5

Отдел первый
СЫРЬЕВАЯ БАЗА И ПЕРВИЧНАЯ ОБРАБОТКА МАТЕРИАЛОВ

М. И. Максимова

Сырьевая база

• Камень (7)
• Горное дело и металлургия (16)
• Дерево (34)
• Глина и вяжущие материалы (42)
• Связующие материалы (45)
• Отделочные и подсобные строительные материалы (47)

7

КАМЕНЬ

Основным строительным материалом Греции, начиная с конца VII в. до н. э., был камень, в изобилии добывавшийся во всех греческих областях. В материковой Греции горы занимают около 80% общей площади всей страны; примерно такое же соотношение существует и для западной части Малой Азии; на островах же Эгейского моря процентное отношение горных областей к общей их площади еще выше. Эти горы по своему геологическому строению состоят по преимуществу из кристаллических сланцев и известняков с добавлением изверженных пород и третичных образований. Повсеместно они дают вполне пригодный и обильный строительный материал разнообразных сортов: простой известняк, известковый туф (так наз. порос), гнейс, трахит, брекчию и т. д.

Конечно, далеко не все местности Греции были в этом отношении в таких исключительно благоприятных условиях, как Афины, где известняк добывался из самого холма Акрополя и прилегавших к нему местностей, а также из каменоломен, расположенных у подножия Гиметта, порос —из Пирея, брекчия— из Фалерона, голубовато-серый мрамор — из Гиметта и, наконец, прекрасный, мелкозернистый, белый мрамор — из расположенных на расстоянии приблизительно 17 км от Афин каменоломен Пентеликона. Как показали археологические исследования, основная потребность греческих городов в строительном материале всегда покрывалась местными природными запасами камня, и только более дорогие его сорта, необходимые главным образом для общественных построек, доставлялись из

8

каменоломен, которые иногда находились на значительном расстоянии От данного городского центра. Так было в Греции VI—IV вв.; то же самое было и в эллинистическую эпоху. Так, Пергам почти целиком построен из трахита, добывавшегося у северного склона Пергамского акрополя; Делос — из делосских же гнейса и гранита; Милет — из местного известняка и мрамора с Латмоса и из гор Микале; Приена—из местной брекчии и мрамора Микале; Александрия—из окрестного, похожего на мрамор, конгломерата, и т. д. При таких условиях дерево, которым Греция IV—I вв. была бедна, и искусственные материалы из глины играли в строительном деле греков лишь второстепенную роль.

Каменоломни древних греков сохранились до нашего времени в довольно большом количестве, но, к сожалению, ни одна из них не была подробно и тщательно обследована. Наши знания о технике и организации работы по добыванию камня в древней Греции мы принуждены извлекать, главным образом, из описаний путешественников и довольно скудных литературных и эпиграфических источников. К тому же надо иметь в виду, что большинство античных каменоломен эксплоатировалось не только в греческую, но и в римскую эпоху, и те заключения о технике добычи камня, которые можно сделать на основании некоторых наблюдений на местах, в большинстве своем относятся к римской эпохе. Четкое разграничение между техническими приемами разных эпох здесь почти невозможно. Нам придется поэтому дать общий очерк техники и организации труда при добыче камня в греческом мире, хронологически выделив лишь то, что нам известно о Птолемеевских каменоломнях в Египте.

Античные каменоломни, в зависимости от способа залегания пластов камня, были открытыми (например, на Пентеликоне и в Сиракузах) или закрытыми (например, на острове Паросе, в Гортине на Крите). Приемы выемки камня в открытых разработках не всюду были одинаковы. Так, на юго-западном склоне Пентеликона, где расположены одна над другой 25 античных каменоломен, из которых некоторые находятся на

9

высоте примерно 1000 м, выемка производилась отвесными срезами, достигавшими иногда большой высоты. По вычислениям одного из ученых XIX в. (Лепсиус), древние добыли в этих каменоломнях примерно около 400000 м ³ мрамора. На островах Скиросе, Наксосе и в каменоломнях Сиракуз разработка шла по двум кривым линиям, которые исходили из одной точки на поверхности земли и шли вкось в ее глубину.

Закрытые разработки мрамора на острове Паросе представляют собой штольни, входы в которые расположены на высоте примерно в 200 м. Массивы мрамора имеют здесь толщину от 2 до 4 м и идут в глубь горы с наклоном в 30°. Штольни следуют за ними на протяжении более 100 м, образуя местами довольно широкие камеры, потолок которых подпирается, как столбами, невыбранными крапами мрамора, а местами сужаясь до размеров гесных и низких проходов. В стенах этих штолен довольно часто встречаются маленькие ниши, куда ставили лампы, при свете которых производили подземные работы. На полу во многих местах видны еще следы салазок, на которых транспортировались каменные глыбы.

Инструменты для работы в каменоломнях состояли из кайла с острием, зубила, лома, клиньев, кувалды и пил с зубьями и без зубьев. На стенах шахт во многих местах еще видны следы, оставленные при работе зубилом. Изготовляли инструменты, повидимому, всегда из железа. По крайней мере, в сохранившихся документах Птолемеевской эпохи по сдаче в подряд работ в каменоломнях Фаюмского округа государство обязуется доставить подрядчику все необходимые для работ инструменты, причем они обычно обозначаются одним словом σιδηρά — железные (инструменты).

Пилы применяли, повидимому, в тех случаях, когда камню, уже в процессе его выламывания, хотели придать ту или иную форму. Пилы с зубьями употребляли только для очень мягких пород, более же твердые породы пилили пилами без зубьев. Пилили вручную при помощи песка, который непрерывно всыпали в прорез. Лучшим для этой цели считался песок из

10

Эфиопии. Хороший сорт находился также на острове Наксосе. Дополнительным оборудованием при работах в каменоломнях служили лопаты с коленчатой ручкой для сбора мелких отходов в корзины или кожаные и плетеные мешки.¹

Самую выломку камня производили при помощи железных или деревянных клиньев. После того, как определена была глыба, подлежавшая выломке, ее отделяли от массива бороздой, шириной и глубиной от 6 до 9 см. Затем в этих бороздах пробивали по прямой линии отверстия для клиньев на равных расстояниях одно от другого. Если работали при помощи железных клиньев, то выломку глыбы производили одновременным вбиванием клиньев в отверстия. При работе же с деревянными клиньями, которые делались из хорошо высушенной древесины, их плотно забивали в отверстия и затем поливали водой — клинья разбухали, глыба откалывалась от пласта. Таким способом выламывали иногда огромные глыбы камня. Так, порог главной двери храма Аполлона в Дидиме имел почти 8 м длины, больше 2 м ширины и 1.5 м высоты.

Работа над выломкой мрамора облегчалась естественной слоистостью этой породы, а также тем обстоятельством, что в пластах мрамора часто встречаются трещины, перпендикулярные к направлению слоев. При выломке же камней вулканического происхождения греки, как это можно заметить в каменоломнях острова Скироса, облегчали себе работу тем, что делали врезы не в самом выламываемом камне, а в более мягкой породе, на которой лежали выламываемые глыбы, и в непосредственной близости от них.

Во многих каменоломнях еще и теперь можно видеть подготовленные к выломке глыбы, окончательное отделение которых от пласта осталось незаконченным. В грубой форме

¹ Мы не даем здесь изображений этих инструментов в виду того, что оригиналов или их изображения, относящихся к эпохе эллинизма, насколько нам известно, не сохранилось.

11

они уже имеют очертания готовых барабанов колонн, частей архитрава и т. п. Можно, например, видеть, что монолитные колонны, которые начали входить в употребление в эллинистическую эпоху, выламывали следующим образом: сперва делали глубокие врезы на обоих концах будущей колонны, а затем вытесывали до половины ее окружности. После этого по обеим продольным линиям, ограничивающим готовую полуколонну, проводили желобки с отверстиями для клиньев. При забивании клиньев в эти отверстия глыба откалывалась от пласта не по прямой, а по кривой линии, которая соответствовала линии округлой поверхности готовой части колонны, и, таким образом, выломанную поверхность оставалось затем только сгладить, чтобы получить готовую колонну.

Древние, повидимому, знакомы были с иными, более совершенными способами раскалывания камней. Существует ряд свидетельств (Ливия, Аппиана, Ювенала я др.), в которых рассказывается, как Ганнибал при переходе через Альпы прокладывал себе дорогу при помощи взрывания скал уксусом. Так как никаких подробностей этой операции упомянутые авторы не дают, то и самое свидетельство их остается для нас по меньшей мере темным.

Спуск добытых в каменоломнях материалов осуществлялся следующим образом. Камни устанавливали на деревянные тележки на роликах и спускали их вниз по специально для этой цели устроенной вымощенной плитами дорожке. В Пентелийских каменоломнях сохранились такие дорожки, доходящие до устья штольни. Вдоль дорожки видны еще отверстия, куда вбивали толстые колья. Можно думать, они служили для того, чтобы, по мере спуска тележки, привязывать к ним концы каната, которым тележка была обвязана, и тем обеспечить постепенность спуска. Сходные устройства были обнаружены в каменоломнях Египта римской эпохи.

Как указано выше, крупные архитектурные части получали свою форму в грубом виде уже при производстве самой операции выломки камня из пласта. Последующую обработку архитектурных частей, их оболванивание и грубую отеску

12

производили до перемещения их к месту стройки, о чем свидетельствуют многочисленные наполовину готовые квадры, барабаны колонн, частя архитравов и пр., которые были найдены в непосредственной близости от древних каменоломен. В этой стадии обработки архитектурным частям придавали размеры и форму, приблизительно соответствовавшие окончательным требованиям, устанавливали углы и плоскости граней и приблизительный профиль кривых поверхностей, а также удаляли с них крупные неровности. Работу производили при помощи тесовика, долота, кувалды и угольника.¹ Производство этих работ у каменоломен уменьшало тяжесть материалов при их перевозке, — это имело немалое значение в виду несовершенства транспортных средств; мелкие повреждения камней-полуфабрикатов во время перевозки легко могли быть исправлены при дальнейшей обработке на месте стройки.

Получистая отеска происходила в камнетесной мастерской, расположенной по большей части рядом со стройкой. Грани камней обрабатывали при этом следующим образом. Вдоль кромок граней оставляли полоски, которые должны были плотно прилегать к таким же полоскам соседних камней и образовывать с ними швы. Эти полоски тщатэльно выравнивали. Все пространство между полосками несколько углубляли для того, чтобы камни не соприкасались с такими же плоскостями соседних камней. На лице камней, наоборот, все пространство между полосками оставляли выпуклым и выравнивали его лишь после установки камня на место. В эллинистическую эпоху так же широко распространен был и другой способ отделки лица квадров. Намеренно оставляли лицо квадров шероховатым и не сглаженным (кроме кромок) — оно приобретало тот вид, который называется в настоящее время „рустикой“. Иногда боковым кромкам придавали наклон внутрь по направлению к швам так, что все лицо квадров становилось выпуклым и похожим на подушку (рис. 1). Такой способ отески был очень распространен в эллинистическую эпоху. Он имел то преиму

¹ См. примечание к стр. 10.

