45

Глава третья

АНТИЧНЫЕ ГОСУДАРСТВА СЕВЕРНОГО ПРИЧЕРНОМОРЬЯ В VI—IV ВВ. ДО Н. Э.

Античные государства, возникшие на северном берегу Понта, имели неодинаковую судьбу и играли весьма различную роль в развитии Причерноморья и в истории античного мира вообще. Некоторые из них, как Ольвия или Пантикапей, превратились в мощные торговые, производственные и политические центры; другие, как Тира, Диоскуриада, никогда не достигли значительного развития и не могли претендовать на сколько-нибудь значительную роль в экономической, политической и культурной жизни современного им мира. Археологическая изученность различных центров далеко не одинакова и не всегда пропорциональна тому значению, которое имел тот или иной город в древности.

Важнейших районов античной цивилизации в Северном Причерноморье было три — Ольвия, города Боспора Киммерийского и Херсонес Таврический. Рассмотрение истории и культуры этих центров в тесной связи с историей и культурой окружающих племен дает наиболее яркое представление об исторических судьбах античной культуры на территории нашей страны.

Милетская колония Ольвия возникла, как уже сообщалось, в первой половине VI в. до н. э. Расположенная на правом берегу Днепро-Бугского лимана, она была хорошо связана двумя водными артериями с внутренними степными районами страны; это положение в значительной степени предопределяло значительное развитие Ольвии как торгового центра.

46

Древний город занимал площадь, примерно равную 33 гектарам, и имел форму треугольника, одна сторона которого была образована берегом лимана, а две другие— глубокими балками. Таким образом, город занимал выгодное в стратегическом отношении место. Природные условия были умело использованы при создании оборонительных сооружений. Город уже в V в. до н. э. был обнесен каменной оборонительной стеной с башнями; кроме того, в южной его части находилось дополнительное укрепление — цитадель, отделенная стеной от остальной территории города. Главные ворота города находились в северной стене, они были надежно защищены фланкирующими башнями и дополнительными укреплениями. Непосредственно к берегу лимана примыкала портовая часть города (нижний город), в значительной степени уничтоженная теперь постепенным размыванием почвы и оползанием берега в лиман. Западная часть города лежала на сравнительно высоком плато.

Городские кварталы были распланированы в Ольвии так, что образовывали прямоугольники, улицы пересекались под прямыми углами. Вокруг города располагался обширный некрополь — кладбище, где хоронили жителей города.

Раскопки в Ольвии ведутся систематически с 1900 г. Территория древнего города превращена в государственный заповедник. В настоящее время вскрыты многие городские кварталы, остатки домов и иных построек, участки улиц и площадей. Открываемые сооружения тщательно сохраняются, и посетители Ольвийского заповедника могут ходить по плитам древних улиц между остатками зданий этого замечательного города (рис. 12).

Жители Ольвии, ольвиополиты, так же как и население других античных городов, занимались не только торговлей и ремеслом, но и сельским хозяйством. Город имел свою сельскохозяйственную территорию — хору, на которой жители города могли возделывать хлеб и иные культуры или пасти скот. Сельскохозяйственная территория, принадлежавшая Ольвии, вероятно, была невелика.

Зато в окрестностях древнего города и по обоим берегам лимана располагалось множество мелких поселений деревенского типа, жители которых, несомненно, занимались главным образом сельским хозяйством. Об

47

Боспор Киммерийский.

48

Рис. 12. Ольвия. Панорама раскопок нижнего города.

этом говорят находки сельскохозяйственных орудий, зернотерок, зерновых ям для хранения в них хлебных запасов и т. п.

Раскопки показывают, что только в самых ближайших к Ольвии поселениях преобладали греческие элементы, в большинстве же деревень, несомненно, жило местное население, хотя и применявшее в своем быту ряд греческих изделий. Геродот рассказывает, что вокруг Ольвии живут каллипиды, или эллиноскифы. Вероятно, это же население в одной ольвийской надписи называется миксэллинами. Уже самые эти названия показывают, что ближайшие к Ольвии местные племена подверглись очень значительному воздействию эллинской, т. е. греческой, культуры, так что уже сами греки стали считать их полугреками, полускифами.

49

Рис. 13. Амфоры, найденные в ольвийском погребе.

По свидетельству Геродота, и каллипиды, и жившие за ними алазоны, и скифы-пахари возделывали хлеб. Вероятно, от этих-то племен и получали ольвиополиты главную часть того зернового хлеба, который был необходим для пропитания самих горожан и для вывоза в собственно Грецию. Хлебный экспорт из Ольвии, несомненно, существовал в довольно значительных размерах уже в начале V в. до н. э.

Кроме хлеба, ольвийские купцы могли вывозить из Северного Причерноморья в города Эгейского бассейна скот, кожи, пушнину, соленую рыбу, рабов. Большинство этих товаров давало население окружавших Ольвию степей в обмен на изделия собственного ольвийского производства или на привезенные из Греции товары.

В Ольвию, так же как и в другие греческие города Причерноморья, ввозились из материковой Греции, с островов Эгейского моря или с побережий Малой Азии различные товары: керамические изделия — посуда, черепица, глиняные статуэтки-терракоты, металлические

50

изделия, оружие, ткани, мрамор и изделия из него, предметы роскоши или искусства.

Но важнейшими статьями импорта были вино и оливковое масло. Вино для грека было основным питьем и, разбавленное водой, всегда употреблялось при еде. Хотя в Северном Причерноморье и развилось постепенно собственное виноделие, но своего вина, видимо, нехватало, да оно и по качеству было хуже многих греческих вин. Оливкового масла совсем не могли производить на месте, а между тем греки привыкли потреблять его очень широко — и как продукт питания, и для освещения (в глиняных светильниках), и при изготовлении всякого рода парфюмерных товаров.

Вино и масло привозили в больших двуручных остродонных сосудах — амфорах. Обломки амфор составляют основную часть находок при раскопках всех античных городов (рис. 13); часто встречаются они и при раскопках местных поселений. По форме амфор и по клеймам, которые часто ставились на их ручках или горлышках, можно определить время и место их производства, а стало быть, и те центры, которые вели торговлю с городами Северного Причерноморья, вывозя в них вино или масло. Другие группы керамики — посуда столовая, туалетная, дорогие расписные вазы и т. д.— также можно хорошо распределить по центрам производства и по хронологическим отрезкам на основании системы росписи, стиля изображений, форм сосудов, качества глины и т. д.

В наиболее раннюю эпоху существования городов, в VI в. до н. э., в Ольвии, как и в других городах Северного Причерноморья, преобладал ввоз расписной керамики и амфор из городов Ионии и с прилегающих островов, из Милета, Хиоса, Самоса, Родоса, Навкратиса (рис. 14). Одновременно Ольвия ведет торговлю с Афинами, Коринфом и другими центрами материковой Греции (рис. 15). Уже в V в. до н. э. Афины становятся главным торговым контрагентом ольвиополитов и постепенно оттесняют в понтийской торговле на задний план другие города.

Афины в это время были крупнейшим городом Греции, главой большого политического союза, важнейшим экономическим и культурным центром. В V и IV вв. до н. э., кроме Афин, большую торговлю с городами Северного

51

Рис. 14. Навкратийский кубок из Ольвии.

Причерноморья вели остров Фасос и город Гераклея Понтийская, вывозившие вино в своих амфорах. В III в. до н. э. они постепенно уступают место другим торговым центрам — Родосу, Косу, Синопе.

Привоз в Ольвию ремесленных изделий из греческой метрополии не удовлетворял всей потребности в этих изделиях самого города и окружавших его племен. Уже

52

очень рано в самом городе развились различные отрасли ремесленного производства. В Ольвии выделывались разные виды керамической продукции — большие глиняные бочки-пифосы, черепица, столовая и хозяйственная посуда, терракоты. Местное происхождение этих изделий может быть подтверждено черепичными клеймами, находками форм для оттискивания терракот, анализом глины, из которой изготовлена посуда, находками бракованных изделий, которые, конечно, не могли служить объектом торговли и, несомненно, выбрасывались на месте изготовления.

Большого совершенства достигли ольвийские металлисты и ювелиры. Особенно известны ольвийские бронзовые зеркала (рис. 16). Такое зеркало представляло металлический диск с прикрепленной к нему ручкой, иногда в виде человека или животного. Поверхность диска была отполирована так, что в нее можно было смотреться. Развивались в Ольвии и другие ремесла — камнерезное, деревообделочное, ткацкое.

