Исследование одной из кардинальных проблем истории античного общества — проблемы полиса, — интерес к которой чрезвычайно высок как в зарубежной, так и в отечественной историографии,1 заставляет ученых внимательно вглядываться в неясные очертания той эпохи, когда в недрах греческого общества вызревали предпосылки полисного строя. Общая картина становления греческого города — государства была бы неполной без тех штрихов, которыми дополняют ее. материалы по исто-
рии «малых» полисов, не занимавших ведущего положения в системе греческих государств классического периода. К числу таких полисов можно отнести Мегары — город, переживший свой расцвет в эпоху архаики и уже к концу этого периода потерявший значение одного из наиболее развитых полисов архаической Греции.
Процесс становления мегарского государства протекал в довольно специфических условиях Мегариды, занимавшей в Греции особое положение. На протяжении всей истории страны через ее территорию осуществлялись разнообразные контакты (от торговых связей до военных вторжений) населения Средней Греции и Пелопоннеса. Это не могло не отразиться на исторических судьбах самой Мегариды, жители которой постоянно подвергались различным влияниям со стороны соседей. Данное обстоятельство, а также сложное взаимодействие пришлого (дорийского) и ранее здесь обосновавшегося (ионийского) населения обусловило многие особенные черты мегарской истории и мегарской государственности.
Ближайшими соседями Мегариды были Беотия, Аттика и Коринфия. На севере и северо-востоке Мегариды возвышается гора Киферон с многочисленными отрогами, отделявшая Мегариду от Беотии. Граница Мегариды и Аттики имела в значительной степени условный характер, поскольку труднопреодолимых естественных преград в восточной части перешейка не было. В историческое время эта граница проходила вдоль небольшой речки Иапис, протекавшей по восточному склону горы Керата.2
Юго-западная граница Мегариды, отделявшая ее от соседней Коринфии, в начале I тыс. до н. э. проходила в непосредственной близости от Коринфа. Позднее, в результате частых пограничных конфликтов, она была сдвинута в сторону Мегар. В исторический период граница Мегариды с Коринфией проходила к востоку от селения Кроммион, которое, как и полуостров Перахора. принадлежало в это время Коринфу (Thuc. IV, 45; Strabo., VIII, 6,22, p. 380; IX, 1,1, p. 390). По занимаемой территории (470 км2) Мегарида уступала всем областям Греции, кроме Дориды.
С востока на запад через всю Мегариду тянется горная цепь Герания (Журавлиные горы),3 образуя водораздел, разделяю-
щий северную и южную части Мегариды. Северный склон Герании, обращенный к Коринфскому заливу, образует узкие глубокие ущелья, которые тянутся до побережья. Здесь во многих местах выходят на поверхность слои красноватой глины, мощность которых достигает ста и более метров.
Обращенный к югу склон Герании имеет иной характер. Лишь в юго-западной части Мегариды горы тянутся до моря и круто обрываются в воды Саронического залива (Скироновы скалы). На всем остальном протяжении южный склон, отступая на несколько километров от моря, плавно спускается от верхнего плато вниз, к обширной равнине, на которой расположен город Мегары. В северной части Мегарской равнины, у подножия Геранийских гор, есть залежи красной глины, пригодной для керамического производства, а также запасы бурого угля. Почва на равнине достаточно плодородна, а многочисленные родники служат источниками питьевой воды и хорошо орошают землю.4 К центральной равнине примыкает несколько небольших долин, отделенных друг от друга горными отрогами и холмами. В целом, однако, фонд земель, пригодных для земледелия, невелик. Значительная часть поверхности Мегариды имеет гористый характер, камениста и неплодородна.5 К этому следует добавить, что некоторые районы Мегариды (на южном побережье—близ Нисеи и на северном — около Эгосфен) были заболочены.6
Одной из особенностей географического положения Мегариды было то, что, подобно Коринфии, она имела выход в два моря — Эгейское и Ионическое. Южное побережье Мегариды, омываемое водами Саронического залива, имеет сильно изрезанную береговую линию. Здесь на берегу небольшой бухты находилась главная гавань Мегар— Нисея, напротив которой в море возвышался небольшой островок Миноя.7 Узкий пролив отделяет Мегариду от северо-западного берега острова Сала-мин. Остров был издавна тесно связан с Мегаридой и некоторое
время (в период ранней архаики) входил в состав Мегарского государства.