13

щество, что давал экономию труда, большую гарантию от повреждений лица квадров при их установке на место и создавал также известный декоративный эффект. Впрочем, греки имели также в виду и интересы обороны. Так, Филон Византийский рекомендует складывать некоторые части оборонительных стен из квадров, лицо которых имеет выпуклость до 0.23 м; при этом расстояние между выпуклостями соседних квадров должно было быть рассчитано таким образом, чтобы ядра в один талант не могли войти в этот промежуток и повредить стену. При получистой обтеске проделывали также углубления для скрепления камней и для установки их на место, а также „волчьи пасти“ для их подъема.

Получистую отеску производили при помощи тесака (рис. 73), долота, двусторонних кирок с острием на одном конце и острым ребром на другом конце. Применяли также деревянные шаблоны, по крайней мере для криволинейных поверхностей, о чем упоминает, между прочим, Филон Византийский.

Барабаны колонн обрабатывали примерно таким же образом. Вдоль окружности их верхней и нижней поверхностей оставляли гладкие полоски, которые должны были соприкасаться с такими же полосками смежных барабанов и нести всю тяжесть нагрузки; всю же поверхность между полосками углубляли и оставляли шероховатой.¹ Здесь проделывали углуб-

 

Рис. 1. Квадры, обтесанные в виде подушек. Приена

¹ Полосок этих было совершенно достаточно для того, чтобы вынести тяжесть верхних частей постройки. Современные исследователи вычисляли,

14

ления для пиронов, при помощи которых отдельные барабаны скрепляли между собой. Каннелюры обычно намечали только на верхнем барабане у капители. После установки всех барабанов на место от этих наметок проводили линии по поверхности всей колонны, после чего уже производили выемку дорожек. До установки на место производили также обработку украшенных орнаментом архитектурных частей.

Чистую отеску производили долотом, двусторонней киркой и зубаткой непосредственно перед установкой камней на место (швы), а лицо сглаживали уже после их установки и скрепления. Чистую отеску производили иногда „по красному“ (см. стр. 69); для соблюдения правильности горизонтальных плоскостей применяли уровень и рейки, а вертикальных — отвес. Правильность углов проверяли угломером. Обработку заканчивали шлифовкой поверхностей при помощи песка и шлифовального камня, после чего мрамор натирали воском для удаления чрезмерного блеска.

Об организации работ в каменоломнях эллинистической эпохи, главным образом в каменоломнях Египта, до нас дошли довольно подробные сведения. В птолемеевском Египте каменоломни принадлежали царю и эксплоатировались преимущественно через подрядчиков, а иногда в порядке барщины. Подряды сдавались царскими чиновниками с публичных торгов, причем составляли договор, согласно которому государство обязывалось выплатить подрядчику известную сумму за произведенную работу и доставить рабочий инструмент, а подрядчик нанимал рабочих и содержал их во время работ, обязывался выполнить работу в срок, отвечал за сохранность инструмента. Добытый материал поступал целиком в собственность государства. Подрядчики были, повидимому, мелкие (нам известно о подрядчике, работавшем с девятью рабочими).

что поверхность нижних барабанов колонн Парфенона равняется 17 584 см², тяжесть же остальных барабанов колонн, антаблемента, потолка колоннады и крыши составляла примерно 135 230 кг. Таким образом, на квадратный сантиметр приходилась нагрузка примерно в 8 кг, тогда как предельная нагрузка на мрамор равняется от 200 до 500 кг на квадратный сантиметр.

15

Работа в одной каменоломне сдавалась часто нескольким подрядчикам, причем отдельные участки распределялись между ними царскими чиновниками. Последние также имели постоянный надзор за работой и производили ее учет. Вопрос о применении рабского труда в каменоломнях птолемеевского Египта не может считаться окончательно выясненным. Однако если рабский труд и применялся здесь, то лишь в небольших размерах. Огромное большинство рабочих в каменоломнях были свободными рабочими, которые нанимались за определенную плату (около 2 1/3 обола¹ в день), выплачиваемую, повидимому, натурой.

Условия труда свободных рабочих в каменоломнях Египта были особенно тяжелы вследствие широкого произвола администрации и откупщиков. Папирусы сохранили нам интересные данные по этому вопросу — жалобы рабочих в каменоломнях Фаюма инженеру Клеону. Рабочие недовольны надсмотрщиком, который всегда посылает их выламывать самые твердые породы. Они жалуются на отсутствие подсобных рабочих, которые выносили бы щебень; на то, что администрация не доставляет инструментов; на то, что инструменты сделаны из плохого железа; на отсутствие продовольствия и денег, и т. д. В конце концов рабочие оставляют работу и закладывают инструменты. Это начало стачки — явления, которое в Египте было, повидимому, далеко не редким. Рабочие пишут инженеру: „Ты ведь знаешь, что происходит в рабочих бригадах, когда перестают работать“.

Наряду с этим неизвестным доптолемеевскому Египту способом эксплоатации каменоломен через подрядчиков, в Египте эллинистической эпохи продолжала существовать и непосредственная эксплоатация каменоломен в порядке барщины, причем это, повидимому, имело место в тех случаях, когда дело шло о постоянной и непрерывной их эксплоатации. Литурги, т. е. лица, работавшие по общественной повинности, поставлялись в принудительном порядке отдельными округами; они не

¹ Обол — медная монета, равная примерно 5 копейкам серебром.

16

получали за свою работу никакого вознаграждения, но содержались во время работ за счет государства и получали от государства инструменты.

В Афинах в эллинистическую эпоху все каменоломни или, по крайней мере, наиболее значительные из них принадлежали государству. Частное владение каменоломнями, может быть, и существовало, но лишь в очень небольших размерах. Государственные каменоломни эксплоатировались непосредственно государством или через подрядчиков. О сдаче в аренду, которая широко практиковалась в Афинах относительно рудников, нам ничего не известно. В отличие от работ на стройках, работа в каменоломнях, особенно тяжелая, выполнялась почти исключительно несвободными рабочими, государственными рабами и военнопленными. Частных рабов посылали иногда на работы в каменоломни в виде наказания за провинности.

ГОРНОЕ ДЕЛО И МЕТАЛЛУРГИЯ

Техника добычи руды, как и техника металлургии, на протяжении всей истории античного общества развивалась медленно, но, тем не менее, сопоставление тех сведений, которые мы имеем по данным вопросам из эпохи римской империи, с данными, относящимися к классической Греции, показывает, что в этих отраслях промышленности древние добились в течение трехчетырех веков довольно значительных технических усовершенствований. Пути развития этой техники в ее историческом аспекте, к сожалению, почти полностью от нас ускользают. Если для Греции V и IV вв. мы имеем подробно изученные остатки серебряных рудников Лаврия, а для Рима — хорошо сохранившиеся и подробно обследованные рудники Испании, Галлии и других римских провинций, а также весьма пространные свидетельства римских писателей, то для эпохи эллинизма мы не располагаем ни одним сколько-нибудь исследованным рудниковым месторождением и, за исключением приводимого ниже описания золотых рудников в Египте, ни одним подробным литературным текстом, посвященным этому вопросу. На-

17

лицо только отрывочные краткие упоминания, разбросанные в сочинениях, посвященных другим темам. На основании этого скудного материала невозможно дать сколько-нибудь исчерпывающей картины техники добычи и обработки металлов в эпоху эллинизма, а тем более решить вопрос о том, какие из технических усовершенствований, применявшихся римлянами в данной области, были изобретены ими самими и какие они унаследовали от эллинистической Греции. Наше изложение поэтому поневоле будет носить фрагментарный характер, и мы будем касаться только тех вопросов, которые допускают более или менее полное их освещение.

Рудные месторождения. Завоевания Александра Македонского открыли для добывающей промышленности эллинистических государств ряд рудных месторождений за пределами собственно греческих областей. К сожалению, мы очень мало знаем о том, какие именно из многочисленных месторождений, разбросанных в пределах эллинистических государств, эксплоатировались в эллинистическую эпоху. Из крупных месторождений золота наши источники говорят о Верхнем Египте, где при Птолемеях производилась интенсивная разработка жильных месторождений в горном хребте, носящем в настоящее время название Wâdi’ Alkâli (Вади-Алкали) (см. примечание на стр. 18), и о старых фракийских золотых россыпях, в которых работа была возобновлена и расширена при македонском царе Филиппа III. Серебро и свинец продолжали добывать в Лаврионе близ Афин, хотя работа производилась здесь гораздо менее интенсивно, чем в V и IV вв., и большая часть этих металлов доставлялась в Грецию, Египет и царство Селевкидов из других источников, в том числе из Карфагена и из Испании. Медь добывали на Кипре, в Киликии, в Фаюме в Египте, на острове Эвбее, в Малой Азии и в ряде других областей. Олово, вероятно, ввозилось главным образом из Британии, но, может быть, его добывали и в Фокиде и во Фракии, где, повидимому, существовали разработки этого металла еще в Микенскую эпоху. Месторождениями железа в эллинистическую эпоху особенно славилась

18

Лакония и северо-восточная часть Малой Азии — область Халибов, но железный блеск и магнитный железняк — породы, из которых греки преимущественно добывали железо,— находились в изобилии во многих областях, входивших в состав эллинистических государств. Упомянутые здесь центры металлодобывающей промышленности, конечно, далеко не исчерпывают всех ресурсов, которыми обладала металлообрабатывающая промышленность рассматриваемой эпохи. Вряд ли можно сомневаться в том, что (за исключением, может быть, олова, отчасти серебра и свинца) эта промышленность была полностью обеспечена сырьем, несмотря даже на то, что многие старые месторождения как самой Греции, так и Малой Азии в это время уже были исчерпаны, о чем неоднократно упоминает Страбон.

Разработка рудных месторождений. Среди источников эллинистической эпохи, касающихся горного дела, особое место занимает описание золотых рудников Нубии,¹ составленное греческим географом Агатархидом, жившим в конце III и в первой половине II в. Это яркое и наглядное повествование дает нам если не всестороннее, то все же довольно полное представление о том, как и кем разрабатывались рудные месторождения в птолемеевском Египте. Мы приводим его здесь в той наиболее полной редакции, которую сохранил нам Диодор Сицилийский [¹].

