Наша группа ВКОНТАКТЕ - Наш твиттер Follow antikoved on Twitter
158

Глава третья

НЕКОТОРЫЕ ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ ЭКОНОМИКИ И СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В АТТИКЕ VI в. до н. э.

I. Экономическое развитие Аттики

Выше мы пытались определить в общих чертах территорию трех областей Аттики VI в. до н. э. и наметить существо и особенности партий этого времени. Понятно, что сказанного по этому вопросу недостаточно, что значение политических группировок будет рисоваться не вполне отчетливо, если мы не попытаемся установить главные социальные противоречия эпохи, придающие ей специфический отпечаток, если не постараемся выяснить хотя бы некоторые основные моменты в характере экономического развития Аттики, отчасти обусловливавшие, отчасти усиливавшие эти противоречия.

Для понимания общих условий труда населения Аттики имеет значение та картина, которую набрасывает Солон в своем первом стихотворении 1. Он проводит мысль (о ней будет сказано подробнее ниже — см. стр. 159 ch.) о стремлении людей к корысти, об их деятельности, направленной к получению прибыли, и о том, что в этих стремлениях и этой деятельности нет ни предела, ни таких результатов, которые можно было бы предвидеть. Часть произведения, предшествующая характеристике различ-

1 R. Lattimore. The First Elegy of Solon.— AJPh, LXVIII, 1947. Автор дает подробный разбор элегии, хотя и с иной точки зрения, чем в настоящей работе; ср. также W. Jäger. Paideia. Die Formung des griechischen Menschen, I. Berlin und Leipzig, 1934, стр. 193, особенно стр. 198—200. Йегер рассматривает элегию с точки зрения ее морально-философского содержания и как выражение «ионического» или «аттического» духа, вне связи с социальной историей эпохи.
159

ных занятий, посвящена развитию мысли о неизбежности возмездия тем, кто творит обиды в своих усилиях приобрести богатство (1, стк. 7—32). Но это положение приводит автора к выводу, отличающемуся глубоким пессимизмом: все люди, как добрые, так и плохие, тешатся пустыми надеждами, пока не случится с ними что-либо дурное (1, стк. 33—36). Непосредственным введением к перечислению занятий служат строки о неимущем, которого угнетают «труды бедности» и которому все же кажется, что он сможет приобрести большие деньги (1, стк. 41—42). И эти мечты бедняка рассматриваются автором под тем же углом зрения, что и надежды тяжелого больного на выздоровление или представление труса о себе как о храбреце (1, стк. 37—40). Через заключительную часть стихотворения (1, стк. 63—76) проходит мысль о бессилии людей предвидеть плоды своей деятельности, об их беспредельной жажде наживы и о губительном возмездии, посылаемом им Зевсом. Таким образом, содержание произведения до некоторой степени противоречиво: с одной стороны, перед нами идея возмездия за несправедливости, за обиды, с другой — мысль о великой жестокой пагубе (ατη), которая может постигнуть каждого, как доброго, так и злого. Образ Аты, как и многие другие представления и эпитеты у Солона, тот же, что и в эпосе, где Ата — великая дочь Зевса, губительная, всех вводящая в заблуждение2. Интересующая нас характеристика занятий людей является иллюстрацией не первой, но второй мысли.

Каждый усердно трудится по-разному, каждый, даже бедняк, мечтает о богатстве, но человек не может знать, достигнет ли он поставленной цели, и боги иной раз посылают удачу вовсе не заслуживающему ее. Пути, на которых стараются достичь этой удачи, Солон указывает такие: морские путешествия, земледелие, мастерство обработки драгоценных металлов, ремесло поэта, профессия предсказателя и деятельность врача. Понятно, что поэт называет лишь немногие из существовавших профессий—те, на примере которых он может проиллюстрировать свою мысль3. Все же некоторые детали этого перечисле-

2 Ср. Sol., 1, 68; 1,75; 3,35; II., II, 111; VIII, 237; XIX, 91 и др.
3 Sol., 1,43—62; ср. с многочисленными ремеслами, упоминаемыми в «Илиаде» и «Одиссее»; E. Buchholz. Die homerischen Realien, Bd· II. Leipzig, 1881, стр. 188 сл.
160

