М. Нильссон. Греческая народная религия : Дом и семья

89

Дом и семья

По образному выражению одного из великих ученых, Артемида — богиня внешнего мира (Gottin des Draussen). Дикая природа может быть красивой и благосклонной, но может оказаться также жестокой и угрожающей. Глухие чащи, неприступные горы, глубокие ущелья и бурные потоки вызывали в людях трепет. В этих местах человек ощущал себя игрушкой неизвестных ему и опасных сил. Дикие звери могли напасть на пастуха и его стадо, из любой расщелины могли выскочить разбойники. «Дома лучше, так как вне дома опасно», — гласит древняя греческая поговорка, встречающаяся у Гесиода и в «Гомеровом гимне Гермесу».* В стенах своего дома человек чувствует себя в безопасности, здесь он укрывается от опасностей, грозящих ему за порогом. Древним грекам пришлась бы по душе наша современная поговорка: «Мой дом — моя крепость». В начале своего труда Фукидид приводит яркое описание того, какой тревожной была жизнь в древности из-за разбойников и пиратов.

* Hesiod, Opera, vs. 365 и Homeric Hymn to Hermes, vs. 36.

90

Описания Гомера, подтвержденные данными археологии, дают нам общее представление о том, какими были дома ранней эпохи. Дом был большим квадратным строением, состоящим из одного помещения — зала с прихожей (с одной из коротких сторон), в центре зала был очаг. Дом и двор были окружены стеной или забором, предназначенными для того, чтобы защитить хозяев от нападений диких зверей и врагов. Такой дом или этот зал обычно называли мегарон. Это было, в принципе, отдельно стоящее здание, не соединенное с другими постройками и приспособленное к деревенской жизни. Однако еще в доисторические времена в Греции были городки с комплексами строений и узкими улочками,* а мегарон был включен в планы знаменитых Микенских дворцов. У нас есть основания полагать, что отдельно стоящие дома и закрытые дворы долгое время существовали в сельской местности, но эти скромные домишки не оставили после себя никаких следов. Когда люди селились вместе в городках и больших деревнях, то нехватка пространства вызывала изменения в планировке. Дома стали строить рядом и соединять, заборы исчезли, а дворы стали меньше. Однако характерная для такого дома большая комната — мегарон — сохранилась, ее можно видеть даже

* Лучше всего известен городок на Мальфи, раскопки в котором произведены М. N. Valmin'om и описаны в его работе The Swedisch Messenia Expedition (Lund, 1938).

91

в домах города Приены, построенного при Александре Македонском.

Дом и забор защищали человека от врагов и других опасностей, но и сам дом тоже нуждался в божественной защите. Покровителем дома был Зевс. Здесь мы встречаем его в самых разнообразных ролях, ничуть не напоминающих о роли бога погоды. Забор по-гречески — «herkos», отсюда и эпитет Зевса «herkeios». По Гомеру, алтарь Зевса Геркейоса обычно располагался во дворе перед домом, там в его честь совершались жертвоприношения и возлияния. Чтобы ярче изобразить безумие Неоптолема, в мифе говорится, что он убил престарелого Приама прямо на алтаре Зевса Геркейоса. Алтарь Зевса Геркейоса можно видеть среди руин дома Эномая в Олимпии. Был такой алтарь и в Спарте, и в Афинах, о чем упоминают Аристофан и Софокл. У Софокла название этого алтаря служит для обозначения целого рода. Гораздо важнее тот факт, что в Афинах, когда проверяли новоизбранных архонтов, их спрашивали, есть ли у них святилища Аполлона Патрооса и Зевса Геркейоса и где они расположены. Этот вопрос предполагает, что у каждого гражданина был алтарь Зевса Геркейоса. Божественный покровитель дома находил себе место в каждом доме, однако его имя свидетельствует о том, что первоначально он был покровителем ограды, окружавшей дом, который он защищал от внешних опасностей.

Существует и еще одно довольно интересное проявление покровительства, которое осущест-

92

влял над домом Зевс. Он был богом молнии и в этом своем качестве именовался Катайбат * (тот, кто спускается) — то есть гром, который греки представляли себе как камень или каменный топор. Были обнаружены и камни, на которых написано имя этого бога. Алтарь, посвященный Зевсу Катайбату, стоял рядом с алтарем Зевса Геркейоса в руинах дома Эномая, еще один был обнаружен в доме на острове Фера, и в Таренте перед домами стояли алтари, на которых приносили жертвы Зевсу Катайбату. Такие алтари воздвигались для того, чтобы предохранить дом от попадания молнии. Очевидно, такой обычай был довольно распространенным.

