Нумизматика, и в частности античная нумизматика, можно сказать без преувеличения, представляет собой отрасль археологического знания, которая далеко уходит вглубь прошедших веков. В этом ее преимущество, поскольку в процессе многовекового развития ею накоплен огромный материал ценнейших археологических памятников, но в этом и ее слабость, так как, наряду с подлинно научными методами, в ней глубоко укоренился ряд приемов и навыков, более соответствующих интересам коллекционирования, чем целям чисто научного исследования. Само собой разумеется, что внедрение строгих научных методов в исследование монет и освобождение его от всяких традиционных элементов коллекционерского спорта является задачей ученого-нумизмата. Но из этого никак не следует, что ученый исследователь обязан китайской стеной отгораживаться от коллекционеров и лишен права вспомнить оказанные ими науке услуги. Тем более, что на своей ранней ступени история исследования монет есть прежде всего история их собирания.
Утверждения, что коллекционирование монет ведет свое начало еще из античной древности, не обоснованы и лишены прямых доказательств. Они исходят из свидетельств древних авторов о дактилотеках, собраниях колец, печатей и драгоценных камней, находившихся в обладании Мифрадата Великого, Помпея, Цезаря и других крупных фигур эллинистическо-римской эпохи. Но выводить такое заключение по аналогии с герцогскими и королевскими кабинетами нового времени, обычно объединявшими указанного рода памятники с монетами, незакономерно. Напротив, есть все основания думать, что в античную эпоху не только золотые и серебряные монеты, но и медные гораздо дольше сохраняли свои денежные функции, чем в новое время, а это, конечно, не могло содействовать их превращению в объект коллекционирования. Во всяком случае, можно указать примеры, когда медная монета путем наложения надчеканки вновь пускается в обращение свыше ста лет спустя после момента ее выпуска. Те же надчеканки свидетельствуют о том, что наше представление об античных монетах, как своеобразных, ценных и с художественной стороны, памятниках искусства, не разделялось древними греками и римлянами. Надчеканки эти накладываются без разбору, часто обезображивая монеты и их типы до неузнаваемости.
Тем менее, конечно, можно говорить о каких-либо зачатках систематического научного исследования монет в древности. Приводимый в доказательство наличности этого исследования рассказ Вописка может быть принят лишь с очень большими оговорками. Приводим этот рассказ. «Ты знаешь, дорогой Басе, какой спор недавно был у нас с любителем истории Марком Фонтеем. Он говорил, что Фирм, овладевший Египтом при Аврелиане, был разбойник, а не принцепс. Я, напротив, и со мною вместе Руф Цельз, Цейоний Юлиан и Фабий Соссиан возражали, говоря, что он и порфиру носил и на отчеканенных им монетах называл себя Августом. Север Архонтий представил даже его монеты и на основе греческих и египетских источников доказал, что в своих эдиктах он именовался αυτοκράτωρ (самодержец). Между тем у Фонтея в его споре с нами было одно основание. Аврелиан, говорил он, в своем эдикте написал не то, что он убил тиранна, а что он устранил из республики некоего разбойника: как будто столь выдающемуся принцепсу прилично было наименовать тиранном человека темного происхождения и будто великие властители не всегда называют разбойниками убитых ими мятежников, покушавшихся на престол». Автор, конечно, стоит на верном пути, отстаивая законное право Фирма быть зачисленным в список римских принцепсов. Вместе с Вописком и современный историк не откажется признать, что обладание всей полнотой императорской власти для Фирма в несравненно большей степени утверждалось бы наличностью его монет с титулом Августа, чем опровергалось бы таким явно пристрастным
источником, как эдикт Аврелиана, именующий его разбойником. К сожалению, убедительность этого примера страдает от того, что монеты с именем Фирма, которые были, по словам Вописка, представлены одним из участников спора, до нас не дошли, и реальность их остается для нас под сомнением. С другой стороны, необходимо помнить, что описываемый Вописком спор происходил едва ли более чем четверть века спустя после восстания, и что делать отсюда вывод об оценке монет, как исторических памятников, и систематическом собирании их именно с этой целью— нет достаточных оснований.
Те очень скудные данные о монетах, которые мы можем найти в античных сочинениях словарного типа и более всего в Onomastikon'e лексикографа II в. н. э. Юлия Поллукса, представляют собой очень краткие и поверхностные сведения справочного характера о названии и происхождении монет, о взаимоотношении номиналов и др. В большинстве случаев, к тому же, сведения эти заимствованы из третьих рук, из таких же более ранних справочников, и за ними не лежит непосредственное знакомство с отошедшими уже в область истории нумизматическими памятниками.
