада» — одним автором, или ее разные части принадлежат разным авторам? Спор об этом продолжается более 300 лет, если считать с аббата д'Обиньяка1, а около 200 лет, со времени Ф.А.Вольфа2, он ведется практически непрерывно. Успех переменный: то перевес на стороне аналитиков, расчленяющих поэму, то снова одерживают верх унитарии, отстаивающие единство поэмы.
Весь XIX век господство аналитиков было почти безраздельным. Этому способствовало влияние эволюционизма в науке о народной поэзии. Казалось естественным, что героический эпос кристаллизовался постепенно из многих мелких вкладов. В конце этого века и в начале XX появилась серия сильных работ в защиту единого авторства «Илиады», что было связано с общим изменением исторического мышления. Отход от позитивизма, увлечение неокантианскими идеями поставили в центр внимания творческую личность, подорвав веру в закономерность развития, и с этого времени чаша весов стала склоняться в сторону унитариев. В нашей стране по сложным причинам иного
характера (культ личности, хоть и в другой сфере, неприязнь к посягательствам на традиционные авторитеты) эта точка зрения одержала полную победу, и посягать на единство Гомера никто давно не решается. Авторы и редакторы вузовских учебников античной литературы либо твердо стоят на унитарной позиции (С.И.Радциг), либо склоняются к ней (С.И.Соболевский и др.), либо оставляют вопрос открытым (И.М.Тронский). В западном гомероведении позиции унитариев укрепились, но и аналитики не сложили оружия.
Правда, точки зрения сторон заметно сблизились 3. Современные аналитики готовы признать чей-то исходный замысел в начале образования «Илиады» или чью-то объединяющую руку в конце. С другой стороны, унитарии еще раньше вынуждены были признать интерполяции, чтобы объясните шероховатости текста и устранить необходимость расчленения. А ныне они готовы придать большее значение использованию разных источников эпоса, разных традиционных тем, мотивов и готовых кусков текста (на что особенно упирают те, кто признает фольклорный характер Гомеровского эпоса). Но это не снимает основного противостояния4: сочинитель замысла, составитель, даже объединитель — все-таки не автор. Только существенная переработка источников образует новый текст, а если ее нет, то это не источники, а составные части поэмы, и получается, что у нее много авторов.
Конечно, признание фольклорного характера поэмы усложняет вопрос об авторстве. Но даже записи одной песни у разных народных певцов все-таки сильно разнятся, а Гомеровский эпос, с его развернутыми сравнениями и тонкими психологическими наблюдениями, явно поднимается над уровнем массового творчества, отражает высокую профессиональную специализацию и индивидуальность певцов и стоит на грани литературы.
Спор об авторстве продолжается потому, что все методы, применявшиеся для расчленения поэмы, оказывались несостоятельными, как и все методы, применявшиеся для доказательства единства5.
2. Ретроспектива методов. Исторические обзоры гомероведческой критики6 до сих пор группировали исследователей по их идеям реконструкции первоначальных компонентов поэмы, по идеям о характере возникновения поэмы: теория ядра (теория кристаллизации или развертывания), теория интерполяции, теория малых песен, теория компиляции и т.д. В смене этих идей отражалось главным образом изменение общественных представлений о том, как вообще развивается эпос и зарождается литература; лишь отчасти сказывалось накопление наблюдений над фактами, связанное с совершенствованием методики.
Представляет интерес рассмотреть историю исследования поэмы в плане развития и смены методов. В различии методов более кардинально выступают объективные факторы исследования, не затуманенные случайностями нехватки данных и компенсацией их субъективными трактовками. С этих позиций лучше видны накопление фактов и перспективы прогресса познания.