Северо-западное побережье Мегариды обращено в Коринфский залив, через который мегаряне получали выход в Ионическое море и далее к побережью Италии и Сицилии. В двух самых обширных долинах этого побережья были расположены мегарские порты Паги и Эгосфены.
Через Мегариду проходило несколько дорог, имевших не только местное, но и общегреческое значение. Эти дороги с древнейших времен использовались как торговые пути, связывавшие Пелопоннес со Средней и Северной Грецией, по ним проходила спартанская армия, отправляясь в военные походы за пределы Пелопоннеса, их не могли миновать паломники, шедшие из городов Средней Греции в Олимпию или из Пелопоннеса в Дельфы.
Одна из этих дорог, проходившая вдоль северного побережья Мегариды, связывала беотийский порт Кревсиду (Креусу) с Коринфом. Узкая каменистая тропа вдоль гористого побережья Коринфского залива вела из Кревсиды в Эгосфены, затем в Паги и далее через Перахору в Коринф. Этот путь был одним из самых трудных и длинных.
Вторая дорога, соединявшая Коринф, Мегары, Элевсин и Афины, проходила вдоль побережья Саронического залива. Здесь также были труднопроходимые и опасные участки, особенно в районе так называемых Скироновых скал в юго-западной части Мегариды.
Самой удобной и сравнительно безопасной была дорога, проходившая по водоразделу в северной гористой части Мегариды. Н. Дж. Хэммонд, обследовавший древние дороги Мегариды, считает ее главным военным и торговым путем, связывавшим Беотию с Пелопоннесом.8 Дорога, ширина которой колебалась от трех до четырех метров, шла из беотийских Эрифр на юг, к мегарскому поселению Триподиск и далее на запад к Коринфу. По утверждению Н. Дж. Хэммонда, весь путь от Эрифр до Коринфа занимал одиннадцать часов ходьбы.9
Кроме этой дороги, ведшей в Беотию, была еще узкая тропа, соединявшая Мегары с Платеями, откуда открывался путь на Фивы и другие беотийские города.
Важную роль в жизни Мегариды играла также дорога, соединявшая побережья Коринфского и Саронического заливов. Эта дорога шла из Мегар на северо-запад по равнине, затем пересекала горный хребет в наиболее низких, пологих местах и,
спускаясь к побережью Коринфского залива, заканчивалась в Пагах. Путь от Мегар до Паг занимал четыре часа ходьбы.10
Природные условия Мегариды во многом обусловили ее экономическое развитие, быт и занятия ее населения. Ограниченность земельных ресурсов, скудость и каменистость почвы не позволяли развивать земледелие в широких масштабах. Мегаряне довольно рано встали перед необходимостью расширять свой земельный фонд за счет аннексии соседних территорий и выведения колоний в отдаленные районы Средиземноморья и Причерноморья. Вместе с тем в предгорьях мегаряне имели хорошие пастбища, что способствовало развитию овцеводства и связанного с ним производства шерстяных тканей. Значительные запасы хорошей керамической глины позволяли развивать гончарное производство. Большое значение имела для мегарской экономики добыча соли из соляной котловины близ Нисеи.
Географическое положение Мегариды как нельзя лучше способствовало развитию посреднической торговли — как сухопутной, так и морской. С развитием мореплавания и морской торговли особое значение приобрело то обстоятельство, что Мегарида имела выход на запад и на восток. Развитие ремесла и торговли до известной степени компенсировало отсутствие условий для широкого развития сельского хозяйства.
Истмийский перешеек был заселен уже в древнейшие времена. Здесь известны памятники эпохи палеолита 11 и неолита.12 Население Мегариды II тыс. до н. э. было, видимо, более многочисленным, хотя и о нем мы имеем довольно скудные сведения. До нас дошли лишь незначительные фрагменты древних преданий и легенд, которые дополняются данными языка, топонимики и немногочисленными археологическими находками. Взятые в совокупности, эти материалы позволяют представить лишь самые общие, не слишком отчетливые контуры ранней мегарской истории. При этом, используя данные традиции, мы должны ясно сознавать, что получаем представление не столько о самой этой истории, сколько о том, как ее изображали мегаряне архаического и классического времени. Вместе с тем следует признать, что представления древних авторов о древнейшем прошлом Мегариды не были основаны сплошь на вымысле и фантазии, в них ощущается вполне реальная историческая основа.
