Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
22

Топонимика — свидетель встречи греков и скифов

Еще до возникновения первых колоний греческие мореходы, знакомясь со Скифией, узнали от местного населения целый ряд географических названий, которые относились главным образом к морям и рекам. Наряду с наименованием Понта они услышали о Меотиде, чье название значило, как пишет Плиний, «Мать моря».30 Предполагалось, что водами Азовского моря наполняется Черное, а из него через пролив воды текут в Среднеземноморье.
Эллины выделили восемь крупнейших рек Скифии и сохранили в своем языке их названия, происходящие от иранских или даже более древних индо-арийских корней.31 Пять из них — Истр, Тирас, Гипанис, Борисфен, Танаис — определенно отождествляются с Дунаем, Днестром, Бугом, Днепром и Доном, чьи современные назва-

23

ния впервые зафиксированы авторами римского времени. Остальные три — Пантикап, Герр и Гипакирис — не поддаются точному отождествлению с современными реками; это объясняется большими гидрологическими изменениями за истекшие две тысячи лет.
Наименования древнейших греческих колоний — Тиры, Борис-фена и Пантикапея — происходят от названий рек. Это убедительное доказательство того, что местная топонимика стала известна эллинам еще в доколонизационный период. Ведь название нового города-государства давалось при его основании, предварительно одобренном оракулом Аполлона, бога-покровителя колонистов. Милетяне получали необходимый оракул в своем храме Аполлона Дидимского, а эллины, жившие на Балканском полуострове, — в Дельфах. К жрецам Аполлона стекались все географические познания, добытые в плаваниях по Средиземному и Черному морям, и таким образом служители культа были осведомлены об устьях крупнейших рек, впадавших в Понт, и об окружавших их землях.
Некоторые географические пункты Северного Причерноморья, в первую очередь пролив Боспор Киммерийский, напоминали о киммерийцах, исчезнувших под напором скифов. Наименование пролива встречается у множества античных авторов, начиная с Гекатея; он упоминал также какой-то киммерийский город, то есть греческую колонию в землях киммерийцев. 32 Римский географ Мела, опираясь на утраченные теперь сочинения греческих географов VI—V вв., назвал киммерийскими городами Мирмекий, Пантикапей, Феодосию и Гермисий, следовательно, киммерийскими землями считалось восточное побережье Крыма. Существовали также два греческих поселения — Киммерик и Киммерии (один — на европейском, другой — на азиатском берегу Боспора Киммерийского),33 мыс Киммерии недалеко от устья р. Кубани 34 и Киммерийские стены — какие-то укрепления на Крымском полуострове. Наконец, часть Восточного Крыма называли Киммерией, а переправы через Керченский пролив именовались Киммерийскими.35 Все перечисленные топонимы группируются у Керченского пролива; лишь у Тираса находился курган, именовавшийся могилой киммерийских царей,39 и в горной стране тавров высилась киммерийская гора. Такое распределение киммерийской топонимики нуждается в объяснении. Первое, что приходит на ум, это сосуществование здесь киммерийцев в соседстве с другими народами, в среде которых возникли подобные наименования. Таким образом, по мнению одних ученых, пролив был восточной, а других — западной границей расселения киммерийцев.37 Однако по материальным остаткам на берегах Керченского пролива археологам пока не удалось обнаружить контактной зоны киммерийской и какой-то иной культуры.
Другое объяснение исходит из полного отрицания факта жизни киммерийцев в Северном Причерноморье. Еще в прошлом веке

