Каждому, кто сталкивается с историей династии афинских тиранов Писистратидов, не может не броситься в глаза обилие личных имен с элементом ΙππΌ)-, употреблявшихся в этой семье. Как известно, отца Писистрата звали Гиппократом (Herod.1.59,1-4). Сам Писистрат дал двум своим старшим сыновьям, будущим наследникам его власти, имена Гиппий и Гигатарх (Herod.1.55). Известен еще Гиппарх, сын Харма, выходец из того же рода, ставший главой группировки сторонников тиранов после изгнания Гиппия и установления демократии в Афинах (Arist.Ath.pol.22,4).
Подобное настойчивое употребление "конных" имен в семье Писистрата вряд ли может быть объяснено только принадлежностью ее к родовой знати. Действительно, в среде последней вообще были достаточно популярны "агонические" и "высокостатусные" по семантике антропонимы с основой Ιππ(ο)-. Однако необходимо сделать две важные оговорки.
Во-первых, изучение ономастики представителей старшей тирании но всем регионам греческого мира позднеархаической эпохи приводит к парадоксальному выводу: количество "конных" имен в этой среде поразительно невелико, несравненно меньше, чем можно было бы предположить. Нам известно не менее полутора сотен имен тиранов и членов их семей, относящихся к этому времени. Имена же с основой Ιππ(ο)- можно в буквальном смысле слова пересчитать по пальцам одной руки (естественно, за вычетом афинских Писистратидов).
Три-четыре примера такого рода можно найти в городах Сицилии (Гела, Акрагант, Гимера)1, причем все они относятся к более позднему периоду, уже к началу V в. до н.э. Удивляться приходится скорее не тому, что они есть, а тому, что среди сицилийских тиранов, блиставших конными победами в Олимпии и на других панэллинских играх, роль "гиппотрофического" ономастикона оказывается столь незначительной. Что же касается собственно Эгейского региона, то в его рамках (за пределами Афин) при самом тщательном поиске удается обнаружить один-единственный прецедент "конного" имени тирана. Более того, прецедент этот в высшей степени характерен. Речь идет о Гиппокле, тиране Лампсака, что на Геллеспонте (Herod.IV. 138,1). Этот Гиппокл находился в чрезвычайно близких отношениях с афинскими
123
Писистратидами. Гиппий, сын Писистрата, даже выдал свою дочь Архедику замуж за сына Гиппокла - Эантида (Thuc.VI.59,3). После изгнания из Афин Гиппий даже некоторое время жил в Лампсаке (Thuc.VI.59,4), где снискал себе безупречную репутацию, если судить по приводимой здесь же у Фукидида эпиграмме. Таким образом, мы и здесь остаемся в рамках круга Писистратидов, которые, следует признать, по своим ономастическим предпочтениям являли некое исключение среди архаических тиранов.
Вторая оговорка. Еще не столь странным было бы встретить большое количество "конных" имен в семье, действительно прославленной многочисленными победами в колесничных бегах. Так, имена с основой iππ(ο)- присутствуют в VI в. до н.э. у Филаидов (Гиппоклид) и Кериков (Фенипп, Гиппоник). Но на счету обоих этих родов - неоднократные первые места в этом виде состязаний в Олимпии2. У Алкмеонидов - еще одного рода, славного конными победами, — также периодически появляются подобного типа имена (Гиппократ, Ксантипп), причем происходит это в периоды наибольшего сближения Алкмеонидов с Писистратидами (начало 550-х гг., 520-е гг.)3 и, по-видимому, не случайно (о чем еще пойдет речь ниже).
Писистратиды же колесничными победами отнюдь не блистали. Ни одному из представителей этого рода, похоже, ни разу не удалось стать олимпиоником или одержать верх в каких-либо других панэллинских играх4. Афинские тираны, насколько можно судить, даже ощущали в связи с этим определенный "комплекс неполноценности" и пытались исправить положение не вполне честными способами. Так, согласно Геродоту (VI. 103,2-3), Кимон, сын Стесагора из рода Филаидов, уступил (πάρεις·) Писистрату свою вторую олимпийскую победу, за что ему было позволено возвратиться в Афины из изгнания. Уже после смерти Писистрата, одержав третью победу в Олимпии, Кимон был убит по приказу Гиппия и Гиппарха - возможно, после отказа уступить эту победу им.
