боги наблюдают со своих двенадцати тронов; пара коней — это принадлежность
ритуала, во время которого участник сначала переживает свою условную
смерть, а затем возрождается в качестве царя (см. 81.4). Пресловутое
похищение Ганимеда орлом объясняет одна из найденных в этрусском
городе Пере чернофигурных ваз: орел у бедра только что возведенного
на трон царя по имени Зевс является олицетворением божественной
природы царя, его ka, или второе "я", что сближает его
с солнечным соколом, который слетает к фараону во время коронации.
Однако традиционное упоминание о юности Ганимеда говорит в пользу
того, что царь на таком изображении лишь заменяет настоящего царя
— это интеррекс, правящий только в течение одного дня, как Фаэтон
(см. 42.2), Загрей (см. 30.1), Хрисипп (см. 105.2) и другие. Поэтому
орел Зевса — это не только признак воцарения, но и птица, которая
доставляет царя на Олимп.
2. Вознесение на небеса на спине орла или в образе орла — это
широко распространенный религиозный сюжет. Он пародируется в "Мире"
Аристофана (1 и cл.), где
главный герой отправляется верхом на скарабее. Душа кельтского
героя Луга,
который в "Мабиногион" фигурирует под именем Ллу-Ллау,
орлом взлетает на
небеса, когда танист убивает его в день летнего солнцеворота.
После священного
брака в Кише вавилонский герой Этана верхом на орле отправляется
в небесные
чертоги Иштар, но падает в море и тонет. Его смерть, между прочим,
— это не обычное ежегодное жертвоприношение, как, например, смерть
Икара (см. 92.3), а наказание за плохой урожай во время его царствования,
и отправляется он за волшебной
травой плодородия. Эта история вплетена в сюжет непрекращающейся
борьбы между
орлом и змеем, символизирующими новый и старый год или царя и
таниста, а в мифе
о Ллу-Ллау, после последнего вздоха во время зимнего солнцестояния,
орел вновь с
помощью магии обретает жизнь и прежнюю силу. Недаром в Псалме
103.5 говорится: "...обновляется подобно орлу юность твоя".
3. Миф о Зевсе и Ганимеде приобрел необычайную популярность в
Греции и Риме, поскольку в нем видели религиозное оправдание страсти
мужчин к мальчикам. До этого времени сексуальные извращения допускались
только как крайняя форма поклонения богине: жрецы Кибелы, желая
достичь экстатического единства с ней, подвергали себя оскоплению
и носили женские одежды. Практиковавшее эти крайности жречество
было узаконено в храмах Великой богини в Тире, Джоппе, Иераполе
и Иерусалиме (3 Цар. 15, 12 и 4 Цар. 23, 7) вплоть до Вавилонского
пленения*. Эта новая страсть, виновником которой Аполлодор называет
Фамирида (см. 21.m),
еще больше подчеркивает победу патриархата над матриархатом. Греческая
философия превратилась в связи с этим в своего рода интеллектуальную
игру, в которой мужчины вполне могли обходиться без женщин, поскольку
для них неожиданно открылась область гомосексуального влечения.
На эту тему много писал Платон, используя миф о Ганимеде, чтобы
объяснить собственные сентиментальные чувства по отношению к своим
ученикам ("Федр" 279 a-b); хотя в других своих произведениях
("Законы" I. 636 d) он заклеймил однополую любовь как
противоречащую человеческой природе, а миф о том, что Зевс тоже
отдал ей должное, назвал злобной выдумкой критян. В этом он нашел
поддержку у Стефана Византийского [под словом Гарпагия], который
пишет, что критский царь Минос похитил Ганимеда, чтобы сделать
из него напарника для своих ночных развлечений, "получив
на это разрешение от Зевса". С распространением философии
Платона женщины, до тех пор занимавшие в интеллектуальном плане
ведущие позиции в греческом обществе, превратились в бесплатную
рабочую силу, рожающую вдобавок детей, тогда как Зевс и Аполлон
окончательно занимают ведущее положение среди богов.