Совершенно иная картина рисуется, когда мы переходим к началу эпохи Возрождения. Уже для XIV в. можно отметить живой интерес к находимым в Италии античным геммам и монетам, погоню за ними, увлечение их собирательством. В XV в. эта страсть распространяется и за пределы Италии. В числе первых коллекционеров античных- монет мы можем назвать знаменитого поэта-гуманиста Петрарку (1304—1374 гг.) и его друзей Джиованни Донди и Ломбардо делла Сета. Полвека спустя известный собиратель надписей Кириак Анконский также отдает дань и коллекционированию монет. В это время, к середине XV в., на первое место начинают выдвигаться собрания монет ряда феодалов и денежных магнатов, как в самой Италии, так и за ее пределами. Таковы "собрания К озимо Медичи во Флоренции, маркиза Лионелло д'Эсте в Ферраре, короля Альфонса Арагонского в Неаполе, императора Максимилиана I в Вене и др. Интересны некоторые документы, например записная книжка тревизского патриция; Оливиеро Форцетта (около 1335 г.). В записи перечисляются предметы, которые владелец намерен приобрести в Венеции, и рядом со статуями, надписями и сочинениями римских авторов фигурируют 50 «медалей», под которыми подразумеваются античные монеты. Любопытны также инвентари собраний: венецианского дожа Марино Фалиери (от 1351 г.) или французского герцога Жана де Верри (от 1401 г.). Упоминаемые в них медали, также несомненно представляющие собой античные монеты, чередуются со скульптурами, оружием; надписями и различными драгоценностями. Но если в этих случаях нам
приходится все же по не всегда вразумительным описаниям, догадываться о том, что речь идет об античных монетах, то прямыми свидетелями широкого распространения античных монет в конце XIV в. служат очень близко имитирующие их первые чеканные итальянские медали работы венецианских мастеров школы Марко Сесто. Наконец, еще более ярким показателем увлечения античными монетами в художественной среде кваттроченто служит портрет медальера Никколо да Форцоре Спинелли, прозванного Никколо Фиорентино. На этом портрете Мемлинг изобразил флорентийского медальера с нероновским ауреусом в руке.
Письма Петрарки представляют собой чрезвычайно интересный источник, поскольку в них раскрывается характер этой страсти к античным памятникам вообще и к монетам в частности. Первый вопрос, который приходится решать гуманисту, когда землекоп предъявляет ему найденную в земле монету, это вопрос о том, чье изображение она носит. Препровождая императору Карлу IV коллекцию римских монет, Петрарка предлагает властителю вдохновляться примером своих предшественников на римском престоле, изображения коих он видит перед собой. После сказанного не остаётся сомнений о том, что интерес к античным монетам сосредоточивается на иллюстративных функциях этих памятников, и сами феодалы и группирующиеся вокруг них ученые и художники ищут в них прежде всего живые черты героев и знаменитых правителей древности, надеются подбором возможно более полных серий портретов конкретизировать повествование Светония, Тацита, Ливия и других древних авторов. Этим, в первую очередь иконографическим интересом к монетам определится на долгое время и характер нумизматических изданий. Наибольшим успехом и наиболее широким распространением в XVI в. и позже пользуются книги типа: «Imagines illustrium» («Изображения знаменитых людей») Андрея Фульвио (1-е издание, Рим, 1517) или «Promptuaire 'des medailles des plus renommees personnes, qui ont ete depuis le commencement du monde avec brieve description de leurs vies et faicts recueillie des bon auteurs» («Беглый обзор монет наиболее знаменитых лиц, существовавших с сотворения мира, с кратким описанием их жизни и деяний, заимствованным у классиков») Гиль-ома Рулля (1-е издание, Лион, 1553). Особенно характерна вторая книга, так как она не ограничивается, подобно первой, портретами знаменитых деятелей классической древности, а присоединяет к ним, с одной стороны, средневековых императоров и королей вплоть до XVI в., с другой стороны — античных мифических героев и богов и даже ветхозаветных патриархов, начиная с «праотцев» Адама и Евы. Отсутствие соответствующих монет не смущало составителя сборника: прибавляя к лишенным надписи головам в шлеме (вероятно, головам
