Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter

364

3. Система греко-македонских государств при преемниках Александра Македонского (323-280 гг. до н. э.)
ИСТОЧНИКИ

152. Произведения историков, современных этой эпохе, утрачены. Одним из самых важных был Гиероним из Кардии,* друг Эвмена и Антигонидов. Его историческое произведение, почерпнутое из подлинных источников, цитируется под заглавием ui των διαδόχων ίστορίαι [история диадохов] и πραγματεία περί των επιγόνων [сочинение об эпигонах] (вероятно, одно произведение (до 272 г.?). См.: Müller. FHG, II, 450. Ср.: Fr. Reuss. Hieronymos v. Kardia, 1876). Другим столь же важным современным писателем был тиран Дурис Самосский** (ίστορίαι до 281 г.?). Критику на это в высшей степени риторическое произведение см.: Schubert. Agathokles, стр. 13 и сл.; Pyrrhos, стр. 13 и сл.; Rosiger. Die Bedeutung der Tyche bei den späteren Historikern, 1880, стр. 6, 20 и сл. — Wachsmuth. Ук. соч., стр. 543 и сл.; Müller. FHG, Π, 466 и сл.). Точно также утрачены важные для истории Афин Άτ&ίς [«Аттида»] Филохора и συναγωγή ψηφισμάτων [собрание псефизм] Кратера.
Мы должны поэтому довольствоваться только позднейшими заимствованными рассказами. К их числу принадлежит связный, но очень краткий рассказ Юстина (книги XHI-XVII). Рассказ Диодора доведен до 302 г. (книги XVIII-XX); от его XXI книги, в которой описано время до 283 г., сохранились одни отрывки. Источниками служили здесь (хотя, вероятно, через посредство другого лица), главным образом Гиероним и Дурис. (Ср.: Adams. Jbb. f. Phil., 1887, стр. 370 и сл.;


* Гиероним из Кардии — участник походов Александра Македонского, затем сподвижник Эвмена из Кардии, наконец высокий правительственный чиновник при дворе Антигонидов (Антигона Монофтальма, Деметрия Полиоркета, Антигона Гоната). Его исторический труд, охватывавший события от смерти Александра (323 г. до н. э.) до смерти Пирра (272 г. до н. э.), был ценным источником для последующих авторов. До нашего времени его сочинение «История диадохов и эпигонов» не дошло.
** Дурис Самосский (около 340-270 гг. до н. э.) — историк, философ, тиран Самоса. Написал «Историю Македонии», где излагалась греческая и македонская история с 371 по 281 г. до н. э., а также «Жизнь Агафокла». Его произведения не сохранились и дошли только во фрагментах.

365
Mietzold. Die Ueberlieferung der Diadochengesch. bis. z. Schi, bei Ipsos. Würzb., 1905). To же самое можно сказать о плутарховых биографиях Эвмена, Деметрия и Пирра. (Ср.: Schubert. Die Quellen Plutarchs и т. д., Jahrb. f. kl. Phil., 1878, Suppl. IX). Мы имеем также биографию Эвмена, написанную Корнелием Непотом. От произведения Арриана τά μετ' Αλέξανδρον [история после Александра], который также, главным образом, придерживался Гиеронима (до 320 г.), сохранились извлечения у Фотия и некоторые отрывки (в исторической энциклопедии императора Константина VII, у Свиды и на нескольких листах Ватиканской рукописи. Ср.: Kallenberg. Die Quellen für die Nachrichten der alten Historiker über die Diadochenkämpfe bis zum Tode des Eumenes und der Olympia, Philologus, т. 36 и 37, 1877/1878; Unger. Münchener Sitz, ber., I, 1878, 368 и сл.; Köhler. Ber. d. Berl. Akad., 1890, стр. 557 и сл.; 1891, стр. 207 и сл.; Nietzold. Ук. соч.; Reitzenstein. Arriani των με τ Αλέξανδρον libri septimi fragmenta etc., Breslauer philol. Abhdl., III, 3, 1888. О надписях и монетах III в. до н.э. см. литературу у Holm'a. GG., IV, 38 и у Wachsmuth'a. Ук. соч., стр. 585.
153. Хотя Александр не оставил наследника, и уже над его телом начались раздоры о распорядке в его государстве, монархия продолжала первое время существовать.* В македонской фаланге, т. е. «в преобразовавшемся в грубую солдатчину македонском народе»,1 македонская традиция и сознание выгоды единства македонского войска были достаточно сильны, чтобы держаться за прирожденную национальную царскую власть, так что, несмотря на противодействие македонского всадничества, царем, под именем Филиппа, был признан Арридей, сводный брат Александра, очень ничтожный, если не совсем слабоумный молодой человек. Это было решение, становившееся, конечно, еще неустойчивее, оттого что уверенные в своей силе вожди сумели провести постановление, по которому и за ребенком, ожидаемым от Роксаны, супруги Александра, были также признаны права; и потом, действительно, мальчик, рожденный Роксаной, был провозглашен царем под именем Александра, наряду с Филиппом.
Верховное управление завоеванных стран досталось Пердикке,2 в качестве хилиарха.3 В Европе, т. е. в Македонии и Элладе,

1 Kaerst. G. des hellenistischen Zeitalters, II, 5.
2 По Арриану, не он, а Кратер занял место и положение регента государством; это мнение разделяет и Beloch. GG., т. III, 1, стр. 68 и 2, стр. 236. Иного мнения Kaerst. Ук. соч., т. II, стр. 8 и сл.
3 Эта должность первоначально была персидская и означала собственно начальника над отрядом в 1000 телохранителей Великого царя. Впоследствии из нее образовалась должность, соответствующая приблизительно должности великого визиря или первого министра.
* О борьбе диадохов и процессе сложения политической системы эллинистического мира см.: Cloche P. La dislocation d'un empire: Les premiers successeurs d'Alexanclre le Grand. Paris, 1959; Will E. Histoire politique du inonde hellenistique (323-30 avant J.-C). Nancy, 1966. T.I. P. 19-113; Шофман А.С. Распад империи Александра Македонского. Казань, 1984.
366
стратегом остался Антипатр, но рядом с ним был поставлен Кратер, как «оберегатель» царских интересов (προστάτης της βασιλείας). Что касается других стран, то, между прочими, Птолемей получил в свое управление Египет; Эвмен, начальник дворцовой канцелярии Александра, — Каппадокию и Пафлагония); Леоннат — Геллеспонтскую Фригию; Антигон — Великую Фригию, находившуюся и раньше под его управлением; Лисимах — Фракию, которая была теперь отделена от Македонии.1*
Понятно, что смерть Александра, фактическое сиротство трона, плохо скрытый антагонизм среди македонских вельмож, поделивших между собой царство, — возбудили в Элладе новые надежды; тотчас же по смерти Александра постановления о его обожествлении, о «Са-ламинии»-«Аммониаде» и т. п. были отменены, объявлены недействительными и недостойными, а предложивший их наказан тяжелым штрафом. Афины почувствовали себя даже достаточно сильными, чтобы тотчас же стать во главе национального восстания эллинов. Благодаря управлению Ликурга (338-326 гг.) финансами,2 Афины были хорошо приготовлены к войне; в лице наемника-кондотьера Леосфена у них был способный полководец, а благодаря массе отпущенных Александром (с 325 г.) греческих наемников, они могли собрать многочисленное и хорошо обученное войско. Кроме того, с присоединением этолийцев, локров и фокидян явилась возможность начать энергичное наступление. Действительно, союзники Македонии, беотийцы и эвбейцы потерпели поражение (при Платеях); Антипатр, который, как уже было сказано, стоял во главе правления в Европе, был тоже побежден при Гераклее в Фессалии и заперт в Ламии (Ламийская война).** Почти все фессалийцы, эниане, долоиы, часть акарнанов, каристийцы на Эвбее присоединились к восстанию. В то же время горячая пропаганда, которую вели в Пелопоннесе, главным образом, Гиперид и Демосфен (присоединившийся, несмотря на изгнание, к афинским эмиссарам), привлекла на сторону союза Аргос, Сикион, Флиунт, Эпидавр, Элиду и Мессену. Демосфен пережил, быть может, наиболее блестящий триумф в своей жизни, когда при ликовании народа мог снова возвратиться в Афины.3

