Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
23

Глава II
ВОЗНИКНОВЕНИЕ МОНЕТЫ, ТЕХНИКА ИЗГОТОВЛЕНИЯ АНТИЧНОЙ МОНЕТЫ

Вопрос о возникновении монеты, о том, где она впервые появилась, кто был ее изобретателем, живо занимал греков и римлян, и у древних авторов мы находим многочисленные версии легенд о происхождении монеты. Во многих из них изобретение монеты приписывается мифическим героям и богам. В новое время ученые также интересовались этим вопросом, и в современных нумизматических пособиях можно найти рассуждения о том, какой из указанных версий следует отдать предпочтение. Советские нумизматы разрешают вопрос о возникновении денег в свете общих законов развития материальной культуры. Деньги — этот товар товаров — появляются в процессе разложения родового общества и играют существенную роль в образовании классов. Монета представляет развитую форму денег, появлению которой предшествует обращение товаро-денег и металлических слитков.
Древний мир прошел различные ступени развития товаро-денег. Начальной ступени соответствовало употребление в качестве денег скота. Следы этого сохранились в латинском слове pecunia (деньги), происходящем от одного корня с pecus (скот), в греческой поговорке βους έπι γλώσσν), применяемой к человеку, молчание которого куплено щедрой подачкой, в оценке предметов на определенное количество быков, встречаемой в гомеровских поэмах. Знакомо греко-римскому миру также и употребление в этой роли предметов утвари— котлов, треножников, вертелов (όβελοί, см. ниже). О стадии слиткового обращения говорят золотые φθοίδες (блины) или железные πέλανοι (пироги), служившие деньгами в древнейшие времена по свидетельству античных источников. Все. эти примитивные формы денег принуждены были на грани VIII и VII вв. уступить место монете, и одной из главных причин, стимулировавших возникновение монеты, было, весьма вероятно, развитие мелкой торговли. Не случайно, может быть, жители о-ва Эгины, о котором, как одном из основных очагов развития монеты, нам придется говорить, характеризуются древними источниками, как первые κάπηλοι — мелкие торговцы.
Переход к монете от металлического слитка, каким по существу монета продолжает оставаться, совершается при посредстве ряда ступеней. Чтобы слитки стали монетами, недостаточно согласовать их вес с единицей определенной весовой системы, недостаточно дифференцировать вес в разных слитках, т. е. брать слитки в одну и

1. Бобообразные золотые слиточки без клейм. Вес — 1 1/2 золотого таланта. Из погребений XIII в. до н. э. близ кипрского Саламина.

1. Бобообразные золотые слиточки без клейм. Вес — 1 ½ золотого таланта. Из погребений XIII в. до н. э. близ кипрского Саламина.

в несколько единиц веса и в доли единицы в целях составления требуемой для уплаты суммы металла. Монетами эти слиточки становятся лишь в тот момент, когда они получают на своей поверхности удостоверяющее их полновесность и доброкачественность изображение — клеймо, притом рассчитанное в соответствии с размером слиточка так, чтобы оно целиком покрывало его и не допускало злостного похищения от слитка доли металла без нарушения этого изображения — типа. Если стать на эту точку зрения, то и некоторые ранние ионийские электровые статеры, не имеющие изображения на лицевой стороне, окажутся еще не в полной мере монетами. Генетически им предшествуют гладкие бобообразные золотые слиточки, лишенные всяких клейм, однако уже дифференцированного веса (1 и ½ золотого таланта), найденные в погребениях XIII в. до н. э. близ кипрского Саламина (рис. 1). Возможно, что

24

процесс формирования монеты в разных местах завершился не в одно время и, в зависимости от местных условий, первые монеты в различных местах приняли разную форму. Поскольку и письменные источники, и исследование археологического материала ведут нас в бассейн Эгейского моря, как очаг, в котором окончательно сформировалась монета, мы, учитывая сказанное, должны ставить вопрос не о приоритете того или другого города в качестве первой родины монеты, а о том, в какой мере в этих разнобразных версиях о происхождении монеты содержится зерно исторической истины. С этой точки зрения интересно сопоставить с археологическим материалом именно те две версии, которые представлены рядом источников. Я имею в виду, с одной стороны, свидетельство об изобретении монеты лидийцами, переданное, помимо поздних источников, Поллуксом со ссылкой на Ксенофана и Геродотом, и, с другой — известие о чеканке монеты впервые на острове Эгине аргосским царем Фидоном, сохранившееся, помимо Поллукса и ряда поздних источников, у Страбона со ссылкой на Эфора и в Паросской хронике. Если сопоставить между собой наиболее ранние малоазийские городские или царские монеты, относящиеся к VII и началу VI вв. до н. э., с одной стороны, и эгинские серебряные статеры VII в., с другой (тб. I, 1—9 и 19 сл.), то сразу бросается в глаза приципиальное различие в подходе к созданию монеты в каждом из этих случаев. Во-первых, в Лидии и Ионии мы имеем электр, на Эгине — чистое серебро. Далее, в первом случае мы встречаемся с техникой придавливания бобо-образного овального слиточка при помощи одного или целого пучка стерженьков прямоугольного или квадратного сечения к поверхности наковальни, с очень неглубоко врезанным в ней изображением. Во втором случае толстый, шарообразный может быть, слиток серебра посредством квадратного сечения стержня, снабженного на нижнем конце треугольными шипами, втискивается в очень глубоко врезанное на наковальне изображение черепахи. Не говорю уже о различном весе, примененном к чеканке тут и там. Это принципиальное различие станет особенно ясно, если вспомнить приписываемые Крезу золотые статеры с протомами льва и быка (тб. I, 13). Хотя они отделены от ранних ионийских электров промежутком времени, может быть доходящим до 150 лет, формально они стоят к ним гораздо ближе, чем к эгинским статерам. Не отрицая, таким образом, возможности, что чеканка монет на малоазийском побережье началась несколькими десятилетиями раньше, чем в Эгине, я думаю, нет оснований предполагать, что в Эгине она возникла во второй четверти VII в. до н. э. лишь в порядке заимствования из М. Азии, и отказывать ей в праве считаться одним из основных очагов распространения монеты в древнем мире. Возможно, что и третья версия — о чеканке монеты впервые царицей города Киме в Эолиде Демодикой (Гермодикой), переданная, кроме Поллукса, Гераклидом Понтийским,— также имеет за собой какую-то долю исторической истины, поскольку и статеры города Киме (тб. I, 12) принадлежат к числу наиболее архаических греческих монет. К концу VII — началу VI в. до н. э. количество греческих городов, чеканивших монету, возрастает, причем монеты царские лидийские и городов малоазийского побережья (тб. I, 10, 13, 14) в своей форме следуют ионийским образцам, а монеты Коринфа, Мегары и островов Эгейского моря (тб. I, 25, 26 , 31) ориентируются на эгинские статеры, подтверждая тем самым руководящую роль двух указанных очагов в распространении монеты.
После этого вступительного экскурса мы могли бы перейти к рассмотрению античной монетной техники, но предварительно необходимо сказать несколько слов о применявшихся в ней металлах.
В число применявшихся для чеканки монеты драгоценных металлов греческая монетная техника в различные периоды своего развития включает электр (ή'λεκτρον, чаще χρυσός λευκός — бледное золото) — сплав золота и серебра, из которого выбиты самые ранние лидийские и ионийские монеты. И позже, с VI по IV в., из него чеканит монету для крупной торговли ряд городов М. Азии — Кизик, Фокея, Митилена на о-ве Лесбосе (тб. IX, 1—11, 13—15). Распространенность электра в М. Азии объясняется тем, что сплав этот содержится в естественном виде в песках реки Пактола в Лидии. Древние источники (Плиний, Исидор Севильский) определяют взаимоотношение долей золота и серебра в составе электра пропорцией 4 : 1 или 3:1. На деле, как показали взвешивания в воде сохранившихся кизикских статеров, содержание чистого золота в их составе крайне непостоянно, колеблется между 69 и 16% и в среднем выражается цифрой около 50%, так что до сего времени остается неясным, каким образом такая неустойчивого состава монета могла пользоваться более или менее твердым курсом. Кроме Малой Азии, электр в течение IV в. эпизодически применялся для монетной чеканки в Сиракузах и в Карфагене. Что же касается так называемого электра в статерах боспорских царей императорского периода, а также в обычно именуемых «варварскими» подражаниями монетах кельтских и кавказских народов, то и тут и там этот «электр» есть лишь ступень в порче первоначально чистой золотой монеты и как особый вид монетного металла рассматриваться не может.
Чистое золото начинает чеканиться значительно позже электра, первыми золотыми монетами надо считать уже упоминавшиеся «крезеиды» (κροίσειοι) — статеры, выпускавшиеся Крезом во второй четверти VI в. до н. э. На-

