 |
| 197 |
Клоньези о том, что возникновению римской civitas предшествовала
совмещавшаяся с гентильной социально-территориальная организация,
что развитие собственности шло в направлении от гентильной
к фамильной, а затем — к собственности pater familias, которая
была теоретически осмыслена только к началу императорской
эпохи в качестве
«dominium». Для реконструкции аграрных отношений в архаическом
Риме существенное значение имеют наблюдения Е.М. Штаерман
над
процессом формирования ранних классовых обществ в разных
частях
земного шара. Этот процесс характеризуется многими конкретными
вариантами, но вместе с тем и некоторыми общими чертами,
из которых отметим следующие: конституирование разного типа
общин, появление примитивной царской власти с присвоением
царем части земли и зачастую появлением идеи верховной собственности
царя на
землю; выделение знати и рост ее земельных владений; возникновение
разных форм эксплуатации и зависимости с сопутствующим им
обезземеливанием зависимых. Указанные явления Е.М. Штаерман
считает
присущими и первоначальному Риму.
Из приведенного краткого обзора явствует, что исследования
последних лет внесли много деталей и красок в картину аграрных
отношений древнейшего Рима. Однако такие вопросы, как связь
двухюгерового надела с частной собственностью, характер
и структура коллективной собственности при первых царях,
влияние этнического состава на развитие древнейшего Рима,
недостаточно исследованы и
по-разному оцениваются в современной историографии. Решение
этих
вопросов тесно связано с решением других, зачастую спорных,
названных нами вначале, и затруднено состоянием источников.
Круг их ограничен. Наиболее ранние сочинения, в которых
сохранились сведения о земельных отношениях в раннем Риме,
принадлежат Варрону. Его замечания разбросаны в разных сочинениях:
в первой книге «Жизни римского народа», в трактатах «О латинском
языке» и «О сельском хозяйстве». Интерес к древностям и
осведомленность в «делах давно минувших дней», а также его
особое внимание
к сельскому хозяйству придают определенный вес свидетельствам
Варрона. Именно он говорит о двухюгеровом наделе Ромула,
который
не ставился римлянами под сомнение.
У Цицерона нет специальной заинтересованности в аграрной
истории, но в связи с проблемой гражданского коллектива,
гражданства,
которую он особенно разрабатывает в трактате «О государстве»,
он
касается и аграрных отношений. Цицерон писал о первых войнах
римлян, их территориальных захватах, о переселении жителей
завоеванных поселений в Рим. В своей речи по поводу ответа
гаруспиков он
вспоминает о родовых владениях своих современников в пределах
города. Эти замечания, публично произнесенные в присутствии
потомков
древних владельцев, дают право признать их вполне достоверными.
Тит Ливий, как известно, дал связное изложение истории
Рима
царской эпохи, пронизанное идеей всевозрастающего римского
влияния. Поэтому он много внимания уделяет военным мероприятиям,
ведущим к расширению ager Romanus и разделу земель. Сведения
|
|
| |
| 198 |
такого характера у Ливия в целом совпадают с приводимыми
Цицероном. Образованный историк, отнюдь не лишенный критического
чутья, как показывает его рационалистическое отношение к
фантастическим рассказам о кормлении близнецов волчицей
или об исчезновении Ромула, он, естественно, хорошо знает
прошлое своей родины и передает в целом канву событий верно.
При наличии некоторых преувеличений римских успехов, а также,
порой, модернизации в употреблении термина «плебс», сообщения
Ливия, касающиеся первоначального Рима, в основе своей признаются
современными учеными заслуживающими доверия [34].
Много информации содержится в «Римской археологии» Дионисия
Галикарнасского. Ж. Пусе [35] с подозрением относится к
подробной манере изложения Дионисия, считая это признаком
его измышлений. Однако галикарнасец, как никто другой из
античных авторов, щедр на ссылки. В первых двух книгах своего
труда он постоянно упоминает своих предшественников, зачастую
приводящих противоречивые сведения, в форме «одни», «другие»
или «некоторые». Ясно, что он пользовался рассказами и римских,
и греческих авторов. Так, относительно «пифагореизма» Нумы
он прямо говорит о римлянине и греке (II, 59). О том, кого
он имеет в виду под «римлянином», можно догадаться, вспомнив
аналогичные рассуждения в трактате Цицерона (г. р., II,
15, 28). Вообще, он обнаруживает хорошее знакомство с римской
традицией, ссылаясь на «римлян» (II, 59; 60; 61) и на «туземные
истории» (II, 61). Несколько раз он опирается как на большой
авторитет на Фабия Пиктора (II, 21; 39; 47), на Кальпурния
Пизона (II, 39, 40), по одному разу называет Гнея Геллия
(II, 31) и Цинция Алимента (II, 39). Дионисию принадлежит
также важное свидетельство о закреплении в законах XII таблиц,
которые ему хорошо известны, более древних установлений
(II, 27). Как видно, Дионисий знал и использовал сочинения
старшей анналистики и из более поздних авторов обращался
к Гн. Геллию, автору II в. до н. э. Таким образом, сообщения
галикарнасского историка базируются на солидных первоисточниках.