1 Szanto. Die Überlieferung der Satrapienverteilung nach Alexanders Tod, Arch, epigr. Mitt. aus Oesterreich, 15, 1. По поводу предполагаемого завещания Александра ср.: Ausfeld. N. Rh. Mus., 1895, стр. 357 и сл.
2 См. выше, § 144; Droege. De Lycurgo Athen, pecun. publ. administratore, Bonner Diss., 1880.
3 Ему выдали 50 талантов из государственной казны, чтобы он мог покрыть наложенный на него по процессу Гарпала штраф.
* Известны шесть списков первого раздела сатрапий между полководцами Александра. Из них наиболее полные — Диодора (XVIII, 3) и Юстина (XIII, 4), в которых имеются, правда, некоторые разночтения.
** О Ламийской войне см.: Маринович Л. П. Конец классической Греции (Ламийская война). — Эллинизм: экономика, политика, культура. М., 1990. С. 103-140.
367
Но когда война затянулась, и вследствие смерти Леосфена налицо не оказалось вождя, который сумел бы надолго удержать союзные вспомогательные войска в их полном составе, а, с другой стороны, Антипатр освободился от блокады и усилил свои войска значительным числом македонских ветеранов, — наступил поворот к худшему. Правда, битва при Кранноне (начало 322 г.) не имела решительного исхода; однако для эллинов это была неудача, за которой последовала всеобщая деморализация и распадение союзного войска, особенно когда македонский правитель выразил готовность вступить в соглашение с отдельными государствами, но не иначе, как с каждым поодиночке. Государства покорились одно за другим. Даже Афины были, наконец, вынуждены склониться перед волей победителя, после того, как в морском сражении при Аморгосе их флот был побежден македонским, и тем самым морское могущество Афин навсегда было уничтожено. «Саламиния» снова стала называться «Аммониадой». Вожди антимакедонской партии, выдача которых была потребована, оставили город; в числе их находился и Демосфен. Македонский гарнизон занял Мунихию (сентябрь 322 г.); и не только была потеряна часть владений (Ороп, Самос), но и государственное устройство подверглось такому изменению, — за счет политически ненадежной массы, — что постоянная покорность была гарантирована. С этих пор право на полное гражданство сделалось зависимым от обладания цензом в 2000 драхм.' Таким путем более половины граждан (12 000 из 21 000) были исключены из суда, экклесии и Совета; вопрос о том, насколько добровольно или вынужденно было переселение во Фракию части населения, лишенного гражданских прав, остается открытым.2 После подобного унижения Афин, лишенных политической самостоятельности и сведенных на роль простой автономной общины, Антипатру было нетрудно произвести во веем Пелопоннесе такой же переворот в антидемократическом духе. Предводители враждебных партий были сделаны безвредными путем изгнания. В числе первых был Гиперид, между тем как Демосфен избавился от македонских палачей при помощи яда (на острове Калаврия в конце 322 г.). Они оба были приговорены к смерти самим афинским народом, как государственные изменники! Так трагическая кончина великого оратора демократии непосредственно совпала с концом полиса, поддержка которого была величайшим стимулом жизни Демосфена. Про судьбу этого человека справедливо сказано — «Демосфен

1 Относительно спорного вопроса по расчету этого ценза, который, судя по указанному результату, был, во всяком случае, высоким, ср.: Bockh. Staatshaushaltung, Г, стр. 635 и Bergk. N. Jahrbb. f. Phil., т. 65, стр. 397. По вопросу о государственном устройстве вообще см.: De Sanctis. Studi di Storia antica, т. II, ст. 3 и сл.; Sundwall. De institutes reipubl. Athen, post Aristotelis aetatem commutatis, Acta soc. scient. Fennicae, 1906, стр. 3 и сл.
2 По Beloch'y (GG., III, 79), это были прежде всего афинские клерухи на Самосе, для которых возвращение изгнанных 43 года тому назад владельцев означало, разумеется, потерю земли, возвращенной прежним владельцам.
368
дело демократических Афин считал делом своей жизни и остался верен ему до последнего дыхания, и это заставляет видеть в нем величайшую трагическую фигуру древности».1
154. Только сильные горные жители Этолии не были покорены. Им помогло то обстоятельство, что среди македонских полководцев, которые после смерти Александра стали во главе отдельных частей государства (диадохи),2 начались раздоры в 321 г. После смерти Пердикки, павшего в борьбе с египетским властителем Птолемеем от рук собственных солдат, высшая власть — регентство — олицетворявшая единство монархии (являвшаяся необходимой вследствие неспособности к правлению обоих царей), была передана войском Антипатру (321 г.).4 Однако власть, которая, таким образом, как будто сосредоточилась в руках европейского властителя, не могла быть устойчивой. Тем самым, что правление всей монархией перенесли в Македонию и туда же перевезли царей, предоставили весь покоренный Александром восточный и египетский мир на откуп сепаратистским династическим стремлениям тамошних правителей. Назначив перед смертью (319 г.) своим преемником старого опытного полководца Полиперхонта, помимо своего сына Кассандра, Антипатр вынудил этого последнего перейти в лагерь предводителей Востока, стратегов Антигона и Птолемея, действовавших все более и более открыто против единства государства и династии; там образовалась тогда коалиция, с которой не могло справиться верховное македонское правительство. В Азии Антигон уже в следующие затем годы окончательно одержал верх (316 г.) над сатрапами, защищавшими интересы царской власти, в том числе над выдающимся политическим деятелем и дипломатом Эвменом,4* а Птолемею в то же время удалось сделаться властителем