бога Арен) на различных греческих монетах имена Ахилла или Менелая, он получал монеты этих героев, а к представленному в виде быка с человеческой головой изображению бога реки Геласа на монетах сицилийского города Гелы имя Минотавра,— монету этого фантастического существа; при отсутствии возможности быстро приспособить какую-либо античную монету к требуемой роли, Рулль просто измышлял нужную монету, согласно своему представлению о ней, в чем откровенно признается в предисловии. «Беглый обзор» Рулля выдержал большое количество изданий на всех западноевропейских языках, и рядом с его успехом очень скромной кажется судьба первой строго научной работы по нумизматике — метрологического трактата французского гуманиста Гильома Бюде (1467—1540) «De asse et partibus eius» («Об ассе и его частях»; 1-е издание, Париж, 1514), заслужившей, правда, высокую оценку со стороны Эразма Роттердамского. Трактат Бюде только полвека спустя дождался итальянского перевода, а на французском языке вышел лишь в сокращенном виде. Представленное им чисто научное направление в развитии нумизматики имеет свое продолжение в некоторых нумизматических трудах XVI—XVII вв., которые, однако, тонут в массе книг под претенциозными заглавиями вроде «Omnium Сае-sarum verissimae imagines etc.» («Наиболее достоверные изображения всех цезарей и т. д.»), преподносящих часто непроверенное издание монет какого-либо одного или нескольких собраний и по существу продолжающих линию Андрея Фульвио и Рулля. Если я выше подробно остановился на «Беглом обзоре», то сделал это по следующим причинам. Во-первых, широкий успех этой книги с особой ясностью показывает большую претенциозность господствующего класса феодалов при непритязательном вкусе и невысоком уровне образованности. Во-вторых, именно эта книга делает понятным обусловленное спросом в той же среде возникновение в середине XVI в. особой группы подделок и имитаций античных монет, обычно именуемых «падуанцами» и связываемых с деятельностью медальеров Джованни Кавино и Алессандро Чезати. Наконец, и это особенно важно заметить, если позднейшие сборники и атласы монет не повторяют явных нелепостей «Беглого обзора», то все же легкомыслие, с каким в нем заполняются пробелы и измышляются требуемые для полноты картины нумизматические памятники, заражает своим ядом все последующее собирательство, создает известную падкость на новый, сенсационный материал, вызывает погоню за редкостями и обусловливает беспросветный дилетантизм, в котором нумизматическое исследование пребывает до конца XVIII в. Короче говоря, если в систематизации материала к концу XVII — началу XVIII в. замечаются некоторые шаги вперед, то необходимая критическая проработка его начинается лишь с Эккеля. Характерной фигурой нумизмата в XVI—XVIII вв. является энергичный человек, часто юрист или медик по образованию и по профессии, который на личные средства или при материальной поддержке какого-нибудь мецената объезжает страны Европы, а иногда и Азии, собирает для себя или для своего доверителя монеты, осматривает многочисленные нумизматические кабинеты и по возвращении из поездок публикует объемистые иллюстрированные описания тех или иных групп монет, внося в них весь виденный им материал и больше заботясь о полноте, чем о критической его проверке. Таковы голландец Губерт Гольц (1526—1583 гг.), француз Пьер-Антуан Рака де Багарри (1567— 1620 гг.), организовавший нумизматический кабинет для Генриха IV, и Жан Вальян (1632— 1706 гг.), собиравший монеты для Людовика XIV. Последний представитель этого направления уже в начале XIX в. — итальянец аббат Доменико Сестини (1750—1832 гг.). Было бы несправедливо не признать за ними заслуги фиксации и регистрации нумизматического материала, разбросанного в то время по бесчисленному множеству частных коллекций. Однако значение их с этой стороны в значительной мере обесценивается отсутствием у них критической проверки. В самом деле, в тех случаях, когда описываемые ими экземпляры сохранились до нашего времени и могут быть без труда отождествлены в каких-либо современных собраниях, упоминания их у этих авторов служат ценным материалом для индивидуальной истории каждого экземпляра. В тех же случаях, когда мы не можем найти в современных собраниях экземпляров, соответствующих их описаниям, вызванное указанной причиной недоверие лишает нас возможности полагаться на их указания. Необходимо также упомянуть имена некоторых ученых конца XVII и XVIII в., как, например, венского библиотекаря Эразма Фрелиха, посла Бранденбургского курфюрста в Париже и других столицах—Эзекииля Шпангейма и парижского любителя-коллекционера, близко стоявшего к королевскому нумизматическому кабинету,—Жозефа Пеллерена. Первые два в области филологического исследования монет, последний — в области их классификации—являются непосредственными предшественниками работ Эккеля, быть может именно в виду близости их авторов к крупным столичным минцкабинетам. В связи с этим необходимо коснуться процесса, развитие которого в значительной степени обусловило роль Эккеля в истории нумизматического исследования.
Когда Губерт Гольц во второй половине XVI в. собирал материал для своего «Thesaurus rei nummariae» («Сокровищница нумизматики»), нумизматические кабинеты даже в небольших странах Европы, как, например, в Голландии, насчитывались в количестве 200 и более. К концу XVII в. и в особенности в XVIII в.