Дионисий сообщает разнообразные сведения: и о завоеваниях
и разделах земли в начальный период царской эпохи, и об
учреждении границ полей и культе бога Термина.
«Естественная история» Плиния Старшего включает в себя
небольшие по объему, но очень важные замечания — о двухюгеровом
наделе Ромула и о том, что это был наследственный садово-огородный
участок.
Довольно подробные биографии Ромула и Нумы, написанные
Плутархом, основаны на сочинениях многих писателей. Среди
них названы греки Зенодот Трезенский и живший в III в. до
н. э., а стало быть, знавший наиболее древние версии Антигон,
повествующие о римско-сабинской войне (R., XIV; XVII). Оба
они специально занимались ис-
|
|
| ---------------------
[34] См.: Маяк И.Л. Из новой литературы по источниковедческим проблемам
древнейшего Рима. — ВДИ, 1972, № 3, с. 214 — 221.
[35] Poucet J. Recherches sur la legende sabine des engines de
Rome. Louvain, 1967.
|
| 199 |
торией Италии и, очевидно, были достаточно известны, если,
по словам Плутарха, сведения Зенодота о сыне Ромула опровергаются
«многими». Широко использован и Дионисий. Уже знакомства
с Дионисием было бы достаточно для представления о римской
традиции. Но Плутарх, видимо, обращался к сочинениям римских
писателей и непосредственно. Во всяком случае, он упоминает
в качестве своих предшественников Фабия Пиктора, Варрона,
Юбу, Гая Ацилия, писавшего во II в. до н. э. по-гречески
и по греческим источникам, и «Опровержение времен» Клодия.
Несомненно, Плутарх использовал Ливия и Цицерона, во всяком
случае пассаж последнего о «пифагоризме» Нумы, но может
быть не непосредственно, а через Дионисия Галикарнасского
(Cic., r. р., II, 15, 2; Dionys., II, 59; Plut., N.. VIII).
В главе о семейных делах Нумы Плутарх упоминает три разных
версии, что свидетельствует о его широкой осведомленности
в римской традиции.
В перечисленных трудах античных авторов обращает на себя
внимание однородность сведений по затронутой нами проблеме.
Это говорит в пользу устойчивости римской традиции, под
которой, как теперь известно, лежит историческая реальность
в ее основных чертах. Достаточно вспомнить римскую центуриацию,
истоки которой уходят в этрусскую дисциплину.
Итак, что же говорят античные авторы о земельных отношениях
в правление первых царей.
Во-первых, в источниках сообщается о завоевании новых
земель, начиная с Ромула (Cic., г. р. II, 14, 26; Liv.,
I, 15, 4; Dyonys., II, 55; Plut., R., XVII). Отсюда идет
и классификация земель (agri), данная Варроном в трактате
«О латинском языке» (V, 33): «Существует 5 родов земель
— римская, габинская, перегринская, вражеская, неизвестная».
Хронологически первые земли, которыми владели римляне, обозначены
как ager Romanus. Далее Варрон дает более узкое определение
слова ager: это земля, обрабатываемая для получения плодов.
Позднее Исидор Гиспальский (15, 13, 1) будет связывать слово
ager с agere, также подчеркивая этим значение обрабатываемой
земли и отвергая зависимость латинского ager от греческого
слова.
Принадлежащие Риму земли (ager Romanus) шли под раздел.
Об этом определенно говорят многие авторы. Так, у Варрона
(rr, I, 10, 2) сказано, что Ромул впервые распределил подушно
по два югера в качестве наследственного владения, heredium.
To же самое повторено Плинием Старшим (N. Н., 18, 2, 7).
К обычаям древних относит двухюгеровый надел Сикул Флакк
(Gromat. veter., S. 153). Плиний поясняет далее термин «heredium»,
которым, как мы видим, Варрон определил двухюгеровый участок:
это — садово-огородная земля (19, 4, 5). Плутарх, рассказывая
о Нуме, сообщает, что тот застал землю недавно нарезанной
на участки, границы которых он не изменил (N., XXIII). Понятно,
что речь здесь идет об аграрном мероприятии Ромула, хотя
он и не назван.
Иные сведения содержит текст Дионисия Галикарнасского (II,
8). Ромул, «поделив землю на 30 равных клеров, дал клер
каждой фратрии, выбрав достаточный для храмов и священных
участков, а неко-
|
|
| |
| 200 |
торую часть земли оставив общей». По мнению Дионисия, такое
распределение земли означало великое равенство. Значит,
с одной стороны — подушное наделение римлян небольшими участками,
а с другой — наделение землей 30 фратрий с оставлением части
земли в
качестве общей для тех же фратрий.
Не углубляясь сейчас в толкование термина «фратрия», употребляемого
Дионисием, отметим лишь, что в данном случае речь безусловно
идет о коллективе, притом о коллективе родового характера.
На первый взгляд традиция содержит противоречивые сведения.
