Греки неизменно ценили живую устную речь, и даже чтение для себя было у них чтением вслух. Умение убедительно говорить уже с гомеровских времен считалось одной из главных целей воспитания; так, наставник Ахилла, старый Феникс, говорит, что юношам необходимо стать искусными в речах и деятельными в поступках («Илиада», IX, 443). С течением времени широковещательность и дидактизм постепенно вытесняются из поэзии и переходят в прозаическую речь. Государственного деятеля солоновского типа сменяет оратор, авторитет которого во многом зависит от мастерства красноречия. По свидетельству древних, выдающимися ораторами были Фемистокл и Перикл, последнего даже в шутку называли «олимпийцем» и «громовержцем». Однако художественным жанром ораторская речь сделалась благодаря софистам (см. стр. 137 сл.).
Все ораторские речи по их содержанию и обстановке произнесения обычно делились на три группы, каждая из которых создавалась по ей присущим законам ораторского искусства, т. е. риторики. И хотя среди самих ораторов отсутствовала специализация и, наоборот, владение всеми видами ораторской речи возводилось в заслугу, каждый из них имел своего классического представителя.
Самым распространенным видом красноречия в Афинах второй половины V в. до н. э. было судебное. Роль судебного красноречия связана с особенностями античного судопроизводства, исключавшего представительство сторон, благодаря чему истец и ответчик должны были выступать сами, защищая свои интересы перед судом присяжных. «Судебную одержимость» своих сограждан высмеивал Аристофан в комедии «Осы», а впоследствии
удивление вызывало количество судебных процессов, происходивших ежедневно в Афинах. Негласной, но очень популярной в Афинах была профессия логографов, т. е. людей, опытных в судопроизводстве и риторике, которые по заказу писали речи выступающим в суде. Подобные речи составлялись по определенной схеме. Вступление было рассчитано на то, чтобы завоевать симпатии судей, затем излагалась суть дела, справедливость требований выступающего подтверждалась в части, называемой аргументацией, заключение содержало последнее личное обращение к судьям.
Выдающимся мастером судебных речей был Лисий, отец которого по приглашению Перикла переехал из Сиракуз в Афины, где стал владельцем большой оружейной мастерской. Риторическое образование Лисий получил в Италии, куда уехал мальчиком после смерти отца. В 412 г. он вместе с братом вернулся в Афины и сделался учителем красноречия. Не будучи афинянином по рождению, он не имел гражданских прав, однако был ревностным приверженцем афинской демократии и очень состоятельным человеком. Когда же к власти пришли представители аристократической верхушки (олигархи) и в Афинах начался террор, в числе первых жертв оказались Лисий с братом. Все их имущество было конфисковано, брат убит, но Лисию удалось бежать. Находясь вне Афин, он сумел организовать помощь демократам, снабжая их деньгами, оружием и людьми. После восстановления демократии Лисий вернулся в Афины, но уже полностью разоренным. Попытка лидеров демократической партии предоставить ему гражданство не удалась. Возможно, что сочинением речей по заказу («логографией») он занялся из-за отсутствия средств. Дальнейшая судьба его известна плохо, последняя речь относится к 380 г., время смерти — неизвестно.
Деятельность Лисия как писателя была очень плодотворной. В древности под его именем ходило около 500 речей, из которых 233 считались подлинными, причем лишь одну из них Лисий произнес на суде сам, обвиняя некоего Эратосфена в убийстве своего брата. Процесс против Эратосфена Лисий сумел превратить в процесс против всех афинских олигархов, раскрыв перед собравшимися страшную картину политического произвола и террора. Из обширного наследия Лисия сохранилось всего 34 речи, из них 11 — в отрывках.