„В отдаленнейшей части Египта, близ границ Аравии и Эфиопии, находится местность, изобилующая многочисленными и богатыми золотыми рудниками, откуда золото добывается в большом количестве, но ценою тяжелого труда и больших затрат. Горная порода здесь от природы черного цвета, но местами она прорезается жилами и залеганиями мрамора чрезвычайной белизны, с которым в отношении блеска не могут сравниться никакие другие породы, и начальники руд

¹ Современная наука полагает, что описанные Агатархидом рудники находились в горах Wâdi’ Alkâli (Вади-Алкали), распою ценных к востоку от дороги, идущей из Ассуана в Абу Хаммед. Здесь обнаружены были остатки древних золотых разработок.

19

ников принуждены содержать огромное количество рабочих для добывания из нее золота. Дело в том, что цари Египта посылают на эти золотые рудники осужденных преступников и военнопленных, а также многих преследуемых по ложным обвинениям и заключенных под стражу по личной вражде; иногда ссылают туда только самих осужденных, иногда и всех их родственников и таким образом одновременно осуществляют наказание преступников и получают громадные доходы от плодов их труда. Число осужденных на эти работы очень велико; работают они непрерывно, причем ноги их закованы в цепи; не только днем, но и в течение всей ночи они не имеют никакого отдыха, и все возможности к бегству для них отрезаны. Ибо стража их состоит из иноплеменных солдат, говорящих на чужих языках, так что ни один из осужденных не может расположить их в свою пользу мольбами или дружеской беседой. В тех местах, где золотоносная порода всего тверже, там ее сперва обжигают большими кострами, чтобы сделать ее более рыхлой до начала работ вручную. Там же, где порода не очень тверда и поддается обработке без слишком большой затраты сил, многие тысячи несчастных осужденных должны разбивать ее железными орудиями, употребляемыми в каменоломнях. Руководит всеми работами сведущий человек, который умеет различать каменные породы и дает указания рабочим. Из числа тех людей, которых постигла эта печальная участь, выбирают самых сильных для ломки твердой, как мрамор, скалы при помощи железных молотков — работа, которая не требует никакой сноровки, а только физической силы. Они пробивают штольни, и не в прямом направлении, но следуя за жилами пластов блестящих каменных пород. Вследствие того, что штольни изгибаются в различных направлениях, эти рабочие пребывают в темноте и имеют при себе светильники, которые привязаны у них на лбу. Они часто меняют положение тела в зависимости от свойств каменной породы и бросают затем на землю выломанные ими куски камня. И таким образом они работают без передышки под ударами и грубыми криками надсмотрщиков.

20

Малолетних детей заставляют пролезать в проделанные в скале ходы и собирать сброшенные на землю небольшие куски камня, выносить их наружу и складывать в одно место над входом в галлерею. Отсюда отломанные камни передают в определенном количестве другим рабочим, имеющим от роду более 30 лет. Эти рабочие дробят камни железными пестами в каменных ступах до тех пор, пока камня не превратятся в камешки величиной с горошину. Раздробленные камни поступают к женщинам и старикам, которые насыпают их на мельницы. Там имеется несколько таких стоящих в ряд мельниц, и на каждом приводе работает два или три человека. Они мелют положенную им меру камешков и превращают их в самую тонкую муку. Нельзя смотреть на этих несчастных, которые даже не имеют возможности держать свое тело в чистоте и прикрыть свою наготу, без того чтобы не сокрушаться об их печальной участи. Ибо здесь не встретишь никакой жалости или снисхождения к больным и немощным, к старикам и к слабым женщинам. Все должны, принуждаемые к тому побоями, работать без устали до тех пор, пока смерть не положит конца их мукам и горю. В чрезмерных своих мучениях эти несчастные представляют себе будущее еще более ужасным, чем настоящее, и с нетерпением ожидают смерти, которую они предпочитают жизни.

В конце концов размолотая каменная порода поступает к квалифицированным рабочим (τεχνϊται), которые и доводят работу до конца. Они трут превращенную в порошок каменную массу на широкой доске, которой придано несколько наклонное положение, и поливают ее водой. Благодаря этому, землистые частицы массы распускаются в воде и уносятся вниз; те же частицы, которые содержат в себе золото, остаются вследствие своей тяжести на доске. Эту операцию они повторяют несколько раз, причем сперва они слегка трут массу рукой, а затем касаются ее мягкой губкой, которая впитывает в себя все мягкое и землистое, и в конце концов остается чистая золотая пыль. Самую последнюю операцию производят другие опытные рабочие. Они всыпают собранную

21

золотую пыль по определенной мере и определенному весу в глиняные горшки и примешивают к ней в известной пропорции свинец, соль, немного олова, а также отруби ячменя. Накрепко закрыв сосуд крышкой и тщательно обмазав ее глиной со всех сторон, они плавят массу в печи в течение пяти дней и ночей беспрерывно; после этого горшкам дают остынуть и затем не находят в них никаких следов от всех прочих веществ, а только чистое золото с небольшой потерей в весе“.

Какие же сведения о рудничной технике эллинистической эпохи мы можем почерпнуть из этого описания современника?

Во-первых, следует указать на то, что картина, нарисованная Агатархидом, далеко не полна. Отсутствуют сведения об общем объеме рудников, о глубине залегания и о протяжении штолен и штреков и о других важнейших сторонах техники горного дела. О штольнях мы узнаем только то, что их прокладывали не по заранее намеченному плану, а в зависимости от прохождения золотоносных жил, поскольку направление последних выяснялось во время самой работы. Поэтому штольни были не прямыми, а извилистыми, и шли то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Кроме того, из рассказа Агатархида ясно, что штольни были чрезвычайно узки и низки. Такая общая характеристика их вполне совпадает с тем, что нам известно о других античных рудниках. Характер эксплоатации горных богатств в древнем мире всегда был хищнический. Выбирали только те слои породы, которые были богаты рудой; бедные же рудой и пустые пласты вовсе не выбирали. Работу рудокопов в этом отношении направляли опытные надсмотрщики. Штольни были неравномерны по своей высоте и ширине. Местами они превращались в широкие и высокие помещения; местами же, там, где жилы были бедны, довольствовались узкими ходами, которые (например, в Лаврии) имели иногда высоту всего в 0.6—1м, при такой же ширине. То же было и на острове Скиросе, где, по словам Феофраста, рудокопы работали, лежа на спине или на животе. Выломку породы производили при помощи тех же инструментов, которые применялись в каменоломнях,—железного молота, клина

22

и кайла, а, может быть, и деревянных клиньев и кувалды. В тех местах, где золотосодержащая порода (в данном случае кварц) была особенно тверда, ее подогревали кострами и, очевидно, поливали затем холодной водой, отчего пласты давали трещины и становились более доступными для ломки вручную. Этот прием широко применяли и на других античных горных разработках. Есть также упоминания о применении стою же целью уксуса (см. выше). Агатархид упоминает лишь о том, что рудокопы работали при свете ламп, прикрепленных к их лбам. Такие источники света могли обслуживать только индивидуальных рабочих и, конечно, были недостаточны, например, для собирания выломанных кусков породы. Надо полагать, что Агатархид в данном случае просто не упомянул о лампах, которые, как мы знаем по источникам о других рудниках и каменоломнях, ставили в особые ниши, устраиваемые в стенках штолен. Выломанные куски породы собирались в Нубии малолетними детьми, выносившими их на поверхность земли. В Лаврии пользовались железными лопатами, кожаными мешками и корзинами.

О каких-либо транспортных приспособлениях не могло быть и речи при описанном выше извилистом и тесном характере античных штолен. Подъем выломанной породы происходил в Нубии также вручную,—Агатархид говорит об этом совершенно определенно. О каких-либо подъемных приспособлениях здесь не упоминается. В Лаврии, где глубина шахт доходит до 120 м, подъем породы происходил также вручную — об этом свидетельствуют ступеньки, выложенные в стенках шахт. Правда, здесь заметны и некоторые признаки применения ворота и бадьи. Для эллинистической эпохи отсутствие подъемных приспособлений в рудниках, вообще говоря, мало вероятно, если вспомнить о том, какое широкое применение эти машины нашли себе в это время в строительном деле и транспорте. Отсутствие упоминания о них у Агатархида или случайно, или свидетельствует о том, что техника разработки рудных месторождений в Нубии отстала от техники других областей.

23

Перед такой же альтернативой мы стоим и в отношении других участков техники горного дела. Агатархид ничего не говорит ни о креплении штолен, ни о их вентиляции, ни о водоотливных приспособлениях. Между тем, в современной ему технике уже существовали подобные сооружения. В рудниках Лаврия и во многих каменоломнях сохранились целины пустой породы, нарочно оставленные невыломанными для того, чтобы они могли служить подпорой для потолка штолен. Для этой же цели из отходов породы складывали стенки, а в некоторых случаях, вероятно; употреблялись и деревянные крепления. Вентиляция здесь осуществлялась специально для этой цели прорытыми шахтами. О вентиляционных шахтах упоминает и Феофраст. Трудно представить себе, чтобы в Нубии, где разработки были во всяком случае чрезвычайно обширны (Агатархид говорил о тысячах рабочих), можно было обходиться без всяких креплений штолен, а также без вентиляции. Надо полагать, что в описании греческого географа в данном случае имеется просто пробел.

Несколько иначе дело обстоит с водоотливными приспособлениями. В Лаврии их, повидимому, не существовало, и почвенную воду удаляли из шахт и штолен ручным способом, при помощи ведер. Вероятно, такая же система применялась и в Нубии. Однако есть основание предполагать, что грекам эллинистической эпохи удалось механизировать этот процесс. Витрувий описывает специальные водоподъемные и водоотливные приспособления, сконструированные в виде колес и в виде архимедова винта, а Посидоний, устами Страбона, и Диодор рассказывают о том, что такого рода приспособления находили себе применение в римских рудниках в Испании. Диодор при этом сообщает, что винтовые водоотливные машины изобретены были Архимедом во время его путешествия по Египту (около 220 г. до н. э.). Нам известно, что такие приспособления с давних пор были в ходу в Египте, где они поднимали воду из Нила для ирригации. Архимед, вероятно, усовершенствовал их и, может быть, применил к горному делу. Некоторое подтверждение этому предположению можно

24

Рис. 2. Работа на винтовом насосе

найти при сравнении остатков таких машин, найденных в римских рудниках в Испании, с греческими терракотами эллинистической эпохи, происходящими из Египта. Одна из этих терракот изображена на рис. 2. Здесь мы видим раба, который переступает по ступенькам, приделанным к валу, и таким образом приводит машину в движение. По своей конструкции машина вполне совпадает с найденными в рудниках Испании, что косвенно подтверждает высказанное выше предположение.

В области более или менее вероятных догадок мы остаемся и тогда, когда обращаем свое внимание на эллинистические измерительные и визирные приборы. Существует предположение, что, например, диоптер Герона Александрийского мог найти себе применение и в горных разведочных работах в качестве визирного инструмента.

Это означало бы большой шаг вперед в области поисковых работ, так как в классической Греции, насколько об этом можно судить по полному отсутствию данных того времени по этому вопросу, никаких планомерных разведочных работ при поисках руды не производилось.