Но
противоречие может быть устранено, если иметь в виду возможность
двух, различных мероприятий, связанных с именем Ромула,
по-видимому отделенных друг от друга каким-то промежутком
времени. Можно думать, что первым из них было распределение
земель между
дионисиевыми фратриями. Об этом можно судить уже по аналогии
с другими архаическими обществами, в частности изучаемыми
этнографией, у которых коллективные формы землевладения
и землепользования предшествовали индивидуальной форме [36].
Г. Диошди [37] собрал очень важные, хотя и косвенные данные,
говорящие в пользу
того, что и в Риме частной собственности на землю предшествовала
коллективная. На это указывает закон о праве наследования
родичами стад. Ведь частная собственность на движимость
появилась раньше, чем на недвижимость, что, как было отмечено
выше, доказывается
самими терминами, обозначавшими собственность вообще, а
именно
словами familia и pecunia. Г. Диошди остроумно отверг аргументы
противников приоритета коллективной собственности на землю
в Риме
перед частной. Так, он справедливо парировал тезис ученого
Иеринга,
считавшего, что такое революционное событие, как переход
к частной
собственности, должно было оставить след в источниках, указанием
на наличие этого следа в виде традиции о двухюгеровом ромуловом
наделе; он отверг мнение Бонфанте о том, что садово-огородные
культуры не согласуются с коллективным землепользованием,
утверждением о существовании зернового хозяйства. Диошди
напомнил о том,
что римляне не относили введение межевых камней к незапамятным
временам, а связывали с Нумой. Значит, до Нумы коллективные
землевладения, по меньшей мере, преобладали.
Кроме этих, общего характера соображений в научной литературе,
начиная с Моммзена [38], было обращено внимание на свидетельства
Варрона и Дионисия об учреждении Сервием сельских триб.
Текст
Варрона из 1-й книги «О жизни римского народа» передан граммати-
|
|
| ---------------------
[36] См.: Морган Л.Г. Древнее общество. Л., 1934, с. 321, 323,
324; Ковалевский М. Очерк происхождения и развития семьи и собственности.
М., 1939, с. 87, 88; Косвен М.О. Очерки истории первобытной культуры.
М., 1967, с. 137; Кнышенко Ю.В. История первобытного общества и
этнографии. Ростов, 1965, с. 170; Першиц А.И., Монгайт А.Л., Алексеев
В.П. История первобытного общества. М., 1968, с. 184; Энгельс Ф.
Происхождение семьи, частной собственности и государства. — Маркс
К. и Энгельс Ф. Соч., т. 21.
[37] Diоsdi G. Op. cit, p. 36 — 37.
[38] Mommsen Th. St — R, Bd III, Abt. 1. Lpz., 1887, S. 94, 95, 169.
|
|
| 201 |
ком III в. н. э. Нонием Марцеллом в его энциклопедическом
словаре [39], Там сказано, что Сервий «распределил подушно
между клиентами земли в 26 регионах вне пределов города».
У Дионисия же (IV, 15) написано: «А разделил он (Сервий)
всю землю, как рассказывает Фабий, на 26 частей, которые
назвал, как и присоединенные к ним 4 городские, филами,
и он (Фабий) говорит, что при Туллии и тех и других оказалось
30; а как рассказывает Венноний, — 31, так что, когда были
присоединены 4 городские, они (вместе) образовали 35 триб,
которые существуют и в наше время» [40]. В самое последнее
время вслед за другими учеными [41], как отмечено выше,
высказался в пользу приведенных текстов в качестве свидетельств
о гентильном землевладении И. Хан [42]. В упомянутых Варроном
26 regiones он справедливо видит не сервиевы трибы, а земельные
участки курий. Действительно, достоверные сельские округа
Сервия могли к началу республиканской эпохи быть числом
не более 17. Уже это обстоятельство говорит против идентификации
триб и regiones или moirai фабия.
Хочется подчеркнуть, что и самый дух сервиевой реформы,
даже если 6 количество тех и других совпадало, противоречит
простому переименованию единиц, т. е. замене названия moirai
(= regiones) на fulai (=tribus).
Социально-политический смысл мероприятия Сервия Туллия заключался
в подавлении влияния патрициев, а значит, и всех родовых
принципов. Введение территориальных округов, как известно,
укрепляло позиции царя перед лицом родовой знати.
До сервиевых территориальных триб римская земля должна
была принадлежать в значительной мере гентильным подразделениям.
Поскольку родовые владения в соответствии с количеством
родов должны были исчисляться сотнями, десятки regiones
могли принадлежать только куриям. Уже Моммзен [43], заметив,
что курии не могут быть заменены 4 городскими трибами, фактически
предупреждал против представления о безусловном распределении
земли между 30 куриями в городе и за городом в отношении
4 :26. В самом деле, из известных 9 курий лишь 2 без особых
сомнений могут составлять часть собственно римской территории — Foriensis
и Vellensis, или Veliensis, упомянутые Фестом, так что не
следует поддаваться соблазну полного доверия к фабиеву числу
«26» или веннониеву «31», поскольку оба они могли быть результатом
вычитания 4 городских триб из общего. числа 30 или 35 cоответственно
куриальных или территориальных округов. Однако сомнения
вокруг числа не опровергают правильности понимания досервиевых
regiones, или, по крайней мере, части их как куриальных,
т. е. в широком смысле слова гентильных территорий.