25

следниками крезеидов являются дарики, и в дальнейшем золотая монета, особенно в восточной половине древнего мира, выпускается более или менее регулярно. Относительно золота так же, как и серебра, следует заметить, что сознательное примешивание лигатуры к драгоценным металлам в целях увеличения их твердости, практикующееся в настоящее время, не применялось в древности. Все пользовавшиеся более или менее широким распространением на рынках золотые и серебряные монеты чеканились из чистого металла, золота не ниже 98% и серебра не ниже 95%. Точно так же практика античного монетного дела не знала обычного в новое время употребления низкопробной серебряной монеты в качестве разменной наряду с полноценной высокопробной.1 Поэтому во всех случаях, когда мы встречаемся с низкопробным серебром, мы должны повторить то, что выше было сказано об «Электре» поздних боспорских царских статеров, именно, что во всех подобных случаях мы имеем дело с порчей монеты выпускающими ее государственными органами. Только с этой оговоркой можно применять к металлу римских императорских денариев и антонинианов III в. (тб. XXIII, 16,17), поскольку в их составе несравненно больше меди, чем серебра, заимствованный от современной разменной мелкой серебряной монеты термин биллон. Но не надо забывать, что выпускавшими эту монету властями монета считалась серебряной, и это такой же «биллон» в кавычках, как вышеупомянутый «электр». Некоторые современные нумизматы при описании таких низкопробных серебряных монет — особенно часто это делается по отношению к александрийским провинциальным тетрадрахмам императорского времени (тб. XXI, 12) — называют их потиновыми. Такое употребление этого термина неправильно, и от него следует отказаться, ибо потин по существу представляет собой бронзу или латунь, испорченную большой примесью свинца.
Медь — единственный из дешевых металлов, нашедший широкое применение в античной монетной технике. Правда, в общее употребление в качестве вспомогательной, добавочной к серебру монеты, предназначенной для удовлетворения потребностей местного рынка, она прочно входит сравнительно поздно, с начала
IV в. до н. э. Особо следует упомянуть генетически предшествующее этой установившейся роли меди в разменной монете применение полноценных медных брусков с изображениями (aes signatum, рис. 16), а впоследствии таких же полноценных круглых либральных ассов в Средней Италии и существование подобных же больших круглых литых монет в Ольвии (ниже, глава IX). В античной металлургии и скульптурной технике различалось большое количество разнообразных сплавов меди с другими металлами, носивших названия эгинской, коринфской, делосской меди и т. п. Разные сплавы применялись и в чеканке медной монеты, но одновременное применение их для чеканки монет различной ценности можно установить, опираясь помимо анализов и на письменные источники, только в римском монетном деле императорского периода. Со времени Августа медные сестерций и дупондий чеканятся из латуни (aurichalcum), в то время как асс и меньшие номиналы выбиваются из чистой меди (aes).
Применение никеля в течение короткого времени можно констатировать лишь однажды — в чеканке греческих царей Бактрии. Известны никелевые монеты царей Евтидема II и Агафокла. Состав металла в них — 20.04% никеля и 77.58% меди — близко подходит к современной разменной никелевой монете. Поскольку известны и серебряные и медные монеты тех же царей, взаимоотношение никелевой монеты с обоими упомянутыми видами монет остается для нас неясным.
Железо, в виде четырехгранных прутьев (όβελοί) обращавшееся в качестве денег в древнейшее время в Пелопоннесе, в историческую эпоху могло применяться для чеканки монеты лишь случайно. Известны чрезвычайно редкие железные монеты городов Пелопоннеса, Тегеи, Гереи и Аргоса, относящиеся, повидимому, к IV в. до н. э. Один экземпляр такого аргосского железного «обола» имеется в собрании Эрмитажа (тб. IV, 26).
Свинец и олово в античной монетной технике не применялись и шли только на изготовление тессер, служивших марками для входа на зрелища, для предъявления при раздачах продовольствия, жетонами для получения вознаграждения за участие в собраниях и другими видами денежных суррогатов.
Восстановить античный процесс изготовления монеты, помимо самих монет, часто хранящих следы тех или иных стадий этого процесса, позволяют письменные и изобразительные источники. Письменные памятники, как литературные свидетельства, так и надписи, мало помогают нам. Описаний самого процесса изготовления монеты до нас не дошло, и только выбор терминов, какими он обозначается при беглом упоминании названия мастерских и должностей монетчиков позволяет заключать об основном характере этого процесса. В самом деле, греческий термин άργυροκοπεΐον для обозначения монетного двора, расшифровываемый лексикографами словами: «εν φ κόπτεται το νόμισμα», «где выбивается монета», — говорит о том, что битье, удар воспринималось как существеннейшая часть этого процесса. На то же указывают такие «рекомендующие»

1 В случав необходимости ввести в состав обращающихся серебряных монет известное количество неполноценных, прибегали к изготовлению так называемых субэратных монет, т. е. монет, представляющих медное ядро, обтянутое тонким листочком серебра.
26

наблюдателюнадписинамонетах, как «Γορτύνος τό παϊμα», «Σεύ&ουκόμμα»—чекан (города) Гортины, чекан (царя) Севфа. Точно так же и в латинском языке изготовление монеты большей частью передается глаголами cudere, ferire, percutere, заключающими в себе понятие удара.
Наконец, упоминание в римских посвятительных надписях организаций монетчиков, категорий рабочих, называвшихся malleatores

Римская тессера. Бронза.

2. Римская тессера. Бронза.

(от malleus — молоток) и сопоставление всех перечисленных данных со внешним: видом самых ранних античных монет (тб. I, 1 и сл.) не оставляет никаких сомнений в том, что

Монета города Пестума . Медь

3. Монета города Пестума . Медь.