Металлургия. С операциями, применявшимися греками эллинистической эпохи для обогащения руды, лучше всего можно познакомиться по приведенному выше описанию Ага-

25

тархида. Работы по обогащению руды протекали здесь, как и в других рудниках Греции, на самом месте разработок.

Процесс работы распадался наследующие операции: дробление, размол, промывка и плавка руды. Руду дробили вручную, железными пестами, в каменных ступах. Образцы таких ступ, сделанных из очень твердых каменных пород (трахита), найдены были в Лаврии.

По окончании дробления в ступах руда оказывалась размельченной до размеров горошин и в таком виде поступала на мельницы, где она превращалась в муку. Мельницы эти были с ручными приводами и требовали от 4 до 6 человек (слабосильных стариков и старух) для того, чтобы привести их в действие. По своей конструкции эти мельницы были похожи на мельницы для размола зерна, хорошо известные нам по находкам в Помпеях, и состояли из двух каменных жерновов, нижнего конического и верхнего двухконусного. Верхний жернов вращали по кругу посредством деревянных коромысел, которые вставляли в проделанные для них в этом жернове пазы.

Промывка измельченной руды для отделения золота от камней производилась на деревянной доске, которой придано было, наклонное положение. Пыль поливали водой, в то же время терли ее рукой о доску и прикладывали к ней мягкую губку. Вода уносила с собой легкие частицы муки, а тяжелое золото оседало на доске. Операцию промывки производили в Лаврии в особых промывальных сооружениях, состоявших из резервуара, промывальной и осушительной площадок и системы каналов и бассейнов для стока воды. Агатархид, повидимому, наблюдал в Нубии несколько иной способ промывки, хотя и основанный на том же принципе большого удельного веса золота. Повидимому, рабочие пользовались здесь приспособлением, напоминающим промывальный стол. Подобная античная доска для промывки руды найдена была в Сейксе на юге Франции. Она сделана из скрепленных между собой шипами дубовых досок; размеры

26

ее составляют 4 м в длину, 1.10 м в ширину и 0.15 м в толщину. Средняя часть ее углублена. Есть сведения о том, что в Египте для той же цели применяли каменные доски с вырезами и каналами и выдолбленные камни цилиндрической формы. Операцию промывки повторяли несколько раз (Страбон говорит о пяти последовательных промывках) для максимального уменьшения возможных потерь золотых крупинок. Не совсем ясно назначение губок. Весьма возможно, как думает Блюмнер, что с их помощью удаляли камешки, приставшие к доске.

За промывкой следовало очищение золота и отделение от него посторонних металлических и иных примесей. В описании этого процесса, составленном Агатархидом, обращает на себя внимание отсутствие упоминания о предварительном обжиге. Относительно Лаврия и производившихся там работ по восстановлению серебра и свинца из свинцового блеска у нас также нет никаких сведений о применении предварительного обжига. Между тем Страбон упоминает о предварительном обжиге в римских рудниках Испании. Собственно купеляция производилась в рудниках Нубии в наглухо закрытых глиняных тиглях, которые в течение пяти суток держали в обжигательных печах. Чрезвычайно ценно в описании Агатархида упоминание о добавках, которые в определенной пропорции всыпали вместе с измельченной рудой в тигли и которые должны были способствовать химическим процессам отделения золота от примесей. Это были свинец, олово, соль и ячменные отруби.

Об устройстве плавильных печей в эллинистическую эпоху у нас нет никаких сведений.

Следует отметить, что эллинистическая эпоха, по всей вероятности, знакома была и с другим способом восстановления золота — с амальгамацией. Первое упоминание о ртути в греческой литературе встречается у Аристотеля [²]. Феофраст о способе ее добывания из киновари говорит кратко: „Киноварь дробят с уксусом медными пестами в медных ступах“. Более подробно на этом останавливается Витрувий,

27

который описывает следующий способ добывания ртути.¹ „Набрав этих комьев [киновари], их бросают в мастерской в печь для просушки из-за обилия в них влаги, а когда выгнанный из них жаром огня пар оседает на пол печи, то оказывается ртутью. Когда комья вынуты, то ввиду того, что нельзя собрать осевших капель из-за мелкости, их сметают в сосуд с водой, где они соединяются и сливаются вместе. Когда же набирается их четыре секстария, то весу в них оказывается сто фунтов“.

Подробное описание способа купеляции золота путем амальгамации дает нам Плиний. Есть основание предполагать, что тот же способ известен был и грекам. По крайней мере Витрувий, продолжая свой рассказ, сообщает нам о практиковавшемся в его время и основанном на том же принципе способе получения золота из вышитых золотом материй. „Когда платье, вышитое золотом, — говорит он, — износится, обветшает и станет негодным, то лоскутья его жгут на огне, положив в глиняную посуду, оставшийся пепел бросают в воду и добавляют туда ртути, которая вбирает в себя все крупинки золота и заставляет их соединяться вместе с нею. Затем, слив воду, ртуть наливают в лоскут и жмут ее там руками: тогда ртуть просачивается наружу сквозь редину лоскута, благодаря своей жидкости, а внутри от этого сжимания остается чистое золото“ [³]. Витрувий упоминает также о том, что „без ртути нельзя хорошенько позолотить серебра и меди“. Сопоставляя все эти данные и вспомнив о том, что киноварь, по свидетельству Витрувия, найдена была впервые в области Эфеса, можно высказать предположение, что процесс восстановления золота через амальгамацию уже известен был грекам эллинистической эпохи. Ртуть добывалась близ Эфеса, в Колхиде, Кармании и Нубии.

Пробу готового золота производили по удельному весу при помощи огня или пробного камня. Подробностей этих

¹ Тексты из сочинения Витрувия „Об архитектуре“ приведены нами в переводе Ф. А. Петровского (М., 1936, Издательство Всесоюзной Академии архитектуры).

28

операций мы не знаем, если не считать замечания Феофраста о том, что пробу производили трением золота о камень и что встречаются камни такого высокого качества, что при их помощи можно установить не только пробу золота и серебра, но и присутствие минимального количества сплавленной с ними меди.

Наши сведения о металлургии цветных металлов и железа в эпоху эллинизма сводятся к отрывочным замечаниям о деталях производственного процесса, встречающихся у Аристотеля, Феофраста и некоторых других писателей. Вот какими словами автор псевдоаристотелевского сочинения περι θαυμασίων ’ακουσμάτων, гл. 48, описывает способ получения высокосортного железа у халибов в Малой Азии: „Говорят, что производство халибского, а также амисского железа совершенно необычайно. Оно образуется, как говорят, из песка, который наносится из рек. Одни рассказывают, что руду просто промывают и затем плавят в печи. Другие же передают, что массу, оставшуюся после первой промывки, подвергают многократной повторной промывке, после чего ее плавят; при плавке к руде прибавляют камень, называемый «пюримахос» („борющийся с огнем“—-огнеупорный камень). Этот камень будто бы в изобилии встречается в этой стране. Таким способом получают железо, которое гораздо красивее, чем другие сорта железа, и которое, как полагают, ничем не отличалось бы от серебра, если бы оно не плавилось. Одно только это железо, как говорят, не ржавеет; правда, оно получается не в большом количестве“.

В „Метеорологии“ [⁴] Аристотель говорит: „Расплавляется ведь даже уже обработанное железо и при этом таким образом, что оно становится текучим, а затем опять отвердевает, и таким путем получается сталь, в то время как шлаки отделяются и опускаются на дно[?]. От количества повторений этой операции зависит чистота стали. Качество же железа будет тем лучше, чем меньше оно будет содержать в себе посторонних примесей. Однако подобная очистка имеет свой предел, так как, при частом повторении, железо слишком сильно уменьшается в весе“.

29

Вопрос о том, было ли железо, полученное таким образом, — т. е., повидимому, путем повторной плавки руды в горнах или низких печах с последующей его очисткой, — настоящей сталью, остается не решенным. Приведенные цитаты, вследствие своей неясности, не позволяют притти к определенному выводу. Разрешить этот вопрос может только анализ памятников. Насколько нам известно, подобного анализа памятников эллинистической эпохи произведено не было.

В греческой литературе встречается несколько терминов для обозначения железа повышенного качества, отличающегося своей твердостью, блеском и голубым отливом. В то время как обыкновенное железо называется термином σίδηρος, высокосортное железо обозначается словами ’αδάμας, χαλυψ στομομα. Существовали центры производства стали. В эллинистическую эпоху особенно славились стали Халибов, Синопы, Лаконии и Лидии; промышленное применение этих разных сортов стали было неодинаково: халибская и синопская стали шли на изготовление плотничьих инструментов, лаконская — на производство пил (может быть, напильников), буравов, резцов и орудий камнетесов, а из лидийской стали делали пилы, ножи, бритвы и скребки. В пользу того, что античная сталь была настоящей сталью, говорит еще то обстоятельство, что как Аристотель, так и Феофраст неоднократно говорят о закалке стали через погружение в воду, отчего сталь становится еще тверже, между тем железо от погружения в воду становится мягче.

Очень интересны также краткие сведения, сообщаемые Феофрастом о применении при плавке и ковке металлов минерального угля. Приводим здесь эти свидетельства, хотя многие места их и остаются не вполне понятными: „Некоторые камни, — говорит Феофраст в своем сочинении „О камнях“[⁵],— расплавляются в огне и становятся текучими подобно руде, так как вместе с серебром, медью и железом течет и тот камень, который находится при них [пустая порода], что происходит либо вследствие заключающегося в них сырого начала, либо вследствие свойства их собственной природы.

30

Таким образом текут породы камня «пюримахосэ» и лава, на которые рабочие, производящие плавку, кладут руду“. И далее: „Некоторые из ломких камней, благодаря горению, превращаются в уголь и благодаря этому не сгорают в течение долгого времени. Эти камни горят, если положить на них древесный уголь, и притом горят все время, пока их раздувают. Они потухают, но потом опять загораются, почему они могут находиться в употреблении в течение долгого времени. Запах от них очень тяжелый и неприятный... Угли, которые обычно называют антрацитом (άνθραξ) и выкапывают из почвы, чтобы употребить их в дело, по природе своей землистые, их можно зажигать, и они сгорают, как древесные угли. Их находят в Лигурии, где их и собирают, и в Элиде у дороги, которая ведет через горы к Олимпии. Эти угли применяются кузнецами, кующими железо... В Скаптегиле (Фракия) в одном руднике нашли камень, который похож на гнилое дерево и который горит, если его полить маслом, но потухает, как только масло пожрется огнем“ [⁶]. И, наконец, также у Феофраста [⁷] встречается такое место: „Те рабочие, работа которых особенно трудна, как у рабочих, кующих железо, применяют и самый сильный жар. Сперва эти рабочие выискивают самые плотные и землистые угли и некоторые даже уплотняют их, благодаря чему они получают больше силы; они также применяют воздуходувные меха и таким образом получают более сильный и эффективный огонь, благодаря тому что они одновременно поддерживают огонь струей воздуха“.