Первые попытки аналитиков расчленить «Илиаду» (Г.Герман, Г.Дюнцер, Ю.ФЛауэр, Р.Джебб, Б.Низе и др.), да и более поздние исследования (Э.Бете, У.Виламовиц, П.Кауэр) строились на анализе противоречий в тексте и неувязок в фабуле. Поскольку неувязок великое множество, а толкования их разнообразны, на их основе предлагались разные версии расчленения «Илиады», и метод дискредитировал себя. По каждому случаю унитарии изыскивали способы оправдать противоречие или неувязку — в каждой они выискивали некий особый смысл, некий не сразу понятный художественный эффект, которого добивался гениальный автор (Г.Ницш, К.Роте, Э.Дреруп и др.), или просто списывали случай на счет возможных ошибок: такие известны и у писателей позднейшего времени — Сервантеса, Шекспира, Шиллера, Гете (этот прием стал особенно популярен у сторонников устного творчества Гомера, например, так аргументирует С.Бауре). Как заметил Э.Р.Доддс, «старая логическая игра открывания неувязок у Гомера, имевшая общественный респект, уступила его новой и в равной мере занятной игре — их оправданию (of explaining them away)»7.
Расчленение пытались проводить и по стилистическим особенностям (К.Л.Кайзер, Э.Каммер, Т.Бергк, Эл.Г.Мейер и др.). Поскольку в
художественных суждениях субъективность очень велика, заведомо ясно, что согласия здесь исследователи не добились. Это не значит, что невозможно найти какие-то объективные стилистические критерии атрибуции, но художественные приемы — вещь тонкая, они обычно не обладают абсолютной исключительностью спайки с авторством, особенно в пределах одного периода или смежных периодов. Доверяться только этим критериям опасно.
Еще в XIX в. введен был в действие метод сравнения повторов. Исходили из того, что схожие или идентичные места в одних случаях подходят к контексту, в других — нет. Отсюда заключали о заимствовании из одних в другие и строили на этом стратиграфию «Илиады» (Г.Герман, К.Брандт, В.Христ, В.Тейлер и др.). Но «лучшее» место — не обязательно раннее, оно в принципе может быть и поздним усовершенствованием. Вопрос о том, подходит или не подходит пассаж к контексту, хорошо ли он держится в нем, решался в большей мере субъективно; возникали разногласия. А открытие формульного характера Гомеровского эпоса (М.Пэрри) в большинстве случаев и вовсе сняло вопрос о том, откуда куда шло заимствование: все это формулы, взятые из общего фольклорного фонда (Дж.Колхаун; впрочем, идея была уже у К.Роте).
Большие упования возлагались на изучение языка, на хронологическое расчленение по диалектам. Однако попытки отделить поздние песни от ранних по диалектным и другим языковым особенностям (А.Фик, К.Роберт, Ф.Бехтель и др.) не удались. Один за другим испытывались и отпадали различные критерии выделения поздних мест: аттицизмы, аугмент, стяжение гласных, игнорирование дигаммы, абстрактные слова, патронимы на -ιδες, определенный артикль и т.д. Язык Гомеровского эпоса оказался искусственным — смесью разных диалектов и придуманных поэтических слов, на которой в обиходе никто не говорил (К.Витте, К.Мейстер). На этой амальгаме и складывался эпос.
Своего рода лингвистическим соответствием методу хронологической трактовки повторов явилось изучение так называемых Umdeutungen — гомеровских перетолкований и искажений старинных и непонятных уже в то время слов: такие новации должны быть по идее позже чистого употребления (М.Лейман, Э.Хейч). Но при значительной степени формальности такое расчленение сопряжено с большим риском ошибиться: в формулах застревают и окостеневают как архаизмы, так и новации, так что они употребляются вперемежку.
Подсчеты преимущественного распределения слов «Одиссеи» в «Илиаде» были дискредитированы. Взамен проявились четкие отличия языка «Илиады» и «Одиссеи» от языка Гесиода и Гомеровских гимнов
(Г.Герланд, К.Рейхельт, К.Витте, М.Пэрри, А.Шоуэн, Р.Джанко). Удалось также уловить в «Илиаде» более поздние черты языка ее сравнений, речей, описаний и отступлений от основного повествования (Дж.П.Шипп). Но такая картина могла сложиться и в рамках единого авторства: для повествования в эпическом языке имелись традиционные выражения, которыми автор пользовался, а для сравнения и прочего заготовок не было, и эти части текста автор создавал заново (Дж.Керк). Впрочем, недавние исследования показали устный характер сравнений и наличие их традиционного фонда (У.Скотт).