картина резко меняется. С развитием абсолютизма в Европе нумизматические кабинеты в столицах крупных государственных образований, считающиеся необходимой принадлежностью большого придворного музея или королевской библиотеки, выдвигаются на первое место и начинают постепенно, путем покупки или перехода по завещаниям, втягивать в свой состав собрания более мелких феодалов. Поскольку в том же крупном столичном центре всегда имелась большая, также принадлежавшая монарху, библиотека, нередко в своем управлении объединенная с музеем, эти столичные минцкабинеты становились наиболее подходящим местом для методической научно-исследовательской работы над монетами, и их хранители естественно начинают играть в этой области научного исследования руководящую роль. Уже в XVIII в. определяются, как претендующие на первое место, следующие нумизматические собрания: ведущий свое начало еще от Максимилиана I (1459—1519 гг.) императорский минцкабинет в Вене; возникающий по мысли Генриха IV (1589—1610 гг.), но фактически сформировывающийся при Людовике XIV королевский кабинет медалей в Париже и выросший из собрания маркграфа Георга Вильгельма (1619— 1640 гг.) королевский минцкабинет в Берлине. Если вспомнить, что в 60-х годах XVIII в. Британский музей в Лондоне получает свои первые крупные приращения в части нумизматики, закладывающие основу его отдела монет и медалей, и что в те же годы Екатериной II основывается Эрмитаж, то мы получим те пять мировых нумизматических собраний, которые и в настоящее время по полноте и обширности бесспорно оставляют далеко позади себя все остальные.
Иосиф-Иларий Эккель (1737—1798 гг.) начал свое знакомство с античной нумизматикой еще будучи преподавателем венской иезуитской школы, имевшей свою коллекцию монет. Впоследствии он изучил, приводя их в порядок, целый ряд больших собраний в Венгрии и в Италии, а с 1774 г. до дня смерти состоял хранителем императорского минцкабинета в Вене. Помимо прекрасного, точного и сжатого, сохраняющего свое значение и поныне, двухтомного каталога подведомственного ему собрания и ряда работ с публикацией монет изученных им коллекций, Эккель оставил восьмитрмный труд «Doctrina numorum veterum» («Наука о древних монетах»), Вена, 1792— 1798 гг. Труд этот, которому Эккель посвятил всю вторую половину своей жизни и последний том которого вышел несколько месяцев спустя после его смерти, доставил автору заслуженное право именоваться родоначальником систематического научного исследования в области нумизматики. Дав, вместо разрозненных описаний отдельных, часто объединенных по случайному признаку, групп монет, последовательное изложение всего материала античной нумизматики в целом, поставив и в значительной мере разрешив во введении (prolegomena) ко всему труду и во вводных очерках к отдельным частям его связанные с монетой общие вопросы: о весе монет, их наименованиях, типах, надписях, технике и пр., он впервые показал, что нумизматика представляет собой известную систему знаний, и тем нанес решительный удар господствовавшему до тех- пор в этой области дилетантизму. Воссоединив городские монеты императорского времени, выпущенные от имени города, с автономными монетами тех же городов, он расположил греческие монеты городов, царей и племен в географическом порядке так, что соответствующие области следуют от Испании вдоль северного берега Средиземного моря с запада на восток, затем через М. Азию, Сирию, Финикию переходят на южное африканское побережье и вдоль него идут в обратном порядке, возвращаясь с другой стороны к Геркулесовым столпам. Применением этого естественно напрашивающегося в связи с историей греческой торговли и колонизации порядка перипла Средиземного моря Эккель дал общедоступную и сохраняемую доныне с известными модификациями в размещении собраний и описании их схему расположения греческих монет, которые до тех пор не поддавались точной классификации. Наконец, быть может, самая важная его заслуга в борьбе с дилетантизмом состоит в том, что он особенное внимание сосредоточил на критической проверке материала. Характерно, что, отказавшись в целях удешевления своего многотомного труда от иллюстрации описательной его части, он сохранил несколько таблиц, на которых воспроизводит точные, проверенные им самим, рисунки некоторых монет и сопоставляет их с изображениями монет у Гольца. Сравнение показывает, как часто Гольц произвольно, без всяких к тому оснований, восстанавливал или добавлял на монетах надписи, которые он хотел бы на них видеть.