нпя представляют интерес. Солон говорит об опасных странствованиях по морю, волнуемому бурными ветрами; вероятно, он имеет в виду и торговлю, когда моряк — в то же время и купец (έμπορος), но, может быть, не только этот случай, а и другие, например, перевозку клади и пр. В описании морского дела выступает момент риска и неверности прибыли, которой жаждет моряк, подвергая свою жизнь опасности. В профессии земледельца подчеркивается другое: тяжесть его труда, несмотря на обычные и для Солона эпитеты земли (πιων, πυροφόρος и др.). Как слуга (λατρεύει) должен земледелец весь год, работая кривым плугом, очищать землю 4.

Поэтически обрисованы другие специальности — «дары Афины и многоискусного Гефеста» 5, т. е. тонкое уменье работы с золотом и серебром, создающее «чудесные произведения», мастерство поэта, знающего «размер прелестного искусства», и предсказателя, способного издалека увидеть грозящее человеку зло. Но и его искусство обманчиво: никакое гадание по полету птиц, никакие жертвы не могут спасти человека от злой судьбы (1,стк. 55—56). Также и труд врача не всегда увенчивается успехом, и здесь нет ничего верного: из малого недомогания развивается великая болезнь, которую не могут исцелить никакие лекарства, и, наоборот, иногда тяжелобольной выздоравливает от простого прикосновения руки. Таким образом, все занятия, часто связанные с риском для жизни, с тяжелым физическим трудом или требующие специальных знаний и навыков, не представляют какой-то прочной опоры в жизни. И эта мысль делается понятной, если мы вспомним состояние Греции в то время. Солон писал тогда, когда традиционные, казалось бы, прочно налаженные отношения стали быстро разлагаться, когда представителям привычных профессий пришлось столкнуться с новыми условиями, когда исконные формы натурального хозяйства стали до некоторой степени изменяться в результате распространения денежного обращения и развития обмена, когда и традиционные основы мировоззрения, давно

4 А. Доватур. Повествовательный и научный стиль Геродота, стр. 62. Трудно только согласиться с утверждением автора, что в этом стихе Солона содержится указание на арендаторов — гектеморов в изображении 5Αθ. π., 2, 2.
6 Od., VI, 232 сл.; XXIII, 160—161.
161

сложившиеся взгляды на человека и окружающий его мир начали подвергаться все более острой критике.

Общефилософские идеи Солона, как и других поэтов VII—VI вв. до н. э., в значительной мере формировались под впечатлением общественно-экономической и политической действительности этого времени. Зрелище стихийной игры сил, непонятных человеку; но имевших решающее значение для его благополучия и даже жизни, впечатление от быстрого накопления неслыханных богатств, делавших баловня богов вершителем судеб государства, и от внезапного сокрушительного падения людей, пользовавшихся властью и богатством и, казалось бы, обладавших всеми условиями для счастья, не могло не оказать воздействия на умонастроение современников. Последние легко могли прийти к мысли о том, что несчастье и возмездие постигают не только виновных, но и невинных, что не человеческие усилия, но Мойра определяет жизненный путь и успех человека, что она может послать удачу дурному и привести к гибели стремящегося к улучшению своей участи6. Общее сознание неустойчивости положения, возможности и близости крупных перемен в политической и социально-экономической области находили свое выражение не только в изображении тревожного состояния полиса, в поэтическом раздумье об его судьбах, но и в размышлениях о плодах настойчивого и разумного труда людей, об их усилиях взобраться на вершину материального благополучия и о частой неудаче этих попыток.

Социально-политическая борьба в Аттике VI в. теснейшим образом связана с переменами в сфере экономики. Это не значит, что мы можем преувеличивать масштабы этих перемен и представлять их себе по образцу экономических переворотов нового времени.

