Спартанский план войны был основан прежде всего на том соображении, что как только большая пелепоннесская армия появится в пределах Аттики, афиняне пойдут на какие угодно условия, лишь бы не допустить разорения страны (разрушения крестьянских усадеб), опасаясь вызвать тем самым возмущение, а может быть и восстание аттического крестьянства. Далее спартанцы надеялись на восстание афинских союзников: афиняне были бы в этом случае отрезаны от черноморского хлеба и обречены на голод, а флот их был бы занят покорением союзников и не мог бы угрожать берегам Пелопоннеса. Спартанцы рассчитывали также на то, что беотийцы, захватив без труда Платеи, сразу же обрушатся всей массой на Афины. Наконец, спартанцы решили завязать переговоры с Сицилией, Фракией и Персией и убедить их выступить одновременно со спартанцами против афинян.13
Стратегический план Афин
План Перикла был более реальным и полностью осуществился бы в первые годы войны, если бы в Афинах не началась эпидемия, чего никто не мог предвидеть. Перикл хорошо понимал, что афинская сухопутная армия слабее пелопоннес-
ской и что поэтому он должен вести на суше не наступательную, а оборонительную войну, перенеся центр тяжести военных действий на море. План Перикла состоял в том, чтобы собрать все население Аттики внутрь пространства, защищенного стенами, отдав Аттику на разграбление спартанцам. Так как на море афиняне господствовали безраздельно, то население Аттики могло любое время жить за этими стенами, получая продовольствие с моря. Афинский флот должен был опустошать берега Пелопоннесса и поднимать в его городах демократические восстания. В частности, Перикл рассчитывал поднять восстание илотов в самой Спарте: это было особенно легко сделать в те промежутки, когда спартанское войско находилось в Аттике. Таким образом, Перикл надеялся, опираясь на финансовое и морское превосходство Афин, довести Спарту до истощения, но он предупредил афинян не думать во время этой войны о новых завоеваниях, а стремиться лишь сохранить «достояние отцов», иными словами, сохранить Афинскую морскую державу и заставить противника раз и навсегда примириться с ее существованием. Это не означало, что он отказывался от экспансии на запад; он считал только, что время для этой экспансии наступит после победы над Спартой и выгодного мира с ней.
Но, рассчитывая на недостаток у пелопоннесцев средств для ведения войны, Перикл недооценил единства интересов антидемократических элементов во всех греческих государствах. Правда, из аристократов трудно было выжать деньги: будучи у власти в пелопоннесских городах, они обычно принимали меры к тому, чтобы обложения в пользу государства фактически были ничтожными. Но теперь, когда на карту было поставлено самое существование аристократии в Греции, им пришлось идти на жертвы. До нас дошла спартанская надпись 14 со списком пожертвований на ведение войны. Эти пожертвования делались как частными лицами, так и целыми государствами — жертвовали деньгами, зерном, присылали отряды добровольцев. Аристократы, жившие в городах Афинского морского союза, жертвовали тайно, так как это могло вызвать гнев и мщение со стороны их сограждан —их имена, конечно, отсутствовали в списке. Например, сказано только: «Друзья лакедемонян из числа хиосцев пожертвовали лакедемонянам на ведение войны» столько-то, — имена этих друзей, конечно, не указаны.
С другой стороны, расчет спартанцев на помощь фракийцев и персов оказался ошибочным. Афинянам, наоборот, удалось
заручиться содействием аристократа Нимфодора, жителя Абдер, входивших в Афинский морской союз. На его сестре был женат фракийский царь Ситалк, которого Нимфодор убедил переменить ориентацию и стать на сторону Афин; афиняне торжественно даровали право гражданства «потомку древних афинских царей», сыну Ситалка Садоку, и Ситалк отправил на помощь афинянам свою конницу и легковооруженных стрелков (пелтастов). Нимфодору же удалось достигнуть того, что и македонский царь Пердикка стал на сторону афинян и помог им осаждать отпавшие города на Халкидике.15
Значение союза с Ситалком обнаружилось полностью во второй год войны, когда пелопоннесцы отправили в Персию послов — трех спартанцев, одного тегейца и одного коринфянина; вместе с ними отправился, частным образом, и один аргосский аристократ, сторонник спартанской ориентации. Послы должны были уговорить персидского царя дать денег и стать спартанским союзником. По дороге им поручено было убедить Ситалка снова перейти на сторону спартанцев и пойти походом на Потидею. Но сближение Афин с абдерским правительством и с «афинянином» Садоком дало свои плоды: Садок, по наущению Нимфодора, арестовал послов и передал их афинянам. Те отвезли их в Афины и поступили с ними так, как поступали сами спартанцы со всеми попадавшими в их руки гражданами демократических государств: казнили их, сбросив всех в пропасть. Афинянам же удалось добиться от персидских сановников обещаний денежной помощи, правда, весьма неопределенных.
Это заискивание и спартанцев и афинян перед «варварами» продолжалось в течение всей Архидамовой войны: так, в 425 г. афиняне захватили у берегов Фракии персидского сатрапа Артаферна, отправлявшегося с письмом от персидского царя в Спарту. В этом письме говорилось о многочисленных лакедемонских посольствах, приходивших за время войны в Персию. Афиняне отправили Артаферна назад к персидскому царю, но уже не со спартанским, а со своим посольством.16 Неоднократно персидские послы выступали и перед афинским народным собранием (см. «Ахарняне» Аристофана).