Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
222

Глава VIII

РАБСТВО В СИЦИЛИИ И ВЕЛИКОЙ ГРЕЦИИ

В Великой Греции и в Сицилии классовая борьба рабов против рабовладельцев достигала большого размаха. Наиболее яркими фактами в этом отношении служат восстания сицилийских рабов во II в. до н. э., а также значительное, но гораздо менее известное движение рабов в III в. н. э., в период острого социального и политического кризиса, охватившего всю Империю. Однако многие конкретные вопросы, связанные с историей рабства в Великой Греции и Сицилии, до настоящего времени не могут считаться решенными вследствие скудости источников. Действительно, основные сведения о движениях сицилийских рабов и рабов Великой Греции дошли до нас либо в надписях, отражающих только сравнительно позднее время, либо в античной литературной традиции в виде кратких, как правило, случайных упоминаний. Это и не удивительно: социальные движения рабов и бедноты в общем мало интересовали историков древности, трудами которых мы пользуемся. Поэтому о рабах они упоминают только в том случае, когда (а это случалось не часто) движения рабов выливались в форму крупных восстаний. Античные авторы, писавшие о Сицилии и Великой Греции в древности, не были исключением из этого общего правила. Правда, в отдельных случаях некоторые пояснения к уже забытой и ставшей непонятной терминологии, имевшей отношение к рабству, можно найти в трудах античных лексикографов — Фотия, Гесихия, Свиды. Однако и эти краткие упоминания далеко не всегда проясняют существо дела. Да и нет уверенности в том, что эти писатели, отделенные почти тысячелетием от эпохи, когда бытовали поясняемые ими термины, дали им вполне правильное объяснение. При этом имеющиеся сведения относятся преимущественно к Сицилии, прежде всего к Сиракузам. В какой степени эти данные отражают историческую жизнь других греческих общин, в частности общин Южной Италии, остается неясным. Еще более непонятен вопрос о характере общественных отношений

223

у негреческого населения Сицилии и Южной Италии. Об этом в источниках никаких данных не содержится.
Тем не менее имеющиеся источники все же позволяют установить, что Сицилия и Великая Греция знали различные отношения зависимости и порабощения, хотя греческие авторы обычно обозначали их одним и тем же словом δουλεια— рабство. В исторической действительности далеко не во всех случаях, когда источники упоминают «рабов» (δουλοι), имеется в виду эксплуатация одного и того же типа. В одних случаях рабство было связано с полной утратой личной свободы и средств производства, превращением раба в «говорящее орудие» (instrumentum vocale), а в других — в руках его продолжали оставаться средства производства и ему предоставлялась некоторая хозяйственная самостоятельность. Существенное различие между этими двумя формами использования несвободного труда заключалось в том, что в первом случае раб трудился непосредственно в хозяйстве рабовладельца, тогда как во втором случае раб трудился в «своем» хозяйстве, выплачивая своему господину определенную ренту. Однако основным, определяющим признаком, характеризующим их положение в обществе, в обоих случаях было состояние несвободы и полной зависимости от рабовладельца. Между рабами и свободными стояла непроходимая грань.
Первые упоминания о рабах Сицилии встречаются в «Одиссее» (XXIV, 201 и сл., 307; XX, 383); по Гомеру, из этой страны доставлялись рабы, в частности, и в Эгеиду.1 Из эпического рассказа об Эвмее — рабе Одиссея следует, что похищением рабов на греческом западе и их перепродажей занимались финикияне (Odyss. XV, 403 и сл.). В поэме упоминается, что Эвмей происходил с острова Ортигия, т. е. оттуда, где впоследствии была основана одна из наиболее значительных греческих колоний на Западе — Сиракузы.2 Финикияне хитростью заманили Эвмея на корабль и увезли его далеко от родины, а там продали в рабство. Подобным же промыслом занимались, очевидно, в Сицилии в доколонизационный период и греки.
Колонизация Сицилии финикиянами и греками существенно изменила социально-экономический строй этого острова. Правда, финикияне основывали в Сицилии поселения, не имевшие, очевидно, своей сельской территории, носившие характер торгово-ремесленных факторий.3 Иначе обстояло дело в той части острова, которая была колонизована греками. Греческих поселенцев

1 См.: Т. J. Dunbabin. The western greeks. Oxford, 1948, стр. 1—3,22
2 О локализации гомеровской Ортигии см.: J. Schmidt. Όρτυγίη. RE. XXXVI, 1942, стлб. 1520—1526; Η. L. Lorimer. Homer and the monuments. London, 1950, стр. 81
3 Подробно см.: И. Ш. Шифман. Возникновение Карфагенской державы. М., 1963.
224

влекло на запад не только стремление закрепиться на важнейших торговых путях древности, но и найти в Сицилии и Южной Италии пригодную для обработки землю, которой можно было бы наделить колонистов, лишившихся своих земельных участков на родине.4
Наиболее достоверные сведения традиция сохранила о Сиракузах, основанных, по преданию, в 735 г. до н. э. Здесь на протяжении длительного времени у власти стояла аристократическая прослойка, именовавшаяся γαμόροι или (в произношении позднегреческого койне) γεωμόροι, По данным Паросского мрамора (Marm. Par. 52), власть гаморов в Сиракузах была синхронна архонству в Афинах Крития первого ([άρχον]τος Άθήνησιν μέν Κριτίου τοΰ προτέρου, έν Συρακούσαις δέ τών [γε]ωμόρων κατεχόντων τήν αρχήν). Это соответствует 44—46 олимпиадам и, следовательно, может быть датировано временем около 600 г. до н. э.5 Сказанное, разумеется, не может свидетельствовать о том, что власть гаморов возникла только около этого времени. Правы, очевидно, те исследователи, которые относят утверждение их у власти уже к первым годам существования Сиракуз. В источниках более позднего времени содержатся некоторые сведения об экономическом положении гаморов. Так, в словаре Гесихия к слову γαμοροι даны следующие пояснения: «те, что трудятся на земле, или те, кто получил участок земли, или те, что налогами с земли приводят в порядок общественное имущество» (οί περί την γήν πονούμενοι, ή μοΐραν είληφότες της γης, ή οί άπό τών εγγείων τιμημάτων τά κοινά διέποντες). Первое определение не может иметь прямого отношения к сиракузским гаморам, поскольку по всем признакам они представляют верхний слой общества. Третье определение в данном случае тоже представляется маловероятным, поскольку речь идет не о полисных магистратах, ведающих городской казной и общественным имуществом, но о сравнительно значительной общественной прослойке. Правда, в одном из сообщений Диодора гаморы выступают в качестве судебной инстанции по делу о сакральном преступлении (Diod. 8, 11). Однако это можно понять и так, что некоторые дела были подсудны гаморам как коллективу полноправных граждан, в руках которых была сосредоточена вся полнота власти в полисе.
Наиболее приемлемым в данном случае кажется второе определение Гесихия. Между прочим, оно совпадает с определением κληροϋχοι в других поздних источниках (Tim. Lex. Plat. p. 67). Таким образом, выдвинутое некоторыми исследователями опре-

4 Причины греческой колонизации подробно исследованы в советской литературе, поэтому нет необходимости специально останавливаться здесь на этом вопросе. Некоторые выводы см.: К. М. Колобова. Из истории раннегреческого общества. Л., 1951.
5 См.: А. Holm. Geschichte Siziliens im Altertum, Bd. I. Leipzig, 1870, стр. 397.
225