Итак, дело не только и даже не столько в общеаристократическом обычае, сколько в каком-то ином факторе. Обращение к предыстории аттического рода Писистратидов и учет некоторых аспектов деятельности самого знаменитого тирана Афин дают, как нам кажется, более
124
полное и логичное объяснение для отмеченных выше "ономастических пристрастий".
Уже неоднократно становилась предметом исследования религиозная политика Писистрата и его сыновей5. Справедливо отмечалось внимание афинских тиранов к культам Артемиды Бравронской, Диониса Элевтерия, Аполлона Делосского и Пифийского, Зевса Олимпийского, Элевсинских богинь и, конечно же, Афины Полиады. Но, говоря о последнем, часто забывают об одном существенном обстоятельстве.
В рассматриваемую эпоху культ Афины на Акрополе был неотделим от культа Посейдона. Мифологической основой для их сближения служил известнейший миф о споре указанных богов из-за обладания Аттикой. Этот миф практически без вариантов передается множеством античных авторов (см., например: Herod.VIII.55,1; Apollod.HI. 14,1; Strab.IX.396; Ovid.Met.VI.70-82; Plut.Mor.74lab; Paus.I.24,5;26,5;27,2). Не случайно именно эта сцена была впоследствии изображена на западном фронтоне Парфенона. Именно она прежде всего вставала перед глазами каждого поднимавшегося на афинский Акрополь.
Но особенно важно то, что миф об Афине и Посейдоне, в отличие от многих других, имел в историческую эпоху ярко выраженное культовое наполнение. Источники сообщают, что на Акрополе был общий храм этих двух божеств. Для более позднего времени речь идет, безусловно, об Эрехтейоне (Paus.I.26,5; Plut.Mor.74lab). Афина почиталась в нем совместно с Посейдоном, который носил в Аттике эпиклезу "Эрехтей" (Apollod.III. 15,1). Пожалуй, даже в классическую эпоху и позже именно Эрехтейон, стоявший на месте дворца афинских царей микенской эпохи, а не Парфенон был сакральным "сердцем" афинского полиса. Именно в нем отправлялись древнейшие культы, находились самые почитаемые святыни, такие, например, как знаменитый Палладий - изображение богини, якобы упавшее с неба (Paus.I.26,6). А в более раннее время этот храм был, безусловно, главным святилищем Афин и Аттики.
Дошедшее до нас здание Эрехтейона относится, как известно, к концу V в. до н.э. Однако Геродот (VIII.55,1-2) сообщает, что святилище Эрехтея существовало еще до разрушения Афин Ксерксом. С этим древнейшим Эрехтейоном следует, таким образом, идентифицировать монументальный храм Афины и Посейдона, стоявший в архаи-
125
ческую эпоху почти на том же месте и обычно называемый Гекатомпедоном. Специалисты по истории античного искусства датируют Гекатомпедон именно временем правления Писистратидов6.
Правда, совсем недавно была предпринята попытка пересмотреть датировку храма и отнести его сооружение к 500-м гг. до н.э. Эта попытка лежит в русле модной в последние годы тенденции приписывать культурные достижения эпохи тиранов клисфеновскому и послеклисфеновскому времени. Однако автор указанной гипотезы У.Чайлдс основывает свои выводы на очень спорных параллелях. Так, привлеченный им для сопоставления храм Аполлона в Дельфах относится, по его мнению, ко времени около 530 г. до н.э. Но большинство специалистов датирует завершение постройки этого храма 500-ми гг.8 По этой логике Гекатомпедон следовало бы датировать вообще 480-470-ми гг., а это, кажется, еще никому не приходило в голову.