Так обстоит дело с попытками собрать факты в пользу расчленения «Илиады» на тексты разного происхождения, разного авторства. В то же время позитивных доказательств единого авторства нет или они очень слабы. К поискам таких доказательств сводится первичная забота унитариев, а далее они исходят из положения о едином авторстве как из основополагающего факта — это их методика. Каковы же свидетельства единства?
Единый план, единый замысел поэмы не так уж очевиден (слишком много крупных отступлений), а в той мере, в какой он проступает, он не является доказательством, ибо мог быть внесен и в собрание разнородных материалов для их объединения.
Симметрия, установлением которой увлеклись многие унитарии (Г.Петерс, Дж.Т.Шепард, Ф.Штелин, Дж.Майрс, В. ван Оттерло, Д.Ломан и др.), не может связать воедино все части «Илиады», потому что эта симметрия в большой мере фиктивна. В сложном и громоздком здании всегда можно отыскать симметрично расположенные детали с некоторым сходством, а унитарии очень хитроумно и изобретательно подтягивают любые, самые отдаленные ассоциации под симметрию. О такой разветвленной, всеобъемлющей и продуманной до мельчайших деталей симметрии древние певцы и мечтать не могли. Им это было не нужно (ведь «Илиада» нигде не фигурировала в исполнении как целое) и недоступно (аэд — певец, а не конструктор, способный чертить детальные планы)8.
Сеть взаимных отсылок, связывающая разные части «Илиады» (В.Шадевальдт и др.), — тоже не доказательство: она могла быть внесена объединителями. Наконец, упор делался и на необходимость удержания предварительных экспозиций (Р.В.Гордезиани). Экспозиция — это развернутое представление незнакомого ранее героя. Суть аргумента
в том, что если объявить те или иные места вставками, то вместе с ними уйдут и содержащиеся в них экспозиции героев, действующих в других местах. На деле прочность этой сети кажущаяся: уже в I книге основные герои появляются без экспозиций.
3. Баланс. В основном убежденность унитариев покоится на неспособности аналитиков убедительно реконструировать первоначальный состав и генезис «Илиады». В этом, конечно, есть резон: onus probandi лежит на тех, кто полагает, что «Илиада» может быть расчленена. Именно это подлежит проверке и доказательству.
Уже более ста лет назад этот аргумент выдвигали Ф.Ф. Соколов (в 1868 г.) и Л.Ф. Воеводский (в 1875 г.). Воеводский говорил о «восьмидесятилетнем опыте безуспешного исследования», о необходимости заключить, «что до сих пор мы исходили из ложных премисс» во всех гипотезах, и замечал, что перевес начинает переходить на сторону унитариев (впрочем, тоже не убедивших Воеводского) 9. Тем не менее, почти полвека спустя Г.Фишль вынужден был повторить тот же аргумент10, а в 1959 г., т.е. через восемьдесят с лишним лет после Воеводского, Б.В.Казанский повторил его снова. Поскольку все гипотезы о постепенном разрастании (или срастании) «Илиады» расходятся между собой радикально и поскольку каждая очередная гипотеза оказывается карточным домиком, который рассыпается под рукой следующего реконструктора, наука, по мысли Казанского, должна покинуть их все и утвердиться на позициях единоличного авторства Гомера 11.
Что побуждает аналитиков вот уже без малого двести лет, несмотря на сотни неудач, все снова и снова предпринимать попытки расчленения «Илиады» на части разного происхождения? Дело все-таки в том, что, хотя неувязки и противоречия могут быть во всяком произведении одного автора, но в Гомеровском эпосе их слишком много и они взаимосвязаны. «Если бы таких ляпсусов было мало и они бы не складывались в систему, мы бы безропотно (without а murmur) закрыли на них глаза», — сказал один критик12. Когда в конце прошлого века
С.П.Шестаков собрал их вместе, получилась целая книга в 500 страниц, из которых около 400 занимают сам их перечень и анализ 13. Из этих противоречий и неувязок часть просто не может быть объяснена с позиций единого авторства без натяжек. Дж.Керк, симпатизирующий унитариям, но старающийся оценивать факты объективно, без предвзятости, собрал немало таких камней преткновения 14. Да и добавить можно немало.
