С.И. Радциг. История древнегреческой литературы : Методологические вопросы

Чтобы правильно понимать историю древнегреческой литературы, как и всякой другой литературы, недостаточно только читать произведения писателей и оценивать их соответственно своим личным взглядам и вкусам: необходимо владеть правильным научным методом. Над выработкой научного метода литературоведы немало трудились и продолжают трудиться. Поэтому, приступая к рассмотрению истории древнегреческой литературы, важно, хотя бы бегло, взглянуть, какой из применявшихся методов надо признать наиболее совершенным.
Первые опыты литературных теорий и литературной критики предпринимались уже в древности (см. гл. XIX), но тогда вопрос теории и критики был только поставлен, широкое же значение он получил лишь в новое время.
Изучение истории литератур античного периода началось в эпоху Возрождения, когда ученые стали собирать и изучать тексты античных писателей. Много было сделано в эпоху Классицизма (XVII в.) Французские драматурги П. Корнель (1606—1684), Ж. Б. Мольер (1622—1673), Ж. Расин (1639—1699) и другие широко пользовались

11

наследием античности, но понимали его в духе современности и сильно его модернизировали. Н. Буало (1636—1711) в своем «Поэтическом искусстве» устанавливал литературные нормы для писателей, возводя в догмы учения древних теоретиков — Аристотеля (IV в. до н. э.) И Горация (I в. до н. э.), — которые во многих случаях понимал ошибочно. Однако эти правила Буало пользовались признанием в течение более ста лет.
Первые шаги в изучении античных литератур характеризуются собиранием и изданием литературных памятников, собиранием сведений об их авторах и попытками истолкования произведений. Образцом такого направления может служить «Библиотека латинских писателей» в 9-ти томах и «Библиотека греческих писателей» в 14-ти томах, изданные И. А. Фабрициусом (1668—1736). Наряду с собиранием ученые останавливались и на оценке художественного значения произведений; но эта критика носила чисто субъективный характер.
Решительным поворотом в понимании сущности предмета искусствоведения и литературоведения были труды глубокого знатока античного мира И. И. Винкельмана (1717—1768), который считается родоначальником наук археологии и искусствоведения. В книге «История искусства древности» (1763) он не только восторгался произведениями античного искусства, но и старался объяснить его развитие с исторической точки зрения, показывая внутреннюю закономерность изменения художественных форм и художественных направлений. В этом развитии он усматривал влияние климата, нравов, религии и законов. Так из области случайностей и субъективных впечатлений художественное творчество становилось предметом науки.
Точка зрения Винкельмана нашла продолжателей среди современников. Ее развивал Г. Э. Лессинг (1729—1781) в сочинениях «Гамбургская драматургия» и «Лаокоон», опираясь на богатый материал греческой и римской литературы. Поэт и ученый, последователь учений Ж. Ж. Руссо, И. Г. Гердер (1744—1803) обратился к изучению народных песен, видя в них источник всякой поэзии, ив первую очередь он искал образцы в греческой литературе. Величайшие немецкие поэты И. В. Гёте (1749—1832) и И. Ф. Шиллер (1759— 1805), а за ними «романтическая школа» (особенно братья А. В. и Ф. Шлегели) восторгались греческим искусством и литературой и видели в ней вечный образец.
Одновременно и в русской литературе возрастал интерес к наследию античного мира, что нашло выражение в произведениях А. Д. Кантемира, В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова, М. В. Ломоносова, А. Н. Радищева и многих других. В России в XVIII в. появилось много переводов античных писателей.
В начале XIX в. от философов-идеалистов — Канта, Шеллинга и Гегеля — получила распространение реакционная идея, будто искусство выше жизни; за образец они брали греческое искусство.
Только глубокое изучение истории и быта античных народов могло привести науку к правильному пониманию сущности литературы и

12

искусства. Первым вступил на этот путь немецкий ученый Ф. А. Вольф (1759—1824), прославившийся критической постановкой гомеровского вопроса. Но он набросал только очерки развития греческой и римской литератур. Систематическую же и художественно написанную историю греческой литературы дал К. О. Мюллер (1797—1840). Правда, ему удалось довести свое изложение только до времени Александра Македонского.
У нас важное значение имели работы Н. И. Гнедича (1784—1833), который не только перевел «Илиаду» Гомера и «Сиракузянок» Феокрита, но и познакомил русское общество с греческими народными песнями, древними и новыми. В предисловии к переводу «Илиады» он высказывал глубоко прогрессивный и новый для его времени взгляд, что к пониманию Гомера надо подходить с исторической точки зрения. А. С. Пушкин в своих литературных суждениях предостерегал против субъективно-эстетических оценок. Он дал высокую оценку труда Н. И. Гнедича и в своем творчестве уделял большое место античным мотивам. Этой точки зрения придерживался и Н. В. Гоголь.
В дальнейшем изучение античных литератур пошло в общем по одинаковому пути с изучением литератур других народов.
В 60-х и 70-х годах XIX в. получила широкое распространение теория французского социолога И. Тэна (1828—1893), который к литературе и искусству пытался применить метод естественных наук. Не довольствуясь анализом исторических фактов, он старался найти в ходе событий, как и в развитии литературы и искусства, какие-то определяющие факторы и видел их в особенностях расы, среды и исторического момента. В своих «Чтениях по философии искусства» он посвятил специальный курс греческому искусству. Такое понимание художественного процесса стало господствующим в конце XIX и в начале XX в. и известно под названием культурно-исторического метода. Его влияние можно видеть и в крупнейших трудах по истории греческой литературы: В. Криста (1888) и в новейших ее переработках В. Шмида, О. Штелина (пять томов, 1929—1948) и в труде А. Лески (2-е изд. 1963 г.).
Главная ошибка теории Тэна заключается в том, что он не учитывает экономических и социальных факторов, а расу и среду считает основными факторами, причем неизменными и постоянными. На этой почве в буржуазной науке получала распространение всякого рода модернизация истории античного мира, внесение в нее не свойственных ей черт вплоть до признания в ней феодализма и капитализма (в трудах Эд. Мейера, Р. Пельмана, Г. Сальвиоли и др.). Буржуазная наука такой модернизацией внушала мысль об извечности капиталистического строя.
На почве кризиса самой буржуазной культуры в трудах западных ученых конца XIX в., а особенно в XX в., после первой мировой войны получила большое распространение теория «чистого искусства», или «искусства для искусства», и связанное с ней представление, будто поэт есть поэт — и только и что, следовательно, для литературоведения важны только приемы и формы его творчества, а содержание