деление γαμοροι как потомков первых поселенцев, владевших участками земли,6 представляется вполне правильным. В ранний период истории Сиракуз гаморы, очевидно, представляли собой гражданскую общину, каждый член которой владел наделом на принадлежавшей Сиракузам территории. В дальнейшем гаморы превратились в замкнутую олигархическую группировку. Вновь прибывавшие поселенцы уже не попадали в их среду и не получали земельных наделов, ибо для этого требовался бы передел земли, не совпадавший с интересами коренных граждан.7 Так, в Сиракузах возник второй слой свободного населения, уже не обладавшего полнотой гражданских прав. В этой связи обращает на себя внимание одна из сицилийских надписей, в которой, в частности, упоминается слово γαμόρον.8 Основываясь на, к сожалению, сильно фрагментированном тексте этой надписи, М. Гвардуччи высказала предположение, что гаморы представляли собой группу населения, обладавшую собственническими правами. Судя по тексту той же надписи, происхождение которой не поддается точному определению, гаморы — не специфически сиракузский термин — он встречается и за пределами сиракузских владений. Следует ли в данном случае иметь в виду гаморов, изгнанных из Сиракуз Гелоном? Вполне возможно, что и в других сицилийских городах существовали аналогичные группы граждан, обозначавшиеся тем же термином.
Значительный интерес представляет вопрос об экономическом и правовом положении того слоя населения Сиракуз, который именуется в источниках киллириями или килликириями (вариант: калликириями). Геродот (VII, 155) упоминает о киллириях только как об участниках восстания против гаморов, при этом он поясняет, что они были рабами последних (τούς γαμόρους καλεομένους τών Συρηκουσίων έκπεσόντας ύπό τε τοδ δήμου και τών σφετέρων δούλων καλεο-μενων δέ Κυλλυρίων). Сведения о килликириях в более поздних источниках весьма скудны. В словаре Гесихия Κιλλικόριοι определяются следующим образом: это «те, кто напали на геоморов; они были рабами и изгнали господ» (οί έπεισελθόντες γειομόροις. δούλοι δέ ήσαν ούτοι κα'ι τούς κυρίους έςέβαλον). Более подробно определяются килликирии в словаре Фотия (под словом Καλλικύριοι Фотий ссылается на VII книгу Тимея: Τίμαιος έν ς' и на «Сиракузскую политию» Аристотеля: Αριστοτέλης έν

6 См.: Α. Holm. Geschichte Siziliens..., Bd. I, стр. 147; Boerner, RE, VII, 1910, стлб. 1219—1221.
7 См.: Е. A. Freeman. The history of Sicily from the earliest times, vol. II. Oxford, 1891, стр. 436—437. Т. Дж. Данбэбин видел в образовании слоя гаморов результат компромисса между аристократией и теми крупными землевладельцами, которые не принадлежали к аристократической верхушке (см.: Т. J. Dunbabin. The western greeks, стр. 58).
8 См.: Т. J. Dunbabin. The western greeks, стр. 415; Μ. Guarducci. Nuove note di epigrafia siceliota arcaica. Annuario della scuola archeologica di Atene, XXXVI—XXXVIII, 1960, стр. 254 и сл.
226

Συρακοσίων πολιτεία). Фотий отмечает прежде всего многочисленность килликириев (πολλούς Καλλικυρίους ελεγον). Это совпадает со свидетельствами Свиды (παροιμία Καλλικυριων πλειους) и Зенобия (IV, 54), которые приводят существовавшую в древности поговорку: «больше, чем килликириев». Свида тут же поясняет, что килликириев было значительно больше, чем их господ (πλειους των κυρίων αυτών). Далее Фотий сообщает, что килликирии получили свое название, происходя из разных мест, но потом они сошлись в одно место (ώνομάσθησαν δέ από τού ές ταύτό συνελθεϊν παντοδαποι όντες). Не ограничиваясь упоминанием о рабском положении килликириев (δοΰλοι δ' ήσαν ούτοι),9 Фотий (со ссылкой на «Сиракузскую нолитию» Аристотеля) говорит, что их положение соответствовало положению илотов в Лакедемоне, пенестов в Фессалии и кларотов на Крите (öjioiot -τοίς παρά Λακεδαιμονίοις Εΐλωσι, και παρά Θεσσαλοΐς Ιίενέσταις και παρά ΙνρησΊ Κλαρώταις).
Основываясь на приведенных свидетельствах, можно, таким образом, установить следующие особенности в положении килликириев: они находились в зависимости от гаморов; их было много; они вели борьбу с гаморами, увенчавшуюся успехом. Сведения лексикографов, по словам Фотия, восходят к «Истории» Тимея и «Сиракузской политии» Аристотеля. Оттуда же, очевидно, они заимствовали и сам термин, обозначающий эту социальную группу, не совпадающий с термином Геродота.
Согласно свидетельствам всех античных авторов, киллирии-килликирии были рабами (δουλοι) гаморов. Конкретные особенности этого рабства источники не раскрывают. Как только что указывалось, в «Сиракузской политии» Аристотеля килликирии сравнивались со спартанскими илотами, фессалийскими пенестами и критскими кларотами. К этому можно добавить, что Дионисий Галикарнасский (VI, 62) сближает их положение с положением римских клиентов (πελάτας). Фримен считает более правильным в этом вопросе опираться на Фотия.10 А. Гольм 11 ограничивается тем, что констатирует факт зависимости киллириев от гаморов, не определяя ее характера. Ряд других исследователей определяют килликириев как бесправное коренное население, порабощенное греческими переселенцами.12 Наконец, была высказана точка зрения, согласно которой киллирии были крепостными гаморов.13
В общем, если сопоставление килликириев с илотами, пенестами и кларотами правильно, в них, очевидно, следует видеть зависимое сельское население, работавшее на землях гаморов, которое

9 Об этом упоминают также Свида и Зенобий.
10 Е. A. Freeman. The history of Sicily. . ., vol. II, стр. 43Ö—439.
11 A. Holm. Geschichte Siziliens, Bd. I, стр. 147 и сл.
12 Ср.: L. Wickert. Syrakusai. RE, 2. Reihe, Hbbd. 8, 1932, стлб. 1481.
13 См.: Ε. A. Freeman. The history of Sicily..., vol. II, стр 13; J. Oehl er. Κυλλύριοι. RE, Bd. XI, 1922, стлб. 2460. Ср. также: А. Валлон. История рабства в античном мире. М., 1941, стр. 49.
227

в своей хозяйственной деятельности пользовалось известной самостоятельностью. Видимо, килликирии жили и работали на всех землях, находившихся во владении гаморов, и право на эксплуатацию их труда предоставлялось гаморам одновременно с наделением их землей. Такого рода зависимость килликириев от гаморов, очевидно, могла возникнуть только в результате внеэкономического принуждения, осуществляемого государством.
В этом отношении напрашивается еще одна аналогия с древней Спартой. В источниках отсутствуют какие-либо данные об отчуждении земель гаморов, так же как и данные о праве гаморов на личность или на имущество килликириев. Сопоставление Дионисия Галикарнасского килликириев с римскими клиентами в этом отношении также весьма показательно. В его глазах они не находились на положении римских рабов, безраздельно принадлежавших их хозяевам.
Весьма вероятно, что гаморы располагали правом отчуждать в свою пользу лишь часть дохода, получаемого килликириями от обрабатываемого ими участка земли. При всех этих условиях совершенно ясно, что античные авторы, упоминая о «рабстве» килликириев, имели в виду отношения зависимости, существенно отличавшиеся от рабства в его классической форме.14
В той или иной форме подобная же система эксплуатации зависимого коренного населения страны существовала, надо думать, и в других греческих центрах Сицилии и Южной Италии. Трудно допустить, чтобы Сиракузы были в данном случае исключением. В частности, такая форма эксплуатации коренного населения, по-видимому, имела место в Геле.15 Быть может, аналогичные явления существовали и в Таренте. В пользу такого предположения говорит факт основания этого города парфениями — выходцами из Спарты; они могли ввести на своей новой родине порядки, существовавшие в Лакедемоне. Существуют основания предполагать, что местное население было порабощено и в Локрах Эпизефирских (ср.: Polyb. XII, 6; Polyaen. VI, 22).
Эксплуатация коренного населения греческими переселенцами не могла не вызвать с их стороны резкого противодействия. В Сиракузах, как уже упоминалось, интересы килликириев сомкнулись с интересами демоса, и в результате их совместного выступления господство гаморов было ликвидировано (середина V в. до н. э.). Может быть, эти события одним из своих последствий имели уничтожение самой системы эксплуатации килликириев. Отныне в Сицилии стала господствующей классическая форма эксплуатации рабов, т. е. непосредственно в хозяйстве их владельцев без предо-

14 Ср. точку зрения К. М. Колобовой (Из истории раннегреческого общества, стр. 186—187), которая полагает, что килликирии были подсобной рабской силой, использовавшейся на полях. По ее мнению, аналогия с илотами, пенестами и кларотами связана со способом порабощения килликириев.
15 К. М. Колобова. Из истории раннегреческого общества, стр. 178—186.
228