Гораздо интереснее и важнее иной аспект облика Зевса как домашнего бога — это Зевс Ктесий, наиболее причудливый из всех, поскольку в нем бог небес появляется в виде змеи. Он упоминается не слишком часто, поскольку, в целом, простой домашний культ был делом серой повседневной жизни, до которой литературе было мало дела. Но почитался Зевс Ктесий по всей Греции — об этом свидетельствует тот факт, что этот эпитет существует также и в дорической форме — Пасий. Это редкое исключение, когда один эпитет фигурирует в разных диалектных формах. Оба слова — Ктесий и Пасий — означают «Приобретатель». Иногда эпитет употребля-

* Cм. мою статью «Zeus Kataibates», Rheinisches Museum, XLIII (1908), 315 и далее. О различных аспектах облика Зевса см. также большой труд: А. В. Cook, Zeus.

93

ется и без добавления имени Зевса. Алтарь Зевса Ктесия упоминается у Эсхила, посвященный этому богу алтарь был обнаружен в доме на острове Фера. Найдены и другие маленькие алтари, на которых указано его имя. На острове Фасос его называли Зевс Патроос Ктесиос,* а в его колонии Галепсос (во Фракии) он упоминается наряду с Зевсом Геркейосом Патроосом.** Этот бог не был забыт и в римскую эпоху. Наконец, на рельефе, обнаруженном в Феспиях, это имя написано над большой змеей (Илл. 26). К счастью, аттические писатели дают нам некоторые сведения о его культе. Менандр пишет, что этот бог — покровитель кладовых, защищающий их от воров.*** Известно, что его изображение ставили в амбарах. Другой аттический автор, рассуждая о культах, объясняет, какого рода это были изображения. Он называет их «semeia» (знаки или символы).**** Это были кувшины или амфоры, ручки которых были украшены шерстяными нитями, в них наливали свежую воду, масло и клали туда всевозможные плоды. Такая смесь называлась по-гречески панспермия или панкарпия. Подобные подношения известны нам по аграрным культам. Предполагаю, что это подношение было пищей,

* Revue archeologique, IX (1937), 195.

** Dittenberger, Sylloge inscriptionum Graecarum, vol. III, No 991.

*** Pseudo-Heracles, frag. 519, в Т. Kock, Comicorum Atticorum fragmenta (Leipzig, 1880—1888).

**** Anticleides, в Athenaeus, XI, p. 473b.

предназначенной для домашнего бога, который должен был явиться в образе змеи и съесть его.

Это предположение подтверждается данными, относящимися к известному совсем в ином аспекте культу Диоскуров * — сыновей Зевса (на что указывает их имя). Я не стану здесь рассказывать в общем об этих хорошо известных персонажах и об их культе, а ограничусь лишь их ролью в домашнем культе. Мифологический образ Диоскуров и их культ в позднейшие времена являются, несомненно, результатом смешения разных элементов. Диоскуров называли иногда «Anaktes» (цари), а иногда их изображали в виде детей. Этот культ был особенно популярен в Спарте, где Диоскуры явно являлись домашними богами. Символы Диоскуров и принадлежности их культа изображены на ряде рельефов. Особый знак Диоскуров — «dokana» — две вертикальные перекладины, соединенные двумя горизонтальными перекладинами. Этому символу неоднократно предлагались разнообразные и замысловатые толкования как в древности, так и в наши дни. Самое простое объяснение в том, что «dokana» — это деревянный каркас дома, возведенного из необожженных кирпичей. На некоторых рельефах из Спарты или ее колонии — Тарента, а также на спартанских монетах в качестве символа Диоскуров изображены две амфоры

* См. мою книгу The Minoan-Mycenaean Religion and Its Survival in Greek Religion (Lund, 1927), особенно с. 469 и cл.

