Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
275

ТИТ МАКК ПЛАВТ

Выдающимся комедиографом, произведения которого дошли до нас, был Тит Макк Плавт (250—184 гг. до н. э.).
Биография его плохо известна. В римских источниках сообщается, что он родился в Сарсине, на севере Италии, в юности занимался торговлей, а разорившись, нанялся на мельницу и там, в свободные от работы часы, написал свои первые комедии.
Анализ сохранившихся пьес приводит к выводу, что их автор по социальному положению близко стоял к народу. Это подтверждается и тем обстоятельством, что имя его Макк является несколько измененным названием традиционной маски дурака в народной ателлане, а прозвище Плавт, означающее «плоскостопный», связано с наименованием одного из жанров низовой комедии, актеры которой выступали в специальной обуви, без каблука.
Великолепное знание театрального дела, столь характерное для всех его пьес, делает весьма вероятным предположение, что Плавт был актером какой-нибудь бродячей трупы, показывавшей свои представления в различных городках Италии. Позднее он попал в Рим, и его пьесы стали пользоваться большим успехом у падких до зрелищ горожан.
Плавт был плодовитым драматургом. Из приписываемых ему 120 комедий римский ученый Варрон отобрал 21. Семнадцать из этих пьес целиком дошли до нас.

276

Сюжеты и основных персонажей своей паллиаты римский комедиограф берет у эллинистических писателей, в так называемой «средней» и «новой» аттической комедии. Эти сюжеты, как известно, были довольно однообразны. Постоянно рассказывалось о подброшенных и позднее найденных детях, о юноше, влюбившемся в гетеру, иногда эта гетера оказывалась свободной девушкой, проданной в рабство, и находила в конце концов своих родителей. У девушки обычно бывала верная служанка-помощница, у юноши — услужливый раб. В комедии выступали добрые или строгие отцы, сварливые жены, повара, сводники, грубоватые сельские жители и т. п.
Заимствуя сюжетную канву и основных действующих лиц, Плавт создает, тем не менее, оригинальные произведения, глубоко отличные подчас от греческих образцов. Его комедии рассчитаны на широкие слои римского городского плебса, мало интересовавшегося философскими и психологическими проблемами, любившего грубоватую италийскую ателлану, жонглеров, танцоров и выступления мимов. Новоаттическую комедию римский комедиограф приближает к веселому народному фарсу.
Для усложнения интриги и увеличения количества забавных сценок Плавт соединяет в одной комедии сцены, взятые из разных оригиналов. Этот прием называется контаминацией. Противоречия, отдельные неувязки, которые возникают при подобной работе, не пугают комедиографа. В его пьесах много таких неувязок, зато каждая отдельная сцена, часто слабо связанная со всей пьесой в целом, чрезвычайно забавна и всегда доходчива.
В отличие от новоаттической комедии в пьесах Плавта существенную роль играет музыкальный элемент.
Диалогические партии перемежаются речитативом, исполнявшимся под аккомпанемент флейты, вставляются и сольные арии (кантики), а иногда встречаются и дуэты, трио, квартеты. Эти арии составлены разнообразными сложными размерами. Певец поет за сценой, а актер, выступающий перед зрителями, лишь сопровождает пение мимикой и жестикуляцией.
Таким образом, римская паллиата Напоминала наш современный водевиль или оперетту. Способ исполнения в ней постоянно менялся, менялся, следовательно, и характер чувств героев и самый язык: буффонада перемежалась лирическими ариями, пародия на трагедию — бытовыми репликами, а подчас и грубой перебранкой.
В то время как эллинистические комедиографы стремятся к созданию тонких жизненнодостоверных характеров, к отражению психологических деталей, к выработке литературного языка, близкого к языку образованных греков, Плавт рисует резкими, грубоватыми штрихами, давая не характеры, а типы, развертывая интригу, основанную на забавном стечении внешних обстоятельств, пользуясь гротеском, карикатурой, пародией. Музыка выполняет в его комедии чрезвычайно важные функции, она не