ставления им какой-либо самостоятельности в использовании средств производства.
Античное общество, правовые нормы которого нашли свое наиболее полное, можно сказать, классическое выражение в нормах римского права, зафиксированных в Кодексе Юстиниана, знало следующие два типа рабства: прирожденное рабство и рабство как следствие лишения свободы: либо насильственного (захват в плен и продажа), либо ненасильственного (самопродажа в рабство),16 явившегося следствием тяжелого материального положения терявшего свободу лица. Эти типы рабства наблюдаются в самых различных районах Средиземноморья: на Ближнем Востоке— в эллинистическо-римский период,17 и несомненно до эпохи эллинизма 18 — в Италии и в самой Греции. В этом отношении Сицилия и Великая Греция несомненно не были исключением из правила.
Насильственное лишение того или иного лица свободы чаще всего имело место во время войн, когда в рабство продавались захваченные в плен воины, а также мирные жители побежденной страны. Значительный интерес в этом отношении представляет сохранившийся у Диодора (XI, 25) рассказ о разделе военнопленных после битвы при Гимере (около 480 г. до н. э.) между союзниками, разгромившими карфагенян. Согласно этому рассказу, военнопленные были разделены между победителями в соответствии с числом воинов, участвовавших в сражении со стороны каждого из союзников. Больше всего рабов получили акрагантийцы, некоторым воинам досталось до пятисот рабов.
Массовыми захватами рабов сопровождались и войны южноиталийских греков с их соседями — коренным населением этого района. Павсаний (X, 10, 6) сообщает, что после разгрома мессапиев тарентинцы посвятили в Дельфах ex-voto — фигуры коней, изготовленные из бронзы, и статуи пленных женщин работы Аге-лада из Аргоса.19 В руках отдельных граждан Тарента скапливалось значительное число рабов; в частности, одним из таких рабовладельцев был Архит — крупный политический деятель Тарента IV в. до н. э.20

16 Ср.: Just., Inst., I, 3, 3.
17 См.: L. Μitteis. Reichsrecht und Volksrecht in den östlichen Provinzen des Römischen Keiserreichs. Leipzig, 1891.
18 Ср.: И. Ш. Шифман. Правовое положение рабов в Иудее, по данным библейской традиции. ВДИ, 1964, № 3.
19 Фрагменты этого памятника были найдены в Дельфах; они сопровождаются двумя посвятительными надписями, от которых также сохранились только фрагменты. Наиболее древняя из них датируется первой четвертью V в. до н. э. См.: Р. Wuilleumier. Tarente des origines ä la conquete Romaine. Paris, 1939 О порабощении тарентинцами побежденных италиков см. также: Athen. XII, 522f.
20 F. Diels. Fragmente der Vorsokratiker,5 47A, 7—8; ср.: P. Wuilleumier. Tarente..., стр. 173—174.
229

Пелопоннесская война и в особенности экспедиция афинян в Сицилию способствовали численному росту рабов как в самой Сицилии, так и в Южной Италии. Фукидид (VI, 62, 3—4) сообщает о том, что афинянами был захвачен в Западной Сицилии небольшой сиканский городок Гиккара ("ϊκκαρα πόλισαα Σικανικόν), все население которого было обращено в рабство (άνδραποδίσαντες τήν πόλιν). Пленники-рабы были проданы в Эгесте, причем афиняне выручили от этой операции сто двадцать талантов (και τ'ανδράποδα άπέδοσαν και έγένοντο έξ αυτών είκοσι κα'ι εκατόν τάλαντα). После бесславного завершения осады Сиракуз захваченные сиракузянами в плен афинские воины в течение длительного времени находились, как рассказывает Фукидид, в каменоломнях, где многие из них погибли вследствие исключительно тяжелых условий. Некоторое количество захваченных тогда сиракузянами военнопленных (за исключением собственно афинян и части их союзников) было продано в рабство (Thuc. VII, 87: έπειτα πλήν Αθηναίων και εΐ τίνες Σικελιωτών ή Ίταλιωτων ξυνεστράτευσαν, τούς άλλους άπέδοντο).
Приведенные здесь примеры далеко не исчерпывают всех случаев обращения военнопленных в рабство. Подобные факты несомненно имели место и в годы борьбы Дионисия Старшего как в Сицилии с Карфагеном, так и в Южной Италии.
С началом I Пунической войны число продаваемых в рабство пленных значительно увеличилось. При захвате Акра ганта в 262 г. до н. э. было обращено в рабство более 25 тысяч человек (Diod. 23, 9, 1; Polyb. I, 18, 7; 19, 15). Не меньше половины этих людей было захвачено в плен в ходе завоевания ряда мелких городов в центре, на юго-востоке и на юго-западе Сицилии (258 г. до н. э.). При захвате Панорма в 253 г. до н. э. 14 тысяч граждан выкупились из плена, уплатив победителям по 200 денариев каждый, и 13 тысяч человек было продано в рабство (Diod. 23, 18, 5). Значительное количество рабов было захвачено и в других областях Сицилии. Таким образом, общее число сицилийцев, попавших в рабство только в течение этой войны, превысило 50 тысяч.21 Во время II Пунической войны после повторного захвата римлянами Акраганта в 210 г. до н. э. все его граждане были проданы в рабство (Liv. XXVI, 40, 13). Этот случай, надо думать, был далеко не единственным.
Одновременно — в особенности во II—I вв. до н. э. и позже — контингенты рабов пополнялись в Сицилии за счет ввоза их извне, в частности, из Греции и эллинистического Ближнего Востока. Цицерон в речах против Верреса (2 Verr. 5, 146) упоминает о ввозе в Сицилию рабов-азиатов (venalesque Asiaticos). В повествовании Диодора о первом большом сицилийском восстании

21 Ср. сводку, составленную Б. В. Скрамуццой (В. V. Scramuzza. Roman Sicily. ESAR, III, стр. 229—230).
230

рабов (Diod. 34, 2) среди рабов упоминаются ахеец, киликиец и сирийцы. Как известно, вождь этого восстания Евн — сириец, происходивший из Апамеи (Diod. 34, 2, 5), объявил себя царем восставших и принял имя Антиоха (ср.: Diod. 34, 2, 24). Использование Евном традиции сирийских царей Селевкидской династии косвенно свидетельствует о многочисленности сирийцев в среде повстанцев. Об интенсивном ввозе рабов в Сицилию говорит и численность участников восстания. По данным античной традиции, в этом восстании участвовало от 40 до 70 тысяч рабов (Flor. II, 7, 6; Liv. Epit. 56), а по другим данным — до 200 тысяч (Diod. 34, 2, 18). Эти цифры дают представление об общей численности сицилийских рабов к моменту восстания.
Согласно другому рассказу Диодора (36, 3, 1—2) о переговорах Мария с царем Вифинии Никомедом, множество вифинцев, проданных в рабство римскими публиканами, также было вывезено в Сицилию. Когда в соответствии с постановлением римского сената было произведено освобождение рабов, бывших свободнорожденными союзниками Рима (όπως μηδε'ις σύμμαχος ελεύθερος έν επαρχία δουλεύη), то в течение нескольких дней получили свободу более восьмисот человек (έν ολίγαις ήμέραις πλείους τών οκτακοσίων). Эта цифра, конечно, далеко не полностью соответствует общему числу свободнорожденных союзников, обладавших правом на освобождение.
Однако огромная армия сицилийских рабов пополнялась не только за счет их ввоза. У Диодора (34, 2, 1) имеется любопытное сообщение о существовании в Сицилии своеобразного промысла, не имеющего, насколько нам известно, аналогий с другими областями древнего Средиземноморья. В Сицилии существовали особые «питомники», где выращивались и откуда потом распродавались рабы (συνηγόραζον οϊκετώ ν πλήθος οις έκ των σωματοτροφείων άγεληδόν άπαχθεΐσιν ευθύς χαρακτήρα έπέβαλλον και στιγμας τοις σώμασιν). Хотя данные о времени возникновения этих σωματοτροφεΐα отсутствуют, весьма вероятно, что появились они вскоре после того, как Сицилия перестала быть ареной военных действий и приток рабов-военнопленных сократился. Возникновение подобного рода «питомников» объясняется, очевидно, значительным спросом на рабов. Совершенно очевидно, что продажа рабов из «питомников» άγεληδόν могла получить распространение только в том случае, если рабы «разводились» систематически и в большом количестве. Такие рабы должны были особенно высоко цениться: предполага-