Вся внутренняя жизнь афинского государства воскресает в речах Лисия, обладавшего поразительной способностью писать, сообразуясь с данной ситуацией и характером персонажей. В этом сложном искусстве Лисий не имел себе равных, умело перевоплощаясь, передавая манеры, привычки каждого клиента, ясно представляя себе его социальную среду и образ жизни. Про его речи говорили, что из них нельзя исключить ни одного слова без ущерба для смысла. Все речи удивительно разнообразны. Одну, например, произносит обманутый муж, убивший в спальне жены ее
любовника. Закон на стороне мужа. Однако родственники убитого обвиняют убийцу в том, что он нарочно заманил свою жертву и инсценировал картину прелюбодеяния. Обвиняемый держится с подкупающей откровенностью и, делясь семейными невзгодами, видит свою вину лишь в безграничном доверии к жене. В другой речи оправдывается перед судом некий инвалид, владелец маленькой лавочки на базарной площади. Государство платит ему пенсию за увечье. Но кто-то донес, что он якобы разъезжает верхом на лошади. Так как лошадь могли приобрести только обеспеченные люди, инвалиду грозит лишение государственного пособия. Хромой калека держится на суде с большим достоинством. Речь его насыщена юмором, что заставляет думать, будто подсудимый имел в своем кругу репутацию остряка, которую удачно использовал Лисий.
Последователем Лисия был учитель риторики И с е й, писавший речи по заказу и обучавший ораторскому искусству знаменитого оратора и государственного деятеля Демосфена.
Как логограф начал свою деятельность учитель Исея Исократ (436—338) — прославленный мастер эпидиктического, или торжественного, красноречия, знаменитый публицист и основатель первой в Афинах риторической школы. В юности он слушал Горгия и считал себя его учеником. Нужда вынудила его заняться логографией, но вскоре он бросил ее и даже не любил вспоминать об этом раннем периоде своей деятельности, от которого сохранилось несколько речей. Карьера государственного деятеля была недоступна Исократу, так как слабый голос и природная застенчивость постоянно препятствовали его публичным выступлениям. Поэтому он стал педагогом и публицистом. Около 390 г. он открыл в Афинах риторическую школу и провозгласил риторику, основанную на принципах этики и философии, первостепенной общеобразовательной дисциплиной, занявшей место философии в воспитании молодежи. Школа Исократа подготовила большое число государственных деятелей, ораторов, историков и поэтов. Спустя три столетия римский оратор Цицерон отмечал, что эта школа была подобна троянскому коню, откуда во множестве выходили не воины, а выдающиеся люди.
IV в. до н. э. был трудным и переходным периодом для Эллады. В ее полисах, а особенно в Афинах, все ожесточеннее становилась внутренняя борьба. Кризис охватил все области социальной жизни страны и почти парализовал ее экономику. С внешней стороны все еще продолжала существовать угроза персидской экспансии, осложненная бурным ростом военной мощи ближайшего северного соседа — Македонии. Среди представителей верхушки греческого общества былые мечты об афинской, спартанской и даже беотийской гегемонии постепенно вытеснялись призывами к общеэллинскому миру и к объединению под властью сильного монарха. В этот период реальная угроза со стороны Востока, т. е. Персии, отступала перед новой опасностью, которую для
Эллады в обстановке неутихающей внутренней борьбы представляла Македония. В конкретных исторических условиях понятна эволюция социально-политических взглядов Исократа, убежденного сторонника афинских олигархов. Сначала он выступал за афино-спартанскую гегемонию, а затем призывал всех греков к объединению под эгидой единоличной власти. В результате длительных поисков выдающейся личности Исократ останавливает свой выбор на Филиппе Македонском, считая его могущественным и просвещенным монархом, способным взять на себя руководство общегреческими делами и спасти Элладу.