Сюда относятся: и длительная задержка с выполнением обещания Зевса отомстить за обиду Ахилла, и несуразное «испытание войск», затеянное Агамемноном, и «Обзор со стены», в котором троянцы впервые видят ахейских вождей на десятый год войны (в том числе Одиссея, приходившего к ним ранее для переговоров), и согласие ахейцев на второй поединок вождей после того, как не выполнено договорное условие первого, и двойственное число при описании деяний трех послов, и странная забывчивость Одиссея в изложении результатов посольства (забыто последнее решение Ахилла, отменяющее остальные), и путаница с ахейской стеной (то она есть, то ее нет), и повисший в воздухе обмен оружием (троянцы должны были принять Патрокла за Ахилла, но не приняли), и битва богов, для которой они построились парами, но почему-то разошлись и начали борьбу много погодя — теми же парами... Хронологическое истолкование таких противоречий и неувязок спорно, но бесспорно само их наличие и несоответствие этого концепции единого авторства.
В своей критике унитарии обходят эту проблему, сосредоточивая огонь на эффектных мелочах15. Создается даже впечатление, что они просто не читают труды аналитиков (как, впрочем, в свое время аналитики — труды унитариев)16. Когда я в 1985 г. взял в Библиотеке Академии наук в Ленинграде книгу Б.Гизеке «Постепенное возникновение песен Илиады, прослеженное по различиям в употреблении предлогов», написанную в 1853 г.17, то все ее страницы оказались неразрезанными. Между тем, это был единственный экземпляр книги, наличный в Ленинграде, а за истекшие 130 лет в городе работали
многочисленные гомероведы-унитарии — от Ф.Ф.Соколова до Б.В.Казанского (чтобы не называть современных). Я допускаю, что книга неубедительная, но ведь этого не угадать снаружи. Никто не удосужился хотя бы бегло просмотреть ее, чтобы составить свое суждение.
Идейное обоснование подобной позиции принадлежит, по иронии судьбы, как раз аналитику, «Есть книга, — писал в 1927 г. на склоне лет Виламовиц, — которые я отодвинул, не прочитав. Их авторам я настоятельно советую поступить с моими точно так же» 18. Мотивировка содержится в его труде 1916 г.: «...когда я ознакомился с книгой настолько, чтобы увидеть, что автор придерживается предпосылок и следует методам, которые я принципиально отвергаю, считая их ненаучными, то я не вижу, чего ради я должен наблюдать, какие здания он строит на песке»19.
Слабость этой позиции не в ее исходных идеях (они верны) и не в логике (она безупречна), а в практической приложимости самого суждения. Очень уж часто аналитики и унитарии пользуются схожими предпосылками и одними и теми же методами, но извлекают противоположные выводы. Особенно плохо совет Виламовица приложим к трудам аналитиков, и унитариям не стоило бы следовать ему. Ведь это вторичные разработки унитариев (например, анализ художественных особенностей поэмы) действительно зависят от результатов исходной работы (обнаружения единства), и тот, кто их не признает, смело может не смотреть дальше (что толку усреднять особенности разных произведений!). А вот с доказательствами аналитиков дело обстоит не совсем так, и унитарии обязаны с ними разобраться. Суммирование не исказит одинаковых частей, а уж коли предъявлены различия... Если onus probandi лежит на аналитиках, то onus examinandi — на унитариях.
Игнорируют унитарии и другую проблему. Сравнительное эпосоведение показывает, что все эпосы такого объема и состава имеют сложную историю. В тех случаях, когда ее этапы фиксированы письменно, можно проследить участие разных авторов или разных фольклорных традиций, разных школ20. Гомеровский эпос, созданный одним автором, был бы исключением.