Изделия городского ремесла, так же как и привозные вещи, далеко не все находили применение в самом городе. Многие из них перепродавались в степь богатым и знатным скифам. В скифских курганах и на скифских поселениях, как в окрестностях Ольвии, так и вдали от нее, вверх по Бугу и Днепру и в далеких степных районах, постоянно встречаются греческие привозные амфоры, посуда, металлические изделия, вышедшие из ольвийских мастерских или доставленные в степь ольвийскими купцами.

Геродот рассказывает, что в его время от Ольвии шел большой торговый путь на северо-восток — к берегам Волги и к Уралу. Интересно, что находки вещей ольвийского происхождения, особенно бронзовых зеркал, археологически подтверждают существование этого пути. Конечно, не следует думать, что греческие купцы из Ольвии сами ездили по всему этому пути; вероятно, торговля здесь осуществлялась посредством многократно повторявшихся актов обмена на границах племенных областей, и таким путем, переходя от племени к племени, ольвийские вещи достигали даже таких отдаленных районов, как Приуралье.

Население Ольвии даже в периоды ее расцвета вряд ли могло быть очень велико. Судя по площади города,

53

Рис. 15. Аттический чернофигурный лекиф, найденный в Ольвии.

54

число его жителей должно было составлять тысяч десять. Но эта цифра, незначительная на наш современный взгляд, была весьма внушительной в условиях античного общества.

Помимо греков, в Ольвии постоянно проживало и некоторое количество представителей местных племен. С одной стороны, это были выходцы из скифской знати, связанные с ольвийской торговлей, вошедшие в состав правящей прослойки и в той или иной мере принявшие греческую культуру, с другой — вероятно, многочисленные рабы и представители других категорий социальных низов, пополнявшихся за счет местного населения. До нас дошел интересный рассказ о скифском царе V в. до н. э. Скиле, который имел дом в Ольвии, жил там согласно греческим обычаям и даже был посвящен в таинства греческого вакхического культа. За эту приверженность к греческому образу жизни он был свергнут и убит своими соотечественниками. О некоторой примеси местных скифских элементов в населении Ольвии говорят нам археологические памятники: в городских слоях встречаются вещи, выполненные в скифском стиле, скифская лепная посуда; в некрополе Ольвии известны скифские погребения.

Однако, несмотря на это, общий облик города в первые века его существования был все же чисто греческий.

Ольвия представляла собой обычный греческий рабовладельческий полис, т. е. город-государство. Такой полис, вместе с примыкающей к нему небольшой сельскохозяйственной округой — хорой, был суверенным государством, совершенно независимым в своих сношениях с другими полисами или с варварскими царями.

Вся власть в городе официально принадлежала всему свободному населению его; поэтому такая форма правления получила название демократии, что по-гречески значит «власть народа».

Но демократия древних греков была демократией рабовладельческой. Политическими и гражданскими правами пользовалось только господствующее рабовладельческое меньшинство полиса, основные же производители — рабы, а также все женщины были совершенно бесправны. Большинство малоимущих свободных граждан находилось в экономической зависимости от наиболее

55

Рис. 16. Ольвийское бронзовое зеркало.

богатых и знатных рабовладельцев, купцов, владельцев ремесленных мастерских; практически власть в демократических полисах находилась в руках небольшой группы городской рабовладельческой знати, которая через различные органы управления навязывала согражданам свою волю.

Верховная власть в Ольвии, как и в большинстве греческих полисов, принадлежала народному собранию. На

56

родное собрание издавало законы, решало вопросы мира и войны, осуществляло верховный надзор за всей внутренней и внешней политикой. В промежутках между созывами народного собрания управление осуществлялось выборным советом. Народное собрание собиралось на главной площади города — агоре; там же помещались высеченные на камне важнейшие государственные акты, декреты, договоры и т. д. В настоящее время ведутся успешные раскопки ольвийской агоры, в ходе которых уже открыто много надписей, остатки общественных зданий, окаймлявших площадь, алтари и пр.

Главным органом исполнительной власти в Ольвии была коллегия пяти выборных архонтов; военными делами ведали выборные же стратеги. Существовали также выборные должности агораномов, наблюдавших за торговлей и рынками, финансовых чиновников и др.

Ольвия осуществляла самостоятельную внешнюю политику: взаимоотношения с другими государствами строились на основах равноправия. Иностранные купцы, жившие и торговавшие в Ольвии, обычно гражданскими правами не пользовались, но в отдельных случаях таким купцам, оказавшим услуги городу Ольвии, давались специальным постановлением совета и народного собрания так называемые проксении—права гражданства, освобождение от пошлин, налогов и т. д. Лица, получившие проксению (проксены), обычно выполняли и консульские функции, защищая в Ольвии интересы своего родного города или его граждан.

Со своей метрополией Милетом ольвиополиты заключили в IV в. до н. э. специальный договор, которым предусматривалось взаимное дарование гражданства: милетцам, проживающим в Ольвии, и наоборот, а также различные торговые льготы..?

Как и большинство греческих полисов, Ольвия выпускала собственную монету (рис. 17). Монетное дело Ольвии было своеобразно и сначала резко отличалось от обычной чеканки монеты в других греческих государствах. В Ольвии первоначально не чеканили монету, как везде, а отливали ее в формах. Это было вызвано тем, что в качестве монетного металла употреблялась медь, требовавшая изготовления очень крупных монет, трескавшихся при чеканке. В других греческих городах медные

57

Рис. 17. Ольвийские и херсонесские монеты.

58

монеты стали выпускать гораздо позднее и только для мелкого размена.

Другой особенностью ольвийского денежного обращения является хождение, наряду с крупными литыми медными монетами, литых медных денег в форме дельфинчиков.

В V в. до н. э. в Ольвии стали чеканить серебряную, а затем и медную монету, а литые медные деньги постепенно вышли из употребления.

На ольвийских монетах встречаются изображения головы богини земледелия Деметры, богини мудрости Афины, бога реки Днепра Борисфена в виде бородатого мужчины с рожками на лбу, и др. Часто встречается изображение орла, клюющего дельфина; это изображение было как бы городским гербом Ольвии.

Кроме собственной монеты, в Ольвии имели хождение и чужие деньги: в V—IV вв. до н. э. это были электровые монеты города Кизика (в Пропонтиде) — кизикины, служившие международной валютой в Причерноморье, а позднее — золотые монеты Александра Македонского и фракийского царя Лисимаха. Из Ольвии дошел до нас единственный в своем роде документ-—декрет, содержащий правила обмена чужеземных денег на ольвийские.

Политическая история Ольвии первых веков ее существования нам почти не известна. Повидимому, взаимоотношения между городом и его ближайшим скифским окружением в этот период были мирными, что обусловливалось взаимной заинтересованностью горожан и скифской знати в развитии торговли.

В конце IV в. Ольвия оказалась объектом завоевательной политики одного из полководцев Александра Македонского — Зопириона, который подошел к Ольвии и осадил ее. Видимо, положение города было очень тяжелым; ольвиополиты должны были принять чрезвычайные меры: дать права гражданства проживавшим в городе иностранцам, объявить кассацию государственных долгов и даже отпустить на волю рабов. Эти крайние меры, очевидно, должны были увеличить число защитников города и сгладить внутренние социальные противоречия. Осада окончилась неудачей; Ольвия на этот раз благополучно избавилась от опасности и сохранила свою независимость.

59

Вторым очагом античной культуры в Северном Причерноморье были города, возникшие по берегам Керченского пролива и объединившиеся позднее в единое Боспорское государство. Центром, вокруг которого произошло это объединение, стал крупнейший и древнейший из греческих городов этого района — Пантикапей.

Основанный милетцами в первой половине VI в. до н. э. Пантикапей занимал экономически и стратегически очень удобное место. Глубокая керченская бухта, усиленная искусственным молом, остатки которого были видны еще в XIX в., давала надежную защиту торговым и военным судам.

Поблизости от пантикапейской гавани, в районе современного керченского рынка и церкви Иоанна Предтечи, вероятно, находился общественный центр древнего Пантикапея — агора.