1 Так полагает Kaerst. У к. соч., II, 18.
2 По поводу названий «диадохи» и «эпигоны», употребленных уже Гиеронимом из Кардии, см.: Holm. GG., IV, 106.
3 Тогда же последовал новый раздел сатрапий, причем нужно особенно отметить передачу Вавилона Селевку.
4 См.: Kaerst. Eumenes у Pauly-Wissowa; Vezin. Eumenes von Kardia, Tüb. Diss., 1907, особенно против мнения Белоха (GG., т. III, 1, стр. 119). Эвмен является наиболее выдающимся из передовых борцов за единство монархии в это время. Политические и военные совещания он вел в палатке, в которой стоял золотой трон Александра и был воздвигнут алтарь обожествленному македонскому царю-герою.
* Одержав победу при Габиене (Гадамарге) над Антигоном, Эвмен был предан своими войсками. Аргираспиды, чтобы получить обратно попавший в руки неприятеля обоз, где находились их семьи, награбленная добыча и имущество, выдали победителя Эвмена Антигону, который его и казнил. Антигон, памятуя о предательстве аргираспидов, расселил эти отборные македонские войска по отдельным гарнизонам в Арахосии, у восточных границ своих владений (Diod., XIX, 40-43; Plut. Eum., 16-19" Just., XIV, 3-4).
369
финикии, Сирии, не считая Египта и Кирены; благодаря этому Кассандр встретил здесь такую поддержку, которая дала ему возможность с успехом вести войну в Европе.
Сначала в Элладе надеялись извлечь выгоду из раздоров властителей и неизбежного распадения царства на несколько отдельных государств; однако результат оказался обратным. Географическое положение Эллады, ее стратегические позиции, богатство в подходящем материале для наемных войск, — все это придало ей важное значение в глазах воюющих сторон. Поэтому, когда началась всеобщая междоусобная борьба, Эллада на целые десятилетия сделалась театром опустошительных войн, разрушительное действие которых было усилено еще тем обстоятельством, что борющиеся властители пользовались, как средством для борьбы, внутренними политическими раздорами эллинских государств и, таким образом, снова разожгли пламя самой яростной партийной борьбы.
Так, регент именем короны провозгласил «свободу» Эллады и восстановление демократии (319 г.) только для того, чтобы лишить Кассандра поддержки, которую он находил в олигархических элементах Греции, преданных ему так же, как они были преданы Антипатру. Изгнанные и лишенные гражданских прав демократы получили возможность вернуться каждый к себе на родину, где были восстановлены во всех своих правах. Таким путем не было достигнуто ничего, кроме ужасной реакции со стороны угнетенных народных масс, реакции, которая выразилась в массовых казнях и конфискациях имущества, причем для нее особенно характерны произвольные смертные приговоры в Афинах и казнь престарелого стратега Фокиона (318 г.),1 управлявшего со времени падения демократии Афинским государством.
155. Впрочем, упоение успехом было непродолжительно! Пробудившееся очень скоро в народе сознание, что он был только орудием в руках властелина, вскоре оттолкнуло новую демократию от Полиперхонта, тем более, что во время кровавого восстановления своего господства он встретил непреодолимое сопротивление под Мегалополем; с другой стороны, Кассандра нельзя было вытеснить из

1 К истории Фокиона ср.: J. Bernays. Phokion und seine neueren Beurtheiler. Ein Beitrag zur Geschichte der griechischen Philosophie und Politik, 1881. Впрочем, скорее это оправдательная речь, нежели история (ср.: А. Schüfer в Hist. Ztschr., 1881, стр.474), исходящая от неверного представления, что целью Фокиона было образовать эллинское национальное государство с Македонией во главе, тогда как Фокион хотел достичь только отказа Афин от самостоятельности, сделавшегося неизбежным при столь изменившихся мировых соотношениях (см.: Kaerst. Ук. соч., т. II, стр. 35).*
* О Фокионе также см.: Cloche Р. Les dernieres de l'Athenien Phocion. — Revue historique. Vol. 144-145, 1923-1924; Gehrke H.J. Phokion. Studien zur Erfassung seiner historischen Gestalt. München, 1976; Williams J. Μ. Athens without Democracy: The Oligarchy of Phocion and the Tyranny of Demetrius of Phalerum, 322-307. В. C. Ann Arbor, 1982.
370
Пирея, где он утвердился с помощью коменданта Мунихии. Уже в 318 г. Афины заключили мир с Кассандром, по которому демократия была снова ограничена (ценз в 1000 драхм), а город подчинен градоправителю, избранному, правда, народом, но утвержденному Кассандром, последователю Аристотеля Деметрию Фалерскому;1 новое правление оказалось, впрочем, мягким и благотворным, хотя под видом соблюдения афинской автономии оно в сущности держало город в подданстве. В 317 г. большая часть остальных областей и даже Македония были завоеваны Кассандром, так что в северной Элладе Полиперхонт очутился оттесненным в преданную ему Этолию. Наконец, в 316 г. власть Кассандра над Элладой усилилась еще более благодаря восстановлению Фив, которые могли служить цитаделью для всей страны, а также благодаря тому, что в Пелопоннесе только некоторые немногие пункты остались в руках неприятельской военной силы, во главе которой стоял Александр, сын Полиперхонта.
Тем не менее Эллада немедленно была привлечена к участию в войне, как только в 315 г. составилась коалиция против получившего над другими властителями перевес Антигона (между Кассандром, фракийским сатрапом Лисимахом, Птолемеем и Селевком, которого Антигон изгнал из Вавилона). В Элладе противники Кассандра получили вновь возможность активно действовать благодаря поддержке со стороны Антигона, который несколько раз посылал экспедиции в Европу. Под покровом «свободы», провозглашенной в Элладе Антигоном, в ответ на что Птолемей напрасно, со своей стороны, тоже провозгласил свободу, там снова вспыхнула междоусобная война, в продолжение которой владения Кассандра все более и более суживались. Даже мир, заключенный диадохами между со-

1 Деметрия называют επιμελητής της πόλεως или προστάτης, или επιστάτης; он занимал также постоянно должность стратега. Мнения насчет его управления очень расходятся. Слишком благоприятно судят: Schwarz. Die Demokratie, стр. 6 и сл. Wilamowitz. Antigonos von Karystos, стр. 184. Слишком неблагоприятно: Holm. GG., IV, 77. Известия о его реформах, например, насчет новой кодификации права, контроля со стороны государства над частной жизнью граждан, восходящего в своей основе к эпохе Ликурга воспитания государством эфебов, изменения частной хорегии в государственную (т. е. устройства и инсценировки дионисовых агонов государством) очень недостоверны. Ср.: Sundwall. Ук. соч., стр. 8 и сл.; Martini. Demetrios у Pauly-Wissowa; Kaerst. Ук. соч., И, 43; последний в особенности подчеркивает связь между философским учением о государстве и «родившейся в греческом полисе идеей культурного государства». Насчет переписи см.: Beloch. Die Bevölkerung der griech.-röm. Welt, стр. 57 и сл. и 84 и сл. Это первая и единственная перепись в Элладе, о которой до нас дошло известие. По ней оказалось 21 000 граждан и 10 000 метеков. Приведенное число рабов (400 000), разумеется, апокрифично; эту цифру надо уменьшить до 40 000 (взрослых рабов мужского пола), как это делает Белох. Источником служит Ктесикл у Афинея (VI, 272 в).
371
бой в 311 г., не принес Элладе успокоения, хотя он гарантировал автономию эллинским государствам, которых никто из диадохов не желал уступить другому. Таким образом, в то время как из различных стран, входивших в состав монархии Александра, постепенно образовался целый ряд больших государств, принимавших, вследствие насильственного истребления династии Аргеадов,1 характер самостоятельных монархий (Египетская, Переднеазиатская, Фракийско-геллеспонтская, Македонская), мелкие эллинские государства, лежавшие среди них, по обе стороны моря, на свое несчастье продолжали оставаться до известной степени нейтральными областями, в которых постоянно со всех сторон сталкивались между собой противоположные интересы великих держав и шла их неустанная борьба.
То обстоятельство, что Эллада не была очищена от войск Антигона, послужило Птолемею предлогом тотчас после заключения мира утвердиться в качестве «освободителя» на островах Эгейского моря и даже на материке, в Коринфе и Сикионе (308 г.). Как понималась эта свобода, показывает договор, по которому Птолемей и Кассандр (Кассандр тем временем снова усилился, добившись посредством подкупа перехода Полиперхонта на свою сторону) (309 г.), взаимно гарантировали друг другу свои владения в Элладе. Кассандр тоже не исполнил статьи мирного договора об автономии эллинов и не вывел своих гарнизонов из Афин, Мегар и других городов.
Это побудило Антигона, со своей стороны, осуществить постановленную в договоре «свободу» Эллады, что он и сделал (307 г.) при посредстве своего сына Деметрия Полиоркета. Деметрий привлек на свою сторону Афины и Мегары и провозгласил в них «свободу». Афинская демократия была снова восстановлена, что привело, впрочем, только к повторению старой истории: массовых приговоров над сторонниками предыдущего правительства (например, отставленного градоправителя Деметрия Фалерского, который, впрочем, под охраной победителя бежал в Фивы) и отвратительной лести перед властелином, так что для людей с независимыми характерами, каким был Демохар,2 племянник Демосфена, в этой демократии не оставалось места.3 Конечно,

