— Чертовски хорошо! — потирал коротенькие, пухлые ручки адмирал, — чертовски хорошо! Нет, вы смотрите — сколько камня!
И он довольно погладил свои седеющие бакенбарды.
Полтораста-двести лет назад правящие круги царской России недооценивали научное значение памятников старины.
17 ноября 1782 года в Севастопольской, тогда Ахтиярской, бухте бросили якоря корабли русской эскадры. Через полгода — 2 мая 1783 года — прибыла вторая партия кораблей. Экипаж имел задание строить здесь морскую крепость. Однако высадившиеся 2600 человек «не имели», как гласило донесение контр-адмирала Мекензи, «иных средств, кроме своих рук». И можно было представить радость, охватившую строителей, когда поблизости нашлись «развалины старого Херсона», т. е. древнегреческого города Херсонеса. Вот откуда камня можно было насобирать вдоволь!
Десять лет спустя Херсонес посетил ученый немец, историк и археолог академик Паллас. Начитавшись древних писателей, проштудировав увесистые описания путешественниками развалин и памятников былых центров античной жизни — Афин и Рима, он думал и здесь увидеть живописные руины грозных укрепленных стен, колоннады храмов, изящные мраморные статуи, надписи, монеты.
Но берег бухты был усеян лишь бесформенными кучами разбитых камней. Еще за шесть столетий до Палласа город был разорен турками, затем монголами, снова турками, потом татарами, наконец литовцами и генуэзцами. Последние жители давно покинули руины.
Нужны были планомерные, тщательные раскопки. А ученый археолог, не заметив на поверхности ничего «значительного», только пожал плечами и отбыл на север с первой же почтовой кибиткой. Лишь значительно
позже понял он значение Херсонеса и стал производить там беглые изыскания.
Прошло еще двадцать три года. На другом конце Крыма, в городе Керчи, появился новый начальник таможни — Павел Дюбрюкс. Керчь была тогда небольшим городком, насчитывавшим всего 600 жителей. Наполовину — военная крепость, наполовину — торговый склад, она представляла собой единственную длинную улицу, тянувшуюся от двух древних полуразрушенных башен.
Этот небольшой городок был славен своей историей. Здесь, на берегу пролива, стоял древнегреческий город Пантикапей, некогда центр могучего Боспорского царства. Гора Митридата напоминала о знаменитом царе и полководце Митридате.
Дюбрюкс скоро прослыл за чудака. О каждом камне он способен был часами рассказывать какие-то древние сказки. Говорили, что на досуге он ищет клады, и не только в окрестностях, но и в самом городе на знаменитой горе Митридата.
Контрабандисты прекрасно знали среднего роста, подвижного мужчину, всегда гладко выбритого и затянутого в форменный мундир. Они знали также, что за древнюю монету, за черепок старинной чернолаковой посуды он может простить многое. Знали — и пользовались этим.
Господин градоначальник Стемпковский не раз и не два ставил на вид господину Дюбрюкоу это обстоятельство. Но потом махнул рукой, а под конец и сам заинтересовался прогулками упрямого энтузиаста.
А заинтересоваться было чем. Примерно раз в неделю Дюбрюкс оставлял таможню — одноэтажную деревянную постройку типа барака — на полное попечение жены и нескольких малолетних ребят, а сам, засунув в карман кусок хлеба, отправлялся за шестьдесят верст к горе Опук.
Невыносимо жгло южное солнце; в золотистом воздухе замирали, казалось, все звуки мира. А он всё шел и шел, шел по пустынным и неизведанным тропам, зорко приглядываясь к бесконечным солончакам, отмечая в памяти все попадавшиеся холмы и насыпи—остатки старинных могил и курганов.
Ночевать приходилось прямо на земле. Очень хотелось курить. Но табака не было. Дюбрюкс признавался, что даже скверную солдатскую махорку он не всегда мог купить, так как не было лишних двух копеек. «Господин начальник таможни» был на деле рядовым, скверно оплачиваемым русским чиновником. Единственным его «доходом», помимо небольшого жалованья, являлась соленая рыба, которой по временам снабжали «забавного чудака» шкиперы рыбачьих шхун.
Он смотрел на мерцающие звезды и мечтал о раскопках древнего города Пантикапея, всех этих курганов и могил. Он думал о времени, когда, встревоженный лопатами многочисленных энтузиастов, вновь оживет богатый прошлым край, и города, тысячи лет спавшие под землей, встанут перед глазами в руинах своих улиц и домов, причудливых и фантастичных.
Но на «фантазии» денег не отпускали. Дюбрюксу приходилось все более и более урезать и без того скромный свой бюджет. Возвращаясь
в таможню, истощенный переходами, обессиленный голодом, он два-три дня отлеживался, ласково перебирая пальцами собранные красноватые и черные, покрытые древним лаком глиняные обломки.
Постепенно в квартире Дюбрюкса образовался музей. Конечно, бедность наложила и здесь свой отпечаток. По свидетельству очевидца, это был склад камней с надписями, обломков статуй, барельефов, колонн и других предметов древности, разметанных по двору без всякой системы и порядка, кое-где уже полувросших в землю.
В 1818 году у Дюбрюкса побывал император Александр I. «В знак своего монаршего благоволения» император подарил ему. .. всё находившееся в его коллекции!