Кроме того, Варрон, характеризовавший в трактате о латинском
языке слово ager с точки зрения его назначения (V, 34) и
с точки
|
|
| ---------------------
[39] Compendiosa doctrina per litteras.
[40] Fab., fr. 9; Сato, fr. 23; Venn., fr. — HRF, Peter, 1883.
[41] Magdelaine A. Remarques sur la societe romaine archaique. —
REL, 1972, t. 49, p. 107.
[42] См.: Хан И. Указ. соч., с. 16.
[43] Mommsen Th. ST — R., Bd. III, Abt. 1, S. 169, N. 3.
|
| 202 |
зрения его принадлежности (V, 33), сообщает, что ager Romanus
делился сначала на 3 части, откуда и получили название трибы
Тициев,
Рамнов и Луцеров (V, 55). Эти сведения говорят о родо-племенном
владении землей у первых римлян. Далее, в тексте Дионисия
(II, 7)
с рассказом о делении земли между куриями, обращает на себя
внимание то обстоятельство, что участки курий названы равными
клерами.
Значит, распределялись они поровну и по жребию. Такой способ
наделения землей присущ преимущественно социальным группам,
не
знающим частного землевладения или, по меньшей мере, с неразвитой
частной собственностью на землю.
Все сказанное позволяет присоединиться к выводу о значении
в
ромулову эпоху коллективных форм землевладения или собственности.
К. Маркс, характеризуя землю как базис коллектива, подчеркивал,
что в условиях родо-племенного строя люди относятся к земле
«с наивной непосредственностью как к собственности коллектива,
притом коллектива производящего и воспроизводящего себя
в живом
труде» [44]. Конкретно римская земельная собственность воплощена
в
землях Тициев, Рамнов и Луцеров, полученных путем жеребьевки
куриями, с выделением внутри них священных участков, принадлежащих
сообща всем членам курии, а также в земле, принадлежащей
совокупности всех курий. Это подтверждает наше предположение
о том, что наделение землей курий было первым актом мероприятий
Ромула, принцип и форма которого были привычным для архаического
общества явлением.
Важно затем выяснить, где именно располагались земельные
владения римлян. Масса населения триб Тициев, Рамнов и Луцеров
обитала в тот период на Палатине, о чем говорят авторы (Liv.,
I, 33; 2; Dionys., II, 50) и археологические данные, причем
на этом холме было два поселка [45], вероятно на Целии,
о чем свидетельствует Варрон (11, V, 46), считающий, что
холм получил имя от пришедшего из Тиррении Целия, и вслед
за ним Дионисий (II, 36). Но показания авторов здесь все-таки
разноречивы. О заселении холма альбанцами при Тулле Гостилии
говорит Ливий (I, 29, 1; 33, 2), а о присоединении его к
Риму Анком Марцием — Цицерон (г. р., II, 18, 33). О наименовании
холма по Целию Вибенне, но помогавшему уже не Ромулу, а
этрусскому царю — вероятно, Сервию Туллию, рассказывает
Тацит (Ann., IV, 65). Но если иметь в виду в целом верную
традицию о заселении южной части Лация, включая Рим, с конца
III — до начала I тыс до н. э., в том числе упомяутый в
ней «город кверкветуланов» (Plin. NH III, 5, 68 — 70; Dionys.,
V, 61, 3), то можно думать, что Целий уже ко времени Ромула
был заселен. При Ромуле был занят и Эсквилин, если
|
|
| ---------------------
[44] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. I, с. 463.
[45] Romanelli P. Problemi archeologici e storici di Roma primitiva. — BPI,
1954/55, v. 64, p. 258 — 259; Carettoni G. Tomba archaica a cremazione
scoperta sul Palatino. — Ibid., p. 261 — 275; Pallotino M. Fatti
e leggende (moderne) sulla piu antica storia di Roma. — SE, 1963,
v. 31, p. 22; Idem. Le origini di Roma. — ANRW, Bd I, T. I, p. 26.
|
|
| 203 |
учесть сообщение Дионисия (II, 37) и традицию о Септимонции
[46],
а также археологические материалы. Вряд ли можно исключить
из
зоны тогдашнего заселения Квиринал и Капитолий. Ж. Пусэ
[47], сравнивая главные варианты предания, сохраненные Ливием
и Дионисием,
обращает внимание на то, что Ливий определенно относит включение
в город Палатина и Капитолия к правлению Ромула, в то время
как
включение Квиринала и Виминала считает делом Сервия Туллия.
Дионисий же, также относя к Ромулу Палатин и Капитолий,
приписывает
Квиринал уже Тацию и Нуме. По мнению Пусэ, схема Ливия древнее
и достовернее. Ливий судит как римлянин, для которого Квиринал
и Виминал образовывали неразрывное единство, regio Collina.
