Тема 9
О принципах формирования, композиционном устройстве, боевом построении раннеримского войска и путях его совершенствования
до III в. до н. э. нам известно чрезвычайно мало. Видимо, поэтому в историографии до сих пор доминирует мнение либо о крайней примитивности военной организации ранней Республики, либо о ее качественной и структурной идентичности манипулярной армии.
Долгое время считалось, что сведения римской традиции о разделении царем Сервием Туллием римского гражданства на пять цензовых разрядов, а войска соответственно вооружению на 193 центурии являются позднейшей ученой реконструкцией анналистов и не имеют никакого отношения к реальной структуре воинских сил (см. тему 3). Это заблуждение было остроумно разрушено в ряде работ П. Фраккаро (Fraccaro, 1930; 1931. Р. 91-97; 1934. Р. 57-71; 1957). По его версии, Сервий Туллий удвоил сохранившийся с Ромуловых времен «легион» из 3 тыс. чел. Справедливо предположив, что в полевом войске служили только юниоры (40 центурий 1-го разряда по 100 чел. в каждой). Фраккаро добавил к ним по 10 центурий юниоров 2-3-го разрядов, также имевших тяжелое вооружение, и получил «сервианский легион» из 60 центурий (6 тыс. чел.). С тех пор, полагал Фраккаро, эта структура легиона сохранялась и после его разделения на две части для предоставления командования каждому консулу. Более того, она стала классической, хотя численный состав центурий уменьшился. В дальнейшем, по мнению Фраккаро, в легионы включаются 24 центурии юниоров 4-5-го разрядов, т. е. по 1200 велитов на легион. Следовательно, состав легиона доводится в IV в. до н. э. до 4200 пехотинцев и остался неизменным в дальнейшем.
Отличаясь стройностью и тщательностью построения при солидной опоре на данные источников, теория Фраккаро резко стимулировала в историографии интерес к исследованию Сервианской конституции вообще и ее военной организации в частности. Большинство исследователей либо полностью разделяют ее, либо принимают за основу (назову лишь X. Лэста (Last, 1945. Р. 42 ff), Т. Дж. Корнелла (Cornell, 1988. Р. 91), Э. С. Стэвли (Staveley, 1953. Р. 32 ff.), Ж.-Кл. Ришара (Richard, 1977. Р. 229-236), П. Де Франчиши (De Francisci, 1959. P. 360 ff., 691-694), Ж. Эргона (Heurgon, 1969 а. Р. 151) и др.). Другие исследователи, однако, сомневаются в делении войска на два легиона в начале республики и относят его ко времени
восстановления консульского правления в 367 г. до н. э. (Г. Де Санктис (De Sanctis, 1933. P. 289-298), А. Бернарди (Bernardi, 1952. P. 50)).
Возвращаясь к теории П. Фраккаро, отметим, что она также вызывает возражения. Во-первых, малоубедительны ссылки на цифровые данные. Плутарх и Дионисий уже к царскому периоду относят удвоение военных сил до 6 тыс. во время синойкизма ромуловой и сабинской общин (Plut. Rom. 13; Dionys. II. 35. 6; Zonar. VII. 13). Ливий явно указывает на пополнение войска и создание новых турм всадников за счет покоренных альбанцев и других племен в VII в. до н. э. (Liv. I. 29-30). Современные исследователи определяют количество военнообязанных в Риме в начале V в. до н. э. в 17-20 тыс. человек (De Martino, 1979. P. 173; Botsford, 1909. P. 83), хотя реальное полевое войско было, естественно, меньше.
Далее, П. Фраккаро редуцирует реформу Сервия к количественному изменению легиона и не вполне учитывает качественное различие старого, куриатно-родового, и нового, цензового, принципов комплектования и организации войска, которые не исчерпываются изменением способа его набора. Тактическим звеном войска у Фраккаро и его последователей остается легион, воспроизводящий свою структуру.
В самом деле, богатый военными событиями V в. дает нам немало примеров самостоятельных действий консулов в разных местностях против различных племен и народов. Но отметим, что первое деление войска на две части Дионисий Галикарнасский относит ко времени Тарквиния Древнего (Dionys. III. 57. 3). Он же сообщает, что набранное в 487 г. до н. э. войско было разделено на три части, две из которых консулы повели против разных народов, а третья часть, также из воинов призывного возраста, осталась для защиты ближайшей к Риму округи (VIII. 59. 3). Их нельзя путать с сениорами, из которых была сформирована 4-я часть под своими значками (центуриями) для охраны стен.