Но большая часть древнего Пантикапея располагалась по крутым склонам высокой скалистой горы, возвышающейся над Керченской бухтой и носящей сейчас название горы Митридата. На вершине годы находился акрополь, центральное укрепление Пантикапея, имевший мощные оборонительные стены с башнями. Внутри акрополя размещались важнейшие храмы и общественные здания. Вниз по склонам горы террасами спускались городские кварталы, состоявшие из одноэтажных или двухэтажных каменных домов, выходивших на узкие улочки глухими стенами. Весь город был опоясан оборонительной стеной. По мере роста города и его населения городские кварталы занимали большую площадь и строились новые линии оборонительных стен.

Можно представить себе, что древний Пантикапей был очень живописен, особенно со стороны моря. Перед взором подъезжающего на парусном корабле путешественника или купца открывалась спокойная голубая бухта, в глубине которой, в пантикапейской гавани, стояло множество парусных судов, грузившихся хлебом, скотом и другими товарами. Над бухтой поднималась большая гора, склоны ее были густо застроены небольшими домами. Белые или светложелтые известняковые стены, красные черепичные крыши и зелень деревьев ярко выступали в солнечном свете на фоне голубого неба. На вершине горы ослепительно сверкали мрамором и богатой рос

60

писью величественные храмы акрополя со многими колоннами и скульптурными украшениями, возвышались монументальные оборонительные стены и башни.

В окрестностях города располагался обширный некрополь, частично состоявший из простых грунтовых могил, частично из курганов, иногда достигавших значительной высоты. Курганы шли длинными цепями от города в степь. Под ними обычно хоронили представителей местной скифской или меотской знати, живших и умерших в самом городе или в его окрестностях.

Вокруг Пантикапея, на европейском берегу Боспора, очень рано возникла большая группа мелких поселений. Ближайшими к Пантикапею были городки Мирмекий (в 4 км к северо-востоку) и Тиритака (в 11 км к югу). Как и Пантикапей, они были обнесены оборонительными стенами и первоначально, как совершенно самостоятельные поселения, пользовались всеми правами полисного самоуправления.

Позднее они вошли в состав Боспорского государства и стали как бы хозяйственными пригородами Пантикапея: при раскопках Мирмекия и Тиритаки открыто множество предприятий производственного назначения — виноделен, рыбозасолочных ванн и др. Вероятно, представители боспорской знати, жившие в столице Пантикапее, строили свои предприятия в близлежащих Мирмекии и Тиритаке.

За Мирмекием, в северо-восточной части Керченского полуострова, лежал ряд мелких поселений, которые археологически еще очень плохо изучены. К югу от Пантикапея, по берегу пролива, также находилось много мелких поселений, важнейшим из которых был город Нимфей на месте современной деревни Героевки.

Ранняя история боспорских городов мало известна. Археологические материалы, восходящие к VI — началу V в. до н. э., очень отрывочны и незначительны по объему. В большинстве случаев это отдельные обломки привозных архаических расписных сосудов — ионийских, коринфских, аттических чернофигурных, архаические терракоты и т. п. (рис. 18). В Пантикапее при раскопках открыты три жилых комплекса, относящихся к этому раннему периоду существования города, в том числе так называемый дом Коя (имя владельца дома определено

61

Рис. 18. Архаический расписной ионийский сосуд из Пантикапея.

по нескольким надписям, нацарапанным на обломках посуды, найденных при раскопках этого дома). Один дом VI в. до н. э. открыт в Тиритаке, еще один — в Киммерике.

Но полнее всего этот период существования боспорских городов представлен в остатках Нимфея. Там открыты остатки местного керамического производства VI в. до н. э., но местная посуда похожа по форме и по

62

росписи на ионийскую; открыто архаическое святилище богини Деметры, много ранних терракот и других вещей. Особенно много среди нимфейских находок самосских изделий.

Находки в Нимфее и в других боспорских городах свидетельствуют о том, что уже в VI в. до н. э. в этих городах стало развиваться местное ремесленное производство посуды, черепицы, тканей, металлических изделий и т. д. Одновременно здесь быстро развивалась торговля с греческой метрополией и с местными скифскими и синдо-меотскими племенами. Характер торговли, направление торговых связей и категории ввозимых и вывозимых товаров были в основном те же, что и в Ольвии. Уже в середине VI в. начинается чеканка собственной серебряной монеты в Пантикапее, другие города этого района стали чеканить монету позднее — в V в. до н. э.

Одновременно с развитием Пантикапея и других полисов на европейской стороне Боспора, происходит быстрый экономический и политический рост городов азиатского берега — Фанагории, Гермонассы и других. Археологически эти города изучены меньше, но все же ряд находок позволяет говорить о значительном развитии торговли в этих центрах уже в VI в. до н. э. Общность торговых интересов, необходимость совместной обороны от возможных нападений со стороны местных племен побудили греков боспорских городов объединиться политически.

У греческого историка Диодора сохранилось краткое известие, что в течение 42 лет, до 438 г. до н. э., на Боспоре правили Археанактиды. Археанактиды были знатным греческим родом; под их властью около 480 г. до н. э. объединились некоторые боспорские города.

На европейском берегу пролива в состав этого объединения, кроме Пантикапея, вошли Тиритака, Мирмекий и мелкие поселения в северо-восточной части Керченского полуострова. С запада территорию этого вновь созданного государственного образования ограничивал оборонительный вал, тянувшийся от Тиритаки на север, в нескольких километрах к западу от Пантикапея (рис. 2). Этот вал был создан, вероятно, еще во времена киммерийцев, но использовался для обороны западных границ Боспора от кочевых скифов Крыма. В состав нового государ-

63

ства, по-видимому, вошли и полисы азиатской стороны, но все ли и какие именно — неизвестно. Так возникло Боспорское государство, или Боспор.

Первоначально это было лишь объединение греческих полисов, каждый из которых, вероятно, сохранял известную долю самостоятельности, во всяком случае во внутренних делах. Характер власти Археанактидов неизвестен. Только на основании косвенных данных можно догадываться, что они считались архонтами всего Боспора. Должность архонта в греческих государствах была временной и выборной, но на Боспоре она приобрела характер наследственной власти.

В 438 г. власть на Боспоре переходит в руки династии Спартокидов. Диодор, сообщающий об этом, не говорит, каким путем совершился этот переход: добровольно ли передали Археанактиды власть родоначальнику новой династии Спартоку I, или имел место насильственный переворот. Несомненно только, что новые правители не были греками. Имена самого Спартака и некоторых его потомков не греческие, а фракийские. Вопрос о том, кто был по происхождению Спартак — фракиец, скиф или меот, по-разному решается различными учеными, но во всяком случае несомненно, что Спартокиды были выходцами из местной среды, из племенной знати, тесно связанной с греческими купцами и рабовладельцами общностью торговых и иных интересов. Приход к власти на Боспоре местной по происхождению династии не мог не способствовать дальнейшему укреплению связей между этими двумя различными по этнической принадлежности группами, объединяемыми общими экономическими и классовыми интересами.

Спартокиды, хотя и являлись наследственными правителями, приняли формально тот же титул архонтов Боспора и сохранили за греческими городами, входившими в состав государства, некоторые права самоуправления.

С конца V в. до н. э. Спартокиды начинают стремиться к территориальному расширению своего государства.

Первым объектом их экспансии был город Нимфей. Этот город, находившийся всего в 15 км от Пантикапея, не вошел в состав Боспора. В V в. до н. э. он оказался в руках афинян, которые стремились закрепить свои позиции на Черном море путем захвата отдельных город

64

ков на его берегах и размещения там своих гарнизонов. Свидетельством тесной связи Нимфея с Афинами в V в. до н. э. является огромное количество аттической посуды, находимой при раскопках этого города, аттические имена в надписях из Нимфея, а также культ афинского героя Гармодия, существовавший в Нимфее.

Известный афинский оратор Эсхин, постоянный соперник и враг другого знаменитого оратора Демосфена, в одной из своих речей упрекает Демосфена в том, что дед его, Гилон, передал Нимфей боспорским правителям и получил за это от них награду. Вероятно, Гилон сыграл какую-то роль в переходе Нимфея из рук афинян в руки боспорских Спартокидов, но как произошел этот переход — неизвестно. Некоторые косвенные данные говорят о том, что это произошло в самом конце V в. до н. э.