действие удара молотком по приставленной к слиточку матрице входит неотъемлемым звеном в процесс изготовления монеты и что она искони производилась путем того, что мы теперь называем чеканкой или штамповкой. Бронзовая римская тессера в венском собрании (рис. 2) и медная монета Пестума (рис. 3) сохранили нам и изображение этого malleator'a (молотобойца) за работой в момент, когда он замахнулся молотком и намеревается ударить по матрице, подставленной ему suppostor'ом (подстановщиком). Если прибавить к только что упомянутым монетам денарий Тита Каризия (тб. XX, 3) с изображением инструментов монетного искусства (подробнее об этом ниже), то изобразительные памятники, относящиеся к монетному делу, будут исчерпаны, так как часто привлекавшаяся для иллюстрации процесса античной монетной техники и вызывавшая бесконечные споры фреска помпейского дома Веттиев на деле изображает, повидимому, амуров-ювелиров.
С другой стороны, наряду с глаголами κο'πτειν и подобными в применении к изготовлению монеты употребляются не только нейтральные χάρασσε ιν — чертить, царапать, собственно, наносить изображение = лат. signere, но и глаголы по-гречески χωνεύειν, а по-латыни flare, conflare — обозначающие: плавить, лить металлы. Flatores или flaturarii также засвидетельствованы среди персонала римского монетного двора. Особенно нуждается в объяснении наименование коллегии магистратов, заведывавших выпуском монеты в республиканском Риме. Оно выражается формулой: Tres viri aeri, argento, auro flando feriundo — три мужа для литья и чеканки меди, серебра и золота. Не следует объяснять это сопоставление в одной формуле на первый взгляд как будто исключающих друг друга терминов тем, что изготовлению монеты, как в современной монетной технике, предшествовала отливка болванок из сплава определенной пробы. Объяснение проще и состоит в том, что кружки или слиточки, поступавшие под штемпеля-матрицы для превращения в монеты, на всем протяжении античной эпохи изготовлялись преимущественно путем литья.
Поскольку процесс отливки этих кружков совпадал в своих основных чертах с изготовлением крупных литых монет, я начну, во избежание повторений, с описания последнего. Но оговорюсь, что делаю это только по указанной причине, а вовсе не потому, что, как думали раньше, литье представляло генетически более раннюю ступень в технике изготовления монеты. Чеканка и в античной монетной технике является исконным и основным способом изготовления монет, и к литью прибегали лишь тогда, когда чеканка монеты была неприменима или ввиду размера монеты, как в италийском aes grave (см. ниже, рис. 17) и ольвийских крупных медных монетах (тб. XXX—XXXI), или ввиду хрупкости ставшего слишком низкопробным металла, как в некоторых местах римской империи в III в. н. э.
Литые монеты изготовлялись преимущественно в групповых формах, позволявших отливать одновременно несколько штук монет. Каждая половина групповой формы представляла собой неглубокий ящичек, заполненный формовочным материалом. В каждом из таких ящичков на поверхности глины оттискивалась по нескольку раз одна сторона готовой монеты или модели ее. Затем между отдельными углублениями-оттисками проводились полуцилиндрической формы канальцы, соединяющие их друг с друном. Разумеется, расстояние между отдельными оттисками и расположение канальцев в обеих половинках формы должны были строго совпадать, чтобы предотвратить расхождение их при складывании половинок формы. Канальцы должны были также в двух местах подходить к краю ящика, чтобы оставить отверстие в форме для входа металла и для выхода воздуха. Расположение канальцев могло быть различно (рис. 4). Сохранившийся вместе с литниками экземпляр римского асса (рис. 5) свидетельствует о том, что оно принимало иногда вид елочки. Для отливки оба ящичка складывались

27

и связывались вместе, ставились на ребро входным отверстием кверху, и в это отверстие наливался расплавленный металл. При неплотном схождении половинок формы, что имеет

Схема расположения канальцев в групповых формах для отливки монет.

4. Схема расположения канальцев в групповых формах для отливки монет.

место постоянно, в остающиеся между ними щели затекал металл, и, таким образом, вдоль края монеты в разных мостах образовывались выступающие заостренные ребрышки. Нередко можно наблюдать уступчатое строение края монеты в результате смещения одной половинки формы в сторону (рис. 6, а). После отливки вся группа монет вынималась из формы вместе с соединяющими их литниками, которые затем разрубались. Следы отруба или отпила литников всегда почти можно увидеть на краю монеты и в италийских полновесных монетах и в ольвийских (тб. XXXI).
Гладкие кружки для последующей чеканки монет изготовлялись в таких же групповых формах, стой только разницей, что в них нередко полой была лишь одна половинка формы (согласно схеме разреза на рис. 6, б), другая же половинка представляла почти плоскую крышечку. Делалось это с той целью, чтобы после отливки можно было легко извлекать монеты из формы путем простого опрокидывания. Вылитые в таких формах кружки всегда имеют одну сторону значительно меньшего диаметра, чем другую, и резко скошенный край. Особенно типичные образцы можно встретить в эллинистическую эпоху, в частности среди птолемеевских крупных медных монет (тб. XIII, 17). Предположение, что эта скошенность края достигалась путем обточки на вращающемся станке, — неосновательно: если такая обточка и могла иметь место, то только для удаления следов литников. В большинстве других случаев (тб. XXXII, 11) об удалении этих следов мало заботились, и нередко значительные остатки литников видны по обеим сторонам диаметра монеты. Это последнее обстоятельство показывает, что для отливки кружков формы конструировались так, что каналы шли по прямой линии от формы к форме (рис. 4), а не елочкой с подводом каждой формы отдельно к магистральному канальцу, как мы видели
выше. Таким способом кружки изготовляются для медных монет, начиная с эллинистической эпохи и в конце этой эпохи иногда для монет низкопробного серебра.
Само собой разумеется, что такой групповой способ изготовления не мог гарантировать точности веса каждого отдельного кружка. Для требовавших этой точности золотых и серебряных монет в классическую эпоху применялся иной способ. Драгоценный металл в виде зерен или крупинок в потребном для данной монеты количестве взвешивался на весах и складывался в огнеупорную чашечку, помещаемую затем в плавильную печь, где зерна сливались вместе в один слиточек. Применение вместо чашки глиняного или каменного лоточка с большим количеством углублений позволяло

 

Римский асс с литниками. 3/4 нат. вел.

5. Римский асс с литниками. 3/4 нат. вел.

одновременно выплавить большое число слиточков. Вынутые из печи слиточки могли итти прямо в чеканку. За то, что в изучаемую нами эпоху кружки для золотых и серебряных монет изготовлялись именно указанным способом,

Разрез литейной формы

6, а. Разрез литейной формы. б. Разрез литейной формы.

говорит как отсутствие каких-либо следов подтачивания края в целях удаления литников или подгонки под определенный вес, так и слиткообразная пухлая форма наиболее ранних монет. Однако в некоторых случаях, и, в частности, в течение всего V в. до н. э. в Сицилии, серебряные монеты чеканились из шарообразных

28

слиточков, отлитых в индивидуальных закрытых формах, состоявших каждая из двух половинок. Доказательством служит то, что сицилийские монеты V в. имеют на краю по обоим концам диаметра заостряющиеся выступы, уже в силу своей заостренной формы не могущие быть литниками. Они являются остатками того складкообразного выступающего пояска, который, благодаря затеканию металла в щели между половинками формы, образовывался вокруг всего тела шарообразного слиточка; на поверхности обеих сторон монеты он под давлением штемпелей сглаживался, и только на краю с противоположных сторон сохранялись его следы. На тб. VI, 2, 14 мы видим образцы сиракузских тетрадрахм с такими отчетливыми защипками, следами этого пояска по краям. На другом образце (тб. VI, 16) мы видим ступенчатый перерыв контура монеты опять-таки на двух противоположных концах диаметра: причина этого в том, что при литье шарика для этой монеты половинки формы сместились и получился неправильный шарик, состоящий из двух уступом составленных полушарий (ср. схему, рис. 6, а).

Верхний штемпель афинской тетрадрахмы, найденный в Египте.

7. Верхний штемпель афинской тетрадрахмы, найденный в Египте.

Высказывались предположения, что монетные кружки в античную эпоху могли изготовляться путем вырезки из листов или пластинок металла, или отрубания от цилиндрической палочки. Однако каких-либо доказательств применения таких способов мы не имеем.
Следует, наконец, упомянуть еще об одном принятом в древности способе добывания кружков для чеканки монеты,— его использование старых, изымаемых из обращения монет без переливки их. Этот способ очень распространен в эллинистическую эпоху: так, например, известные большие плоские тетрадрахмы городов М. Азии, выпущенные после поражения Антиоха III при Магнесии (190 г. до н. э.), все биты на кружках, представляющих собою александровскио тетрадрахмы, предварительно, для изглаживания старых типов, плющеные и битые молотком; явные следы ударов молотка видны на многих из них (тб. XVII, 2, 4; XVIII, 6). Но если в некоторых случаях заботились своевременно об удалении старых типов, то нередко (особенно часто это происходит с медными монетами) старые монеты безо всякой предварительной обработки прямо поступают в чеканку новыми штемпелями. Такие спешные «перечеканки», хранящие одновременно с новым типом явные, легко опознаваемые, следы старого типа (тб. XLIV, 8), представляют ценнейший материал для установления последовательной смены одного монетного типа другим, а следовательно, и для хронологической группировки монетных серий.
Переходим теперь к описанию процесса чеканки в собственном смысле слова, т. е. нанесения на готовый кружок рель-

Верхний штемпель монеты Константа I

8. Верхний штемпель монеты Константа I.