24

среди части ученых развилось гиперкритическое отношение к античным письменным источникам, сведения которых в большинстве своем признавались недостоверными. Эта точка зрения обсуждается в трудах некоторых современных исследователей.38 Они считают данные Геродота полностью легендарными, а топонимику вовсе не принимают в расчет, выдвигая ничем не обоснованное предположение, что все киммерийские топонимы происходят от Боспора Киммерийского. Определение «киммерийский» они толкуют как «северный», так как киммерийцы — северный мифический народ. Пролив же между Керченским и Таманским полуостровами похож на Боспор Фракийский, находится к северу от него, и потому его назвали Киммерийским. При этом никак не объясняется, почему один пролив был назван в соответствии с греческими традициями именем народа фракийцев, живших на его берегу, а другое название, образованное по тому же типу, не соответствует этой широко распространенной традиции.
Уязвимость рассмотренного толкования состоит в том, что в начальный период колонизации вполне реальные киммерийцы были хорошо знакомы грекам. В VII в. от нашествий киммерийцев на Малую Азию пострадали греческие города Эфес и Магнесия,38 а другие города готовились к отпору врага. При раскопках Милета обнаружены остатки укреплений, сооруженных в предвидении киммерийской угрозы. На глазах у малоазийских греков в середине VII в. киммерийцы разграбили столицу Лидии Сарды и убили царя Гига.40 Таким образом, греческим колонистам, выходцам из Малой Азии, киммерийцы не могли казаться мифическим народом. Поэтому корни киммерийской топонимики следует искать в исторической реальности.
Появление киммерийской топонимики на Боспоре обычно приписывается грекам. На наш взгляд, часть названий возникла еще в доколонизационный период в среде скифов, у которых греки заимствовали ряд географических названий.
Скифы пришли в Северное Причерноморье через Северный Кавказ, использовав давно существовавшую у местного населения дорогу через Керченский пролив. Они назвали переправу именем киммерийцев, у которых они переняли этот путь. Разнообразные письменные источники, начиная с Геродота,41 содержат много свидетельств о переходе кочевников через Керченский пролив: сначала скифы, затем гунны, татары и др.; эта переправа неоднократно получала наименование по народу, от которого вновь прибывшие узнавали об ее существовании (например, в средние века здесь были хазарские переправы).
Киммерийские переправы, дважды упомянутые Геродотом,42 локализуют обычно в северной, узкой части Керченского пролива, где и теперь между Крымом и Таманью ходит паром. Здесь найдены развалины греческого городка с названием Порфмий (переправа).

25

Текст Геродота позволяет думать, что речь идет не об отдельном пункте, а обо всем Керченском проливе, ведь историк говорит о границе материков Европы и Азии, которую многие греческие ученые проводили по Танаису и Боспору Киммерийскому. По-видимому, переправа, называвшаяся Киммерийской, существовала не только в северной, узкой части пролива, но и у его южной оконечности. Недаром Геродот употребляет оба раза множественное число — Киммерийские переправы. Страбону известна большая переправа между Акрой на европейской стороне пролива и Корокондамой на азиатской стороне. Ледяной покров, по словам географа, простирался до этого предела.43 Здесь скифы переходили зимой в Синдику,44 лежавшую на азиатской стороне Боспора Киммерийского. Из-за более мягкого климата там легче было прокормить скот. Античный комментатор комедии Аристофана «Птицы» яснее других записал: «Скифы зимой из-за ее невыносимости складывают свое имущество на повозки и уезжают на другую сторону».45 Климатические условия также вынуждали кочевников киммерийцев изменять в зависимости от сезона места своего обитания. Вероятно, скифы позаимствовали у них опыт перегона табунов по льду в Синдику, а летом переправу в самой узкой и мелкой части пролива. Они назвали переправы Киммерийскими по имени тех, от кого их узнали. Греки же переняли у скифов уже установившееся название.
По-видимому, сходным образом появилось у греков название страны Киммерия. Раз ионийские географы называли киммерийскими города, основанные на западном берегу Керченского пролива, значит в архаический период считалось, что они находятся в Киммерии. Остатки сооружений, сохранившиеся в Киммерии с доскифской эпохи, скифы, а затем греки связывали с деятельностью киммерийцев: таковы Киммерийские укрепления, упомянутые Геродотом, и какие-то сооружения, около которых возникли греческие города Киммерии и Киммерик. Гора Опук, где лежал Киммерик, благодаря ее выгодному географическому положению с древнейших времен использовалась как укрепление. Его остатки дали боспорцам повод для названия города, вокруг которого многое напоминало о более древнем населении Восточного Крыма. Наверное, аналогичным образом возникло название города Киммерия, археологических следов которого пока не обнаружено.
Вероятно, киммерийская топонимика в языке скифов распространялась по всему Северному Причерноморью, а не только вокруг Керченского пролива. Мы думаем, что заимствование подобных топонимов греческими колонистами на столь ограниченной территории произошло потому, что греки осваивали земли около морского побережья, а кочевники (киммерийцы, а затем скифы) — степи, простиравшиеся далеко вглубь материка. Топонимика этих мест греков мало интересовала. У моря же кочевники регулярно