(Илл. 29). Амфорам и «docana» сопутствует змея — она вьется вокруг них или лежит рядом (Илл. 31). Диоскуры были домашними богами — об этом свидетельствует их культ. В доме для них готовили еду и ложе. Так поступил Евфорион; * Формион же был наказан за то, что не открыл этим богам своих дверей.** Приношения еды этим богам назывались «theoxenia». Ферон из Агригента и Ясон из Фер приготовили трапезы в честь Диоскуров, и Вакхилид в своем стихотворении приглашает их на трапезу, на которой не будет недостатка в вине и песнях. Афиняне устраивали в пританее стол для Диоскуров, на котором была простая старинная еда — сыр, лепешки, оливки и порей. На некоторых вазах и рельефах мы видим Диоскуров, прибывших вкусить от своей трапезы: согласно распространенному представлению, они едут верхом (Илл. 32). В Спарте их изображали в виде змей. Итак, наблюдается явное родство между Зевсом Ктесием и сыновьями Зевса — Диоскурами.

Здесь нужно упомянуть еще об одном проявлении Зевса, в котором он нередко предстает в виде змеи — это Зевс Мейлихий, которого особенно почитали в Аттике (Илл. 27). Правда, следует заметить, что у нас нет свидетельств о его связи с домашними культами. Зевса Мейлихия изображали сидящим на троне с рогом изобилия (Илл. 28), а значит, он близок к Зевсу Приобре-

* Herodotus, VI, 127.

** Pausanius, III, 16, 3.

тателю. Имя этого бога означает «тот, кому была принесена умилостивительная жертва», «благосклонный». Вероятно, именно поэтому он стал похож на Зевса Приобретателя. Зевс Сотер («Спаситель»), также, по-видимому связан с пирейским Зевсом Мейлихием. Не будем здесь останавливаться на том Зевсе Сотере, которому поклонялись города, считавшие его хранителем их политической свободы, коснемся лишь Зевса Сотера домашнего культа. Ему была посвящена часть алтарей, обнаруженных при раскопках жилых домов на острове Фера. Эсхил утверждает, что Зевс Сотер, помимо небесных и подземных богов, является третьим покровителем дома. На пирах ему посвящали первое и третье возлияния. Однако нам не известно ни одно его изображение в виде змеи. И наконец следует упомянуть о божестве, именуемом «Agathos Daimon», то есть «Добрый гений». Это имя написано на одном из домашних алтарей Феры. Возлиянием Доброму Гению служили несколько капель неразбавленного вина, выплеснутые на пол в конце каждой трапезы. Это божество также изображалось в виде змеи.

Почему Зевс был покровителем дома, мы поймем, если обратим внимание на то, что греки, индусы, иллирийцы * и римляне очень часто называли его отцом; причем в языке последних эпитет слился с именем собственным, образовав

* Hesychius s. v. DeipaturoV. o QeoV para TumfaioiV. Тимфеяне — это одно из эпирских племен.

новое имя — Юпитер. Наличие этого эпитета в культовом языке этих четырех индоевропейских народов, доказывает, что он сохранился с тех древних времен, когда они еще не разделились. Принято считать, что этот эпитет характеризует Зевса как отца богов и людей. Но это явно не так. Недопустимо полагать, что в те древние времена, когда индоевропейские народы еще не разъединились и не начали своих великих перемещений, существовала знать, возводящая свою родословную к богам, как это делали герои Гомера. Зевс не был творцом мира и человека. Он не сотворил и не породил человека в физическом смысле. Следовательно, эпитет «отец» должен характеризовать его как «pater familias» — главу семьи, что в точности соответствует патриархальному общественному укладу индоевропейских народов. Вот почему Зевс был покровителем дома.

Однако удивляет то, что он появляется в виде змеи. Такого Зевса современные ученые, конечно же, назвали хтоническим божеством, поскольку змея всегда рассматривалась как образ души умершего. Несомненно, очень часто это действительно так, но всегда ли — вот в чем вопрос. Когда-то была выдвинута теория, согласно которой все семейные и домашние культы выросли из почитания умерших. Но эта теория не должна выходить за свои истинные рамки. Конечно, странно было бы, если бы оказалось, что у домашнего культа нет иных корней, кроме культа усопших. У многих европейских народов, да и у народов других частей света, мы видим змею в