Аналогичных конкретных причин вынужденного деления военных сил бесчисленное множество. В период ранней Республики при отсутствии особой необходимости на войну или в набег отправлялся один консул, который мог достаточно произвольно делить свою армию.
Еще более красноречив другой пассаж Дионисия о набранном децемвирами в 450 г. до н. э. войске в 10 легионов. Казалось бы, каждому децемвиру досталось по собственному «легиону». Тем более что, по обоснованному мнению В. В. Дементьевой, децемвиры обладали
империем (Дементьева, 2004. С. 164 и след.). Но все войско было разделено лишь на три части: 2 «легиона» остались в Городе, 3 были выведены на сабинян и еще 5 — на эквов (Dionys. XI. 23. 1).
Примечательно, что в тексте Ливия о событиях ранней Республики чаще всего фигурируют названия не «легионы», a exercitus (или consularis exercitus), acies, copiae. Дионисий и Диодор называют их dunamis и чрезвычайно редко tagma, что лишь в III—I вв. до н. э. переводится обычно как «легион». Особо впечатляет, что Ливий употребляет этот термин только во множественном числе и практически никогда не указывает их конкретного количества. Так, под 487 г. до н. э. читаем, что консулы «...делали смотр легионам и расставляли сторожевые посты по стенам» (Liv. II. 39. 9). Складывается впечатление, что название legiones в традиции использовалось для определения самого факта многочисленности войска, его общей массы (фигура гендиадиса) и синонимично понятию consulares exercitus.
Многие ученые относят время разделения так называемого «легиона Фраккаро» на два ко второй половине V или началу IV в. до н. э., времени введения военного трибуната с консульской властью, а оформление 4 легионов помещают во вторую половину IV в. до н. э., в эпоху Самнитских войн. Например, Дж. Самнер, выражая распространенную точку зрения, полагает, что каждый трибун, подобно консулам, возглавлял один легион. Следовательно, увеличение числа трибунских магистратур должно отражать возрастание количества легионов (Sumner, 1970. Р. 72-75). Согласившись с данной теорией, мы вынуждены будем признать и наличие в Риме того времени 5 и даже 8 легионов соответственно колебаниям числа консулярных трибунов, а традиция не дает нам таких доказательств.
Впервые четкое описание легиона с манипулярными признаками встречается у Ливия под 348 г. до н. э. с нехарактерной для него оговоркой о точной численности состава (10 легионов по 4200 пеших и 300 всадников в каждом) (Liv. VII. 25. 8): явно новое введение. Лишь под 340 г. до н. э. он подробно излагает построение манипулярного легиона (VIII. 8. 8-10). Причем в это время военнообязанные приписывались уже не к центуриям, а к легиону (ex legione Romana scripta).
Итак, источники не позволяют выявить в Риме, по крайней мере в V в. до н. э., не только стабильного войска из двух легионов, но и вообще легионов как таковых. Однако такой вывод отнюдь не опровергает тезиса о едином войске, состоявшем из 60 центурий.
В связи с этим необходимо остановиться на определении происхождения слова “legio" и названии раннереспубликанского центуриатного войска. Этимология legio от legere (или от eligere) («отбирать») (Veget. II, 1) представляется вполне очевидной, поэтому можно согласиться с мнением Ф. Гшнитцера, который полагал, что первоначально в царский период legio обозначал сам процесс набора войска (Gschnitzer, 1968. Р. 182, 190). Примечательную этимологию дает Варрон: «Легион, которым называются воины во время набора» (LL. V. 88).
Со времени реформы Сервия появляется термин classis (Gell. VI (VII). 13), который можно отнести к собранному войску, распределенному по центуриям. Фест определяет: «классис называется подпоясанным, т. е. готовым к бою множеством воинов...» — Р. 295 L). Ливий применяет аналогичное определение — exercitus armatus paratusque (VI. 6. 13) или exercitus conscriptus armatusque (V. 2. 7). И. В. Нетушил полагал, что exercitus было общим, отвлеченным названием войска, a classis обозначал строй тяжеловооруженной фаланги (Нетушил, 1916. С. 29). Четкое определение дает поздний историк Вегеций: «Название exercitus оно получило от самого своего основного занятия, именно упражнения (exercitum), чтобы оно никогда не забывало, почему оно носит такое название» (Veget. II. 1). Ф. Гшнитцер справедливо отметил, что в источниках центуриатное собрание нередко именуется exercitus, но никогда legio (Gschnitzer, 1968. P. 180). Следовательно, последнее название было связано с более древним способом набора ополчения и перенесено в новую социально-политическую организацию. В раннереспубликанский период «легион» стал техническим обозначением полевого войска — exercitus. Так как оно набиралось ежегодно и каждый раз было новым, то каждый раз на войну отправлялся новый «набор» (legio).