26

появлялись лишь на берегах Керченского пролива, через который они переправлялись, собираясь в дальние военные походы или перегоняя зимой стада. Эти обстоятельства способствовали тому, что бытовавшие в скифской среде киммерийские названия вошли в греческий язык только в районе пролива, где постоянные пути кочевников проходили близ основанных греками поселений.
Место для Пантикапея на берегу Боспора Киммерийского, по преданию, выделил грекам скифский царь Агаэт.48 Таким образом, с самого начала оба народа оговаривали зоны влияния и регулировали условия, при которых греческие колонии не мешали сезонным движениям кочевников через пролив. Его иранское название Panti-Kapa означает «рыбный путь»;47 оно звучит в наименовании Пантикапея, столицы Боспорского царства. По Керченскому проливу из Азовского моря в Черное и обратно проходили огромные косяки рыбы, так что пролив был действительно рыбным путем.
Итак, рассмотренные топонимы проливают свет на этнический состав населения Северного Причерноморья в период основания греческих колоний. Теперь посмотрим, что внесли в топонимику эллины, поселившись в Скифии.
Начнем с названий городов. Их названия, как уже отмечалось, давались еще на родине колонистов, когда они в храме Аполлона получали одобрение на основание нового поселения. Непосредственно вопрошать бога могли только жрецы, которые затем передавали его ответ, заключенный в нескольких стихотворных строках, составленных гексаметром.
Сохранились тексты оракула Аполлона в Дельфах, устами которого вещала его жрица Пифия. Греки обращались к божеству за советом по самым разнообразным политическим и частным вопросам. На сходные группы вопросов изречения оракула составлялись по некоему стереотипу. Определенные стереотипы просматриваются и в названиях колоний. Пользуясь наиболее выразительными сведениями о местности, оракул нарек ряд древнейших причерноморских колоний по местным названиям пролива (Пантикапей) и рек (Истрия, Тира, Борисфен и Фасис).
Если же город основывался там, где не было никаких заметных географических пунктов с туземным названием, то оракул руководствовался описанием местности с выделением ее характерных черт. Так появились многочисленные, чисто греческие наименования колоний. Например, в Крыму Калос Лимен (Прекрасная гавань), Херсонес (город на полуострове), Керкинитида (город у Крабового залива) и Мирмекий (город у рифов).
Широко распространенный в Северном Причерноморье принцип наименования поселения по географическим ориентирам использовался и позже, когда греки уже прочно здесь обосновались и стали основывать свои дочерние поселения. Таковы Танаис в устье Дона, Акра («поселение на мысу») у южной оконечности Керчен-