13

произведений, мировоззрение писателя и тем более окружающая обстановка и внешние влияния не имеют никакого значения. У нас этим недостатком грешила школа А. Н. Веселовского (1838—1906). Хотя некоторые ученые этого направления добились ценных результатов, они при своей односторонности не могли видеть художественного произведения в его целостности. В этом серьезная ошибка формализма.
В трудах наших революционных демократов — В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова и других — выработалось передовое понимание сущности литературных явлений и роли писателя и поэта как человека и гражданина. Так, В. Г. Белинский писал: «Создает человека природа, но развивает и образует его общество»1.
Учение К. Маркса и Ф. Энгельса, развитое и дополненное В. И. Лениным, положило прочные основы и для понимания литературных процессов. Литература, как один из видов идеологии, является надстройкой над экономическим базисом, хотя иногда может и выходить за пределы его непосредственного влияния. История идей, как и связанная с ними история художественных форм, отражает изменение материальных условий общественной жизни. В. И. Ленин так формулировал отношение поэта к окружающей действительности: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя»2. Высшее выражение этот взгляд получил в ленинской теории отражения. «Формы бытия, — писал В. И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм», — мышление никогда не может почерпать и выводить из себя самого, а только из внешнего мира...»3 Такое понимание литературы позволяет нам признавать и в древней литературе элементарные формы реализма, хотя бы и стихийного, находить отражение правды жизни, даже в оболочке мифологических сюжетов, говорить о народности и о проблеме типического.
Хотя марксистско-ленинское учение определяет литературу как один из видов идеологии на базисе производственных отношений, было бы ошибочно всю историю литературы сводить к одному источнику— экономическим условиям: это уже есть «вульгарный социологизм» или «экономизм», чем грешила, например, историческая «школа» М. Н. Покровского. Ф. Энгельс неоднократно разъяснял неправильность такой точки зрения и указывал на взаимодействие базиса и надстройки и вместе с этим на роль личности в развитии идеологии. Так, в письме к И. Блоху от 21—22 сентября 1890 г. он писал: «Мы делаем нашу историю сами, но, во-первых, мы делаем ее при весьма определенных предпосылках и условиях. Среди них экономические являются в конечном счете решающими. Но и политические и т. п. условия, даже традиции, живущие в головах людей, играют известную роль, хотя и не решающую...

1 Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. — Полн. собр. соч. М., 1955, т. 7, с. 485.
2 Ленин В. И. Партийная организация и партийная литература. — Полн. собр. соч., т. 12, с. 104.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18, с. 34.

14

Во-вторых, история делается таким образом, что конечный результат всегда получается от столкновений множества отдельных воль, причем каждая из этих воль становится тем, что она есть, опять-таки благодаря массе особых жизненных обстоятельств... каждая (воля участвует в равнодействующей и постольку включена в нее» 1. Из этого следует, что историю нельзя представлять в виде единого потока. Наоборот, в ней борются различные, иногда и прямо противоположные течения: одно, передовое, стремится вперед, к созданию лучших условий жизни, другое, реакционное, цепко держится за старое, отживающее, и эта борьба за торжество передовых идей наполняет историю греческого народа в такой же степени, как и историю других народов.
Понимая искусство как творческое единство формы и содержания, мы не можем ограничиваться рассмотрением только идейного содержания творчества греческих писателей, но должны уделять внимание и анализу художественных форм, литературных приемов, композиции и стиля, свойствам языка.
Для нас литература древних греков, как и литература всякого другого народа, есть художественное творчество, воспроизводящее в эмоционально насыщенных образах, в стихотворной или художественно-прозаической форме современную им действительность. А раз литература всегда есть отражение действительной жизни во всем ее разнообразии, хотя бы даже фантастическое или карикатурное, — она не может быть надлежащим образом понята и изучена без связи с породившей ее действительностью, без цельной картины взаимодействия различных общественных течений в каждую из рассматриваемых эпох. Но прежде всего, конечно, требуется отчетливое понимание общей основы древнегреческого общества — его рабовладельческого строя.

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 395—396.

Подготовлено по изданию:

Радциг С. И.
Р 15 История древнегреческой литературы: Учебник. — 5-е изд. — М.: Высш. школа, 1982, 487 с.
© Издательство «Высшая школа», 1977.
© Издательство «Высшая школа», 1982.