1 После того как мать Александра Олимпиада умертвила в 317 г. царя Филиппа и его жену Эвридику, а сама была умерщвлена по приказанию вторгнувшегося в Македонию Кассандра, погибли, по приказанию Кассандра же, в 311 г. и молодой Александр, и его мать Роксана. Таким образом, фикция, которой полководцы Александра придерживались некоторое время, называя себя стратегами Македонского царства, потеряла последнее основание.
2 Wilamowitz. Philologische Untersuchungen, IV, стр. 189, отказал ему в имени честного человека и отозвался о нем, как о ничтожном человеке и ничтожном государственном деятеле. Его отзыв так же преувеличен, как и прежнее слишком благосклонное суждение об этом человеке.
3 Антигон и Деметрий были провозглашены афинянами «богами-спасителями» (θεοί σωτήρες). Их позолоченные статуи решено было воздвигнуть Рядом со статуями Гармодия и Аристогитона. Затем было постановлено воздвигнуть им алтарь и ежегодно устраивать состязания, процессии и жертвоприношения в их честь. Очень характерно для падения общественного духа со времени Демосфена учреждение двух новых фил — Антигониды и Деметриады. О Деметрии см. статью Kaerst'a у Pauly-Wissowa.
372
и демократы того же закала, что и Демохар, были далеко не последовательны в своих воззрениях на свободу! Свидетельством этого является проведенный Демохаром и вследствие жалоб на незаконность скоро снова отмененный закон Софокла, по которому существование философских школ делалось зависимым от афинского народа! Это был удар, который по преимуществу был направлен против составившихся из последователей Сократа философских школ — Академии и перипатетиков. Школа перипатетиков, особенно досадившая демократии своим отношением к Деметрию Фалерскому и своей политической деятельностью, должна быть распущена, а ее руководитель Феофраст был изгнан! Как когда-то Сократа, философов обвиняли в «порче юношества», чтобы поразить их как политических противников.1 Это старая истина, что свободе преподавания особенно легко угрожает та «свобода», о которой кричит масса и ее вожди. То обстоятельство — а его приходится признать — что это насилие над свободой преподавания было одобрено Деметрием, бросает очень многозначительный свет на этого «освободителя».
156. Впрочем, дело освобождения, начатое Деметрием, вскоре приостановилось, потому что вследствие возобновления враждебных действий на Востоке он был отозван и провел многие годы вдали от Эллады. Политика Антигона, направленная на то, чтобы сохранить единство государства и приобрести верховное господство над всеми остальными властелинами, вызвала сопротивление со всех сторон. Когда после одной морской победы Деметрия над Птолемеем Антигон принял титул царя (306 г.), то в ответ ему последовал тот же шаг со стороны Птолемея, Лисимаха, Селевка (который еще раньше снова приобрел господство над Вавилоном и верхними сатрапиями) и Кассандра. Предприятие Антигона, направленное против Египта, совершенно не удалось; попытка Деметрия (304 г.) принудить мощно расцветшую аристократическую торговую республику Родос отказаться от своего самостоятельного нейтрального положения среди воюющих держав (305 г.) окончилась, после блестящей обороны города, лишь частичным успехом, так как Родос удержал свою автономию и сохранил нейтралитет, по крайней мере относительно Египта, несмотря на формальное заключение союза с Антигоном.
Таким образом, прерванное дело освобождения Эллады, где Кассандр и Полиперхонт добились больших успехов, было возобновлено Деметрием лишь осенью 304 г. и на этот раз, во всяком случае, со значительным успехом. Провозгласив на Эвбее свободу Халкиды, он освободил Афины, осажденные Кассандром, заключил союз с этолийца

1 См.: Kaerst. G. des hellenistischen Zeitalters, II, 66 и сл.; Wilamowitz. Antigonos von Karystos, стр. 189 и сл.
373
ми и беотийцами и восстановил «свободу» во всей Элладе по эту сторону Фермопил. То же произошло в Пелопоннесе в следующем году (303 г.). Здесь также неприятельские (македонские или птолемеевские) гарнизоны были устранены (в Аргосе, в северо-западном Пелопоннесе, в Сикионе, Коринфе, в Аркадии и др.), а государства добровольно или насильно привлечены к участию в восстании, за исключением очень немногих, например Спарты, которая, находясь под олигархическим правлением эфората, держалась по возможности далеко от тогдашних волнений. Вслед за тем на конгрессе в Коринфе была образована конфедерация эллинских государств, объявленных свободными, и Деметрий признан гегемоном. Данный союз был направлен против Македонии. Это было настоящее восстановление обеспечивавшего общий мир Коринфского союза; в нем Деметрий занял то же место, которое прежде принадлежало Филиппу и Александру.*
Но и теперь положение дел не стало устойчивым. Деметрий с большим войском, наполовину составленным из эллинских союзников, уже стоял в Фессалии против Кассандра, как вдруг получил от отца приказание немедленно возвратиться в Азию и тем самым принужден был заключить перемирие (основанное на признании наличных владений). Дело было в том, что опасность, грозившая гибелью македонскому властителю, вызвала против Антигона новую коалицию четырех великих диадохов, которая, ввиду быстроты действий Лисимаха и Селевка в Малой Азии, заставила его вскоре бороться за свое существование.
При Инее во Фригии (301 г.) произошло полное крушение могущества Антигона. Он сам погиб в битве, между тем как Деметрий спасся, но из всего наследия отца, не считая сильного флота и своих пелопоннесских владений, сохранил за собой только несколько финикийских и греческих городов и остров Кипр.
После этого европейская Эллада была присуждена Кассандру, а владения Лисимаха распространены на большую часть Малой Азии до Фригии, где соприкасались с царством Селевка, тоже очень расширенным в своих пределах.1 Только немногие мелкие государства сохранили рядом с великими державами большую или меньшую самостоятельность (Армения, Понт, Каппадокия, временно также Киликия).2