В этом отношении заслуживает внимания и в настоящее время характеристика «социальных и политических изменений, промышленности и денежного хозяйства, демоса и гражданства», которую дал Э. Мейер 7. Знакомясь с пей, читатель замечает своеобразное сочетание верных наблюдений и выводов и привнесенных в глубокую древность понятий и противоречий, присущих обществу нового времени. Мы не будем еще раз говорить о том, о чем писали у

6 Ср. Theogn., I, 373.
7 E. Meyer. Geschichte des Altertums, Bd. Ill, стр. 504.
162

нас неоднократно, — о модернизации экономики ранней Греции в целом (развитая индустрия, фабричный способ производства, определение местных рыночных цен конъюнктурой на мировом рынке и пр.). Для последующего изложения важно указать на некоторые более частные явления и способ их объяснения автором.

Задолженность едва ли была лишь или даже главным образом результатом развития товарного производства и денежного хозяйства 8. Суровое долговое право существовало в Аттике и раньше, как оно существовало у народов, относительно которых не может быть и речи о «фабричном» производстве и развитом денежном хозяйстве0. Кредитор продавал должника на чужбину, как думает Э. Мейер, потому, что имел в распоряжении в большом количестве рабочую силу. Но источники не содержат данных о большом притоке рабов в Аттику в VI в. и их широком использовании в хозяйстве, а наличие местных рабочих из крестьян, задолжавших землевладельцу, трудно примирить с утверждением относительно развития денежного хозяйства и индустрии; оно указывает скорее на неразвитость экономики, чем на ее прогресс.

Торговля могла быть средством обогащения, но опять-таки и это обстоятельство говорит о недостаточном развитии товарного производства, так как только при большой разнице в ценах товаров на разных рынках, иногда даже не очень удаленных друг от друга, возможно было получать крупную прибыль. Э. Мейер толкует также чересчур широко слова Солона (Sol., 23, 20—21 ) в том смысле, что масса народа требовала раздела земли и ликвидации крупных имений 10. В общем же цельная и яркая характеристика Э. Мейера мало содействует пониманию специфики экономического развития Греции в рассматриваемый период.

VI век или даже середина этого столетия являются, по мнению некоторых исследователей, гранью в экономической

8 E. Meyer. Geschichte des Altertums, 13d. III, стр. 593. Э. Мейер, правда, замечает (стр. 594), что не было недостатка в насильственных актах, несправедливых судебных приговорах и пр., но все же главным фактором в процессе разорения крестьян, арендаторов и т. д. в его изложении является экономический переворот (там же).
9 A. H. Post. Grundriss der ethnologischen Jurisprudenz, Bd. I. Oldenburg u. Leipzig, 1894, стр. 363 сл.; Bd. II, 1895, стр. 559 сл.
10 E. Meyer. Geschichte des Altertums, Bd. III, стр. 603.
163

истории античного мира. Хайхельхайм, например, полагает, что после 560 г. перед нами раскрывается новая картина п. Большая утонченность (Verfeinerung), дифференциация и индивидуализация, заметные уже раньше в некоторых странах с особо благоприятными условиями, получают сильное распространение как фактор постепенной, хотя и непредвиденной, но решающей интенсификации хозяйственной структуры. И если автор на первое место выдвигает роль отдельных деятелей — приблизительно одновременное появление таких личностей, как Писистрат, Крез, Амасис, Аркесилай, Клисфен, Поликрат, Кир, Дарий, Эзра и Неемия, — все же из дальнейшего изложения можно понять, что VI век был, по его мнению, временем возникновения новых экономических форм эллинского полисного стиля, который в Vb. получил уже только окончательное развитие.

Понятно, что принимать такую дату, как около 560 г., для всего огромного и бесконечно разнообразного грековарварского мира едва ли возможно. Думается, что для отдельных стран этого мира начало нового этапа экономического развития было различно. Вспомним, например, реорганизацию Персидского государства при Дарии в конце VI в. или судьбы Междуречья в конце VII — начале VI в. Реформы Дария знаменуют существенные изменения в экономической структуре великой Персидской державы. С другой стороны, частноправовые документы позднеассирийской, нововавилонской и персидской эпох позволяют констатировать непрерывное существование весьма сходных социально-экономических явлений на протяжении двух столетий. Также и для Египта указанную грань приходится искать раньше, уже в VII в., в связи с концом ассирийского господства и установлением власти Саисской династии.