Вслед за Нимфеем пришла очередь Феодосии. Этот город к концу V в. до н. э. достиг уже значительного развития и стал крупным торговым центром, конкурировавшим с Пантикапеем.

Присоединение Феодосии к Боспору позволило бы Спартокидам устранить опасного конкурента в торговле и овладеть прекрасной феодосийской гаванью. Кроме того, завоевание Феодосии и ее земель было важно по стратегическим соображениям: таким образом, все земли Керченского полуострова оказались бы в руках Спартокидов, и граница государства на западе проходила бы по самой узкой части полуострова. Возможно, что в борьбе против Феодосии играли некоторую роль и политические мотивы: сохранилось предание, что в Феодосии проживали какие-то боспорские изгнанники.

Борьбу против Феодосии начал преемник Спартока I Сатир I. Он двинул к Феодосии свои войска и осадил город. Однако феодосийцы оказали мужественное сопротивление, на помощь им пришла Гераклея Понтийская, опасавшаяся расширения Боспора на запад, так как это могло угрожать только что основанной в юго-западном Крыму гераклейской колонии Херсонесу. Борьба затянулась на несколько десятков лет. В ходе этой борьбы умер боспорский правитель Сатир I и его место занял сын Левкон I, которому в конце концов и удалось присоединить Феодосию к своим владениям, вероятно в 80-х годах IV в. до н. э.

65

Город был лишен самостоятельности, он потерял право (так же как ранее Нимфей) чеканить собственную монету, а Левкон стал носить титул архонта Боспора и Феодосии, подчеркивая тем самым значение нового территориального приобретения. Феодосийцы не желали мириться с подчинением Боспору и в дальнейшем, в IV и III вв. до н. э., пользуясь различными военными затруднениями Спартокидов, несколько раз пытались вернуть себе независимость, однако безуспешно.

С присоединением Феодосии было завершено формирование государственной территории Боспора на европейском берегу пролива, и Левкон приступает теперь к завоеванию земель на азиатской стороне — в бассейне Кубани. Греческие города азиатского берега, видимо, уже раньше вошли в состав Боспорского государства; теперь же усилия Левкона направляются на присоединение территорий, занятых местными меотскими племенами.

Раньше других была присоединена к Боспору Синдика — область расселения племени синдов, охватывающая южную часть современного Таманского полуострова и прилегающее побережье Черного моря примерно до Новороссийска. Синды раньше и глубже, чем другие племена Прикубанья, восприняли греческую культуру. Раскопки поселений на территории Синдики показывают, что эллинское влияние здесь было очень значительно уже в VI в. до н. э. В конце V в. синды чеканят свою собственную монету по греческому образцу. К этому времени относится правление в Синдике местного царя Гекатея (характерно его чисто греческое имя), который, будучи свергнут своими соотечественниками, получил снова власть из рук боспорского правителя Сатира I, отдавшего за Гекатея свою дочь. Таким образом, верхушка синдской знати была еще до присоединения Синдики к Боспору тесно связана со Спартокидами. Все это подготовило включение Синдики в состав Боспорского государства при Левконе I.

Вслед за синдами Левкон подчиняет своей власти и другие меотские племена Прикубанья и восточного Приазовья: торетов, дандариев и псессов. Все эти племена начинают перечисляться в титуле Левкона и его преемников, причем по отношению к этим племенам Спартокиды принимают титул царя. Полный титул Левкона I,

66

сохранившийся в надписях, звучит следующим образом: «архонт Боспора и Феодосии, царь синдов, торетов, дандариев и псессов». Сын Левкона I Перисад I именуется уже просто царем «всех меотов».

Таким образом, в IV в. до н. э. в состав Боспорского государства были включены обширные земли по нижнему течению реки Кубани и ее нижним притокам, по восточному берегу Азовского моря до устья Дона, заселенные синдо-меотскими племенами.

Во вновь присоединенных землях возникли новые города. Так, в земле синдов, на месте небольшого эмпория, носившего название Синдской гавани (современная Анапа), возник город Горгиппия, названный так по имени одного из членов царского дома Спартокидов и ставший одним из важнейших торговых и производственных центров Боспора. В дельте Танаиса (Дона) был основан город, также носивший название Танаис и превратившийся, по свидетельству древних авторов, в важнейший центр торговли между греками и варварами.

К середине IV в. Боспор из объединения нескольких греческих полисов превратился уже в большое государство, включавшее в себя и греческие города и варварские племена. Такие государства известны и в других частях античного мира, но там они возникают несколько позднее, в конце IV в. до н. э., в результате распада огромной греко-варварской державы Александра Македонского. Период греческой истории, последовавший за завоеваниями Александра Македонского, носит название периода эллинизма, а государства, возникшие на обломках его империи и представлявшие собой своеобразное сочетание греческих городов и обширных варварских территорий, называются эллинистическими. Боспор был государством эллинистического типа; черты эллинизма проявились здесь раньше, чем в других местах античного мира.

В хозяйственной жизни Боспора ведущее место занимало сельское хозяйство. Земли, занимаемые Боспором на обоих берегах пролива, были удобны для земледелия. Греческий географ Страбон подчеркивает плодородие боспорской почвы. На территории Боспора проживали синдо-меотские племена, издавна занимавшиеся земледелием, да и каждый из греческих городов имел свой сельскохозяйственный район. Множество мелких сель-

67

ских поселений существовало на обоих берегах пролива. Поселения эти пока еще плохо изучены: археологическое обследование их только недавно началось, но все же можно уже говорить о довольно значительной заселенности сельскохозяйственной территории Боспора.

Преобладающей формой земельных отношений на Боспоре в IV в. было крупное землевладение, причем значительные земельные фонды находились в руках греческой и местной аристократии, и прежде всего в руках самих боспорских правителей — Спартокидов. Вероятно, эти-то земли и давали большую часть товарного хлеба, вывоз которого в Грецию составлял основную статью боспорского экспорта. Наряду с этим, несомненно, существовали и средние и мелкие земельные владения, обеспечивавшие хлебом лишь самих земледельцев или ближайшие городские рынки.

Ведущей отраслью земледелия было зерновое хозяйство, причем основным злаком была пшеница (мягкая), а также ячмень и просо. Иногда при раскопках встречаются и зерна ржи, но всегда вместе с пшеничными зернами. Повидимому, рожь еще не возделывалась, а произрастала в качестве сорняка на посевах пшеницы. Во всем греческом мире рожь как культурное растение была неизвестна.

О значении зернового хозяйства в жизни Боспора свидетельствует частое изображение колоса или зерна на пантикапейских, фанагорийских и синдских монетах.

Техника земледелия была весьма примитивной, как и во всем античном мире. Землю пахали тяжелым деревянным плугом, который тащили быки. Изображение такого плуга сохранилось на пантикапейских монетах III—II вв. до н. э. При раскопках встречаются железные мотыги и серпы. Зерно хранилось или в больших глиняных сосудах — пифосах, напоминавших современные бочки, или в зерновых ямах, выкопанных в земле и иногда обложенных камнем. Зерно размалывалось вручную при помощи каменных зернотерок (рис. 19).

Из технических культур возделывалась, повидимому, конопля; несомненно, существовало огородничество, но никаких данных о нем до нас не дошло. Зато есть свидетельства о развитии боспорского садоводства: при раскопках боспорских поселений встречаются косточки

68

Рис. 19. Зернотерка, найденная в Синдике.

сливы и алычи; античные авторы говорят о произрастании здесь груши, яблони, граната, смоковницы. Характерно, что один из населенных пунктов на азиатской стороне Боспора назывался Кепой, т. е. «Сады».

Довольно значительно были развиты на Боспоре выращивание винограда и виноделие. Правда, климат Северного Причерноморья менее благоприятен для виноградарства, чем климат Греции, и Страбон сообщает, что на зиму виноградные лозы на Боспоре присыпали землей, чтобы они не померзли. Тем не менее боспорские виноградари успешно преодолевали эти трудности, и к III в. до н. э. виноделие на Боспоре было широко развитым товарным производством.

Остатки виноделен открыты во многих городах Боспора, но особенно много их в Мирмекии и его окрестностях и в Тиритаке (рис. 20). Античная винодельня состояла из нескольких цемянковых площадок (цемянка — строительный раствор, напоминающий современный цемент), на которых выжимался виноград. Обычно в винодельне было три таких площадки, иногда больше. На

69

Рис. 20. Мирмекийская винодельня.