На основании всех этих цитат из Феофраста можно вывести то заключение, что современные ему греки были знакомы с минеральным углем. Остается неразрешенным вопрос, имеет ли он в виду каменный или бурый уголь; большинство исследователей склоняются ко второму предположению. Этот уголь применялся, главным образом, в кузницах при плавке железа, подлежавшего ковке. Далее, из слов Феофраста вытекает, что греки применяли при плавке руды (серебра, меди и железа) особые каменные плавни, камень „пюримахос“,

31

отождествить который с какой-нибудь определенной породой не представляется возможным, и лаву.

Что касается металлических сплавов, то относительно состава бронзы эллинистической эпохи мы знаем очень мало.

Анализы античных бронз касались главным образом бронз классической Греции и бронз римской эпохи. Они показали, что процент олова в бронзовых сосудах колебался между 10 и 14%, а в зеркалах между 9 и 32%. Для бронзовых полос в катапультах, которые должны были обладать особой упругостью, Филон Византийский советует брать только 3% олова. Кроме олова, к бронзе примешивали в небольшом количестве свинец, железо, никель, серебро, золото (вероятно, с целью придать сплаву тот или иной оттенок, а может быть —и сообщить ему то или иное свойство, в зависимости от его назначения).

Есть сведения о знакомстве греков эллинистической эпохи с латунью (вероятно, начиная со II в. до н. э.). Некоторые исследователи полагают, что с латунью познакомились только в римскую эпоху.

Говоря о металлургии эллинистической эпохи, может быть, следует отметить еще одно существовавшее в это время явление. В конце эпохи, как об этом упоминает Страбон, во многих старых рудниках, в том числе в Лаврии, приступили к повторной плавке старых, оставшихся от прежних времен, шлаков. Этот факт несомненно свидетельствует об исчерпании источников добычи сырья, но возможно также предположить и то, что он отчасти вызван был и усовершенствованием техники плавки металлов.

Готовый металл отливали в слитки, плитки и бруски, и в таком виде он поступал в продажу. Аристотель рассказывает об одном случае крупной спекуляции на железе. „Так, в Сицилии некто скупил на отданные ему в рост деньги все железо из рудников, а затем, когда прибыли купцы из торговых гаваней, он стал продавать железо, как монополист, с небольшой надбавкой на его обычную цену, и все-таки этот человек на 50 талантов заработал 100“ [⁸].

32

Организация работы в рудниках эллинистического периода рисуется нам в следующем виде.

Из рассказа Агатархида вытекает, что рабочие в золотых рудниках Нубии делились на две категории. Во-первых, несвободные рабочие — военнопленные и осужденные, занятые самым тяжелым физическим трудом; во-вторых, квалифицированные, очевидно свободные, рабочие, выполнявшие ответственную работу по промывке и плавке руды. Условия, в которых работала первая категория рабочих, достаточно ярко описаны Агатархидом. Обращает на себя внимание то своеобразное разделение труда по возрасту и полу, которое обеспечивало его максимальную, при данных сверхкаторжных условиях, эффективность. Мы не знаем, были ли эти золотые рудники единственными горными разработками Египта, где в такой мере пользовались несвободным трудом.

Благодаря папирусам нам известно, что в Египте существовал другой вид эксплоатации рудников, — при посредстве барщины. В западной части Фаюма находились разрабатывавшиеся при Птолемеях медные рудники, где работа выполнялась литургами; об условиях их работы нам известно очень мало. Вознаграждения они не получали, но содержались за счет государства. Продолжительность работы равнялась, повидимому, одному году. Составлялись договоры, которые до известной степени обеспечивали литургов от произвола царских чиновников.

Все минеральные богатства Египта считались собственностью царя. Эксплоатация рудников осуществлялась трудом осужденных, военнопленных или литургов при посредстве административных лиц — начальника всех горных работ в данном округе, его заместителя (заведующего данным рудником, специалиста по горному делу), надсмотрщиков и стражи. Как мы видели из описания Агатархида, работа по обогащению руды находилась в руках рабочих-специалистов, которые, по всей вероятности, были свободными. О применении рабского труда на рудниках птолемеевского Египта нам ничего не известно.

33

Организация работы в рудниках Афин в эллинистическую эпоху не вполне ясна. Спорным остается вопрос, были ли все рудники в это время собственностью государства или же небольшая их часть принадлежала частным лицам. Последнее весьма вероятно, между прочим, и потому, что Лаврийские рудники уже считались в это время в значительной мере исчерпанными и приносили мало дохода. Государство эксплоатировало рудники через арендаторов, которые обязаны были сдавать государству часть добытой ими руды. Основную рабочую силу составляли рабы. Арендаторы рудников часто нанимали рабов за плату у частных лиц. Применение свободного труда на рудниках Лаврии не засвидетельствовано источниками. Рабы работали там под охраной многочисленной стражи и под наблюдением надсмотрщиков, тоже рабов, но квалифицированных специалистов в области горного дела.

Относительно царства Селевкидов наши источники позволяют нам сделать только то заключение, что все горные промыслы, за исключением тех, которые находились на территории автономных греческих городов, были там собственностью царя.

Из всего сказанного можно видеть, что принудительный труд (рабский труд к труд военнопленных и каторжников) оставался если не исключительной, то во всяком случае почти единственной формой труда в рудниках эпохи эллинизма. Общий низкий уровень техники горного дела античного мира и медленность ее развития несомненно в значительной мере были обусловлены тем обстоятельством, что рабочая сила здесь почти ничего не стоила и экономический эффект достигался массовостью рабочей силы. Условия труда здесь были исключительно трудными, и неудивительно, что в истории восстаний рабов рабы-рудокопы занимают видное место. Из эпохи эллинизма нам известны два восстания рабов в Лаврийских рудниках и одно — в Македонии, во II веке до н. э., в котором, может быть, участвовали и рабы, работавшие в Македонских рудниках. Восстание в Лаврии в 134—133 г. без особого труда было подавлено надсмотрщиками. Второе вспых-

34

нуло через 30 лет, в 104—103 г., и было продолжительным и грозным. Рабы, как рассказывает современник восстания, перебили стражу на рудниках, овладели крепостью на Сунии и в течение долгого времени опустошали Аттику.

ДЕРЕВО

Лесная площадь современной Греции составляет примерно 12.7 % всей ее поверхности. В древности, особенно в эпоху архаической Греции, этот процент был, несомненно, значительнее, но в эллинистическую эпоху процесс обезлесения зашел уже довольно далеко, и греки были принуждены импортировать значительную часть необходимых для них лесоматериалов, особенно для строительного дела и для кораблестроения. Главным лесным рынком для Греции был город Амфиполь в Македонии. Лес импортировался в виде круглого леса, пиломатериалов я готовых изделий морским путем из Македонии, Фракии, Киликии, с южного и восточного берегов Черного моря, из Сирии и Италии.

Дерево было основным материалом кораблестроения — одной из важнейших отраслей промышленности древней Греции с ее развитой морской торговлей и крупными военными флотами. В строительном деле дерево также играло хотя и подсобную, но весьма крупную роль. Капитальных строений, целиком возведенных из дерева, Греция классической и эллинистической эпох почти не знала, если не считать построек военного характера (блокгаузов, башен, палисадов и т. п.). Но постройки из камня и из саманных кирпичей не могли обойтись без деревянных частей. Дерево необходимо было для устройства крыш, междуэтажных перекрытий, потолков и половых настилов, для всякого рода деталей зданий — дверей, окон, лестниц, водопроводных труб — и, наконец, и для скрепления между собой отдельных частей каменной кладки: квадров, плит, барабанов колонн. Из дерева же возводили и строительные леса.

Из других отраслей промышленности наибольший спрос на древесину предъявляло мебельное производство, произвол-

35

ство повозок, инструментов (рукоятки топоров, молотков и т. п.), оружия (древки для копий и луки), ткацких станков, различных сельскохозяйственных орудий (прессы, хомуты, части плугов и пр.), музыкальных инструментов, „саркофагов, табличек для письма, досок для живописи и многих других изделий.

В отношении каменных, глиняных и металлических изделий главным источником для нашего знакомства с техникой их производства у греков служат сохранившиеся в большом числе до нашего времени памятники; в отношении к дереву дело несколько меняется. Деревянных изделий, вследствие сравнительно быстрой разрушаемости материала, сохранилось мало, и, кроме того, вплоть до самого последнего времени дерево, особенно если его находили в виде бесформенных остатков балок и досок, не привлекало к себе должного внимания археологов и не подвергалось тщательному изучению.

Поэтому главным источником в изучении вопросов, связанных с применением древесины в промышленности древних греков и римлян, остаются письменные источники. В частности для эллинистической эпохи основное значение имеют пять первых глав сочинения Феофраста (умер в 287 г. до н. э.) „О растениях“, где собраны разнообразные накопившиеся у греков сведения о древесных породах, их свойствах, местах произрастания, способах посадки и выращивания, об обработке лесоматериалов и их применении в промышленности и где делается также попытка их научной классификации. Большое значение имеют также отдельные главы из сочинений Витрувия „Об архитектуре“ (вторая половина I в. до н. э.) и Плиния Старшего „Естественная история“ (I в. н. э.). Относительно этих двух трудов следует иметь в виду, что сообщаемые ими данные относятся к Италии в большей мере, чем к Греции, и потому имеют меньше отношения к нашей теме, чем сочинение Феофраста. Отрывочные, но ценные данные о строительной древесине дают также строительные надписи эллинистической эпохи.

Ниже мы приводим список наиболее употребительных Древесных пород, известных грекам эллинистической эпохи.

36

В основу этого перечисления положен список, приводимый Блюмнером. Как известно, отожествление древесных пород, описанных древними писателями, с породами, различаемыми современной наукой, связано с большими трудностями. В ряде случаев этих трудностей не могли преодолеть и те специалисты древесиноведы, на работах которых основан указанный выше список. Необходимо поэтому иметь в виду, что приводимый список далеко не полный. Наш список мы располагаем в алфавитном порядке названий пород, дополняя его указанием районов их произрастания в тех случаях, если эти породы не встречаются в Греции и в Италии.

Акация (Mimosa Nilotica L.). Египет,

Бегеновое дерево (Moringa pterygosperma, Caertn.). Египет.

Бук (Fagus silvatica L.). Различали горный бук и бук, произраставший в низинах; особенно ценился первый.

Бузина черная (Sambicus nigra L.).

Виноградное дерево (Vitis vlnifera L.).

Витеке (Vitex agnus castus L.).

Вяз (Ulmus campestris L.).

Граб (Carpinus betulus L.).