качестве хранителя дома. В моей родной стране — Швеции, такие «домашние» змеи — очень распространенное явление. Совсем недавно умер один фермер, о котором я точно знал, что он оставляет молоко домашним змеям. Эти домашние змеи все еще почитаются на Балканах и в современной Греции. Когда змея появляется, ее встречают почтительным приветствием вроде: «Добро пожаловать, госпожа этого дома», «хранитель», «дух-хранитель нашего дома»; «Я твой послушный раб». Рассказывали, что в Древнем Египте дома просто кишели змеями, которые были до того ручными, что ползли на зов есть приношения. Минойская богиня-змея была домашним божеством.* Эта богиня была змеей не потому, как утверждает сэр Артур Эванс, что она была госпожой подземного мира и умерших, а потому что она была домашним божеством. Дух-хранитель дома принял человеческий облик этой богини, атрибутом которой стала домашняя змея. В одном из своих произведений Киплинг так пишет об обреченной деревне: «И кто мог бы противостоять джунглям теперь, когда сама деревенская кобра покинула свою нору на площадке под священным деревом». Священная змея Афины тоже ушла, когда афиняне, узнав о приближении персов, покинули свой город — так пишет Геродот. Афина была домашней богиней Микенского царя. Свою змею она унаследовала от Минойской домашней богини. В честь этой великой богини

* См. мою Minoan-Mycenaean Religion, pp. 279 и cл.

воздвигали статуи, и змея могла сопутствовать ей в качестве атрибута, но в обычном домашнем культе не было ни статуй, ни даже статуэток. Поэтому, похоже, что это сам домашний бог Зевс появлялся в виде змеи. Однако на самом деле связь здесь не слишком прочная и возникает лишь потому, что Зевс был покровителем дома, а змея была телесным воплощением духа-хранителя дома. В доме могло жить несколько змей, а потому люди иногда называли их сыновьями Зевса — «Dios kouroi». В культе домашней змеи мы находим еще один пример разительного сходства между нынешним фольклором и древнегреческой народной религией. Культ домашней змеи сохранился и в современной Греции.

Посреди большой гостиной греческого дома был устроен постоянный очаг. Его огонь согревал весь дом в холодные дни, на нем готовили еду. Такие постоянные очаги были принесены в Грецию греками, так как в минойских домах были только переносные горшки для огня того же типа, что использовался для приготовления еды в эллинистический период, и сохраняется даже в наши дни.* Святость очага — понятие, близкое грекам и римлянам, и очень вероятно, что греческое имя богини очага — Гестия и его римский

* В древнеминойский период, возможно, существовали постоянные очаги, но позже остались лишь переносные горшки. См. Р. Demargne «Culte funeraire et foyer domestique dans la Crete mmoenne». Bulletin de correspondance hellenique, LVI (1932), 60 и cл.

100

вариант — Веста — происходят от одного и того же слова. Правда, это предположение уже было оспорено.* Представление о святости очага связано именно с постоянным очагом. Следовательно, оно исходит от греков, а не от догреческого населения, не имевшего постоянных очагов. Очаг — это центр дома и символ семьи. Геродот, желая указать, сколько семей живет в городе, называет число очагов.** Очаг был святым местом. Человек, ищущий спасения, прибегает к очагу, как это делали Одиссей, Телеф, Фемистокл. Там его защищает святость очага. Очагом люди клялись. Новорожденного принимали в семью, обнося его вокруг очага, — этот обряд назывался «amphidromia» и совершался на пятый день после рождения ребенка.

Очаг был центром домашнего культа и повседневного благочестия. Не стоит забывать, что если наше благочестие выражается, главным образом, в словах и молитвах, то благочестие древних выражалось, как правило, в действиях. В наших школах день начинается с утренней молитвы, в греческих же гимнасиях были святилища героев, где совершались культовые обряды. Домашний культ ярче всего проявляется в повседневной жизни. У нас принято читать молитву перед едой и после еды, а греки перед едой имели обыкновение класть несколько кусочков пищи на очаг

* F. Solmsen, Untersuchungen гиг griechischen Laut- und Verslehre (Strassburg, 1901), pp. 191, 213.

** Herodotus, I, 177.

101

и выливать на пол немного неразбавленного вина. Считалось, что это возлияние в честь доброго гения, хранителя дома, который является в виде змеи. Кому предназначалось приношение пищи, источники не сообщают, но скорее всего — Гестии, богине очага.