большинстве площадок виноград давили просто ногами, а полученный сок стекал в особые каменные, облицованные цемянкой, резервуары. Но в каждой винодельне существовала одна площадка, в цемянковый пол которой была вделана каменная плита с желобками по краям — тарапан; на эту плиту при помощи особого рычага опускался пресс. При помощи тарапана и пресса из винограда, отжатого ногами, дополнительно выжимался сок. Этот дополнительно отжатый сок стекал в особый резервуар, и вино, полученное из этого сока, считалось второсортным. Брожение сока, переработка его в вино происходило в глиняных пифосах.

На Боспоре изготовление амфор было налажено довольно рано, но боспорские амфоры, в отличие от амфор многих других центров, как правило, не клеймились, так что их боспорское происхождение определили только по составу глины.

С развитием виноградарства и виноделия связано распространение на Боспоре культа бога Диониса, который считался покровителем этой отрасли хозяйства.

70

Животноводство на Боспоре засвидетельствовано находками при раскопках поселений большого количества костей домашних животных. Разводились коровы, овцы, свиньи, козы, лошади, а также домашняя птица. Кости диких животных находят очень редко, что говорит о незначительной роли охоты в хозяйственной жизни.

Зато рыболовство составляло одну из важнейших отраслей боспорского хозяйства. При раскопках древних городов постоянно встречаются кости рыб, а также грузила для сетей, сделанные из просверленного камня или из обожженной глины, бронзовые рыболовные крючки, костяные иглы для вязания сетей. В некоторых городах найдены сооружения для засолки рыбы — рыбозасолочные ванны, в которых было очень много рыбьих костей. Ванны представляют собой каменные прямоугольные резервуары, облицованные изнутри цемянкой. Особенно много рыбозасолочных ванн найдено в Тиритаке. Размеры их и количество говорят о промышленном характере переработки рыбопродуктов, о заготовке соленой рыбы на продажу и на вывоз.

Среди многих видов промысловой рыбы на Боспоре особое значение имели осетровые, служившие одной из важнейших статей экспорта и очень высоко ценившиеся в Греции. Недаром на пантикапейских монетах встречается изображение осетра. Кроме рыбы, употреблялись в пищу и моллюски; раковины их в большом количестве встречаются в культурном слое боспорских поселений.

Ремесленное производство стало развиваться в городах Боспора вскоре же после их основания. В самых ранних археологических слоях встречаются предметы, относящиеся к текстильному производству,— это маленькие глиняные грузики, которые привешивали к нитям основы на греческом ткацком станке, и глиняные пряслица, т. е. плоские кружочки с дыркой посередине, надевавшиеся на веретено. Изредка встречаются обрывки или отпечатки тканей; обычно ткани не сохраняются.

Столь же рано развилось на Боспоре и керамическое производство. При этом в боспорских ремесленных мастерских изготовлялись все виды керамической продукции: огромные пифосы и амфоры, черепица и архитектур-

71

Рис. 21. Сосуд для вина местного производства из Горгиппии.

ные керамические детали, простая столовая и кухонная посуда и художественные расписные вазы, терракотовые статуэтки и глиняные грузила (рис. 21). В ряде мест открыты гончарные печи, служившие для обжига изделий, бракованные вещи, испорченные при изготовлении и выброшенные, формы для изготовления терракоты и самые статуэтки, изготовленные в этих формах. О производстве керамики в Нимфее уже говорилось выше. Следует еще

72

упомянуть о боспорском производстве краснофигурных ваз—-так называются сосуды, на которых рисунок оставлен в цвете глины, приобретающей после обжига красный цвет, а весь фон покрыт черным лаком,—- и о мастерских терракот, открытых в Пантикапее и в Фанагории.

Особую отрасль керамического производства на Боспоре составляло изготовление черепицы. Боспорская черепица клеймилась, благодаря этому мы можем узнать некоторые подробности организации черепичного производства. Среди боспорских черепичных клейм часто встречаются клейма с именами правителей из рода Спартокидов или просто с надписью — «царская». Повидимому, большинство черепичных предприятий, расположенных в Пантикапее, Фанагории и Горгиппии, принадлежало Спартокидам или другим представителям боспорской правящей знати.

Изготовление металлических изделий также существовало на Боспоре, но оно менее известно нам. Железную руду либо получали из Криворожского рудного бассейна, либо привозили из Малой Азии. Правда, Керченский полуостров богат железной рудой, но некоторые технические свойства керченской руды делают маловероятным использование ее в древности при низком тогда уровне металлургии. Известны находки на Боспоре остатков горнов, глиняных тиглей, в которых плавили металл, железных и медных шлаков, форм для отливки изделий. Из железа изготовлялись различные орудия и оружие, гвозди и другие мелкие изделия, из бронзы — сосуды, зеркала, украшения, статуэтки и пр.

Особого развития достигло на Боспоре ювелирное производство. Оно выходит за рамки ремесла и поднимается до степени высокого искусства. Нигде в античном мире нет такого количества столь замечательных произведений ювелирного греческого искусства, как в Северном Причерноморье. Подавляющее большинство этих изделий, несомненно, изготовлено в боспорских мастерских. Изделия эти будут рассмотрены в главе об искусстве.

Строительную технику можно проследить по остаткам зданий и других сооружений. Среди боспорских ремесленников, несомненно, были каменщики и плотники, резчики

73

по камню и столяры, штукатуры и маляры и представители иных существовавших тогда строительных специальностей.

Из добывающих промыслов была развита добыча соли, без которой невозможен был бы засол рыбы, а также разработка всякого рода естественных строительных материалов — глины, песка, камня (главным образом мягкого местного известняка).

Торговые связи Боспора к IV в. до н. э. достигают большого развития. Основу боспорской торговли составлял экспорт зернового хлеба, достигавший колоссальных по тому времени размеров. Демосфен рассказывает, что Афины получали с Боспора половину всего необходимого им привозного хлеба — около 1 млн. пудов в год. Еще большие цифры приводит Страбон, говоря, что Левкон I однажды отправил в Афины из Феодосии огромную партию зерна — более 5 млн. пудов в переводе на наши меры. Такое количество товарного зерна Спартокиды получали частью с собственных земельных владений, частью как дань от подвластных племен; какую-то часть могли покупать у соседних скифских и меотских царьков.

Постоянным контрагентом Боспора в хлебной торговле были Афины. Этот крупнейший город Греции вечно страдал от недостатка собственного хлеба и был очень заинтересован в том, чтобы закрепить за собой богатейший хлебный рынок Боспора. С другой стороны, и боспорские купцы, и прежде всего крупнейшие из них — Спартокиды, были заинтересованы в поддержании дружественных отношений с могущественными Афинами и в бесперебойном сбыте своих товаров. На этой почве между Спартокидами и Афинами завязываются тесные экономические и политические связи, нашедшие отражение в эпиграфических памятниках и в сообщениях древних авторов, прежде всего в речах Демосфена.

До нас дошел декрет афинского народного собрания в честь боспорских царей, сыновей Левкона I,— Спартака II и Перисада I, а также их брата Аполлония. Декрет этот, высеченный на мраморной плите, увенчанной изображением всех трех боспорцев (рис. 22) и поставленной в афинской гавани Пирее в 346 г. до н. э., восхваляет только что вступивших на престол соправителей Спар-

74

Рис. 22. Изображение Спартокидов в верхней части афинского декрета 346 г. до н. э.

тока и Перисада за их расположение к афинскому народу, гарантирует им предоставление тех же льгот, которыми пользовались их дед и отец, и содержит указание на торжественное увенчание их золотыми венками во время важнейшего афинского празднества — Великих Панафиней.

Афинянам было за что благодарить боспорских правителей. От Демосфена мы знаем, что Спартокиды предоставляли афинским купцам право грузить свои суда первыми, а также освобождали их от уплаты вывозных

75

Рис. 23. Аттическая чернофигурная ваза из Пантикапея.

пошлин за хлеб, которые, принимая во внимание размеры хлеботорговли, составляли весьма солидную сумму. Помимо декрета 346 г. известен и другой подобный же декрет афинян в честь боспорского даря Спартока III, датируемый 288 г. до н. э.