Груша (Pyrus salicifolia L.).

Дуб: каменный зимний дуб (Quercus sessiliflora Smith); летний дуб (Quercus pedunculata Ehrh.); кошенильный дуб (Quercus coccifera L.); дуб малорослый (Quercus esculus L.); пробковый дуб (Quercus suber L.); бургундский дуб (Quercus cerris L.).

Ель, белая и красная (Pinus picea L. и Pinus abies L. Красную ель смешивали с сосной).

Железное дерево (Celtis australis L.). По берегам Средиземного моря.

Ива (Salix L.).

Каштан (Fagus castanea L.). Знакомство греков с этим деревом относится, вероятно, к римской эпохе.

Кедр (Pinus cedrcs L.). Передняя Азия.

Кизиль (Cornus mascula L;).

Кипарис (Cupressus semprivirens L.).

Клен (Acer creticum L.; Acer obtusatum Kit.; Acer pseudoplatinus L.; Acer platanoifdes L.).

Лавр (Laurus nobilis L.).

Липа (Tilia argentea L.).

Лиственница (Pinus larix L.). Италия. Грекам лиственница, повидимому была незнакома.

37

Мирт (Myrtus communis L.).

Можжевельник (Juniperus L.).

Оливка (Olea europaea L.).

Ольха (Ainus L.).

Орех (Juglans regia L.).

Остролистник (Ilex aquifolia L.).

Пальма фиговая (Phoenix dactylifera L.). В Греции и Италии встречается редко. Импортировалась с востока.

Персиковое дерево (Cordia myxa L.). Египет.

Пиния (Pinus pinea L.).

Платан (Platanus orientalis L.).

Плющ (Hedera helix L.).

Портулак (Arbutus andrachne L.).

Рябина (Sorbus domestica L.).

Самшит (Buxus sempervirens L.).

Сикомора (Ficus sycomorus L.). Египет Смоковница (Ficus carica L.).

Сосна (Pinus L.).

Терпентиновое дерево (Pistacia terebinthus L.). Сирия.

Тиссовое дерево (Taxus baccata L.).

Тополь (Populas L.). Известен был как горный, так и серебристый тополь. Тутовое дерово (Morus nigra L.).

Туя (Callitris quadrivalvis Vent).

Черное дерево (Diospyros ebenum L.). Индия, Африка.

Ясень (Fraxinus L.).

В строительном деле применялись, главным образом, следующие породы: сосна, из которой делали вертикальные и горизонтальные балки, брусья и доски, причем особенно ценилась возможность получения из этой породы длинных и прямых балок и способность ее древесины противостоять гниению и действию насекомых; ель — для балок, главным образом, в конструкции крыши; ценилась ее прочность и легкость обработки; каменный дуб, который применяли преимущественно в подземных частях строений; дуб малорослый— в сухих местах, для вертикальных балок и брусьев, так как считалось, что эта порода имеет тенденцию сгибаться под нагрузкой; орех — для подземных частей зданий и для крыши; белая акация, из которой получали стропила длиной в 12 локтей; оливковое дерево, которое шло на

38

мелкие балки, на сваи, для скрепления квадров и барабанов; пальма фиговая — для горизонтальных балок; бук — для стропил; вяз и ясень — для всякого рода плотничьих работ, особенно там, где необходимы были крепкие соединения; кедр, кипарис и можжевельник — главным образом, для потолков, дверей и косяков; использовались также граб, тополь и сашмит.

В Афинах для построек применяли главным образом вяз, ясень, кипарис и кедр, а для скреплений камней — оливковое дерево. За кубический фут (0.309 м) кедра, доставлявшегося в Афины из Сирии, платили 80 драхм,¹ а цены за кубический фут вяза и ясеня колебались между 8 и 20 драхмами. На Делосе в 209 г. до н. э. для строительства одного из портиков при храме закупали строительный лес — бук и дуб. Длина некоторых брусьев доходила до 10 локтей. Платили за них от 10 до 14 драхм 10 оболов за штуку. Деревянные эпистилии для арсенала в Пирее имели около 0.75 м ширины и 0.67 м толщины; брусья и доски для того же здания — около 0.15 м ширины и от 0.04 до 0.02 м толщины.²

Древние греки эмпирическим путем накопили значительные знания как относительно разнообразных свойств различных древесных пород, так и относительно строения древесины, способов ее заготовки и обработки. Правда, некоторые из этих наблюдений, как, например, утверждение Витрувия о том, что лиственница не воспламеняется от огня[⁹], основаны на недоразумениях и противоречат опыту. С другой стороны, научные обоснования природных различий древесных пород чрезвычайно наивны. Греки обычно сравнивали строение дерева со строением живого организма, сердцевину—с костяком, заболонь — с мясом, кору — с кожей, сок — с кровью и т. д. и свойства той или иной породы объясняли преобладанием в ней одного из этих начал.

¹ Драхма — примерно 25 копеек серебром.
² Относительно древесных порэд, применявшихся в кораблестроения, см. главу о военном деле. О столярном и токарном деле см. главу о дерево обработке.

39

Чисто практическое знакомство греков со свойствами древесины было довольно значительно. Так, у белой ели греки различали комлевую часть, которая раскалывалась на четыре части и шла на столярные работы, и верхнюю суковатую часть, которая только обтесывалась, но не разделывалась на брусья и доски. Различали древесину отдельных пород по степени ее твердости, по способности выносить горизонтальную и вертикальную нагрузку, по сопротивляемости сырости, гнили и червоточине, по короблению и образованию трещин, прямослойности, длине волокон, легкости обработки, способности хорошо скалываться, красоте текстуры и т. д. В зависимости от того, какими из этих свойств обладали отдельные породы, они находили себе то или иное промышленное применение.

Относительно способов заготовки древесины в эллинистическую эпоху сведения наши скудны и обрывочны. Валка, по всей вероятности, происходила так же, как и у римлян и как это практикуется и в настоящее время. При помощи простого или двойного железного топора делали глубокий надрез в нижней части ствола, а затем валили дерево при посредстве канатов, привязанных к его кроне. Относительно времени валки Феофраст рекомендует соблюдать следующие правила: белую ель, сосну и пинию валить весной, тутовое дерево, вяз, клен, ясень, бук и липу — в конце лета или в начале осени, дубы — зимой. Обосновывалось это тем соображением, что для получения прочной древесины нужно валить деревья после периода сокодвижения и созревания плодов. С другой стороны, окорка того леса, который должен оставаться круглым и не подвергаться отеске, с большей легкостью может быть произведена, когда дерево находится в полном соку, так как кора в это время легче отделяется от заболони. После валки стволы очищали от сучьев при помощи топора.

О сплаве леса никаких прямых свидетельств у нас нет. Косвенное указание дает замечание Витрувия о том, что лиственница, которая вследствие своей тяжести не держится

40

на воде, при перевозке погружается либо на корабли, либо на еловые плоты; из этого можно заключить, что остальные породы доставлялись на место дальнейшей обработки сплавом.

Деловой лес вообще делился на круглый лес, который подвергался только окорке, пиловочник и лес, предназначенный для четырехгранной отески. При этом полагали, что пиловочник менее склонен к образованию трещин, чем обтесанные балки и круглый лес, так как при расколке и распиловке сердцевина обнажается и вследствие этого быстро сохнет и отмирает. Окорка и отеска бревен производилась топором; предпочитали подвергать отеске свежесрубленную древесину, как более легко поддающуюся обработке. На брусья и доски перерабатывали бревна при помощи пилы для продольной распиловки, а также расколкой посредством деревянных клиньев, сделанных из той же породы, что и обрабатываемое бревно, и забиваемых топором. Последний способ применялся, по свидетельству Плиния, для получения дранки, клепок и обручей для бочек и вообще древесины, предназначенной для гнутья, так как при колке волокна лучше сохраняются в целости, чем при распиловке. Однако расколку применяли во время Витрувия и при разделке бревен на доски и брусья — этот автор сообщает нам о том, что еловые комли раскалывались на четыре доли и шли на столярные работы. При обработке ели, кроме того, отделяли заболонь от сердцевины во избежание применения в одном изделии материалов различной твердости.

Пилы для продольной и поперечной распиловки были, повидимому, главным образом пилами лучковыми. Некоторые из них отличались от пил современных тем, что полотнища их вставлялись в поперечину пилы в том месте, где у обычной лучковой пилы находится средник. Полотнище при этом находилось в косом направлении к раме. На рис. 3 изображена распиловка доски двумя рабочими при помощи такой пилы. Доска положена на козлы и подперта снизу брусом. Один из пильщиков стоит на доске, и распиловка, благодаря этому, происходит не в горизонтальном, а в косом направлении, сверху

41

вниз. Изображение это заимствовано с этрусской урны. Античная пила другой конструкции изображена на рис. 4. Она

Рис. 3. Продольная распиловка доски

ничем не отличается от современной и обычно имеет на лучке стрелку для натяжки лучка. На рис. 5 изображен в натураль-

Рис. 4. Лучковая пила

Рис. 5. Фрагмент пилы

ную величину обломок полотнища пилы со сплоченными зубьями. Изображенное полотнище относится к римской эпохе, но, по свидетельству Феофраста, нам известно, что греки также сплачивали зубья пил для того, чтобы легче было уда-

42

лять из пропила опилки. Кроме лучковых пил, греки знали также двуручные пилы и пилы-ножовка.

Феофраст рекомендует производить расколку и распиловку бревен в то время, когда они еще имеют некую среднюю влажность, так как слишком сухая древесина трудно поддается обработке, а слишком свежая мешает работе зубьев пилы, быстро забивая их опилками.

Греки прекрасно понимали значение сушки древесины и производили ее либо на корню, либо после валки, либо после разделки бревен на изделия. Сушка на корню рекомендовалась особенно по отношению к вязу и ясеню как к породам, обладающим особенно большой влажностью. До рубки в стволе делали глубокий надрез до сердцевины, через который каплями вытекала жидкость. Дерево рубили тогда, когда капанье прекращалось. Сушка бревен и лесопильных материалов происходила на воздухе, иногда в течение нескольких лет. Искусственная сушка была еще в зачаточном состоянии. Те изделия, которые желательно было быстро высушить, подвешивали таким образом, чтобы они подвергались действию дыма, или клали их в коровий навоз, который вбирал в себя излишнюю влажность.

ГЛИНА И ВЯЖУЩИЕ МАТЕРИАЛЫ

Литературные свидетельства о добыче глины и о первоначальной стадии ее обработки чрезвычайно скудны, что, вероятно, отчасти объясняется большой простотой этих рабочих процессов, а также широким распространением керамического производства.

Глина, годная для выделки посуды, кирпичей, черепицы и других керамических изделий, находилась в Греции повсеместно, и если не всякая глина в одинаковой мере годилась для тонких керамических изделий, то керамические мастерские, в которых изготовлялись простые предметы из глины, были, вероятно, во всех греческих городах.