Аттрибуирование Нуме и тем более Тацию, соправителю Ромула,
присоединение и заселение сабинами Квиринала — это, согласно
Пусэ, ошибка, обязанная своим появлением неверным этимологическим
отношениям
между словами Quirinalis, Quirites, Cures. «Сабинизация»
же древнейшей римской истории — намеренная фальсификация
со стороны сабинской знати республиканской эпохи. Интересно,
что при этом Пусэ не
исключает Капитолий из орбиты Ромула, но, стремясь доказать
относительно позднее появление сабинян в Риме, он возражает
против сабинской принадлежности Капитолия.
На топографическую близость Капитолия и Квиринала обращает
особое внимание Ю. Биндер [48]. Это обстоятельство в дополнение
к археологическим и лингвистическим показаниям [49] позволяет
считать оба этих холма частью тогдашней, т. е. времени Ромула
и Тация, римской территории. Что касается Авентина, то традиция
говорит о присоединении его к Риму Анком Марцием (Cic.,
r. р., II, 18, 33; Liv., I, 33, 2). Еще при Нуме он, по
словам Плутарха (N., XV), не был заселен и не принадлежал
к городу.
С абсолютной точностью локализацию Рамнов, Тициев, и Луцеров
на территории будущего города определить трудно. Возможно,
однако,
что площадь, занятая этими трибами, как мы видели, охватывала
Палатин с Велией, Целий, Эсквилин, т. е. Септимонций, а
затем также
Квиринал, Капитолий и, вероятно, прилегающие к подножию
холмов
части долины Форума и, по крайней мере при Нуме, район храма
Весты [50]. Использовалось все это пространство, по-видимому,
в разных
целях. Прежде всего, для жилья в деревнях (vici). Остатком
древних
поселков в Риме являются такие улицы, как vicus Tuscus,
vicus lugarius, vicus Sceleratus, существовавшие, видимо,
еще до Тарквиния
|
|
| ---------------------
[46] Fest., Septimontium; Klotz. Septimontium. — RE, 2Rh., Hb.
4, Bd 2, p. 1577 — 1578.
[47] Poucet J. Op. cit., p. 9, 11 — 16, 97.
[48] Binder J. Die Plebs. Leipzig, 1909, S. 10, 43, 51.
[49] Devoto G. Le origini tripartite di Roma. — Athenaeum, N. S.
31, 1953, v. 41,
p. 336; Müller-Karpe H. Zur Stadtwerdung Roms. Heidelberg, 1962,
S. 52,
61; Pallotino M. Le origini..., p. 26; В loch R. Tite Live et les
premiers siecles de Rome. Paris, 1965, p. 39; De Francisci P. Primordia...,
p. 112.
[50] De Francisci P. Primordia..., p. Ill; Bartoli A. I pozzi dell'area
sacra di
Vesta. — In: Monumenti antichi pubblicati per cura della Accademia
Nazionale dei
Lincei, v. 45. Roma, 1961, p. 2.
|
|
| 204 |
Гордого (Liv., I, 47, 7) под неизвестным нам названием
и т. д. Но они возникли исходя из их местоположения и происхождения
позже; рассматриваемого времени. Зато воспоминанием о селениях
в пределах Ромулова Рима служат названия улиц в некоторых
римских колониях. Так, колонисты привезли с собой в колонию
Аримин наименования семи улиц, бывших некогда римскими деревнями,
расположенными на холмах, заселенных в рассматриваемое нами
время. Среди них — Cermalus Forensis, а в колонию Антиохия
в Писидии — Cermalus Salutaris [51]. Вероятно, часть деревень
была основательно укреплена, как вытекает из существования
turris Mamilia [52]. Видимо, здесь был уже oppidum, т. е.
укрепленный поселок с башней. Археологически засвидетельствованы
по основаниям хижин две деревни на Палатине, между которыми
обнаружена могила с кремацией. Наличие же селений на Эсквилине
и Квиринале устанавливается по найденным там погребениям.
Значит, на холмах кроме поселков были и кладбища. Были там
и священные участки с часовнями Аргеев (Varro, 11, VII,
44; Ov. Fast., III, 792 — 793), возникшими еще в период обособленного
существования деревень, или со святилищами Юпитера, существовавшими
и позднее, а также очаги фратрий (Dionys., II, 65; 66).
Вероятно, тогда уже существовало на Велии святилище такого
архаического божества, как Мутинус Титинус, о котором говорится
у Феста и у Павла Диакона (Mutini Titini).
На обитаемых холмах, располагались и сельскохозяйственные
угодья, т. е. пастбища и пашни. Так, из рассказа Ливия (XL,
29, 3) о случайной находке книг Нумы на Яникуле во время
пахоты явствует, что еще во II в. до н. э. на этом холме
распахивалось поле. О существовании таких угодий можно судить
и исходя из представлений о хозяйстве древних римлян, прежде
всего о развитии у них скотоводства, что, помимо указаний
античных авторов (Varro, rr, II, praef., 4; I, 9; 11, V,
164; Dionys., I, 33; Serv. in Buc., I, 33), как мы уже говорили,
прочно подтверждается многочисленными находками костей быка,
овцы и свиньи в ареале древнейшего Рима [53]. Важным доказательством
является также римская топонимика. На Целийском холме издревле
известен pagus Succusanus, восходящий к периоду Септимоя
ция [54], под Эсквилинскими воротами pagus Montanus [55].