Таким образом, очаг считался священным, и ежедневная трапеза тоже. Сакральный характер трапезы находил выражения в сопровождавших ее обрядах. У многих народов иноземец, допущенный к участию в трапезе, попадал на этом основании под покровительство племени и становился неприкосновенным. Трапеза связывала священными узами всех, кто принимал в ней участие. Здесь можно вспомнить старый русский обычай, предписывавший встречать почетного гостя с хлебом и солью у ворот города. Схожие представления бытовали и у греков. «Ты позабыл свою великую клятву, стол и соль», — упрекает неизвестного нам человека поэт Архилох,* а оратор Эсхин возмущенно вопрошает своих товарищей, которыми, как он считает, он был обманут: «И где же соль? где стол? где возлияние?»**

Святость трапезы, соединявшая ее участников в священное сообщество, поможет нам понять наиболее известные и значительные из всех обрядов греческой религии — приношения в жертву животных. Их смысл и происхождение вызы-

* Frag. 96, in Bergk, Poetae lyrici Graeci.

** Demosthenes, XIX. 189.

102

вают бурные споры. Великий ученый У. Робертсон Смит выдвинул гипотезу о тотемистическом происхождении этих жертвоприношений.* Жертвенное животное было самим богом, — полагает Смит, — и поедая его плоть, верующие считали, что соединяются с богом и приобщаются его силе. Эта гипотеза была несколько модифицирована Джейн Харрисон ** и другими, но все же осталась несостоятельной. Ни у греков, ни у других индоевропейских народов мы не находим ни малейшего следа тотемизма. Жертвоприношения животных можно объяснить, исходя из святости трапезы. Жертвоприношение — это общая трапеза бога и верующих, соединяющая их воедино. Молитвенным обращением бога призывают прийти на трапезу. Он получает свою долю, а люди, которых больше, устраивают пиршество из оставшегося. Вот почему на алтарь бога возлагали лишь небольшой кусочек мяса. Этот обычай уже Гесиоду показался таким странным, что он придумал ему мифологическое объяснение.*** Жертва имеет сакральный характер. Именно поэтому части ее во многих случаях запрещалось выносить за пределы священного пространства. Священными считались даже несъедобные части, кости и

* Lectures on the Religion of the Semites, 3d. ed. (London, 1927).

** Prolegomena, pp. 84 и cл.

*** Theogony, vss. 535 и cл. См. Ada Thomson, «Der Trug des Prometheus», Archiv fur Religionswissenschaft, XII (1909), 460 и cл.

103

зола — их оставляли в святилище. Такого рода жертвоприношения совершались не только на праздники, но иногда и в повседневной жизни. Каждый раз, когда возникала необходимость убить животное, это рассматривалось как жертвоприношение и сопровождалось традиционными обрядами. А прилагательное «philothytes» («любящий жертвоприношения») означало, попросту, «гостеприимный».

Святость не сообщалась очагу каким-либо богом, она была ему имманентна. Гестия так и не была целиком антропоморфизирована. Она была включена в мифологию, но ее статуи — это плоды творчества художников, а не культовые изваяния. Тем не менее, ее значение очень велико. «Начинай с Гестии», — гласит греческая пословица, означающая «Начинай с верного основания». Если в доме убивали животное и совершали жертвоприношение, то Гестии приносили первые куски, подобно тому, как возлагали на очаг куски еды в начале каждой трапезы. Вот почему первая частица любого жертвоприношения, включая и общественные, как считается, была посвящена Гестии. О месте Гестии можно прочесть в некоторых полуфилософских рассуждениях греков, согласно которым Гестия воцарилась в центре вселенной, подобно тому как очаг расположен в центре дома.

Следует добавить несколько слов относительно роли очага в общественном культе, поскольку она лучше всего доказывает, что семья была моделью и основой для греческого государст-

104

венного устройства. И подобно тому как у семьи был свой очаг, в доме совета был устроен государственный очаг. Возле него ежедневно совершали трапезу должностные лица и особо уважаемые граждане. А когда город основывал где-либо свою колонию, то эмигранты переносили туда огонь родного очага, чтобы зажечь очаг нового города.

Культ очага восходит к дням седой древности, к индоевропейской эпохе. Это заставляет меня высказать одно соображение общего характера относительно различия между нашей религией и религией греков (народной религией). Это различие не встречает достаточного внимания у нас, поскольку мы относимся к этому не так, как греки. Святость очага была настолько велика, что можно говорить о культе очага. У очага совершались определенные священнодействия, однако не было ни молитв, ни изображений, ни богов — ведь Гестия была не полноценным личностным персонажем, а только бледной персонификацией. Культ заключался в действиях. Согласно представлениям древних, очаг был священен сам по себе. Для нас же это не так. В наши дни место освящается построенным на нем домом Божиим. Освящение церковного здания сообщает ему святость, тогда как в древности святость заключалась в самом месте. Дом для бога возводился на данном месте, потому что оно было свято, а не наоборот. И наконец, хотя очаг был свят, его использовали не только в религиозных целях, но и для приготовления пищи, кипячения