Надо полагать, что техника добычи и очистки глины оставалась всегда неизменной, вследствие несложности этих рабо

43

чих процессов. Глину вырывали из почвы лопатами и клали ее в корыта, разбавляли водой, очищали от примесей отмучиванием. После этого ее месили, по всей вероятности, ногами, приготовляя однородное вязкое тесто. Уже на данной стадии обработки глины рабочие процессы были дифференцированы в зависимости от назначения обрабатываемого материала.

Здесь мы будем говорить лишь о заготовке кирпичей и черепицы, отослав читателя, интересующегося изготовлением других керамических изделий, к главе о керамике.

Греки прекрасно знали свойства различных сортов глины и умели выбирать эти сорта сообразно изготовляемым изделиям. Для производства саманных кирпичей Витрувий советует брать беловатую, меловую или красную глину или же плотный мергель, но не песчаную, каменистую или щебнистую глину, так как кирпичи, сделанные из глины первых сортов, легко поддаются обработке, прочны и не грузны, а кирпичи, изготовленные из вторых сортов, тяжелы и, „намокая от дождей, станут рассыпаться и крошиться и не свяжутся по своей грубости со вмешанной в них соломой“ [¹⁰]. После очистки глины, в процессе ее мятья, к ней примешивали соломенную резку, которая придавала кирпичам большую устойчивость. Приготовленную таким образом глиняную массу вынимали из корыта и формовали на кирпичи. Формовка происходила от руки или в особых формах. Дельфийская строительная надпись второй половины IV в. упоминает о плетеных формах для кирпичей. После формовки кирпичи сушились на солнце. Витрувий советует выделывать кирпичи весной или осенью: при сушке кирпичей летом солнце слишком быстро высушивает верхнюю корку — внутренность кирпича остается сырой. Тот же автор рекомендует выдерживать кирпич в течение двух лет и сообщает о том, что в Утике разрешалось употреблять на постройку только кирпичи, вылепленные за пять лет до дня их применения в строительстве.

44

Размеры кирпичей у греков, по словам Витрувия, были следующие: Квадратные кирпичи, равные 4 пядям, т. е. одному греческому футу (0.309 м), и квадратные кирпичи в 5 пядей, т. е. 1 ¹/₄ фута (0.386 м). Кроме того, применялись и половинчатые кирпичи. Кирпичи, обнаруженные при раскопках городских стен в Элевсине, несколько отличаются от этих размеров. Они равны 0.45 X 0.45 X 0.10 м. Одна строительная надпись из Элевсина (вторая половина IV в.) предписывает употреблять кирпичи длиною в 0.492 м. Размеры кирпичей, из которых сложена была найденная в Херсонесе печь эллинистической эпохи, были: 0.55 м длины, 0.10 м толщины и от 0.13 до 0.19 м ширины. Из этих примеров видно, что, вопреки свидетельству Витрувия, стандартных размеров на кирпичи у греков не было и что размеры и форма кирпичей не были постоянны.

Согласно свидетельству ряда авторов (Страбон, Витрувий и Плиний Старший), в Малой Азии, а также в Испании выделывали особый род саманных кирпичей, отличавшихся такой легкостью, что они не тонули в воде. Сырым материалом для них служила глинистая земля, напоминавшая пемзу.

Эти кирпичи были не только легки, но и чрезвычайно крепки и не поддавались действию влажности. Более подробных сведений об этих кирпичах мы не имеем. Блюмнер замечает по этому поводу, что подобные кирпичи умели выделывать в Нюрнберге в XIV и XV вв. Затем способ их изготовления был забыт и вновь изобретен итальянцем Фаброни в 1791 году.

Обожженных кирпичей Греция эллинистической эпохи, повидимому, для кладки стен не применяла. В некоторых местностях, в частности в Пергаме, найдены были обожженные кирпичи со штемпелями эпохи пергамских царей. Кирпичи сделаны из той же яркокрасной глины, из которой изготовлена и пергамская черепица, и покрыты такой же темнокрасной облицовкой. Форма их квадратная. Размеры целых кирпичей— 0.45 м при 0.23 м толщины, полукирпичей — 0.23 м при такой же толщине. Не выяснен вопрос о способе применения этих кирпичей. Скорее всего они служили для вымостки

45

полов, но, возможно, их применяли для верхних слоев кладок стен из саманного кирпича, как это советует делать Витрувий с целью предохранения последних от дождевой воды, в случае повреждения крыши. Единственный пока известный нам бесспорный факт применения обожженных кирпичей в постройке эллинистической эпохи — это дворец в Ниппуре в Месопотамии, относимый к III в. до н. э. По стилю это строение чисто греческое, но колонны его сложены из обожженных кирпичей. Весьма возможно, что обожженные кирпичи, которые давно применялись в Месопотамии в качестве строительного материала, частично были освоены и эллинистическими архитекторами, работавшими на Востоке, и что отсюда этот материал распространился и на весь греко-римский мир. О подробностях производства обожженных кирпичей у греков, их формовке и обжиге источники ничего не говорят.

Кровельная черепица в эллинистическую эпоху имела такое же широкое распространение, как в классическую эпоху, причем формы ее существенно не изменились, равно как и техника изготовления. Черепица как плоская, так и выпуклая выделывалась в формах, и затем ее подвергали обжигу в керамических печах. Единственное усовершенствование, которое было внесено в эти изделия эллинистической эпохи — это покрытие черепицы блестящей темнокрасной облицовкой, напоминающей облицовку ваз terra sigillata (см. ниже) и, несомненно, увеличивавшей прочность этих изделий. Кроме того, плоскую черепицу иногда снабжали косыми желобками, облегчающими сток дождевой воды к карнизу.

СВЯЗУЮЩИЕ МАТЕРИАЛЫ

При возведении стены из бутового камня или из сырцов необходимо было производить кладку на растворе. Вопрос о применении греками до римской эпохи известкового раствора не может считаться окончательно выясненным. На основании

46

данных раскопок установлено, что известковый раствор был известен в Греции еще в Крито-Микенскую эпоху, что он в очень редких случаях употреблялся в классическую эпоху и, наконец, что в эпоху эллинизма, как это показывают раскопки на Делосе, в тех сооружениях, стены которых постоянно соприкасались с водой (как, например, в цистернах, портовых сооружениях и пр.), известковый раствор применяли более или менее систематически. В очень редких случаях было констатировано употребление этого связующего вещества в кладках частных домов эллинистической эпохи на Делосе· Кроме того, Филон Византийский рекомендует употреблять известку в кладках фундаментов оборонительных стен, а также тех участкэв этих стен, которые могут подвергнуться сильным ударам врага. Данные раскопок показывают, однако, что известковый раствор, как правило, не применялся в строительном деле эллинистической эпохи и что в это время, как и прежде, греки продолжали пользоваться для этой цели простой глиной, смешанной с песком. Таким образом, можно установить, что греки эллинистической эпохи хотя и были знакомы с известковым раствором, но широкое применение это связующее вещество получило лишь в римскую эпоху.

Витрувий, хорошо знакомый с известью не только как с материалом для обмазки стен, но и как со связующим материалом, дает следующие советы по поводу ее приготовления [¹¹].

Известь, по его словам, надо выжигать „из белого мягкого или твердого камня; и та, которая из плотного и более твердого камня, полезна для кладки, а выжженная из ноздреватого— для штукатурных работ. Когда известь будет загашена, ее замешивают с песком, которого, если он горный, надо всыпать три части на одну часть известки, а если речной или морской, то с одной частью извести соединяют две части песку. Если к речному или морскому песку добавить третью часть битой и просеянной черепицы, то смесь раствора станет еще лучшей для применения“.

47

ОТДЕЛОЧНЫЕ И ПОДСОБНЫЕ СТРОИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Штукатурка

Стены строений, а также колонны, если только они не были сложены из мрамора, всегда покрывали слоем штукатурки, состоявшей из известки, смешанной с песком и с истолченным мрамором. Известь гасили в ямах; Витрувий рекомендует пользоваться гребком для того, чтобы судить о том, правильно ли выдержана известь: „Если, — говорит он, — гребок будет задевать камешки, то известь не выдержана; когда же железо вынимается сухим и чистым, то значит, что известь слаба и суховата; когда же она будет жирной и как следует загашенной, то, налипая на железку, как клей, покажет, что она во всех отношениях выдержана“ [¹²]. Из штукатурки часто делались и лепные украшения и карнизы стен. Анализы штукатурки домов на Делосе см. на стр. 130.

Для тех же целей, как известка, употреблялся и гипс в тех случаях, когда требовалась более тонкая отделка стен. Пласты гипса, залегавшие у самой поверхности земли, находились на острове Кипре, а также в Финикии, Сирии, Фессалии, Этолии и на острове Закинфе. Гипс добывали выжиганием в печах, об устройстве которых ничего не известно. Для обжига выбирали самые твердые и однородные камни. В печь их клали вместе с коровьим навозом для ускорения операции обжигания. После обжига гипс превращали в порошок. Непосредственно перед употреблением порошок разбавляли водой и замешивали при помощи деревянных палок, которые в данном случае были удобнее металлических вследствие повышения температуры гипса при гидрации.

Краски

В эллинистическую эпоху широкое распространение получила роспись внутренних стен помещений. Техника этой

48

росписи была фресковой, с применением довольно богатой шкалы красочных тонов. Некоторые писатели (например, Плиний), правда, считали, что художники эллинистической эпохи продолжали, как и их предшественники, пользоваться только четырьмя красками: черной, белой, красной и желтой; это свидетельство опровергается как другими указаниями авторов (в том числе и Плиния), так и остатками дошедших до нас росписей. Феофраст, Витрувий и другие писатели даже определенно указывают на крупных мастеров живописи эпохи эллинизма как на новаторов в области расширения шкалы применяемых в живописи красок.

Об известных грекам красках и материалах, из которых они приготовлялись, писали, главным образом, Феофраст, Диоскорид, Витрувий и Плиний. После открытия многочисленных стенных росписей в Помпеях произведены были анализы сохранившихся в чих античных красок, и анализы эти в значительной мере подтвердили показания древних писателей. Согласно этим данным, грекам были известны следующие естественнее и искусственные краски, пригодные для фресковой живописи.

Греческие авторы говорят о белой краске, изготовлявшейся из мела, который находили в Эретрии (как полагают современные исследователи — рода белого талька), смешанного с истолченным белым стеклом, и гипса (или извести). Кроме того, в широком употреблении была краска паретоний, названная так по главному месту ее добывания в Египте. Добывалась она также на Крите и в Кирене. Древние рассказывали, что эта краска состояла из смеси морской пены и тины. Современные исследователи полагают, что это был гидрат окиси кальция. Паретоний считался очень жирной краской и особенно пригодной для фресковой живописи и для грунтовки.