Паг — это территория, где н позднее, т. е. в республиканскую
и императорскую эпохи, проходила производственная жизнь
сельчан во всей Италии, да и в провинциях. Существенную
в этом плане информацию находим мы и у Варрона (11, VI,
24), который поясняет, что праздник Септимонтия справлялся
только жителями monies, на которых в его время была расположена
urbs, тогда как Паганалии — жителями пагов, причем и montani,
и pagani входят в состав populus.
|
|
| ---------------------
[51] Mommsen Th. St — R, Bd III, Abt. 1, S. 114.
[52] De Francisci P. Primordia .., p. 165.
[53] De Francisci P. Primordia..., p. 109, 112; Ioppolo G. Op.
cit, p. 3 — 46.
[54] Varro, 11, V, 48; Fest, Septimоntiurn; Mommsen Th. St — R, Bd
III, Abt. 1, S. 114 — 115.
[55] Mommsen Th. St — R, Bd III, Abt. 1, S. 6, 116; Kornemann E.
Pagus. — RE, Hb. 36, S. 2326; SC de pago Montano. — FIRA, S. 189.
|
| 205 |
План Рима республиканского времени В центре
— места первоначальных
поселений (по кн: Kulturgeschichte der Antike. Bd 2. Rom.
Berlin, 1978).
Названные паги принадлежат площади, заселенной первыми
римлянами, участвовавшими в первом римском синойкизме при
Ромуле — Тации. Видимо, эти pagani и имелись в виду Ромулом,
которому приписывается учреждение нундин. Только в эти дни
всем римлянам разрешалось сходиться в город для торговых
дел (Dionys., II, 28). Надо иметь в виду, разумеется, что
границы Рима этого времени не были
|
|
| |
| 206 |
вполне определенны. Характерно, что сведения о померии,
ограничивающем город, весьма проблематические, относятся
только к Палатинскому Roma Quadrata, а потом, уже достоверные,
к Сервиеву городу [56].
Упоминание каких-то оборонительных укреплений на склоне
Эсквилина, так называемого murus terreus Carinarum (Varro,
11, V, 48), может
быть, относится еще ко времени до синойкизма. Рим, как повествует
традиция, постоянно воевал, расширял свою территорию, так
что границы его понемногу раздвигались без их особой фиксации.
Возможно,
этим именно и объясняется разное определение померия древними
авторами, а также появление понятия ager effatus. Действительно,
Ливий определяет померий как пространство по обе стороны
стены,
точнее, между ней и ager effatus. Последнее же понятие объяснено
Варроном (11, VI, 53) как пространство вне ауспиций, т.
е. за пределами города. Но это — принадлежащее римлянам пространство.
Можно
думать, что таким ager effatus были поселения сабинов на
colles, т. е.
вошедшие потом в Ромулов Рим районы, а также не вошедшие
в негоприлегающие земли Мурции, Авентина, Яникула и за Капенскими
воротами, где локализовался Лемониев паг. Этими местностями
римляне безусловно пользовались как лесами, выгонами, пашнями.
В пользу этого говорит существование Лемонийского, Авентинского
и
Яникульского пагов, известных по надписям республиканского
времени [57], а также сообщениям античных авторов. По словам
Плутарха
(R., 23) и согласно Фесту, в Лавровом лесу на Авентине Ромул
похоронил Тация. Эти сведения восходят к Варрону (11, V,
152), который
передает, что место получило название либо от погребения
Тация,
убитого лаврентцами, либо от Лаврового леса. Когда лес был
вырублен, там была построена деревня (vicus). О постоянных
посещениях
Авентина Нумой, в Лавровой роще которого он любил уединяться,
и о строительстве им там жертвенника в честь Юпитера Элиция
рассказывают Ливий (I, 20, 7) и Плиний (NH, 15, 40). Из
этих сообщений, которыми нельзя пренебрегать, особенно в
том, что касается
религии, следует, что холм этот или, по меньшей мере, часть
его,
римляне считали своим и могли осваивать как хозяйственную
территорию, положив тем самым начало поселка и будущего
пага. Попытки
освоения Яникула до его присоединения к Риму, которое приписывается
Анку Марция (Liv., I, 33, 6), можно видеть из традиции о
погребении на этом холме Нумы (Fest, Numam Pompilium, Paul.,
Numae
Pompilii; Plut. N., V., 22).
У Страбона (V, 3, 2) в сообщении о происхождении Рима и
о
месте, где основывался город, содержится интересное замечание
о том,
что между 5 и 6 милевыми камнями (значит, в пяти милях от
Форума!) находится местность, которая именуется Фесты. Ее-то
и считают границей тогдашних римских владений. Еще во времена
Страбона
здесь совершались жертвоприношения, которые знаменитый географ
назвал «Амбарвия», вероятно, спутав с Амбарвалиями. По словам
|
|
| ---------------------
[56] Мüllег-Кагре Н. Zur Stadtwerdung..., S. 30.