1 Царство Селевка охватывало верхние сатрапии с Арменией; кроме того, Каппадокию, Фригию, Киликию и половину Сирии. После битвы при Ипсе в Сирии была основана роскошная Антиохия на Оронте, столица страны, затем Апамея, Селевкия и Лаодикея. Ср.: Beuan. The house of Seleukos, 1902.
2 Все эти перемены в распределении власти совершенно не коснулись греческих городов на северном побережье Понта от Тираса и Борисфена до Боспора Киммерийского и Меотиды. О своеобразном развитии этих городов, в особенности о Боспорском царстве, см.: Niese. Ук. соч., I, 407 и сл. и приведенную у него литературу.
* Относительно образованного Антигоном и Диметрием в 302 г. до н. э. в Коринфе союза см.: Hampl F. Die griechischen Staatsverträge... S. 59-61; 113-116; Ferguson W. Demetrius Poliorcetes and the Hellenic League. — Hesperia. Vol. 17, 1948. P. 112- 136; LarsenJ.A.O. Representative Government in Greek and Roman History. Berkeley -Los-Angeles, 1955. P. 54; 58-60.
374
157. Конечно, изменившееся положение вещей в области мировых соотношений не осталось без обратного влияния на европейскую Элладу, о событиях в которой мы, впрочем, имеем очень скудные сведения. Некоторые важные города, как Коринф и Мегары, остались в руках Деметрия; в других, которые он потерял, демократическое устройство было заменено или преданной Македонии олигархией, или опиравшейся на наемников тиранией. В Афинах сохранилась, впрочем, демократия, но управление государством попало в руки задававшихся более широкими планами людей, как, например, Демохар, которые считали возможным создать для афинского государства самостоятельное положение среди великих монархий. Такая политика, опираясь на союз с другими эллинами (этолийцами, эвбейцами, позднее также с беотийцами), привела, с одной стороны, к мирному соглашению с Македонией, с другой — к решительному образу действий против Деметрия.
И тут общее политическое положение оказало значительное влияние в том отношении, что Афины получили поддержку со стороны Фракийско-малоазийской и Египетской монархий. Общие интересы обеих монархий, затронутые захватами Селевка, вызвали между ними тесный союз, который обратился также и против Деметрия, вступившего в союз с Селевком (300 г.). Таким образом, Афины могли в течение продолжительного времени продержаться против Деметрия, несмотря на внутренние перевороты, которые городу пришлось испытать именно в это время, причем демократия сделалась жертвой олигархии, вскоре перешедшей даже в тиранию Лахара (301-295 гг.?). Впрочем, в конце концов Афины принуждены были сдаться Деметрию на его полную волю, и победитель, как ни стремился щадить город и его «свободу», оставил, однако, в своих руках Мунихию и Пирей (295 г.?).1
Спартанцы, по-видимому под давлением из Египта, также вступили в борьбу с Деметрием и были бы, вероятно, побеждены, несмотря на храброе сопротивление города (в это время он уже имел укрепления), если бы наступившие вскоре после смерти Кассандра (297 г.) смуты не заставили Деметрия двинуться на север; этот поход возвел его на трон Македонии (294 г.). Тем полнее была неудача восстания в Беотии и Афинах. Афины за попытку изгнать македонский гарнизон из Пирея поплатились тем, что должны были принять его в сам город (т. е. на господствовавший над городом Мусэй). Деметрий, чье имя было прежде неразрывно связано с демократией, вступил теперь на путь противоположной политики, — политики своих предшественников, Филиппа и Кассандра, на который его влекли его новые интересы, в качестве македонского царя. Он вернул в Афины противников демократии, главным образом друзей Деметрия Фалерского, вследствие чего власть народа была совершенно парализована, несмотря на сохранение форм демократического правления.

1 Ferguson. Athenian politics in the early third century, Klio, 1905, с послесловием Э. Мейера.
375
Тем не менее Деметрий не смог сделаться властелином всей Эллады. В Средней Элладе, до восточного подножия Парнаса, господствовали этолийцы благодаря сильной поддержке, которую им оказал благородный эпирский царь Пирр. Война с ними и Эпиром кончилась неблагоприятно для Деметрия (289 г.). В Македонии новая монархия также потеряла почву под ногами, так как вследствие все резче и резче проявлявшегося автократического характера монарха она все более превращалась в деспотию. Кроме того, Деметрий в своем неудержимом стремлении к деятельности довел до крайнего напряжения все силы страны, делая огромные военные приготовления. Они должны были послужить ему для восстановления его власти в Азии, которая тем временем была окончательно утрачена. Против Деметрия образовалась коалиция восточных государств, к которой присоединился также и Пирр. Когда этот последний явился в Македонию, все стали отпадать от Деметрия. Пирр был провозглашен царем, между тем как восточная часть страны досталась Лисимаху (287 г.). Предпринятая, несмотря на все это, экспедиция Деметрия в Азию кончилась тем, что он попался в руки Селевка и умер в плену.1
Падение Деметрия сейчас же повело за собой восстание афинян, которые, одержав верх над македонским гарнизоном, выступили под предводительством доблестных демократов, Олимпиодора и Демохара, против Антигона Гоната, сына Деметрия, и его наместника в Элладе, и отстояли свою свободу. В остальном, однако, Антигон держался за владения в Элладе тем упорнее, чем менее надеялся осуществить свои права на Македонию. Вскоре западная часть этого государства вместе с Фессалией действительно досталась Лисимаху. Пирр принужден был удалиться в свою родную страну. В 281 г. царство Лисимаха пало в борьбе с Селевком, а когда старый царь Селевк был убит (при Лисимахии в 280 г.), Фракией и Македонией завладел Птолемей Керавн (он был обойден при престолонаследии в Египте,2 что и побудило его отправиться на север). Попытка Антигона в союзе с этолийцами отразить Птолемея не имела успеха, так как их отвлекло возбужденное, вероятно, из Египта восстание спартанцев в тылу. Впрочем, положение Антигона в самой Элладе не было поколеблено этим восстанием. Спартанцы потерпели чувствительное поражение, а их воззвание к эллинам во имя свободы, при господствовавшем всеобщем недоверии к олигархической Спарте, не имело успеха, несмотря на притеснение, которое терпели жители тех городов, где правили ставленники Антигона в качестве правителей, фрурархов или тиранов.
158. Точно в заколдованном круге, мрачном и безвыходном, вращается история Европейской Эллады под воздействием новых монархий. Нигде никакой действительно прочной устойчивости,

1 О Деметрии, представляющем собой в высшей степени интересное психологическое явление, ср.: Wilamowitz. Ук. соч., стр. 187.
2 В 385 г. 82-летний Птолемей Лаг отказался от престола в пользу своего сына от Береники Птолемея Филадельфа.
376
нигде действительного прогресса! Только относительно Востока, по крайней мере в культурно-политическом отношении, может быть речь о подобном прогрессе. Основой его является дальнейшее величественное развитие системы основания городов, которую ввел Александр, столь блестящим и широким образом применявшейся Селевком и его сыном Антиохом. Первому приписывается основание не менее 75 городов,1 почти по всей передней Азии: в области Яксарта, в Маргиане, Арии, Мидии, Парфии, в области Тигра и Евфрата (где на месте Вавилона возникла Селевкия-на-Тигре), в Киликии и особенно в Сирии. Лисимах также принимал живое участие в основании в Малой Азии новых городов и преобразовании старых,2 как вообще все новые властители, которые главное средство для укрепления и усиления своей власти усматривали в поощрении городской жизни и в привлечении к ней но возможности многочисленного эллинско-македонского элемента.4
Поселенцы, из которых составилось население новых городов, были македоняне, эллины и природные жители страны; таким образом, основание городов сделалось главным средством смешения эллинских и восточных национальностей, обычаев, религий и языков.4 Особенно быстро шла эллинизация северной Сирии, коренной страны великого Переднеазиатского, «Сирийского» царства. Состав населения и греческое управление в Антиохии, столице Селевки-дов,5 с главным храмом Аполлона и Артемиды в Дафне, «вторых Дельфах», названия многочисленных сирийских городов,0 влияние греческого права на развитие сирийского права7 и многое другое показывают здесь особенно ясно, какое положение завоевала на Вос-