277

только разнообразит действие, но, развлекая зрителей, дает возможность познакомить их с такого рода чувствами (лирическая скорбь, любовные переживания), которые без музыкального сопровождения могли бы показаться скучными грубоватой римской публике.
Комедии Плавта, таким образом, нельзя назвать «бытовыми», как новоаттические, да бытовая комедия и не могла еще появиться на столь ранней стадии развития художественной литературы, как об этом свидетельствует история возникновения комедии у греков. Беря сюжеты и ситуации у греков, Плавт вводит в свои пьесы и римские реалии, создавая веселую смесь из греческих и римских элементов, некий «фантастический мир», в котором действуют греки, но управляют римские магистраты, греческие боги почитаются вместе с римскими, действие происходит в Греции, но в греческих городах существуют римские улицы и римский форум, здесь едят италийские блюда, слышатся римские поговорки и брань, звучат злободневные остроты и намеки на современные события. Греческий быт с гетерами, пирушками, любовными увлечениями подан у Плавта как нечто «экзотическое», далеко не всегда вызывающее одобрение комедиографа, но дающее ему богатый материал для развертывания остроумной интриги и нагромождения забавных приключений.
Отношение к грекам в Риме в период Второй Пунической войны (218—201 гг.) и после нее существенно меняется. Немалую роль в этом сыграло то, что многие греческие города выступали в этой войне на стороне Карфагена. Кроме того, после побед над могущественными эллинистическими правителями Филиппом Македонским и Антиохом Сирийским римляне убеждаются в своем превосходстве над эллинистическими полководцами.
Во время жизни Плавта в Риме начинается борьба между эллинофилами и приверженцами римской старины. К числу последних принадлежал Катон Старший, преследовавший во время своего цензорства (184 г.) эллинофилов и в их числе знаменитого Сципиона Африканского, победителя Ганнибала. «Эллинофильство» не разделялось, по-видимому, большими группами римского плебса, сочувствовавшего в этом отношении Катону.
Большая часть комедий Плавта была создана после победы над Ганнибалом, и хотя поэт избегает прямых политических выпадов, но все же в его пьесах можно найти насмешки над Сципионом Африканским и близкими ему политическими деятелями, карикатуры на эллинистических полководцев, похвалы старинным римским нравам и обычаям. Комедиограф называет греков «овцами», которые «легко дают себя стричь», подтрунивает над их вероломством.
Возможно, что народные массы римского общества были близки в своих симпатиях и антипатиях к группировке, возглавлявшейся Катоном. Однако возвращение к старому после Второй Пунической войны было уже невозможно. При жизни Плавта

278

Рим становится развитой торговой державой. Флот, выстроенный для морских сражений с Карфагеном, используется как торговый. Начинается освоение Римом морских путей. Влияние эллинизма во всех областях римской жизни усиливается. В 198 г. на левом берегу Тибра сооружается торговая гавань эллинистического типа. Впервые в истории города здесь строят портик (крытую галерею) эллинистического образца для совершения торговых сделок. В это же время на Марсовом поле появляется второй портик, вблизи которого проводят первую мощеную торговую улицу, по ее сторонам располагаются многочисленные лавки.
Купцы, торговцы становятся в Риме «модными фигурами», чужеземные товары наполняют лавки. Впервые в это время Рим вступает в торговые отношения не только с эллинистическим Западом, но и с Востоком. В Рим хлынули массы рабов и греческих ремесленников, начали проникать в той или иной степени новые вкусы, обычаи и моды.
Все эти явления современной жизни находят свое отражение в плавтовских комедиях. Торговцы и купцы, которых любили изображать эллинистические авторы, становятся излюбленными персонажами и его пьес; в них постоянно говорится о различных торговых операциях, чужеземных товарах, далеких путешествиях. Комедиограф смеется над новыми модами, над наемными воинами, находящимися на службе у эллинистических полководцев, над греческими врачами и философами. Он осуждает страсть к стяжательству. Богачи, ростовщики, сводники, гетеры, обманывающие своих любовников и вымогающие богатые подарки, всегда высмеиваются в его пьесах. Симпатии Плавта на стороне тружеников, живущих бедно, но честно, соблюдающих нравственные нормы своих отцов и дедов. Так, например, в комедии «Канат» выступает хор рыбаков, с добродушным юмором описывающий трудности своего полуголодного существования:

Да человеку бедному совсем живется плохо.
Тому особенно, кому дохода нету.
Ремеслам же не выучился. Волею-неволей
Уж как ни скудно дома, будь и тем доволен видно.
Наряд показывает наш, насколько мы богаты.
Крючки вот эти, удочки — доход для нас и пища;
....
Для богачей гимнастика с борьбою,
А нам ловить ужей морских, жемчужинки и устриц,
Морскую травку, ракушек, морщинистую рыбку.
Не ловится: соленые и дочиста обмыты
Домой бредем мы прячася, ложимся спать не евши.
(Пер. А. В. Артюшкова)

Рыбак Грип (имя Грип значит «рыболовная сеть») выуживает шкатулку с сокровищами сводника, потерпевшего кораблекрушение. Бедняк уже строит в своих мечтах воздушные замки, видит себя богатым торговцем и даже основателем великого царства.

279

Мечты его в конце концов разлетаются в прах, он вынужден отдать шкатулку ее владельцу. Плавт изображает этого бедняка-мечтателя с симпатией и добродушным юмором.
Подобные персонажи являются в его комедии носителями другой линии комического, отличной от массы шутовских, буффонных фигур, развлекающих зрителей грубыми остротами и потасовками. В обрисовке их элементы литературной традиции сливаются с собственными наблюдениями симпатизирующего простому люду римского комедиографа.
Главным двигателем занимательной интриги у Плавта является раб. Он обычно выступает в роли помощника влюбленного, но часто безвольного, молодого хозяина. Раб суетится, бегает, расталкивая всех, хвастается и ругается, пересыпая свою речь поговорками, меткими словечками, заборной руганью.
Подчас из его уст можно услышать и торжественную арию, пародирующую трагедию, высокую ораторскую речь или эпическую поэму. Успешно проведя интригу, он сравнивает себя с великими полководцами:

Я вот наперед собрал
Силы все в душе своей
И вдвойне и втройне все коварства, обман,
Чтобы всюду, где я повстречаю врага
(На доблестных предков своих полагаясь),
Стараньем своим и коварством злохитрым
Мог легко поразить и доспехов лишить
Вероломно противников всех боевых.
(«Псевдол». Пер. А. В. Артюшкова)

Рабы в комедии ведут себя так, как не могли бы вести себя римские рабы в жизни, положение которых было тяжелым и бесправным. Свободой они пользовались только в короткий период празднества Сатурналий, когда воцарялись карнавальные, «перевернутые» отношения между ними и господами.
Эту-то карнавальную перевернутость отношений и использует Плавт в своей веселой, полной движения и смеха комедии. Главным носителем комического он делает персонаж, наиболее низко стоящий на социальной лестнице. Рабу дозволено то, что не мог совершить на глазах зрителей свободный гражданин.
Характерным для Плавта образцом комедии является пьеса «Привидение». В основу положена новоаттическая пьеса Филемона. Филемон обработал сюжет, который встречается и в других произведениях античной литературы. Так, у Лукиана в диалоге «Любитель лжи» некий Аригнот рассказывает о том, как он поселился в доме, где жил черный волосатый дух, являвшийся к нему по ночам.
Плиний Младший в одном из своих писем упоминает о философе Афинодоре, к которому ночью явилось привидение.
Комедия Плавта начинается с перебранки двух рабов, городского и деревенского. Из этой перебранки зрители узнают, что