Итак, каковы же были представления мегарян о древнейших обитателях Мегариды? Об этом дает представление сохранившаяся у Павсания генеалогия древних мегарских царей (Paus.. I, 39,5—6). Первым мегарским царем согласно традиции был
Кар, сын Форонея, именем которого был назван восточный метарский акрополь Кария. Вторым в списке царей упоминается Лелег, во время правления которого жители Мегариды назывались лелегами. В такой форме мегарская традиция сохранила воспоминание о карийцах и лелегах, которых многие древние авторы упоминают в числе древнейших обитателей Эгеиды.13 Страбон, перечисляя варварские народы, населявшие в древности Пелопоннес и Истм (дриопы, кавконы, пеласги и др.), называет в их числе и лелегов (Strabo., VII, 7,1, р. 321). Ниже, ссылаясь на «Политии» Аристотеля, Страбон говорит о лелегах как о древнейших жителях многих областей Средней Греции (Strabo., VII, 7,2, р. 322) и о карийцах, заселявших Эпидавр и Гермион в Арголиде (Strabo., VIII, 6, 15, р. 374). Овидий связывает лелегов непосредственно с побережьем Мегариды (Ovid., Metamorph., VII, 443; VIII, 6). Здесь их помещает также Павсаний. У Павсания мы находим рассказ о том, что в правление Пилоса, третьего царя лелегской династии, лелеги переселились из Мегариды в Мессению, где основали город, названный по имени их предводителя (Paus., IV, 36,1).
В античной традиции четко запечатлелось представление
о лелегах, карийцах, пеласгах, дриопах как о догреческом, варварском населении Эллады. Гомер подчеркивает, что карийцы говорят на варварском наречии (Homer., Il., II, 867). О том, что древнейшие жители страны были негреческого происхождения, говорят Страбон (Strabo., VII, 7, 1, р. 321) и Павсаний (Paus., I, 41,8). Однако по более конкретным вопросам — об отношениях карийцев и лелегов, о местах их первоначального расселения — у древних авторов не было полного единодушия.14
Итак, предание относило Мегариду к районам расселения карийцев и лелегов, персонифицированных в образах мегарских царей Кара и Лелега.15 Данные топонимики также свидетельствуют о наличии в Мегариде догреческого языкового слоя.
Негреческое происхождение имеют топонимы: Нисея, Миноя. Кария. Некоторые ученые усматривают негреческий корень в названии Мегар.16
Период, последовавший за вторжением на юг Балканского полуострова греческих племен, отражен в традиции столь же неясно и схематично. Дополнительную сложность представляет то, что дошедшие до нас свидетельства зачастую бывают искажены в угоду политическим соображениям более позднего времени. Это обстоятельство нельзя не учитывать при рассмотрении традиции о древнейшем прошлом Мегариды.
В мегарской традиции появление новой этнической группы представлено как приход к власти новой царской династии. На смену лелегской династии, последним представителем которой был Пилас,17 пришла династия, основателем которой явился Пандион (Apollod., III, 15, 5—6; Paus., I, 39,6).18 Поскольку Пандион признавался в то же время одним из древних царей Афин, его появление в мегарской генеалогии можно рассматривать как следствие признания мегарянами этнической близости населения Мегариды и Аттики в додорийское время. Действительно, источники сообщают о том, что в период до дорийского завоевания некоторые области Средней Греции (Аттика, Беотия), Истмийский перешеек и Северный Пелопоннес (Ахайя, некоторые районы Арголиды) были заселены ионийцами. Согласно Геродоту, ионийцы жили на севере Пелопоннеса в области Ахайя (Herod., I, 145; VII, 94)19 и в Кинурии (Herod., VIII, 73). Есть данные об ионийцах в Коринфии (Conon, frg. 26, FGrH, I, 198). Павсаний (Paus., II, 26,1; VII, 4,2) и Страбон (Strabo., VIII, 6, 15, p. 374 —со ссылкой на Аристотеля) говорят об ионийском населении одного из центров Арголиды — Эпидавра.20 Страбон упоминает также ионийцев, живших в окрестностях Сикиона (Strabo., VIII, 7, 1, p. 383).21 В другом месте, обращаясь к истории Мегар, Страбон пишет: «В древности, когда Мегары еще не были основаны, эту страну занимали ионийцы, те же, которые занимали и Аттику» (Strabo., IX, 1, 5, р. 392).