1 Впрочем, часть из них была, вероятно, основана Антиохом.
2 По истории основания городов ср.: Droysen. Ук. соч., III, 2, 254 и сл.; Niese. Ук. соч., I, 393 и сл.; Holm. GG., IV, 143 и сл.
3 См.: Niese. Ук. соч., II, стр. 111 и сл.
4 Стоит думать, например, только о совершенно эллинизированных Сардах или об иудеях Александрии, которые так скоро разучились понимать родное арамейское наречие, что им пришлось позаботиться о переводе книг св. Предания на греческий язык; египетский теолог и историк Манефон (при Птолемее II), почти современник его халдеец Беросс и финикийские историки тоже писали тогда истории своих стран на греческом языке.
5 В заселении Антиохии принимали участие афиняне, аргосцы, критяне и киприоты. Belach. GG., HI, 1, стр. 141, полагает, что Селевкиды перенесли свою столицу из древнего Вавилона в Антиохию вследствие того, что, по их мнению, только эллинский город мог стать центром эллинского государства. Этому намерению очень противодействовали «приближенные царя семитического происхождения и семитическая чернь древнего, клонившегося к упадку царственного города, и не в меньшей степени близость халдейских жрецов».
6 Халкида, Арефуса, Мегары, Ларисса, Левкада, Тегея, Герея.
7 Об эллинизации Сирии ср.: Mitteis. Reichsrecht und Volksrecht in den östlichen Provinzen des römischen Reiches, 1891, стр. 26 и сл.
377
токе греческая культура, и какой могучий поток переселенцев стремился на Восток из всех частей эллинского мира.1
И в Египте по всей стране распространилось многочисленное эллинско-македонское поселение, особенно благодаря поселению ветеранов, например, в Мемфисе и его окрестностях, в нынешнем Файюме, на Меридовом озере (Арсиноя), на Красном море (Береника) и в других местах (Птолемаида). Но во всем этом исторически безусловно самым важным является то обстоятельство, что всемирное распространение эллинской культуры шло рука об руку с развитием этой культуры в культуру мировую, культуру человечества. Национальное противоположение эллина варвару, т. е. не эллину, сглаживается благодаря эллинизму настолько, что основанное на чувстве национальной розни представление о варваре становится простым понятием, определяющим степень культурности человека без всякого отношения к его племенному происхождению. Новая всемирно-человеческая культура эллинизма могла найти себе почву в любой народности, и варваром становится с тех пор тот, кто не является участником этой культуры.2
159. Если принять во внимание такое распространение эллинской цивилизации, то культурно-политическое значение новых монархий является громадным. Но и в истории политических идей эти монархии представляют собой период развития, имеющий высокий исторический интерес. Так, в следующую за Александром эпоху, понятие о царской власти подверглось значительному изменению, тесно связанному с историей возникновения государств диадохов. До нас дошли (в выдержках у Свиды, I, 214 Bekk.) остатки трактата «О царской власти» (βασιλεία), который относится к эпохе новых монархий3 и представляет попытку изложения монархических идей с новой точки зрения в духе этих монархий. Опираясь на предшествовавшие исторические события, этот трактат ставит царскую власть на совершенно другое основание, чем прежде, отвергая традиционный принцип легитимизма и провозглашая правило, что только личные способности, естественное право делают человека государем, а не происхождение и наследственное право. Царь должен быть в состоянии лично предводительствовать армией и управлять государством.4 Именно эти

1 Переселенческое движение из Македонии было также довольно сильное, на что указывают часто встречающиеся в передней Азии македонские названия местностей. Ср.: Niese. Ук. соч., т. I, стр. 401.
2 См.: Kaerst. Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 290 и сл.
3 Köhler. Ueber einige Fragmente zur Diadochengeschichte, Sitz. ber. der Berl. Ak., 1891, I, стр. 213. Кёлер предполагает, что эти эксцерпты взяты из политического тенденциозного сочинения, которое он относит к промежутку времени между вступлением на престол Антигона Гоната и падением спартанской βασιλεία.
4 ούτε φύσις οϋτε τό δίκαιον άποδιδοΰσι τοις άνΏρώποις τάς βασιλείας, άλλά τοις δοναμένοις ήγεΐσΟαι στρατοπέδου και χειρίζειν πράγματα νουνεχώς. οιος ην Φίλιππος και οΐ διάδοχοι Αλεξάνδρου [не природа и не право предоставляют людям царскую власть, которая должна принадлежать тем, кто, как Филипп и преемники Александра, могут предводительствовать военными силами и разумно управлять делами].
378
личные способности закрепили за диадохами право призванных наследников Македонского царства, когда его прирожденные наследники, вследствие духовной немощи, оказались неспособными наследовать престол.1 Право новой монархии иметь идеальное основание — благо государства. Этому благу приписывается первенствующее значение, потому что «общественное достояние не есть собственность царя, но, наоборот, царь есть общественное достояние государства».2 Этот принцип близко соприкасается с понятием о царском сане, как о «славном рабстве» (ένδοξοςδουλεία), понятием, которое заключается в одном выражении, приписанном Антигону Гонату.3
Было бы, разумеется, большой ошибкой судить о действительном характере правления диадохов только на основании этого последнего истинно государственного понятия о монархии и провозгласить, например, Антигона Гоната «великим правителем», как это делает Дройзен. Под впечатлением блестящего расцвета культуры в Египте и эллинизированных государствах Востока, часто не замечают, что и здесь существовала целая пропасть между теорией и применением на деле правительственной власти. Так, например, Виламовиц впадает в большое преувеличение, говоря о «благодетельном для народов скипетре» Птолемея; то же можно сказать и о Моммзене, сравнивающем господство Птолемеев с монархией Фридриха Великого и описывающем его как систему, которая требовала царя, «ежедневно погруженного в заботы правления», и была «равно направлена на благополучие всех подданных».4 Правда, благодаря недавно полученной возможности бросить более глубокий взгляд на внутреннюю жизнь Египта при Птолемеях,5 мы можем заключить, что техника управления