[57] Mommsen Th. St — R, Bd III, Abt. 1, S. 116; Kornemann E. Pagus,
S. 2326.
|
|
| 207 |
Страбона, такие священнодействия производились в тот же
день и в
других местах, которые были некогда пограничными. На глубокую
древность обряда указывает не только контекст рассказа,
но и то, что
Амбарвалии связываются с коллегией Арвальских братьев.
А. Момильяно [58] обратил внимание на аналогичные очистительные
обряды в празднество Терминалий, которые, согласно Овидию,
(Fast.,
II, 680 — 682), совершались у шестого столба на via Laurentina,
т. е.
в направлении Лавиния — Лаврсната. На основании Пренестинских
фаст Момильяно устанавливает те же обряды во время Робигалий
на
пятой миле на via Claudia. Нам представляется нужным подчеркнуть,
что все упомянутые здесь празднества — очень древние, их
учреждение
не переходит границу правления Нумы, т. е. начала VII в.
до н. э.,
и что они показывают постепенное расширение города в разных
направлениях, т. е. за померием.
Итак, из приведенного материала следует, что Ромулов Рим
не
был еще urbs (регулярный, по этрусскому образцу построенный
и обнесенный стеной город [59], даже если таковым изображается
его центр
на Палатине), а совокупностью примитивных деревень, порой
укрепленных, превращавшихся в oppida, с хижинами и святилищами,
кладбищами и сельскохозяйственными угодьями. В хозяйственных
целях
римляне использовали и близлежащие земли, как свои.
Поскольку в Риме функционировала и была в силе родо-племенная
организация, естественно думать, что в деревнях жили родичи,
которым принадлежали луга и пашни, т. е. что pagus некогда
был
территорией gens [60]. Действительно, традиция сохранила
воспоминания о владениях отдельных родов в пределах города
— это уже упоминавшиеся укрепление Мамилиев, владения Валериев
на Велии, известные и в начале Республики [61], Целиев на
Целийском холме (Varro,
11, V, 46), чьи-то на Целикуле (Cic., har. resp. XV, 32),
а также pagus
Lemonius, названный родовым именем. Р. Пальмер трактует
как территорию, принадлежащую куриям в пределах Рима, места,
где помещались их auguracula, которые он находит в перечислении
остановок
аргейской процессии у Варрона (11, V, 45 — 54). Наконец, следует
напомнить о важном свидетельстве Варрона о 26 regiones вне
Рима,
полученных в результате завоеваний в основном уже после
Ромула.
В литературе высказывалась мысль о сосуществовании в архаическом
Риме гентильных владений с территориальными общинами, но
сделано
это было в общей форме без хронологических уточнений и аргументации
[62]. Думается, что территориальные соседские общины появились
|
|
| ---------------------
[58] Momigliano A. An Interim Report on the Origins of Rome. — JRS,
1963, v. LIII, pars I — II, p. 95 — 121.
[59] Kornemann E. Polis und Urbs. — Klio, 1905, Bd 5, S. 89 — 92.
[60] De Martino F. Storia della costituzione romana, v. I. Napoli,
1958, p. 9.
[61] Cic., har. resp. VIII, 16; r. p. II, 31, 53; Diоnуs , V, 19;
Liv., II, 7, 6; Plut., Popl., XX.
[62] Capogrossi-Colognesi L. La struttura della proprieta e la
formazione del «iura praediorum» nell'eta repubblicana, v. I. Milano,
1969, p. 184 — 185; Штаерман Е.M. Римская собственность на землю. —
ВДИ, 1974, № 3, с. 37; Она же. Древний Рим. Проблемы экономического
развития. М , 1978, с. 54 — 55.
|
|
| 208 |
уже в эпоху Ромула, даже если населяли их родственники.
О появлении территориальных общин в Риме можно судить по
некоторым данным традиции. Попробуем проанализировать их.
Конечно, это сочинения сравнительно поздних авторов, но
осведомленных зачастую лучше, чем кажется современному исследователю.
Осторожное и критическое отношение к каждому из их сообщений
в отдельности позволяет выявить заслуживающий доверия материал.
Как известно, одна из вершин Палатинского холма называлась
Гермалом. Этимологию этого топонима сообщает Варрон: Germalus
a germanis, Romulo et Remo (Varro, 11, V, 54). Это объяснение
затем повторит Плутарх (R., III). Однако здесь, как нам
кажется, типичный пример осмысления ставшего непонятным
названия с помощью привычных представлений, т. е. легенды
о близнецах. Варрон был знатоком родного языка, поэтому
мы можем доверять его этимологии, но только в первой ее
части, а именно: «Гермал — от братьев». Иными словами, в названии
Гермала могло сохраниться воспоминание о том, что населяли
его родственники, братья, что на этом холме существовал
родовой поселок. Но в условиях родового строя, когда расположенные
поблизости селения все имели родовой характер, такое название
было бы бессмысленным, так как не отличало бы этот поселок
от других. Гермалом могли назвать холм и селение жители
близлежащего, очевидно на том же Палатине поселения, родовое
единство которых было нарушено или разрушено, и они жили
уже соседско-родовой или соседской общиной.