Даже для Греции в целом 560 г. едва ли может считаться началом новой хозяйственной эпохи (ср. положение Коринфа, Эгины, Спарты и др.). Да и относительно Афин эта дата подтверждается главным образом применительно к развитию торговли, ремесла и денежного обращения. Таким образом, в определении Хайхельхаймом грани рассматриваемого им периода можно усмотреть чересчур

11 F. Heichelheim. Wirtschaftsgeschichte des Altertums, I. Leiden, 1938, стр. 294.
164

поспешное обобщение наблюдений над некоторыми явлениями хозяйственной жизни Греции по отношению ко всему античному миру этого времени.

Слишком общей представляется и его характеристика сущности происходивших изменений как утончения, дифференциации, индивидуализации и интенсификации экономики. Мы не хотим отрицать наличие этих признаков, но их всегда, пожалуй, можно обнаружить, если дело идет о сравнении последующей, более высокой ступени развития с предшествовавшей ей в том случае, когда развитие шло по восходящей линии.

Таким образом, 60-е годы VI в. как грань в общей схеме экономической истории античности остается спорной. Что касается Аттики, то для нее первые десятилетия VI в. и период тирании Писистрата действительно оказались временем крупных изменений в хозяйственной жизни. Это было связано как с реформами Солона, так и с внешнеполитическими событиями и развитием афинской государственной организации. Как известно, гораздо легче проследить рост аттической торговли и отчасти ремесла, чем выяснить положение сельского населения. Исходным пунктом для дальнейшего изучения должен служить вопрос о степени дифференциации Аттики в экономическом отношении в VI в.

Хотя мы указывали, что обычная схема этой дифференциации в связи с делением всей страны на три области (Педиэю, Паралию и Диакрию) не соответствует действительности (см. выше, гл. 1), что каждая из этих областей не представляла чего-то цельного или однородного в экономическом отношении, это не значит, что мы должны отрицать для VI в. до н. э. всякие различия в этом отношении: природные условия отдельных местностей не могли не отразиться на занятиях населения, и, следовательно, известная дифференциация в способе добывания средств существования не могла не сказаться.

Три области VI в., которые традиция связывает с борьбой трех партий, соответствуют до некоторой степени трем естественным областям Аттики. Партии — действительно могли получить свои названия от местностей, в которых обрабатывали землю те, кто поддерживал ту или иную группировку (по крайней мере Педиэя и Паралия).

Ошибка исследователей нового времени, шедших, впрочем, в этом отношении за Аристотелем и Плутархом,

165

заключалась в том, что население каждой из этих областей представляли если не вполне однородным, то во всяком случае уже в значительной степени специфичным по своим занятиям и характеру (крупные землевладельцы, торговцы и ремесленники, батраки или мелкие землевладельцы крестьянского типа), предполагали, что экономическое развитие было уже настолько высоко, что можно говорить об экономической дифференциации этих областей. Чтобы выяснить этот вопрос, следует рассмотреть экономические особенности каждой из этих областей.

Несомненно, что и в VI в. центральная часть Аттики (Педиэя) с городом Афинами играла в экономическом отношении первенствующую роль.

В VI в. Афины, конечно, еще не достигли таких размеров и не были таким крупным центром ремесла и торговли, как в V—IV вв. В них сохранялось многое от старины. В пределах города еще нередко производились захоронения, что было вскоре запрещено 12. Только при Писистрате были приняты меры по улучшению снабжения населения водой (источник Έννεακροΰνος)13. Но все же и в VI в. это был город, в котором работали многочисленные ремесленники различных профессий. Керамическое производство, в значительной мере сосредоточенное в городе и его окрестностях, получает в VI в. поразительное развитие. Помимо гончаров, в городских домах жили художники, мастера и ремесленники других специальностей (металлурги, скульпторы и др.).

Названия некоторых демов указывают на преобладающее занятие их населения. Таковы, например, названия «ремесленных» демов Месогеи четвертой филы: Эвпириды, Кропия, Пелеки, Эталиды 14. Первые три находились на возвышенности около Хасия, к северу от Триасийской долины; местоположение дема Эталиды не установлено.