1 τόν γάρ υίόν κατά φύση· ουδέν ώφέλησεν ή συγγένεια διά την της ψυχής άδυναμίαν. τους δέ μηδέν προσήκοντος βασιλείς γενέσθαι σχεδόν άπάσης τής οικουμένης [законному наследнику никакой пользы не принесли его родственные связи с отцом, если этот наследник сам духовно немощен; почти во всем мире были цари, не имеющие за собой никаких заслуг].
2 οτι ή βασιλεία κτήμα των κοινών, άλλ' ού τά δημόσια τής βασιλείας κτήματα.
3 См.: Aelian, Var. hist., II, 20. Ср.: Wilamowitz. Antigonos. v. Kar., 217; Kaerst. Studien zur Entwicklung der Monarchie im Altertum, стр. 61 и сл.; Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 317.
4 RG., V, 559. Против такого преувеличения и слишком большого значения, какое придает Моммзен названию ευεργέτης [благодетель], справедливо возражает Holm. GG., IV, 171, очень верно характеризующий Птолемеев. Я не беру на себя решать вопрос, имели ли Атталиды больше права называться благодетелями народа, как утверждает Holm, примыкая к ЕгапкеГю. Inschriften von Pergamon, I, 21.
5 Благодаря большому количеству недавно найденных документов, в особенности глиняных черепков [острака] и папирусов, работы G. Luinbroso (Recherches sur l'oconomie politique de l'Egypte sous les Lagides, 1870 и l'Egitto dei Greci е dei Romani, 18952), a также работа Robiou (Memoire sur l'oconomie politique de l'Egypte sous les Lagides, 1875) — устарели. См. теперь труды: Wilcken''а. Griechische Ostraka aus Aegypten und Nubien, 1899; Grenfell. Revenue laws of Ptolemy Philadelphus, 1896; Mahaffy. The empire of the Ptolemies, 1895; A history of Egypte under the Ptolemaic dynasty, 1899; Strack. Die Dynastie der Ptolemäer, 1897; Wachsmuth. Wirtschaftliche Zustände in Aegypten während der griechisch-römischen Periode, Jbb. f. Nationalökonomie und Statistik, 3 F., т. 19; Niese. Ук. соч., тт. II и III; Grenfell, Hunt. Smyly. The Tebtunis Papyri, I, 1902; также: Niese. Ук. соч., III, стр. 272 и сл.; Bouche-Leclercq. Histoire des Lagides, тт. I-IV, 1903-1907; Rubensohn. Elephantine-Papyri, 1907; Preisigke. Die ptolemäische Staatspost, Klio, 1907, стр. 241 и сл.; Otto. Ук. соч.
379
этой страной была образцовой. Однако это управление очень мало соответствовало истинно государственному взгляду на монархию, имеющему в виду удовлетворение интересов всех подданных. Между тем как Селевкиды стремились, по крайней мере, уравнять в правах греков и туземных жителей страны, египтяне были лишены всякого влияния на общественную жизнь. В администрации для них были доступны только самые низшие места, все высшие должности находились в руках македонян и греков, которые и являлись господами в стране. И при всей заботливости, с которой, по крайней мере, при лучших Птолемеях, правительство при преследовании своих целей относилось к подданным, страна, в конце концов, управлялась все-таки не в интересах «благоденствия народа», а в интересах властелина.1 Моммзен сам сравнивает управление тогдашнего Египта с управлением поместья. Этим он признает, что владычество Птолемеев имело патримониальный характер, подобно владычеству фараонов, что, с политической точки зрения, оно было лишь продолжением этого последнего. Все управление поместьем ведется в интересах владельца точно так же, как в восточно-египетском государстве государственная машина во все времена работала в интересах властелина. Итак, в действительности, при «эллинизации древнего государства фараонов», руководящим началом служило частно-правовое и частно-хозяйственное понимание задач государства, которое можно лучше всего охарактеризовать словами Моммзена: «Цель государства заключается в том, чтобы извлечь из страны наибольшие доходы.

1 Ср. довольно, впрочем, краткий обзор эпохи Птолемеев у Е. Меуег'я. Gesch. des alten Aegyptens, стр. 397 и сл.; Holm, GG., IV, 151 и сл.*
* О Птолемеевском Египте см.: в отечественной историографии — Ранович А. Б. Эллинизм и его историческая роль. М.-Л.,1950. С. 167-230; Пикус Η. Н. Царские земледельцы (непосредственные производители) и ремесленники в Египте III в. до н. э. М., 1972, в зарубежной — Bouche-Leclercq Α. Histoire des Lagides. Т. I-IV. Paris, 1903-1907; Bevan E.R. A History of Egypt under the Ptolemaic dynasty. London, 1927; Preaux CI. Economie royale des Lagides. Bruxelles, 1939; Peremans W., van't Dack E. Prosopographia Ptolemaica. Leiden-Louven, 1952; LengerM. Th. Corpus des ordonnances des Ptolemees. Bruxelles, 1964; Mooren L. The aulic titulature in Ptolemaic Egypt: introduction and prosopography. Bruxelles, 1975.
380
Еще Аристотель дал Александру совет быть предводителем (ήγεμών) для эллинов, господином для варваров, заботиться о первых, как о своих друзьях и помощниках, вторыми пользоваться, как растениями и животными. Птолемеи выполнили этот совет во всех отношениях». Причем же тут понимание власти в духе Фридриха Великого, «благодетельный для народов» скипетр и теория о ένδοξος δουλεία [славном рабстве].1 Правда, впоследствии Птолемеи обращали больше внимания на египетский элемент населения и старались сблизить обе национальности. Но эта политика слияния обусловливала в сущности только единение эллинов и египтян в равенстве подданства, и это равенство знаменательным образом находило себе выражение в работавшей на руку абсолютизму религиозной политике, проводившей идентифицирование греческих и эллинских божеств. Но что было сделано в политическом смысле для народной массы этим синкретизмом и созданием нового божества Сараписа (из Осирис-Апис), культ которого могли отправлять вместе и воедино египетский жрец Манефон и особенно сведущий в греческом богословии эвмолпид Тимофей афинский? Не должно ли было и это божество являть своим образом представителей царствующей династии! То же самое сквозит в том покровительстве, которое Птолемеи оказывали египетскому культу и жречеству. Это была та религиозная терпимость, которая признавалась наряду с культом государей и которая заставляла религию быть на службе у абсолютизма.
Впрочем, Птолемеи могут сослаться на такое первоклассное культурно-политическое учреждение, как основанный ими Мусейон. Но разве расположение двора к великим мудрецам, которых цари собирали здесь около себя, могло заменить отсутствие свободы в государственном строе? Шутник Тимон был совсем уж не так неправ, когда сравнивал собиравшихся в Мусейоне философов с курами, которых откармливают в одной клетке!2 Эту точку зрения не следует упускать из виду, хотя, с другой стороны, надо согласиться и с тем, что при этих эллинистических дворах открывалась более широкая и более свободная арена для внутренне отрешенного от государственной жизни научного исследования и учения, нежели то имело место в стенах полиса V в.2 Конечно, это было преимущество, но опять-таки до известной степени свидетельствовавшее о падении! Как ни блестящи были успехи в изучении географии и астрономии, ботаники и медицины, математики и механики, а также в области филоло-

1 Сохранившиеся в надписях декреты, которые прославляют Птолемеев, как покровителей египетской религии, ничего не говорят в пользу взглядов Моммзена. Они показывают только, что и здесь религия и ее представители — жрецы — служили орудием в руках политики. См. свод надписей у Holm'я. GG., IV, 173. Кроме того: Schreiber. Ueber die religiöse Politik der Ptolemiier. Vortrag bei der 40 Philologenversammlung in Görlitz, 1889.
2 Athen., I, 22d.
3 Так полагает Kaerst. Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 294.
381
гических и историко-литературных дисциплин, тем определеннее тот регресс в опасной при данных обстоятельствах и неудобной области политической историографии и науки государственного права, так соответствовавший всевозраставшему падению интереса к государству и сокращению гражданской свободы.
160. В остальных государствах диадохов также не могло сохраниться в течение более долгого времени высокое понятие о царской власти. Всюду, как во внутренней, так и во внешней политике этих государств мы встречаемся с понятием о высшей власти как о чисто личном, индивидуальном праве. Очень верно замечает Яков Буркхардт о государе эпохи диадохов, что он ничто иное, как индивидуализировавшийся полис, и мог говорить про себя так же, как Людовик XIV: L' etat e'est nioi!1 Так как все бытие их опиралось только и исключительно на внешнюю силу, то вся жизнь и стремление государя были полны тем, что можно назвать «волей к власти», по выражению одного крайнего представителя чисто индивидуалистической государственной и общественной теории. Отсюда постоянная борьба из-за усиления и распространения внешнего могущества, которая потом, в свою очередь, вызывает постоянную взаимную вражду властителей между собой — на счет народов. Воля и интересы лиц, достигших власти, получают первенствующее значение, благо и бедствия народа стоят только на втором плане и в сущности имеют значение только в том отношении, что процветание подданных одновременно увеличивает и доходы государя. Сквозь тонкие формы эллинской культуры постоянно пробиваются безграничный эгоизм и внутренняя грубость характеров.2 Справедливо замечают, что личности, действовавшие здесь, аналогичны с типами, которые мы встречаем при дворах Меровингов и итальянских тиранов времен Ренессанса.3 Стоит вспомнить Птолемея Керавна, который, для того, чтобы добыть трон Македонии, не постеснялся нарушить законы гостеприимства и убить исподтишка своего гостя; он сначала торжественно обещал усыновить детей своей сестры Арсинои и сделать их своими соправителями, а потом, поцеловав самым сердечным образом, велел убить их на руках матери! И много подобных случаев разыгрывалось тогда! А выступление на историческую сцену женщин, столь характерное для этой эпохи; тут довольно упомянуть только о демоническом образе Олимпиады, матери Александра.
Даже то, что составляло идеальное правовое основание новой монархии, личные достоинства монархов утрачивалось все более и более благодаря расслабляющему и развращающему влиянию обладания