Античная традиция приписывает Ромулу множество реформ,
персонифицируя в нем социально-политическое развитие Рима
и кумулируя в нем деятельность архаических правителей, вероятно,
на протяжении не одного поколения. Как мы уже писали, одно
из ромуловых установлений разрешало избавляться сразу от
новорожденных калек, убедив, однако, в неполноценности ребенка
пятерых ближайших соседей. Дионисий, рассказывая о необходимости
в указанном случае обращаться к свидетелям, называет их
не родственниками, а именно соседями: pent
andrasi toiV egginst oikousin (Dionys., II, 15).
Пять свидетелей — древнейшая норма, связанная с манципацией,
зафиксированная таким архаическим памятником, как законы
XII таблиц (VI, 1; 5b) и вышедшая из употребления ко времени
Дионисия. Это позволяет думать, что сообщение Дионисия заключает
в себе достоверный факт той глубокой древности, которая
ассоциировалась в эпоху Республики со временем Ромула и
может служить указанием на существование в Риме предполисной
поры соседской общины.
Ромулу же приписывается и учреждение asylum (Plut., R.,
XX; Liv., I, 8, 5; Dio Cass., 47, 19). Эта традиция весьма
интересна в плане поставленного нами вопроса. Во-первых,
она отчетливо отражает очень ранний хронологический слой
римской истории, так как связана с рассказом об основании
города исключительно молодежью, с воспоминанием о ver sacrum
(Dionys., I, 16; Fest. ver sacr.). Ведь убежище, как я похищение
сабинянок, служило делу увеличения населения. Помещение
asylum на Капитолии может звучать анахронизмом, если счи-
|
|
| |
| 209 |
тать, что этот холм был заселен позднее, чем Палатин и
Эсквилин. Однако теперь есть основания полагать, что он
был обитаем еще до Ромула. Таким образом, никакая неточность
не может дискредитировать традицию об убежище, так как в
Риме их, видимо, с течением времени стало несколько. Дионисий
Галнкарнасский (IV, 36) упоминает еще убежище Дианы на Авентине.
Капитолий как место убежища мог удержаться в воспоминаниях
поздних писателей благодаря тому, что на этом холме находились
наиболее древние и прославленные храмы.
Во-вторых, в сообщениях об asylum говорится, что прибегающие
к нему принимаются в общину. Именно после притока новых
поселенцев Ромул начал «строительство» государства. Пришельцы,
которых Ливий презрительно именует ex finitimis populis
turba, толпой, стремившейся к перемене своего положения,
принадлежавшей соседним народам, не были, конечно, родичами
Ромуловых товарищей. Значит, и рассказ об asylum содержит
указание на то, что Рим в эпоху Ромула не был уже родовым
поселком, что в римском синойкизме участвовали, по-видимому,
и общины соседского типа.
Добавим несколько слов еще об одном обстоятельстве, являющемся
бесспорным историческим фактом. Как доказал Э. Серени, в
Лигурии II в. до н. э. — I в. н. э. существовали соседские
сельские общины. Судя по неримским названиям деревень, упоминаемым
в Велейской таблице (Blondelia, luanelius, Lubelius, Nitelius),
с типичным восточно-лигурийским суффиксом — е1 [63], сельские
общины этого района Италии возникли до римского завоевания,
пережиточно и устойчиво сохраняя свою организацию. Следовательно,
соседские сельские общины были присущи Древней Италии, по
крайней мере в принадлежащих лигурам областях, включая Лаций,
частью которого был Рим. О возможности ретроспективного
использования приведенных выше данных говорят сообщения
античных авторов. Ливий (V, 35, 2), упоминая лигуров, применяет
к ним слово «gentes». Еще во II в. до н. э. апуанские лигуры
жили деревнями (vici), имея лишь укрепленные поселки (castellа),
а не города (Liv., XXXIX, 32, 2). Страбон (V, 2, 1), опираясь
на Посидония, и Диодор (V, 39) отмечают крайнюю примитивность
культуры, особенно горных лигуров, даже по сравнению с соседними
кельтами. Страбон называет их «совершенными варварами» (telewV
barbaroi IV, 6, 4).
Дополним сказанное еще одним соображением, касающимся,
правда, не Рима специально, а полиса вообще. По наблюдению
Аристотеля (Pol., I, 1, 7), общественное развитие шло по
линии: дом — деревня — полис. Не принимая, естественно, первой
ступени этой трехчленной формулы — отправного пункта патриархальной
теории, опровергаемой этнографическим материалом, следует
все же с вниманием отнестись к остальному. Аристотель, изучивший
более полутора сотен государственных образований древности,
лично видевший и хорошо знавший как греческий, так и значительно
более архаичный македонский мир,
|
|
| ---------------------
[63] Sereni E. Comunita rurali nell'Italia antica. Roma, 1955,
p. 377.
|
Продолжить
чтение
|
 |