Из публичных политических речей Исократа неизменной популярностью пользовался «Панегирик» («Речь перед всенародным собранием»). Исократ сочинял его в течение 10 лет и завершил к 380 г. Впоследствии говорили, что Александр завоевал мир быстрее, чем Исократ составил одну эту речь. Продолжая традицию широковещательного публичного обращения, известную с «Олимпийской речи» Лисия, Исократ в «Панегирике» адресуется ко всему греческому народу, объединив композиционно два типа речей — эпидиктическую и назидательную. В первой раскрывается роль и значение Афин для Эллады, во второй доминирует тема призыва к грекам объединиться в борьбе против варваров под руководством Афин, сознательно разделивших свою гегемонию со Спартой. Исократ сам никогда не произносил своих речей, предназначая их к опубликованию в качестве политических памфлетов. К ним примыкают речи в форме энкомия, т. е. прославления отдельных лиц, до этого времени более распространенные в стихотворной форме, чем в прозаической. Примером энкомия Исократа является «Эвагор», где писатель прославляет покойного правителя Кипра как идеального монарха, оказавшегося не только достойным своих доблестных предков, но ставшего подлинным «смертным божеством» для своих подданных. Подобного типа энкомии Исократа сделались классическими образцами для последующих славословий и жизнеописаний всевозможных властителей.
Наставительная тенденция характерна для тех речей, которые были составлены уже после организации школы, начиная с 80-х гг. В них Исократ развертывает программу своей педагогической деятельности, одновременно не забывая о том, что эти сочинения должны быть восприняты учениками как образцы. Из ранних речей наиболее программна речь «Против софистов», из позднейших—«Об обмене». В первой Исократ отстаивает свою правоту перед философами, политическими деятелями, выступающими публично без предварительной подготовки, и перед учителями судебного красноречия. Непосредственным поводом для второй оказался судебный процесс против Исократа, уже переступившего свой девятый десяток. После завершения процесса Исократ дает апологетический обзор всей своей жизни и деятельности, свидетельствующий о неизменности его взглядов на воспи-
тание и образование. По мысли Исократа, философия способна лишь воспитывать людей; образование же должно научить человека владеть речью, так как лишь сила слова вознесла человека над всеми прочими живыми существами, а грека выделила среди всех остальных варваров. Не философы должны, по Исократу, занимать первое место в государстве, как утверждал Платон, а ораторы, прошедшие такую школу, которая воспитала их самостоятельно мыслящими людьми и подготовила к управлению государством. Таким образом, Исократ возвращается к старой софистической программе, провозгласившей вершиной человеческих стремлений «умение дать добрый совет». Объектом нападок Исократа становятся наряду с теми, кто обучает красноречию как самоцели, также философы, в первую очередь Платон и его последователи (Академия), постулирующие абсолютную истину. Исократ выступает ее противником и считает, что людей следует учить распознавать то, что представляется правильным в данный момент, чтобы во всеоружии необходимых знаний уметь пользоваться подходящими обстоятельствами. Лишь одной риторике доступно все это. Если, по мнению Фукидида, Перикл считает Афины школой всей Эллады, то, по Исократу, афиняне, пользующиеся преимуществом своего образования, должны стать наставниками всех людей, образуя некую элиту.
Исократ предстает перед нами как завершитель греческой классической прозы и основоположник греческой прозы позднейших периодов, вплоть до византийской. Как ученик Горгия он опирается на его учение о психическом воздействии речи. Однако горгианскую игру с антитезами и звуковыми фигурами Исократ заменяет строго продуманной архитектоникой. Основой его речи становится пространный и четко ритмизованный период, в котором все рассчитано строго рационально ради достижения художественного эффекта. Впервые он возводит в норму полный отказ от хиата, т. е. от появления гласных на стыке слов. В его произведениях прозаическая художественная речь вторгается во все традиционные поэтические жанры, подавляя и вытесняя их. Исократ сам говорит в речи «К Никоклу», что его помощники — Гесиод и Феогнид, а в «Эвагоре» он прямо называет прозаическую художественную речь соперницей поэзии.
Но вопреки всем заслугам Исократа и длительному влиянию его школы, в его речах ощущается то внутреннее оскудение и вялость, которые впоследствии проникли в греческую литературу и вынудили ее погрязнуть в пустой риторике. Объективным свидетельством нарушения гармонии формы и содержания в творчестве Исократа являются его собственные слова о том, что он умеет великое низвести до невидимого, а малое вознести до великого (Панегирик 8).