1 Griechische Kulturgeschichte, IV, стр. 475. А также: Kaerst. Ук. соч., стр. 315.
2 Характерно, что даже теория требует от государя только военных и административных способностей, но никаких нравственных качеств — Ни αρετή [добродетели], ни σοφία [мудрости].
3 Ср. интересную главу в книге Holm'n (Ук. соч., IV, 85 и сл.) «Ueber die Persönlichkeiten».
382
абсолютной властью, свободной от всякого чувства ответственности;1 теория сумела тут примениться к обстоятельствам и снова стала признавать законное право не за талантом, а за происхождением. Основатели новых династий должны были быть потомками царя Филиппа — как, например, Птолемеи, или принадлежать вообще к македонскому дому, как Антигониды, или происходить прямо от богов, как Селевкиды, — из которых уже Антиох IV (с 175 г.) называл себя «действительным» богом, &εός επιφανής — или же соединять и то и другое — законность и божественность, как опять-таки Птолемеи. Так возникли царственные родословия, по которым Селевкиды происходили от Аполлона, Птолемеи, с одной стороны, от Геракла, с другой — от Диониса и тем самым в последней инстанции и от самого Зевса, как древние цари Эллады. Неудивительно, что стали обоготворять и женщин, принадлежавших по происхождению к сирийской и египетской династии, и чтили, например, представительниц династии Птолемеев, как Исиду! Даже республики малодушно подчинились этому направлению — вспомним только про обожествление Деметрия в Афинах; при его вступлении в Афины (291 г.) пели торжественный пэан, в котором он восхвалялся как сын Посейдона и Афродиты, как «единый истинный» бог, так как остальные сделаны из камня и дерева и не заботятся о людях! Даже его любовница, гетера Ламия, получила в Афинах и Фивах обожествление в качестве Афродиты-Ламии, как обожествлялись законные царицы эллинистических монархий. Явления эти, как ни странны и причудливы могут они нам казаться, нельзя приравнивать к фарсу, — это симптомы начинающейся упадочности эллинизма; эти явления способствовали дальнейшему распространению веры в возможность «эпифании», т. е. появления божества во плоти на земле, той веры, которую предполагает уже упомянутый пэан.
Конечно, не было случайностью, что в среде, самой близкой к диадохам, нашелся человек, друг Кассандра,2 Эвгемер, который возвел в систему обоготворение людей. Если боги, учит Эвгемер в «Священном писании», первоначально были только покорителями людей, то почему же современные властелины не могут сделаться богами, как Зевс? Очень вероятно, что этот утопический роман Эвгемера и, может быть, современное ему повествование о гипербо-

1 Безответственность царской власти особенно подчеркивается. Ср. у Свиды: βασιλεία εστίν άνυπεύουνος άρχή [царская власть — безответственная власть]. Определение само по себе очень меткое, с которым, между прочим, соглашается и стоическая школа. Ср.: Хрисипп (Diog. Laert., VII, 112; Stob., Eccl., II, 108, 27) (Wachsmuth).
2 Впрочем, собственно македонские цари не требовали своего обожествления. И если в таких случаях мы все же видим воздаяние божеских почестей, то они воздаются добровольно греческими государствами, или же дело идет об обычном почитании основателя города, например, Кассандра в основанной им Кассандрии. То же замечание можно сделать и по отношению к Эпиру.
383
рейцах Гекатея из Абдеры, придворного философа Птолемея I, имели целью вместе с тем и популяризацию политики обожествления царствующих лиц. Со стороны государя было уже большой скромностью, если он отказывался от почитания при жизни в качестве «бога» (θεός), по примеру Птолемеев (с Птолемея И), и Селевкидов (с Антиоха Эпифана) — и довольствовался наименованием «чтимого с богом в одном храме» (σύνναος тω δεω), как, например, Аттали-ды.1 Это не исключает, однако, случаев вроде того, что в Пергаме и других малоазийских городах существовал культ здравствующего царя.2 Эллинистическому культу государей и ощущению своего богоподобия самих властителей соответствует там знаменательный факт, что со времен диадохов, и прежде других в царстве Птолемеев и Селевкидов, на монетах начинают чеканить изображения царей. Это служит видимым выражением того, что на место божества или, по крайней мере, рядом с ним выступает новая представляющая государство и охраняющая его сила — цари.3


1 О прозвищах эллинистических царей вообще см., впрочем, очень устаревшую статью Gutschmid'a. Kl. Sehr., IV, 107 и сл. О прозвищах Птолемеев (культового характера?): Wendland. Σωτήρ, Ztschr. f. neutestamentl. Wissensch., 1904, стр. 335 и сл.; Otto. Ук. соч., И, стр. 304 и сл. О культе Парен см.: Котетапп. Ук. соч.; Kaerst. Die Bergündung des Alexander- und Ptolemäerkultus in Aegypten, Rh. Mus., т. 52, 1897, стр. 42 и сл.; там же: т. 53, 1898, стр. 460 и сл.; G. des hellenistischen Zeitalters, И, стр.374 и сл.; Wilcken у Pauly-Wissowa, И, 1, 1284; Wachsmuth. Königtum der Hellenistischen Zeit (Речь), Hist. Vierteljahresschr., 1899, стр. 297 и сл.; Wilamowitz. Geschichte der griechischen Religion, Jbb. d. fr. deutschen Hochstifts, 1904, стр. 19 и сл.
2 О Пергаме см.: Frankel. Inschriften von Perg., Ι, 39; Swoboda. Rh. Mus., т. 46, 1891, стр. 497 и сл.
3 По справедливому замечанию Kaerst'a. Hellenistisches Zeitalter, II, стр. 345, который указывает на то, что эта чеканка с изображением портрета царя была чужда Македонскому царству Кассандра и времени первых Антигонидов. Ср. также: Otto. Ук. соч., II, стр. 275 и сл.

Подготовлено по изданию:

Пёльман Р. фон
Очерк греческой истории и источниковедения / Пер. с нем. А. С. Князькова, под ред. С.А. Жебелева. — СПб.: Алетейя, 1999.

ISBN 5-89329-032-1

© Издательство «Алетейя» (Санкт-Петербург) — 1999 г.
© Μ. М. Холод, С. М. Жестоканов — комментарии, приложения, научная редакция текста, 1999 г.



Rambler's Top100