Афины рано привлекли к себе часть населения хоры, но все же большая часть горожан, по-видимому, сохраняла связь с сельскими местностями, как показывают известия, относящиеся уже к V в. (Thuc., II, 16, 1). Выше мы говорили о том, что в ранние времена знатные роды (или их

12 R. Young. Указ. соч.
13 W. Judeich. Topographie von Athen, München, 1931, стр. 65.
14 RE, VI, стб. 1238; Hb. 22, стб. 2019.
166

части) переселялись в город. Афины в VI в. — единственный в Аттике политический центр, в котором решались основные вопросы государственной жизни, который служил ареной политической борьбы. Гавань Фалерон занимает место Прасии, ремесленные изделия — находят более короткий и удобный путь для вывоза за пределы Аттики.

В то же время и πεδίον, и Триасийская долина были наиболее плодородными местностями Аттики, одной из самых неплодородных областей Греции. В VI в., наряду с зерновыми культурами, развивается садоводство и виноградарство как здесь, так и в сравнительно хорошо орошенных и плодородных местностях, расположенных на окраине Педиэи (Ахарны, Флия, Кефисия, Атмонон). Об этом говорят как позднейшие свидетельства, так и характер культов. Флия, например, была одним из старинных центров хтонических культов 15: культ Великих богинь и Диониса существовал здесь раньше, чем в Элевсине, а матерью эпонима дема, Флия, была Земля.

В противоположность сведениям относительно ремесел в городе и его ближайших окрестностях, нам ничего не известно о том, что ремесло получило какое-то особенное развитие в древней Паралии. Одна из ее частей — современная Месогия — представляет собой небольшую долину в 7—8 км в поперечнике, окруженную холмами. Почва этой долины состоит из слоя красно-коричневой глины (terra rossa), покоящегося на более твердой породе. Лишь глубинные ключи составляют источники орошения Месогии. Реки отсутствуют, за исключением реки Эрасин, которая большей частью пересыхает в нижнем течении 16. В долине ее, на выходе к морю, находится Браурои, родина Писистрата и Кимонмдов. Холмы, окружающие долину Месогии более разнообразны по условиям плодородия: в разных местах они представляют собой то пастбища, то полевые участки, то даже сады и виноградники. Месогия— область небольших поселений, из которых более значительными в древности были (кроме Браурона) Пэания, Паллена, Эрхия, Сфетт. Население занималось здесь главным образом мелким скотоводством и посевом ячменя,

15 Pausaniae Gracciae descriptio, ed. H. Hitzig, v. I, p. 1. Berolini, 1896, прим. к стр. 77, 8; J. G. Frazer. Pausanias Description of Greece, v. II, стр. 411.
16 A. Philippson. Укая, соч., стр. 815.
167

единственного хлебного растения, для произрастания которого почвенные условия Месотии были благоприятны17.

Другая часть Паралии — гористый юг. Здесь, в Лаврионе, скапливалось местное и пришлое население, занятое работой в рудниках. Сюда, на юг, переселили афиняне в VI — начале V в. на новое местожительство саламинцев и эгинян. В приморской полосе в VII—VI вв. важную роль в торговле играла гавань Прасии, утратившая эту роль после завоевания Саламина. Некоторые из демов Паралии по размерам были довольно значительны (Торик, Ламптры, Анафлист, Анагирунт, Кефала), с иными из них соединялись старинные исторические легенды (Анагирунт 18), но ни об одном из них мы не имеем сведений о том, что он являлся центром ремесла и торговли в VI в. до н. э. Вероятно, как это бывало во всех приморских поселениях, население этих демов занималось морским делом, извлечением «добычи моря» в ее различных видах, но предполагать в них наличие особенно развитого слоя торгового и ремесленного населения, тем более с осознанными классовыми интересами, нет никаких оснований.

Гористая северо-восточная часть Аттики также состояла из нескольких частей. На южных склонах Пентеликона (демы Икария, Плотея, Гаргетт) и в мульде Афидны были благоприятные условия для садоводства и виноградарства. Но Парнес, не только у Декелеи, но и далее к западу, за пределами Диакрии (крепость Филы и пр.), представлял собой суровую скалистую местность со скудной растительностью, мало связанную с Центральной и Южной Аттикой. В горах Пентеликона население отчасти занималось добычен из местного местного мрамора, отчасти пастушеством. В зависимости от сезона пастухи переходили со своими стадами мелкого скота в местности, расположенные ниже, — на восточное побережье. В Диакрии еще больше, чем в других частях Аттики, чувствовался недостаток хлеба 10.