Одной из областей, с которыми традиция связывает ионин-
цев, была Беотия (Herod., V, 58), граничившая с Мегаридой на северо-востоке. Отсюда культ Посейдона Геликонского, бога горы Геликон в западной Беотии, был перенесен ионийцами на их новую родину в малоазийскую Ионию (Herod., I, 148). И наконец, многие древние авторы сообщают об ионийском населении Аттики, претендовавшей впоследствии на звание прародины всех ионийцев (Homer., Il., XIII, 685; Herod., I, 147; Arist. Athen. Polit., 5; Strabo., VIII, 7, 1, p. 383).22
Таким образом, согласно данным литературной традиции Мегарида находилась в центре довольно компактной территории, заселенной ионийцами.23 Этот период истории Мегариды нашел отражение и в памятниках материальной культуры. Греческое население мегарской равнины облюбовало для своих поселений места, наиболее подходящие с точки зрения безопасности и удобства проживания. На территории будущих Мегар первым местом поселения был высокий холм Кария, ставший впоследствии одним из двух мегарских акрополей. Здесь сохранились остатки циклопических стен микенской эпохи. Функционировало поселение на акрополе Нисеи, о чем свидетельствует большое количество найденной здесь характерной серой («минийской») керамики среднеэлладского периода.24
Выбор мест для поселения с очевидностью показывает, что ионийцев привлекала плодородная мегарская равнина, для зем-
ледельческого населения которой могло служить убежищем укрепленное поселение на Карии. Вместе с тем важную роль играл контроль над побережьем. Эту функцию должно было выполнять поселение в Нисее.
Традиция свидетельствует, что ионийское население сохранило свои позиции в Мегариде и после того, как Пелопоннес был занят дорийцами. Как сообщает Страбон, изгнанные из Пелопоннеса ионийцы обосновались в Мегариде и Аттике (Strabo., III, 5, 5, p. 171). Между ионийцами и пелопоннесцами (т. е. дорийцами) часто возникали пограничные конфликты, для разрешения которых было заключено соглашение об установлении границы (Strabo., IX, 1, 6, р. 392). На Истме близ Кроммиона была установлена пограничная стела, на одной стороне которой надпись гласила: «Здесь Пелопоннес, а не Иония», а на другой, обращенной к Мегарам: «Здесь не Пелопоннес, а Иония» (Strabo., III, 5, 5, p. 171; IX, 1, 6, p. 392).
Тот же рассказ о стеле, но в несколько иной трактовке, передает Плутарх в биографии Тезея: «Присоединив к Аттике Мегариду, он установил на Истме знаменитую стелу, написав двумя шестистопными ямбами надпись, обозначающую границы страны. На восточной стороне было написано: "Здесь не Пелопоннес, а Иония", на западной: "Здесь Пелопоннес, а не Иония"» (Plut. Thes., 25). Позднее, когда дорийцы заняли Мегариду, пограничная стела была уничтожена (Strabo., IX, 1, 7, р. 393).
Рассказ об истмийской стеле показывает, что между вторжением дорийцев в Пелопоннес и доризацией Мегариды, по представлениям древних, существовал определенный хронологический разрыв. Это является дополнительным аргументом в пользу мнения тех исследователей, которые полагают, что дорийцы вторглись в Пелопоннес не через Истм, а каким-то иным путем.25 Этот хронологический разрыв, если судить о его про-
должительности по данным литературной традиции, был неслишком длительным: с конца XII в. до н. э. (1104 г. до н. э.— вторжение дорийцев в Пелопоннес по хронологии Эратосфена)26 до гибели афинского царя Кодра в 1069 г. до н. э. (Euseb. Chron., II, p. 175, Karst). При этом следует, однако, помнить, что данные традиционной хронологии, основанные на позднейших расчетах греческих ученых, можно рассматривать лишь как очень приблизительные хронологические ориентиры.