ефных изображений путем стискивания его между двумя металлическими штемпелями-матрицами, носящими на своей поверхности те же изображения во вдавленном, негативном

29

виде. Необходимые для этой операции инструменты изображены на упоминавшемся уже римском денарии, выпущенном около 45 г. до н. э. монетным магистратом Титом Каризием (тб. XX, 3). На лицевой стороне этого денария мы видим женскую голову, сопровождаемую именем Moneta. Это имя первоначально представляло собой один из эпитетов Юноны (Moneta — предупредительница), впоследствии же, благодаря тому, что в храме Юноны Монеты помещался монетный двор, оно сделалось наименованием самостоятельного божества, олицетворявшего собой монетное дело. Тем естественнее с такой лицевой стороной объединяется изображение оборотной стороны: щипцы-клещи для помещения и удерживания на наковальне слитка, который чеканился в горячем виде, слева — молоток, которым ударяли по верхнему штемпелю, справа и между ними — четырехгранный или цилиндрический столбик, представляющий несомненно нижний штемпель-наковаленку (по-гречески άκμονίσχος). Над этим столбиком мы видим украшенную лавровым венком коническую шапку — хорошо известный атрибут покровителя металлургической техники — бога Вулкана. Некоторые толкователи предлагают видеть здесь верхний штемпель, действительно часто имеющий коническую форму, художественно оформленный в виде шапки Вулкана
К сожалению, подлинных античных штемпелей для чеканки монет сохранилось чрезвычайно мало, и к тому же многие из них скомпрометированы фактом находки слишком далеко от местоположения монетного двора, которому они должны принадлежать,—обстоятельство, заставляющее усомниться η их официальном характере и допустить их принадлежность фальшивомонетчикам. Так, из числа изображенных здесь (рис. 7 сл.) штемпелей штемпель афинской тетрадрахмы был найден в Египте, а штемпель монеты Константа I с буквами антиохийского монетного двора — во Франции. Малочисленность сохранившихся штемпелей, вероятно, не случайна. Возможность злоупотреблений заставляла государственные органы вести строгий учет штемпелей и уничтожать их, если они почему-либо не пускались в дальнейшее употребление. В самом деле, мы имеем указания на хранение монетных штемпелей (χαρακτήρες) в храмовых сокровищницах вместе с другими ценностями. Эти штемпеля помогают нам конкретизировать картину. На рисунках мы видим, что нижний штемпель (рис. 9, 10) представляет собой невысокий металлический цилиндр или круг, на верхней поверхности которого выгравировано вглубь в обратном виде изображение одной из сторон монеты, обычно лицевой, имеющей более высокий рельеф. Этот штемпель, представляющий собой наковальню небольшого размера и потому носящий по-гречески название άκμονίσχος, вделывается в наковальню и остается неподвижным. Верхний штемпель (греч. χαρακτήρ, рис. 7, 8, 10, 11) имеет различную форму и представляет собой пирамидальный, цилиндрический или конический стержень, на нижней поверхности которого вырезано, точно так же негативно, изображение оборотной стороны монеты. Этот штемпель держит в одной руке рабочий-молотобоец, наставляя его на подложенный другим рабочим с помощью щипцов разогретый кружок и с силой ударяя по нему молотком. Следы ударов молотка можно хорошо видеть на верхнем конце штемпеля (рис. 8).

Нижние штемпеля

9. Нижние штемпеля.

Сопоставляя теперь изображенные на рисунках штемпеля с внешним видом самых ранних монет, мы можем приблизительно следующим образом представить эволюцию чеканки и формы штемпелей. Чеканка древнейших электровых ионийских монет (тб. I, 1—9) производилась так, что на овальный или бобовидный слиточек, брошенный на наковальню, наставляли одну или, при большом размере слитка, целый пучок четырехгранных палочек квадратного или прямоугольного сечения. Иногда нижнее основание этих палочек имело просто неправильный излом, иногда же на нем был нанесен какой-либо простой рисунок — крест, звезда. Поскольку эти палочки вдавливаются в тело слитка с помощью удара молотком и оставляют на нем след в виде углубленного квадрата — quadratum incusum, на них можно смотреть, как на зачаточную форму свободного, подвижного верхнего штемпеля, служащего для чеканки оборотной стороны монеты. Однако эту зачаточную форму верхний штемпель продолжает сохранять еще очень долго.
На другой, обращенной в момент чеканки книзу, стороне монетного слиточка первоначально нет никакого изображения и видна лишь неправильная штриховая или точечная поверхность (тб. I,1, 2), очевидно воспроизводящая

30

характер поверхности наковальни, на которую брошен слиточек. Вскоре, однако, на этой нижней стороне слиточка появляются изображения преимущественно целых фигур или голов животных, исполненные в невысоком рельефе. Ввиду геральдического характера этих изображений не исключена возможность, что мысль о снабжении наковальни врезанным в нее негативным

Верхние и нижние штемпеля

10. Верхние и нижние штемпеля.

изображением возникла при использовании в качество нижнего штемпеля резных камней. Систематическое пользование камнями в этих целях невероятно ввиду их хрупкости.
Так происходило развитие монет восточной половины древнего мира, городов М. Азии. В центре, в частности на о-ве Эгине (тб. I, 19 сл.), положение было несколько иное. Монетный слиточек уже с самого начала кладется на наковальню, имеющую на поверхности глубоко врезанное в нее изображение. Именно поэтому, в целях лучшего заполнения металлом глубокой вдавленности нижнего штемпеля, стержень, прижимающий слиточек сверху, устраивается так, чтобы он возможно глубже проникал в тело слитка и распространял частицы металла во все стороны. Этот стержень всегда один, всегда квадратного сечения, и на нижней поверхности его очень скоро появляются треугольные шипы, назначение которых — вышеуказанным способом втискивать металл во все полости нижнего штемпеля (тб. I, 20, 25 сл.). В силу изложенного, поскольку изображение оттискивается только одной наковальней, накладываемый же сверху стержень продолжает играть лишь подсобную роль посредствующего звена, передающего слиточку удар молотка, все монеты раннеархаической эпохи одно-сторонни. Они имеют рельефный «тип», оттиснутый наковальней, лишь с одной лицевой стороны, оборотную же сторону продолжают занимать один или несколько вдавленных квадратов — так называемых quadratum incusum. Дальнейшее развитие этого quadratum incusum,

Верхний штемпель октодрахм Береники II

11. Верхний штемпель октодрахм Береники II.

вернее, оттискивающего его на оборотной сто роне стержня, с начала VI в. до н. э. идет следующим образом. По мере того как рельеф лицевой стороны усложняется, детализуется и в то же время становится менее глубоким, отпадает необходимость в шипах на нижней поверхности стержня. Шипы меньше выступают на поверхности и переходят в зависимости от их расположения в различные крестообразные, четырех-, пятипольные и иные квадраты. Таким образом, quadratum incusum, утрачивая свой первоначальный смысл, приобретает декоративный характер (тб. II, 3, 4, 7). С появлением в центре или в отдельных участках этого quadratum incusum фигурных изображений (тб. VI, 1) оттискивающий его стержень стоит на пороге превращения в штемпель оборотной стороны. Этот процесс превращения завершается в тот момент, когда на всей нижней поверхности стержня выгравировывается вглубь особое изображение — тип оборотной стороны — или на нижний конец стержня насаживается металлическая пластинка, представляющая такой штемпель. Этот момент ранее всего наступает в Афинах, где при Писистрате впервые выпускаются монеты с типами на обеих сторонах