Хорошо были известны грекам и свинцовые белила, которые приготовляли, воздействуя уксусом на свинец, и мелосская краска (melinum), добывавшаяся в штольнях на острове Мелосе и, по всей вероятности, представлявшая собой белую

49

глину с примесями. Эти краски, однако, во фресковой живописи не употреблялись. Свинцовые белила применяли, главным образом, в косметике.

Анализы сохранившихся в античной фресковой живописи белых красок показали, что основными их составными частями был мел, хорошо промытая белая глина, истолченная пемза.

Основной и почти единственной желтой краской древних была охра разных оттенков, добывавшаяся из залежей в различных областях древнего мира. Лучшей охрой считалась аттическая, находимая в Лаврийских рудниках вместе с серебряной рудой. Более темную охру добывали на острове Скиросе и в Ахайе. Встречалась она и в Италии. Анализы желтых красок античных фресок установили, что эти краски состоят из охры, смешанной с мелом или углекислой известью; реже встречаются охра и окись свинца (и та и другая—смешанные с суриком).

Древние знали еще желтую краску, не применявшуюся во фресковой живописи и носившую название ’αδσενικον. По всей вероятности, это был желтый мышьяк.

Сорта красных красок были довольно многочисленны.

Красный мел (μίλτος, rubrica) естественный и искусственный. Естественный красчый мел добывали главным образом в Каппадокии, называли его Синопской землею. (Синопа была главным портом, через который этот продукт доставлялся в Грецию). Впоследствии его стали вывозить также через Эфес. Синопская земля была трех различных сортов: ярко-красная, бледнокрасная и умеренно красная. Красный мел добывался также в Африке, Испании, на острове Лемносе и в других местностях; особенно ценился лемносский мел. Искусственный красный мел приготовляли обжигом желтой охры в глиняных сосудах, которые густо обмазывали глиной перед обжигом.

Сандарак. Естественный сандарак добывался главным образом в шахтах Пафлагонии. Работа в этих шахтах была губительна для здоровья, вследствие обилия ядовитой пыли·

50

Работали здесь исключительно рабы и осужденные преступники; среди них была такая высокая смертность, что добычу сандарака часто приходилось прекращать из-за недостатка рабочих рук. Современные ученые предполагают, что сандарак древних соответствовал нашему сандараку, т. е. представлял собой красный мышьяк.

Искусственный сандарак, т. е. свинцовый сурик, приготовляли обжигом свинцовых белил в глиняных горшках. Горшки нагревали на горящих углях и мешали содержимое до тех пор, пока оно на приобретало желаемого цвета. Полученную массу затем смешивали с водой, очищали от примесей, просушивали и придавали ей форму плиток.

Киноварь добывали главным образом в Испании, в Колхиде, Кармании и Эфиопии. Согласно Плинию, в Испании киноварь добывали в серебряных и свинцовых рудниках; рабочие, чтобы не вдыхать вредных испарений, надевали на голову пузыри или маски, закрывавшие все лицо, кроме глаз. Из описания Плиния не вполне ясно, идет ли здесь дело о добыче естественной киновари или материала для изготовления искусственной киновари.

Способ приготовления искусственной киновари известен был уже Феофрасту. Материалом служил красный песок, находимый близ Эфеса, а также и в других местностях. Витрувий следующим образом описывает процесс ее изготовления: „Когда ее [киноварь] откалывают, то, до обработка ее в настоящую киноварь, она представляет собой, так сказать, комья, а в жиле она похожа на железо, но более рыжеватого цвета, с красной вокруг нее пылью. Когда ее добывают, то при ударах инструментов она выделяет слезинки ртути, тут же собираемые рудокопами. Набрав этих комьев, их бросают в мастерской в печь для просушки из-за обилия в них влаги· Когда выгнанный из них жаром огня пар оседает на пол печи, то оказывается ртутью... Когда комья ее [киновари] высохнут, их толкут в железных ступах и, путем повторных промывок и прокаливания очищая от грязи, добиваются получения краски“ [¹³]. Феофраст знает приблизительно такой же процесс изготовле

51

ния киновари, с той разницей, что он не упоминает об обжиге, а лишь об измельчении комьев и их промывке.

Сандикс находили в Либии, Индии и Армении. Насколько можно судить по невполне ясным свидетельствам древких писателей, существовал и искусственный сандикс, который получали путем смешивания обожженного сандарака с красным мелом.

Сирийская красная краска (Syricum),которую изготовляли, смешивая синопскую землю с сандиксом.

Багрец. Эту краску, по Плинию, изготовляли, опуская мел определенного сорта в сосуд, в котором происходила окраска шерсти в пурпурный цвет. Мел впитывал в себя пурпур и становился багрецом.

Красная краска, известная под названием „крови дракона“, изготовлялась из древесного сока, добываемого, по всей вероятности, на острове Сокотора, у берега области Сомали в Африке. Более точных сведений об этой краске не сохранилось.

Анализы красных красок античных фресок дали следующие результаты. Всего чаще встречались: окись железа, красная железная охра, свинцовый сурик и киноварь. Попадалась смесь красной охры с медной синевой. Коричневая краска состояла из сильно обожженной охры, а также из закиси окиси марганца, окиси железа и смеси охры с черной краской.

Зеленая краска — хризоколла изготовлялась из малахита или яри-медянки толчением руды в ступах. Измельченную руду смешивали с водой, растирали рукой в ступах и процеживали. Операцию эту повторяли до тех пор, пока масса не становилась частой, после чего ее высушивали на солнце. Древние различали по месту изготовления армянскую, македонскую и кипрскую хризоколлу.

Зеленый мел соответствует нашей краске terra Veronese. Лучший сорт добывался в Смирне, более плохой — в Кирене.

Ярь-медянка—Феофраст советует изготовлять ее следующим образом: медь класть в дрожжи и затем соскабливать ржавчину, образующуюся на меди. Витрувий указывает иной

52

способ: в глиняные бочки накладывать виноградные лозы, заливать их уксусом и покрывать медным листом. По прошествии некоторого времени бочки откупоривают и находят в них готовую ярь-медянку.

Анализ античных зеленых красок не обнаружил в них яри-медянкя. Основной их составной частью оказался мел, но встречается также углекислая окись меди с примесью мела и смесь зеленых соединений меди с синей медной фриттой.

Синяя краска. Термином греков для обозначения синей краски было слово κύανοδ (лазурь), под которым подразумевались краски, сделанные из различных веществ. Исследование вопроса о том, что они конкретно подразумевали под этим словом, связано с большими трудностями. Наиболее вероятным представляется в настоящее время следующее разрешение этого вопроса.

Древние различали три вида лазури — скифскую, кипрскую и египетскую. Скифская лазурь, по всей вероятности, соответствовала нашему ультрамарину; изготовляли ее из находимого в Бадахшане лапис-лазули. Кипрскую лазурь, по описанию Витрувия, впервые стали изготовлять в Александрии следующим образом: „Растирают песок с селитряным цветом настолько тонко, что он превращается как бы в муку; ее посыпают опилками кипрской меди, содранными грубыми напильниками, для получения теста, которое затем скатывают руками в катышки и лепят для сушки; после того, как они высохнут, их складывают в глиняный горшок, горшок ставят в печь; когда же медь и песок, нагревшись от сильного огня, сплотятся, то, взаимно друг в друга испаряясь, они утрачивают природные свойства и, потеряв свои качества под действием огня, достигают лазуревого цвета“ [¹⁴]. Из этого описания, повидимому, вытекает, что кипрская лазурь была медной синевой.

Египетская лазурь характеризуется Феофрастом как „литая краска“ χυτός. Под ней, по всей вероятности, надо понимать краску, изготовлявшуюся из окрашенного окисью меди синего стекла. Исследование красок египетских фресок пока

53

зало, что египетская синяя краска действительно была такого состава. Древние считали, что синяя краска, сделанная из синего стекла, прочнее синей краски, добытой прямо из медной руды.

Древним известно было и индиго. Первое упоминание об естественном индиго встречается у Витрувия; способ же искусственного приготовления этой краски стал, повидимому, известен лишь в I в. н. э.

Анализы античных синих красок показали, что радикалом их почти всегда бывает окись меди. Была также обнаружена стеклянная синяя фритта, состоящая из натра с окисью меди, смешанная с известью и другими белыми веществами; от количества примеси зависел более или менее светлый или темный цвет краски.

Черные краски, применяемые во фресковой живописи, представляли собой почти всегда продукты горения. Витрувий упоминает о том, что Апеллес пользовался черной краской, приготовленной из жженой слоновой кости. Тот же автор советует выжигать черную краску из смолы, виноградной лозы и смолистых щепок. Уголья, полученные от сжигания в печи лозы и щепок, тушили и затем растирали в ступке вместе с клеем. С клеем смешивали и полученную от сжигания смолы сажу.

Возможно, что греки эллинистической эпохи знакомы были также с привозившейся через Индию китайской тушью.

Исследование античных черных красок показало, что все они имели свойства веществ, состоящих из чистого угля. Относительно фресок, найденных на острове Делосе, было замечено, что во многих случаях, когда дело шло о крупных черных поверхностях стен, черная окраска их достигалась не наложением краски кистью, а покрытием поверхностей обычной штукатуркой, смешанной с растолченным углем и золой.

О других отделочных материалах — плитах цветного и пестрого мрамора, дереве, бронзе, стекле, слоновой кости и составных частях мозаики—см. главу о внутренней отделке зданий.

54

Подсобные строительные материалы

Из подсобных строительных материалов следует указать прежде всего на металл, применявшийся в строительном деле греков для механических соединений камней. Как в классическую, так и в эллинистическую эпоху скобы и пироны делали из железа или бронзы и заливали затем свинцом. Скобы в эллинистическую эпоху были разнообразной формы, как в виде ласточкина хвоста, так и в виде I или П; последняя форма была наиболее распространенной. Пироны имели круглое или четырехгранное сечение. В некоторых случаях их вставляли в особые бронзовые футляры. Из железа или бронзы делали и гвозди для соединения деревянных частей зданий, для прибивки терракотовых облицовочных плит к карнизам.

На засыпку фундаментов зданий шел уголь и песок. Песок примешивали также в глиняный раствор и штукатурку. Песком полировали камни.

Для промывки швов кладки служила селитра; для проверки чистоты отески — сангина, разведенная в масле.

Тростник, смешанный с глиной, клали в виде толстого слоя на обрешетку крыши с целью дать большую устойчивость кровельной черепице и вместе с тем защитить обитателей дома от чрезмерной жары.

Дегтем иногда покрывали глиняную черепицу.

Подготовлено по изданию:

Эллинистическая техника
Сборник статей / Под ред. акад. И. И. Толстого ; Академия наук СССР. - М.-Л. : Б. и., 1948. - 367 с., 1 карт.