22 Б. В. Скрамуцца (В. V. Scramuzza. Roman Sicily, III, стр. 335— 336), ссылаясь на мнение Ю. Белоха (J. Вeloch. La popolazione antica della Sicilia. Archivo storico di Sicilia, 1889, стр. 63—64), полагает, что общее число рабов с учетом мужчин, не принимавших участия в восстании, а также женщин и детей достигало 400 тысяч. В I в. до н. э. общее число рабов, по его мнению, сократилось до 250 тысяч, что он считает следствием частичного освобождения рабов римлянами.
231

лось, что они, никогда не знавшие свободы, «привыкшие» к неволе, менее склонны к непокорности и бунту, чем вчерашние свободные люди, тяжело переносившие свое подневольное состояние, склонные к неповиновению и побегам. По всей вероятности, в Сицилии имела место и самопродажа в рабство. Однако прямых свидетельств об этом дошедшая до нас традиция не сохранила.
Рабы, как в Сицилии, так и в Великой Греции, могли принадлежать либо частным лицам (известен даже случай, когда раб принадлежал сразу двум владельцам; см.: IG, XIV. 179), либо полисам, выступавшим в этом случае коллективными собственниками. Рабы, принадлежавшие полисам, назывались δημόσιοι (ср.: Diod. 11 25, 3: πλείστων δέ είς τό δημόσιον άνενεχθέντων; τό δημόσιον — в данном случае — обозначение «общественного рабства» как некоего состояния). Термин этот очень характерен. В теории эти рабы считались принадлежавшими демосу — «народу», иными словами, всем полноправным гражданам данного полиса. Эти рабы использовались на общественных работах. Например, в Акраганте в первой половине V в. до н. э. их руками были построены грандиозные храмы, подземные отводные каналы, а также пруд, использовавшийся как рыбопитомник (Diod. II, 25, 3—4). Судя по надписям периода Империи, общественные рабы,выполняли в городах и различные административные функции (CIL X, 6979). Рабы, принадлежавшие частным лицам, использовались и в ремесле23 (в этом можно не сомневаться, хотя прямыми данными в источниках мы и не располагаем), и в сельском хозяйстве. Использование их труда целиком зависело от воли рабовладельца.. В этой связи небезынтересно одно из высказываний Диодора (34, 2, 2): «Они пользовались, — пишет Диодор, — молодыми из них (т. е. рабов, — И. Ш.) в качестве пастухов, а другими — как каждому покажется нужным» (έχρωντο δέ αύτων τοις μέν νέοις νομεϋσι, τοις δ'αλλοις ώς πη έκάστω ή χρεία επέβαλλε). В более поздних источниках, в частности в надписях периода ранней Империи, мы видим рабов в роли слуг (CIL X, 7457; 175 г. н. э.), гладиаторов (CIL X, 7297, 7364) и т. д.
Основываясь на речах Цицерона против Верреса, М. И. Ростовцев пришел к выводу, что Сицилия к времени Гиерона и периода римского господства представляла собой комплекс полисных земель (Stadtterritorien). Часть этих земель использовалась их владельцами на началах частной собственности, часть сдавалась в аренду наследственным или временным арендаторам. Земельные отношения внутри каждого полиса регулировались местными магистратами в соответствии с действовавшими там законами. В то же время владельцы и арендаторы земель были обязаны выплачивать через откупщиков римским властям, а до римского

23 О ремесле в Сицилии см.: В. V. Scramuzza. Roman Sicily, стр. 285—291.
232

господства — Сиракузам (что было упорядочено так называемым lex Hieronica) и Карфагену налог с земли в размере одной десятой доли урожая.24 Частная собственность на землю явилась предпосылкой роста крупного землевладения, где в больших масштабах использовался труд рабов. О существовании крупного землевладения уже в V в. до н. э. косвенно свидетельствует появление в Сицилии огромного числа рабов (как в Акраганте — до 500 человек), использовавшихся, как свидетельствует Диодор (11,25,2), и в сельском хозяйстве (πλείστους δέ λαβόντες Άχραγαντΐνοι τήν τε πόλιν αυτών κα'ι τήν χώραν έκόσμεσαν). Последующие войны, в особенности I и II Пунические войны, сопровождавшиеся массовыми конфискациями и распродажей имущества в побежденных Римом полисах, несомненно способствовали дальнейшей концентрации земель в руках немногих и росту крупного землевладения. Дионисий Старший, проводя в 405—404 гг. до н. э. перераспределение земли равными долями, чтобы укрепить социальную базу своей власти (Diod. 14, 7, 4—5: την δ' άλλην (χώραν) εμέρισεν έπ' ίσης ξένιο τε κα'ι πολίτη, συμπεριλαβών τω τών πολιτών ονόματι τούς ελευθερωμένους δούλους), мог лишь задержать на какое-то время процесс концентрации земель, но приостановить, этот процесс он, естественно, не мог.
Прямое свидетельство о массовом использовании труда рабов-, в крупных землевладельческих хозяйствах во II в. до н. э. мы находим опять-таки у Диодора (34, 2, 27). Дамофил, жестокое обращение с рабами которого послужило поводом к первому восстанию рабов в Сицилии, характеризуется Диодором как крупный земле- и скотовладелец (Diod. 34, 2, 34). Цицерон в речах против Верреса упоминает о рабах (familia), принадлежавших некоему сикулу Леониду из Трикалы (2 Verr. 5, 10). Рабы, принадлежавшие частным лицам и использовавшиеся для обработки земли в крупных хозяйствах, упоминаются и в некоторых других речах у Цицерона (2 Verr. 5, 15). В одной из поздних надписей (IG XIV, 179), происходящей из Сиракуз, упоминается о рабе, ведавшем ирригацией.
В первые века Империи, как показывают многочисленные источники, в Сицилии продолжало существовать и развиваться крупное землевладение (ср., например, Ovid. Ex Pont. 4, 15, 15; Hor. Carm. 2, 16, 33—36; Petr. Satyr. 48, и т. д.). В известном итинерарии Антонина перечисляются отдельные большие латифундии и находящиеся на их территории поселения (Capitiana, Gelasium, Philosophiana, Petiliana, Calloniana, Corcoriana. Pitiana, Comitiana, Calvisiana), названные по именам владельцев. Крупные землевладельцы выходили из-под контроля полисных органов власти. На

24 Μ. Rostowzew. Studien zur Geschichte des Römischen Kolonates. Leipzig—Berlin, 1910, стр. 233—240. Ср.: В. V. Scramuzza. Roman Sicily, стр. 237 и сл.
233

принадлежавших им землях в широких масштабах применялся труд рабов и, вероятно, колонов, как это происходило и в других областях Империи.
В сельском хозяйстве рабы использовались не только на работах, связанных с возделыванием земли и сбором урожаев, но и в качестве пастухов. Об этом прямо говорит Диодор (34, 2, 2). В «Верринах» Цицерона также неоднократно упоминается о пастухах-рабах. В особенности интересен в этом отношении характер обвинений, предъявленных, как рассказывает Цицерон, Верресом некоему Аполлонию Гемину из Панорма (2 Verr. 5, 17). Аполлоний обвинялся в том, что среди его рабов был некий пастух (magister pecoris), возглавивший заговор рабов. Обвиняемый отрицал, что у него есть такой раб. Аполлоний, по словам Цицерона, был известен своими огромными богатствами, в которые входили массы рабов, стада и земельные владения (fortunas eius ita constitutas fuisse familia pecore villis pecuniis creditis ut nemini minus expediret ullum in Sicilia tumultum aut bellum commoveri).
В другом месте у Цицерона (2 Verr. 5, 15) упоминаются vilicos pastoresque римского всадника Гая Матриния. Контекст (упоминание pastores вместе с vilicos) позволяет считать, что эти пастухи также были рабами. Рабы-пастухи фигурируют у Цицерона еще в одном отрывке из «Веррин» (2 Verr. 5, 7).
Некоторые сведения об организации труда рабов в крупных имениях можно почерпнуть из упоминаний о виликах (2 Verr. 5, 15). Такие рабы-надсмотрщики использовались по своему назначению в хозяйстве Евменида из Галика и, как уже отмечалось выше, в хозяйстве Гая Матриния. Вилик упоминается также в надгробной латинской надписи из Катаны (CILX, 7041): D<is> M<anibus> S<acrum>. Gallicano fidelissimo, qui fuit vilicus Afinianus. Vi<xit> ann<is> XLV.25 Вилик (επίτροπος) имелся и в хозяйстве Г. Асиния Никомаха .Юлиана из Дрепанума (IG XIV, 283 и 284). Как показывает надпись IG, XIV, 63 из Сиракуз, датируемая 410 г. н. э., в хозяйстве некоего Никострата тоже был названный по имени вилик (επίτροπος); иными словами, практика использования для надзора за рабами виликов существовала еще в V в. н. э. В другой надписи (CIL X, 8059—189) из Катаны некий раб Гераклеон назван управителем (dispensa[tor]), в функции которого, видимо, входил также и надзор за рабами. Наконец, и Афинион, один из руководителей второго восстания рабов в Сицилии, был виликом (οικονόμος) у двух богатых братьев, имевших общее неразделенное хозяйство (Diod. 36, 5, 1). Сама по себе структура сицилийской виллы, видимо, мало отличалась от италийской.
Эксплуатация труда рабов вылилась в Сицилии во II в. до н. э. в исключительно тяжелые для них формы. Диодор (34, 2, 2)