Итак, мы не видим достаточных оснований для пересмотра традиционной датировки храма Афины и Посейдона. А следовательно, учреждение на афинском Акрополе параллельных государственных культов этих двух божеств произошло при Писистратидах. В древнейших Афинах II тыс. до н.э. культ Посейдона занимал очень важное место, но впоследствии был потеснен культом Афины9. А в VI в. до н.э. наблюдается как бы его повторная актуализация. В чем же причина столь подчеркнутого обращения афинских тиранов за покровительством к "владыке морей"?
Как показывают данные греческой мифолого-генеалогической традиции, культ Посейдона был наследственным культом афинского рода Писистратидов. Их легендарный предок по имени Писистрат считался, согласно родовым преданиям (Herod.V.65; Paus.II. 18,8-9), внуком прославленного пилосского царя Нестора, воспетого Гомером мудрого старца, через сына последнего - тоже Писистрата. Нестор в свою очередь был сыном владыки Пилоса Нелея, претендовавшего на божест-
венное происхождение: помимо земного родителя тому приписывался и отец из числа бессмертных обитателей Олимпа, роль которого в данном конкретном случае отводилась Посейдону (Paus.IV.2,5).
Не случайно культ именно этого божества являлся основным государственным культом в Пилосском царстве Нелеидов. Согласно "Одиссее" (III.5-10,40-64), в Пилосе микенской эпохи самым почитаемым божеством, к которому цари и весь народ обращались с мольбами, был Посейдон. Этот факт уже давно отмечен исследователями10. Стоит еще указать на то, что у Гомера главным хвалителем Посейдона оказывается не кто иной, как сын Нестора Писистрат. Данные эпоса подтверждают и эпиграфические памятники, датируемые около 1200 г. до н.э.: богатые жертвы Посейдону перечислены на табличках линейного письма В из Пилоса".
Посейдон, согласно мифам, был не только прародителем пилосского царского дома Нелеидов, но его активным покровителем и защитником. Так, когда Геракл, оскорбленный отказом Нелея оказать ему гостеприимство и очистить от скверны убийства, пошел на него войной, старший сын владыки Пилоса Периклимен, получивший от Посейдона дар превращения в различные живые существа, смог некоторое время сопротивляться победоносному герою - совершителю двенадцати великих подвигов (Apollod.I.9,9;II.7,3; Ovid.Met.XII.549-572).
Унаследовавший после Нелея пилосский престол Нестор носил почетное прозвище "конник геренский" (эпич.-эолийск. Ιππότα ΓερήΐΛ0?), многократно упоминаемое гомеровским эпосом12. "Конные" ассоциации в данном случае напрашиваются именно в генеалогическом (сакрально-династическом) аспекте. Ведь связь коня с Посейдоном хорошо известна: этот бог почитался греками-ахейцами не только как владыка моря и колебатель земли, но и как повелитель коней13. Те же функции отводились ему и позднее (ср.: Horn. Hymn. XXII. 1-5; Paus.VIII.25,5-7). В данной связи уместно вспомнить его эпиклезы "I тгтто?, "I тгтгю?, "I ππαρχος· и другие подобные им из того же семантического ряда.
127
Примечательно, что в войне с Гераклом в качестве союзников Нелея выступали, согласно саге, его двоюродный брат Гиппокоонт, царствовавший в Лакедемоне, с сыновьями Гиппотоем и Гиппокористом (Apollod.II.7,3; преобладавшую в трудах эллинских мифографов версию о происхождении Гиппокоонта Спартанского и Нелея Пилосского от общего деда, Периера, сына Кинорта, см.: Apollod.I.9,5;III. 10,3-5), ранее тоже демонстративно отказавшие Гераклу в гостеприимстве (Apollod.II.7,3; Paus.III. 15,3-5). В их именах отчетливо проступает та же "конно-посейдоновская" семантика14. Как видно, именно опираясь на родственную связь с могущественнейшим богом моря объединенный клан пилосских и спартанских владык осмелился, по мифу, отказать в гостеприимстве самому грозному Гераклу и поначалу даже успешно противостоять ему вооруженной силой.