31

головы Афины — на лицевой и совы — на оборотной (тб. II, 19, 20). Примеру Афин скоро следует Коринф (тб. II, 21), а в V в., после торжества Афин при Марафоне, уже все города Греции имеют двустороннюю монету. Связь штемпеля оборотной стороны со своим прототипом — четырехгранным стержнем — однако выражается в том, что этот штемпель еще долго, во многих местах в течение всего V в., сохраняет четырехгранную форму (тб. IV, 1, 3, 6; V, 1 сл.), а вследствие этого и тип оборотной стороны монеты вписывается внутрь вдавленного квадрата. Таким образом, на этих монетах V в. quadratum incusum сохраняется лишь в пережиточной форме углубленного квадратного поля для типа оборотной стороны. По-прежнему односторонними остаются лишь немногие монеты, имеющие широкое обращение, получившие хорошую репутацию еще в VI в., когда такой характер монеты был всеобщим, например, кизикины и дарики (тб. I, 14—16; II, 16, 18). Но и здесь бессюжетный рисунок quadrati ineusi оборотной стороны приобретает в позднейших образцах, очевидно в целях предупреждения подделок, специфический характер (тб. IX, 1 сл.; X, 1, 2), свидетельствуя тем самым, что сохранение архаического вида монеты — сознательное, что оно обусловливается не технической беспомощностью, а опасением подорвать заслуженное на рынках доверие к монете, допустив изменение ее внешнего вида. В частности, оборотные стороны кизикинов обнаруживают с течением времени и определенный технический прогресс: расположение отдельных долей quadrati incusi наподобие крыльев ветряной мельницы или ножей мясорубки и снабжение поверхности этих долей насечками явно рассчитано на то, чтобы верхний стержень лучше впивался в тело слитка и тем предупреждалось выскальзывание монеты во время чеканки.
В некоторых частях греческого мира, особенно на западе, в Сицилии и Великой Греции, переход от квадратной к цилиндрической форме верхнего штемпеля совершается гораздо раньше, еще в середине VI в., так что большинство городов этих областей так и не знает односторонней монеты. Однако это раннее формирование цилиндрического штемпеля оборотной стороны приводит к своеобразному виду архаических южноиталийских монет, так называемых nummi ineusi (тб. III). Изображение оборотной стороны в них в точности повторяет изображение лицевой стороны, но представляет его негатив, будучи не рельефным, а углубленным. Из многочисленных попыток объяснить эту своеобразную технику наибольшего внимания, на мой взгляд, заслуживает соображение, что при подобном взаимоотношении типов обеих сторон монеты оба потребные для ее чеканки штемпеля могли быть изготовлены путем оттискивания с одной модели — матрицы.
В известном смысле такая техника является

Статор лидийского царя Алиатта

12. Статор лидийского царя Алиатта.

логическим осуществлением задачи, которая на первых порах монетного дела предназначалась шипам на нижней поверхности прижимающего монету сверху стержня, именно задачи плотно втиснуть металл во все мелкие полости штемпеля лицевой стороны. Упомяну лишь мимоходом остроумную догадку Д. Ф. Гилла, что выбор техники стоит в связи с господствовавшим в этой области пифагоровым учением и его теорией противоположностей.
Форма штемпеля лицевой стороны — нижнего штемпеля — также сложилась не сразу. Первоначально, как сказано, изображение вырезывалось в самой наковальне, причем оно иногда не целиком умещалось на поверхности монетного слиточка. Любопытный пример этого рода представляют лидийские электровые монеты конца VII — начала VI в. царя Алиатта, 617—560 г. до н. э. На их лицевых сторонах мы большей частью видим только одну голову льва (тб. I, 5, рис. 12). Между тем некоторые экземпляры показывают, что изображение, вырезанное на наковальне, представляло две геральдически противопоставленные друг другу львиные головы с надписью между ними. И в античную эпоху, повидимому, бывали случаи вырезки нескольких тождественных монетных типов на поверхности одной наковальни, может быть с целью облегчить монетчику помещение монетного кружка при чеканке на снабженный типом участок наковальни. По крайней мере только при таком предположении находят объяснение такие примеры, как гемидрахма города Византия V в. в собрании Эрмитажа (тб. IX, 30), на которой вместо обычного типа лицевой стороны — идущей коровы— вышли задние ноги одной коровы и вслед за ними на некотором расстоянии передняя половина другой коровы. Очевидно, монетный слиточек попал неудачно в промежуток между двумя тождественными типами на наковальне. Редкость подобных случаев объясняется тем, что они возможны лишь при низком рельефе изображений лицевой стороны. В чеканке того типа, какую мы встречаем в Аттике, Бэотии, на Эгине и других островах Эгейского моря, при резкой углубленности нижнего штемпеля, монетный слиток уже в силу своей тяжести должен был скатываться к центру углубления. Применялись ли и в этой группе чеканки такие наковальни, вмещающие одновременно несколько штемпелей, — нет указаний. Во всяком случае, как показывает описанная Гиллом пара штемпелей (один лицевой, другой оборотной стороны) для афинских тетрадрахм IV в. до н. э., уже в эту пору нижний штемпель представляет металлический круг, вставляемый в соответствующее углубление в наковальне, а верхний штемпель —

32

пирамиду, конус или цилиндр с выгравированным типом на нижней поверхности основания. Такой же в основном характер пара монетных штемпелей носит не только в течение всей античной эпохи, но, по существу, и в средние века, вплоть до введения в новое время машинной чеканки. Изображенные на рис. 13, 14 штемпеля римских императорских монет представляют некоторые усовершенствования: у хранящегося в Лионском музее штемпеля для ауреусов императрицы Фаустины Младшей верхний штемпель имеет вид полой крышечки, накрывающей собой нижний штемпель; такое устройство предохраняет монеты от выскальзывания при чеканке. В штемпеле для монеты Константа I штемпеля обеих сторон связаны между собой наподобие щипцов, что обеспечивает всегда определенное взаимоотношение осей изображений лицевой и оборотной сторон. Правда, этот штемпель, носящий буквы антиохийского монетного двора, найден во Франции, и в силу этого подозрения в его принадлежности фальшивомонетчику более чем основательны. Тем не менее связанный с ним вопрос о сво-

Штемпель для ауреусов Фаустины Младшей

13. Штемпель для ауреусов Фаустины Младшей.

Штемпель монеты Константа I с буквами антиохийского монетного двора, найденный во Франции

14. Штемпель монеты Константа I с буквами антиохийского монетного двора, найденный во Франции.

бодных или координированных штемпелях заслуживает внимания. Поворачивая вокруг вертикальной оси современную монету, мы обнаруживаем, что ось типа оборотной стороны всегда совпадает с осью лицевой стороны, причем верх изображения либо, как на наших советских монетах, оказывается в одной и той же точке на обеих сторонах, либо, как на французских монетах, изображение оборотной стороны оказывается опрокинутым по отношению к изображению лицевой стороны. Схематически первый случай взаимоотношения типов изображается ↑ ↑ или сокращенно ↑ (учитывая, что положение для ↑ типа лицевой стороны является постоянным), второй ↑ ↓ или ↓. Такая строгость во взаимоотношении типов естественна при современной машинной технике. Если мы будем таким же образом поворачивать вокруг вертикальной оси греческие монеты V—IV вв., то убедимся, что взаимоотношение типов их сторон будет выражаться стрелками самого разнообразного наклона по отношению к вертикали, как в ту, так и в другую сторону. Такая неустойчивость взаимоотношения обоих типов является естественным результатом несвязанности между собой обоих штемпелей. Однако, начиная с эллинистической эпохи, в определенных группах монет встречаются нередко случаи более или менее строгого выдерживания одного и того же взаимоотношения типов обеих сторон. Каким путем достигалось такое определенное соответствие друг другу типов обеих сторон монеты, за недостатком материала мы не можем сказать. Применение штемпелей, связанных наподобие щипцов, уже в эллинистическую эпоху, когда монета имеет еще резко выраженную выпуклость на одной стороне и вогнутость — на другой, маловероятно. Может быть, что такого соответствия удавалось добиваться путем помещения на рукоятке верхнего штемпеля какой-либо метки, дававшей возможность рабочему помещать штемпель так, чтобы оси типов обеих сторон совпадали. Этим целям, по всей вероятности, служит шпенек на боковой поверхности штемпеля для октодрахм Береники II (рис. 11, тб. XIII,).1 Во всяком случае, это взаимоотношение типов ныне всегда регистрируется в описаниях монет указанным выше способом при помощи стрелок, так как иногда из того или иного взаимоотношения можно делать выводы для локализации монет.
Дискутировавшийся ранее вопрос о том, в каком положении чеканилась монета, т. е. находился ли в этот момент внизу тип лицевой стороны или оборотной, ныне окончательно решен в пользу первой возможности. Более крупный и более выпуклый тип лицевой стороны — обычно голова божества, героя, правителя, а в архаическую эпоху единственный монетный тип — всегда выгравировывался на нижнем штемпеле, на наковальне. Выгоды именно такого распределения типов в том, что втискивание кружка в значительно углубленный нижний штемпель уменьшало шансы его выскальзывания при чеканке. Именно в этих целях в эллинистическую эпоху поверхность нижнего штемпеля делают слегка вогнутой, а верхнего, напротив, выпуклой. Изготовленные с помощью такой пары штемпелей монеты получают выпукло-вогнутую форму часового стекла (тб. XVIII, 1), а в среде кельтских и