25 Эта надпись, к сожалению, не поддается датировке, однако она относится несомненно к периоду ранней Империи.
234

следующим образом характеризует положение сицилийских рабов (при этом следует учесть, что речь идет у него не о частном случае, но о широко распространенном явлении): Βαρέως δ' αύτοΐς κατα τε τάς υπηρεσίας έχρώντο, και επιμελείας παντελώς όλίγης ήξίουν, οσα τε έντρέφεσθαι κα'ι όσα ένδόνασθαι. Έξ ών οί πλείους άπό ληστείας τό ζην έπορίζοντο, και μεστά φόνων ην άπαντα.
Таким образом, владелец раба присваивал себе полностью едва ли не весь произведенный трудом раба продукт, не принимая на себя заботу о воспроизводстве его физических сил. Столь своеобразная и в общем для древности весьма необычная ситуация могла возникнуть, на первый взгляд, только вследствие появления в. Сицилии большого количества дешевых рабов, стоимость которых в силу конкретных условий оказывалась ниже затрат крупного латифундиста на длительный прокорм раба. Это делало бы снабжение раба даже минимумом продовольствия и одежды экономически невыгодным. Однако такому выводу противоречит факт существования «питомников» рабов, показывающий, что средняя стоимость раба-вскормленника должна была быть выше затрат на его содержание и обучение. Источники такого положения следует искать в другом. В связи с этим определенный интерес представляют рассказы Диодора о разбоях, которыми занимались рабы с целью добыть средства к существованию. Подобные действия могли иметь место только в том случае, если раб располагал для этого с санкции своего господина временем, свободным от работы в хозяйстве последнего. Напомним, что, по словам Диодора, владельцы этих рабов — зачастую римские всадники — не давали возможности представителям власти ликвидировать разбой.
Иными словами, экономическое положение рабов в подобных случаях можно себе представить следующим образом. Раб должен был определенное время или определенный урок отработать в хозяйстве своего господина. Затем он имел возможность любыми средствами и способами обеспечивать себе питание и одежду. Однако при этом раб не получал в свое распоряжение ни земли, ни орудий труда, что ставило его перед необходимостью прибегнуть к разбою. Нельзя тем не менее не увидеть в подобной ситуации известного новшества. По существу, мы имеем здесь дело с зародышем барщинной системы, не получившей, однако, своего дальнейшего развития.
Особую роль играли в Сицилии храмовые рабы, принадлежавшие храму Афродиты на горе Эрике, которых Цицерон называет Venerii. Веррес использовал их как своих полицейских агентов (см.: 2 Verr. 2, 92—93; 3, passim; 4, 104). Не совсем ясно, было ли такое использование этих рабов правомерным или же оно явилось следствием злоупотреблений со стороны Верреса.
Отпуск рабов на волю практиковался в Сицилии со сравнительно раннего времени. Выше уже упоминалось о наделении воль-

235

ноотпущенников землей и гражданскими правами, имевшем место в Сиракузах в 405—404 гг. до н. э. Из рассказа Диодора об этом событии (Diod. 14, 7, 4—5) с неоспоримостью вытекает, что обычно вольноотпущенники при освобождении не получали ни того, ни другого. В период Империи вольноотпущенничество получило еще более широкое распространение. До нас дошли некоторые надписи этого времени — греческие (например, IG, XIV, 389, 408) и латинские (например, CIL X, 6985, 7063, 7087, 7157, 7188, 7206, 8062-13, 8314, 8315), в которых упоминаются вольноотпущенники. В этом отношении обращает на себя внимание надпись CIL X, 7457 из Чефалу, датируемая 175 г. н. э., в которой упоминается об отпуске рабов на волю по завещанию. В случае, который имеет в виду эта надпись, умерший не был persona sui iuris, а поэтому его завещание оформлено в виде просьбы к отцу, от усмотрения которого, очевидно, зависело — выполнить или не выполнить волю сына. Текст гласит: A te peto Eutychianum alumnum meum manumittas vindictaque liberes: item Aprilem servum, qui solus ex ministerio meo superavit.
Некоторое представление о правовом положении вольноотпущенников в греческих полисах Южной Италии дает надпись XIV, 634: και άπελευ[θέροις · ει τις] άνύξει [δ]ώ[σει πρόσ]τειμον τώ τα[μείω σεστ]έρτια τριάκοντα. Характер упоминаемого в надписи преступления не совсем нам ясен; несомненно, однако, что надпись имеет в виду положение вольноотпущенников и каких-то еще групп населения. Имелись в Сицилии и императорские вольноотпущенники (ср. : CIL X, 7144, 7189).
Источники отражают активную роль рабов в истории Сиракуз. Выше уже говорилось о том, что килликирии вместе с сиракузским демосом ниспровергли власть гаморов. Во время осады афинянами Сиракуз там вспыхнули волнения рабов, быстро, однако, ликвидированные стратегом Гермократом (Polyaen I, 43). При этом, намереваясь привлечь рабов к участию в обороне города, он обещал им свободу, т. е. предоставление гражданских прав. Но обещание это не было выполнено, отпуска на волю рабы не получили и около трехсот из них перебежали к афинянам.
Наделение землей вольноотпущенников (ηλευθερωμένους), которое осуществил около 405—404 г. до н. э. Дионисий Старший (Diod. 14, 7, 4—5), показывает, что какая-то группа рабов оказала ему поддержку и помогла овладеть властью, за что и была вознаграждена землею, предоставлением свободы и гражданских

26 В литературе высказывалось мнение, не находящее подтверждения в источниках, что эти ήλευθερώμενοι были потомками килликириев (см.: J. Beloch. Die Bevölkerung der griechich-römischen Welt. Leipzig, 1886. стр. 280). Компромиссная точка зрения была высказана Л. Виккертом (L. Wickert. Syrakusai, стлб. 1508).
236

Наиболее значительным было движение рабов в Сицилии во II в. до н. э.
Одним из важных вопросов, связанных с историей первого восстания рабов, является вопрос о датировке этого восстания, поскольку источники не дают на этот счет достаточно надежных сведений. По данным Диодора (34, 2, 1), оно произошло через шестьдесят лет после падения карфагенского господства (μετά τήν Καρχηδονίων κατάλυσιν έπί έςέκοντα Ιτεσι). Если Диодор (или, вернее, его источник в данной части — Посейдоний) имел в виду окончание II Пунической войны, то δουλικός πόλεμος нужно будет датировать сороковыми годами II в. до н. э. А. Гольм относит его начало к 139 г. до н. э.27 Однако в других, посвященных этому вопросу исследованиях даты восстания определяются 135—13223 либо 136—132 гг. до н. э.29 А. П. Дьяконов в результате тщательного исследования хронологии первого восстания рабов выдвинул предположение, что оно должно быть датировано 138—131 гг. до н. э.30 Очевидно, до появления новых данных этот вопрос полностью решить не удастся.31
Причины первого восстания рабов в Сицилии, безусловно, связаны с исключительно тяжелыми и жестокими формами