Наследие Исократа представлено 21 речью (авторство одной из них «К Демонику» признается спорным) и 9 письмами, причем вопрос об их авторской достоверности очень сложен.
Яркой вспышкой подлинного величия освещена вся деятельность величайшего оратора IV в. Демосфена, имя которого сделалось для поздней античности синонимом слова «оратор». Почти все его речи неотделимы от его биографии. Его обычно называют классическим мастером политического красноречия.
Демосфен (384—322) родился в Афинах в семье владельца
оружейной мастерской. Мать его была скифского происхождения. Семилетним ребенком он осиротел, а все состояние, оставшееся от отца, было расхищено бесчестными опекунами. Поэтому обстоятельства заставили юношу начать судебный процесс против опекунов, затянувшийся на целых пять лет. Демосфен сумел выиграть дело, которое всеми знатоками было объявлено безнадежным. Хотя материальная выгода оказалась ничтожной, так как опекуны, успев расхитить имущество, объявили себя некредитоспособными, процесс принес Демосфену славу выдающегося судебного оратора. К нему начали обращаться с заказами, и он занялся логографией. Сохранилось немало речей, написанных Демосфеном для всевозможных частных процессов, но среди них почти невозможно выделить подлинные.
С 352—351 гг. начинается политическая деятельность Демосфена, вступившего в бескомпромиссную борьбу с Филиппом Македонским ради сохранения афинской, и одновременно общеэллинской, независимости. С этого времени жизнь Демосфена неразрывно связана с судьбой Афин. Впоследствии он говорил о себе: «Я умел различать события при их зарождении, заранее постигнуть их и заранее сообщить свои мысли другим». Но Демосфену пришлось вести трудную и упорную борьбу не только с внешним врагом. Филипп, человек умный, хитрый и дальновидный, умело пользовался борьбой партий в греческих полисах, хорошо знал их экономические и политические слабости. Используя силу оружия и власть денег, он решил встать во главе Эллады. В Афинах были широко распространены промакедонские настроения, чему немало способствовал Исократ. Разоблачению замыслов Филиппа и призыву к афинянам возглавить общегреческую коалицию, направленную против Македонии, посвящены «Филиппики» (Речи против Филиппа) и Олинфские речи Демосфена, частично произнесенные им самим, частично опубликованные и распространяемые среди всех эллинов в период 40-х гг. Вот, например, как объясняет Демосфен в третьей Филиппике причины тяжелого положения Афин:
Что же в таком случае за причина этого? Ведь, конечно, не без основания и не без достаточной причины тогда все греки с таким воодушевлением относились к свободе, а теперь так покорно терпят рабство. Да, было тогда, было, граждане афинские, в сознании большинства нечто такое, чего теперь уже нет,— то самое, что одержало верх и над богатством персов, и вело греков к свободе, и не давало себя победить ни в морском, ни в сухопутном бою; а теперь это свойство утрачено, и его утрата привела в негодность все и перевернула сверху донизу весь греческий мир.
Что ж это было такое? Да ничего хитрого и мудреного, а только то, что людей, получавших деньги с разных охотников до власти и совратителей Греции, все тогда ненавидели, и считалось тягчайшим позором быть уличенным в подкупе; виновного в этом карали величайшим наказанием, и для него не существовало ни заступничества, ни снисхождения. Поэтому благоприятных условий во всяком деле, которые судьба часто дает и нерадивым против внимательных, и ничего не желающим делать против исполняющих все, что следует, нельзя было купить ни у ораторов, ни у полководцев, равно как и взаимного согласия, недоверия к тиранам и варварам и вообще ничего подобного. А теперь все это распродано, словно на рынке, а в обмен привезены вместо этого такие вещи, от которых смертельно больна вся Греция. Что же это за вещи? Зависть к тому, кто получил взятку, смех, когда он сознается, снисходительность к тем, кого уличают, ненависть, когда кто-нибудь за это станет порицать,— словом, все то, что связано с подкупом. А ведь это касается триер, численности войска и денежных запасов, изобилия всяких средств и вообще всего, по чему можно судить о силе государства, то теперь у всех это есть в гораздо большем количестве и в больших размерах, чем у людей того времени. Но только все это становится ненужным, бесполезным и бесплодным по вине этих продажных людей.