Кроме Афин, хлебный экспорт с Боспора шел и в другие места материковой и островной Греции. Нам известно, например, о продаже хлеба на остров Лесбос. Полагают, что общее количество ежегодно вывозимого с Боспора хлеба достигало 2 млн. пудов, поднимаясь в отдельные годы значительно выше.

76

Помимо хлеба, Боспор вывозил в Грецию соленую и вяленую рыбу, скот, кожи, меха, рабов.

В обмен на все эти товары государства Греции отправляли на Боспор различные ремесленные изделия, вино, оливковое масло, металлы. Афины поставляли на Боспор в огромном количестве керамику (рис. 23), а также, вероятно, оливковое масло и, может быть, вино. Впрочем, афинские купцы везли не столько свои, аттические, вина, сколько вино с острова Фасоса; ввозилось вино также со многих других островов Эгейского моря и из городов южного берега Понта — Синопы и Гераклеи Понтийской. Из Синопы, вероятно, поступало на Боспор оливковое масло. Греческие купцы привозили металлические изделия, дорогие ткани, драгоценные металлы, особенно серебро, мрамор для построек, предметы искусства — статуи, терракоту, ювелирные изделия, расписные вазы и пр. Часть всего этого импорта оседала в боспорских городах, другая часть переправлялась боспорскими торговцами в степь для знатных людей местных племен в обмен на хлеб, скот, рабов.

Широкая внешняя и внутренняя торговля Боспора требовала создания собственной монетной системы. В конце V и начале IV в. до н. э. крупнейшие боспорские города — Фанагория, Нимфей, Феодосия, а также синды чеканят собственную серебряную монету. Пантикапей выпускал серебро непрерывно с середины VI в. до н. э. Изображения на монетах различных городов были разные, но весовая система везде была одинакова, что облегчало взаимный обмен и товарооборот между городами. С укреплением власти Спартокидов и усилением централизации при Левконе I все боспорские города, кроме Пантикапея, были лишены права чеканки собственной монеты. Зато Пантикапей, монета которого становится общегосударственной, выпускает в IV в. до н. э. в большом количестве серебряные, медные и золотые монеты.

Золотые пантикапейские монеты — статеры — выпускали с таким расчетом, чтобы они были платежным средством не только на внутреннем, но и на международном рынке и обращались наряду с кизикинами — монетами города Кизика, имевшими широкое хождение в Причерноморье. Однако в конце IV в. до н. э. огромное количество золотых монет, выброшенных на рынок Александром Маке-

77

Рис. 24. Монеты Боспора IV—III вв. до н. э.

78

донским и его преемниками, вытеснило из обращения как пантикапейские золотые статеры, так и кизикины.

На лицевой стороне пантикапейских монет IV в. до н. э. неизменно изображалась голова бородатого или безбородого полубожества — сатира со звериными ушами. На оборотной стороне были разные изображения — лев, рыба, лук в горите, грифон и др. (рис. 24).

В период наивысшего расцвета Боспора в его состав входили как эллинские города, так и земли, заселенные местными скифскими или меотскими племенами. Греческое население было сосредоточено главным образом в приморских городах или в их ближайшей округе, внутренние области государства были заняты местными племенами. Племена эти, вошедшие в состав государства Спартокидов, повидимому, пользовались некоторой автономией. Хотя боспорский правитель считался царем всех входивших в Боспор племен, но некоторые из них сохранили и своих собственных царьков или вождей. Они обязаны были платить Спартокидам дань хлебом и другими продуктами и поставлять в случае надобности воинов, но во внутренней жизни сохраняли свой племенной строй и обычаи, свой образ жизни и родо-племенной быт.

Города Боспора были центрами античной, эллинской культуры, хотя жили в них не одни только греки. В составе городской аристократии было немало выходцев из местной знати, усвоивших греческую культуру и превратившихся в таких же рабовладельцев, как и сами греки. С другой стороны, рабы, составлявшие основную производительную силу в ремесленном производстве, в строительстве и отчасти в сельском хозяйстве, были в большинстве своем захвачены в войнах с местными племенами или куплены у племенной знати.

Сельскохозяйственные территории, примыкавшие к боспорским городам и принадлежавшие представителям греческой и местной рабовладельческой знати, обрабатывались частью трудом рабов, частью трудом полусвободного населения, находившегося на разных ступенях социальной зависимости. В городах, несомненно, преобладал рабский труд.

В политическом отношении города Боспора имели известную автономию: в них сохранялись органы полисного самоуправления — народное собрание, совет, выбор

79

ные должности. Повидимому, города могли вести до некоторой степени самостоятельную торговую политику. Характерно, что Спартокиды приняли по отношению к городам лишь титул архонта и воздерживались от выпуска собственной царской монеты, предоставляя право монетной чеканки городской общине пантикапейцев.

Классовой опорой Спартокидов была рабовладельческо-купеческая знать, как греческая, так и туземная, крупнейшими представителями которой являлись сами Спартокиды. В руках этой знати находились большие земельные владения, вывозная торговля хлебом и другими товарами, крупные черепичные и другие ремесленные мастерские — эргастерии.

Военной силой, на которую могли опереться Спартокиды, были наемники. В IV в. до н. э. в большинстве греческих государств войска состояли преимущественно из наемников, поступавших на военную службу за плату из других государств. Известно, что на Боспоре были наемники — греки из Аркадии, Спарты и других областей материковой Греции, а также фракийцы. Городское ополчение из граждан, которое в первый период существования боспорских городов было главной военной силой, теперь созывалось лишь в случаях крайней опасности. Кроме того, в составе боспорской армии находились отряды, присылаемые подвластными Боспору или союзными с ним племенами. Таким образом, Спартокиды обладали внушительными военными силами, состоявшими из тяжеловооруженной (т. е. снабженной бронзовыми шлемами, панцырями и щитами) и легковооруженной пехоты и из конницы, главным образом скифской. Был на Боспоре и собственный военный флот. В упоминавшемся выше декрете афинян в честь боспорских правителей Спартака II и Перисада I говорится о найме этими правителями в Афинах матросов для своего флота.

Политическая история Боспора во второй половине IV в. до н. э. известна нам по отдельным заметкам греческих писателей, главным образом Диодора, который при написании своего труда пользовался, видимо, каким-то местным боспорским историческим сочинением, а также по данным боспорских надписей.

После смерти Левкона I в 349 г. до н. э. власть на Боспоре перешла к двум его сыновьям, Спартаку II и Пе-

80

рисаду I, которые правили некоторое время совместно. Третий брат, Аполлоний, повидимому, участия в правлении не принимал. В честь этих сыновей Левкона и был издан декрет афинян 346 г. до н. э. Вскоре, после смерти Спартока, Перисад I стал единоличным правителем Боспора. Время его правления считается временем наивысшего расцвета и могущества Боспорского государства. Есть предание, что позднее Перисад I был даже признан богом за свои высокие добродетели. Правление Перисада, повидимому, в основном было мирным, хотя в одной из речей Демосфена есть указание на случившуюся у Перисада I войну со скифами.

Но после смерти Перисада, в 309 г. до н. э., на Боспоре наступает период жестоких междоусобиц. Младший сын Перисада Евмел выступил против своего старшего брата Сатира II, унаследовавшего престол. Где-то на азиатской стороне Боспора, на берегу реки Фат, произошло большое сражение, в котором войска Сатира одержали победу, но затем сам он был смертельно ранен при осаде одной из крепостей. Тогда против Евмела выступил второй брат Притан. Однако Евмел сумел победить Притана, убил его и многих других своих родственников и таким образом захватил власть над Боспором. Чтобы оправдаться перед взволнованными этими событиями пантикапейцами, Евмел выступил на специально созванном народном собрании и подтвердил различные привилегии и льготы жителям столицы.

Евмел вел очень активную внешнюю политику; он очистил Черное море от пиратов, помогал грекам западно-понтийских городов. Есть свидетельство, что Евмел вынашивал план объединения под своей властью всех берегов Понта. Планам этим не суждено было осуществиться: Евмел умер, процарствовав всего пять лет. Ему наследовал Спарток III, правление которого падает в основном уже на III в. до н. э. (304—284 гг.).

В царствование Спартока III начинают сказываться некоторые новые явления в области экономической и политической жизни Боспора, связанные с изменением общей обстановки в Северном Причерноморье и в Средиземноморье, с переориентацией торговых связей и с изменениями, которые претерпели к этому времени все греческие государства. Более ярко эти новые черты проявились

81

уже при последующих царях во второй половине

III в. до н. э.; о них будет сказано в следующей главе, посвященной истории античных государств Северного Причерноморья в III—I вв. до н. э.