27

ского пролива. Конечно, этим принципом не исчерпывались источники происхождения названий греческих поселений. Иные причины послужили поводом для наименования Ольвии, Феодосии, Нимфея и некоторых других городов. Каждое такое наименование требует специального исследования, и не всегда удается выяснить, почему город получил то или иное название.
Рассмотрим топонимику Ольвийского государства, название главного города которого имеет уникальную историю.
Свою первую колонию в Северном Причерноморье греки основали близ Днепро-Бугского лимана, который они считали устьем Борисфена (Днепра). Соответственно поселение получило наименование Борисфен. Его остатки найдены недалеко от современного г. Очакова, на маленьком островке Березани. В античности он соединялся с сушей перешейком, давно затопленным морем. В результате повышения его уровня, начавшегося в первые века нашей эры, прибрежные части причерноморских античных городов находятся сейчас под водой. Со времен античности море покрыло значительную полосу берега шириной от нескольких десятков метров до километра и более.
Из всех северопричерноморских колоний только Борисфену посчастливилось сохранить дату своего основания — 647/6 г.48 Она включена в «Хронику» Евсевия, который использовал массу теперь утраченных сочинений. Конечно, в каждой колонии хранились записи о времени ее основания; вероятно, списком дат вывода колоний располагали и храмы Аполлона, куда обращались за благословлением бога перед выводом колонии. Этими документами пользовались писатели, излагавшие историю своего родного города, области или всей Эллады.
Время возникновения остальных колоний в Северном Причерноморье определяется по археологическому материалу и относится к первой половине—середине VI в. Исключение составляет Херсонес, основанный Гераклеей Понтийской на столетие позже многочисленных ионийских колоний.
В середине VI в. в Борисфен прибыла из Ионии новая волна колонистов. Так как им не хватало места на небольшом полуострове с ограниченным запасом питьевой воды, они продвинулись севернее и обосновались в новом центре на берегу Южного Буга (Гипаниса) немного выше его слияния с Днепром.
Когда милетяне обратились к оракулу с просьбой одобрить вывод нового поселения в этот район, его природные богатства были уже хорошо известны. Поэтому оракул без труда предрек счастливую участь основателям полиса и их потомкам, назвав их колонию Счастливым городом Όλβνη πολις. И действительно, город просуществовал целое тысячелетие.
С течением времени Счастливый город стали называть одним прилагательным, и он превратился в Ольвию. Однако наименование

28

граждан — ольвиополиты — по-прежнему производилось от полного названия. Ольвия не была оригинальным наименованием колонии, так как в греческой ойкумене насчитывалось около десятка Ольвий.49
В записях античных авторов об Ольвии наблюдается удивительный разнобой, которого нет в отношении ни одного другого северопричерноморского города. Город на Гипанисе постоянно встречается в античной литературе под именем Борисфен, даже когда о нем пишут люди, видевшие его своими глазами, такие, как Геродот или оратор I в. н. э. Дион, прозванный Хрисостомом, то есть Златоустом. Многочисленные надписи и монеты, найденные при раскопках, говорят исключительно об Ольвии, а писатели, даже зная об этом, называют его Борисфеном. Древнейший из них Геродот упомянул об ольвиополитах, следовательно, он знал официальное наименование города, но во всех прочих случаях историк написал о городе Борисфене и его жителях борисфенитах. Более поздние писатели не раз объясняли, что Ольвия и Борисфен один и тот же город.50
На самом деле вначале Борисфеном и Ольвией, как мы упоминали, назывались разные поселения на о. Березани и на Гипанисе. В V в. политический центр переместился из Борисфена в Ольвию и образовалось Ольвийское государство, включившее в свой состав Борисфен.51 Однако не местные греки продолжали называть новое государство Борисфеном. Ведь оно лежало в устье знаменитой реки, и первое небольшое поселение вошло в его состав, не сохранив статуса самостоятельного полиса. Для греческих мореплавателей это название звучало гораздо выразительнее, чем Ольвия (Ольвий было несколько, а Борисфен один), и оно сразу ассоциировалось с Северным Причерноморьем. Из устной речи наименование перешло в литературную традицию.
Различия в наименовании города или страны ее жителями и другими народами встречаются не только в древности, но и в наше время. Так, страна, которую ее граждане называют Deutschland, в русском и в ряде европейских языков сохранила свое древнее, известное с античности, наименование Германия, а немец, говорящий по-русски, скажет о своей родине Германия, а не Deutschland.
Точно так же и ольвиополиты, если речь шла об обращении к грекам неольвийского происхождения, называли себя борисфенитами, а свою родину — Борисфеном. Это ясно по двум надписям, найденным за пределами Ольвии. Мраморная плита с декретом IV в. о регулировании ввоза и вывоза «из Борисфена всякого чеканного золота и серебра» 62 стояла на азиатской стороне Боспора Фракийского у святилища Зевса Урия. Сюда приставали суда перед выходом в Черное море, и поэтому там устанавливались надписи с копиями постановлений, которые было важно знать купцам, плывущим в Понт. Еще выразительнее надпись II в. с обращением ольвиополитов к оракулу Аполлона на острове Кларосе. Наряду с