Такая престижная версия неизменно сохраняла особую ценность в ряду семейных преданий потомков Нелея и после изгнания их дорийцами под предводительством Гераклидов из Пилоса и переселения в Афины15. Согласно аттическим генеалогиям, сразу четыре видных евпатридских рода вели свое происхождение от пилосских Нелеидов: Кодриды-Медонтиды, Алкмеониды, Леониды и Писистратиды (Paus. II. 18,8-9). Их родоначальниками были соответственно: Мелант, праправнук Периклимена, самого старшего из сыновей Нелея; Алкмеон, внук Фрасимеда, правнук Нестора; дети Пеона, сына павшего под Троей Антилоха и внука Нестора; Писистрат, сын Писистрата, внук Нестора.
Представители первого из перечисленных родов имели возможность на новой родине опереться на помощь и других членов разветвленного Нелеидского клана, прибывших туда же. По-видимому, пилосцы Нелеиды, эвакуируясь из Мессении на кораблях своего внушительного по мощи флота , смогли прихватить с собой немалую часть госу-
128
дарственной казны. Именно это должно было помочь Меланту, утратившему престол в Пилосе, снова приобрести царский сан - уже в Афинах, устранив находившегося там у власти законного наследника из прежней династии Эрехтеидов-Тесеидов. Но и по мифологической высокородности Нелеиды, весьма кстати для них, оказались равны с последними. Ведь Посейдон (отец и Нелея, и Тесея) считался их общим предком. И это как бы само собой снимало возможные сомнения в "легитимности" перехода власти от Тесеидов к Нелеидам.
Кодр, сын Меланта, наследовавший своему отцу, сумел отразить наступление дорийцев на Аттику. Он, по преданию, пожертвовал ради спасения страны собственной жизнью (Herod.V.76; Arist.Pol.V.8,5; Strab.lX.l,7;XIV.2,6; Vell.Pat.I.2,1-2; Paus.I.19,5;39,4;VII.25,2;VIII.52,l), чем окончательно утвердил за своими потомками право на верховную власть в Афинах (а в дальнейшем и в ионийских городах). Характерно, что и за морем Нелеиды не забыли о старинных связях с богом-покровителем своей прежней родины. Как известно, главным культовым центром союза восточно-ионийских городов, основанных потомками Кодра, было святилище Посейдона на мысе Микале (Herod.1.148; Paus.VII.24,5).
О том, что память о божественных корнях их родословной бережно сохранялась членами афинской династии Кодридов-Медонтидов, свидетельствует периодическое появление в ее именнике антропонимов, связанных с основой Ιππ(ο)-. Властвовавшие друг за другом в Афинах правнук и праправнук Кодра носили соответственно имена Архипп (согласно традиционной хронологии, он правил как пожизненный архонт на рубеже Х1-Х вв. до н.э.) и Терсипп (первая половина X в. до н.э., см. Castor FGrHist.250 F4). Отпрыска того же рода, десятилетний архонтат которого относится к 720-м - 710-м годам до н.э., звали Гиппоменом (Paus.IV. 13,7; Suid.s.v. ' I τπτομένης).
Акцентирование генеалогической связи с древними царями Пилоса и их божественным прародителем у афинских Писистратидов отмечается уже в VII в. до н.э. Архонт-эпоним 669/8 г. до н.э., носивший имя Писистрат (Paus.II.24,7), вне всякого сомнения, принадлежит к этой семье. Так же был наречен и будущий знаменитый тиран Афин. Писистрат получил это имя именно в память о своем одноименном предке, сыне Нестора (это обстоятельство специально подчеркивает Геродот: V.65,5). Внуку тирана было впоследствии дано то же имя
129
(Thuc.VI.54,6-7; IG.I2.761)17. Следует отметить, что эпические, "гомеровские" имена в целом исключительно редко встречаются в среде афинской аристократии архаической и классической эпох. Таким образом, перед нами - явно не случайное повторение антропонима, а вполне сознательный пропагандистский прием, служивший легитимизации притязаний Писистратидов на верховную власть в полисе. В этом же русле лежит и отмечавшееся выше настойчивое употребление ими "конной" (т.е. в данном случае связанной с Посейдоном) андронимии.