За горами вдоль берега была расположена долина Марафона и далее к югу узкая полоса по побережью до Браурона. Условия хозяйства в этой полосе были иные,

17 E. Ch. Semple. The Geography of the Mediterranean Region, Its Relations to Ancient History. New York, 1031, стр. 351.
18 Suidae Lexicon graece et latine, rec. C. Bernhardy, t. I. Halis et Brunsvige, 1853, s. v.
19 A. French. The Party of Peisistratus, стр. 49.
168

чем в горах. Занятия местного населения едва ли очень отличались от занятий обитателей западного или юговосточного побережья, а связь с центральной областью была довольно тесной. Мы имеем любопытный пример устойчивости этих занятий в течение веков: как в древности, так и в новое время Галы Арафенские (дем филы Эгеиды) был сборным пунктом рыбаков из этого дема и окрестностей и снабжал Афины рыбой 20.

В общем можно согласиться, что в Диакрии жило, вероятно, не очень многочисленное и весьма бедное население, но нет никаких указаний на то, что оно состояло преимущественно из фотов (да и в каких имениях они могли бы здесь работать?) или из мелких крестьян, охваченных особым революционным порывом и требовавших радикальных реформ. Все это является скорее домыслом позднейших авторов, логическим выводом из признания Писистрата «наиболее демократическим» среди вождей-аристократов VI в. (Άθ. π. 13,4).

***

Несмотря на известные различия в положении и занятиях населения отдельных частей Аттики, о чем говорилось выше в связи с критикой воззрений Э. Мейера и Хайхельхайма, общие факторы экономического развития Греции в VI в. не могли не обнаружить своего действия по отношению и к Аттике в целом, а следовательно, и по отношению к каждой из ее частей. Для понимания социально-политической борьбы имеют главное значение два момента этого развития: рост торговли и ремесла и изменения в области сельского хозяйства.

Не приходится отрицать быстрое развитие в VI в. вывоза аттических керамических изделий. Распространение этих изделий в Греции, Малой Азии, Египте, Италии, Сицилии, Северном Причерноморье 21 свидетельствует

20 R. Loeper. Die Trittyen..., стр. 363.
21 О вывозе аттической керамики в Египет, Родос и пр. см, G. М. A. Richter. Archaic Greek Art against ils Historical Background. New York, 1949, стр. 7. О вывозе этой керамики в города Северного Причерноморья в середине и конце VI в. до н. э. см. «Античные города Северного Причерноморья», I. М.-Л., 1955; В. Ф. Гайдукевич. История античных городов Северного Причерноморья, стр. 107—108; Т. Н. Книпович. Художественная керамика в городах Северного Причерноморья, стр. 360.
169

о подъеме в этой области производства. О том же говорят и многие памятники, созданные мастерами и художниками. Изображения на вазах знакомят нас не только с пышными выездами воинов-аристократов, со сценами битв или мифологическими сюжетами, но и с повседневной жизнью и условиями труда гончаров и художников 22. Мастерские были скромных размеров. Мастер работал, как показывают первые изображения, сюжетом которых является производство керамических изделий, с помощью мальчика, вращавшего круг, и одного-двух помощников. Разделение труда еще не было особенно велико. Иногда тот же мастер изготовлял сосуд и расписывал его.

Начав с подражания коринфской керамике, аттические мастера быстро достигают совершенства в изготовлении чернофигурных ваз, и в течение VI в. афинская керамика вытесняет на востоке и на западе коринфские изделия 23. В конце V в. появляются первые краснофигурные сосуды, оставшиеся навсегда специальностью только афинян. Один из крупных городских демов, Керамейк, как показали раскопки, был главным центром этого производства уже задолго до времени Солона и Писистрата, Культы дема Керамейк были связаны с этим главным занятием его населения 24. Постройки при Писистрате и Гиппии требовали многочисленных рабочих и мастеровспециалистов в разных отраслях строительного дела. Монеты позволяют проследить постепенные усовершенствования в чеканке по металлу.