Он исключение и в Греции, исключение и в Троянском цикле, но в ином плане: среди древних поэм, числящихся за отдельными авторами, эти две выделяются размерами, сложностью состава и хронологической сосредоточенностью. Остальные поэмы цикла (киклические) — «Киприи», «Эфиопида» и др. — долго считались более поздними, чем «Илиада» и «Одиссея», но очень деятельный отряд унитариев — так называемые неоаналитики (Г.Песталоцци, Г.Шек, В.Кульман, частично В.Шадевальдт) — сумели доказать, что киклические поэмы древнее «Илиады» и что она многое от них заимствовала. Так вот, в отличие от них, излагающих ход войны полно, последовательно и сжато, эти две как бы непомерно разрослись, каждая вокруг одного узла событий, для хода войны, пожалуй, не самых важных. К этому узлу притянуты очень разные рассказы, у каждого собственная связь с ним, и логично объяснить их несогласованность с другими рассказами разным авторством. Это третья проблема, которую унитарии обходят.
4. Интерпретация баланса. За два века спора стороны оказались неспособны представить убедительные доказательства своих концепций, а компромиссные решения не получились: их ведь тоже надо доказывать — как третью точку зрения. Этот двухвековой опыт неудач приводит все большее число исследователей к убеждению, что реконструкция попросту невозможна. По мысли М.Нильсона, анализ — не раскопки: эпический материал не лежит напластованиями, он — как тесто, которое снова и снова месят и отливают в новые формы. От старых не остается и следа21. Еще в 1918 г. Г.Фишль, придя к общему скептическому выводу о позициях аналитиков и унитариев, предсказал, что исследователей гомеровского вопроса ждет полное банкротство22. В наши дни А.Ф. Лосев в книге «Гомер» выразил эту идею с афористической четкостью: «Очевидно, для современности отпадает вопрос о расчленении Гомера на то или иное число авторов. Этот вопрос и бессмысленен, и неразрешим. Очевидно, отпадает также и вопрос о нахождении в этих поэмах также какого-то «ядра» или «зерна» с установлением последовательного ряда дальнейших добавлений. Этот вопрос тоже и бессмысленен, и неразрешим. Отпадает также вопрос об единоличии авторства Гомера, так как для решения этого вопроса нет никаких данных. Ни редакторство, ни компиляторство тоже
не могут быть твердым и определенным предметом для исследования, поскольку здесь возможны только разного рода фантазии...» 23 .
Подлинным имманентным автором гомеровских поэм у Лосева объявлен греческий народ. Это тоже не ново (предшественниками Лосева были Дж.Вико, Г.Штейнталь, Л.Эрхардт, Р.Пельман, в какой-то мере также Ф.-Г.Велькер; теория М.Пэрри близка к такому пониманию авторства). Но в отличие от исследователей, понимающих эту идею буквально и извлекающих методические выводы из фольклорности гомеровских текстов, Лосев исследует труд этого коллективного автора, как если бы то была весьма и весьма определенная личность: говорит о дате, родине, среде, особенностях художественного творчества и т.п., словом, на деле соскальзывает на позиции единоличного авторства. И это не случайно. При фольклорности гомеровского языка и стиля, на их фоне в обеих поэмах поступают замысел, жизненный опыт и талант очень личные.
Так одного поэта или нескольких? От этого вопроса не уйти.
Вопрос об авторстве «Илиады» — это основа решения других вопросов, связанных с изучением художественной, психологической и исторической сторон поэмы. Если поэма едина, то мир ее образов отражает одну, пусть и многослойную, действительность. Если же в поэме соединены части разного происхождения, то, изучая ее как единство, мы принимаем за ее художественную и психологическую специфику (многосторонность образов, сложность композиции, странный ход мысли автора и т.п.) результаты механического стыка и наслоения частей; мы обобщаем и усредняем отражения разных исторических реальностей и получаем фикции. Как ни печально, но нужно признать: если нет уверенности в едином авторстве, то все штудии, основанные на таком представлении, имеют дело с фикциями и построены на песке.