Последствия выхода труда Эккеля сказались не сразу. В течение 1806—1813 гг. Теодор Мионне, работавший в Парижском кабинете медалей, выпустил шесть томов своего описания древнегреческих монет, представляющих каталог свыше 20 000 экземпляров. Это предприятие, вызванное чисто коммерческими целями, — автор хотел таким путем рекламировать коллекции серных слепков, изготовлявшиеся им при помощи снятых с подлинных монет матриц,— имело неожиданно большой успех и подало автору мысль к выпуску в последующие годы девятитомного дополнения к этому каталогу. К сожалению, в этом «Supplement» автор вышел за пределы первоначальной задачи описывать лишь те монеты, которые он видел сам, собственноручно делая с них слепки, и тем самым отступил от завета Эккеля описывать лишь строго проверенный материал.
В дополнение вошло большое количество описаний, перенесенных автором из старых трудов. Тем не менее, благодаря легкой обозримости материала (в них применена эккелевская схема расположения), оба каталога Мионне в течение XIX в. пользовались большой популярностью и для некоторых, правда немногих, участков греческой нумизматики сохраняют свое значение наиболее полного сводного каталога еще и теперь.
В первой половине XIX в. интерес к нумизматике ширится и крепнет. Наряду с античными монетами предметом научного изучения становятся монеты европейские, средневековые и нового времени, а также восточные, причем в последней области исследования существеннейшую роль играют русские ученые, начиная с академика X. Д. Френа. Свидетельством серьезного интереса к нумизматике в эту пору служит образование в крупнейших европейских центрах научных нумизматических обществ, повлекшее за собой выход в качестве органов этих обществ специальных нумизматических журналов. В 1836 г. основывается в Париже журнал «Revue Numismatique», а в Лондоне «Numismatic Journal», через два года переименованный в «The Numismatic Chronicle». В германских странах нумизматические журналы первоначально носят эпизодический характер, и только в 70-х годах основываются «Numismatische Zeitschrift» в Вене и «Zeitschrift für Numismatik» в Берлине.
Коллекционерство специально в области античных монет с проникновением европейского капитала на Балканский полуостров и в страны Ближнего Востока широко разрастается, но характер его становится иным. Рядом с вышеотмеченными пятью первостепенными европейскими собраниями выдвигается ряд королевских и государственных нумизматических кабинетов, которые хотя и не могут сравняться с первыми, но все же подобно им становятся ареной научного исследования и оставляют позади себя частные коллекции. Эти второстепенные общественные собрания частью подобно первым представляют наследие феодализма (Копенгаген, Мюнхен, Гаага, Неаполь), частью уже в полной мере являются детищем капиталистической эпохи (Брюссель, Афины, американские центры). Особенно резко меняется физиономия частного коллекционерства, приобретающего эфемерный характер. Типичная фигура собирателя теперь уже не родовой аристократ, присоединяющий кабинет к нажитым его предками фамильным богатствам, а представитель капиталистического мира, который часто, будучи сам дипломатическим или торговым агентом на Востоке, в качестве любителя древностей накопляет большое собрание монет. После его смерти эта коллекция, в лучшем случае, тем или иным способом целиком входит в состав какого-либо большого государственного собрания, в худшем случае наследники распродают ее с аукциона, и она вновь распыляется по новым собраниям. Это перекочевывание монет требует в настоящее время особой осторожности от нумизмата—составителя Corpus'a монет при выяснении количества известных экземпляров какого-либо варианта. Следует иметь в виду, что, черпая из разновременных источников сведения о наличности в тех или иных коллекциях монет данного варианта, можно сдвоить одну и ту же монету в случае ее перехода из одного собрания в другое. Формирование и распродажа частных коллекций создают в условиях капиталистического общества специальную отрасль антикварной торговли — торговлю старинными монетами, а вместе с тем и особый вид нумизматической литературы — аукционные каталоги распродающихся собраний. Эти бесчисленные каталоги приходится упомянуть, поскольку они, будучи в целях рекламы соответствующих фирм гораздо более богато иллюстрированы, чем существующие официальные каталоги больших государственных собраний, регистрируют большое количество редких монет не только в описаниях, но и в изображениях. Разумеется, для развития нумизматических знаний они не имеют значения.