(Пер. С. И. Радцига)
Тех, кто в личных интересах предавал родину и способствовал усилению Македонии, Демосфен гневно разоблачает в речи «О недобросовестности посольства». Эта речь направлена против оратора Эсхина, одного из вождей промакедонской партии в Афинах. Сохранилась защитительная речь Эсхина, произнесенная на этом процессе.
К 340 г. Демосфену удалось сплотить греческие полисы в союзе против Македонии и стать руководителем афинской политики. Но силы противников были слишком неравными. После отдельных военных удач македонская армия в 338 г. разбила объединенную армию греков в битве у Херонеи в Беотии, причем в рядах тяжеловооруженных афинских воинов сражался с македонянами сам Демосфен. «Вместе с телами павших при Херонее была погребена свобода греков» — так определил значение Херонейской битвы один из ее современников (Ликург, Против Леохара, 50). По обычаю, во время траурной церемонии в Афинах Демосфен выступил с речью («Эпитафий»).
Спустя два года некто Ктесифонт внес в народное собрание предложение увенчать Демосфена на празднике Великих Дионисий, в театре золотым венком, т. е. отметить его заслуги высшей и самой почетной государственной наградой. Политический противник Демосфена Эсхин, обнаружив какую-то юридическую неточность в формулировке предложения, через суд обжаловал его как незаконное. Процесс сознательно затягивали до 330 г. с тем, чтобы провести его во время кампании против антимакедонской оппозиции. Обвинителем Ктесифонта выступил Эсхин («Против Ктесифонта»), защитником — Демосфен («О венке»). Сохранились обе речи, свидетельствующие о том, что простая
процессуальная тяжба совершенно неожиданно для тех, кто ее инспирировал, превратилась в громкий политический процесс, собравший в Афинах представителей всех греческих государств и различных партий. Отличавшееся необычайной серьезностью и убежденностью выступление Демосфена превратилось в своеобразную апологию всей его деятельности. А Эсхину открылась желанная возможность подытожить наконец всю свою многолетнюю вражду с Демосфеном. Эсхин был опытным и даровитым оратором. Беспринципный политик, начавший свою публичную карьеру противником Филиппа, а затем переметнувшийся на его сторону, он в своей борьбе с Демосфеном не гнушался никакими средствами. В речи против Ктесифонта он старался любой ценой очернить Демосфена, представить его изменником, сторонником персидской политики, нечистым на руку и т. д. и т. п. Безуспешно подвизаясь в молодости на актерском поприще, Эсхин использовал давние актерские навыки как в стиле своей речи, так и в манере ее произнесения. Несмотря на всю сложность политической ситуации, Демосфен торжествовал победу. Эсхин не сумел собрать даже 1/5 голосов и навсегда покинул Афины. Он уехал на остров Родос, где стал учителем риторики.
Победа Демосфена явилась кратковременным триумфом демократических сил Эллады. Но противники демократии приложили все усилия к тому, чтобы добиться удаления Демосфена из Афин. Его сумели впутать в так называемое дело Гарпала, казначея Александра Македонского, изменившего царю, но растратившего те деньги, которые он обещал передать в Афины. Сейчас уже невозможно выяснить, брал или не брал Демосфен эти деньги, но штраф, наложенный на него, был столь непомерен, что ему пришлось бежать из Афин. Через год неожиданно умер Александр. Афины вместе с Аргосом и Коринфом выступили на борьбу с Македонией за свою независимость. В торжественной обстановке произошло возвращение Демосфена в Афины. Однако восстание, начатое при всеобщем энтузиазме, завершилось поражением. Морские и сухопутные силы союзников были разбиты. По условиям мира Македония потребовала выдачи всех инициаторов восстания. Тогда Демосфен вновь бежал из Афин. Поздней осенью 322 г. македонский отряд окружил храм Посидона на острове Калаврии, где он нашел себе убежище. Чтобы не сдаваться врагу живым, Демосфен принял яд.