К сожалению, и археология не может внести полной ясности в этот вопрос. Северные пришельцы практически не оставили следов, которые позволили бы определить пути их продвижения и время появления в Пелопоннесе.27 Соотнося данные традиции с археологическим материалом, следует, скорее всего, говорить о длительном периоде миграций, в ходе которых различные племена, среди которых были и дорийцы, постепенно перемещаясь и вытесняя друг друга, заняли ряд районов Средней Греции и Пелопоннеса.28
Появление дорийцев в Мегариде традиция связывает с походом пелопоннесцев против Аттики в правление афинского царя Кодра, который, по преданию, погиб в сражении при реке Илиссе (Paus., I, 19,5). Не добившись успеха в Аттике, дорийцы на обратном пути захватили Мегариду.29
Геродот, сообщая о вторжении спартанцев в Аттику в конце VI в. до н. э., замечает: «Это был четвертый поход дорийцев в Аттику. Дважды они приходили с войной, дважды — на защиту афинского народа. Впервые это произошло тогда, когда они основали Мегары. Этот поход, состоявшийся при афинском царе Кодре, действительно можно было бы назвать первым» (Herod., V, 76). В этом свидетельстве, самом раннем из дошедших до нас, не указывается, какие дорийские центры Пелопоннеса принимали участие в доризации Мегариды. Такие указания появляются в более поздних источниках, которые, воспро-
изводя все ту же легенду о дорийском походе в Аттику во времена Кодра, вместе с тем несколько расходятся в деталях.
Страбон, дважды обращаясь к вопросу о заселении Мегариды дорийцами, дает две разные версии. Первая из них представляет канонический вариант предания, отголоски которого можно встретить у разных авторов. Сообщив о разделе захваченной земли Гераклидами и пришедшими вместе с ними дорийцами, а также о наполнивших Аттику беглецах из Пелопоннеса, в числе которых был царь Мессении Меланф, Страбон далее пишет: «Когда Аттика, благодаря беглецам, стала многонаселенной, Гераклиды, испугавшись, пошли на нее войной. Особенно побуждали их к этому жители Коринфа и Мессении, первые по причине соседства, вторые — потому, что в Аттике тогда царствовал Кодр, сын Меланфа. Потерпев поражение в битве, они, оставив другую землю, захватили Мегариду, основали полис Мегары и население, прежде ионийское, сделали дорийским. Они уничтожили стелу, обозначавшую границу ионийцев и пелопоннесцев» (Strabo., IX, 1, 7, р. 393).
Рассказ Страбона, подчеркивающего активную роль Коринфа и Мессении в организации похода на Аттику, можно трактовать как указание на участие этих центров в доризации Мегариды. Более определенно об участии коринфян в основании Мегар говорит Павсаний: «Позднее, при царе Кодре, пелопоннесцы пошли войной на Афины, и когда они возвращались, не совершив ничего славного, они захватили принадлежавшие афинянам Мегары и отдали их на поселение желающим из числа коринфян и других союзников. Так мегаряне, изменив свои обычаи и язык, стали дорийцами» (Paus., I, 39, 4).
При нынешнем состоянии источников вряд ли можно определенно сказать, когда возникла версия об участии коринфян в доризации Мегариды и основании Мегар. Если судить по высказываниям Страбона, предшествующим приведенному выше пассажу, сведения о древнейшем прошлом Мегариды почерпнуты им из трудов аттидографов Филохора и Андрона. От них же, по всей видимости, была заимствована версия об участии коринфских и мессенских дорийцев в основании Мегар. Еще до Страбона, в конце II в. до н. э., эту же версию заимствовал Псевдоскимн: «Мегары — город дорийский. Построили его все дорийцы, особенно коринфяне и мессеняне» (Ps-Scymn., 502). Несомненно, однако, что интересующая нас тема разрабатывалась афинской школой уже до Филохора. Возможно, как полагает К. Ганель,30 рассматриваемая версия восходит к Эфору или Аполлодору. Как вариант этой версии встречаются утверждения о том, что Мегары были коринфской колонией (Suid. s. v. Διός Κόρινθος; Schol. ad Pind. Nem., VII, 155 —со ссылкой на афинского историка Демона).
Оценивая эти свидетельства источников, нельзя не учесть, следующее обстоятельство. Доризация Мегариды не привела к прекращению трений и пограничных споров с Коринфом — они продолжались до VIII в. до н. э. и завершились в конце концов в пользу последнего. В этих условиях ссылки на особую роль Коринфа в основании Мегар могли в какой-то степени служить оправданием территориальных притязаний коринфян и, во всяком случае, ставили мегарян в неравноправное положение.31 Вместе с тем вряд ли правомерно было бы полностью отрицать наличие в этих свидетельствах рационального зерна. Допуская, что доризация Мегариды шла с юга, из Пелопоннеса, мы должны признать естественным участие в этом процессе жителей ближайшей к Мегариде дорийской области.32 Однако, учитывая высказанные выше соображения, следует (все же осторожно отнестись к традиции, подчеркивающей ведущую роль Коринфа в основании Мегар.