Плутарх сообщает, что Солон обратил граждан к ремеслам и издал известный закон, согласно которому сын не обязан прокармливать отца, если последний не научил его какому-либо мастерству (τέχνη). Далее следуют рассуждения автора, пользующегося этим поводом, чтобы сопоставить Ликурга с Солоном и отдать предпочтение первому: Ликург установил такой порядок, при котором спартиаты знали одно лишь ремесло — военное. Солон же больше приспособлял законы к обстоятельствам, чем, наоборот, обстоятельства к законам, и в данном случае его мотивами быди соображения о неплодородии почвы и скоп-

22 J. D. Beazley . Potter and Painter in Ancient Athens, London, 1046, стр. 6 сл.
23 В. L. Bailey. The Export of Attic Black Figure Ware.— JHS, 1940, LX, стр. 60—70.
24 L. Weber. Kcrameikos-Kultc, стр. 139 сл.
170

лении людей в Аттике, искавших здесь безопасности. Но если эти объяснения представляют домыслы позднейшего времени, то самый закон мог действительно появиться в VI в. (Plut., Sol., 22).

Вместе с развитием ремесла в это время быстро расширяется и внешняя торговля Аттики. В Египет (Навкратис) аттические керамические изделия попадают уже около 600 г. до н. э. Но даже такой исследователь, как Принц, который склонен сильно преувеличивать степень экономического развития архаической Греции, считает нужным оговорить, что перед нами в этом случае не обязательно непосредственный вывоз из Аттики: сосуды могли попадать в Навкратис на судах коринфян или эгинян 25. Непосредственное участие в торговле с более отдаленными районами Афины принимают во второй половине VI в. Бэйли систематически (по десятилетиям) проследил рост аттического вывоза, и его выводы подтверждают значение рассматриваемого периода в развитии аттической торговли. Это обстоятельство было связано с общим подъемом производительных сил Аттики, реформами Солона, с завоеванием Саламина и занятием Сигея, с оживлением сношений Афин с островной Грецией, с Италией и Сицилией, с усилением государственной организации при Писистрате.

Торговля этого времени носила своеобразный характер. В обогащении большую роль играл внеэкономический фактор (политические связи, «гостеприимство», услуги, подарки, подкуп, пиратские набеги, война и пр.). Крупные сделки, которые приносили сразу большую сумму денег, могли в VI в. заключать преимущественно члены знатных родов. Богатых людей из демоса было, вероятно, немало, но во всяком случае они по составляли какой-то многочисленной и сплоченной группировки с одинаковыми интересами.

Геродот не раз сообщает о случаях необыкновенного и быстрого обогащения, но обычно оно связано не с торговлей. Часто богатство обусловлено наличием золотых или серебряных рудников. Могущество Писистрата основывалось на использовании сначала рудников Лавриона, а позднее — Пангея (см. ниже). Сифнос был богатейшим из

25 H. Prinz. Funde aus Naukratis. Leipzig, 1908, стр. 77 и 80. Бэйли допускает этой для более позднего времени (указ. соч., стр. 64).
171

островов, так как на нем находились золотые и серебряные рудники, приносившие большой доход (Her., III, 57). Золотой песок Тмола является одной из достопримечательностей богатой Лидии 26. В обогащении нередко решающую роль играет случай, связанный с войной. Крушение персидского флота у мыса Афона, например, обогатило магнетского землевладельца Аминокла (VII, 190), а начало «великому богатству» эгинян было положено скупкой добычи после битвы при Платеях (IX, 80).

Большое значение имели в этом отношении связи с правителями других государств и услуги, оказанные им 27. Как причину роста славы дома Алкмеонидов Геродот отмечает, помимо услуги, оказанной Алкмеоном Крезу и побед на состязаниях в Олимпии, также и их родственную связь с тираном Сикиона Клисфеном, дочь которого Агариста стала женой Мегакла, сына Алкмеона (VI, 130). Очень выгодными могли оказаться и связи с храмами, в сокровищницах которых были накоплены значительные ценности.