280

владелец дома уехал по торговым делам из города, а сын с друзьями и преданным ему рабом Транионом весело проводит время в пирах и развлечениях.
После комического диалога рабов следует сольная ария выходящего из дома юноши Филолахета, сына уехавшего старика Феопропида. Филолахет рассуждает о своей любви к гетере Филематии. Чрезвычайно любопытна та оценка, которую дает юноша своему чувству. У Плавта нет психологической тонкости, столь свойственной изображению любовного чувства в комедиях Менандра. Любовь представляется Филолахету бедствием, болезнью, которая постепенно разрушает в его душе все хорошие качества, старательно воспитанные в нем родителями.
Несколько примитивная конкретизация характерна для тех поэтических образов, которыми пользуется в этой арии Филолахет. Только что родившегося человека он сравнивает с новым домом, который постепенно разрушают бури и дожди:

Так вот я и сам дельным был, честным был
До тех пор, как в руках был своих мастеров,
А потом, только лишь стал своим жить умом,
Я вконец тотчас же погубил весь их труд.
Лень пришла. Мне она сделалась бурею.
И вслед затем любовь пришла, как дождь проникла в грудь мою.
Прошла до самой глубины и промочила сердце мне.
(Пер. А. В. Артюшкова)

Любовь, по мнению Плавта, разрушает традиционные нравственные устои римлянина: человек утрачивает чувство чести, перестает быть бережливым и обдумывать свои поступки.
Подобное освещение любовной темы характерно для многих комедий Плавта. Рабы-помощники постоянно подсмеиваются над влюбленными господами, называя их «тяжелобольными» или «помешанными». В пьесе «Ослы» они даже заставляют молодого хозяина изображать осла и возить их на себе верхом, чтобы дать в качестве награды деньги, ловко раздобытые ими для выкупа его возлюбленной. С позиций патриархальной римской морали, на которых стоит Плавт, эта сфера чувств представляется недостойной серьезного внимания.
В следующей сценке появляется гетера Филематия со своей служанкой Скафой. Филолахет подслушивает их разговор. Филематия совершает свой туалет, обращаясь за советами к Скафе. Скафа же учит хозяйку искусству одеваться, а заодно и искусству стяжательства. Реплики ее полны грубоватого остроумия. Филематия просит ее подать белила. Скафа на это отвечает, что белила ей не нужны: «Все равно, что чернилами захотела б кость белить слоновую», — и тут же подсказывает хозяйке «мудрую» мысль о том, что «с одним жить — не любовницы то дело, а матроны». Сценка напоминает излюбленные и комедиографами но-

281

вого времени, например Мольером, беседы молодых героинь с их служанками-наперсницами.
Дальнейшее действие развертывается без всякой органической связи с этой сценой: перед домом появляется подвыпивший друг Филолахета Каллидамант со своей возлюбленной Дельфией. Он приглашен на веселую пирушку. Плавт вкладывает в уста Каллидаманта пьяные речи, которые тот произносит заплетающимся языком. Сценка должна была вволю повеселить римских зрителей. Кое-как пьяный герой попадает, наконец, в дом.
Едва улица опустела, как пришел запыхавшийся раб Транион, сообщивший, что видел в гавани вернувшегося хозяина. Необходимо навести в доме порядок. В отчаянной сутолоке рабу Траниону вдруг приходит в голову блестящий план действия. Не посвящая в него своего молодого хозяина, он обещает спасти положение, но требует, чтобы веселая компания заперлась в доме и сидела там тихо. Так начинает развертываться главная интрига комедии, которой руководит хитрый и изворотливый раб.
Вот перед домом появляется благодарящий Нептуна за благополучное возвращение Феопропид. Как только старик начинает стучать в дверь дома, Транион уверяет его, что из дома все уже давно выехали, так как в нем появилось привидение. Транион с увлечением рассказывает подробности появления страшного духа:

— Вот слушай. Раз поужинал в гостях твой сын,
Домой вернулся с ужина, все спать пошли.
Уснули. А фонарь я потушить забыл.
А вдруг, как закричит он сразу! Страшно так.