Итак, «легион» в V — начале IV в. до н. э. представлял собой набранное центуриатное войско вне зависимости от его численности и количества составляющих его частей. Лишь в первой половине IV в. до н. э., как показывает анализ источников, с усложнением военной организации, необходимостью вести продолжительные войны на разных театрах боевых действий начинает формироваться иная, манипулярная структура воинских соединений, которой можно было легко управлять и обеспечивать высокий уровень дисциплины. В связи с этим происходит упорядочение набора войск, а само обозначение набранного контингента сохраняется и в боевых условиях,
в частности, с целью отличить его от союзных частей (auxilarii) обычно такой же численности. Набирается уже не аморфная масса людей, а строго фиксированные войсковые соединения с идентичной друг другу внутренней структурой. Со второй половины IV в. до н. э. с переходом к манипулярной тактике и упорядочением структуры войска легионы превращаются в базовые соединения новой, манипулярной армии.
Как уже было сказано в теме 4, первоначально все военнообязанные разделялись на classis и infra classem. Причем, Геллий отождествляет classis procincta со всем полевым войском. Спрашивается: входили ли в этот классис юниоры 2-3-го разрядов или они оставались infra classem? С точки зрения Дж. Самнера, в V в. до н. э. классис состоял из 40 центурий тяжеловооруженной пехоты 1-го разряда, а 2-3-й разряды были добавлены в войско не ранее осады Вей в конце V в., когда произошла смена щитов clipeus на scutum (Sumner, 1970. P. 73-74; ср. Momigliano, 1963. P. 120).
Однако смена типов щитов никак не может служить подтверждением включения 2-3-го разрядов в войско (не в фалангу!) именно в 406 г., ибо воины этих разрядов изначально по реформе Сервия Туллия были вооружены таким щитом. Напротив, речь может идти о смене фаланговых щитов clipeus на scutum у воинов 1-го разряда.
Учтем также, что для фаланговой тактики боя и в Греции VI-V вв. до н. э., и в Риме применялся круглый щит (диаметром от 90 см до 1 м), продолговатый же щит scutum (в некоторых вариантах овальный) высотой от 1,2 до 1,5 м (здесь версии и археологические материалы различны) предназначался для индивидуального боя или для сражения в небольших отрядах (манипулах), где воины располагались по фронту более широко (до полутора метров) и не мешали друг другу в рукопашной схватке (Connolly, 1981. Р. 131). Но именно это обстоятельство и не позволяет совместить клипеатов и скутатов в тесных боевых порядках фаланги. Добавим, что для задних рядов фаланги, создающих главным образом массу для натиска, не требовались не только поножи, но и scutum.
Логично предположить, что скутаты 2-3-го разрядов, и тем более легковооруженные из 4-5-го разрядов, будучи постепенно включены в войско (exercitus), составили в нем если не отдельные отряды, то во всяком случае отдельную боевую линию. Хотя они остались,
строго говоря, infra classem, т. е. вне фаланги из 40 центурий клипеатов, но уже не вне войска (exercitus), будучи — с образованием в первой половине V в. под давлением сословной борьбы плебеев новых четырех разрядов — включены в войсковую структуру (подробнее см. темы 4, 6). Если учесть, что многие сражения, как явствует из традиции, велись не в регулярных порядках, где задействовалась фаланга, а в мелких стычках, то основная тяжесть боевых действий должна была падать именно на воинов 2-3-го разрядов (преимущественно плебеев).
Для обозначения боевых порядков Ливий обычно употребляет сочетания: acies instructa, acies processissent (Liv. III. 2. 7-12; 60. 3-5; 68. 6; IV. 32. 10; 37. 8; V. 32. 3; 36. 7; 38. 1; 49. 2; VI. 7. 3; 23. 2-12; 24. 7; VII. 10. 9; 17. 5). Очевидно, что под «рядами» (acies) источники понимали собственно фалангу, которая располагалась в центре боевых порядков и прикрывалась с флангов конницей и более легкими формированиями, скорее всего скутатами. Поэтому упоминаемые в традиции в V в. до н. э. деления консульских или диктаторских войск на три части отражают классическое трехчленное построение фаланговых формирований, где каждый военачальник командовал центром или флангами.