Тот же Страбон, который, как было показано выше, передает усвоенную афинской школой коринфско-мессенскую версию доризации Мегариды, знает другую традицию, согласно которой в числе дорийцев, осевших в Мегариде, были аргосцы: «Дорийцы, основавшие Мегары после смерти Кодра, частью остались здесь, частью, под предводительством Алтемена Аргосского, приняли участие в выведении колонии на Крит; еще одна часть их, разделившись, отправилась на Родос и в названные выше города» (Галикарнасс, Книд, Кос. — Strabo., XIV, 2, 6, р. 653).
Прежде всего встает вопрос об источнике, использованном Страбоном в этом пассаже. Как не без основания замечает К. Ганель, источником в данном случае является Эфор.33 Именно на него Страбон ссылается в другом месте, говоря об основании на Крите городов дорийцами, пришедшими с Алтеменом Аргосским (Strabo., X, 4, 15, р. 479). Если принять во внимание, что Эфор, возможно, был источником ранее приведенного пассажа Страбона (Strabo., IX, 1, 7, р. 393), можно предположить, что уже у Эфора рассматривалось несколько вариантов предания о вторжении дорийцев в Мегариду.
Сохраненная Страбоном версия об участии аргосцев в доризации Мегар заслуживает особого внимания. До нас дошло немало свидетельств, подтверждающих наличие особых связей Мегар с Арголидой в период, последовавший за дорийским вторжением. Прежде всего обращают на себя внимание культовые связи. Получивший в Аргосе особенное развитие культ Геры был перенесен отсюда во многие места, в том числе и в Мегары.34 В раннеархаическое время Мегарам принадлежало святилище Геры Акреи на полуострове Перахора, между селениями Лехей и Паги на побережье Коринфского залива (Strabo., VIII, 6, 22, р. 380). Культ Геры Акреи известен в Аргосе (Paus.. II, 24, 1) и в Коринфе (Eur. Med. 1379 cum. Schol), откуда он, по-видимому, был перенесен в колонию Коринфа Керкиру (IG, IX, 1, 698).35 Раскопки святилища на Перахоре, проводившиеся в 30-х годах XX в., показали, что Аргос поддерживал достаточно активные связи с Мегаридой.36 Следует отметить также близость восточноаргосского диалекта к говорам Мегар и Коринфа,37 что дает основание говорить об определенном культурно-языковом единстве северо-восточных районов Пелопоннеса и Истма после вторжения дорийцев.
Косвенным свидетельством признания мегарянами своих аргосских корней может служить местная традиция, связывающая с Арголидой происхождение некоторых мифологических персонажей. Согласно преданию, первый мегарский царь Кар был сыном Форонея, родоначальника аргосской царской династии (Paus., I, 39, 5—6; ср. Paus., II, 15, 5; II, 16, 1). Одна из двух дошедших до нас генеалогий Скирона (Plut. Thes., 10; 25) называет его внуком Питфея, царя города Трезена в во-
сточной Арголиде. Корэб, основатель селения Триподиск в центральной Мегариде, был аргосцем по происхождению (Paus., I, 43, 7—8).
Наконец, еще одним свидетельством тесных контактов Аргоса и Мегар является сообщение Павсания о военной помощи, оказанной аргосцами мегарянам во время войны с Коринфом (Paus., VI, 19, 14). Точное время этого события неизвестно, но можно полагать, что оно имело место в период «темных веков» (не позднее середины VIII в. до н. э.).38
Взятые в совокупности приведенные выше факты дают все основания для утверждения о том, что в период, последовавший за вторжением дорийцев, мегарско-аргосские связи были весьма активными и многообразными. Это заставляет нас с доверием отнестись к сохраненному Страбоном свидетельству Эфора об участии аргосских дорийцев в заселении Мегариды.39 Может быть, учитывая вышесказанное, правомерно будет говорить о том, что аргосцы составляли большинство если не среди всей массы дорийцев, участвовавших в походе на Аттику, то, по крайней мере, среди той их части, что осела в Мегариде.
Рассматривая данные литературной традиции о появлении дорийцев в Мегариде, мы вплотную подошли к вопросу о времени основания Мегар. Вопрос этот может быть сформулирован следующим образом: были ли Мегары основаны дорийцами, или город уже существовал ко времени их появления в Мегариде?