27 А. Holm. Geschichte Siziliens. . ., Bd. III, стр. 106. Подробные хронологические указания А. Гольма см. также: стр. 519—520, где разобрана и вся предшествующая литература вопроса.
28 См.: В. V. Scramuzza. Roman Sicily, стр. 240; Η. Last в кн.: Crmbridre ancient history. Cambridge, 1932, стр. 12; см. также статью Ε. Чиачери (Ε. Ciaceri. Roma е le guerre servili in Sicilia. Processi politici e relazioni internazionali, Roma, 1918, стр. 70 и сл.), на которую ссылается Лэст
29 См.: С. И. Ковалев. История Рима. Л., 1948, стр. 340. С. А. Жебелев (Источники изучения рабских восстаний в древнем мире. Проблемы истории докапиталистических обществ, 1934, № 9—10, стр. 149) полагал, что начало восстания следует датировать 136 г. до н. э., так как 56-я книга Ливия, содержавшая рассказ об этом восстании, должна была, по его мнению, начинаться событиями 136 г.
30 А. П. Дьяконов. О хронологии первого восстания рабов в Сицилии. ВДИ, 1940, №№ 3—4, стр. 62—70. Этой же точки зрения придерживается и А. Б. Ратнер (Восстания рабов в Сицилии во второй половине II века до нашей эры. Уч. зап. Петрозаводск, гос. унив., т. IV, 1954, вып. 1, стр. 10—11).
31 Предположения о «дупликации» традиции, касающейся первого восстания рабов и перенесении ряда характерных черт первого восстания на второе, представляются слабо обоснованными. См.: Е. Ciaceri. Roma е Ie guerre...; A. Giacobbe. Sulla duplicazione delle guerre servili in Sicilia. Rendiconti della Accademia Reale dei Lincei, I, 1925; ср.: L. Ρareti. I supposti «sdoppiamenti» delle guerre servili in Sicilia. Rivista di filologia classica, I, 1927; А. Б. Ратнер. Восстания рабов в Сицилии. . ., стр. 27—37. Исчерпывающая характеристика источников по данному вопросу содержится в специальной статье С. А. Жебелева (Источники изучения рабских восстаний в древнем мире, стр. 145—155). Рассказ Диодора представляет собой переложение повествования Посейдония. Возможно, что другие авторы, в частности Тит Ливии, использовали и другие источники, среди которых мог иметься и труд вольноотпущенника иудея Цецилия «О рабских войнах», о котором упоминает Афиней (Athen. Deipnosoph 272f).
237

эксплуатации их труда и невыносимыми условиями их быта.32 На работу рабов выгоняли в цепях, клеймили их, заставляли выполнять непосильную работу (Diod. 34, 2, 27). Кроме того, сицилийские рабовладельцы, как уже указывалось выше, почти не кормили и не одевали своих рабов, толкая их на то, чтобы они добывали себе пищу и одежду путем разбоя (Diod. 34, 2, 38). Между тем, взяв в руки оружие, раб мог в любую минуту обратить его не только против первого встречного, но и против своего хозяина.
Сигнал к массовому выступлению рабов в различных пунктах Сицилии дало восстание рабов в Энне. Начавшие восстание рабы принадлежали некоему Дамофилу, известному своею бесчеловечностью. Рабы Дамофила вступили в заговор против своего владельца. Заговорщики получили одобрение Евна — раба одного из жителей Энны Антигона. Одобрение Евна было для них особенно важно, поскольку Евн, имея репутацию мага и прорицателя, пользовался в среде рабов большим авторитетом. Судя по дальнейшему рассказу Диодора, участники заговора предложили Евну быть их вожаком, и Евн принял их предложение.
Вскоре после этих переговоров сорок рабов во главе с Евном ворвались в Энну и перебили многих рабовладельцев. Погибли и Дамофил, и его жена Мегаллида. Лишь дочь Дамофила, известная мягким отношением к рабам, осталась в живых. Своего вождя — Евна восставшие избрали царем, и он принял имя Антиоха.
Факты, которые приводит Диодор, показывают, насколько тенденциозно33 передаваемое им мнение, согласно которому Евн был избран царем не за личное мужество, не за полководческий дар, но потому, что он пользовался славой колдуна и в его имени восставшие усматривали доброе предзнаменование (ср.: Diod. 34, 2, 14). Все эти мотивы, может быть, и сыграли свою роль, но для того чтобы возглавить восстание и добиться успехов в борьбе, необходимо было иметь и другие качества: мужество и значительные организаторские способности. Именно эти качества, надо думать, а не репутация колдуна, которая у Диодора выдвигается на первый план, привлекли рабов к Евну.34

32 Б. В. Скрамуцца (В. V. Scramuzza. Roman Sicily, стр. 243) видел причину восстания главным образом в том, что большинство рабов были сравнительно недавно свободными. Аналогичной точки зрения придерживаются и некоторые другие исследователи (ср., например: J. Vogt. Struktur der antiken Sklavenkriege. Abhandlungen der Geistes- und Sozialwissenschaftlichen Klasse, Akademie der Wissenschaften und der Literatur in Mainz, Jahrgang 1957, № 1). Этот фактор несомненно играл свою роль, однако вряд ли он был решающим. Известно немало случаев, когда рабы, еще вчера бывшие свободными, после порабощения не восставали.
33 Ср.: А. Б. Ратнер. Восстания рабов в Сицилии..., стр. 12—13.
34 П. Грин (P. Green. The first Sicilian slave war. Past and present, № 20, 1961, стр. 10—29) справедливо отмечает проримскую и, следовательно, враждебную рабам ориентацию Диодора. Ср., однако, критику его точки зрения со стороны Форреста и Стинтона (W. G. Forrest,
238

Избрание Евна царем свидетельствует о том, что восставшие стремились к созданию централизованной политической организации. В этом отношении — по целям, по степени организованности, зрелости — первое восстание рабов в Сицилии несомненно стояло выше даже восстания Спартака, ибо последнее имело целью не создание государства угнетенных, как было в данном случае, но лишь освобождение участников движения, увод их из Италии. Свидетельства, передаваемые Диодором, позволяют составить представление о некоторых характерных чертах организации, созданной восставшими рабами. Обычно в литературе отмечается близость ее структуры к структуре сирийско-эллинистического государства Селевкидов.35 Этот вывод, однако, не вскрывает некоторых, на наш взгляд, очень существенных особенностей восстания. Прежде всего следует подчеркнуть, что весьма значительную роль в организации восставших играло народное собрание — сходки участников восстания. На одной из таких сходок Евн был избран царем (Diod. 34, 2, 14), на сходке же (Диодор употребляет термин εκκλησία) был решен и вопрос о судьбе бывших рабовладельцев (Diod. 34, 2, 15). Симптоматично и то обстоятельство, что Евн получил свою власть путем избрания. Сосредоточение в его руках власти (Diod. 34, 2, 15: τών όλων γέ τοίς άποστάταις. καταστάς ύριος) диктовалось военной обстановкой. Тем не менее создается впечатление, что восставшие стремились придать своему объединению демократические формы.36 В этой связи не может не обратить на себя внимание тот бросающийся в глаза факт, что в государстве, созданном рабами, не было царского культа, в чем И. Фогт справедливо видел характерное его отличие от государства Селевкидов.37 При царе существовал особый совет (Diod. 34, 2, 16: συνέδρους τε τούς συνέσει δοκοδντας διαφέρειν ποιησάμενος), в котором наиболее заметную роль играл Ахей. По словам Диодора, он отличался большими военными и административными способностями (άνήρ και βουλή και χειρι διαφέρων). По данным, передаваемым тем же Диодором, члены совета были назначены Евном и, по-видимому, непосредственной ответственности перед народным собранием не несли. Эта ответственность, однако, целиком лежала на самом Евне. В случае перевыборов царя (а такая возможность
Т. С. W. Stintоn. The first Sicilian slave war. Past and present, № 22, 1962, стр. 87—92).