Серьезная научная работа в области античной нумизматики с середины XIX в. отражена в ряде больших монографий, разрабатывающих отдельные вопросы из числа намеченных Эккелем. Такими вопросами, трактующими общие вопросы античной нумизматики, являются, например, вопросы монетного веса в метрологических трудах Авг. Бека, Брандиса, Гульча или вопросы монетной типологии в книге Гарднера «The Types of Greek coins» («Типы греческих монет»). Но большей частью темой подобных монографий оказывается углубленная проработка и описание монет каких-либо, определенных более узкими границами, областей античного мира. Сюда принадлежат монографии Бейле о монетах города Афин, Л. Мюллера о монетах Александра Македонского и о монетах древней Африки, Гейсса о монетах Испании, де-Солси о монетах Палестины, работы его же и Лелевеля о кельтских монетах, Ивенса о монетах древней Британии и др. Некоторые из этих трудов не утратили своего значения и теперь. Такое сосредоточение внимания лишь на определенном участке древнего мира становится понятным, если учесть рост материала античной нумизматики, не позволяющий исчерпывающе охватить ее силами одного человека. В этой связи уместно упомянуть и работы швейцарского нумизмата Фр. Имхоф-Блумера, хотя они фактически относятся уже к последней четверти XIX и началу XX в. На первый взгляд может показаться, что этот неутомимый собиратель монетных типов и вариантов, сам владелец огромной коллекции греческих монет, в своих многочисленных работах описывающий неизданные монеты коллекций его
собственной и других, возвращается ко временам Вальяна и Сестини. Но только вчитываясь в его труды, замечаешь, что все описываемые им монеты, объединяясь в тесные группы, позволяют разрешать на нумизматическом материале ряд важных исторических, археологических и филологических вопросов.
К числу монографий можно отнести и огромный труд Моммзена об истории римского монетного дела, хотя, впервые ставя и разрешая ряд важнейших вопросов, он перерастает в энциклопедию этой отрасли античной нумизматики. Рядом с ним, как чисто описательные, сводящие воедино весь известный нумизматический материал по соответствующей области, следует назвать труды Эрнеста Бабелона о римских республиканских монетах и Анри Коэна об императорских монетах. Подобно каталогам Мионне, оба эти сводные каталога пользуются до настоящего времени большой популярностью у коллекционеров. К сожалению, эта популярность объясняется, повидимому, применением в обоих трудах удобного, может быть, в известном смысле, но совершенно ненаучного алфавитного порядка расположения материала.
Попытку, идя по стопам Эккеля, еще полнее охватить в одном большом исследовании все общие вопросы античной монеты делает Фр. Ленорманн в своей книге «La monnaie dans Гantiquite»(«Монета в древности»), к сожалению, оставшейся незаконченной. Другая подобная попытка относится уже к XX в. и предпринимается выше упоминавшимся бывшим директором парижского кабинета медалей Эрнестом Бабелоном. Труд этот, носящий заглавие «Traite des monnaies grecques et romaines» («Исследование о греческих и римских монетах»), по намеченному плану должен был состоять из трех томов общей теоретической части и неопределенного числа томов описательной части с соответствующим количеством выпусков таблиц. При жизни автора вышел первый том теоретической части и три тома описательной части с соответствующими им таблицами. Хотя отдельные один-два выпуска, составляющие продолжение описательной части, вышли после смерти автора, можно уже сейчас сказать, что труд, по крайней мере в том виде, как он был задуман, осуществлен не будет. И это естественно, ввиду накопления материала, сделавшегося непосильным для одного человека, тем более что исследователю XIX в. необходимо было вновь проработать всю систему расположения материала, используя столетний опыт развития археологической науки, и дать более детальную датировку отдельных групп монет. Мысль о том, что подобная задача может быть удовлетворительно решена лишь коллективом ученых, что по образцу того, как это делалось с надписями, необходимо организовать соединенными усилиями ряда исследователей издание Corpus'a Numorum, т. е. полного свода всех античных монет, созрела
в ученых кругах уже во второй половине XIX в., и одним из самых настойчивых ревнителей ее был Т. Моммзен. Работа была организована Берлинской Академией Наук в конце XIX в. и в начале XX в. Под общей редакцией Фр. Имхоф-Блумера начали выходить первые выпуски различных частей этого Corpus'a, к сожалению малочисленные. Наиболее полными и соответствующими поставленным задачам являются 1-й выпуск свода монет Македонии, составленный Гуго Геблером, 1-й выпуск каталога монет Мэзии, составленный Фритце, и глава о монетах города Томи в выпуске, посвященном Мэзии, составленная Реглингом. Первая империалистическая война более чем на двадцать лет прервала выход этого издания. Вышедший, наконец, второй том монет Македонии (включающий также и монеты Пэопии) показал, что авторы сократили свою программу и не стремятся дать исчерпывающий перечень даже основных вариантов. Пересмотр программы в сторону ее урезки объясняется, повидимому, не индивидуальными качествами автора — того же Г. Геблера, а недостатком материальных средств.
Параллельно с этой работой Парижская Академия Наук также в начале девятисотых годов приступила к изданию свода монет М. Азии, осуществляя его путем опубликования под редакцией Э. Бабелона и Т. Рейнака рукописи известного нумизмата и археолога, путешественника по М. Азии Ваддингтона. Хотя это издание с самого начала ставило более узкие задачи, ограничиваясь материалом лишь крупнейших коллекций и не преследуя исчерпывающей точности в описаниях, оно также застряло на первом томе, охватывающем монеты Понта, Пафлагонии и Вифинии.