1 На рисунке, заимствованном из «Traite» Бабелона, штемпель трактуется как нижний штемпель, но так как он носит на себе изображение оборотной стороны монеты, не может быть никакого сомнения в том, что он представляет собой подвижный верхний штемпель.
33

германских монет-подражаний, где эти взаимоотношения утрируются, можно прямо встретить чашечкообразные монеты (ср. богемские Regenbogenschüsselchen, тб. XII, 13). И в римских монетах, где уже во время республики обе стороны монеты становятся почти одинаково плоскими, все же тип лицевой стороны всегда помещается на нижнем штемпеле. Это неопровержимо доказывается тем, что среди так называемых случайных nummi incusi, повторяющих на одной стороне во вдавленном виде тип другой стороны, преобладают такие, в которых таким образом сдвоен тип лицевой стороны. Обратные случаи, когда то же происходит с типом оборотной стороны, почти неизвестны. Поскольку эти случайные nummi incusi получаются в результате застревания в одном из штемпелей готовой монеты, которая и оттискивает на новом монетном кружке свое изображение во вдавленном виде, естественно можно предположить, что рабочий мог не заметить застрявшую в верхнем штемпеле монету, между тем как застревание монеты на наковальне должно бы было быть немедленно им обнаружено.
Материалы дошедших до нас штемпелей — железо и бронза. Однако делать отсюда обобщающий вывод незакономерно потому, что, как выше указано, эти дошедшие штемпеля, повидимому, нередко принадлежат фальшивомонетчикам. Наблюдения над строением поверхности изломов в монетах, чеканенных обломанными штемпелями, позволяют допускать и применение более твердых материалов — закаленного железа и стали. Работоспособность античного штемпеля была значительно большей, чем думали раньше, и измерялась не десятками, а многими сотнями изготовленных им экземпляров монет. Туапсинский клад 1908 г. заключал в себе первоначально, по данным дела Археологической комиссии, 96 экземпляров статеров, которые все были выбиты одной парой штемпелей. Верхний штемпель, непосредственно принимавший на себя удары молотка, страдал от них больше, чем нижний, защищенный упругой средой монетного кружка. Кроме того, будучи сдерживаем стенками углубления наковальни, в которое он был вставлен, нижний штемпель мог продолжать работу некоторое время и после того, как он треснул и раскололся. Об этом свидетельствуют экземпляры монет, имеющие на лицевой стороне след трещины, пересекающей все поле монеты. В силу этого верхний штемпель срабатывался несравненно быстрее нижнего, и монеты, битые одним штемпелем лицевой стороны, встречаются гораздо чаще, чем имеющие тождественные штемпеля оборотной стороны. При сравнении и подсчете штемпелей обеих сторон в пределах какой-либо однородной и одновременной группы монет обычно число штемпелей оборотной стороны вдвое или втрое превышает число штемпелей лицевой стороны. Таким образом, как это иллюстрирует рис. 18 (см. ниже), на монетном дворе обычно за период работы одного штемпеля лицевой стороны сменяются два-три и более штемпелей оборотной стороны. В то же время некоторые штемпеля оборотной стороны, попадая на моменты смены одного штемпеля лицевой стороны другим, захватывают время работы их обоих. Восстановить эту последовательную смену мы можем, наблюдая признаки постепенного срабатывания штемпелей: появление и развитие царапинок, трещинок, выбоин, стирание отдельных деталей и т. д. Такое восстановление цепи штемпелей оказывает существеннейшую помощь в хронологической группировке монет.
Вырезались монетные изображения на штемпелях, повидимому, простой гравировкой от руки резцом по мягкому материалу штемпеля— по бронзе или железу до его закалки. Возможно также, что некоторые отдельные детали монетного типа, например, буквы, так же, как это делается теперь, отжимались на бронзовых или железных штемпелях при помощи особых рельефных пунсонов.
После нанесения изображения путем чеканки монета была готова к пуску в обращение, если кружок для нее изготовлялся и шел в чеканку в индивидуальном порядке. Однако кружки для медных монет, как уже говорилось, изготовлялись помногу штук зараз в комбинированных формах. В этом случае они могли поступать в чеканку целыми лентами кружков, связанных между собой литниками. При таком приеме, разумеется, процесс изготовления монеты значительно ускорялся. О применении его свидетельствуют монеты, сохранившие на пространстве своего монетного поля части двух рядом стоящих и соприкасающихся друг с другом оттисков одного и того же штемпеля. Такие примеры можно часто наблюдать среди иудейских царских монет поздней эллинистической эпохи. Мне удалось отметить такой же случай в ольвийской чеканке III в. до н. э. В подобных случаях разрубка этих полос и отделение монетных кружков друг от друга производились уже после чеканки.
Об удалении остатков литников мало заботились. Систематически, как мы видели, обтачивался край монетного кружка лишь в больших птолемеевских бронзах. В большинстве же случаев остатки литников сохраняются на монете с одной или с обеих сторон. Не удаляются также наплывы, выступы, трещины, которые получаются на краю монетного кружка во время самой чеканки. На монетах из драгоценных металлов этого не могли делать, потому что вес монетного кружка, как указывалось, выверялся еще до его выплавки; для медных же монет, повидимому, на это не считали нужным тратить время. Тем не менее нельзя сказать, чтобы вопрос организации края монеты совершенно не интересовал античную монетную технику. Думаю, что именно поисками гурта, т. е.