Херсонес был единственным дорийским поселением в Северном Причерноморье. Он был основан выходцами из Гераклеи Понтийской во второй половине V в. до н. э. Один древний источник содержит указание на то, что Херсонес основали гераклеоты совместно с жителями острова Делоса. Долгое время это свидетельство вызывало недоумение: было непонятно, как могли в одном колонизационном предприятии с дорийцами из Гераклеи принять участие ионийцы делосцы, которые вообще никакой колонизацией никогда не занимались. Однако исследование истории острова Делоса показало, что был в истории один момент, когда такое участие было возможно и даже необходимо. Это было в 422 г. до н. э., когда афиняне изгнали делосцев с их острова. Жителям Делоса ничего иного не оставалось, как создать колонию, причем вполне вероятна колонизация совместно с дорийцами — постоянными врагами Афин. Таким образом, мы получаем точную дату основания Херсонеса — 422 г. до н. э. Но делосцы вскоре вернулись на свой остров, и их участие в колонизации никак не отразилось на дальнейшем развитии херсонесской истории и культуры.

Место, на котором был основан Херсонес, когда-то было занято туземным, вероятно таврским, населением. В VI в. здесь возникла, повидимому, ионийская торговая фактория — об этом говорят находки ионийских черепков. Однако в колонию эта фактория не переросла и вскоре прекратила свое существование, а Херсонес возник значительно позднее вне всякой связи с ранее существовавшей здесь факторией.

Херсонес занимал очень выгодное положение на морских торговых путях. Он был основан в самой южной части Крымского полуострова и являлся самым близким к южному берегу Понта городом северного побережья. Все корабли, которые шли с южного берега Черного моря или из Греции в Северное Причерноморье, пересекая Понт Евксинский, должны были обязательно останавливаться в гавани Херсонеса, а затем уже продолжать свой путь на Боспор или в Ольвию.

82

Однако преимущества такого расположения Херсонеса сказались далеко не сразу, так как греки долгое время не решались пересекать Черное море, предпочитая направляться на Боспор или в тот же Херсонес более долгим, но менее опасным путем вдоль западного и северного берегов Понта. Не ранее IV в. до н. э. греческие мореходы стали использовать прямой путь через Черное море, пересекая его в самом узком месте — между Синопой на южном и Херсонесом на северном его берегах.

В противоположность Ольвии, Тире, городам Боспора, расположенным в устьях больших рек, связывавших их с внутренними скифскими или меотскими областями, Херсонес занимал положение, неблагоприятное для развития внутренней торговли с местными племенами. Ближайшими соседями Херсонеса были отсталые племена тавров, примитивная экономика которых не создавала еще условий для развития регулярных торговых связей с греческими городами. Кочевые скифы, занимавшие северокрымские степи, также не были особенно заинтересованы в развитии таких связей; кроме того, они были отделены от Херсонеса грядой крымских гор. Поэтому Херсонес с самого начала стал развиваться не как торговый центр, а главным образом как центр сельскохозяйственного производства.

Отсутствием прочных торговых связей и взаимной заинтересованности греков и местного населения объясняется почти постоянная враждебность, которая существовала между Херсонесом и этим населением. Херсонес, пожалуй, больше всех других греческих городов Северного Причерноморья подвергался нападениям со стороны коренных обитателей Крыма и менее других городов воспринял культурное воздействие местной среды.

Постоянная военная опасность вызвала необходимость создания в Херсонесе мощной системы укреплений.

Город был расположен на полуострове (Херсонес по-гречески и значит полуостров), на естественной возвышенности, с запада и востока ограниченной - бухтами, с севера—морем, а с юга—довольно глубокими балками. Эти естественные укрепления были усилены каменными оборонительными стенами с многочисленными башнями. До сих пор сохранились части этих стен, башни, ворота, поражающие своей монументальностью (рис. 25). По

83

Рис. 25. Оборонительная стена Херсонеса с крепостными воротами.

различным системам кладки можно различить многочисленные перестройки и достройки стен и башен, производившиеся в течение многих столетий их существования. Следы проломов в стенах, заделанных еще в древности, свидетельствуют о жестоких боях и штурмах, которые пережил Херсонес за свою многовековую историю.

Город был распланирован, как и Ольвия, правильными кварталами; улицы пересекались под прямым углом. Они были вымощены мелким камнем и щебнем; вдоль улиц проходили каменные водостоки, отводившие в море дождевую воду и нечистоты. В восточной части города находилась торговая и военная гавань, образованная бухтой, которая сейчас носит название Карантинной.

Кроме территории самого города херсонесцы владели еще значительным сельскохозяйственным районом. В период расцвета Херсонеса ему принадлежало все западное побережье Крыма с находившимися там городами Керкинитидой (на месте современной Евпатории) и Прекрасной Гаванью (на месте современного пос. Черноморского).

84

Первый из этих пунктов был довольно крупным городом, даже чеканившим в IV в. до н. э. свою монету. Керкинитида, а может быть и Прекрасная Гавань возникли еще раньше Херсонеса в результате колонизационной активности ионийцев, но затем попали под власть Херсонеса и вошли в состав Херсонесского государства. Кроме западного побережья Крыма, херсонесцам принадлежала еще крайняя юго-западная часть Крыма — Гераклейский полуостров, расположенный между Севастополем и Балаклавой. Именно эти районы и поставляли городу необходимые ему для собственного потребления и для вывоза сельскохозяйственные продукты.

О сельском хозяйстве в Херсонесе можно судить по отдельным упоминаниям в херсонесских надписях и по археологическим данным. На херсонесской территории возделывали и зерновые, и садовые культуры, и виноград. О производстве хлеба свидетельствуют каменные зернотерки и ступы для размола зерна, зерновые ямы или пифосы, в которых хранилось зерно. В замечательнейшем памятнике греческой эпиграфики, в так называемой Херсонесской присяге, имеется обязательство не продавать хлеб, вывозимый «с равнины», никуда, кроме Херсонеса. Вероятно, государство владело монополией на вывоз товарного хлеба и следило за тем, чтобы зерно не продавалось в Грецию через другие порты. Под «равниной», упоминаемой в Херсонесской присяге, вероятно, надо понимать земледельческие районы Западного Крыма, принадлежавшие Херсонесу.

Значительно развито было в Херсонесе виноградарство. Об этом говорят частые находки ножей виноградарей, давильных площадок и каменных прессов, употреблявшихся для выжимки винограда, а также надпись в честь херсонесского гражданина Агасикла, согласно которой в заслугу ему ставится размежевание виноградников на равнине.

Но наиболее замечательные сведения о древнем херсонесском земледелии и особенно о виноградарстве дали археологические разведки на Гераклейском полуострове. Здесь обнаружены остатки сотен сельскохозяйственных усадеб, принадлежавших херсонесцам.

Каждая такая усадьба (по-гречески — клер) была обнесена каменными стенами и часто имела башню, являв

85

шуюся небольшой крепостью. Не только стены, ограждавшие усадьбы, но и внутренние стенки, разделявшие отдельные поля и участки, сравнительно хорошо сохранились. Это позволило изучить систему распределения полей внутри каждого клера и определить, как использовался тот или иной участок (рис. 26). Клеры имеют обычно прямоугольные очертания, площадь их различна — примерно от 3 до 60 га, но средней нормой является участок в 25— 30 га. Большая часть площади клера была занята под виноградниками (рис, 26, 21, 25, 32, 34 и 35), были здесь и сады (рис. 26, 3, 17, 23, 26, 31 и 33), сеялись полевые культуры (рис. 26, 1, 2, 4, 6—16, 18—20, 22, 27—30, 36 и 37 — поля.

Найденные кости домашних животных говорят о развитии здесь скотоводства, что было бы невозможно без отведения части земли под пастбища.

Для орошения бедного водой Гераклейского полуострова применялись специальные каменные стенки, задерживавшие дождевые воды и препятствовавшие размыванию почвы. Кроме того, они служили и конденсаторами почвенной влаги. В некоторых местах полуострова обнаружены керамические водопроводные трубы, подводившие воду из каптированных источников.