Более отрадную картину в смысле результатов представляет также начавшаяся в последней четверти XIX в. работа по составлению каталогов крупнейших европейских собраний античных монет. Правда, и здесь приходится констатировать, что Парижский кабинет ограничился лишь двумя томами каталога, написанными все тем же Бабелоном, Берлинский минцкабинет — тремя (Заллет, Дрессель), Венский — одним (Шлоссер). Работа над каталогом греческих монет Британского музея ведется с 1872 г.; каталог насчитывает уже 30 томов и близится к окончанию. Это издание не ограничивается описанием материала, а включает также общие исторические очерки, мотивирующие порядок расположения монет в Данном томе. Работа над каталогом Британского музея создала целую школу нумизматов-античников (Р. С. Пуль, Б. В. Гэд, П. Гарднер, В. Рос, Дж. Ф. Гилл и др.), отличительной чертой которой является соединение группировки на основе стилистического анализа с построенной на исторических данных схемой, или, вернее, проверка второй при помощи первой. Тот же метод применен и в общем руководстве по
греческим монетам, «Historia Numorum» («История монет») Б. В. Гэда, вышедшим из тех же кругов Британского музея.
За каталогами греческих монет несколько позже последовали каталоги римских монет Британского музея: каталог республиканских монет в трех томах, составленный Грубером, и, дошедший ныне до третьего тома, но еще далекий от окончания, каталог римских императорских монет, составленный Р. Маттингли. Грубер располагает республиканские монеты не в порядке алфавита магистратских фамилий, как это было у Бабелона, а разбивает их по месту и по времени выпуска, обильно используя для этой цели данные анализа кладов. Точно так же и в каталоге Маттингли императорские выпуски разбиты по монетным дворам, а внутри их следуют в вероятном хронологическом порядке. Тот же порядок применяется в сводном каталоге императорских монет «The Roman Imperial Goinage» («Римская императорская чеканка»), издаваемом под редакцией Маттингли и Зейденгама.
В заключение этого очерка необходимо сказать об исследовании античных монет в нашей стране. Во второй, специальной части книги, в очерке монетного дела северного Причерноморья, отведено, естественно, основное место работам русских нумизматов. Остановлюсь здесь только на наиболее крупных трудах, не упоминая множества отдельных статей, которые читатель найдет в библиографическом указателе.
Русские нумизматы-античники поняли необходимость изучения в первую очередь древнегреческих монет северного Причерноморья и сосредоточили свое внимание на этом участке классической нумизматики. К сожалению, приходится признать, что хотя это исследование начинается сравнительно поздно, лишь с начала XIX в., после образования в составе Эрмитажа кабинета монет и медалей, ему не удалось в середине века избежать проникновения густой струи придворного дилетантизма, наложившего на него свою печать. Прежде всего следует упомянуть работы в этой области академика Келера, заведывавшего в начале XIX в. нумизматическим кабинетом Эрмитажа. Его труды стоят на высоте современного ему уровня знаний и по точности и тщательности описаний, и по критической строгости в отборе материала, и по трезвости в его комментировании. К сожалению, Келер ограничился рядом эпизодических статей по нумизматике Причерноморья и не дал общей ее картины, не сделал попытки свести материал воедино. Представитель следующего поколения, уже чистый нумизмат Б. Кене сделал первую подобную попытку, сочетав в своем двухтомном труде описание Музея Кочубея с обширными исследованиями по нумизматике и археологии северного Причерноморья, используя весь известный ему материал. В тщательности описаний и точности
рисунков он в большинстве случаев стоит на надлежащей высоте, но его рассуждения иногда лишены системы, объяснения монетных типов и наименования часто случайны и противоречивы.
В стоившем своему автору долголетнего кропотливого труда «Общем каталоге» Бурачкова задача поставлена еще шире. Значение этого труда — в объединяющем монеты северного Причерноморья атласе рисунков. На Бурачкова продолжают ссылаться и до настоящего времени, делаю это и я в настоящей книге: другого сводного пособия у нас пока нет. Но засоренность этого атласа изображениями поддельных монет и неправильными рисунками очень понижает его ценность. Даже после использования «Поправок к Общему каталогу Бурачкова», изданных Бертье-Делагардом, в нем остается еще много неверных рисунков. Издание нового проверенного атласа причерноморских монет стоит на очереди.