Лишь спустя 40 лет афиняне смогли публично воздать почести своему народному герою. На центральной площади Афин была воздвигнута бронзовая статуя, у подножия которой высечена знаменитая надпись:
Будь у тебя, Демосфен, столь мощная сила, как разум,
Сам македонский Арес 1 греков под власть бы не взял.
Под именем Демосфена сохранилось до нашего времени 61 речь и 6 писем, из которых 5 посвящены быту изгнанника. Среди этого наследия есть подложные или спорные произведения, попавшие в демосфеновский сборник как из-за преклонения перед великим оратором, из-за стремления подражать ему, так и по ряду других причин.
Жизнь и деятельность Демосфена неизменно привлекали внимание всех последующих поколений. В 40-х гг. I в. до н. э. римский оратор Цицерон, отстаивая республику в борьбе с Марком Антонием, свои речи против последнего назвал «Филиппиками». В конце XV в. латинский перевод одной из Олинфских речей был сделан для того, чтобы поднять Средиземноморскую Европу на борьбу с турецкими захватчиками. В начале XIX в. в Германии публикуется перевод политических речей Демосфена с целью призвать народ к освободительной войне против Наполеона. Первым популяризатором и переводчиком Демосфена в России был Ломоносов. О том, насколько царское правительство опасалось влияния древнего оратора, свидетельствует тот факт, что в конце XVIII в. цензура отвергла перевод речей Демосфена, подготовленный известным историком и публицистом Н. И, Карамзиным.
Но с другой стороны, когда в западной историографии конца прошлого века был пересмотрен взгляд на греческую историю и многие начали всемерно превозносить заслуги Филиппа, особенно его сына Александра, Демосфена объявляли фанатиком, мечтавшим повернуть вспять колесо истории и сражавшимся за обреченное дело. Наше время позволяет критически отнестись к этим противоположным оценкам, лишенным исторической перспективы. Героическая жизнь и борьба Демосфена теснейшим образом связаны с историей его времени, и даже его совершенное ораторское искусство неотделимо от его личности.
Античные теоретики красноречия определяли стиль Демосфена как «мощный». В ранний период своей деятельности Демосфен испытал некоторое влияние Исократа, но затем выработал свою стилистическую манеру, всегда неразрывно связанную с содержанием его речи. Так, когда у Демосфена встречаются композиционно очень сложные и перегруженные фразы, они оправданы конкретной ситуацией и личным темпераментом оратора. Строгой соразмерности речевых периодов Исократа Демосфен противопоставляет удивительное богатство вариантов построения фразы, периода и отдельных речевых частей. Уже древние заметили, что Демосфен варьировал и объединял любые риторические стили. Они же указывали на особую ритмизацию его речей, щедрым помощником в которой оказывался свободный порядок слов в греческом предложении. Многие особенности стиля Демосфена, столь восхищавшие всех на протяжении веков, для нас уже неуловимы. Поэтому так важно собственное его высказывание: «Не слово и не звук голоса ценны в ораторе, но то, чтобы он сам стре-
милея к тому же, к чему стремится народ, и чтобы он ненавидел и любил тех же, кого ненавидит или любит родина».
Среди многочисленных ораторов IV в., кроме названных, заслуживают упоминания два приверженца Демосфена и один его противник. Гиперид, ученик Исократа, был единомышленником Демосфена. В своей ораторской манере он пытался объединить Лисия и Демосфена. В конце XIX в. были обнаружены фрагменты 6 его речей, в высшей степени патетических, но лишенных силы и мощи Демосфена. Известный общественный деятель Ликург, демократ аристократического происхождения, судя по единственной сохранившейся речи, любил пользоваться поэтическими цитатами. В собрание речей Демосфена попали 3 речи Динарха, связанные с вышеупомянутым процессом Гарпала, в котором их автор выступал против Демосфена.