А уверенности этой нет. Более того, есть обоснованное подозрение, что дело обстоит как раз противоположным образом — авторов было несколько, может быть, много. И нужно работать дальше, выявляя их вклады.
В итоге двух веков упорной, дотошной работы многих поколений аналитиков найдены, можно сказать, все места стыка, все швы, но сравнительная значимость этих швов, т.е. иерархия членения, так и осталась недоступной познанию, а с нею и генезис поэмы. Вся «Илиада» была разрезана на мелкие кусочки, но надежно собрать из них первоначальные части поэмы и проследить этап за этапом ее сложение
не получалось. Из нарезанных кусочков, располагая их в самых разных комбинациях, исследователи собирали разные конструкции, каждый по-своему. У блистательного Виламовица получалась одна история «Илиады», у солидного Кауэра — другая, у дотошного Бете — третья, у Д.Мюльдера, П. фон дер Мюля, В.Тейлера и проч. — собственные версии, не похожие на другие. У этих ученых были богатые и разнообразные методы анализа, но у них не было методов синтеза.
5. Опыт и перспективы. Задача расчленения текста и воссоздания его истории стояла и перед исследователями Библии24. Старшими современниками д'Обиньяка были Т.Гоббс и Б.Спиноза. Оба отстаивали идею множественности авторов Библии, опираясь на противоречия в ее тексте. Как и в гомероведении, этим методом невозможно было достичь убедительной реконструкции. Но в изучении Гомеровского эпоса тот же метод продолжал использоваться как основной и после Вольфа — вплоть до Виламовица и Бете в XX в., даже до современных авторов. В изучении же Библии был найден другой подход. Старшим современником Вольфа был Жан Астрюк. Он обратил внимание на то, что в книге Бытия есть параллельные рассказы об одних и тех же событиях и что в них Бог именуется по-разному: в одних — Элохим, в других — Яхве. Это и было положено в основу расчленения книга Бытия на тексты Элохиста и Яхвиста, и с этого началось объективное восстановление истории Ветхого Завета. В изучении Гомеровского эпоса этот этап не наступил до сих пор.
Не то, чтобы в Гомеровском эпосе не было обнаружено параллельных версий повествования об одних и тех же событиях — они есть25. И не лишен Гомеровский эпос именования одних и тех же героев, одних и тех же мест по-разному — у многих по два и даже по три имени (Троя — Илион, ахейцы — данаи — аргивяне, Александр — Парис, Скамандр — Ксанф и др.)26. Но никому не приходило в голову объединить в изучении эти два фактора27. Спору нет, здесь
это потруднее, чем в Библии. Употреблений парных имен множество, они рассеяны по всей поэме вперемежку, наглядной связи с версиями повествования нет. Текст прошел через сглаживающее редактирование. Но в массовости есть и преимущество для современного исследователя: можно применить статистику.
Статистика — не панацея. Она во многом зависит от логики содержательного решения, от идеи. Если логика плоха, а идея неверна или банальна, то статистика лишь оформит ложное или пустое решение и придаст ему респект. Но если вдумчиво подойти к материалу, то статистика поможет избежать споров о количественных характеристиках и позволит оценить значимость сходств и различий (отсеять случайные). Особый ее раздел (или, если угодно, смежный с ней раздел) — комбинаторика — способен наглядно выявить зависимость между разными факторами, корреляции, которые на глазок ускользают от наблюдения или обрисовываются неверно. Многие нарекания на статистику и комбинаторику вызваны неудачными попытками решить с их помощью проблемы, не подлежащие такому решению, или разочарованиями от неграмотного применения этих средств, а то и просто от бесцельного их применения — для орнаментации работ. Статистика очень трудоемкое дело, и применять ее ради орнаментации не стоит. Но примененная к месту, она способна повысить объективность исследования и открыть много нового.