Литературные источники не дают на этот вопрос однозначного ответа. Некоторые древние авторы, основываясь на явно не мегарской традиции, говорят об основании города дорийцами, т. е. относят возникновение Мегар к довольно позднему времени (Herod., V, 76; Ps-Scymn., 502; Strabo., IX, 1, 7, p. 393; XIV, 2, 6, p. 653). Несколько особняком стоит свидетельство Павсания, который в своем обзоре ранней истории Мегар использует по меньшей мере три традиции: афинскую, мегарскую и беотийскую (Paus., I, 39, 4—5). Разделяя свойственное афинской традиции представление о том, что в древности (до привода дорийцев) Мегары с окружающей областью принадлежали афинянам, Павсаний говорит о том, что город во время похода пелопоннесцев на Аттику был захвачен и отдан на поселение желающим из числа коринфян и других союзников. Затем, ссылаясь на мегарские источники, он сообщает, что город получил |свое название при царе Каре, сыне Форонея, когда впервые были сооружены святилища Деметры, называвшиеся «мегара-
ми». Коснувшись вопроса о происхождении названия города, Павсаний далее в противовес мегарской приводит беотийскую версию, согласно которой город, прежде называвшийся Нисой, получил свое новое название по имени беотийца Мегарея.
Таким образом, мы имеем две противоположные версии об основании Мегар. Местная традиция возводила начало города к древнейшим временам, связывая его с Каром — первым в ряду мифических мегарских царей. Представления мегарских хронистов— составителей и редакторов списка древних царей — о древности их города станут более понятными, если мы вспомним, что время правления царей (от Кара, сына Форонея, до Гипериона, сына Агамемнона) исчислялось двадцать одним поколением.
С другой стороны, довольно рано (не позднее V в. до н. э.) получает распространение версия об основании Мегар дорийскими переселенцами. Мы не знаем, на чем основывался Геродот, передающий эту версию, но относительно источников Страбона можно говорить с уверенностью, поскольку он сам их называет. В одном случае это аттидографическая традиция, представленная Филохором и Андроном (Strabo.,. IX, 1, б, р. 392—1 7, р. 393), в другом —Эфор (Strabo., XIV, 2, 6, р. 653; ср. X, 4, 15, р. 479).
Внимание представителей афинской исторической школы к ранней истории Мегар имело весьма специфическую направленность., И в этом, и во многих других случаях афинская традиция давала собственную интерпретацию мегарской истории, соответствующую политическим интересам Афин.40 Вместе с тем в афинской версии основания Мегар нельзя не заметить явных противоречий. С одной стороны, утверждается, что Мегары были основаны дорийцами, т. е. являлись довольно молодым— в сравнении с Афинами — городом, с другой стороны, та же афинская традиция говорит о правлении в додорийских Мегарах афинского царя — Пандиона и его сына Ниса, обосновывая тем самым версию о принадлежности Мегар к афинскому государству.
Очевидно, решающее значение в этом споре должны были бы иметь археологические данные. Однако в силу того, что древний город исследован довольно слабо и неравномерно, они не вносят полной ясности в решение вопроса. Как уже указывалось, строительные остатки микенской эпохи, датируемые
среднеэлладским периодом, были обнаружены на холме Кария, ставшем одним из двух мегарских акрополей. Эти находки дают основание полагать, что мегарское предание, связывающее с этим холмом строительную деятельность первого мегарского царя Кара, основано на верном, в принципе, представлении о том, что именно здесь находилась древнейшая часть города. По всей видимости, учитывая незначительную площадь холма, можно говорить о существовании сначала лишь небольшого укрепления. О дальнейшем его росте в микенское и субмикенское время археология не дает представления, так что мы не можем сказать, было ли на месте Мегар к моменту появления дорийцев значительное поселение, или оно обязано своим ростом новым переселенцам. В любом случае, однако, можно утверждать, что дорийцы пришли не на пустое место — основа будущего города была заложена в предшествующие столетия.
Источники позволяют говорить о дорийском завоевании как о значительном событии, предопределившем начало качественно нового этапа в истории Мегариды. С приходом дорийцев Мегары становятся резиденцией дорийских царей и, спустя некоторое время, центром объединения ранее самостоятельных общин северо-западной части Истмийского перешейка. Именно в это время (в начале I тыс. до н. э.) происходит формирование территории будущего мегарского полиса.