35 П. Грин (P. Green. The first Sicilian slave war, стр. 21) полагает, что только концепция эллинистического царства могла быть противопоставлена римскому господству. Это указание не точно: эллинистическое царство могло быть выбрано рабами лишь как наиболее известная им форма организации, но вряд ли по идейным мотивам.
36 Следует поэтому признать слишком упрощенными представления о том, что принятие Евном царского титула было связано с легендарными представлениями о «хорошем царе» (см.: А. Б. Ратнер. Восстание рабов в Сицилии. . ., стр. 14).
37 J. Vogt. Struktur.,., стр. 18—21.
239

при установившейся у рабов организации не была исключена) созданный Евном совет должен был автоматически прекратить свою деятельность.
Как известно, Евн выпускал от своего имени монету.38 Это должно было поднять авторитет и подчеркнуть суверенность созданного рабами государства. Как мы увидим далее, аналогичная организация была создана и во время второго восстания рабов. Это позволяет говорить о преемственности между обоими движениями.
Очень интересна и социальная структура созданной восставшими рабами организации. Основную и в то же время господствующую массу составляли освободившиеся рабы, они же, очевидно, и воины армии Евна. Точная численность этой армии неизвестна; по словам Диодора (34, 2, 16), только в течение трех дней были вооружены более шести тысяч рабов. В дальнейшем, по данным Диодора (34, 2, 18), численность восставших рабов достигла 200 тысяч. Более правдоподобными, однако, считаются данные Ливия (Epit. 56) — 70 тысяч человек, и Флора (Hist. Rom. II, 7)—60 тысяч человек. Однако цифра, приведенная Ливией, не противоречит данным Диодора, поскольку Ливий указывает только число рабов, находившихся под властью Клеона (Cleon quoque, alter servus, ad septuaginta milia servorum conraxit).
Диодор (34, 2, 48) сообщает, что, заботясь о будущем создаваемого ими государства, рабы не разрушали вилл своих бывших хозяев и не опустошали их сельскохозяйственных угодий (οί μέν άποστάται προνοηθέντες έμφρόνως περί του μέλλοντος, ούτε τάς επαύλεις ένεπύριζον, ούτε τάς έν αύταΐς κτήσεις και καρπών αποθέσεις έλυμαίνοντο). Одна из причин такого поведения восставших заключалась, очевидно, в том, что они заботились об обеспечении своей армии запасами продовольствия. В то же время перед вождями восстания не мог не встать вопрос об управлении попавшим в их руки имуществом. К сожалению, источники об этом молчат. Не содержится в них никаких сведений и о тех земельных отношениях, какие устанавливались на занятых восставшими территориях после начала восстания. Никаких сведений о земельных переделах до нас не дошло. Значит ли это, что у рабов существовала государственная собственность на землю? Такому предположению во всяком случае ничто не противоречит.
Особую группу населения на занятых повстанцами территориях составляли свободные крестьяне — владельцы небольших участков земли, которых рабы не притесняли и которым предоставили возможность вести свое хозяйство (Diod. 34, 2, 48; Cic. 2 Verr.

38 См.: Ε. S. G. Robinson. Antiochus, king of the slaves. Numismatic Chronicle, IV ser., vol. XX, 1920, стр. 175.
240

3, 125).39 Следует при этом учесть и то, что демос в сицилийских полисах воспользовался выступлениями рабов, для того чтобы свести счеты со своими политическими противниками — крупными рабовладельцами и землевладельческой знатью (Diod. 34, 2, 48). В сложившихся условиях демос стал естественным союзником восставших рабов.
Однако восстание рабов при всех его демократических и антиаристократических тенденциях не было направлено против существования самого института40 рабства. В этом отношении показательна судьба бывших рабовладельцев в Энне. Тех из них, кто остался в живых и, по мнению восставших, мог быть использован в сфере производства, заставили работать в оружейных мастерских (Diod. 34, 2, 15); иначе говоря, они стали рабами нового государства. В этом факте несомненно сказалась известная ограниченность движения, скованного рамками своей эпохи.41 С этой точки зрения представляется безусловно ошибочной оценка созданного рабами государства как диктатуры восставшего народа, направленной против ранее существовавшей системы эксплуатации.42 Речь здесь по сути дела шла не о ликвидации эксплуататорского строя эксплуатируемыми, но о попытке эксплуатируемых самим стать эксплуататорами. В связи с этим и создаваемое рабами государство, поскольку рабы перестали в ходе восстания быть ими, не могло уже быть государством рабов в строгом смысле этого слова. Это было государство нового слоя эксплуататоров и свободных мелких производителей, направленное против бывших эксплуататоров, ставших теперь угнетенными. Социальная природа государства, таким образом, не изменилась, различные социальные слои лишь поменялись ролями внутри той же социальной структуры.43
Одновременно с восстанием в Энне, возглавленным Евном, в районе Акраганта также началось восстание рабов, вождем которого стал киликиец Клеон. Надежда рабовладельцев на то, что между обеими группами восставших начнутся распри и таким образом движение будет ослаблено, не оправдались. Клеон признал власть Евна над собою, и восставшие продолжали борьбу единым фронтом.

39 В связи с этими единодушными указаниями источников следует признать безусловно недостоверными сообщения Флора (Hist. Rom. II, 7) об опустошении Сицилии, которое будто бы было следствием восстания рабов.
40 Ср.: J. Vogt. Struktur..., стр. 54—57.
41 Все сказанное показывает, что оценка первого восстания рабов в Сицилии, данная Т. Моммзеном (История Рима, т. II. М., 1937, стр. 78—79), как движения «дикой банды», тенденциозна и не соответствует действительности.
42 См.: В. Е. Чиркин. О государственности восставших рабов и крестьян. Советское государство и право, 1957, № 3, стр. 71—72.
43 Ср. по этому поводу также указания И. Фогта, принявшего точку зрения советской историографии (J. Vogt. Struktur..., стр. 49—50, со ссылками на труды С. И. Ковалева и А. В. Мишулина).
241

Первые шаги восставших увенчались значительными успехами. По-видимому, им неоднократно удавалось одерживать победу над римскими войсками. Тит Ливий (Epit. 56) говорит о том, что преторы не могли подавить движение рабов (cum opprimi a praetoribus non potuisset); множественное число (praetoribus) служит в данном случае достаточно красноречивым свидетельством того, что против восставших была предпринята не одна, а несколько попыток подавления. Флор (Hist. Rom. 2, 7) упоминает о разгроме рабами Манилия, Лентула и Писона. Наиболее значительным, однако, было тяжелое поражение, которое соединенные отряды Евна и Клеона нанесли претору Люцию Гипсею, после чего под власть рабов попал почти весь остров, в том числе, по свидетельству Страбона (272), и такие крупные центры, как Катана и Тавромений. В дальнейшем Тавромений был осажден римлянами (Diod. 34, 2, 20—21).
Неудачи заставили римлян перейти к более решительным мерам, тем более что восстание рабов послужило своеобразным сигналом к выступлениям рабов в самой Италии, в Аттике, на Делосе и в других местах (Diod. 34, 2, 19; Oros. 5, 9, 5). В мае 134 г. до н. э. в Сицилию был направлен консул Гай Фульвий Флакк, которому, однако, не удалось нанести восставшим решающего поражения. Консул 133 г. до н. э. — Люций Кальпурний Писон Фруги — достиг больших результатов: он разбил повстанцев в открытом бою и заставил их перейти к оборонительной тактике в укрепленных городах. Кальпурнию Писону удалось также захватить город Мамертий; после этого он сумел подойти непосредственно к Энне и попытался, правда, безуспешно, взять ее штурмом.
Окончательно подавил восстание консул 132 г. до н. э. Публий Рупилий, осадивший и взявший Тавромений. Восставшие рабы, несмотря на страшный голод, мужественно защищались, и овладеть городом римляне смогли только благодаря измене некоего сирийца Сарапиона.
После взятия Тавромения Рупилий подступил к стенам Энны. Отчаянная попытка Клеона, которую Диодор (34, 2, 21) называет даже героической ήρωϊκως άγωνισαμβνον), отогнать римлян от Энны успеха не имела. Сам Клеон был убит во время вылазки. Потеряв всякую надежду на спасение, мучимые голодом, рабы были вынуждены капитулировать. Евн бежал из города и через некоторое время сдался Рупилию; позже он умер в тюрьме в Моргантине. Но, подавив главные очаги восстания, Рупилий в течение длительного времени был вынужден бороться с мелкими отрядами восставших рабов, которые бродили по всей Сицилии.
Непосредственным поводом к новому восстанию рабов (Diod. 36, 3—8),44 которое началось в 104 г. до н. э., послужили следую-