Тирану Писистрату, изобретательнейшему политику, возможно, не первому пришло на ум актуализовать генеалогическое предание своей семьи вместе с культом Посейдона. Но он придал этой актуализации воистину государственные масштабы, вплоть до постройки на Акрополе монументального сооружения - Гекатомпедона. Это мероприятие призвано было способствовать еще большему росту его престижа. Аналогичную пользу мог он извлечь и из другого "широкого жеста деятеля общегреческой культуры" - письменной фиксации (заодно с соответствующей афинским интересам тенденцией при редактировании) гениальных поэм Гомера. Ведь в "Илиаде" и "Одиссее" одно из самых видных мест принадлежит предкам Писистрата - Нестору и его сыновьям. И это при том, что они, в сущности, не имеют непосредственного отношения к основным сюжетным линиям поэм и у рапсодов, казалось бы, не было прямой необходимости столь подробно останавливаться на их деяниях.
Именно на время правления Писистрата падает возобновление в Афинах интереса к мифологическому образу Тесея (Plut.Thes.20)18. Культу этого героя посвящена огромная литература. Мы же в связи с темой данного доклада хотели бы лишь еще раз напомнить, что Тесей но своему божественному родителю Посейдону оказывается ближайшим родственником Нелеидов и, оказывая ему почести, афинские тираны косвенно действовали и в собственную пользу, тем более что прямых потомков Тесея в архаическую эпоху в Аттике уже не было.
Следует отметить еще и то, что период правления Писистратидов характеризуется большой частотой "нелеидских" сюжетов в памятниках афинского искусства, в частности, в вазописи. Специалисты, исследовавшие такого рода сцены, считают даже, что в это время мифы о Несторе и его семье просто-таки носились в воздухе19.
130
Примечательно, что отдать дань той же актуализации генеалогического мифа почел за благо и другой претендовавший на власть в Афинах род, имевший тех же отдаленных предков, что и Писистратиды, а именно Алкмеониды. Правда, некоторые исследователи придерживаются точки зрения, что пилосское происхождение Алкмеонидов фиктивно20. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что оснований для сомнения нет. Местом изначального проживания Алкмеонидов в Аттике была Паралия, то есть побережье (как и у Писистратидов), в то время как автохтонные роды селились на срединной равнине (πεδίον). Далее, отмечалось, что имена на Άλκ- в греческой мифологии часто связаны с Посейдоном21. Наконец, недавно Дж.Кэмп по совершенно независимым соображениям пришел к выводу, что культовым центром Алкмеонидов было знаменитое святилище Посейдона на мысе Суний22. Если это действительно так, то перед нами еще один знак пилосского наследия в среде афинской знати.
Выше мы уже отмечали весьма показательные имена некоторых Алкмеонидов VI в. до н.э.: Гиппократа, сына Мегакла и Агаристы, брата знаменитого афинского законодателя Клисфена, и его двоюродного брата - тоже Гиппократа (сына Алкмеонида). Особенно логичным заинтересованное соучастие Алкмеонидов в ставшем государственным (а прежде семейно-родовом, общем для всех Нелеидов) культе Посейдона выглядело бы для периода временного политического, и одновременно брачного, альянса Алкмеонидов с Писистратидами.
Актуализировав свое сакрально-генеалогическое предание, афинские тираны с неизбежностью заново приняли на себя вместе с ним и весь "шлейф" соответствующих импликаций, в том числе и негативных, как "потомки отказавших в гостеприимстве". И поэтому как закономерное проявление высшей справедливости мог быть воспринят многими современниками тот факт, что судьба уготовила Писистратидам неожиданное возмездие (а по тогдашним расхожим представлениям - неминуемую расплату "по счетам предков") именно от рук потомка когда-то оскорбленного Нелеидами Геракла. В 510 г. до н.э. спартанский царь Клеомен I, разорвав союз гостеприимства (ксению) с сыновьями Писистрата, двинул войско в Аттику и лишил их власти (Herod.V.63-65; Arist. Ath. pol. 19).