Изобретательный раб, не задумываясь, импровизирует речь появившегося ночью мертвеца.
В самый разгар его вдохновенной лжи за дверью дома начинается движение. Транион боится, что его блестящая игра будет внезапно испорчена неосторожностью притаившихся в доме гуляк. Однако и здесь он находит выход из положения, требуя, чтобы Феопропид немедленно убежал подальше от дома. Смертельно испуганный старик в ужасе убегает.
Не успевает он удалиться, как внезапно появляется ростовщик, нагло требующий денег у Траниона. Дело в том, что за время отсутствия отца Филолахет выкупил у сводника гетеру Филематию. Изворотливый раб на минуту растерялся. Приходится опять искать выход из трудного положения. Услышав разговор Траниона с ростовщиком, старик спрашивает о том, куда пошли полученные деньги. Со смелостью отчаяния раб объявляет, что на эти деньги Филолахет купил новый дом, ведь из старого пришлось спешно выехать. Скупой и расчетливый Феопропид требует, чтобы ему немедленно показали дом. Тут интригану приходится вновь пуститься на всякие хитрости, чтобы осмотр чужого дома прошел благополучно. Он уверяет соседа, что Феопропид сам со-

282

бирается строить дом и интересуется устройством соседнего. Своего же хозяина он просит вести себя деликатно и не напоминать владельцу о сделке.
Когда Транион видит, что все обошлось благополучно, то, гордый своими удачами, подсмеивается над обманутыми стариками, сравнивая себя с вороной, клюющей двух коршунов.
Но ловко задуманная интрига кончается катастрофой. Феопропид встречает у своего дома рабов, пришедших за пирующим у Филолахета Каллидамантом, и они рассказывают всю правду ошеломленному и негодующему старику.
Блестяще развернув интригу, Плавт не умеет, однако, закончить пьесу с достаточной убедительностью. Ловкий раб и легкомысленный Филолахет получают прощение благодаря заступничеству Каллидаманта, ссылающегося на молодость Филолахета и обещающего оплатить все издержки.
В «Привидении» главный интерес представляет развертывание занимательной интриги. Интрига обусловлена не характерами действующих лиц, а неожиданностью положений, в которые попадают герои благодаря изобретательности раба-интригана. К такому типу комедии принадлежат пьесы: «Псевдол», «Хвастливый воин», «Стих», «Близнецы» и др.
Но даже выбирая для переработки ярко выраженную «мещанскую драму» с трогательным сюжетом. Плавт со своей неистощимой изобретательностью превращает ее в веселый фарс.
Так, комедия «Канат» имеет все основания для того, чтобы стать в интерпретации Плавта мелодрамой. Речь в ней идет о кораблекрушении, о злоключениях несчастной девушки, похищенной сводником и находящей, наконец, своего доброго и великодушного отца. В пьесе выступает и влюбленный юноша Плесидипп, и гостеприимная жрица храма Венеры, предоставляющая убежище двум молодым женщинам. Действие происходит на морском побережье у египетского города Кирены. С прологом выступает звезда Арктур.
Этот сюжет, напоминающий трагедию Еврипида «Ифигения в Тавриде», широко использовался не только авторами новоаттической комедии, но и составителями мимов. До нас дошли фрагменты эллинистического мима, в котором девушка, заброшенная кораблекрушением в далекую Индию и преследуемая похотливым варварским царем, исполняет жалобную песню. Жалобную арию исполняет и героиня комедии Плавта Палестра, но центральными фигурами пьесы становятся у него сводник Лабрак и его друг Хармид, Трахалион и Грип, служанка Ампелиска, рабы.
Персонажи носят излюбленные Плавтом «говорящие» имена: рабов зовут Скапарнион—«топор», Трахалион—«с крепкой шеей», Грип — «рыболовная сеть», служанка называется Ампелиска — «виноградная лоза», сводник — Лабрак — «рыба с хищной пастью», его приятель Хармид— «весельчак» и т. п.