105

воды и обогрева помещения. Здесь мы видим еще одно различие между религиозными представлениями древних греков и современных людей. Возможно, это самое большое различие. Мы проводим четкое разграничение между религиозным и светским, и у нас священные предметы запрещено использовать в бытовых целях. Религия — это наш выходной костюм. Древние тоже различали священное и светское и относились к священным объектам не так, как к прочим. Но в повседневной жизни священное и светское смешивалось самым невероятным образом. У древних религия гораздо больше проявлялась в повседневной жизни, чем у нас. Она выражалась более в действиях, чем в словах. Конечно, священнодействия могли выродиться в пустую рутину, должно быть, это обычно и происходило: они лишались истинного религиозного чувства даже в большей степени, чем наши благодатные таинства, если воспринимать их как традиционные обряды.

Святость очага была так сильна, что любой, кто садился у него, становился освященным и неприкосновенным. Можно было бы сказать, что такой человек находился под защитой богов. Действительно, считается, что это было так, но данная формулировка не совсем верна. Очаг был свят сам по себе, и его святость сообщалась любому, кто его касался. Здесь не нужно было никакого личностного бога-посредника. Однако, с другой стороны, каждый ищущий защиты у очага был под покровительством богов, и особенно — Зевса. Это обсто-

106

ятельство обращает нас к той древней эпохе, когда закон, суд и государство были развиты еще очень слабо. Тогда божественное покровительство было гораздо важнее для чужестранцев и преследуемых, чем в исторический период, когда жизнь, регулируемая государственными институтами и законами, стала более безопасной. Следует добавить, что уважение к определенным религиозным законам относительно чужестранцев и преследуемых проявляется у большинства первобытных народов. Должно быть, такие правила существовали еще в индоевропейскую эпоху.

У первобытных народов чужестранец не пользовался защитой закона и обычаев племени. Слово «гость» и латинское «hostis» (враг) — это одно и то же слово. Преследуемый изгой тоже был лишен из-за своего проступка против закона и традиций их защиты. Но такой человек может получить очищение и прощение. А что касается чужестранцев, то могли найтись причины для установления с ними дружеских отношений. Это могли быть, например, купцы, поскольку торговля, хотя и очень ограниченная, существовала всегда — даже в древности и у самых примитивных народов. И существовал уже тогда бог, простиравший свое покровительство на чужестранцев и изгоев, — Зевс. Лишь он один обладает эпитетами, отражающими эту его функцию (xenios, hikesios), они были распространенными и в историческую эпоху. Зевс был покровителем чужеземцев и изгоев потому, что будучи «отцом», божественным «pater familias», он поддерживал

107

неписаные законы и обычаи, на которых держалась власть главы семейства. Такие законы и обычаи были необходимы, поскольку в противном случае совершивший правонарушение не мог бы искупить свою вину, а торговые и прочие контакты с другими народами оказались бы невозможными. Таким образом, Зевс являлся хранителем неписаных законов, норм морали и священных обычаев древнегреческого общества. Но по мере того как развивалось политическое устройство и жизнь становилась более безопасной, данная функция Зевса в обществе все более отходила на второй план. Людям, в общем-то, уже не приходилось обращаться к Зевсу с просьбой о защите. Теоретически Зевс всегда оставался небесным властителем и защитником нравственности и справедливости, но, пожалуй, только теоретически.

Издревле Зевс был покровителем дома, семьи и ее прав. Но возрастающая сила государства, уже способного обеспечить в стране мир и покой, стала причиной уменьшения роли Зевса в частной жизни граждан. Зевс Ктесий и Зевс Геркейос сохранились, но упоминаний о них не так уж и много. Древние обряды исполняли по привычке, не задумываясь об их смысле. В классическую эпоху роль Зевса и его культа заметно меньше, чем в дни Гомера. Официально Зевс считался верховным богом, покровителем государства и закона. Но в повседневной жизни люди больше внимания уделяли иным богам — тем, которые были ближе к человеку.