Дионисий вообще расположенную в центре боевых порядков фалангу называет именно этим греческим термином (Dionys. IV. 22. 1; V. 14. 2; 22.4; VI. 5.4; 10-12; VIII. 18. 1; IX. 11.3; XVI. 33; ср. Арр. Celt. III. 1). Более того, уже при описании смотра войск Сервием Туллием он говорит о построении всадников по отрядам (соответствующим римским турмам), пеших — в фаланге, а легковооруженных — по своим центуриям (лохам) (IV. 22. 1). Тем самым он отделяет фалангу тяжеловооруженного classis от центурий infra classem. Вегеций также называет боевым строем (acies) «выстроенное для сражения войско, чей фронт (заметим, сомкнутый! — В. Т.) обращен против врага» (Veget. III. 14). Кстати, когда мы говорим о фаланге, то перед нашим взором возникает образ знаменитой македонской фаланги глубиной в 16 рядов. На самом же деле даже в Греции в архаические времена фаланга — это всего лишь 4-6 шеренг воинов-общинников, главным элементом вооружения которых был круглый гоплитский щит clipeus.
Наличие в Риме ранней Республики фаланги еще Моммзеном не ставилось под сомнение. Считалось очевидным, что фаланга
пришла в Рим из Этрурии. Именно оттуда, по Диодору, заимствовали римляне «меднокруглые щиты и фаланговое построение» (Diod. XXIII. 2). По Вергилию (Аеп. X. 16. 6), этруски сражались копейщиками в фаланге, что, по признанию источников, было главной причиной их превосходства над римлянами, которые сумели одержать победу над этрусками лишь после того, как приняли у себя фалангу.
Но, например, А. М. Снодграсс и А. Момильяно признают на основании археологических данных принятие этрусками гоплитского вооружения в конце VII - начале VI в. до н. э. (Snodgrass, 1987. Р. 116-121; Momigliano, 1963. Р. 119). Однако они отрицают быстрое введение вслед за этим гоплитской тактики, не находя в Этрурии соответствующего класса свободных собственников-гоплитов. А именно эти полноправные и относительно равные по состоянию граждане полисов и стали условием введения и базой фалангового строя. В ответ можно провести аналогии с Аттикой, где в VI в. до н. э. политически преобладали родовые группы аристократии, в то время как остальное население в военном отношении группировалось в фаланге.
Схожая социально-политическая ситуация сложилась в Этрурии и в Риме к середине VI в. до н. э. (D’Agostino, 1990. Р. 81-82). Там уже сформировался в экономическом плане достаточно обширный «средний слой» собственников (Kienast, 1975. Р. 91-93), которые составили «средний класс» гоплитов созданной Сервием Туллием фаланги-классиса, причем аналогии с Грецией окончательно убеждают, что клиенты входили в центурии своих патронов-патрициев.
Когда же и от кого заимствовали римляне фалангу? Появление в Риме царского периода между 725 и 625 гг. до н. э. находок гоплитских доспехов этрусского типа доказывает, что уже ко времени правления Сервия Туллия римляне были хорошо знакомы с таким вооружением не менее полувека. Кроме того, сами этруски испытали сильнейшее воздействие греческого вооружения и, соответственно, гоплитской тактики. В исследованиях последнего времени прямому греческому влиянию уделяется особое внимание. Так, Эмилио Перуцци выдвигает точку зрения о возможности непосредственного греческого влияния на Рим через Кампанию, начиная с VIII в. до н. э. (Peruzzi, 1973. Vol. VII. P. 77). Поэтому наиболее вероятно, что Рим испытал двойное мощное воздействие греческой фаланговой системы: через греческие
колонии напрямую и опосредованно через этрусков, с которыми Сервий Туллий вел длительные и успешные войны. Первоначально была заимствована структура войска из двух боевых линий. Первую линию занимали, как и в Этрурии, полноправные граждане, способные вооружить себя металлическими доспехами, а вторая была резервной и комплектовалась из неполноправных людей, носивших только шлем и овальный щит scutum, древнейшего италийского происхождения.
Особо отметим, что фаланга в Риме возникла как одна из форм войсковой организации. Она отличалась большей многовариантностью, в отличие от Греции, и не стала стержнем полисной структуры, не в последнюю очередь из-за борьбы плебса против своего неравноправного положения в ней (как и во всей центуриатной системе). Не исключено, что римское боевое построение долгое время сохраняло реликтовые черты догоплитской военной организации. Сохранение старой куриатной организации патрициев в Сервианской конституции привело к ее внутренней раздвоенности. Это отразилось в военной центуриатной структуре и послужило причиной консолидации общества с IV в. до н. э. уже на новой основе, а в военной сфере позволило также перейти к более прогрессивной манипулярной системе.