Борцом за внедрение историко-филологического метода в античную нумизматику, за отказ от фантазии и за обязательное использование при истолковании монеты всех письменных и археологических источников самостоятельно выступил человек, не имевший специального филологического образования. Я имею в виду А. В. Орешникова, составителя каталога монет собрания гр. Уварова, вышедшего вскоре после каталога Бурачкова и служащего к нему хорошим коррективом. В этом каталоге Орешников не только в ряде экскурсов дал образцы применения вышеуказанного метода, но, что особенно важно, впервые правильно поставил вопрос о хронологической классификации монет Причерноморья. В позднейших своих трудах, отчасти совместно с Бертье-Делагардом, ему удалось дать основные вехи хронологической группировки монет Херсонеса Таврического и наметить такие вехи для Ольвии. В вопросах группировки Бертье-Делагард пошел несколько дальше Орешникова, оперируя материалом всех коллекций, как русских, так и иностранных. Хотя он не вышел на этом пути за пределы весовых исследований, все же его «Материалы» являются чрезвычайно ценной подготовительной работой для Corpus'a монет северного Причерноморья. Этот Corpus остается назревшей задачей античной нумизматики в СССР в настоящее время, и работа над его подготовкой составляет непременный долг советского нумизмата-античника. Пока что мы не имеем даже сжатого общего очерка развития монетного дела северного Причерноморья. Цель исследования, помещенного во второй части настоящей книги, — заполнить этот пробел, но, конечно, не заменить собой отсутствующий пока Corpus.
Работа по рациональной научной классификации античных монет еще далеко не закончена, возможен и даже вероятен дальнейший коренной пересмотр принятых схем, в частности
и географической схемы Эккеля. Но во всяком случае цели такой классификации ясны — она должна обеспечить: 1) сведение воедино монет различных металлов, представляющих один выпуск, 2) возможно более точное определение места и времени этого выпуска, 3) заключение о степени интенсивности этого выпуска и 4) выяснение сферы обращения всего выпуска или отдельных, входящих в него монет. Только на основе точного установления этих данных может строиться история денежного обращения какой-либо географической области античного мира. Оживившаяся с начала XX в. монографическая разработка монетного дела отдельных городов и областей, если не всегда и не в полной мере, то все же идет по этому пути. На монографии приходится возлагать особые надежды ввиду неудачи Corpus'ов.
Новые приемы, помимо использования результатов раскопок на местах античных поселений, которые важны главным образом для выяснения контингента обращавшейся в данном городе чужой монеты и для локализации монет спорного происхождения, состоят в применении анализа находок кладов и сравнения штемпелей. Анализ кладов не представляет совершенной новости, он с успехом применялся в течение XIX в. в других отраслях нумизматики, да, впрочем, и при исследовании римских монет он учитывался со времен Моммзена. Перенесение его в область греческих монет задерживалось крайней редкостью и совершенной изолированностью точно описанных кладов греческих монет. Развитие в XIX и XX вв. археологических раскопок в Греции, М. Азии и в странах Ближнего Востока, связанные с этим организация местных музеев и поднятие интереса населения к археологическому обследованию местных районов содействовали известному повышению количества подвергающихся точной научной регистрации кладов греческих монет. Все же чрезвычайно высокая по сравнению с восточными и европейскими
монетами цена и большой спрос на греческие монеты на антикварном рынке в буржуазных странах, побуждающие нашедших клады часто распродавать их по частям из-под полы, вместо того чтобы предоставлять за установленное законом вознаграждение научным и административным органам, до настоящего времени остаются препятствием на пути к тому, чтобы гарантировать своевременный пуск в научный оборот всех находимых кладов греческих монет.
Сравнение штемпелей, напротив, представляет собой недавнее и специально на почве античных монет осуществленное завоевание нумизматической науки. Оно связано с разрушением широко распространенного предвзятого убеждения, что в области античных монет одинаковые штемпеля представляют исключительную редкость. Однако более полувека тому назад Имхоф-Блумер указал, что монеты, битые одним и тем же штемпелем (хотя бы с одной только стороны), нередки и что, наблюдая подобные случаи, мы можем вывести заключение об изготовлении таких монет в одной мастерской и, во всяком случае, о близости их по времени, поскольку перевоз матриц и долговременность нахождения их в работе мало вероятны. Отсюда вытекает важность применения этого метода для хронологической группировки монет. Подробно об этом я скажу ниже, а сейчас замечу только, что поскольку вопрос о тождестве или различии штемпеля при удовлетворительной сохранности монет не может вызывать споров и сомнений, метод сравнения штемпелей является, как показала практика, не только дополнением, но и хорошим коррективом к группировке на основе стилистической характеристики, оставляющей широкое поле для субъективных разногласий, и с этой точки зрения мы можем лишь приветствовать поворот античной нумизматики в сторону предоставления должного места объективным научным методам.