283

Одной из центральных фигур оказывается сводник Лабрак. Сговорившись утром встретиться у храма Венеры с влюбленным в Палестру Плесидиппом и получив от него задаток, он тайно уплывает ночью в Сицилию вместе с девушкой и ее служанкой, поддавшись уговорам своего приятеля Хармида.
Звезда Арктур, выступающая в прологе и вводящая зрителя в ход дела, поднимает бурю на море из сочувствия к несчастной Палестре. Утром Плесидипп и его раб Трахалион обнаруживают обман. Девушкам удается спастись на лодке, и они находят убежище в храме Венеры у гостеприимной жрицы Птолемократии. Зрители не видят, как лодка причаливает к берегу, но раб Скапарнион, наблюдающий за ними, подробно рассказывает о том, что видит, своему хозяину Демонесу, еще не подозревающему о том, что потерянная им дочь Палестра находится в Киренах.
Во время бури удается спастись и Лабраку с Хармидом. В то время как Палестра, очутившись на берегу, исполняет под аккомпанемент флейты жалобную арию, Лабрак и Хармид осыпают друг друга руганью и упреками:

Хармид. Не диво, что разбился твой корабль; он вез
Злодея и злодейское имущество.
Лабрак. Шептаньем льстивым ты совсем сгубил меня.
...
Погиб! Мне дурно! Поддержи мне голову.
Хармид. И легкие тебе пускай бы вырвало.
...
На игры я наняться мог бы пугалом. Лабрак. Как так?
Хармид. Да так: стучу зубами явственно.
(Пер. А. В. Артюшкова)

Они стучат зубами, как страшный Мандук — один из персонажей италийской народной ателланы. Их наружность, жесты и телодвижения должны были вызвать у зрителей тот моментальный, почти механический смех, какой вызывали у италийской толпы побои, драки и грубая жестикуляция в сценках ателланы и мима.
Описание наружности действующих лиц и их жестов часто вкладывается комедиографом в речи самих персонажей. Эти, как бы включенные в текст пьесы авторские ремарки являются одним из важнейших источников для суждения о внешнем виде и характере игры актеров в театре Плавта.
Наружность сводника — этого безнравственного стяжателя — описывается разыскивающим его рабом Трахалионом. Сводник похож на гротескных персонажей южноиталийского театра Флиаков: высокого роста, с толстым брюхом, морщинистым лбом и огромной плешью; Трахалион сравнивает его с Силеном.
Гротескный характер присущ многим персонажам римской паллиаты. Все они не умеют изысканно острить и деликатно шутить, как это делают персонажи Менандровских комедий. Не могут они и разговаривать тем чистейшим литературным языком

284

образованного общества, на котором изъясняются действующие лица новоаттических драм. Перед нами нечто качественно иное, литературный жанр, стоящий на другой ступени исторического развития. Бытовая тематика и бытовые фигуры неожиданно перерождаются здесь в нечто гротескно-буффонное.
Итак, спасшись из соленых объятий Нептуна, Лабрак довольно быстро обнаруживает местопребывание Палестры и Ампелиски. Нечестивый и жестокий, он готов силой увести их из храма. Старик Демонес со своими рабами защищает несчастных. Своднику угрожают побоями и в конце концов Плесидипп уводит его к городским властям, которые должны по заслугам наказать нечестивца. На некоторое время он исчезает со сцены, уступая место рыбаку Грипу. Вытащив сеть с драгоценной шкатулкой, бедный раб хочет сохранить происшествие в тайне, но раб Плесидиппа Трахалион, зная о важных для Палестры вещах, находящихся в шкатулке, и заподозрив Грипа, пытается заставить его поделиться с ним добычей. Во время спора каждый из них старается перетянуть сеть к себе. Сцены, в которых от актеров требовалось и акробатическое мастерство, и балетное искусство, часто встречаются у Плавта. Демонес, привлеченный в качестве третейского судьи, разрешает спор в пользу Трахалиона, и Палестра получает принадлежащие ей вещи, по которым Демонес узнает в ней дочь.
Демонес оказывается счастливым отцом, и Трахалион мчится с радостной вестью к своему молодому хозяину, но и заключительные сцены не обходятся без буффонады. На вопросы юноши о том, как он должен себя вести с родителями и девушкой, раб отвечает ему все одним и тем же словом, произнося его, очевидно, с разными интонациями:

Плесидипп. За меня ее просватать хочет нынче?
Трахалион. Думаю.
Плесидипп. А могу ль отца с находкой я поздравить?
Трахалион. Думаю.
Плесидипп. Ну, и мать поздравить можно?
Трахалион. Думаю.
Плесидипп. Что думаешь?
Трахалион. То я думаю, о чем ты спрашиваешь.
И т. д.
(Пер. А. В. Артюшкова)

Этот прием, широко используемый Плавтом, применяют потом и комедиографы нового времени, например, Мольер, не раз обращавшийся при создании своих комедий к литературному наследию любимого им римского драматурга.
Сводник, наказанный за обман, вновь появляется на сцене и узнает от Грипа, у кого находится его шкатулка. Честный Демонес возвращает ему сокровища. Ампелиску выкупают у Лабрака. Палестру обещают в жены Плесидиппу. Радостный отец Демонес устраивает пир. Вместе со всеми за стол приглашают и ковар-

285

ного Лабрака. Вдоволь насмешив публику, сводник получает заслуженную награду.
В комедии «Канат», как и в других пьесах Плавта, мы видим два рода персонажей: одни являются носителями трогательно-чувствительной линии. Это свободная от рождения Палестра, ее отец Демонес и юноша Плесидипп. Жесты, движения и внешность этой категории действующих лиц не лишены сдержанности и известного благородства. Другие — комически-буффонны, это сводник, Хармид, Грип, Скапарнион и Трахалион.
Сочетание этих двух, подчас резко контрастных групп персонажей, соединение в пьесах трогательно-чувствительного и грубо-комического начала составляет одну из специфических особенностей плавтовской комедии.
Такое же сочетание характерно и для «Амфитриона», единственной пьесы, написанной на мифологический сюжет. Здесь рассказывается о любви верховного бога Юпитера к смертной женщине Алкмене, супруге героя Амфитриона. Юпитер спускается к ней в то время, когда ее муж находится в походе. Верховный бог принимает облик Амфитриона, верность которому хранит добродетельная Алкмена, Меркурий же, сопровождающий Юпитера, разыгрывает роль слуги Амфитриона Сосии. В комедии развертываются веселые сценки, основанные на путанице персонажей, а трогательно-чувствительная линия представлена матроной Алкменой, грустящей в разлуке со своим любимым супругом.
Комическая травестия мифа была широко распространена в низовых жанрах античного театра. На южноиталийских вазах часто встречаются изображения комических сценок, героями которых являются боги и мифологические персонажи. Геракл выступает в роли обжоры, Одиссей оказывается трусом и лгуном, высмеиваются любовные похождения Зевса. Комедия Плавта и в этой области продолжает традиции низового театра.
Единственной у Плавта целиком трогательной комедией являются «Пленники». Публику смешит здесь своими комическими монологами, жестами и наружностью только один парасит Эргасил. В прологе и заключении пьесы, обращаясь к зрителям, Плавт сам говорит о необычности и особых достоинствах этой комедии.

