Ораторское искусство играло заметную роль в жизни греческих государств. Без владения им невозможно было сделать политическую карьеру. Подобно тому как всякий гражданин, посещая театр и участвуя в присуждении премий за драматические произведения, становился в той или иной мере знатоком драматургии, таким же образом полисная жизнь делала его ценителем красноречия. Ведь без специально подготовленных речей не мыслилось ни народное
собрание, ни заседание суда, где приходилось бывать каждому греку. Торжественные, тщательно составленные речи на важные политические темы произносили во время празднеств. Например, Исократ приурочил к празднику в честь богини Афины свою «Панафинейскую речь», в которой прославлял Афины за их заслуги перед всеми эллинами и унижал их извечного врага Спарту. Изысканная форма выдающихся речей доставляла слушателям такое же удовольствие, как хорошие стихи.8
Речи долго оставались достоянием исключительно устного творчества. Можно предполагать, что ораторы составляли для себя либо планы выступлений, либо даже записывали какие-то их части. Однако литературные записи речей и возможность знакомиться с ними не только в момент их произнесения появились позже, чем прозаические сочинения по философии, истории, географии.
Многие античные авторы пишут о выдающемся ораторском мастерстве Фемистокла и Перикла, лидеров афинской демократии. Однако они умерли, не оставив ни строчки, кроме проведенных ими законопроектов. Отдельные удачные выражения из речей Перикла передавались из уст в уста и вошли в сочинения некоторых древних авторов.9
Современники Перикла Горгий и Антифонт первыми стали записывать свои речи. Их имена возглавили канон из десяти ораторов, признанных в древности лучшими представителями искусства красноречия. В их число входили Лисий (440—ок. 380 гг.), Исократ (436—338 гг.), Демосфен (384—322 гг.) и Эсхин (390— 314 гг.), творчество которых наиболее полно представлено в сохранившихся рукописях. У каждого из них есть упоминания о Северном Причерноморье.
Речи древнегреческих ораторов делились на три вида: политические, судебные и эпидейктические, т. е. торжественные, произносившиеся на крупных публичных собраниях. В последних Скифия упоминалась крайне редко. Неоднократно возникала лишь одна связанная с ней тема — воспоминание о победе афинян над амазонками, вместе со скифами напавшими на Аттику во время царствования Тесея. Речь шла о далеком мифическом прошлом, которое в древности воспринималось как начало истории и считалось необходимым компонентом эпидейктической речи.
Исократ считал обращение к славному прошлому одним из надежных способов завоевания благоволения слушателей. Его «Панегирик», признанный шедевром красноречия, посвящен идее объединения всех эллинов для похода против персов под руководством Афин. По мнению большинства исследователей, оратор написал эту речь для произнесения перед греками, собравшимися на Олимпийские игры со всех концов Эллады. Превознося Афины выше всех греческих государств, оратор припомнил неудачные попытки Других народов, в том числе и скифов, покорить Аттику:
«Наиболее властолюбивые из племен и самые могущественные — скифы, фракийцы и персы. Все они злоумышляли против нас, и наш город постоянно подвергался опасности в борьбе против всех них.
Самой знаменитой из войн была война с персами. Однако для тех, кто оспаривает права отцов, конечно, еще большее значение имеет свидетельство о древних подвигах! В то время, когда Эллада была еще слаба, пришли в нашу страну фракийцы с Евломпом, сыном Посейдона, и скифы с амазонками, дочерьми Арея; они явились не в одно и то же время, но когда каждый из них пытался распространить свою власть над Европой. И хотя они ненавидели весь род эллинов, но обратились с притязаниями именно против нас, полагая, что, одержав победу над одним городом, они овладеют сразу всеми.