108

Хотя в историческую эпоху люди чувствовали себя в определенной степени защищенными от врагов и разбойников, но другого рода опасности, угрожавшие человеку и его дому, все же внушали им страх. Люди всегда верили в магию и колдовство, эта вера сохранялась и в классической Греции. Так что дом нужно было защищать и от незримой опасности, и для этого люди обращались к богам, способным отвратить от них всякое зло. Одним из них был великий герой Геракл, победивший множество чудовищ, злых духов (Антей был одним из них) и даже саму Смерть. Над входом в дом греки обычно делали надпись: «Здесь обитает славный победитель Геракл; да не войдет сюда никакое зло».

Еще один великий отвратитель зла — Аполлон, бог святости и очищения. Почитание Аполлона было связано с культом камней. Священные камни не редкость для Греции. Ксенофонт рассказывает о людях, которые не поклоняются в храмах и у алтарей, и о тех, кто поклоняется камням, кускам дерева и животным.* Феофраст упоминает суеверных людей, которые возливают масло на камни, стоящие на перекрестках, падают перед ними на колени и приветствуют их воздушным поцелуем.** Особенно известен омфалос Аполлона в Дельфах. Первоначально он был не могилой и не обозначением центра мира, а просто одним из многих священных камней, став-

* Memorabilia, I, 1, 14.

** Characteres, 16.

109

шим знаменитым благодаря славе Аполлона. Священные камни ставили перед дверями дома. Возможно, так было и в доисторические времена. Прямоугольно обтесанные камни были обнаружены перед воротами Гомеровской Трои еще Дёрпфельдом, а затем американскими археологами.* Поскольку они не могли служить какой-либо практической цели, ученые предположили, что их задача была религиозной. Возможно, нам удастся пойти дальше. Грозный опубликовал надписи на хеттских алтарях и прочел эти пиктограммы.** В числе прочих там упоминалось имя бога, звучащее как Апулунас. Он считался богом ворот. Если это действительно так, то мы имеем неоспоримое доказательство восточного происхождения Аполлона, предположение о котором часто возникало, но яростно опровергалось. Этот восточный Аполлон был хранителем ворот — таким он был и в классической Греции.

Перед каждым греческим домом был воздвигнут высокий камень конической формы (Илл. 30). Его называли Аполлон Агюйеус (Аполлон улицы), так как он стоял прямо на улице перед дверями дома. На него возливали масло, украшали его лентами, а потому иногда его на-

* W. Dorpfeld, Troja und Ilion (Athens, 1902), p. 134 und Figs. 44, 45; С. W. Blegen in Amer. Joum. of Archaeology, ХХХVIII (1934), 241. Fig. 18, and XLI (1937), 593. Fig. 36.

** В. Hrozny. «Les Quatre Autels 'hittites' hieroglyphiques d'Emri Ghazi et d'Eski Kisia», Archiv orient. Vin (1936), 171 и cл.

110

зывают алтарем, а иногда при нем сооружали алтарь. Мы не знаем, был ли этот священный камень старше самого Аполлона. Во всяком случае, такой камень защищал дом от зла, и в классическую эпоху он был посвящен Аполлону, великому отвратителю зла.

Очень часто перед домом ставили изображение трехликой Гекаты (Илл. 33). Аристофан пишет, что, выходя из дома, женщина возносила молитву Гекате.* Мы поговорим об этой богине подробнее несколько позже. Греки всегда считали Гекату богиней магии и колдовства, а сила, способная вызывать духов и наводить злые чары, может также и отвратить их. Вот почему изваяния Гекаты ставились на перекрестках и перед домами.

Эта глава посвящена культам, связанным с домом и семьей. Пожалуй, уместно было бы завершить ее несколькими соображениями относительно социального аспекта древнегреческой религии. В отличие от восточных и некоторых других народов, греки не имели ни профессиональных жрецов, ни храмов, располагающих собственностью и служителями. Глава семьи был жрецом для своего дома, а для государства первосвященником был царь. Этот порядок сохранился и тогда, когда царей в Греции уже не было. У царя была отнята политическая власть, но, как правило, он мог исполнять свою прежнюю религиозную функцию. И даже в той си-

* Lysistrata, vs. 64.

111

туации, когда присутствовали профессионалы — например, пророки и жрецы для жертвоприношений, они были только помощниками. Первоначально, религия и общество (или государство) были у греков не двумя самостоятельными сущностями, а двумя тесно связанными аспектами одной и той же сущности.