Зрители, для чистых нравов наша пьеса создана.
Нету в ней ни поцелуев, ни любовных сцен совсем,
Ни мошенничеств с деньгами, ни подкинутых детей,
Ни влюбленного, который похищает свой предмет.
Мало пишут пьес поэты, где б хороший лучшим стал.
(Пер. Я. М. Боровского)

В этих строках отражено отношение самого Плавта к тем традиционным сюжетам и темам, которые сам он постоянно использовал. Пьесы на эти темы, по его мнению, не способствуют воспи-

286

танию честных и высоконравственных граждан. В комедии же «Пленники» показаны благородные чувства раба и его хозяина, попавших в плен и помогающих друг другу вновь обрести свободу. Старик Гегион, у которого они находятся, купил их для того, чтобы обменять на своего сына, томящегося в плену в Этолии. Раб Тиндар притворяется свободным, а его хозяин Филократ разыгрывает роль раба. Мнимый Филократ уговаривает своего владельца отправить раба Тиндара в Этолию, чтобы с помощью отца Филократа разыскать сына Гегиона. После некоторого сопротивления Гегион соглашается, и Тиндар (на самом деле являющийся Филократом) благополучно уезжает. Однако оставшегося вместо него раба неожиданно разоблачают, и хозяин отправляет самозванца на мельницу. Парасит Эргасил, уже давно тщетно добивавшийся приглашения на обед, приносит Гегиону радостное известие о том, что в порт прибыл корабль, на борту которого находится Филократ с сыном Гегиона и раб, некогда похитивший у Гегиона другого его сына. На радостях Гегион поручает ему подготовить щедрое угощение, а сам бежит к гавани.
Комедия кончается, как обычно, веселым пиром. Вторым сыном Гегиона оказывается Тиндар, которого он с такой жестокостью отправил на мельницу. Тиндара немедленно приводят к отцу, и отец радуется возвращению обоих своих сыновей.
Главное внимание комедиографа сосредоточено в этой пьесе на взаимоотношении господина и раба. Раб готов претерпеть страдания ради молодого хозяина, а хозяин не бросает не произвол судьбы своего раба и возвращается, чтобы вызволить его из плена.
Раб Тиндар не ведет обычных для комедийных рабов интриг, но его благородство объясняется тем, что по своему происхождению он такой же свободный, как и его хозяин Филократ.
Сама тема, выбранная комедиографом, была, несомненно, животрепещущей для римлян, еще недавно ведших грозную войну с Карфагеном, во время которой сенат не раз обсуждал вопросы, связанные с обменом пленников. В комедии прославлялись верность слову и дружба, напоминавшая легендарную дружбу Ореста и Пилада, которым во время представления трагедии об Оресте римские зрители аплодировали стоя. Плавт хотел этой пьесой пробудить у римлян такие высокие нравственные чувства, которые, по его мнению, заслуживали гораздо больше внимания, чем традиционные в новоаттической комедии любовные и семейные темы.
Таким образом, Плавт, при всей своей зависимости от новоаттической комедии, оказывается глубоко оригинальным. Его комедиям еще чужда тонкость психологизации и бытовая тематика сама по себе. Творчество этого комедиографа связано не только с греческими источниками, но и с традициями италийского народного театра. Об этих связях свидетельствует и самый язык комедии — богатый и разнослойный, полный смелых словообра-

287

зований, вульгаризмов, народных словечек и афоризмов. В этом отношении, хотя Плавт и не использовал комедию Аристофана, его пьесы в какой-то степени напоминают аристофановские.
Веселые, жизнерадостные комедии Плавта, написанные к тому же с великолепным знанием искусства сцены, неоднократно привлекали внимание театральных деятелей нового времени: их ставили в XV в. итальянские гуманисты, их переделывали для разнообразных театральных постановок такие выдающиеся драматурги, как Шекспир, Мольер, Лессинг и Гольберг. А. Н. Островский перевел комедию Плавта «Ослы» и восхищался силой комического таланта этого выдающегося римского поэта.

Подготовлено по изданию:

Чистякова Н.А., Вулих Н.В.
История античной литературы. — 2-е изд. — М.: Высш. школа, 1971.
© Издательство «Высшая школа», 1971.



Rambler's Top100