44 Ср.: К. М. Колобова. Второе сицилийское восстание рабов (104— 99 гг. до н. э.). EIRENE, вып. II, 1964. Она особо подчеркивает участие в восстании рабов местного происхождения.
242

щие события. Вовремя войны скимврами Гай Марий, получивший от сената полномочия, обратился к вифинскому царю Никомеду. Никомед ответил, что он не может оказать римлянам помощь, так как большинство его подданных уведено римскими ростовщиками в рабство и теперь находится в римских провинциях. После этого сенат принял специальное постановление, запрещавшее держать в рабстве свободнорожденных союзников и предписывавшее немедленно освободить их. В связи с этим пропретор Сицилии Публий Лициний Нерва в течение нескольких дней освободил более 800 рабов. Сицилийские рабы были охвачены волнением, так как многие рассчитывали получить свободу. Однако через некоторое время, видимо, под влиянием богатых рабовладельцев, опасавшихся разорения, а может быть, будучи подкупленным, пропретор Нерва прекратил освобождение рабов и всех обращавшихся к нему в чаянии отпуска на волю свободнорожденных союзников отсылал обратно к их господам. Такой поворот событий вызвал волнения и заговоры среди рабов. В Галикии тридцать рабов под предводительством Вария убили двух братьев — своих господ, а затем призвали всех рабов бороться с оружием в руках за освобождение. За короткое время собралось более 800 рабов, которые заняли труднодоступную местность недалеко от города и там укрепились. Лишь с большим напряжением сил Нерве удалось подавить это восстание. Еще более серьезным было восстание в районе Гераклеи, где 80 рабов убили своего хозяина римского всадника Публия Клодия. Восставшие укрепились на Каприановой горе; Нерва не решился напасть на них. Численность восставших рабов быстро увеличивалась и вскоре достигла двух тысяч человек. Войска, посланные под командованием Марка Титиния на подавление этого восстания, потерпели поражение. Восстание охватило весь остров, а общее число рабов, поднявших оружие, возросло до шести тысяч человек. Как и в сороковых годах, восстание рабов было поддержано свободной беднотой.
Первое восстание сицилийских рабов было еще свежо в памяти, и восставшие воспользовались его опытом. Они создали свои органы государственной власти. На сходке рабов (по словам Диодора: oτε δή χαι εις έκκλησίαν συνελθόντες) царем был избран Сальвий, пользовавшийся репутацией прорицателя. Разделив свои войска на три отряда, Сальвий приказал им пересечь весь остров. Сицилийские рабы массами присоединялись к восставшим. Вскоре армия Сальвия выросла до 20 тысяч пехотинцев и 2 тысяч всадников. Со всеми своими силами Сальвий двинулся к Моргантине и осадил этот город.
В течение длительного времени борьба за Моргантину шла с переменным успехом. Внезапно напав ночью на осаждавших город повстанцев, Нерва, располагавший десятью тысячами воинов, овладел их лагерем и двинулся на выручку к Моргантине. Однако, оправившись от неожиданности, рабы завязали сражение и обра-

243

тили противника в бегство. Более шестисот италиков и сикелиотов, находившихся в войсках Нервы, были убиты, около четырех тысяч сдались в плен. Весть об этом успехе восставших быстро распространилась. Численность войск Сальвия вскоре возросла чуть ли не вдвое.
Возобновив осаду Моргантины, Сальвий объявил, что все находящиеся в городе рабы получат от него свободу. Перепуганные моргантинские рабовладельцы в свою очередь объявили об освобождении тех рабов, которые сохранят им верность и примут участие в обороне города. Многие рабы предпочли получить свободу «на законном основании», однако пропретор отменил это обещание. Тогда большинство рабов перебежали из осажденного города к повстанцам.
Между тем восстание продолжало распространяться и охватило район Эгесты и Лилибея. Восставших рабов здесь возглавил киликиец Афинион. Первоначально его отряд насчитывал всего около двух сотен человек, но вскоре увеличился до тысячи. Как и Сальвий, Афинион был провозглашен царем.
Источники сохранили интересные сведения о характере сложившейся под главенством Афиниона организации восставших. Часть восставших рабов стала воинами, но другая часть продолжала заниматься своим обычным трудом, чтобы обеспечить войска всем необходимым.
Однако попытка Афиниона осадить и взять хорошо укрепленный Лилибей не увенчалась успехом. Не оказался в состоянии овладеть Моргантиной и Сальвий. После длительной осады он отступил от нее и занял Триокалу. Этот хорошо укрепленный город стал теперь главным центром восставших. Здесь Сальвий принял имя Трифона, выстроил дворец, составил совет. Стремясь поднять авторитет своей власти, он совершал официальные выходы в претексте и пурпурном одеянии, при этом его сопровождали ликторы. Сюда же в Триокалу Трифон призвал Афиниона. Как и во время первого сицилийского восстания рабов, надежды римлян на раскол между двумя вождями восстания не оправдались. Хотя первоначально, опасаясь Афиниона, Трифон взял его под стражу, в дальнейшем взаимное доверие между ними восстановилось и Трифон назначил Афиниона своим стратегом. Свою роль в этом сыграло и начавшееся в 103 г. до н. э. новое наступление римлян.
В течение ряда лет римляне не могли добиться в борьбе против повстанцев сколько-нибудь ощутимых результатов. В 103 г. до н. э. новый пропретор Люций Лициний Лукулл высадился в Сицилии, имея более тридцати тысяч воинов. Трифон предполагал ограничиться обороной Триокалы, однако в конце концов победило мнение Афиниона, советовавшего принять открытый бой. Войска рабов расположились лагерем неподалеку от Скирфии.

244

Во время сражения, в ходе которого успех уже стал клониться на сторону восставших рабов, распространился слух о гибели Афиниона. Этот слух деморализовал рабов, и они отступили к Триокале, но захватить Триокалу римлянам тогда не удалось.
В 102 г. до н. э. в Сицилию был назначен новый пропретор — Гай Сервилий. Примерно тогда же умер Трифон, и царем рабов стал Афинион. Не встречая сопротивления со стороны Сервилия, Афинион совершал все новые и новые походы по Сицилии, осаждая города и захватывая добычу. Бездействие Сервилия объясняется, видимо, тем, что он не располагал необходимыми силами: перед его вступлением в должность Лукулл распустил войска и Сервилию пришлось набирать новые. Между тем бездействие Сервилия вызвало подозрение в том, что он подкуплен. В результате Сервилий был отозван.
В 101 г. до н. э. в Сицилию был направлен уже один из консулов— Маний Аквилий, которому с большим трудом, только к 99 г. до н. э., удалось подавить восстание. Разгромив в открытом бою Афиниона, Маний Аквилий затем ликвидировал отдельные мелкие очаги восстания.
Оба восстания сицилийских рабов надолго остались в памяти. Как показывают речи Цицерона против Верреса (ср., например, 2 Verr. 5, 17), в Сицилии постоянно опасались заговоров и волнений рабов; обвинение в попустительстве таким заговорам часто использовал Веррес.
Однако в течение длительного времени — по крайней мере внешне — Сицилия была спокойна. Даже во время восстания Спартака здесь не замечалось каких-либо волнений.
Единственное сообщение о восстании рабов в III в. н. э. содержится у Требония Полиона в его биографии Галлиенов (SHA Treb. Pollio, Gallieni duo 4, 9: etiam in Sicilia quasi quoddam bellum servile extitit latronibus evagantibus, qui vix oppressi sunt). To обстоятельство, что движение рабов вылилось в формы разбоя, не представляло собой чего-то исключительного: разбой как форма классовой борьбы был для того времени обычным явлением. Требоний Поллион не сообщает, каковы были непосредственные причины этого движения; представляется несомненным, что оно было тесно связано с другими движениями этого времени, породившими кризис III века. Привело ли это восстание сицилийских рабов к каким-либо существенным изменениям в их положении, мы не знаем.

Подготовлено по изданию:

Д.П. Каллистов, A.A. Нейхард, И.Ш. Шифман, И.А. Шишова
Рабство на периферии античного мира. Л., Издательство "Наука", 1968.



Rambler's Top100