Тем не менее они не достигли успеха: сразившись с одними только нашими предками, они потерпели поражение, как если бы они воевали с целым миром. Насколько велики были постигшие их беды, ясно из следующего: если бы эти события не были из ряда вон выходящими, предание не сохранило бы их в течение столь длительного времени».10
Более краткие упоминания о победе афинян над скифами и амазонками или только над амазонками встречаются еще в двух речах Исократа,11 а также в «Надгробной речи по павшим при Херонее», которая сохранилась в рукописи речей Демосфена, но не принадлежит его перу.12
В главе о мифологии мы упоминали, как после греко-персидских войн легенда о победе афинян над амазонками обрела новую жизнь в устных рассказах, литературе и искусстве. Таким образом, обращение ораторов к воспоминанию о победе афинян над амазонками и скифами является примером использования широко известного их аудитории сюжета, который наталкивал на определенную цепь исторических ассоциаций. Собственно для истории Северного Причерноморья эти упоминания ничего не дают, так как не имеют реальной опоры в его прошлом. Они освещают одну из граней отношения афинян к этому северному краю ойкумены и свидетельствуют о мироощущении жителей Аттики V—IV вв., мнивших себя победителями одного из самых крупных и воинственных среди известных им народов.
Судебные речи представляют богатейшее собрание бытовых картин из повседневной жизни Афин. Их тесные связи с греческими колониями на северных берегах Понта нашли отражение в делах, слушавшихся в афинском суде. Одни упоминания об этих колониях вызывались необходимостью осветить отдельные эпизоды биографии тех, кто принимал участие в судебном разбирательстве и так или иначе был связан с Понтом. Другие касались торговых отношений, сопровождавшихся сложными финансовыми операциями:
они нередко приводили к спорам, требовавшим вмешательства суда.
У греков отсутствовал институт адвокатов, и подсудимые защищали себя сами. Обычно они прибегали к помощи логографа, профессионального составителя речей для тяжущихся в суде. Тот за определенную плату писал речь, а истец или ответчик выучивал ее и произносил от своего имени. Труд опытного логографа приносил хороший доход.
Лисий (440—380 гг.), старший из перечисленных ораторов, всю жизнь занимался ремеслом логографа, хотя иногда выступал и с эпидейктическими речами. Только в одной из его сохранившихся речей есть упоминание о Северном Причерноморье. Афинянин Мантифей в ходе судебного разбирательства доказывал, что он на определенный период уезжал из Афин. Поэтому он рассказал, что отец отправил его вместе с братом жить к Сатиру, правившему на Понте, и он возвратился в Афины в 403 г. после двухлетнего пребывания на Боспоре.13
Эти несколько фраз в речи Лисия открывают цепь свидетельств греческих ораторов об оживленных связях Афин с Боспором, о большом объеме торговли между этими государствами, о боспорских правителях из рода Спартокидов, которых связывали с Афинами дружественные отношения, политические и торговые договоры.
В речи Лисия заключено древнейшее в античной литературе свидетельство о боспорском царе Сатире, правившем с 433/2 по 389/8 г. и о его дружественных отношениях с рядом афинских граждан. Контекст упоминания о Сатире без особых разъяснений кто он такой, показывает, сколь хорошо его знала афинская аудитория. Это неудивительно, так как во время произнесения речи (между 394 и 389 гг.)14 Сатир управлял государством, откуда в Афины доставлялась основная масса хлеба.
Вообще почти все сведения о Сатире сохранились в речах афинских ораторов. Ведь в уцелевших боспорских надписях Сатир упоминается только как отец царя Левкона. Из речи Эсхина мы узнаем, как при Сатире Нимфей потерял независимость и вошел в состав Боспорского царства. В схолиях к речи Демосфена «Против Лептина» сообщается, что Сатир умер при осаде Феодосии. Ее борьба за независимость окончилась поражением уже при Левконе. Важную роль играет Сатир в речи Исократа, называемой «Банкирской», или «Трапезитиком». Это единственная сейчас известная речь, написанная по заказу грека из Северного Причерноморья.