Характерно, что еще до времени Ромула римляне употребляли круглые щиты, называемые Плутархом «арголийскими». После же синойкизма с сабинской общиной, римляне стали применять scutum, вполне возможно, заимствованный именно у сабинян (Plut. Rom. 21; Dionys. II. 40. 1). С введением сервианской фаланги древний италийский scutum вновь заменяется круглым щитом — гоплитским clipeus, но только для личного состава фаланги. А с заменой центуриатной фаланги манипулярным строем в течение IV в. до н. э. scutum окончательно восстанавливается в вооружении как более соответствующий новой тактике. Не исключено, что усовершенствованный его вариант был действительно заимствован из Самния (Flor. II. 8. 6; Sall. Cat. 51.37-38).
Мы не имеем определенных сведений относительно структуры римской фаланги и количества ее рядов. 40 центурий юниоров классиса наводят на мысль о первоначальных четырех рядах (см.: Fest. Р. 71 L). По другим данным, можно предположить не менее шести рядов из 60 центурий (Dionys. IX. 10. 2), что соответствует реконструкции П. Фраккаро, по которой классис занимал четыре Ряда, а 2-3-й разряды — по одному. Это вполне компенсировало
неравное число людей в центуриях разных разрядов. Обратим внимание на обозначение Дионисием первых трех разрядов как «сюнтаксис» (сомкнутый боевой порядок), а последних двух — как «мойры» (часть, отдельный отряд).
Однако известно, что члены 2-3-го разрядов, первоначально стоявшие infra classem, оказались включенными в войско только после 1-й сецессии плебеев, а их вооружение щитами scutum не позволяет причислить их к фалангитам классиса. Они могли составить вторую линию боевых порядков (acies) единого войска (exercitus) и строиться отдельными отрядами. Представители низших разрядов, служившие легковооруженными, составляли вспомогательные части и были инкорпорированы в политическую систему цензовых разрядов, вероятно, в середине V в. до н. э.
Чрезвычайно мало сведений мы имеем о каком-либо тактическом делении центуриатного войска. Например, название manipulus, изредка встречающееся у Ливия, обозначает у него не строевые единицы, а скорее, резервные отряды. Аутентичное значение они приобретают у Ливия для времени после середины IV в. до н. э. с переходом армии к манипулярному строю. Остается дискуссионным также вопрос о центуриях. Сведения о них в источниках для V-IV вв. редки в отличие от упоминаний о центурионах. В фаланге центурии имели чисто структурное значение, сливаясь в «тысячи», из которых состояли ряды фаланги, и в когорты скутатов. Именно этим и можно объяснить редкость упоминаний о них в традиции.
Привычнее для Ливия слово “cohors”, что едва ли правомерно списывать на простой анахронизм. Построение римских союзников когортами было характерно и во времена манипулярной тактики. Как известно, они не возникли в ходе реформ Мария и даже не во Вторую Пуническую войну, а принадлежат к древнеиталийскому типу войсковой структуры. Численность когорт значительно варьируется, как и их количество. Они могли насчитывать по 400 чел., что сближает их с позднеримскими. Но Дионисий упоминает о когортах («спейра») в 600, 800 и даже в 1 тыс. человек (Dionys. VIII. 65. 2; IX. 63. 5; 71.1; X. 43.3; XI. 25.2). Все это не позволяет видеть в них структурные подразделения фаланги.
Именно по когортам строились воины 2-3-го разрядов со щитами scutum. Не исключено, что их символами были вексиллы. Они представляли собой соединения ряда центурий под командованием
военного трибуна или примипила, либо временного командира из наиболее уважаемых воинов и в бою действовали как мини-фаланга, но в более разомкнутых рядах, нежели классис клипеатов, поэтому и не могли слиться с последним в единую боевую линию. Как правило, они примыкали к фаланге в качестве ударной массы для поддержки ее наступления. Кроме того, благодаря большей маневренности и индивидуальной значимости каждого воина они могли действовать самостоятельно вне боевой линии (acies) или выполнять отдельные задачи. Таким образом, можно проследить параллельное сосуществование в Риме VI-V вв. до н. э. двух типов боевого построения пешего войска: фаланги-классис из клипеатов 1-го разряда и когорт скутатов 2-3-го разрядов.