34

стремлением дать формальное завершение монете и по окружности, предохранить ее и с этой стороны от возможности злонамеренного соскабливания объясняется нахождение античных монет с зубчатым краем, так называемых nummi serrati. Такие зубчатые монеты известны в серебре и золоте в карфагенской чеканке конца III в. до н. э., в меди—среди царских македонских и селевкидских монет II в. до н. э. (тб. XIV, 10). Но особенно многочисленны римские республиканские denarii serrati II—I вв. до н. э. (тб. XX, 1, 2). Правда, не всегда монетный кружок получает эти зубцы уже во время отливки в форме. На римских денариях они нередко нанесены подпилком уже после отливки кружка.
Необходимо сказать несколько слов о надчеканках (или контрмарках, как их иногда называют в нашей литературе, пользуясь французским термином). Надчеканками называются небольшие клейма: круглые, овальные, прямоугольные и иные, помещающиеся где-либо в пределах монетного поля. Наносятся они при помощи таких же, но меньшего размера штемпелей — пунсонов, какими чеканятся монеты, путем наложения их на монету и удара по ним молотком. Наложение надчеканки на одной стороне монеты производит на противоположной стороне ее сглаживание и сплющивание соответствующего участка монетного поля (тб. XXXIII, 15; XXXVI, 2 и др.). Более редкие двусторонние надчеканки располагаются на обеих сторонах монеты точно друг против друга (тб. XXXVI, 8; XLI, 3); в силу этого неизбежно приходится предположить, что они производились штемпелями, связанными вместе наподобие пломбирных щипцов или вышеописанных штемпелей монеты Константа I. Надчеканки особенно часто встречаются в конце эллинистической эпохи. Об их сюжетах и назначении мы скажем ниже.
Вышеописанными способами изготовления, устройством и характером применявшихся инструментов обусловливается общий внешний вид монеты, основные признаки того, что мы называем ее фактурой. С этой точки зрения можно говорить об аккуратной, изящной фактуре в одних случаях и о грубой, небрежной фактуре в других; можно характеризовать: пухлую, одутловатую обязательно одностороннюю фактуру ранних архаических монет (тб. I), выпукло-вогнутую с заостренным краем фактуру эллинистических монет, начиная со II в. (тб. XVII, XVIII), плоскую, правильную, с ровным краем фактуру римских монет (тб. XXI, XXII) ит. д. Я намеренно остановился здесь на фактуре, тесно связанной с основными техническими приемами изготовления монеты и из них вытекающей, но не зависящей от характера и стиля монетного изображения, так как в нашей нумизматической литературе нередко понятия фактуры и стиля путаются и употребляются одно вместо другого. Строго разграничивать эти два понятия совершенно необходимо. О стиле, представляющем то или иное оформление в изобразительном искусстве заданной темы, нам придется еще сказать несколько слов ниже, в главе о монетных типах. Сейчас я замечу только, что, не отрицая важности стилистического анализа для хронологической группировки, считаю совершенно необходимым усвоение в тех же целях основных, характерных для определенных периодов, признаков монетной фактуры.
В заключение этого очерка техники изготовления античной монеты целесообразно было бы коснуться вопроса об организации монетных дворов и монетного дела вообще в древнем мире. К сожалению, в этой области можно сказать очень мало определенного, особенно о Греции. В письменных источниках и в надписях прямых указаний на то, каким магистратам в греческих городах поручалась организация монетного дела и наблюдение за ним, нет. А без этого мы не можем с какой-либо уверенностью делать выводы из многочисленных, встречающихся с V в. до н. э. на греческих монетах личных имен, хотя нередко есть серьезные основания подозревать в них имена контролировавших монетное дело магистратов. Тем более, что вплоть до императорской эпохи эти личные имена на городских монетах не сопровождаются названиями должностей, которые занимали их носители. Впрочем и в императорскую эпоху помещение на монете имен архонта, военачальника (στρατηγός), казначея (ταμίας), верховного жреца (άρχιερεύς) и др. еще далеко не служит гарантией того, что именно этому магистрату был подведомствен выпуск монеты. Возможно, это в особенности относится к архонтам и жрецам, что имена их помещались в целях датировки выпуска. В тех же случаях, когда эти имена, с названием должности или без пего, сопровождаются причастными формами, вроде επιμεληθ-έντος или αίτησαμένου, указывающими на непосредственное участие данного лица в организации монетного выпуска, самое это прибавление говорит скорее об эпизодическом, чем о регулярном выступлении его в роли заведующего этим делом. Не говорю уже о том, что а priori при чрезвычайно разнообразном характере государственного строя различных греческих городов и устройство монетного дела в них должно было представлять очень пеструю картину, а этим затрудняются какие-либо заключения по аналогии. Достаточно сказать, что для афинских тетрадрахм так называемого нового стиля, чеканившихся с 229 по 25 г. до н. э., которые обилием помещенных на них имен, символов и знаков (см. ниже) свидетельствуют об очень сложной и продуманной системе контроля, несмотря на то, что эти монеты давно уже служат предметом пристального изучения, мы до настоящего времени не имеем согласного решения связанных с ними вопросов. Мы так и не знаем, каково

35

было официальное положение носителей этих имен и что означают помещенные внизу буквы,— наименование ли мастерских или рудников.
В более узком вопросе о самом устройстве монетного двора мы еще в большей мере принуждены оставаться в кругу догадок. Только что упомянутые нами афинские тетрадрахмы нового стиля, датируемые по месяцам и предполагающие изготовление их на обширном монетном дворе с рядом мастерских, представляют совершенно исключительно обильную группу среди греческих монет. В большинстве же случаев, как в эллинистический период, так в особенности в классическую эпоху, греческие городские выпуски гораздо ограниченнее по своим размерам и вполне допускают мысль об изготовлении монет в скромных мастерских кустарного типа. Думаю, что Гарднер поступает правильно, начиная свой экскурс о греческой монетной технике с заимствованного у одного путешественника XIX в. описания монетного двора индийского раджи. Описанная мастерская, помещающаяся в небольшом сарайчике, имеющая два-три горна, такое же количество наковален и соответствующее число рабочих, весьма, повидимому, близка к нормальному облику древнегреческого городского монетного двора. Именно ограниченному размеру этих мастерских мы обязаны тем, что монеты от одного штемпеля попадаются не так редко. Возражение, что во всяком случае персидское царство при его огромной территории должно было требовать более сложной организации монетного дела, едва ли может иметь место потому, что дарики и сиклы чеканились преимущественно для обращения в эллинизированных прибрежных городах и поселениях М. Азии, обширные же внутренние области персидского царства были еще мало затронуты развитием денежного хозяйства. Кроме того, персидские цари монополизировали право чеканки лишь в области золотой монеты, серебряная же монета для оплаты наемников в армии и флоте в IV в. обильно выпускалась сатрапами персидского царя и подвластными ему династами Финикии, Киликии, Ликии и других областей М. Азии, не говоря уже о том, что чеканка ее и ранее не прекращалась в принадлежавших к Персидскому царству греческих городах. Характерно, что Александр Македонский, распространивший свои статеры и тетрадрахмы по всей обширной империи и во многих ее частях впервые введший монетное обращение, не пытался централизовать монетное дело. Его, не в пример всем предшествующим, обильный выпуск однотипных монет мог быть осуществлен лишь при помощи целой сети многочисленных монетных дворов, рассеянных по всему пространству его владений, начиная от Пеллы на западе, до Вавилона — на востоке и Александрии — на юге. Ему в этом отношении следовали и диадохи, также чеканившие свои монеты на многих монетных дворах.
В императорскую эпоху городская греческая чеканка, ограниченная задачей выпуска одной только медной монеты для удовлетворения потребностей местного рынка, еще в меньшей степени нуждалась в расширении производства. Мало того, пристальное изучение в монографическом порядке городских серий императорского времени и попытки датировки их в пределах правлений ставят прямо вопрос о том, все ли города обладали постоянно действующими монетными дворами, не осуществлялся ли в некоторых из них выпуск монет эпизодически, путем приглашения на время монетных мастеров или заказа монеты в другом городе. Ответить на этот вопрос можно будет лишь после того, как монографическое исследование охватит нумизматику большего числа античных городов, чем в настоящее время.
Несколько больше мы знаем об организации монетного дела в древнем Риме. Нам известен орган, в руках которого уже в республиканское время, вероятно с момента начала выделки монеты в Риме, находился контроль за ее выпуском. Это — уже упоминавшаяся коллегия из трех магистратов — tres viri aeri, argento, auro flando feriundo, в просторечии кратко именовавшиеся tres viri monetales. В 44 г. до н. э. Цезарь расширил число членов этой коллегии до четырех человек, но Август вновь вернул ее к прежнему составу. На монетах упоминание самого звания триумвира встречается редко и только в I в. до н. э. (тб. XX, 10), но по надписям существование этой коллегии можно проследить до начала III в. н. э. Должности эти принадлежали к числу младших магистратур, с которых представители господствующих классов в Риме начинали свою общественно-политическую карьеру. Этим магистратам, вне сомнения, принадлежат в огромном большинстве встречаемые на республиканских монетах личные имена и в тех преобладающих случаях, когда они не сопровождаются титулом триумвира.
Однако, наряду с этим регулярным выпуском монеты при посредстве специально для этого дела предназначенной коллегии, сенат иногда, повидимому в чрезвычайных обстоятельствах, поручал выпуск монеты и другим магистратам, выполнявшим хозяйственные функции,— эдилам или квесторам. Об этом мы узнаем из немногих, правда, республиканских денариев (тб. XX, 9), на которых личные имена сопровождаются названием одной из указанных должностей, иногда с прибавлением букв EX S С (ex senatus consulto). Наконец, совершенно помимо сената, за пределами Рима, в военной походной обстановке, чеканку монеты на правах принадлежащего ему Imperium'а мог осуществлять через подчиненных ему чиновников главнокомандующий войском, консул, претор или диктатор. Эти военные чеканки (тб. XX, 26 сл.) получают широкое развитие в пору междоусобных войн в I в. до н. э., и из них