Ввиду всего этого возникает неожиданный вопрос: домашний культ — это лишь малая часть греческой религии? Кто же контролировал все остальные культы богов в древности? Конечно, многие культы, включая те, что, возможно, были унаследованы от Микенской эпохи, находились в ведении царя. Более того, не следует думать, что в раннем периоде были такие же грандиозные храмы и статуи, как в классическую эпоху. В древности священными местами были рощи, источники, гроты и т. д., где стояли простые алтари из необработанных камней и дерна. Об этом мы читаем у Гомера, который рассказывает о жертвоприношениях, происходивших у источников под платанами, и о вотивных дарах на ветвях деревьев в роще. Если такого рода культовое место становилось популярным и его посещало много людей, если бог получал много даров, то для него и для этого имущества сооружали небольшое здание. Такое здание мог возвести любой человек. Но в некоторых случаях нам известно, что данный культ находился в ведении определенной семьи, а именно — той семьи, что владела землей, на которой находилось святилище.

112

Большая часть культов находилась в ведении определенных семей. Мы знаем это на примере Аттики,* сведений о которой у нас больше, чем о других греческих государствах. Можно предположить, что так было и повсюду. Приведем несколько примеров: Элевсинские мистерии были в ведении Евмолпидов, мистерии Флии — Ликомидов, жрица Афины Полиады и жрец Посейдона в Эрехтейоне всегда выбирались из Этеобутадов (из чего был сделан вывод, что это был древний род царей Афин), а сакральное вспахивание земли у подножия Акрополя совершали Бузиги. Геродот пишет, что ему неизвестно происхождение Исагора, соперника Клисфена, но известно, что его семейство совершало жертвоприношения Зевсу Карийскому.** Определенный культ был принадлежностью определенной семьи.

Такая ситуация характерна для господства аристократии, которой принадлежала политическая власть в начале архаического периода. Низшие классы — люди без родословной — обращались к скромным деревенским святилищам и даже к культам, поддерживаемым знатью, от которой эти люди зависели. По-видимому, они образовывали своего рода религиозную общность, члены которой назывались «orgeones» («поклоняющиеся»). В культовом законодательстве Солона эти общины стоят на одном уровне со знат-

* Примеры собраны в: J. Toepffer, Attische Genealogle (Berlin, 1889).

** Herodotus, V, 66.

113

ными семьями.* Знатные роды делились на фратрии (братства), члены которых назывались «phrateres» (братья). Политические реформы Солона и Клисфена придали такую же организационную форму простому народу: теперь каждый гражданин Афин принадлежал к какому-либо братству. Такая политическая реорганизация должна была повлечь за собой перестройку в семейном культе.

Мы уже знаем, что новоизбранных афинских архонтов спрашивали, есть ли у них алтари Зевса Геркейоса, Аполлона Патрооса и могильные камни и где они расположены. Зевс Геркейос, как мы убедились, был покровителем двора. Аполлон Патроос был «agyieus»—каменной стелой перед дверями дома. Смысл упомянутых вопросов заключался в том, чтобы удостовериться в том, что данный человек является гражданином. В ту эпоху, когда письменности еще не было, гражданство подтверждалось фактом обладания домом и землей. Такое доказательство мог привести только человек, владеющий недвижимостью. Но у людей безродных недвижимой собственности не было. Демократическая реформа не изменила формы упомянутых вопросов, но изменила форму культа, чтобы он охватывал всех граждан. Древние домашние боги становились собственностью всей фратрии. Члены фратрии поддерживали культ ее богов, эти боги назывались «patrooi» (унаследованные от предков). Жители Афин поклонялись Зевсу Геркейосу, которого другие называли Пат-

* См. мою Gesch. der griech. Rel., I, 672.

114

роос или Фратриос, а также Аполлону Патроосу, который был, возможно, мифическим родоначальником афинян. К этим богам следует добавить и Афину — городскую богиню с эпитетом «Фратия».

Возможно, кто-то возразит, что все это не относится к народной (в нашем понимании) религии. Но в Древней Греции такая связь была, поскольку культ богов фратрий был культом всенародным — ведь это был культ мелких частей государства Аттики. Происхождение этих богов прослеживается в домашних и семейных культах. Об этом известно немногое. В классическую эпоху он уже был, главным образом, простой привычкой, и его роль уменьшилась с развитием политики и великих культов. А смысл данной главы — показать, что эти культы имеют огромное значение для правильного понимания религии и жизни древних греков.