Вполне признавая факт быстрого развития торговых сношений Аттики в VI в., великое и многообразное воздействие технических новшеств, развивающегося денежного обращения, стремления к наживе и роскоши и т. п., содействовавших крупным переменам в традиционном укладе жизни, мы все же должны присоединиться к тем, кто возражает против объяснения этого развития переходом от натурального к вполне развитому денежному хозяйству, кто настаивает на необходимости учитывать в достаточной мере специфику экономики древней Греции, и в частности значение внеэкономического принуждения, часто оказывавшего в той или иной форме решающее влияние на экономические связи между отдельными странами античного мира. Это не значит, что можно согласиться с Хазебреком, утверждавшим, будто торговля была преимущественно занятием пролетариев, побуждаемых нуждой пускаться в это рискованное предприятие. Принимая это положение, мы отказались бы от объяснения фактов, которые в изобилии дает археология. Несомненно, что торговля в VI в. была делом не только богачей-аристократов или

26 Her., 93; V, 101; ср. VI, 46—47 о доходах Фасоса с золотых приисков.
27 Her., VI, 70: Демарат, бывший спартанский царь, и Дарий.
172

бедняков, вынужденных приняться за этот опасный промысел. Стремление к обогащению (κέρδος) охватило широкие круги населения.

Плутарх писал (Sol., 21), что в те времена (т. е. в эпоху архаической Греции), согласно Гесиоду, «никакой труд не являлся бесчестным, мастерство не вносило различий, торговля же давала славу, сближала с варварским миром, доставляла дружбу царей и делала опытными во многих делах». Такую торговлю, которая «доставляла дружбу царей» и пр., вели, однако, главным образом представители знати.

Нам мало что известно о состоянии сельского хозяйства в Аттике VI в. Законы Солона о внешней торговле (Plut., Sol., 24), о запрещении вывоза всех продуктов сельского хозяйства, кроме оливкового масла, указывают на развитие культуры маслин и на недостаток хлеба. В VI в. устанавливаются прочные связи Афин с областью проливов, обусловленные потребностью в хлебе, которого в Аттике часто не хватало. Городское население этой страны как тогда, так и много позднее, как знать, так и люди из демоса были тесно связаны с землей, несмотря на развитие ремесла и торговли, что видно из приведенных; ранее слов Аристотеля (Αθ. π., 13,5). Население было занято главным образом в сельском хозяйстве; от культа земли и ее творческих сил ведут свое начало многие мифы и обряды Аттики, из обихода сельской жизни, из веселого, комоса в праздник Диониса возникла аттическая комедия, с этим земледельческим праздником, с «прекрасной песней в честь басилея Диониса» связано происхождение трагедии. Однако представить конкретно аттическое крестьянство того времени (да и более позднего) трудно. И это понятно: едва ли можно говорить по отношению к Аттике о крестьянстве как сословии. Ведь это — термин по своему происхождению сословный: крестьянство образует масса сельских жителей, бывших при феодальном режиме крепостными и получивших свободу после падения этого режима. В известной мере этот термин может быть применен и к населению сельских общин в древности (в Индии, Лигурии, Малой Азии и др.). Но в Аттике VI в. не существовало ни феодального строя, ни крепостных, ни сельской общины (если даже она и была когда-то там).

Различия (мы имеем в виду время после Солона) шли по другой линии — не по линии профессии, места в

173

производстве, занимаемого данным лицом, так как в этом отношении грань между городским жителем и сельским провести нелегко: первый нередко владел землей и занимался сельским хозяйством, а земледелец мог быть в то же время ремесленником и т. д. Социальную и политическую позицию человека определяли не столько его профессия, сколько то положение, которое он занимал по отношению к полису, представлявшему некое сложное производственное целое. Главными были различия иного рода: между свободным и рабом, гражданином и негражданином, знатным и незнатным, богатым и бедняком, собственником земли и безземельным. По сравнению с ними специфические различия между земледельцем, торговцем, ремесленником и т. д. не являлись настолько определяющими, чтобы возникли — мы говорим о VI в. — социальные группы с противоречивыми интересами, подобно тому как это было в новое время.

Подготовлено по изданию:

Зельин К.К.
Борьба политических группировок в Аттике в VI веке до н.э. М., "Наука", 1964.



Rambler's Top100