36

развивается императорская римская чеканка. С возникновением принципата параллелизм военной, по существу, императорской чеканки и чеканки сенатской вводится в систему. Вскоре после установления своего единовластия Август делает попытку сосредоточить в своих руках, отстранив сенат, выпуск золотой и серебряной монеты. За сенатом он сохраняет право чеканки медной монеты для обращения в Италии и Сицилии. Выпуск этих медных монет по распоряжению сената удостоверяется присутствием на них букв S С (senatus consulto). Однако, дабы не подчеркивать слишком ярко фактическое умаление прав сената, Август воздерживается от чеканки золота и серебра в самом Риме и осуществляет эту присвоенную себе привилегию, основываясь на присущем ему imperium'e при посредстве ряда провинциальных монетных дворов, из коих самый крупный находился в Лионе. Медная монета для нужд местных городских рынков во всех углах огромной империи доставлялась, кроме того, путем чеканки сохранивших остатки своей автономии греческих городов, а также рассеянных по всему пространству империи римских колоний. Преемники Августа, начиная с Калигулы, уже не задумываются над вопросом о переносе императорской золотой и серебряной чеканки в Рим. Одновременно с тем последовательно закрываются императорские монетные дворы в западных провинциях, и со второй половины I в. н. э. в течение почти двух веков весь выпуск полноценной серебряной и золотой монеты централизуется в столице империи. Выпускаемые в Александрии, Антиохии, а временами и в других крупных провинциальных центрах серебряные монеты в греческих номиналах — тетрадрахмы и иные (табл. XXI, 11, 12),— уже со времени Августа значительно уступающие в качестве металла денарию и в силу этого обращавшиеся по более низкой цене, не могут в полной мере считаться полноценной монетой и с этой точки зрения исключения не составляют. Новая волна децентрализации отмечается во второй половине III в. н. э. Обусловлена она рядом причин и прежде всего денежным кризисом, вызвавшим происходившее резкими скачками понижение стоимости сначала денария, а позже антониниана. Это неуклонное обесценение серебряной монеты, служившей главным средством денежного обращения во всей империи, имело своим последствием рост потребностей в выпуске монеты,— задача,о которой один римский монетный двор никак не мог справиться. Со времени Диоклетиана наряду с римским монетным двором работает до полутора десятка его филиалов в крупнейших центрах провинций, причем все эти мастерские выпускают монеты одного и того же общеимперского образца, отличающиеся только буквами соответствующего монетного двора на оборотной стороне, под обрезом монетного поля (ALE, AL = Alexandria, TES = Thessalonice и т. д., см. тб. XXIV, 7, 8). Надо заметить, что начиная со второй половины III в. прекращаются как специальные провинциальные выпуски низкопробного серебра (Александрия, Антиохия), так и автономные городские выпуски медной монеты и, следовательно, задача снабжения всех областей империи монетой как для внешней, так и для внутренней торговли во всем объеме возлагается на римский монетный двор с его филиалами. Таким образом, прежняя пестрая картина совмещения в денежном обращении империи общегосударственных ауреусов и денариев с локальными выпусками провинций и вассальных царств и с узко местными медными монетами римских колоний и автономных греческих городов сменяется обращением монеты одного для всех областей империи образца. Тот же характер, при известном колебании в количестве монетных дворов, организация римского монетного дела сохраняет и в IV в., и его наследует от Рима Византия. Некоторое, правда очень неполное, представление о внутренней организации монетного двора может дать анализ номенклатуры должностей, сохраненный преимущественно эпиграфическими источниками. Наиболее важны и любопытны в этой группе памятников несколько надписей траяновского времени, найденные недалеко от Колизея, между Целием и Эсквилином, на участке, где в императорскую эпоху помещался монетный двор. Надписи представляют посвящения нескольких групп работников монетного дела различным божествам. В двух случаях эти коллегии приносящих посвящение монетчиков возглавляются чиновником, который именуется optio et exactor auri, argenti, aeris — сподручный (начальника монетного двора — praefectus monetae) и ответственный исполнитель в области всех трех металлов. С ним вместе участвуют в приношении: в первой надписи еще один optio и 25 officinatores (мастеров), во второй надписи — 17 signatores (граверы штемпелей), 29 suppostores (подкладыватели монетных кружков) и 17 malleatores (молотобойцы). В других источниках упоминаются из состава персонала монетного двора: flatores или flaturarii (литейщики), aequatores (юстировщики), dispensatores (кассиры), nummularii (пробировщики). Следует отметить, что наличность среди вышеуказанных посвящений, происходящих с места, где находился Монетный двор, одного, принесенного коллегией conductores flaturae monetariae Caesaris (откупщики императорского монетного литья), свидетельствует о сдаче целых частей процесса изготовления монеты на откуп. Общее руководство монетными дворами поручалось высшим финансовым чиновникам, rationalis (а rationibus) или прокуратору императорского фиска.
Вышеупомянутые надписи со склона Целия чрезвычайно интересны и еще в одном отно-

37

шении; они позволяют заглянуть в социальный состав работников монетного двора. Сам Феликс — optio et exactor — императорский вольноотпущенник; среди его подчиненных приходится в одном случае на 16 вольноотпущенников 9 рабов, в другом (низший состав работников) — на 30 вольноотпущенников столько же рабов. Замечательно, что во второй надписи молотобойцы сплошь рабы. В согласии с такой преобладающей ролью рабского контингента в составе работников монетного двора стоит и часто встречающееся наименование его персонала термином familia monetalis. Чтобы судить о численном составе работников античного монетного двора, у нас слишком мало данных. О том, что в Греции даже в самых крупных центрах монетные мастерские не достигали большого размера, говорилось выше. Для позднего императорского Рима мы имеем некоторый намек в сообщениях о восстании монетчиков при Аврелиане, подавление которого стоило императору 7000 солдат. Большинство западноевропейских исследователей не доверяет этим свидетельствам, видя в них сильное преувеличение. Думаю, что вопрос заслуживал бы специального углубленного исследования. Не надо забывать, что вторая половина III в. есть период глубокого денежного кризиса в Риме, время, когда покупательная сила антониниана, сделавшегося лишь посеребренной монетой, катастрофически падала, и правительство было вынуждено все более и более увеличивать выпуски этой быстро обесценивающейся монеты. Разрешение вопроса потребует кропотливого исследования вариантов и штемпелей монет Аврелиана и его предшественников. Это исследование даст возможность выяснить, в какой степени в ответ на рост потребности в ходячей монете возрастала численность выпускаемых серий, работали ли уже в это время другие монетные дворы наряду с Римом и каким темпом. Поскольку для рабовладельческой системы был открыт лишь один путь к расширению производства, через увеличение количества рабочих рук, не исключена возможность, что в результате вышеуказанного исследования выяснится необходимость допустить, что колоссальный рост потребности в монете неизбежно, при условии сохранения централизации монетного дела, должен был вызвать столь же невероятный рост количества рабочих римского монетного двора. И, может быть, в таком случае именно восстание при Аврелиане, показавшее всю опасность такого сосредоточения рабов в Риме, послужило главным основанием к децентрализации монетного дела, осуществленной к концу III в.

Подготовлено по изданию:

Зограф А.Н.
Античные монеты. МИА, в. 16. М., Изд-во АН СССР, 1951.



Rambler's Top100