29

официальным наименованием граждан в надпись внесено уточнение: «ольвиополиты, они же борисфениты».
В топонимике Ольвийского государства, кроме названия города, известно еще несколько топонимов греческого происхождения. При слиянии Гипаниса и Борисфена находился Гипполаев мыс (современный Станиславский), названный, по-видимому, по имени человека, носившего греческое имя Гипполай. На левом берегу Борисфена при его впадении лежала область Гилея (т. е. лесная), выделявшаяся среди степей своей растительностью. Ольвиополиты устраивали атлетические состязания на острове Ахиллов Дром (Бег Ахилла — Тендровская коса). Под покровительством Ольвийского государства близ устья Истра находился священный Ахиллов остров, иначе называвшийся Левка (т. е. белый — современный Змеиный).
Рассматривая античную топонимику Северного Причерноморья, мы отметили названия как греческого, так и местного происхождения, причем в количественном отношении доминируют первые. Они включают в себя наименования не только новых поселений, но и островов, мысов и целых областей.
Греки называли окружавшие их географические объекты, руководствуясь примерно теми же принципами, какие существуют в настоящее время. Они давали наименования не только крупным рекам, но и любым ручьям и источникам, а также сколько-нибудь заметным горам, холмам, скалам и т. п. Им важно было знать все, что необходимо мореплавателю при каботажном плавании. Поэтому свое название получали каждый залив, бухта, остров, мыс. Эти объекты не представляли никакого интереса для кочевников. В их языке наименования часто присваивались не отдельному географическому объекту, а какой-то территории, представлявшей единство с хозяйственной точки зрения и нередко принадлежавшей определенной семье.
В топонимике Северного Причерноморья отразилось различие взглядов представителей двух культур: кочевников и земледельцев, которые по-разному видели и оценивали одну и ту же природу: то, что было важно для одних, не привлекало внимания других, и наоборот. При освоении земель Скифии греки встретились с неразвитой, на их взгляд, топонимикой, и поэтому они смогли позаимствовать сравнительно немного географических названий. Большинство из них относится к гидронимике: реки, два моря, пролив, переправы. В остальном же перед эллинами открывались широкие возможности собственного творчества, и они создали множество новых топонимов, используя традиции, которые принесли вместе с культурой метрополии.
Итак, обращение к топонимике позволяет представить первые шаги эллинов при освоении северного побережья Понта. Они осознавали, что поселились в Скифии. Ее земли, прежде подвластные

30

киммерийцам, теперь находились под контролем скифов, мало интересовавшихся собственно побережьем. Они не противились появлению там греческих колоний, занимавших ничтожные территории по сравнению с бескрайними просторами степей. Археологические находки в скифских погребениях степной и лесостепной зон Восточной Европы показывают, что местное население сразу же вступило с греками в торговые контакты. Единственным местом, где постоянно скрещивались пути греков и скифов, оказался Керченский пролив, и это отразилось в более интенсивном, чем в прочих областях Северного Причерноморья, заимствовании местных названий.

Подготовлено по изданию:

Скржинская М. В.
Скифия глазами эллинов. — СПб.: Алетейя, 2001. — 304 с. — (Античная библиотека. Исследования).
ISBN 5-89329-108-5
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2001 г.
© М. В. Скржинская, 1998 г.



Rambler's Top100