Клеры Гераклейского полуострова могли принадлежать частным лицам, но могли быть и собственностью государства, которое их либо раздавало гражданам, либо продавало, либо сдавало в аренду. О вмешательстве государства в поземельные отношения говорит упомянутая уже надпись в честь Агасикла и другая херсонесская надпись, касающаяся распродажи государственных земельных участков.

С развитием херсонесского виноделия тесно связано производство амфор, употреблявшихся в первую очередь для хранения вина. Херсонесские амфоры клеймились: на одной из ручек амфоры ставилось клеймо, в котором указывалось имя и должность астинома — выборного чиновника, наблюдавшего в Херсонесе за правильностью веса и мер, а также за монетной чеканкой. Кроме амфор, в керамических мастерских Херсонеса производились и другие изделия: большие пифосы, черепица, простая кухонная и столовая посуда, светильники, терракотовые статуэтки. Остатками керамического производства являются обжи

86

гательные печи, обнаруженные около городских стен с внешней стороны, штампы для оттискивания орнамента на посуде, формы для изготовления терракот, а также бракованные керамические изделия. Были развиты в Херсонесе и другие производства — металлообрабатывающее, ювелирное, текстильное, строительное дело и пр.

Несомненно, значительное место в хозяйственной жизни Херсонеса, как и других городов Северного Причерноморья, занимало рыболовство. Большие группы рыбозасолочных ванн найдены здесь. Вероятно, вывоз соленой и вяленой рыбы был одной из основных статей экспортной торговли Херсонеса.

Кроме рыбы Херсонес, несомненно, вывозил хлеб, хотя вряд ли этот вывоз мог достигать очень больших размеров, а также мог экспортировать скот, кожи, рабов, соль. Херсонесское вино вывозилось в некотором количестве в другие города Северного Причерноморья, о чем свидетельствуют найденные в Ольвии, Пантикапее и других городах клейменые херсонесские амфорные ручки.

Ввозились в Херсонес из Греции те же товары, что и в другие причерноморские центры,— вино, оливковое масло, металлы и металлические изделия, керамика и т. п. Херсонес имел постоянные торговые связи с Афинами и городами Ионии, с островными центрами — Фасосом, Книдом, Родосом и др.

Особенно тесно был связан Херсонес со своей метрополией Гераклеей Понтийской и с другим южнопонтийским городом — Синопой.

В денежном обращении Херсонеса использовалась как привозная, так и собственная монета, выпускать которую начали еще в первой половине IV в. до н. э. При раскопках Херсонеса был открыт монетный двор. В этом здании конца IV или начала III в. до н. э., погибшем от пожара, было найдено несколько десятков бронзовых монетных кружков, подготовленных для чеканки, но еще не успевших попасть под монетный штамп.

Херсонесские монеты чеканились из серебра и меди. Чаще всего на них изображалась главная богиня Херсонеса — покровительница города Дева, культ которой имел таврское происхождение, но очень напоминал культ общегреческой богини-охотницы Артемиды. И херсонесская Дева изображалась также в виде охотницы, стреляющей

87

Рис. 26. План клера на Гераклейском полуострове. Частые параллельные линии на виноградниках и садовых участках соответствуют в натуре дренажным стенам

88

из лука или поражающей копьем лань. Часто на монетах также изображалась голова Геракла или его атрибуты — палица, бык.

Херсонес был рабовладельческим полисом. Рабский труд использовался и в ремесленном производстве и в сельском хозяйстве. Размеры клеров на Гераклейском полуострове свидетельствуют, что большинство этих участков нельзя было обработать силами только владельца клера и членов его семьи: требовался труд рабов. О рабстве в Херсонесе говорит одно надгробие с именем Дулия (дулос — по-гречески раб) и с изображением виноградного ножа. Но особенно интересен в этой связи один участок херсонесского некрополя IV—III вв. до н. э., раскопанный в 1936—1937 гг. В отличие от обычных, все погребения на этом участке крайне бедны, не содержат почти никаких вещей; часто встречается необычное для греков этого времени скорченное положение умершего; могилы вырыты небрежно и неглубоко. Все эти признаки позволили некоторым исследователям предполагать, что на этом участке хоронились херсонесские рабы, в большинстве своем являвшиеся выходцами из местных племен — тавров или скифов.

Господствующий класс в Херсонесе состоял из греков-рабовладельцев, которым принадлежали также земельные участки, корабли и склады, ремесленные мастерские и промысловые предприятия. Были, конечно, и мелкие свободные землевладельцы-крестьяне, но они играли второстепенную роль в жизни рабовладельческой демократической республики. Высшими органами этой республики являлись народное собрание и совет, а также коллегии выборных архонтов, стратегов, астиномов и других должностных лиц. Как правило, руководящая роль во всех этих органах принадлежала крупнейшим землевладельцам и рабовладельцам, имена которых сохранили нам херсонесские надписи и монеты. Любопытно, что часто одни и те же лица, принадлежавшие к этой правящей группе, выбирались многократно на различные посты. Так, из надписи в честь Агасикла мы узнаем, что он был и стратегом, и жрецом, и агораномом (чиновник, ведавший рынками), и гимнасиархом (чиновник, ведавший гимнасиями — залами для физических упражнений), и руководил строительством оборонительных стен и устрой-

89

ством рынка, и заботился каким-то образом о гарнизоне города, и производил размежёвку виноградников.

Внутри Херсонесского государства, как и в других античных обществах, происходила ожесточенная классовая борьба между рабами и рабовладельцами, так как противоречие между ними было главным противоречием рабовладельческого общества. Но и в среде свободного полноправного населения происходила борьба между отдельными группами за власть, за установление более широкой демократии (рабовладельческой, конечно) или тирании. Отзвуки этой борьбы дошли до нас в некоторых херсонесских надписях и прежде всего в знаменитой Херсонесской присяге.

Херсонесская присяга, текст которой дошел до нас вырезанным на мраморной плите, относится к концу IV или к началу III в. до н. э. Каждый херсонесский гражданин должен был принести присягу, в которой он именем богов клялся, что будет охранять демократический строй Херсонеса, не предаст врагам ни Херсонеса, ни его владений, будет служить народу, не будет замышлять чего-нибудь против Херсонеса или его граждан, не разгласит государственной тайны, доведет до сведения должностных лиц о существовании заговора и т. п. В этой же присяге содержится и упомянутое выше обязательство свозить хлеб только в Херсонес. Введение этой присяги было, повидимому, экстраординарной мерой, принятой после какой-то попытки осуществить государственный переворот и свергнуть демократический строй. Присяга была составлена под свежим впечатлением только что пережитого момента острой политической борьбы — недаром в присяге упоминаются какие-то лица, «объявленные врагами народа», «замышляющие, предающие и отторгающие...».

О внешнеполитической истории Херсонеса в первые века его существования, так же как и о бурных событиях его внутренней жизни, мы можем лишь догадываться по отдельным намекам, содержащимся в надписях. Повидимому, городу неоднократно приходилось обороняться от нападения соседних варваров, и, в свою очередь, сами херсонесцы, расширяя свои владения, вторгались в пределы соседних племена целью захвата территорий и рабов. В этой борьбе херсонесцы, вероятно, использовали враждебные отношения между отдельными варварскими

90

племенами, стремясь столкнуть их друг с другом. Об этом позволяет догадываться рассказ, переданный нам греческим писателем Полиэном, о помощи, оказанной Херсо-несу против скифов сарматской царицей Амагой. Хотя рассказ этот облечен в легендарную форму, в нем, вероятно, все же отразились воспоминания о каких-то реальных взаимоотношениях между Херсонесом и окружающим варварским миром.

Трудно сказать, участвовал ли Херсонес в борьбе своей метрополии Гераклеи против Спартокидов, когда последние предприняли завоевание Феодосии. Распространение власти Боспора на запад не могло не угрожать независимости Херсонеса, и, вероятно, это обстоятельство было главной причиной вмешательства в войну Гераклеи Пон-тийской. Сам Херсонес в то время вряд ли был в состоянии вести активную военную деятельность: недавно основанный город был еще слишком слаб, чтобы тягаться с владыками Боспора. Но враждебная по отношению к Боспору позиция Херсонеса в это время очень вероятна.

Подготовлено по изданию:

Шелов, Дмитрий Борисович.
Античный мир в Северном Причерноморье. М. : Издательство Академии наук СССР, 1956. - 195 с.