Правда, статистику применяли к Гомеровскому эпосу (К.Лерс, Г.Клуге, С.Руссо, С.Уэйт, В.Моро и др.), но всегда только простую статистику распределений (частотный анализ). По характеру же задачи здесь требуется проследить, как распределяются отношения, скажем, между разными именами одного героя, сравнить отношения в разных синонимических парах, нужна статистика отношений и комбинаторика. Иначе вместо того, чтобы выявить предпочтения тому или иному из парных имен в разных частях эпоса, исследователь прослеживает в каждом месте лишь совместный эффект такого предпочтения и активности этого героя по сюжету, т.е. не получает в чистом виде ни того, ни другого.
Есть и в гомеровском языке синонимические пары других слов и выражений, их великое множество. Как они исследовались? Та же картина: рассматривалось распределение по тексту поэмы каждого синонима по отдельности, и то лишь иногда, а чаще — вообще только одного из них. Второй считалось допустимым не рассматривать, как у К.Рёйха — «за недостатком места»28. Конечно, так невозможно было
получить ясную систему отношений, пригодную для генетической интерпретации.
Не способствовало корректности анализа и то, что генетическая интерпретация неизменно подменялась более узкой — хронологической. То есть в основе формальных различий между разнородными частями видели только одно — хронологическую разницу, различие по времени. От ее отсутствия, от невозможности так интерпретировать формальные различия исследователи приходили к заключению о единстве текста29. Совершенно упускалось из виду, что различие может быть и между одновременными традициями, что и они могут смыкаться и сливаться. А в этом случае между разнородными частями не будет хронологических различий. Хронологическая близость не исключает различий по происхождению.
Наконец, еще одна черта, лишавшая применение статистики к гомероведению всякой эффективности, — несамостоятельность. Чаще всего статистической проверке подвергалось несколько известных традиционных схем расчленения «Илиады», предложенных давно на основе анализа сюжета (отделение «Долонии», конца «Илиады» и т.п.). Из несоответствия раскладки элементов языка этим схемам делались
выводы о невозможности расчленения «Илиады» вообще 30, тогда как правильный вывод был бы только о несостоятельности проверяемого рассечения. Никому не приходило в голову, что полученные статистикой позитивные данные могли бы сами лечь в основу расчленения.
Итак, статистика отношений внутри синонимических пар (имен, просто лексических форм, формул), широкая генетическая интерпретация вместо, или точнее, перед узко хронологической, самостоятельное значение результатов — вот принципы нового методического подхода, который широко еще никогда не применялся к Гомеровскому эпосу. Это подход, перспективность которого определяется тем, что на его основе возможен однозначный синтез. Метод, основанный на распределении синонимичных имен и других слов и формул по разным сюжетным линиям, позволяет построить сеть смысловых и формальных оппозиций, охватывающую все песни «Илиады», всю поэму. Это ключ к правильному применению других методов из арсенала аналитиков. Он позволяет отделить главные противоречия и неувязки от второсте-
пенных, уловить в повторении формул и стихов результат использования не одного общего, а нескольких фольклорных фондов, характеризующих особые традиции, отдельные школы певцов.
Анализ диалектных особенностей надо провести заново, рассмотрев материал в новой группировке: не проступят ли при этом отчетливые различия, не проявят ли некоторые, подозрительные и раньше, черты свою дифференцирующую силу? В новой группировке может сказаться и дифференциация стилистических особенностей, и это будет реальная картина, если мы не сведем их к субъективным суждениям («талантливо», «бездарно», «ярко», «серо», «живо», «сухо» и т.п.), а используем объективные критерии (распределение гномов, количество и структура диалогов, описание битв — в виде «цепных боев», списками павших — поодиночке, парами и т.д.).
Это большая программа исследований. Как ни странно, на этом поприще, где, казалось, уже сделано все, что возможно, и сказано все, что можно было сказать, работы еще невпроворот. Но впервые за долгое время появляется надежда на окончание спора. Гомеровский вопрос и сегодня имеет смысл и значение. Он вполне разрешим. Нужно лишь применить к этим очень старым фактам не очень новые методы и не бояться очень новых результатов.